Текст книги "Боевой дракон"

Уилиджер был унижен. Он упустил славу. Попасть под удар хвоста – самое последнее дело для драконопаса. Уилиджер уже знал это, он и драконьего столбняка избегать научился. Битва прошла без него, и чародея эти мальчишки уничтожили самостоятельно.

В груди Уилиджера поднялось отчаяние, смешанное с холодной ненавистью к собственным драконопасам.

Глава 16

Избавившись от хватки чародея, корабли устремились к тропикам, погоняемые северными ветрами. Затем, однако, они снова замедлили ход, достигнув штилевых широт. Прошли недели.

Тропические воды, над которыми поднимался пар, тянулись на многие мили вокруг. Паруса беспомощно повисли на мачтах. Жара опустилась на суда, словно живое существо, давя под собой все. Драконы помрачнели, питьевая вода протухла, и отчаяние снова поселилось в сердцах.

На поверхности ровного зеленого моря курился теплый туман. Корабли флота, словно призраки, проступали из марева. В такой влажности люди покрывались потом, даже когда не шевелились, а воду приходилось строго нормировать. Уже несколько недель с неба не падало ни капли дождя, и рассчитывать можно было только на старые запасы, но от длительного хранения в бочках вода испортилась и зацвела.

Жара повергла Уилиджера в такое уныние, что ему пришлось лечь в лазарет для прохождения интенсивного курса лечения депрессии.

Это как нельзя больше радовало драконопасов Сто девятого. После своего не слишком удачного дебюта в сцене боя на острове Чародея Уилиджер стал невыносим, он превратил жизнь подчиненных в ад. Проверки следовали одна за другой, за малейшую провинность назначались бесконечные часы нарядов вне очереди.

Впрочем, Уилиджер был только одним из зол. Флот уже несколько недель находился в штилевой полосе, в невыносимой жаре и сырости, легкие дуновения ветерка мало меняли ситуацию, почти не наполняя паруса. Иногда корабли не двигались по несколько дней, пока вонь от испражнений тысяч людей не вынуждала капитана спускать шлюпки, и гребцы оттаскивали судно на чистую воду.

Драконы были раздражены, и работать с ними было трудно. Некоторые еще не залечили раны после сражения с катафрактом, и им приходилось менять повязки через каждые три-четыре часа, заново дезинфицируя раны. Драконы принимали процедуры с большим неудовольствием и руганью. Но драконопасы слишком хорошо понимали, что сейчас не время ссориться, что нельзя обижаться на вивернов и давать волю эмоциям можно только в разговорах друг с другом.

На борту «Ячменя» отношения были напряженными. Еще одного солдата высекли за попытку изнасилования. На этот раз ситуация была сложнее, так как прямых свидетелей преступления не было, за исключением подруги предполагаемой жертвы. Обвиняемый клялся в невиновности даже под плетями. После этого случая вражда между военными и экипажем возросла до небывалых масштабов.

Кроме того, всех нервировала явно нарастающая тревога среди высших командиров. Совещания в роскошной комнате для заседаний адмирала Кранкса происходили почти ежедневно.

Полоса штиля была мало предсказуема в это время года – глубокой зимы в северном полушарии. Воздух неделями стоял неподвижно, то же самое происходило и с водой. Колдунья Эндисия испробовала несколько погодных заклинаний. Каждое утро гудел ее барабан, сзывая облака. Облака и вправду явились, но дождя не принесли, лишь окрасили небо в серый цвет, чем довели жару и влажность до совершенно адского уровня.

И пришел день самый невыносимый из прожитых. Жара и давление казались беспредельными.

После полудня Релкин закончил носить воду для дракона и вышел отдохнуть на верхнюю палубу, где уже сидели маленький Джак и Мануэль. Беседа их вертелась вокруг чудес континента Эйго, к которому они шли. Эйго был мифическим континентом. Про него в Аргонате было известно мало, за исключением того, что в древних джунглях живут люди с черной кожей и страшные чудовища.

Мануэль знал чуть больше других, он закончил академический курс и сдал экзамен на должность драконира.

– Думаю, странно будет увидеть людей, сожженных до черноты солнцем, – сказал маленький Джак.

– Привыкнешь, – отозвался Релкин, во множестве повидавший темнокожий народ Урдха и достаточно быстро привыкший к нему.

Джак хихикнул:

– Интересно, на что похожи их женщины.

Релкин хлопнул его по плечу:

– Подобные мысли заведут тебя в неприятности, парень!

– Как думаешь, мы тоже покажемся им странными – белые везде, кроме тех мест, где нас опалило солнце? Может, они испугаются нас? Может, они захотят нас поймать и посадить в клетки, чтобы лучше рассмотреть?

– Может быть, – сказал Мануэль, – по этой причине драконьим мальчикам лучше не отлучаться из лагеря.

– А что, если мы им понравимся? Что, если мы покажемся им сказкой, какой они до сих пор не видели? В таком случае их женщины будут нами очень интересоваться.

– Уилиджер оторвет тебе голову, если ты уйдешь из лагеря без разрешения.

– Ох, Мануэль, вечно ты хочешь жить по-книжному.

– Ты же знаешь, Джак, что скорее найдешь в их обычаях больше дьявольского.

– Релкин прав, Джак, – сказал Мануэль, – народ Эйго свиреп, его люди известны своей жестокостью.

– Ладно-ладно, ничего не буду делать, только маршировать, драться, есть и спать, но вы должны пообещать то же самое!

Релкин обычно с досадой относился к своей полковой славе сердцееда, возникшей из-за его приключений с принцессой Урдха и знаменитого романа с Эйлсой, дочерью Ранара из клана Ваттель. Поэтому он просто понимающе улыбнулся в ответ на слова мальчика.

Мануэль, как всегда, знал больше:

– У тебя просто не будет времени на романы с местными женщинами. Я слышал, что, как только мы высадимся, сразу же погрузимся на речные корабли и пойдем вверх по течению. Нельзя терять времени, каждая минута на счету.

Джак скривился:

– Я уже устал от кораблей. В самом деле, устал от этого судна.

– Наша обязанность – служить, не думая о том, что нам нравится.

Эти слова напомнили Джаку о любимой теме:

– Я слышал, что мы пойдем в глубь континента. Там, говорят, есть море. Мануэль кивнул:

– Мы пойдем в воды Наба, как его называют. Великого Наба. Я думаю, это слово означает «вода» на крэхинском языке.

– И там живут морские чудовища?

– Так говорят легенды.

– Интересно, похожи ли они на вивернов? Виверны ведь в некотором роде морские чудовища, если понимаете, что я имею в виду.

Мануэль подтвердил:

– Некоторые учителя утверждают, что морские чудовища были предками драконов-вивернов.

Разговоры о вивернах и морских чудовищах действовали Релкину на нервы. Его доверие к собственному дракону было подорвано странной выходкой с жестокой рыбой. О чем он думал, его дракон? Он вообще задумывался, что будет, если его поймают? Релкин перевел взгляд на массивный силуэт «Картофеля», выступающий из марева.

И затаил дыхание. В тумане, окружающем корабль, произошла какая-то подвижка, и вдруг паруса на топе округлились.

Потом первый порыв ветра коснулся и нижних полотнищ, огромные паруса «Ячменя» с шумом развернулись.

– Ветер! – выдохнул Джак.

– Похоже на то, – отозвался Релкин, смотревший, как туман со стороны «Картофеля» быстро рассеивается.

– Ну и ладно, – сказал Мануэль, – глядишь, и вправду дойдем в конце концов до Эйго.

Легкое движение воздуха затихло на несколько минут, чтобы потом превратиться в сильный устойчивый ветер. Туман растаял, ровное море покрылось рябью, перешедшей в волнение. За час странная зыбь сменилась большими волнами. Ветерок стал ветром, неуклонно крепнущим, дующим с востока.

С востока пришли гигантские водяные валы, белые корабли заплясали на их гребнях.

Экипаж встревоженно переговаривался, а капитан Олинас проводила большую часть времени на рее бизани, разглядывая восточный горизонт в подзорную трубу.

Ветер слегка изменил направление – подул с юго-востока, но теперь он стал порывистым, засвистел в снастях, потом вдруг снова стих до ласкового бриза.

Волны продолжали катиться, но теперь это были настоящие океанские валы с белыми гребнями. Море переменилось невероятно; теперь это было что-то громадное и грозное.

Спустилась ночь, ветер перерос в бурю. Корабли несли теперь только жалкие лоскутки штормовых парусов, свернув все остальные. Вокруг бушевали белоголовые волны, они поднимали корабли на гребни и сбрасывали с тридцати-сорокафутового обрыва, вбивая в воду по палубу.

К самым слабым легионерам вернулась морская болезнь. Командир эскадрона Уилиджер не появлялся на людях, и драконопасы, теперь в большинстве не подверженные морской болезни, проводили как можно больше времени на верхней палубе, наблюдая за взбесившимся, морем.

Взошла луна, проглянула сквозь волнистые облака, несущиеся по небу к северу. Они шли почти на уровне моря, перпендикулярно направлению ветра, относившего корабли к западу.

Впрочем, такое положение продлилось недолго, и капитан приказала прибавить паруса, так как ветер подул почти точно с юга. Он быстро окреп, и палубы окутались пеленой брызг и пены.

Капитан Олинас держала короткий совет с адмиралом Кранксом. Потом огнями передали приказ на «Картофель» и «Овес», теперь единственно находящиеся в поле зрения. Те передали приказ дальше – кораблям, находящимся уже за линией горизонта. Олинас предположила, что ночью они окажутся на краю урагана. Она была уверена, что ураган не пройдет через них, а отклонится к северу, потом повернет и уйдет на северо-восток, – к Опасному мысу и заливу Урдха.

Уверенность ее основывалась на движении облаков, ветра и волн и богатом опыте плавания в мировом океане.

Все корабли развернулись к западу. На тот случай, если кто-нибудь собьется с курса, назначили место встречи у Водяного острова, лежащего в трех сотнях миль. Флот должен был собраться там как можно скорее.

С наступлением ночной вахты море продолжало бушевать, ветер усилился, но ранним утром налетел неожиданный шквал, и белые корабли, пытавшиеся подчиниться ветру и заскользить поперек волн, едва не легли набок. «Ячмень» задрожал так сильно, что проснулись даже крепко спавшие драконопасы, чьи гамаки просто вывернули мальчишек на пол. Только драконы продолжали спать как ни в чем не бывало.

Релкин выбрался на палубу сразу после восхода и обнаружил «Ячмень» пляшущим на огромных волнах в окружении фонтанов брызг, поднимавшихся высоко над палубой. Впрочем, тучи разошлись, ярко сияло солнце. Оглянувшись, Релкин увидел далекое нагромождение облаков на восточном горизонте.

В миле позади шел старина «Картофель», за ним виднелись паруса «Овса». На юге Релкин увидел «Сахар» и небольшой кораблик, который не смог опознать. Он спросил моряка, с которым был в хороших отношениях, и тот ответил, что это фрегат «Флейта» и что флот уцелел весь. Больше того, пропустив ураган к северо-востоку, они теперь в безопасности даже от пограничных вихрей и с каждым часом уходят все дальше. Капитан отправилась отдыхать после долгой вахты и теперь крепко спит. Весь день корабли продолжали идти под всеми парусами к западу, подгоняемые сильным восточным ветром, усилившимся после полудня.

К концу дня впередсмотрящий с топа грот-мачты известил капитана Олинас о том, что «Флейта», идущая с северо-запада от них, просигналила: «Земля!»

«Ячмень» взял рифы и лег на новый курс.

Глава 17

Водяной остров тоже был вулканическим пиком, на этот раз с двумя вершинами, сильно изъеденными эрозией, так как давно не было извержений. Широкий коралловый риф окружал остров, наводя на мысли о буйной растительности и немногочисленных жителях-рыбаках.

Флот выстроился в линию за «Флейтой», вошедшей в лагуну и объявившей о безопасности. Затем, возглавляемые «Ячменем», белые корабли осторожно прошли S-образный канал, ведущий внутрь лагуны.

Там они бросили якоря и сразу же послали шлюпки с приветственной делегацией местному вождю. Огромное число долбленых каноэ принесли белым кораблям приглашение быть гостями, а также фрукты и напитки. Туземцы были высокими, стройными и приветливыми. Давняя дружба связывала их с белыми кораблями. Моряки Кунфшона всегда платили за воду, которую брали на острове, и хорошо относились к островитянам. Тем не менее командование легиона провело беседу с солдатами прежде, чем нога первого из них ступила на берег. Им было ведено следить да поведением. В частности, нужно было оставить всякие мысли о туземных женщинах и не прикасаться к «пульджи» – успокаивающему наркотику, популярному в южном полушарии Рителта. Туземцы активно употребляли этот навевающий сны напиток, но людей непривычных к нему он приводил в помешательство, при котором несчастным казалось, что их поедают насекомые или преследуют люди с червивыми лицами. Каждого легионера, нарушившего запрет, ожидало наказание плетями.

Солдатам снова и снова повторяли, что зашли они сюда ненадолго и по делу: нужно пополнить запасы питьевой воды и свежих овощей; слишком много времени потеряно в штилевой полосе, и теперь адмирал Кранкс старается наверстать упущенное.

В то же время командиры понимали, что люди заслужили хотя бы короткий отдых на берегу, на теплом песке кораллового пляжа внутри лагуны. На берег отпускали партиями по сто человек под бдительным надзором сержантов и лейтенантов, готовых арестовать каждого, кто покинет отведенную территорию.

Естественно, возможность размять ноги появилась в первую очередь у драконопасов, отправившихся вместе со своими драконами за водой.

Место, где родник вливался в кристально чистое озеро, было прелестным уголком, царством буйной тропической растительности. Огромные камедные деревья поросли белыми и розовыми орхидеями вперемежку с громадными лиловыми цветками лиан. Высокие грациозные пальмы покачивались под легким ветерком, а само озерцо покоилось на белом коралловом песке.

Драконы радостно загомонили, когда пересекли небольшой ручеек и оказались на берегу этого озера. Не долго думая, они нырнули в благодатную чистую воду. Ручеек вытекал из озера прямо в лагуну, где стояла флотилия шлюпок и полубаркасов, переправивших пустые бочки к устью – дальше они не могли пройти из-за вала камней и песка, перегораживающего поток.

Драконы должны были переносить бочки через озерцо, наполнять в роднике, затем относить обратно и грузить на борт.

После тропической жары и зловония виверны наслаждались холодной свежей водой. Они грузили тяжелые бочки, собираясь вчетвером, а в обратную сторону плыли налегке, весело плескаясь.

Пара драконов легко справляется с работой десяти-двадцати человек. Вскоре вокруг них собралась толпа восхищенных и возбужденных туземцев. Островитяне никогда раньше не видели аргонатских вивернов, хотя слышали о них много рассказов и легенд.

Теперь драконов постоянно окружала цепочка зевак, наблюдающих за их работой. Собственно, драконы были только поводом – люди вообще любят наблюдать, как трудятся другие, при этом стараясь делать как можно меньше. А работы, между прочим, был непочатый край. Каждый большой корабль нес сотни тонн питьевой воды, и наполнять все емкости было довольно долгим занятием. Требовалось никак не меньше нескольких дней.

Виверны работали в озере по два часа, прерываясь для трапез, во время которых поглощали огромное количество еды – стирабута и акха. Драконопасы очищали для подопечных ананасы, а те лопали экзотические плоды пригоршнями, как виноград. На ночь их отряд остался на берегу вместе с несколькими сотнями особо доверенных легионеров. Помня о категорическом запрете на плавание в океане, драконий эскадрон разбил лагерь у самого родника, чтобы быть поближе к пресной воде и подальше от соблазна лагуны.

Драконопасы весь день собирали хворост, жгли костры, закупали у местных жителей свежую рыбу. Тяжело проработав весь день, виверны ели, как титаны, и один за другим опустошали бочонки местного «пива», которое приготовлялось из пулки – фрукта с пушистой кожурой и бледно-зеленой мякотью. Хотя драконы предпочли бы аргонатский эль, они с радостью выпили предложенный напиток и затянули песни.

Местных жителей ошеломил этот ночной рев. Вокруг дюжины лагерных костров восседали огромные чудища, пьющие пулки и ревущие хором. Их громкие и сильные голоса, выводящие более-менее слаженно какие-то мелодии, были слышны во всех уголках острова, и туземцы, прислушиваясь, выходили из своих домов.

Потом драконы замолчали и улеглись спать на песке под звездами. Их нисколько не заботило произведенное ими впечатление.

К Уилиджеру, сидевшему у небольшого костерка, подошла группа местных жителей. На палатке плескался эскадронный флажок, по которому туземцы и признали начальника.

Они с трудом говорили на ломаном верио, но, раз за разом повторяя слова и подкрепляя их жестами, они довольно ясно выразили свое желание:

– Сколько вы хотите за такого дракона? Мы бы купили одного или больше, если не слишком дорого.

Уилиджер сначала непонимающе на них уставился, а потом захохотал:

– Нет, нет, мои друзья, драконы не продаются. Туземцы переглянулись, а потом снова обратились к Уилиджеру:

– Может, тогда подарите нам дракона? В знак дружбы с островным народом?

И снова офицер разочаровал окруживших его визитеров, которые поглядывали на спящих драконов и тихо переговаривались.

Уилиджер нашел это происшествие весьма забавным и поспешил поделиться весельем с драконопасами, правда, те даже не улыбнулись. С помощью множества жестов Уилиджер попытался растолковать туземцам, что драконы являются солдатами Империи Розы так же, как и люди – в данном случае, присутствующие здесь мальчики, – и если их разозлить, последствия будут ужасными.

Трудно сказать, как все это было воспринято туземцами, они медленно разошлись после полученного отказа.

Драконопасы не стали рассказывать об этом оскорбительном инциденте своим подопечным, по-прежнему мирно спавшим. Старая поговорка о том, что «не нужно будить спящего дракона», никогда еще не была так буквально верна. Как бы то ни было, после всего, что случилось, выставили караул.

Релкину выпала первая вахта. Он залез на пальму, прямо на лиственную крону. Листья были острыми по краям, но, подложив кусок циновки, можно было устроиться довольно удобно и наслаждаться видом лагуны с огнями больших кораблей на рейде.

Драконы лежали вповалку, отбрасывая огромные тени на белом песке. Было совершенно тихо, только легкий бриз со стороны вулканов приносил запахи леса: сырости, фруктов и тайны.

Релкин мечтал об Эйлсе, дочери Ранара. Оказаться бы ей сейчас здесь! Тогда наслаждение экзотической красотой стало бы полнее.

Он посмотрел в сторону кораблей, растянувшихся вдоль лагуны. Каждый из них был величайшим достижением человеческого мастерства, и сейчас они призрачно мерцали под луной – особый плавучий мир, со своими характерами и иерархией. На долгие месяцы «Ячмень» стал для драконира обособленной страной, соседствующей с такими же обособленными странами, «Картофелем» и «Овсом». Прочие плавучие мирки можно было попытаться увидеть в подзорную трубу, но поговорить с кем-нибудь уже не представлялось возможным. Как далеко отсюда корабли и какими маленькими они кажутся! На какое-то время мальчик потерял ощущение реальности. На борту «Ячменя» центром Вселенной являлся вздорный нрав командира Уилиджера. С вершины пальмы все это казалось далеким и неважным.

Он перетерпит Уилиджера и переживет его. Они уже пережили противостояние с командиром эскадрона Таррентом и определенно взяли над ним верх. Конечно, на это потребовалось время, но в конце концов Таррент смягчился, а Драконопасы Сто девятого стали прекрасно разбираться в кокардах и тому подобных вещах. Они не сломаются и под тиранией Уилиджера.

Релкин понимал, что Уилиджер находится под давлением какого-то серьезного стресса. Настроение его дико менялось, и поведение было непредсказуемо. Он находился в плену ложных суждений, почерпнутых из его любимых книг, реальности же не чувствовал совсем.

К сожалению, сочинение Чеслера Ренкандимо «Уход за Драконами-Вивернами», с точки зрения драконьих мальчиков, было полно чепухи. Ренкандимо утверждал, что души драконов связаны с океаном и скалами и извечным конфликтом между ними. Человеческие же души принадлежат огню и воздуху. Драконы по смерти не возносятся на небеса вместе с людьми, а отправляются на красную звезду Зебульпатор. Таким образом, на драконов действует красный цвет – в раны и ссадины рекомендуется втирать палисандровое масло, куркуму, шафран и морковный бальзам.

Драконопасы плевать хотели на всю эту огненно-воздушную чепуху. Все, что требовалось для обработки ран, – это дезинфицирующий Старый Сугустус.

Особенно плохо приходилось в те дни, когда Уилиджер пытался применить на практике сведения, почерпнутые из маленького кожаного томика Бандта, Банта и Бансома «Практика Войны». Эти признанные авторитеты предпочитали бурю и натиск и предлагали жертвовать жизнью по малейшему поводу в каждой кампании.

На борту «Ячменя» подобные тренировки были несколько затруднительны, и, заставляя драконопасов в очередной раз проделывать никому не нужные упражнения, Уилиджер чувствовал себя абсолютно разбитым, но утешался тем, что со временем мальчики его полюбят и станут добрыми, идеальными драконопасами.

Релкин поднял голову. Собственно, все они чувствовали, что Уилиджер – не такой уж плохой человек, просто неуравновешенный. Он мог в один момент быть храбрым, как лев, и уже в следующий – полностью деморализованным страхом. В горячке боя Уилиджер вполне показал себя. В самом деле, не нужно забывать, что в критическом положении он не только согласился выслушать простых драконопасов, но даже и следовал их советам. Это обнадеживало. Насколько Релкин понимал, хороший боевой командир должен иметь стальную волю, как настоящий опытный воин. Это дает спокойствие в бою. Он не должен придавать большого значения ужасам, проходящим перед его глазами; несмотря ни на что, он должен драться, воодушевляя подчиненных.

Релкин надеялся, что со временем Уилиджер возмужает и тогда ослабит свою придирчивость, став настоящим драконьим командиром.

Ну а пока им придется терпеть.

Он снова посмотрел по сторонам. Если бы Эйлса могла сейчас оказаться здесь! Как во время кампании в Арнейсе! Только бы знать, что она рядом, и тогда можно вытерпеть любые глупые выходки Уилиджера.

Увы! Пройдут годы, прежде чем он получит право на отставку. Если останется жив в этом походе. А также если переживет следующие. Слишком много всяких «если».

Мальчик принялся размышлять о своей отставке, и ненадолго его окутало знакомое тепло. Он придумывал, как замечательно будет жить в будущем.

Они с драконом выйдут в отставку вместе, взяв причитающиеся им земли – сто акров в долине реки Калене, что в восточном Кеноре. Земли клана Ваттель – родичей Эйлсы – лежат к югу.

Они с Базом обойдут все окрестности и отыщут самый приятный уголок, еще совершенно дикий. Эти районы труднопроходимы из-за быстрого течения реки Бур. Впрочем, быстрое течение в низовьях можно изменить системой каналов и отвести лишнюю воду, как, он видел, было устроено на Кохонских порогах. Они будут продавать зерно горцам Ваттель Бека, выращивающим собственные овес и рожь на высокогорных плато, но часто испытывающим нехватку продовольствия глубокой зимой.

А потом они с Базом расчистят землю и посадят пшеницу, ячмень и корнеплоды. Еще они разведут сады и виноградники и станут продавать излишки людям клана.

Чтобы управиться с расчисткой земель, они купят упряжку лошадей в Кохоне и переведут их через плато и далее вниз по Буру, в долину Каленса.

Релкин с Эйлсой поженятся, у них будет семья. Базил завоюет право оплодотворить яйца. Это значит, что им придется предпринять путешествие обратно в Куош, в провинцию Голубой Камень. И настанет день, когда знаменитый дракон со сломанным хвостом придет в родную деревню. Там проведут соревнования за право стать отцом одного из молодых дракончиков.

Ну а потом и сам Релкин станет отцом. На что это будет похоже? Он пожал плечами. Готов ли он к этому? Готов ли взять на себя ответственность за собственного ребенка? Уверенности в нем не было. Он уже видел, как это изменило его подругу, Лагдален из Тарчо. Она превратилась в солидную матрону. Такое впечатление, что она стала старше его на пару десятков лет, а ведь разница между ними была совсем незначительной.

Тут Релкин почувствовал некоторое неудобство от мыслей о перемене занятий. Он ведь любил эту грубую жизнь. Он хотел посмотреть мир. И он совсем не хотел становиться затворником на лесной ферме.

Он тихонько присвистнул. Все это было так далеко! Он еще насмотрится на мир, прежде чем получит хоть какую-нибудь возможность перемены занятий.

Мальчик молился, чтобы Эйлса не изменила ему; пять лет кажутся невообразимо долгими, когда о них думаешь. Эти мысли заставили его вспомнить о прошедших пяти годах, когда он был еще безвестным драконопасом из деревни Куош, зубрящим уроки. Пять лет – срок долгий; за такой промежуток времени многое может измениться.

Эйлса, дочь Ранара, будет испытывать давление родни, желающей, чтобы девушка забыла какого-то там драконопаса и вышла замуж за почтенного члена клана Ваттель. Сможет ли она противостоять такому давлению?

Релкин застонал и прогнал от себя подобные мысли. Что будет, то будет, и если того пожелают старый Каймо и Великая Мать, он женится на Эйлсе, и они станут жить так, как ему грезится.

Вахта закончилась без происшествий, драконир слез с дерева, завернулся в одеяло и сразу крепко заснул, проспав до побудки, которую протрубили час спустя после восхода.

Драконы поднялись, размялись и умылись. Потом съели обильный завтрак и продолжили свои вчерашние занятия. Было объявлено, что по окончании работы остаток дня можно отдыхать. Флот отошел до вечернего прилива.

Последнюю цистерну наполнили еще до полудня, после нее был обед. Потом часть драконов счастливо заснула под солнышком, кое-кто лениво плавал в озере.

Драконопасы отправились исследовать остров. Чего им было бояться днем?