Текст книги "Черный корабль"

– Нужно взять его живьем, – сказал молодой Прауд, криво усмехнувшись, и Ганвик почувствовал, как по спине у него побежали мурашки.

В эту ночь он спал крепко, и лишь за час до рассвета его разбудил грохот далеких взрывов, от которых содрогнулся весь купол. Через балконное окно Айра увидел густые клубы дыма, в которых потонули огни аэропорта.

В ночном выпуске новостей новые командос даже словом не обмолвились об этом инциденте, а утром объявили, что аэропорт временно закрыт, и объяснили это «нуждами военного времени». Сколько Ганвик ни расспрашивал людей Ван Рельта, он так и не смог докопаться до правды.

Днем весь отель перевернули вверх дном в поисках шпионов. Айра насчитал в вестибюле по меньшей мере двести солдат – он в это время сидел в баре, ожидая, пока окончится облава. Прибыв на Фенрилль, экс-сенатор остался без гроша в кармане – как и двести лет назад, когда только начал работать на Вавилонский Синдикат. Поэтому его совершенно не волновало, что, обыскивая номера, солдата попутно их обворовывают. Чуть позже по радио объявили о временном запрете на использование и продажу бензина, керосина и авиационного топлива.

Что бы ни послужило причиной тех взрывов, они, похоже, разворошили осиное гнездо. Командос рыскали теперь по всему побережью в поисках шпионов.

Тем не менее, несмотря на бешеную активность Ван Рельта, результаты акции мало впечатляли. Арестовали повара китайского ресторана, связанного с Чангами, агента Сприков в Эсфеласе, на одном из складов на острове Веселья нашли мешок фейнского дерьма, а в роскошных апартаментах купола Ниневия – какие-то радиодетали.

Солдаты тщательнейшим образом обыскали «Лодки Бино», заглянули в каждый ящик, под каждую лодку, в каждый крупный механизм. Но потайной ход так и не заметили.

Бино знал, что солдаты в таких делах – беспомощные дилетанты, а большинство агентов прежней таможни село за решетку вместе с полицейскими.

Виновник взрывов, которые снесли ферму с бензиновой цистерной и заодно половину аэропорта, в это время преспокойно ловил вкуснейшую рыбу болиту среди корней язма и водорослей.

Рва пользовался гибким удилищем из ствола кнуко и леской, которой его снабдил Бино, а также «лучшим стингером Бино» – маленькой зеленой мушкой, столь сладкой для болиты.

Вскоре в его мешке уже лежали три увесистые рыбины – таких он еще никогда раньше не видел.

Порыбачив, он вернулся в свою тщательно замаскированную палатку и, пока болита, шипя, поджаривалась на блюде с подогревом, посмотрел выпуск новостей командос по портативному телевизору, который ему тоже оставил Бино.

Побережье бурлило. Острова обшарили вплоть до последнего чулана – искали дезертиров и шпионов. У «Лодок Бино» конфисковали все взрыватели, оружие, лазерные установки – до дальнейших распоряжений. Теперь охота перекинулась на полуостров. Всех путешественников там задерживали, обыскивали и затем отслеживали их маршрут на мониторе.

Заточенным концом своего кифкета Рва надрезал черную рыбу вдоль хребта и ловко вскрыл, но, когда старый фейн принюхался к нежно-розовому мясу, шерсть у него на шее встала дыбом. Он задумчиво взял рыбу за хвост и выбросил к шумному гнезду гоуперов, встречавших каждый рассвет остервенелым воем.

Гоуперы тотчас спрыгнули с насестов и затеяли драку из-за черной рыбы. То и дело издавая свое обычное «гоупеее?», они дочиста обглодали скелет и вернулись на насесты.

Рва покачал головой, чуть выпятив нижнюю губу. Ну что же, у него есть еще две отличные болиты. И несколько хорошо откормленных гоуперов. Но не тут-то было – не прошло и нескольких минут, как гоуперы стали с глухим стуком падать на землю под госсафенером. Вскоре он насчитал шесть мертвых тел. Еще двое животных сидели в ветвях, корчась от рвоты.

Рва удивленно вскинул брови. Да, в этой части света гоуперы глупы сверх всякой меры.

Глава 13

В середине следующего дня первая эскадрилья реактивных транспортных самолетов с «Черного Корабля» промчалась на небольшой высоте над островом Буб и взяла курс на посадочную полосу. Они снижались пронзительным свистом, широко расставив альбатросьи крылья, черные от антирадарного камуфляжа.

Рва насчитал дюжину. Через полтора часа – еще столько же. К тому времени первая стая крылатых монстров уже приняла на борт груз, и снова полетела к морю. Рва наблюдал за ними в бинокль Бино, прячась в шалаше, который он переставил после визита медведя-слизняка.

Это был взрослый пятиметровый самец. Чтобы убить такого гиганта, потребовались бы невероятные усилия. А позволить ему околачиваться вокруг было слишком опасно – ведь Рва спал на земле.

Он наблюдал, как медведь обсасывает мертвых гоуперов, лежащих под кнуко, надеясь, что черная рыбешка еще раз проявит свои ядовитые качества. Спустя некоторое время Рва с удовлетворением заметил, как медведь внезапно вздрогнул, оцепенел и даже чуть поменял окраску. Пот лил с него градом, шерсть прилипла к телу. Чуть погодя он резко отряхнулся и пошел обычным шагом, вынюхивая, чем бы ему еще поживиться.

Пожав плечами, Рва стал выискивать другую жертву. У медведей-слизняков выработался иммунитет практически на любые яды. По сути дела, их единственным серьезным врагом были личинки плотоядных мух, которые любили забираться им под кожу.

С другой стороны, медведь этот довольно нерасторопен, и для Рва достаточно было переставить свой шалаш под раскидистые ветви кнуко, чтобы обезопасить себя. Маскируясь от командос, он выгнул аркой несколько веток, так, чтобы контуры шалаша не просматривались сверху.

Каждые полтора часа прибывали новые транспортные самолеты. И с грохотом взлетали прибывшие ранее.

В тот вечер он охотился на гравида норипула во фьордах острова Буб. К тому времени, когда он нашел первого, уже стемнело, и Рва отправился назад, неся на плече увесистый мешок с яйцами.

Он прошел через рощицу лискелленов, чей мускусный запах напоминал о пахучих лесах на его горной родине. На побережье лискеллен встречался редко, и на секунду Рва мысленно перенесся в леса Брелкилка с лискелленом и манделем, далеко от тропического зноя, влажного воздуха и мух-кровососов.

Вдруг впереди что-то зашевелилось. Рва вздрогнул, выронил мешок и попятился, сжимая в руке кифкет. Что-то большое, невероятно большое колыхалось среди деревьев, в беспроглядной ночи.

«Нахри?» – вихрем пронеслось у него в голове. Или хуже, гораздо хуже? Внезапно почувствовав себя старым. Рва завел одну руку за спину и облокотился на короткий и толстый кнуковый ствол. И вот после томительной тишины чья-то огромная фигура с хриплым возгласом вышла из темноты и нависла над ним.

Задыхаясь от страха. Рва увидел ряд черных выпуклых глаз, каждый из которых, покоясь в подвижной глазнице, мог вращаться самостоятельно. Все эти глаза сосредоточенно изучали старого фейна. Рва сглотнул слюну и стал лихорадочно вспоминать, извлекать из тайников мозга старое заклинание.

А вудвос выставил вперед огромную руку и, оттопырив палец величиной с самого Рва, осторожно провел по его груди и животу. А потом жестом, который наверняка показался бы Рва комичным, будь на его месте кто-то другой, вудвос поднял другую огромную руку и потер с обеих сторон свой пеликаний клюв. Этот вудвос никогда прежде не видел фейнов и теперь мысленно сверялся с генетически заложенным в него перечнем вредителей. Ничего похожего на фейнов не было в этом перечне, это двуногое животное, совершенно очевидно, было неотъемлемой частью натуральной фауны – такие вещи вудвос чуял моментально. И потому, осмотрев Рва, он успокоился и снова растворился в темноте.

Когда Рва возвращался к шалашу, его все еще била дрожь, он как заведенный насвистывал нехитрую колыбельную про старого, голодного, но доброго вудвоса.

Еще один транспортный самолет с грохотом промчался у него над головой, сотрясая верхушки деревьев. Пора было приниматься за дело. Он торопливо надрезал норипульский мешок и надул его. Когда все было готово, измерил скорость свежего бриза, дующего из залива, и посмотрел на белые барашки, бегущие к берегу. Вдалеке, сквозь ночной мрак, просвечивали огни прибрежных куполов. На востоке взошла Бледная Луна, отбрасывая на лес серебристо-розоватый свет. Шар натянул леску, готовый взмыть в воздух. Рва отпустил шар, и он унес маленький передатчик в темноту.

В горы снова пришла война. Пятидесятилетний период мира прервала железная поступь космических пехотинцев. В каждом клане появились беженцы. Люди и фейны уходили в глубь оборонительной сети, а выступающие ее части, такие, как Восточный Сприк и Хармерские Дыры, оставляли врагу.

В тех районах, где космические пехотинцы добились успеха, они подрывали динамитом клановые форты, сносили до основания железобетонные башни, начиненные драйвовыми орудиями и электронными приборами. В долинах зверства космопехов стали обычным делом. Чтобы запугать местное население, они расстреливали всех подряд: фейнов, людей и лошадей.

Но пока все это происходило в небольших поместьях, вроде Зеленой Башни Хармерского Ястреба. Фарамол там хранился в довольно ограниченном количестве, так же как и другие разновидности эликсира долголетия. И было бы вполне логичным, что, имея в своем распоряжении огромную мощь, «Черный Корабль» предпримет какую-нибудь крупную экспедицию.

Лавин знал почти наверняка, куда они отправятся. На всей планете было лишь три объекта, из-за которых стоило предпринимать такое широкомасштабное наступление. Они очень сильно отличались друг от друга, и каждый ставил перед атакующими силами совершенно разные задачи.

Первый объект – огромный погреб под горой Гото, в котором хранилось богатство Справедливой Фандан. Двести килограммов фарамола плюс сотни килограммов менее сильных препаратов. Главное неудобство для нападавших представляли шесть готоских импи – крупнейшая военная группировка Фанданов и вообще самое крупное и самое боеспособное формирование во всем горном районе.

Прочие объекты защищались далеко не так хорошо. На западных рубежах владений Чангов простиралась Пурпурная долина. В этой богатой хитином провинции Чанги возвели множество маленьких крепостей. После окончания Великой Войны их военная мощь неуклонно шла на убыль, и при хорошей организации атакующий мог захватить до сотни килограммов фарамола в двух дюжинах небольших хранилищ.

Но самым крупным и вожделенным объектом, без сомнения, оставалось поместье Бутте с клановым хранилищем. Расположенные в лабиринте ходов и шахт тайники вмещали до четырехсот килограммов фарамола. Бутте, на ранней стадии развития клана проявлявшие большую экономность, в течение столетий собирали хитин и прятали фарамол под землю.

Правда, путь в поместье преграждала мощная крепость. Она состояла из десяти фортов с драйвовыми орудиями. Но Бутте сократили свои военные формирования до пол-импи, то есть до почти декоративных размеров. Поскольку Буттская пресвитерианская церковь, тесно связанная с пацифистами, имела на клан решающее влияние, набожные Бутте сами себя разоружили.

Согласно плану «А», получив сообщение о мятеже, Лавин тут же поднял в воздух импи быстрого реагирования. План «А» предусматривал ответные действия при нападении на поместье Бутте. Импи быстрого реагирования теперь дислоцировался возле входа в долину, готовый отразить нападение. Плюс к этому Лавин привел в полную боевую готовность свой собственный, первый абзенский импи. Самолеты стояли на взлетной полосе, а в деревнях был отмобилизован второй абзенский импи, которому предстояло прикрывать долину в отсутствие Лавина.

В эти часы Лавин стал вездесущей, неумолимой силой, подстегивающей всех, добивающейся максимальной эффективности во всем. Задача перед ним стояла невероятно сложная: перебросить пятнадцатитысячную армию в полном снаряжении за тысячи километров от места их нынешней дислокации, в леса у истоков великих рек. Даже имея в своем распоряжении целую армию штабных офицеров, он потратил на детальную разработку операции всю ночь и закончил совещание, когда первые лучи Бени забрезжили над восточными горами.

Внешне Лавин оставался невозмутим. Он действовал как автомат, стараясь не думать о том, что Флер сейчас в руках молодого Прауда, и особенно о Чоузене, который погиб вместе с «Ганди». И все-таки мучительные раздумья нет-нет да и одолевали его. Что станется с его женой? Ведь молодой Прауд – полный безумец и способен на все. Порой Лавин терял чувство времени, забывал, где он находится, – непростительная слабость, учитывая, как много сейчас от него зависело. Лишь очередная вспышка гнева выводила его из этого оцепенения. И тогда он принимался за дело с фанатическим упорством, а подчиненные, в ужасе взглянув на его лицо, начинали работать с удвоенной энергией.

Одну утешительную новость подчиненные Лавина узнали, когда в Треснувшую Скалу прибыли на военный совет Чулпопек и Фарр, старшие нейлики сил быстрого реагирования. Внезапно снаружи донеслись громкие восклицания, и Вал Бо-Хо ворвался к ним с возгласом:

– Старик Рва до сих пор жив! Он прислал еще одно донесение!

Лавин с радостно-недоверчивым выражением лица просмотрел радиограмму, потом показал ее фейнам, приведя их в полнейший восторг.

– Нет, ну каково! – проговорил Чулпопек, давясь от смеха. – Старина Рва, мсее из мсее, до сих пор с…т на голову командос. А про цистерны вы читали?

– Да, и в самом деле молодец, – согласился Лавин. – Теперь мы доподлинно знаем, что произошло там вчера.

Постепенно веселье угасло. Большие транспортные самолеты Фанданов промчались по взлетной полосе и поднялись в южное небо.

Ранним утром персональный самолет молодого Прауда летел над необъятной долиной Бутте, держа курс на аэродром новых командос, несколькими часами ранее возведенный у подножия горы Титус.

Атмосфера в кабине царила тревожная, подспудно накалялись опасные страсти. Сидящий впереди всех Дегорак Шевде возненавидел молодого Прауда за то, что тот вынудил его отправиться в столь опасный рейс. Чтобы успокоить нервы, Шевде хлестал пиво, банку за банкой. Вскоре алкоголь возымел свое действие, приведя Дегорака в сосредоточенно-угрюмое состояние. Офур Майн и андерхенч Гарвал Ко предпринимали отчаянные усилия, чтобы отвлечь его внимание от молодого Прауда. В таком настроении Дегорак частенько начинал буйствовать. Он уже оскорбил Алас Ром и вынудил ее оставить кресло и уйти в хвостовую часть, к своим друзьям.

Молодой Прауд же продолжал в своем обычном духе. При малейшей возможности он подпускал в беседу с Дегораком шпильки и посмеивался, наслаждаясь собственным остроумием. А то вдруг в нем поднимались гнев и подавляемое презрение… Они думают, что он, Фандан, полетит к звездам вместе с ними? Вместе с этим вонючим сбродом? Он презрительно фыркнул и стал разглядывать через иллюминатор горные вершины. Как и всегда, его успокоила мысль о грядущей победе, о том сладостном моменте, когда к нему приведут Лавина Фандана. Приятно будет снова ощутить прелесть жизни. Уже пятьдесят лет этого не было.

Фейны-телохранители, Персимпилгаси Гервер, сидели возле него, не смыкая массивных век, постоянно поглядывая на Майна и Дегорака Шевде.

Офур Майн был не только высок, но и необыкновенно развит физически. В результате непрерывных занятий тяжелой атлетикой из Нептунианской Школы на Дамбе вышел человек ростом семь футов и весом двести тридцать пять фунтов, который мог запросто пробежать милю при тяжести в одно g за четыре минуты девять секунд. При этом выжимал двести килограммов и поднимал на колени полтонны.

Такого рослого человека фейны еще никогда не встречали. Оба постоянно представляли его в качестве возможного противника. Таково уж было их ремесло. Фейны из Рамаля сражались на стороне Праудов Фанданов уже не первое столетие. Защищать молодого Прауда, даже от него самого, стало их задачей с того самого дня, когда племенной совет призвал их на военную службу.

Персимпилгас, ростом семь футов шесть дюймов и весом триста тридцать пять фунтов, неохотно сознался самому себе, что убить Майна будет нелегко. В случае необходимости Персимпилгас поручит это Херверу, который обогнал старого фейна на два дюйма и двадцать пять фунтов. Хорошо еще, что Майн не биомодель и не космический пехотинец – у него собственные, приобретенные естественным путем мускулы и боевые навыки. У Майна нет ни синтетических мышц, ни протезированных конечностей – этих сверхпрочных штук фейны не любили больше всего. Конечно, если дело дойдет до драки, старый Персимпилгас, мсее телохранителей, убьет Майна. Даже биомодель не устоит против удара кифкетом в грудь, а мало кто из фейнов умел действовать кифкетом проворнее, чем Персимпилгас.

К несчастью, в самочувствии Хозяина не наметилось никаких признаков улучшения, и это сейчас больше всего тревожило фейнов. В последние дни в душе у них снова всколыхнулась надежда, потому что в самом начале этой крупной операции у Прауда заметно выровнялся характер. Он перестал злобствовать по поводу Лавина Фандана, которого прежде называл не иначе как «ясельный выкормыш», не оскорблял Флер Фандан и не крушил мебель. Но все это продлилось недолго. Теперь Хозяин снова погрузился в мрачные раздумья и стал похож на дремлющий вулкан. На кого изольется его раскаленная лава? На узурпатора Фандана? Или на союзников молодого Прауда, натуральных людей из открытого космоса?

Беда заключалась в том, что в последние дни Прауд стал совершенно непредсказуем. Персимпилгас тяжело вздохнул. Порой его охватывало предчувствие, что он так больше и не попадет домой, в Рамальскую долину. Лежать его белым косточкам в чужой земле, если, конечно, их не выбросят в реку, на съедение пектаруну.

Но выбора не оставалось. Законы воинской чести прочно связали его со всеми Праудами фанданами, подарившими Орликскому роду последние достижения техники и медицины. Сотрудничая с Праудами Фанданами, рамальские племена обрели неслыханное могущество, а потому долг чести обязывал их защищать молодого Хозяина на протяжении всей жизни, невзирая на его явное безумие. Фейны стали живым щитом, закрывавшим его со спины. Традиции такой службы складывались в течение трех веков.

За Шевде и молодым Праудом сидел Айра Ганвик, оказавшийся к этому моменту на грани полного физического истощения. Поддержание связи между неповоротливыми бонзами, молодым Праудом и новыми командос обернулось настоящим кошмаром. Ему хотелось забраться на какой-нибудь пляж и отсыпаться там месяцами, освободившись из-под гнета личности Дегорака Шевде. К тому же Ганвик обнаружил, что он почти нищий. Большинство его маленьких тайников с деньгами и фарамолом разграбила секретарша, которая теперь купила себе фешенебельную квартиру на станции «Красная Луна». В результате «Айре пришлось изрядно побегать, выклянчивая займы у старых друзей по Синдикату, чтобы приобрести себе немного фарамола. Но оставшись на время без фарамола, он из-за постоянных перегрузок вынужден был прибегнуть к фанкшану – стимулянту, дающему непредсказуемые побочные эффекты.

В какой-то момент лицо Айры застыло, словно маска. Время действия последней принятой дозы прошло, и химический баланс в организме опять нарушился. Мозг заволокло туманом. С одной стороны, это мешало думать, с другой – делало его менее восприимчивым к безумным огонькам, плясавшим в глазах молодого Прауда Фандана.

Как-то раз Айра с открытым ртом наблюдал, как в середине вполне мирной беседы на торжественном приеме, устроенном командос, молодой Прауд вдруг истерично заорал:

– Это я Фандан! А не пробирочная тварь, которую она оставила вместо меня! Не этот выродок, которого она исторгла из своего тела, чтобы лишить меня наследства. Я рожден повелевать!

Молодой Прауд разбил стакан о стену, потом выхватил револьвер и стал палить из окна, исступленно выкрикивая:

– Сдохни!

Шикарно одетые люди распластались на полу. Падали бутылки, истерически визжали женщины, служба безопасности беспомощно топталась у дверей. После долгой, тревожной паузы молодой Прауд повернулся и пошел к двери, отшвырнув с дороги официанта.

Остолбеневшая элита побережья начала медленно вставать с пола и отряхивать дорогие пляжные костюмы. Наступила долгая тишина, потом беседа возобновилась, правда, уже совсем в другой тональности – так гудит улей, потрясенный смертью пчелы-матки.

Неужели этот «гений» руководит новыми командос? Молодой Прауд был настолько поглощен своей ненавистью, что уже не контролировал себя. Он мог взорваться в любую минуту.

…но Айра тоже вынашивал в своем сердце ненависть. И молил судьбу о том, чтобы в сражение ввязалась Армада Бутте… Руки его непроизвольно сжимались в кулаки при мысли о том, как он будет ее душить. От ярости он начинал скрежетать зубами.

А в хвостовой части, скованная наручниками, с кляпом во рту, в короткой тунике рабыни сидела Флер Фандан, молившая сейчас лишь об одном – о смерти. Пусть самолет упадет вниз.., или взорвется в воздухе… Она посмотрела на окружавшие их облака, мечтая о том, чтобы за один миг преодолеть эти одиннадцать тысяч метров и освободиться от этого садиста, молодого Прауда.

Порой, невольно вспоминая его грязные проделки, она часами плакала от отвращения, и тогда смерть представлялась ей такой сладкой…

Молодой Прауд щелкнул пальцами, и Флер вскочила с кресла, сама ненавидя себя за эту покорность, но не в силах преодолеть страх. Она принесла ему чай и подала униженно, опустившись на колени, хотя так хотелось выплеснуть этот чай ему в лицо. Видя кипевшую в ней исступленную ненависть, он усмехнулся, наслаждаясь ее унижением.

«…Она бы меня на куски растерзала…» – подумал он и повернулся к Дегораку.

– Итак, Шевде, с чего мы начнем? Расскажите мне еще раз, в каком месте вы планируете забрать нас на свой волшебный звездолет?

– В следующий раз, мессир Фандан, – сказал Дегорак, не скрывая своего раздражения. – Когда закончится этот ужасный полет и мы снова ступим на твердую землю. Мне до сих пор не верится, что вы доверили наши жизни этому допотопному самолету. Он может рухнуть вниз в любую минуту.

Шевде согласился лететь на этом самолете лишь после ожесточенного торга. Его убедили, что молодой Прауд загубит всю операцию, если он, Шевде, не отправится вместе с ним, и вот теперь они сидели, обливаясь потом, в этом дурацком маленьком самолете, мчавшем их в зону военных действий. Бонзы Нептуна не рисковали своими жизнями все те сорок лет, которые строился корабль. А теперь, после полета на сверхсветовой скорости, им предстоит вместе сложить голову в какой-нибудь дыре? Заглядывая в ближайшее будущее, они неизменно испытывали страх.

Однако молодой Прауд чувствовал себя – по крайней мере на первом уровне сознания – вполне счастливым. В горле постоянно клокотал смех, готовый прорваться наружу. Однако он сдерживал себя, понимая, что в противном случае окружающие сочтут его за безумца. А на самом деле он – разумнейший из всех, потому что заглянул в самое сердце черной напасти, затаившейся в центре вселенной. Он видел, как перемешиваются божественные гены, и остался жив. Кто еще может похвастаться подобным?

У него ни разу не возникало сомнения в правильности своих действий. Новые командос вторглись в наименее защищенные долины Великих Гор. Скоро они подавят сопротивление местных отрядов и тем самым спровоцируют вмешательство Лавина Фандана. И вот тогда-то ловушка захлопнется.

– Полноте, мой друг Шевде. Человек, который, доверившись драйвам Фюля, побывал в эн-пространстве, не должен больше ничего бояться.

Этот «допотопный» самолет на самом деле в прекрасном состоянии. Он оснащен новейшими двигателями, а весь фюзеляж переделан. Да, модель эта примерно столетней давности, и дизайн салона слишком простенький. В обычное время его используют как пассажирский авиалайнер экономического класса. Он отличается повышенной надежностью – за триста лет всего два таких самолета потерпели аварию.

При слове «авария» бонзы испуганно заморгали. Шевде отхлебнул пива. Офур Майн снова бросил тревожный взгляд на молодого Прауда, а тот лишь пожал плечами и продолжил:

– А что касается околозвездных полей, то давайте определимся с местом назначения. Нам еще так много предстоит посмотреть. Куда мы направимся в первую очередь? Может быть, к Руке Ориона? Звучит заманчиво, не так ли? Мы можем вылететь туда из местного скопления. А потом вдоль Руки полетим к центру галактики. Или нам лучше наружу, через великую расселину к Руке Персея?

– По мне так один черт, – проворчал Дегорак. – Лишь бы подальше от председателя Вея.

– Ну, мы и так уже достаточно далеко от него. Дегорак зябко повел плечами.

– Нет, пока мы совсем недалеко от председателя. Вспомните, что председатель Вей бессмертен. И что Мировое Правительство обязательно возобновит исследования по драйву Фюля. Через некоторое время они раскроют спектр гармоник во флуктуациях полей и пустятся за нами в погоню.

Шевде, Ганвик и все остальные, кто пришел с «Черного Корабля», до сих пор с ужасом вспоминали, как трудно было найти эти тонкие гармоники.

Молодой Прауд пожал плечами.

– Они прилетят туда, где нас к этому времени уже давно не будет. Мы удалимся на миллионы световых лет, и им никогда нас не найти.

Шевде смял в кулаке банку из-под пива.

– Молитесь, Фандан, чтобы это было так. Молодой Прауд посмотрел на Флер, которая до сих пор сидела на корточках в проходе. Лишь плечи ее непроизвольно выпрямились. Молодой Прауд легонько стеганул ее по левому плечу арапником, висящим у запястья, и вкрадчиво сказал:

– Ты все еще таишь в душе постыдное упрямство. Я это вижу. Когда мы приземлимся, придется провести с тобой еще один сеанс. Ты помнишь наш прошлый разговор о воле и своенравии?

Дегорак посмотрел на Флер оценивающе. Стройная, привлекательная женщина. Он жестом указал на нее молодому Прауду.

– Скажите, мессир, а эта женщина доступна? Я бы не отказался поваляться с ней в постели. Она меня возбуждает.

У молодого Прауда загорелись глаза. Флер замерла от страха.

– Конечно, вы можете ею обладать. Ведь это жена моего главного врага. Я приведу ее к вам на поводке, великий Дегорак.

– Жена? – удивленно переспросил Дегорак. – Какой древний социальный институт. Представляю, как это здорово – взгромоздиться на чью-то жену.

Флер всхлипнула, и молодой Прауд отпустил ее, снова щелкнув пальцами.

Когда началась болтанка, Дегорак Шевде суетливым движением открыл очередную банку с пивом и залпом отпил половину ее содержимого. Несколькими минутами позже самолет стал опускаться в низину, скрытую громадой горы Титус. Ганвик присмотрелся к местности. В этих широтах преобладали джиковые леса. Черные деревья образовывали непроходимые заросли высотой в пятнадцать метров, с вкраплениями алых колючек и белоснежных лепестков нуба. Внизу, у реки, стояли миндальные деревья, их верхушки возвышались над черно-зеленой джиковой массой.

Айра усмотрел в этом некое предзнаменование. В течение столетий беднякам с побережья приходилось сражаться и умирать, борясь за свою долю производимого здесь богатства. Богачи же вели комфортабельную жизнь в городах. Открывавшийся его взору ландшафт как бы повествовал об ожидающих их опасностях, об армиях фейнов, о знаменитых сражениях прошлых лет, в которых погибла не одна шайка с побережья. Сотни тысяч людей сложили головы на этих плоскогорьях. У Айры пересохло во рту, язык прилип к небу.

Конечно, это была не его идея – лично наблюдать за сражением. Но он с горечью отмечал, что, с тех пор как они прибыли на побережье, его собственный выбор оказывал все менее заметное влияние на ход событий. Молодой Прауд поставил город под свой полный контроль. Старые синдикаты вскоре развалились, а их остатки прибрал к рукам Прауд Фандан. Молодой Прауд уважал лишь свой собственный выбор, в большинстве случаев довольно своеобразный. Так, например, стремясь ограничить злоупотребления командос, молодой Прауд приказал возвести на острове Веселья огромные виселицы. За малейшую провинность людей вздергивали на перекладине, а тела их оставляли гнить под открытым небом. Скрины – большие охотники до падали – сидели теперь на кронах деревьев, словно бессменные часовые.

Многим состоятельным обитателям больших куполов пришлось плотно прикрыть ставни, чтобы избавить себя от этого зрелища.

На какое-то время люди из синдикатов ушли в тень – они выжидали подходящей возможности пролезть во властные структуры. Однако молодой Прауд стал оказывать синдикатам тайную поддержку.

Реактивный самолет приближался к посадочной полосе с юго-запада на низкой высоте, так, чтобы громада вулкана заслоняла их от горных фортов в Бутте Манор. Посадка прошла быстро, от сильной тряски все повалились на спинки кресел.

Теперь они дышали разреженным воздухом высокогорной долины. На западе, у самого горизонта, виднелись горы, покрытые искрящимся снегом. Белые вершины непрерывной линией тянулись на север. По обе стороны от посадочной полосы рос густой джиковый лес. Над волнистой линией вздымалась гора Титус, окаймленная буйно разросшимся нубом, кустарником округлой формы, напоминающим огромную цветную капусту. Хотя здесь, вблизи от экватора, постоянно светило солнце, особого зноя не чувствовалось. Ласковый ветерок обдувал их, принося с собой запах миндаля. От этого непривычного запаха Айру Ганвика почему-то бросило в дрожь. У Дегорака тоже появилась тревога на лице. Этот столь непривычного вида лес с темно-зелеными, почти черными листьями показался ему зловещим. Кто знает, не притаились ли тут в засаде фейнские орды? И надежно ли их защищают новые командос? Тут Шевде заметил, что на него украдкой посматривает Ганвик, и ответил ему холодным, пронзительным взглядом. Вспомнив, что среди бонз только старший по рангу имеет право инициировать зрительный контакт, Айра отвел глаза.

Выбравшись из самолета, они тут же направились к подземному бункеру.

– Один раз мы уже подвергались налету авиации Бутте, – пояснил офицер командос в хрустящей черно-серой униформе, когда им навстречу вышел Ван Рельт со своими подчиненными.

Молодой Прауд представил ему союзников, спутников, и Ван Рельт обменялся с ними крепкими рукопожатиями. Этот рослый лысоватый человек, здорово потрепанный жизнью, все-таки сохранил внушительность в облике. Одет он был в солдатский камуфляж с серо-зелеными нашивками. На боку висела истертая кобура с автоматическим пистолетом.

– Ну что же, мессиры, – сказал он, – вы прибыли как раз к началу нашей первой широкомасштабной атаки на наружные форты. Я уже развернул в цепь третью дивизию и думаю пойти на приступ при очередном появлении здесь «Черного Корабля».

– В таком случае вы выбиваетесь из графика. И, по-моему, довольно ощутимо.

– Вообще-то да, – неохотно признал Ван Рельт. – Этим утром мы натолкнулись на неожиданно упорное сопротивление. Пришлось двинуть вперед вторую дивизию, и лишь тогда, обойдя противника с фланга, мы смогли выбить их с позиций у реки. Они засели на скалах, так что обширные районы ими простреливались, и лобовая атака стала невозможной, даже при участии космических пехотинцев.