Текст книги "Денег нет, но ты держись!"

Глава 7
Девушка на миллион

Если девушка знает себе цену, значит, она часто ее называет!

Мужская философия

Мы подошли к огромным дверям, на которых висел ржавый амбарный замок, намекая, что «посторонним в». Судя по размерам замка, ключ поднимали минимум два человека, а потом с матом-перематом начинали вращательные движения, дабы открыть святая святых. И не дай бог замок заклинит! Тут наверняка целая канистра нужна, чтобы его смазать! Хорошо бы ключ был из чистого золота! Хотя если это был «золотой ключик», то вполне вероятно, что он сделал какого-то Буратино сказочно богатеньким.

– И как вы планируете открыть ее? – тихо спросила я, понимая, что такой ключ в кармане не унесешь. А у него из кармана ничего не выпирает…

– Милая моя, меня поражает твоя наивность! – улыбнулся дядя, прижимая руку к какому-то кирпичу. Кирпич въехал внутрь, открывая тайный проход. – Может быть, так?

Демон прошел вдоль стены, потянул вниз держатель факела, и рядом со мной открылась еще одна дверь.

– Можно, конечно, и так! – рассмеялся Демон, отойдя на приличное расстояние от двери, присел на землю и приподнял напольную плиту. Моя челюсть тоже очень хотела поучаствовать в процессе взлома, упав на пол, но то ли я невезучая, то ли в правилах тоже есть исключения, но та плита, на которой я стояла, ничего не открывала.

– Ничего себе… – прошептала я, с грустью глядя на амбарный замок.

– И, смею заметить, это только из этого коридора! Пойдем, посмотрим на твое… хм… приданое! – Дядя взял факел и вошел в ближайший проход, небрежно схватив меня за руку.

Мы оказались в огромной комнате. Строили ее, очевидно, с расчетом на то, что здесь будут храниться несметные сокровища, возвышаясь золотыми горами. Но здесь было все, кроме того, что ожидалось увидеть в сокровищнице. Огромная, похожая на рваную занавеску паутина, парочка дохлых мышей, одна засохшая и мумифицированная крыса и какой-то напольный подсвечник, который, видимо, посчитали золотым, но за время пребывания здесь он успел облезть, обнажая ржавчину. На подсвечник, очевидно, никто не позарился даже в голодный год. Пес поскреб какую-то плиту, которая тут же открыла еще одну дверь. Я споткнулась о холм земли, который вел в присыпанную нору. По сравнению с тем, что я видела пару минут назад, этот ход показался мне происками какого-то наивного аматора. На стене были надписи. Прямо как в подъезде.

«Здесь были рябой и лопата!» – звучала первая надпись. Мне стало интересно, «лопата» – это погоняло или орудие труда?

«Вы что, издеваетесь? Где деньги?» – вопрошал один из воришек корявым почерком.

«Все уже украдено до нас! Кривой и Клык» – надпись сопровождалась очень неприличным рисунком. Как вспомню «кривой Лаффера», так вздрогну.

«Ворье! Оставьте что-то и нам!» – наивно и мило выглядели старые каракули.

«Было бы что оставлять!» – было размашисто нацарапано ниже.

В свете факела я увидела скелет, из которого торчал черенок от лопаты. Не думаю, что его убили при дележе добычи. Скорее всего, это – труп идеолога монументального подкопа, сулившего немалые барыши. Вывод неутешительный. Мы бедны, как африканская деревня после набега прожорливых соседей.

– Девять! – тихо усмехнувшись, сказал дядя, глядя на свежую землю. – Нужно было спорить на тысячу золотых!

– Я не стану спрашивать, где деньги. Я спрошу, что теперь делать? – тихо сказала я, понимая, что петля на моей шее затягивается все сильнее!

Дядя молчал. Сомневаюсь, что у него просто выдалась свободная минутка, чтобы прогуляться по подземельям.

– Налоги будут уплачены послезавтра. Это примерно около четырехсот тысяч золотых, – подсчитал в уме шантажист.

– Может быть, можно занять денег… у кого-то… у вас, например. Могу ли я занять оставшуюся сумму у вас? – робко поинтересовалась я, чтобы либо воспользоваться, либо исключить такую возможность.

– Знаешь, дорогая моя, когда говорят слова «девушка» и «миллион», тут может быть несколько вариантов. Либо «девушка за миллион», что очень дорого даже для первой красавицы и умницы, а уж тем более для тебя. Но в случае если это – приданое, то оно придает любой даме особый шарм и популярность, какими бы внешними данными она ни обладала. Либо «девушка на миллион» – это из разряда ничего не обещающих комплиментов. А слова, как показывает жизнь, ничего не стоят, – усмехнулся дядя, откидывая непослушную прядь волос назад.

Я обиделась. Честное слово, мне захотелось взять лопату, валяющуюся под ногами и пристукнуть моего доброжелателя, когда он отвернется. И тоже оставить свои каракули на Стене Финансового Плача. Не думаю, что он говорил кому-то, куда и с кем направился. А его финансы потом прибрать к рукам. Идейка на миллион. Раскулачивание, однако.

– Мне нужна твоя кровь, – спокойно сказал мой дядя, проводя рукой по отсыревшей стене. Вид у него при этом был очень зловещим.

– Первая девственная положительная? – испуганно поинтересовалась я, вспоминая все дурацкие ритуалы, порождения больной фантазии авторов бесчисленного количества книг и фильмов.

– Сойдет любая! – ответил Демон, приближаясь ко мне.

Я тут же подняла с земли полуистлевшую лопату и приготовилась обороняться. Судя по ухмылке Демона, ему нужно литра три, не меньше. И добровольно цедить кровушку в таких объемах я не собиралась. Сделав пару шагов назад, подняв лопату в руке, словно знамя, я дала понять, что почетное донорство меня не устраивает! Несмотря на все социальные плакаты!

«Рыжий-рыжий, конопатый, убил дядюшку лопатой! – пронеслось у меня в голове. – А я дядюшку убил, потому что он – вампир!»

– А ничего, что я в детстве желтухой переболела? – подозрительно спросила я, чувствуя себя жертвой графа Дракулы. Может, он – вампир? Бледная кожа, готический сюртук, просит крови. Точно! Он – вампир!

– Мне все равно, чем ты в детстве болела! – с омерзением сказал дядя, делая шаг ко мне. – Это в твоих интересах!

Нет! В моих интересах не быть почетным донором! Я переломила через колено истлевшую деревяшку. В процессе апгрейда черенок отвалился, и у меня в руках оказалось две палочки. Я скрестила их перед собой, как это делали экзорцисты, и стала медленно отступать.

– Не походи ко мне, чудовище! – сказала я, испуганно оглядываясь по сторонам. Пес с интересом смотрел на эту сцену, поскуливая. Идея с палками ему очень понравилась.

Дядя рассмеялся, прикладывая руку ко лбу.

– Нет, дорогая, ты меня удивляешь с каждым разом все больше и больше! Хорошо, я объясню. Мне нужна капля твоей крови, чтобы запечатать это место. Алхимия. Все те, в чьих жилах течет королевская кровь, обладают некоторыми особыми умениями.

– Алхимия – это лженаука! – пискнула я, понимая всю абсурдность данного предложения.

– Да-да-да… Конечно. Лженаука. Что ты мне еще интересного расскажешь? Девушка с алхимической печатью на груди? Ты не стесняйся, я с удовольствием послушаю… – закивал Демон, подавляя смешок. – Знаешь, если бы не твое признание, что ты самозванка, после этих слов я сказал бы, что у вас это – семейное. Итак, к чему мы пришли? Либо я запечатываю это место твоей кровью, либо тебе придется хранить все государственные деньги под подушкой или в декольте.

– А почему нельзя поставить сюда хорошую охрану? – возмутилась я, не опуская крест. Мало ли…

– А здесь до недавних пор и стояла хорошая охрана. Один сбежал за границу и купил себе титул. Второй … Мне продолжать? Давай, думай своими куриными мозгами! Я не собираюсь торчать здесь вечность!

– А нельзя запечатать твоей кровью? – спросила я с подозрением. – Ну… эм… королевской…

– Моя дорогая, моя кровь, возможно, течет здесь в жилах у каждого второго. Незаконные дети, близкородственные связи… Да здесь будет проходной двор! – возмутился дядя, протягивая руку в мою сторону. – Давай, хватит разыгрывать этот спектакль!

Я вздохнула, протянула ему руку. Он надрезал мой палец до крови.

Положив руки на стену, Демон закрыл глаза. Пару мгновений ничего не происходило. Я уже собиралась высказать свое «Фе!» относительно достижений средневековой науки, но тут все засветилось вокруг фиолетовым светом. На стенах, на полу и даже на потолке проступили какие-то странные знаки. Мою руку схватили и прижали к стене. Знаки вспыхнули и померкли.

Демон медленно пошел в сторону выхода, а потом свистнул. Пес, который стащил у меня из рук палку и самозабвенно грыз ее, как бобер, тут же вскочил на ноги, бросился вслед за хозяином. Высокий, широкоплечий, с гордой осанкой дядя гораздо лучше подошел бы на роль короля, чем кто-либо другой.

Прямо у выхода Демон оглянулся и насмешливо произнес:

– А тебе что? Особое приглашение нужно?

Пес вилял хвостом, с грустью глядя на брошенную палку.

– Я не собачка, чтобы отзываться на свист! – отчетливо сказала я, оскорбленная таким обращением. Я отвернулась и стала ковырять мокрую стену.

– Жаль, что ты не собака! Это бы сильно упростило дело! Пойдем, Дарк, принцесса у нас хочет остаться здесь в гордом одиночестве. Не будем ей мешать! – ласково произнес Демон, погладив пса по голове.

Пес заскулил и встал как вкопанный, уставившись на меня.

– Я сказал, что мы уходим! – чуть повысил голос дядя, обращаясь к собаке. Пес взглянул на хозяина, потом на меня, почесал задней лапой ухо и заскулил. –  Ладно, тащи ее сюда. Только смотри, у нее столько гордости, что корона может в дверь не пролезть!

Мы молча вернулись в зал. Настроение было паршивое. Как можно чувствовать себя принцессой, когда с тобой обращаются как с умственно отсталой? Бросив мимолетный взгляд на стопку моих автографов, Демон усмехнулся.

Дверь со скрипом приоткрылась, и на пороге появился старик.

– К вам посол из Ирсы! Когда изволите принять его? – торжественно объявил он.

– Принцесса сейчас немного занята! – улыбнулся дядя. – Мы с ней обсуждаем важные политические вопросы. Мы готовы будем принять его через час. А пока обеспечьте гостю максимальный комфорт. Да, и не забудьте его накормить! Учтите – отравление посла приравнивается к государственной измене.

Дверь закрылась, а я с ужасом представила, как принимаю какого-то посла. Прием посла у меня с детства ассоциируется с «Кемськой волость» и «У Шпака – магнитофон, у посла – медальон». Но отдавать ему земли я не собиралась. Куда еще? Мы и так тут на карте не видны! А воровать у посла медальон – это как-то неблагородно! Может, человек к нам со всей душой приехал, а мы его ограбим.

– Завтра вечером должен состояться торжественный прием, где твоя задача – произнести проникновенную речь о том, что ты не сможешь разом осчастливить восемьдесят шесть достойных, без всякого сомнения, претендентов, но, уважая решение покойного отца, ты торжественно вручаешь им эти бумажки. Дальше тебе придется выдержать шквал возмущения, а потом мы перейдем к следующей части моего плана, – заявил шантажист, присаживаясь за стол. – Прикажи принести все договора, подписанные твоим покойным отцом за последний год!

– Эй, ты! – нагло крикнула я слуге, который встрепенулся и метнулся в сторону двери. – Принеси все договора! И поживее!

Слуга, не сводя с меня глаз, бросился к двери в надежде, что она открыта, натолкнулся на нее на полной скорости, взвыл, дернул ручку на себя, и через пять минут на столе лежала стопка пожелтевшей бумаги. Я присела рядом с дядей, и мы стали ее разбирать. Он пробегал глазами каждый документ, а потом складывал их обратно. Один листочек он сунул мне в руку. Я увидела гербовую печать и корявую подпись, сделанную дрожащей рукой.

«Сим я накладываю запрет на торговые отношения с государством Ирсой на один год». Ну и как обычно. Число, дата, регалии и подпись.

– Ирса? – спросила я, подходя к карте. – Это наши соседи! Чем же они нам так не угодили, что мы разорвали с ними все отношения?

– Дело было так! – медленно произнес дядя, откидываясь на спинку стула. – Год назад, примерно перед началом зимы, Арианон собрал хороший урожай пшеницы. В Ирсе земли плодородными не назовешь. Половина их земель покрыта снегами, а другая половина – это горное плато. Выращивать хлеб они могут только вот здесь, прямо на границе с нашим государством. Но прокормить себя не могут. Так вот, хитрые вассалы, зная, что Ирса щедро заплатит за пшено, собрав урожай, продали его почти подчистую Ирсе, оставив совсем немного для себя. В итоге начались голодные бунты. И король вынужден был… Тогда он был еще не настолько плох, смею заметить… Король вынужден был запретить продавать пшеницу соседям. Под страхом смертной казни. Советую обратить внимание на слово «вассалам». То есть они не могут продавать, а король, если подумать, может. Так вот, год уже истек. И твои вассалы рассчитывают на то, что в этом году им удастся продать пшеницу Ирсе по двойной цене. При этом казна не получит ни золотого. Нас такой расклад не устраивает. Тебе нужно продлить запрет еще на год, при этом упомянуть, слово «вассалы». Ты запрещаешь вассалам продавать пшеницу Ирсе! Поняла? – спросил Демон, глядя мне в глаза. Я кивнула.

– То есть вы предлагаете, чтобы это была государственная монополия? – спросила я, прикидывая, как бы это все провернуть.

– Да. Ты получишь деньги в казну на днях, а потом на эти деньги выкупишь у своих вассалов пшеницу и продашь ее Ирсе! Все предельно просто, – ответил Демон, разглядывая бумаги. – Но это еще не все! Чтобы выжать из этой сделки максимальную прибыль, мы немного помедлим. Урожай в этом году хороший. Все хранится в закромах. И если за зиму это не будет съедено, то весь урожай пропадет. А съесть его можно только при снижении цен на хлеб. Но никто не пойдет на такое в надежде удачно продать свой урожай.

– Но ведь чтобы покрыть убытки, они взвинтят цены на хлеб для местного населения? – возмутилась я, представляя себя на месте жадного феодала.

– И что? Одну зиму перезимовали, вторую перезимуем. Как ты говорила: «Хлеба нет, но вы держитесь!» Зато удастся заработать. Причем недурно. Стоимость одной меры пшеницы составляет десять золотых. Ее планировали продать за пятнадцать. Мы выкупим ее за пять золотых и продадим за пятнадцать. Продадим примерно пять тысяч мер пшеницы, – сказал Демон.

– Доход с одного мешка составляет семь золотых. Семь умножить на пять… – считала вслух я. – Это получается, что казна заработает на этой сделке семьдесят пять тысяч! Недурно!

– Уточняю, казна заработает на этом пятьдесят тысяч, – лукаво улыбнулся Демон. – Двадцать пять тысяч заработаю на этом я. Двадцать пять тысяч, и ни золотым меньше!

Нет, ну я понимаю, что в большой семье клювом не щелкают, но для моего дяди наглость – это не второе счастье, а первое и единственное. Придется согласиться. У меня нет выбора. Либо пятьдесят тысяч, либо ничего.

Через десять минут я сидела под короной, выслушивая лестные комплименты в мой адрес и заверения в вечной дружбе. Рядом, положив руку на спинку трона, стоял мой дядя. В зале я увидела знакомые лица. Они с нетерпением ждали, когда любезности подойдут к концу и мы приступим к делу. Посол был одет так, словно собрался на Северный полюс. Этот матерый полярник чувствовал, что здесь намного теплее, чем у него на родине, при этом раздеваться не собирался. На вид ему было около пятидесяти лет, за которые он успел обзавестись залысиной и отъесть приличное брюшко, поэтому отвешивать учтивые поклоны ему было неудобно. Но дипломатическая миссия требовала соблюдений всех правил этикета.

– Поскольку прошлый запрет утратил силу, – начал посол, – я спрашиваю вас, согласны ли вы возобновить поставки пшеницы? Или запрет останется в силе?

Я выждала немного, наслаждаясь волнением, царившим в зале, а потом лениво произнесла:

– Я вас услышала. Я очень любила своего покойного отца и буду чтить его мудрость. Я запрещаю вассалам продажу пшеницы Ирсе! Это приказ.

Ропот негодования, крики и вопли расстроенных коммерсантов заглушили ответ, который озвучивал расстроенный посол. Возмущались они так, словно я залезла к ним в карман. Нет, ну образно говоря, я так и сделала.

– Тогда мы купим пшеницу у ваших соседей. Они предлагают ее за шестнадцать золотых за меру. Я думал, что вы намного благоразумней.

Дождавшись, пока буря эмоций стихнет, я продолжила:

– Но это не значит, что я отказываюсь от такого предложения. Отныне в Арианоне торговлю пшеницей может осуществлять только правитель. И все доходы от этого пойдут в казну.

– Теперь нам следует обсудить цену! Десять золотых за меру! – воскликнул посол, чувствуя, что на родине его ждет незаслуженный орден и пенсия за особые заслуги перед отечеством. Я прямо представила, как он будет тысячу раз пересказывать наш разговор, убеждая своего короля в том, что возобновление торговых отношений – его личная заслуга.

– Увы, у нас в этом году очень плохой урожай, – сказала я, вздыхая. Когда речь шла о деньгах, я становилась очень жадной. Как там говорится? Торг уместен! Мой мозг лихорадочно соображал, прикидывая все возможные варианты заработка. Игра, конечно, рискованная, но попробовать стоит.

– Двенадцать! – ответил посол.

– Тринадцать! – сказала я. – Тринадцать золотых за меру! Я предлагаю пять тысяч мер. Этого достаточно?

– Хорошо, мы согласны. Когда ее можно будет забрать? – спросил посол.

– После оплаты. Через неделю, – улыбнулась я, подсчитывая в голове прибыль. – Мы встретимся сегодня вечером и обсудим детали!

Посол удалился. Переговоры удались. Стоило послу покинуть зал, как ко мне тут же бросились вассалы. Судя по тому, как они усиленно шептались, картельный сговор начал действовать с момента, когда была озвучена цена. И судя по их довольным лицам, обо всем они уже договорились. Шкура неубитого медведя была уже порезана на ленточки. А зря!

– Десять с меры! – нахально озвучил свою цену противный мужик, который постоянно перебивал меня на моем неудачном дебюте. Барон Лафер (я его узнала сразу!) кивнул.

Я посмотрела на всех присутствующих и сказала:

– Я не собираюсь у вас ничего покупать! С чего вы взяли, что я буду покупать пшеницу у вас? Я уже договорилась о покупке. Так что вы все свободны.

– Эссен? – спросил барон Лафер, глядя на моего дядю. Тот отрицательно покачал головой.

Я поняла, что подставлять родственников не очень хорошо, и добавила:

– Он попросил не разглашать его имя. И я дала слово принцессы. Причем цена, которую мне предложили, намного ниже той, что вы предлагаете мне сейчас.

– И что нам теперь с ней делать? – спросил толстяк, глядя на меня с плохо скрываемой ненавистью.

– Кушать, – улыбнулась я. – Приятного аппетита.

Я встала, обвела взглядом присутствующих и двинулась в сторону зала заседаний. Впервые в жизни я чувствовала себя просто превосходно. Через десять минут ко мне, воровато оглядываясь, подошел какой-то мужик с клинообразной бородкой, которого я видела на собрании. Все его щеки были побиты оспой, оставшиеся шрамы придавали ему помятый вид. «Черти горох молотили!» – подумала я, разглядывая его лицо.

– Барон Оселот к вашим услугам! Я все понимаю… Моя цена – семь за меру… – сказал он, проверяя, слышит ли нас кто-то или нет. О! Это один из претендентов на мою руку. Впереди его ждет большое разочарование.

– Как только мне сообщили, что меня ждет посол из Ирсы, я встретилась с тем, кто предложил четыре золотых за меру. Так что, увы…

– Ладно, четыре тысячи за меру! – вздохнул барон.

– Какой мне смысл? – улыбнулась я. – Там предлагают четыре, тут предлагают четыре! Тем более что я дала слово.

– Три! – сказал барон Оселот. – Только из-за уважения к вашему отцу!

– И сколько вы предлагаете? – спросила я шепотом.

– Тысячу мер! – ответил барон, подсчитывая что-то в уме.

Мы быстро составили бумагу о том, что я обязуюсь выкупить тысячу мер зерна по цене три золотых за меру. Я посидела еще. Точно так же воровато, расшаркиваясь и кланяясь, ко мне подкатил барон Актар. После недолгих торгов он согласился продать пятьсот мер за тысячу пятьсот золотых, сетуя на то, что слишком дешево…

Буквально через час у меня уже были расписки на пять тысяч мер пшеницы. Причем все они были строго конфиденциальны. Всем, кто пришел позже, я с улыбкой повторяла, что в их услугах я не нуждаюсь. Барон Актар забегал дважды. Второй раз он предложил купить еще тысячу мер сверху, но я вынуждена была ему отказать. Кто раньше встал, того и тапки!

Через пять минут, как барон Актар покинул зал, я услышала шаги за своей спиной. Чьи-то руки легли на спинку стула, на котором я сидела, изучая документы.

– Маленькая мерзавка… – услышала я голос над своим ухом. – Решила обмануть родного дядю? Ай-я-яй! Как это некрасиво…

– Почему обмануть? И вы мне вовсе не дядя! – ответила я, стараясь не оборачиваться. – Вы получите двадцать пять тысяч золотых, как мы и договаривались. Просто я получу немного больше, чем рассчитывала.

– И где ты собираешься брать товар? – поинтересовался дядя. Я чувствовала, как его длинные волосы касаются моей шеи. Меня это почему-то сильно встревожило и заставило напрячься. Я достала расписки и положила их на стол.

– Ладно, будем считать это маленьким капризом на шпильки и булавки, – сказал дядя, наклоняясь к моему уху. – Мне неприятно осознавать, но я ошибался в тебе. Правда, твоя игра была очень рискованной, и тебе повезло, что жадность твоих подданных победила здравый смысл. Но так будет не всегда… Интересно, что будет, когда они поймут, что ты обвела их вокруг пальца? Я не при делах, ты сама понимаешь. Береги себя, моя дорогая. Кстати, не считай, что это паломничество к тебе было исключительно твоей заслугой. До встречи.

В моем животе что-то перевернулось.