Текст книги "Шокирующая музыка"

Любовь убивает

«Внезапно мое сердце запело», – поется в популярном сингле 1950-х годов, и я не могу придумать лучшей причины для изобретения оперы в Италии в конце XVI века. В «Орфее» (1607) Клаудио Монтеверди, самой ранней опере, до сих пор исполняющейся регулярно, одноименный музыкант древности овдовел и так убедительно изливал свое горе, что, по крайней мере, один сентиментальный старый бог решил, что Орфей может спуститься в преисподнюю, забрать жену и продолжить жить как ни в чем не бывало. Однако есть одно условие: на обратном пути он не должен смотреть на нее. В опере все слишком тупы, чтобы соблюдать какой-либо договор (условие, установленное для нового жанра с такими сюжетными линиями, как эта), и Орфей украдкой бросает взгляд на жену, и она снова падает замертво. Орфей тут же возобновляет нытье и скорбь. Боги, тронутые в очередной раз и, несомненно, стремящиеся раз и навсегда заткнуть рот Орфею, возвращают Эвридику к жизни и воссоединяют пару.

Клаудио Монтеверди (1567–1643)

В опере любовь побеждает всё – иногда даже саму смерть. Тем не менее даже божественный Монтеверди к концу своей карьеры позволил сексу управлять сюжетом. В его последней опере «Коронация Поппеи» (1642), повествующей о злоключениях верхушки Древнего Рима: император Нерон бросает свою жену ради манипулирующей стервы. Злодеи не только добиваются успеха и остаются безнаказанными, но и исполняют серенаду о своем триумфе в одном из самых прекрасных когда-либо написанных любовных дуэтов. Опера – опасное место. Высокие голоса проводят половину ночи, вкушая любовные утехи, чтобы к концу представления обнаружить себя мертвыми. Забудьте о якобы облагораживающих аспектах высокого искусства; например, в руках такого человека, как Джакомо Пуччини (1858−1924), мелодии великолепны, но эти девчонки идут ко дну.

Серийный убийца сопрано: история преступления

Манон Леско (1893)

Cопрано: Манон, молодая девушка.

Порок: воспламеняет сердце студента де Грие. Они сбегают. У де Грие кончаются деньги. Манон становится любовницей генерального казначея[1]1
  В опере принято изображать политиков среднего или старшего возраста, богатых, эмоционально неблагополучных и манипулирующих людьми. В ответ политики выдвигают те же обвинения в адрес оперы.


[Закрыть], принимая драгоценности и платья в качестве компенсации за старую плоть. Манон продолжает встречаться с де Грие и говорит генеральному казначею, что ей так нравится.

Расплата: Манон тащат в тюрьму как воровку.

В конце концов ее депортируют в Луизиану на судне, набитом распутными женщинами.

Смерть: обезвоживание, депрессия и истощение на равнине Нового Орлеана.

Богема (1896)

Сопрано: Мими, швея.

Порок: Мими заглядывает на чердак обедневшего поэта Родольфо в поисках спички. Пятнадцать минут, две арии и один дуэт спустя они влюблены друг в друга, и Мими соглашается остаться на ночь после короткой попойки в городе. Они селятся вместе где-то между вторым и третьим актами.

Расплата: адский эмоциональный брачный союз, усугубляемый тревогой Родольфо о ее здоровье. Слезное расставание. Мими становится любовницей человека с бóльшими средствами.

Смерть: туберкулез, мерзкий кашель из первого акта наконец-то настигает ее.

Тоска (1900)

Сопрано: Флория Тоска, благоуханная дива в море политических интриг.

Порок: помешанный на красотках Каварадосси – друг и пособник революционеров. Его захватил злобный Скарпиа, начальник полиции, и допрашивает под пытками, пока Тоска наблюдает за ним. Она соглашается на условия Скарпиа освободить Каварадосси в обмен на сексуальные услуги.

В тот момент, когда начальник полиции готовится спустить подштанники, она закалывает его, произнеся знаменитую фразу «Это поцелуй Тоски».[2]2
  Даже реальные оперные певцы склонны к крайностям. См. будущие главы.


[Закрыть]

Расплата: то, что должно было быть шуточной казнью Каварадосси через расстрел, становится ужасной реальностью.

Тоска остается с мертвым любовником.

Смерть: самоубийство, прыжок с парапета крыши замка Сант-Анджело.

В отличие от стандартной оперной сцены смерти, Тоска не поет по пути вниз.

Мадам Баттерфляй (1904)

Сопрано: Чио-Чио-Сан (Баттерфляй), пятнадцатилетняя японская невеста по контракту.

Порок: отсутствует, поскольку она – невинная и честная девушка, соблюдающая условия контракта. Взята в невесты приехавшим лейтенантом ВМФ США Пинкертоном, который, безусловно, звучит искренне в заключительном дуэте первого акта. Она забеременела и родила во время интермедии, в ходе которой Пинкертон, отлучившись за буханкой хлеба, исчезает на три года и берет себе законную жену в Штатах. Неожиданно американская пара снова оказывается в доме Баттерфляй в Нагасаки.

Расплата: любовь и честь преданы, Баттерфляй понимает, что была частью паршивого контракта.

Смерть: харакири

Суор Анжелика (1918)

Сопрано: Суор Анжелика (сестра Анжелика), монахиня.

Порок: незамужняя мать. Не самый лучший образ для флорентийской аристократии XVII века.

Расплата: принудительное заключение в женский монастырь и разлучение с ребенком. Позже злонамеренная тетя сообщает ей о смерти ребенка.

Смерть: самоубийство от самодельного яда.

Зрители начинают задаваться вопросом, когда же Пуччини даст сопрано передышку?

Турандот (1924)

Сопрано: Лиу, молодая китайская девушка-рабыня.

Порок: отсутствие заглавной партии, которую ведет другое сопрано, предположительно получившая бóльший гонорар. Тем не менее она любит тенора.

Расплата: жалкая роль «девушки по соседству», тенор ей явно не достанется.

Смерть: Пуччини, оставивший третий акт незаконченным после самоубийства Лиу. Кармическая месть сопрано.

Серенады

Оперные смерти больше, чем жизнь, или больше, чем смерть.

Реальному любовнику (в отличие от вымышленного персонажа на сцене) требуется нечто более интимное. Отсюда и серенада с ее классическим изображением влюбленного парня в трико, пробирающегося на балкон комнаты своей девушки посреди летней ночи – не разбудив соседей. Ночные признания в любви на свежем воздухе были популярны уже в конце XVI века, если верить шекспировской «Ромео и Джульетте»; музыкальная версия была описана в немецком словаре 1732 года. Само слово происходит от латинского serenus, и можно предположить, что кто-то на юге Европы первым подумал об этом жаркой ночью.

Со временем серенада приобрела гораздо больший размах, с большим количеством инструментов и протяженными формами. Соседи были бы в ярости, но к тому времени балконы и подружки были исключены из уравнения. Моцарт писал серенады для духовых инструментов (в том числе Gran Partita с ее божественным Адажио), а Брамс ввел в раннюю симфоническую практику пару серенад для оркестра.

Читатель, если вы мужественны, обладаете мягким голосом, увлекаетесь спортом на свежем воздухе, возможно, вам стоит задуматься о возрождении серенады. Должен сказать, по своему опыту, что я ни разу не слышал, чтобы она исполнялась успешно, но это возможно из-за неудачного выбора музыки. Классические композиторы предлагают серенады в огромном количестве: Моцарт в нескольких операх («Дон Жуан», «Похищение из сераля», «Так поступают все женщины, или Школа влюбленных»), а также Россини и Доницетти. В то время как более легкий жанр художественной песни или салонной баллады изобилует певучими произведениями Шуберта, Тости и Масканьи. Действительно, многие композиторы-песенники оставили нам романтическую песенку или две, которые стоит попробовать исполнить на гитаре. Конечно, если ваша возлюбленная живет выше второго этажа, возможно, вам придется петь в мобильный телефон. Дон Жуан выглядит куда как менее эффектно, отправляя звуковой файл по электронной почте.

Кто-то поет серенаду со скрытым мотивом: возможно, это приглашение на балкон по ближайшей шпалере на чашку ромашкового чая или быстрая перенастройка лютни для дуэта лицом к лицу в тесной гармонии. В Средние века, примерно в XII и XIII веках, французские трубадуры и труверы придерживались тактики лишь обонять возлюбленную. Они пели о придворной любви (или, как они называли ее в свое время, куртуазной любви), которая была скорее «смотри, люби, но не трогай». Прикосновение было бы не только вульгарной капитуляцией перед чувственным желанием, но и нарушением протокола; трубадуры должны были любить женщин выше себя по положению. Иногда они любили их, даже не видя. Когда же они наконец встречались взглядом со своим идеалом, то сводили себя в могилу глубокими обмороками. Это, кажется, немного контрпродуктивно.

Любовь трубадура выражалась исключительно в величайшей учтивости и богатом репертуаре стихов и песен, величайших на то время. И сотни этих парней бродили по дворам Европы, слоняясь за колоннами и сублимируя свою любовную тоску песней каждый раз, когда улавливали мимолетный запах лепестков роз. Удивительно, что на всех хватало недостижимых женщин. Благоухающее томление было стилем; присутствовать в этих возвышенных коридорах можно было только будучи «учтивым и утонченным».

Песни о любви стали одними из самых громких хитов своего времени. Француз Клоден де Сермизи (1490−1562) прославился в эпоху Возрождения своим шансоном «Tant que vivrai…»: «Пока я жив в расцвете сил, я буду служить могущественному королю Любви…». Она была адаптирована для всевозможных вокальных и инструментальных комбинаций и появлялась в публикациях вплоть до 1644 года. Сто лет оставаться на первом месте – в наши дни такого не бывает.

Незаменимые средства для любви

Нижеследующее сыграло важную роль в создании музыки для влюбленных.

Флейта

Мягкая жалобная флейта

В предсмертных нотах раскрывает

Горести безнадежных влюбленных…

Джон Драйден. Ода ко дню святой Цецилии, 1687

Виолончель

Виолончель похожа на красивую женщину,

которая со временем не стареет, а молодеет,

становится стройнее, гибче, грациознее,

Пабло Казальс[3]3
  Казальс знал, о чем говорил. Когда он женился во второй раз, он был на несколько десятилетий старше своего нового тестя. Его расспрашивали о физических опасностях, связанных с тем, что невеста на шестьдесят лет моложе его, Казальс ответил: «Я смотрю на это так: если она умрет, она умрет».


[Закрыть], журнал Time,1957

Виоль д’амур

В наши дни в симфонических оркестрах можно услышать представителей семейства скрипичных, у которых только по четыре струны, но у этого сладострастника с ароматом Ближнего Востока их не менее четырнадцати: семь основных струн и еще семь под ними, которые не затрагиваются смычком, но вибрируют благодаря взаимодействию с колебанием основных струн и корпуса. Легкий взмах смычка – и вы достигаете максимального звукового напряжения. В семействе деревянных духовых есть также гобой д’амур, но в данном случае название относится к звучанию инструмента, а не к средствам его производства. Какая упущенная возможность! Несомненно, духовой инструмент, требующий для работы два комплекта губ, был бы более популярен.

Несколько полезных советов о любви

1. Будьте осторожны с актрисами

Классическая музыка подсказывает, что брак с актрисой – это всегда поступок на свой страх и риск. О Гекторе Берлиозе и Гарриет мы подробно рассказывали выше.

Первый брак Рихарда Вагнера с Минной Планер начался непросто и вспыхивал вновь только тогда, когда он или она не были увлечены кем-то другим в это время (см. «Триумф»).

Дирижер Леопольд Стоковский в 1930-х годах наслаждался нашумевшей связью с Гретой Гарбо. Позже он говорил, что это было замечательно.

В опере 1902 года «Адриана Лекуврёр» Чилеа мы имеем графа и принца, влюбленных в дуэлянток-актрис. Сама Адриана в конце концов погибает от смертельного аромата отравленных фиалок, присланных ее соперницей.

Они действительно могут быть настолько гадкими по отношению друг к другу.

2. Певицы – лучший выбор

Можно подумать, что примадонна опасна, но с сопрано можно обрести семейное счастье.

Идеальной парой в классической музыке вполне могли бы стать норвежский композитор Эдвард Григ (1843–1907) и его жена (и первая кузина) Нина.

Они поженились молодыми и оставались блаженно счастливыми и безмятежными в течение следующих сорока лет. Он писал для нее песни, а она исполняла их на их совместных концертах. За несколько лет до своей кончины Григ написал: «Однажды в жизни меня коснулся гений. Этим гением была Любовь».

Оперных композиторов привлекали поющие воплощения их муз: вторая жена Верди и первая жена Россини были любящими и долговременными спутницами. Немец Рихард Штраус (1864–1949) женился на сопрано Полине де Ана в 1894 году и преподнес ей в качестве свадебного подарка четыре свои лучшие песни. Она ходила дома в брюках; однажды Штраус признался Малеру: «Моя жена немного грубовата, но это как раз то, что мне нужно».

3. Вернитесь назад на секунду (или больше)

Любовь действительно может быть прекраснее при второй попытке.

Иоганн Себастьян Бах (1685−1750) был благополучен и счастлив в браке со своей троюродной сестрой Марией Барбарой до ее ранней смерти в 1720 году. Она оставила Иоганна с несколькими маленькими Бахами, которых нужно было кормить. (Он был увлеченным и неутомимым воспитателем детей.) Женой номер два стала двадцатилетняя Анна Магдалена, на шестнадцать лет моложе композитора, которая, конечно же, собиралась нарожать ему соответствующее предыдущему браку количество детей. Каждый год у них появлялся новый ребенок, со временем, когда Баху перевалило за пятьдесят, они немного сбавили темп; хотя уровень смертности был высок (норма для начала XVIII века), по дому постоянно бегало десять детей. Добросовестная Анна Магдалена даже завела для малышей рукописный нотный альбом. Многие из мальчиков Бахов стали композиторами.

Верди, Шостаковичу, Россини, Стравинскому и Вагнеру очень повезло со второй попытки после того, как они овдовели, хотя последние двое просто брали в жены своих давних любовниц. Вагнер начал влюбляться в свою вторую жену Козиму, когда она приняла его предложение подвезти ее до отеля на пустой коляске.

Моцарт был отвергнут Алоизией Вебер (певицей!), а затем, взойдя по карьерной лестнице, влюбился и женился на ее младшей сестре Констанце. Последовал пылкий брак, изобилующий шутками о пенисе (см. «Похоть»).

Странствующий пианист-виртуоз и композитор Анри Литольф (1818−1891) относился к браку с энтузиазмом, но не очень любил оставаться в нем. Ранний пыл проявился в его побеге в возрасте семнадцати лет с будущей первой женой, которая была на год его моложе. Вскоре они расстались, однако его попытки в течение следующих нескольких лет добиться развода были безуспешными; одна из таких попыток привела к крупному штрафу и заключению в английской тюрьме, из которой он сбежал, уболтав жену одного из надзирателей. Затем последовали еще два брака и развода. Наконец, в возрасте сильно за пятьдесят лет он взял в жены семнадцатилетнюю девушку, бывшую его сиделкой во время болезни. Она продолжила выполнять эту роль на протяжении оставшихся пятнадцати лет его жизни.

4. Женам на заметку

Á propos к вышесказанному, помните следующее – он может выглядеть интересно и обладать привлекательным порывистым темпераментом сейчас, но в дальнейшем вас могут поджидать неприятности.

Роберт Шуман (1810−1856) и его жена Клара Вик поженились после, возможно, самого известного и эффектного романа в музыке: она – блестящая и своенравная дочь учителя фортепиано Шумана; он – сгусток нервной энергии, граничащей с маниакальностью. Клара была подростком – фортепианным вундеркиндом, Роберт многообещающим исполнителем, которому пришлось отказаться от своих амбиций после того, как он покалечил палец на правой руке причудливым приспособлением, которое он изобрел, чтобы помочь себе в занятиях. Отец Клары сделал всё возможное, чтобы отравить их отношения письмами, клеветой и судебными разбирательствами. Любовь восторжествовала, и они поженились за день до двадцать первого дня рождения Клары в сентябре 1840 года. Их счастье омрачалось депрессиями и срывами Роберта. В 1854 году он бросился в Рейн, после рассказав о дразнящих голосах дьяволов, прерывающих его сон. Следующие два с половиной года он провел в психушке, не видя ни жены, ни детей. Они увиделись только за день до его смерти, вызванной, скорее всего, его голодовкой.

Ёлка Розен, жене Фредерика Делиуса (1862−1934), тоже было несладко, ведь он уже давно болел сифилисом, когда они поженились в 1903 году. Двадцать лет спустя он ослеп, был парализован и прикован к инвалидному креслу. Уход за ним, должно быть, был очень обременительным; хотя она так и не заразилась от мужа, здоровье Ёлки ухудшалось почти так же быстро. Она умерла меньше, чем через год после него.

Заключительное слово

Мы возвращаемся к Берлиозу, чье понимание романтики в среднем возрасте изменилось по сравнению с пылкостью его «Фантастической симфонии». В последней песне цикла о любви под названием «Летние ночи» путешественник просит отвезти его туда, где любовь длится вечно. «Увы, – отвечает лодочник, – такого места не существует».

В рамках этой книги мы предположим, что отношениям было присуще славное начало. От таких незамысловатых сердечных дел музыка уносит нас вниз, к более мрачному настроению – и другой части анатомии.

Tutti, то есть кое-что для каждого

Я спал с этой женщиной в течение семи лет.

Не думаешь ли ты, что она вспомнит, что я ненавижу рыбу?

Артуро Тосканини – другу после того как бывшая любовница угостила его икрой.

стория музыки – это история гормонов. Похоть во многом определяет успех или неудачу музыкальной карьеры, психологию исполнителей и композиторов, а также (по мнению некоторых) сами очертания музыки. Секс в классической музыке приводил в замешательство цензоров и возмущал слушателей – в том случае, если это их не стимулировало. Мораль была оскорблена, груди вздымались. Музыка, обладающая большой привлекательностью, описывается как «восхитительная», как если бы это был страстный любовник.

В отличие от других глав, в «Похоти» нам не нужна центральная фигура, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, этим занимались все. Заболевания, передающиеся половым путем, омрачили или оборвали жизнь великих (Шуман, Шабрие, Доницетти, Шуберт, Делиус и другие). Двадцать с лишним детей Баха и откровенные письма Моцарта к жене свидетельствуют об их прочных браках. Многие другие музыканты перебирали варианты. Для исполнителей, как тогда, так и сейчас, это была жизнь «в дороге». Лист был популярен не только благодаря тому, что умел играть арпеджио. Одна из незаконнорожденных дочерей Листа долгое время состояла в адюльтере с Вагнером и родила ему троих детей до их законного брака.

В бурном мире оперы попытка совокупления обычно происходит до антракта, причем особенно часто у Моцарта, писавшего для якобы благородной публики Вены XVIII века. В самом начале «Женитьбы Фигаро» одноименный герой измеряет пространство, доступное для такого необходимого предмета, как брачное ложе. «Дон Жуан», как и «Женитьба Фигаро», поставлен на либретто, написанное, похоже, приапическим Лоренцо Да Понте, чей хороший друг Джакомо Казанова, кажется, выступал здесь в качестве своего рода сценарного консультанта.

В этот момент мы могли бы сделать паузу

для Послания к читателям-джентльменам:

МУЖЧИНЫ!

Вы когда-нибудь находили дисциплину моногамии слишком обременительной?

А подвиги Дон Жуана или Казановы вызывают у вас легкую зависть?

Если да, то вы с удовольствием и пониманием будете сопереживать герою оперы Моцарта «Дон Жуан» 1787 года. Дон – испанский дворянин, у которого просто не может быть достаточного количества женщин. И когда убеждения, связанного с положением, недостаточно, придется прибегнуть к силе. В первые пять минут он совершает изнасилование и убийство, но со временем становится более обаятельным. А может быть, ему это только кажется, ведь мастер психологии Моцарт опускает нас до уровня Дона. Безусловно, на ринге много экшена, и мы, беспрестанно вертя головой, наблюдаем за тем, как он имеет трех женщин на рысях и четвертую на прицеле во втором акте.

Мы узнаем об его успехах благодаря статистике, предоставленной Лепорелло, слугой Дона, в знаменитой арии «Каталог». Зарубки на изголовье кровати превратили бы его мебель в щепки, поэтому Лепорелло делает записи в журнале, сортируя дам по национальности. Среди них 640 итальянских красавиц, 231 немецкая фройляйн, 100 французских мадам, довольно скудный список из 91 турчанки, а в его родных охотничьих угодьях в Испании – 1003 и более (есть что-то ужасно комичное в том, что число перешло за четырехзначное). Ария раскрывает патологии и сексуальные характеристики: светловолосые женщины восхваляются за доброту, брюнетки – за постоянство, блондинки – за ласковость. Дон называет высоких женщин «величественными», а невысоких – «изящными». Его неразборчивый вкус делает его очень популярным. Любой возраст, фигура и социальный класс – в почете; например, в холодные месяцы предпочитает пухлых женщин. На дворе 1787 год, и до электрических одеял еще далеко.

Обратите внимание на дату и удивитесь прозорливости Моцарта. Французская революция и начало конца аристократии уже не за горами, толпы ревут в триумфе, когда непонимающая и нераскаявшаяся знать отправляется на гильотину. Моцарт превращает неистовые гениталии Дона в символ всего, что не так с его миром; по крайней мере, я подозреваю, что именно это он и делает. Было бы жаль, если бы такой энтузиаст секса, как Моцарт, проявил по отношению к нам немного ханжества, предложив всем лихим ловеласам, у которых слишком много бензина в баке, отправиться в ад. Ведь именно такая участь постигает Дон Жуана в конце оперы.

Сам Моцарт был совсем не похож на Дона: как музыкант он в свое время считался не более чем слугой и часто испытывал нехватку денег, впрочем, не такую уж сильную, как утверждает легенда. Он не был распущенным, но и не воздерживался, и приятно читать об его неизменной страсти к жене Констанце. Как он писал своему отцу, «вся ее красота состоит из двух маленьких черных глаз и прекрасной фигуры». Констанца была милой, доброй девушкой, которая, как оказалось, заводила Вольфганга. Ему было двадцать пять, и он был игрив, как и она; помолвка чуть не сорвалась, когда она позволила незнакомому мужчине измерить ее икры во время игры на вечеринке. Моцарт первым заявил о своих правах на ее икры и весь остальной ансамбль, рассказывая ей в своих письмах из гастрольных поездок о своей тоске по ее заднице и по ее «милому маленькому гнездышку», вместилищу его «маленького мальчика», который, как он пишет (в 1789 году), «пробирается на стол и пытливо смотрит на меня». Это же, конечно, не имеет совершенно никакого отношения к его последующей опере «Волшебная флейта».

Через шестнадцать лет после смерти Моцарта на датской премьере «Дон Жуана» главную партию исполнил Эдуард Дю Пюи, уроженец Швейцарии, также композитор. Похоже, он принял эту роль очень близко к сердцу. Когда позже его наняли при королевском дворе преподавать пение принцессе Федерике, жене Кристиана – впоследствии Кристиана VIII, – ученица неосмотрительно влюбилась в своего учителя. Оба были изгнаны, что положило конец его карьере в этой стране.

Последняя из совместных работ Моцарта и Да Понте «Так поступают все женщины, или Школа влюбленных» (1789) – это исследование сексуальной морали. Две сестры помолвлены с офицерами, которые заключают пари с циничным старым холостяком о верности своих невест. Юноши доверяют своим партнершам, а холостяк утверждает, что в подходящих условиях мораль отходит на второй план. Как он говорит: «Così fan tutte» (Все женщины ведут себя так).

Так как же скоро нравственность может быть поколеблена, а обязательства верности захлестнуты избытком предложений с иностранным акцентом и множеством загорелых чресел? И если наши подопытные кролики с горящими глазами все-таки заблудятся, что это скажет о поверхностности и сексуальном оппортунизме общества во времена Моцарта и в наши дни?

Разыгрывается инсценировка, в которой офицеров внезапно отзывают на войну, а на смену им столь же внезапно появляются два смуглых албанца, которые, конечно же, и есть те самые офицеры, только в тюрбанах с небольшим количеством сапожной краски на лице. Они начинают обхаживать девушку другого, и это упражнение по обмену партнерами окупается в тот день, когда после обильных ласк и чудесного ансамблевого пения объявляются планы свадьбы.

Вот вам и старые добрые времена: не стоит верить россказням родителей и самозваных моралистов о «более чистом» веке. Моцарт напоминает нам, что человеческие порывы и наша неспособность постоянно контролировать их не меняются уже сотни лет. Что же делать? Хорошо посмеяться и принять нашу предсказуемую уязвимость, как это и делают герои в конце оперы.

Больше секса, пожалуйста

Олдос Хаксли однажды процитировал итальянскую пословицу: «Постель – это опера бедняка». Можно переиначить эту фразу и с уверенностью сказать, что опера – это постель богача. Оперные сюжеты полны богатых, влиятельных пожилых мужчин, жаждущих сексуальных услуг от молодых женщин, но есть также бесчисленное множество опер, в которых эти женщины используют ум и хитрость, чтобы обратить ситуацию в свою пользу.

В «Тоске» Пуччини, о которой мы уже упоминали, прекрасная певица знает, что начальник полиции барон Скарпиа хочет большего, чем ее арии, и позволяет ему думать, что он победил, прежде чем подарить ему свой смертельный «поцелуй». Юная Саломея в опере Рихарда Штрауса 1905 года готова сбросить все семь своих покрывал ради сексуально помешанного Ирода в обмен на настоящий объект ее желания. То, что им оказывается отрубленная голова Иоанна Крестителя, объясняет, почему оперу лучше всего смотреть после ужина.

Роковая женщина из «Лулу» Альбана Берга 1937 года становится жертвой сексуальной мести, когда в конце спектакля сталкивается с Джеком Потрошителем. За два века до этого служанка Серпина («маленькая змейка» по-итальянски) обманом выходит замуж за своего богатого и пожилого работодателя Уберто в одноактной комедии La serva padrona – «Служанка-госпожа» (1736). Задолго до Французской революции использование сексуальной привлекательности в качестве грубого инструмента было оправданной стратегией освобождения для женщин, попавших в ловушку гендерных и социальных каст. Оказавшись на свободе, женщины могли быть уже более разборчивыми. Шотландско-американское сопрано Мэри Гарден (1874–1967), необычайно стройная по меркам примадонн того времени, вызывала огонь в чреслах многих мужчин-поклонников оперы. Один пожилой поклонник, глядя на ее декольте, спросил, что удерживает ее платье без бретелек от падения.

«Ваш возраст, сэр», – ответила она.

Секс? Правда?!

Сегодня в моде контратеноры, исполняющие вокальную акробатику, написанную для кастратов барокко, но (к их большому облегчению) они не настоящие. Изначально обаятельные певцы были востребованы ведущими оперными композиторами и являлись предметом обожания публики. Их голоса звучали с почти неземной чистотой мальчишеского сопрано, ведь именно таковыми они и были: их юношеский тембр был сохранен благодаря хирургическому вмешательству. Пара быстрых надрезов, два слабых всплеска в банке, и кайф на всю жизнь, мальчишеские ноты усиливались фигурой взрослого мужчины.

Самым знаменитым кастратом был Фаринелли (1705−1782). (Звезды такого масштаба часто носили одиночные сценические имена, как современные модельеры, гипнотизеры или Мадонна.) Вне сцены его невокальные выступления также удивляли тех, кто считал, что колода, лишившаяся пары валетов, никогда не даст фулл-хаус. Это было вполне объяснимо: как часто вы говорили с евнухом о мужественности? На самом деле, кастраты могли удовлетворять своих самых пылких поклонниц со всей безопасностью ходячего контрацептива.

Жизнелюбивый Каффарелли (он же Гаэтано Майорано, 1710−1783), безусловно, был таким. Он был одним из любимцев Европы, исполняя серенады французским красавицам на последних сроках беременности и главную роль в опере Георга Фридриха Генделя «Ксеркс» (1738) со знаменитой арией, написанной специально для него, – «Ombra mai fu», с трогательным чувством, обращенным к дереву. Однажды певец-виртуоз делил сцену с живым слоном и несколькими верблюдами, превзойдя их всех.

Каффарелли обладал истинным темпераментом примадонны. В 1741 году он был брошен в тюрьму за непристойные жесты в адрес зрителей во время выступления, а до этого находился под домашним арестом после нападения на своего коллегу в одной из неапольских церквей, когда монахиня принимала постриг. Некоторым поклонницам своего голоса он с радостью предлагал на практике проверить качество своих хирургически измененных достоинств. В Риме в 1728 году он был застигнут врасплох возвращающимся мужем и провел остаток ночи, прячась в заброшенном резервуаре для воды. Любовница Каффарелли, не желая, чтобы он пошел по пути Страделлы (см. ниже), наняла телохранителей, чтобы те защищали певца от мести мужа до конца его пребывания в Риме.

Сто лет спустя, когда кастраты стали далеким воспоминанием на оперной сцене, на новую арену концертного зала вышел другой тип бога секса: пианист Ференц Лист (1811−1886). Когда экзотический длинноволосый венгр выступил в Берлине в 1842 году, публика просто сходила с ума. Поклонницы собирали порванные струны с роялей по окончании его концертов и делали из них браслеты. Сувенирами становились и другие вещи: остатки кофейной гущи хранились во флаконах духов, а окурки сигар любовно прятались в декольте. Для описания этого явления был придуман термин «листомания».

И если вы думали, что убежище от этого постоянного мирского эротического шума можно найти в местном монастыре, забудьте об этом. Излияния похотливых и страдающих манией величия средневековых монахов запечатлены в «Кармина Бурана», положенной на музыку немцем Карлом Орфом в 1935−1936 годах. Ее вступительный припев «О Фортуна» – один из самых узнаваемых гимнов классической музыки, поскольку его часто используют в телевизионной рекламе и трейлерах к фильмам; в его нарастающем пении о капризности судьбы есть дикая, почти языческая природа – разговор толпы. В самом начале текста высказано желание лечь в объятия английской королевы. Это, разумеется, до Елизаветы.

Кто-нибудь упоминал «Место преступления»?

Секс убил Алессандро Страделлу (1644[?]–1682) – одного из самых известных итальянских композиторов своего времени, но болезнь или истощение не были решающими факторами его кончины. Он поплатился за то, что неоднократно игнорировал правило, которое верно и по сей день: не кради товар своего хозяина.

Впервые Страделла попал в беду в своем родном Риме в 1669 году, когда в компании коррумпированного аббата и скрипача попытался присвоить деньги римско-католической церкви. В результате разразившегося скандала молодой композитор покинул город. Это был первый из нескольких его поспешных отъездов.

Один из таких побегов в Венецию еще сильнее подкосил Страделлу. Один из членов влиятельной местной семьи, некто Альвизе Контарини, решил, что его любовница должна изучать музыку, и нанял Страделлу преподавателем. Музыка вскоре оказалась пищей для чего-то другого, и Страделла сбежал вместе со своей ученицей. Никогда не перечь венецианцу: возмущенный Контарини собрал сорок подручных и преследовал вероломного учителя музыки до Турина, желая отомстить.