Текст книги "Чародей в скитаниях"

– Кругом, шагом марш!

Конвой развернулся, порядком потопав сапожищами, и строевым шагом вышел из кабинета. Сержант задержался в дверях, бросив еще один сердитый взгляд, но Шаклер посмотрел ему в глаза, и жлоб повернулся и исчез.

С другой стороны, дверь-то он не закрыл.

Шаклер проигнорировал это и, сияя, повернулся к Гэллоугласам.

– Рад снова видеть вас, мастер Гэллоуглас, миссис Гэллоуглас, – он перевел вопросительный взгляд на Йорика. – По-моему, я не имел удовольствия встречаться с вами?

Род жестом показал на обезьяночеловека:

– О, это...

Но Йорик прервал его.

– Агдер-Талец, генерал. Но одно время был комиком в мелкой труппе, и поэтому все зовут меня...

– ...Йорик, – закончил Род и сглотнул. – Э... генерал, вам не приходило в голову, что вы, возможно, оказались в довольно опасном положении?

– Вы имеете в виду, перед лицом численного превосходства. И от того что вы оба при оружии? – Шаклер кивнул. – Я это сознаю.

– И вас это... не беспокоит.

– Не особенно. Я полагаюсь на вашу честь, старина.

Род уставился на него. А затем произнес, просто в порядке уведомления:

– Знаете, а вы дурак.

– Это я тоже осознаю, – улыбнулся ему Шаклер.

Йорик сцепился взглядом с Родом, и мысли его прозвучали достаточно громко: «Этот человек жизненно важен для будущего демократии, майор. Если вы его хоть пальцем тронете...» В каковом пункте мысленный сигнал выродился в довольно отвратительную графику.

Правда Род и не нуждался в подобных побуждениях. Он поглядел на теплое, открытое лицо Шаклера и вздохнул.

– Я никогда не убиваю дураков до обеда, это вредно для пищеварения.

Он умело вспомнил несколько случаев, когда он сам применил такой же гамбит, но фокус удался, он таки завоевал доверие... и он удавался вновь, сейчас.

«Шаклер – не единственный дурак в кабинете», – решил он.

Углы рта генерала тронула легкая улыбка, он расслабился.

– По-моему, вы не встречались с этим джентльменом – главарь Хван из племени пурпурных и провозглашенный главарем всех вельможных племен.

– Да, по-моему не имел удовольствия, – Род попытался вспомнить, как там у них отдавали честь, скрещивая руки, касаясь пальцами плеч...

Прежде чем он мог попробовать отдать ее, рослый вельможа заявил:

– Это сделали они – этот мужчина и эта женщина в ненашенских одеждах.

Род уставился на вольмака, а затем произнес:

– Он не шибко стремится к вежливости, не правда ли?

– Э... – Йорик глянул по сторонам, а затем на генерала. – Знаю, это не мое дело, но... что же, по мнению главаря, сделал м... мистер Гэллоуглас?

Род уловил, как Йорик чуть не ляпнул лишнее, и дал ему несколько очков за сообразительность, он понял как опасно позволять Шаклеру думать, будто он имеет право приказывать Роду.

– Как что, нарушение границ, территории вольмаков... – Он снова повернулся к Шаклеру, – но мы же это уладили пару часов назад.

– Ну, да – но теперь главарь обвиняет вас в дополнительном правонарушении.

Род нахмурился.

– А разве это не «двойной риск», или что-то в этом роде?

– Вовсе нет, поскольку это не то преступление, в котором вас обвиняли прежде.

– Какое преступление?

– Убийство.

* * *

Род поставил перед Гвен кружку эля, а затем снова повернулся к стойке.

– Две того, что сходит здесь за виски, двойного.

– Готово, – Чолли со стуком опустил на стойку два граненный тяжелых стакана и перевернул над ними бутылку коричневатой жидкости. – Значит он вас выпустил под подписку о невыезде?

– Да, – пожал плечами Род, – мы просто пообещали никого не убивать до завтрашнего утра, и он сказал: «...превосходно, почему бы вам не посмотреть город, пока вы здесь?»... Хватит!

– Как угодно, – Чолли подождал еще секунду, пока коричневатая жидкость не поднялась почти до краев, а затем поставил бутылку на стойку.

– Значит ваш суд состоится завтра на рассвете?

– Если его можно назвать судом, – нахмурился Род. – Разве это не чересчур снисходительное отношение, к паре подозреваемых в убийстве?

– Даже здесь, – кивнул Чолли, – надо полагать, генерал не считает вас виновными.

Род кивнул.

– Он надеется, что мы сбежим или что-то в этом духе?

– Куда?

– Хороший довод, – поджал губы Род. – Так значит нам полагается расслабится и наслаждаться жизнью, да?

– Так, или найти доказательства для своего оправдания. Сидя в камере, это, знаете ли, трудновато.

– Верно, теперь, когда вы упомянули об этом, – нахмурился Род. – В любом случае мы и собирались сделать что-то в этом роде.

– Ну, в таком случае, – просиял Чолли, – выходит, генерал знает, с кем имеет дело, не так ли? Дайте мне знать, где я смогу помочь.

– Спасибо, обязательно дадим, – Род снова повернулся к столу, поставил один из стаканов перед Йориком, уселся напротив Гвен и сделал здоровенный глоток, а затем несколько минут сидел совершенно неподвижно, дожидаясь, пока макушка опустится на место, а помещение вернется в фокус.

Когда это произошло, он резко выдохнул.

– Из чего тут готовят это?

– Уверен, из чего-то почти совместимого с биохимией землян. – Йорик и сам выглядел малость расфокусированным.

Род сделал глубокий вдох, а затем очень осторожно пригубил. С опаской опустив стакан обратно на стол, он осторожно выдохнул и откинулся на спинку стула.

– Итак! – Он перевел взгляд с Йорика на Гвен и обратно. – Вы оба были там, вы слышали все, что слышал я. Что же все это значит?

Гвен пожала плечами.

– Мы случайно оказались в подозрительном месте, в то время, когда убили человека, милорд.

– Да, но я сильно сомневаюсь, что мы были где-то поблизости от этого «Места Встречи Солнца» или как там оно называется, к тому же я не верю в случайные совпадения, особенно, когда они так удобны.

– В каком смысле ты мнишь их удачными? – нахмурилась Гвен.

– Для наших врагов.

– За это я выпью, – Йорик поднял кружку, а также стакан.

– Ты за что угодно выпьешь, – но Род все таки чокнулся с ним. – За врага – чтоб ему пусто было.

– Кто бы он ни был, – Йорик выпил, а затем поставил стакан и нагнулся вперед. – Но согласен с вами, майор, кто-то определенно задумал вас достать.

– Когда же я это сказал? – уставился на него Род.

– По пути из замка, – объяснила Гвен.

– О, – нахмурился Род. – Да, я сказал что-то в этом духе, не правда ли?

– Он часто такой бывает?

– Время от времени, – ответил Род, но Гвен заверила Йорика:

– Только когда его занимают важные дела.

– О, – Йорик снова повернулся к Роду. – Именно тогда-то вы и делаетесь еще и параноиком?

– А что означает сие слово? – нахмурилась Гвен.

– Подозрительным, – объяснил Род. – Он имеет в виду, что у меня такое ощущение, будто меня все хотят достать.

– О! – Гвен снова повернулась к Йорику. – Нет, в таком состоянии он пребывает всегда.

– Но на этот раз он прав.

Они в удивлении оглянулись, этот голос не принадлежал никому из них.

Стройная новоприбывшая носила такое же обмундирование, как и все прочие солдаты, но заставляя его выглядеть совершенно женским. Это не могло быть намеренным: ее коротко подстриженные белокурые волосы уступали по длине шевелюрам большинства мужчин и оставляли незакрытыми уши, но и в прическе, и в том как она держалась, и в ее тонких чертах было что-то такое, заставлявшее ее выглядеть безусловно женственной.

– Это – профессиональное мнение, – добавила она. – Они задумали достать вас.

– Кто? – потребовал ответа Род, но Йорик негромко осведомился:

– Человека какой профессии?

– Тайного агента, – отрезала она, – шпионки. – И Роду. – Вам уж лучше знать. Кто предпочел видеть вас скорее мертвым, чем живым? Правда, это не имеет большого значения, на этой планете всякий, к кому цепляются, для меня друг.

Род лишь глядел на нее во все глаза, но Гвен отодвинула стул.

– Не соблаговолите ли присесть?

Женщина нахмурясь села.

– У вас странная манера выражаться.

– Мне очень неприятно быть грубым, – сказал Род, – но кто вы?

– Я – Шорнуа Шерше, и вам лучше выслушать всю историю. Я была агентом правительства, пять лет назад.

– Пять лет, – нахмурился Род. – Примерно в то самое время и произошел переворот ПЕСТ, если я правильно помню... – Он сумел оборвать фразу, прежде чем брякнуть «уроки истории».

– Да, – кивнула Шорнуа. – Я была тайным агентом партии власти, раскапывая для них информацию и помогая устраивать убийства некоторых из наиболее откровенных врагов. Я знала, что помогаю убивать людей, но никогда не видела, как это происходит, и поэтому меня это не очень беспокоило. Да я и не думала, что меня станет волновать такое. Но после переворота я вдруг обнаружила, что служу в тайной полиции, и начальство приказало моей группе взять одного профессора. Это был мягкий старый дурень, тихий и скромный, и по всему в его доме видно было, что они с женой хорошо заботились друг о друге. Мы вытащили его посреди ночи из постели и погнали его пинками из дома в аэромобиль без огней и он пришел в ужас, оцепенел от страха, но ни разу ни в чем нас не винил. Ни одного проклятья, ни одного гневного слова, только глядел на нас этакими большими, испуганными глазами, которые знали и понимали... Поэтому на него, конечно, навалились еще крепче. Даже по пути в ШК его обрабатывали. Подвергали жестоким злобным побоям, пока он не потерял сознания. Мне повезло, я должна была только вести машину. Но все равно, я поневоле все слышала...

Потом мы приземлились на крышу Большого Дома, и мне пришлось помочь отнести его в здание. Лицо у него настолько залило кровью и распухло, что я б его ни за что не узнала. Мы уложили его на стол, приготовленного для садистов, – лицо у нее задергалось, а затем перестало. – О, этот процесс стараются приукрасить, называя его «допросом», но все равно, это просто обыкновенная пытка. Вместо тисков для пальцев к нему прикрепляют электроды, но мука есть мука. Мне не пришлось оставаться и смотреть как его пытают, но все равно я чувствовала себя испачкавшейся и униженной, словно меня превратили в нечто меньшее, чем человек. Мне сказали, что я могу вернуться к себе, но пошла прямо к Боссу и заявила ему, что завязываю.

Он сидел себе в том кабинете с пластмассовыми стенами за столом из нержавеющей стали, и лишь посмеялся надо мной. А затем сказал: «Секретную службу нельзя покинуть, Шерше. Из нее есть только один выход, ногами вперед». «Договорились», – бросила я и вышла из его кабинета, хлопнув дверью. Но к выходу я направилась как можно быстрей. Не бегом, это бы все выдало, но шла очень быстро. Однако Босс слов на ветер не бросал, едва я завидела главный вход, как заметила бегущего мне на перехват стрелка. Я просто продолжала идти, в то время как он остановился и прицелился в меня, а затем в последнюю секунду дернулась в сторону. Он потерял зря время, пытаясь вести дуло пистолета следом за мной, а потом выстрелил, но разряд даже близко от меня не угодил. Я резко ударила ногой и попала ему пяткой прямо под подбородок. Голова у него отдернулась назад, и что-то хрустнуло, но я приземлилась по другую сторону его тела и приземлилась в беге прямо через дверь.

Она остановилась, переведя дух, вся дрожа, и Йорик мягко спросил:

– Насколько далеко вам удалось уйти?

– Примерно с километр. Потому что к зданию как раз подлетел курьер на аэромобиле. Я наставила на него пистолет, выкинула из машины и умчалась, но успела лишь перевалить через парапет и спуститься в город, прежде чем за мной бросили перехватчика. Я находилась в Старом Городе – той части, где улицы сворачивают то туда, то сюда – естественно выросшей, понимаете? Я нырнула туда, и пропала.

– Но вы знали, что там лучше не задерживаться, – негромко высказал догадку Род.

– Конечно, – пожала плечами Шорнуа. – Правда большой разницы это не имело. К рассвету установили кордон, а по моему следу бросилась целая армия агентов Секретной Службы. Я подошла к лотку с продуктами и уплела тарелку с соей, а когда вышла, на меня навалились скопом.

– Сильно? – спросил Йорик.

Шорнуа ожгла его взглядом.

– Очень.

Она повернулась к Роду.

– Но я выздоровела. О, у меня еще местами кое-где текла кровь, когда меня приволокли в суд, но это было всего пару часов спустя. И Секретная Служба представила шесть свидетелей, заявивших под присягой, что они видели, как я убила того стрелка, их конечно же и близко не было. Хотя один их них, думаю, наблюдал происходящее по монитору скрытой камеры. Это не имело значения, потому что прокрутили запись – и судья постановил «Переоформить ее».

Гвен непонимающе нахмурилась, но Род побледнел.

– Они намеревались стереть вам память и вписать в мозг новую личность?

Шорнуа кивнула.

– А если меня не будет в живых, так какая мне разница? Но я не добралась даже до приготовлений. Меня затолкали в аэромобиль отвезти в центр переформирования, но мы так и не взлетели. Там уже ждал курьер, с документом. Похоже, как раз в то время, когда я стояла перед судьей, Секретная Служба подступилась к Генеральному Секретарю, убеждая его, что сотрудники тайной полиции – люди военные, и поэтому меня не потрудились переформировать, а просто погрузили на баржу с осужденными и отправили нас всех на Вольмар, – губы у нее плотно сжались. – Путешествие было не из приятных. Оно длилось три недели, и только трое осужденных были женщинами.

Остальные солдаты пытались выстроиться к нам в очередь. Но трех как раз достаточно, чтобы охранять друг друга с тыла. После того как мы убили пару особо настырных, остальные отвалили. Они попытались уговорить корабельное начальство связать нас, но им ответили, что их дело просто привести эту проклятую калошу на место и заставить ее улететь, а проблемы осужденных их не касаются. Нам приходилось спать по очереди, но мы добрались сюда целыми и невредимыми.

– А здесь? – глаза у Гвен сделались огромными.

– Теперь немного полегче, – пожала плечами Шорнуа. – О, две другие, когда они выяснили, сколько они смогут заколачивать, коль скоро осужденные снова стали получать чеки с жалованием, они открыли лавочку. Теперь у них собственные дома, и каждая из них побогаче любого мужчины на этой планете.

Гвен теперь сделалась бледной, и рука ее дрожала, когда она подняла свой стакан, а затем опять поставила его.

– Однако, все же вы не... как вы сказали?..

– Не занялась промыслом, – кивнула Шорнуа. – Но сперва мне приходилось отбиваться каждый день, от двух-трех за каждые сутки, пока я не завоевала себе определенную репутацию. Теперь пристают всего лишь двое-трое за неделю. Но те, кому удается здесь выжить, народ смекалистый, когда дело начинает становиться опасным, они дают задний ход, и поэтому мне не пришлось ни разу никого убивать.

– Однако, разве они не могли напасть на вас сообща? – прошептала Гвен.

– Вот потому-то я и сидела вон там, – Шорнуа дернула головой в сторону столика в углу против входа. – Мне видна дверь и все помещение, но сзади на меня никто напасть не сможет. Хотя никто и не пытался, – она пригубила эль, но поморщилась, словно тот горький. – Надо, по крайней мере, в этом отдать должное мужскому шовинизму: когда нас так мало, каждая весьма драгоценна. Сам по себе любой из них мог бы напасть на меня, но он не хочет, чтобы его попытку увидел кто-то из его приятелей.

– Они его за ноги повесят, – негромко догадался Йорик.

– Вероятно, для упражнений по стрельбе, – пожала плечами Шорнуа. – Лучше его, чем меня.

Подняв кружку, она сделала долгий глоток, а затем со стуком опустила ее на стол.

– Так что, вот таким вот образом. Я не могу пройти по этому городу без риска подвергнуться насмешкам, и поэтому, если к кому-то пристают, я на их стороне. Особенно женщин, – она кивнула на Гвен. – И мне думается, я могу доверять вашему мужчине. Поскольку, он с вами – так с чего ж ему понадоблюсь я? – Рот у нее сжался до самоуничтожения. – О, только не надо смотреть на меня таким сочувственным взглядом! Я знаю, что спрос на меня достаточно большой, – она повернулась и сердито посмотрела на Рода. – Возможно, чересчур большой. Я хочу убраться с этой планеты настолько сильно, что не могу думать ни о чем другом. А вас прежде здесь не было, значит вы не из приговоренных и поэтому можете получить отпускную. Возможно, вы сумеете вытащить и меня.

– Я думал, тут военная тюрьма, – нахмурился Род. – А Шаклер всего лишь начальник тюрьмы. Откуда у него может взяться власть отпустить вас?

– Он может делать все, что захочет, теперь, – уточнила с невеселой улыбкой Шорнуа. – ПЕСТ порвал с нами связи четыре года назад, фактически, сразу после того как я сюда попала. Утверждали, что торговля с окраинными планетами – убыточное предприятие действительно убыточное, стоимостью в биллион термов. А тюремная планета была сплошным убытком, ведь преступников намного дешевле убивать. Поэтому оно просто прекратило торговлю. Следующий фрахтер и привез нам эту новость.

– А как получилось, что вообще был «следующий» фрахтер? Я думал, торговлю прекратили.

– Мы вели небольшую самостоятельную торговлю с некоторыми из других окраинных планет, но никакого дальнейшего снабжения с Земли к нам больше не поступало, ни новых механизмов, ни запасных частей. Любезный губернатор-генерал заключил мир с туземцами как раз вовремя.

– Вы в силах содержать себя самостоятельно?

Шорнуа кивнула.

– Вольмаки дают продовольствие и волокно, а наши мужчины добывают и перерабатывают ископаемые. Но конечный результат в том, что мы больше не тюремная планета, мы колония. А Шаклер не только генерал, но и в первую очередь губернатор, и поэтому может делать с нами практически все, что ему заблагорассудится. Если он захочет разрешить нам уйти, мы сможем уйти. Но куда? – Она махнула рукой. – За той стеной нет ничего кроме травы и вольмаков.

– Он не разрешит вам покинуть планету?

– О, разумеется, если сочтет, что кому-то из нас следует дозволить такое – и если нам это по карману, – она пожала плечами. – Он, знаете ли, не в состоянии даром раздавать космические корабли.

Род обменялся взглядом с Йориком.

– Ну, когда придет время, мы найдем способ достать наличные.

– Я думаю, леди может быть полезна, майор. – Йорик кивнул. – По-настоящему, полезна.

– Пропылесось себе мозги, – отрезала Шорнуа. – Я предложила вам помочь, а не служить.

– Да такого у меня и в мыслях не было, – добродетельно заверил ее Йорик. – Я имел в виду помощь знаниями. Я знаю основные факты насчет этой планеты и насчет ПЕСТа.

– Да кто ж их не знает? – скривила губы Шорнуа.

– Да, но, ну, э... – насчет Вольмара. Вы пробыли здесь несколько лет, знаете что и как. Всегда полезно иметь на своей стороне кого-нибудь из местных.

Шорнуа пожала плечами.

– Я такая же местная, как и все, кто здесь шатается. По крайней мере я знаю, кто есть кто, и где зарыты собаки, во всяком случае некоторые. И я провела некоторое время у вольмаков.

– Как вы дошли до такого? – нахмурилась Гвен.

– Они выглядели менее опасными, чем солдаты, и были такими, пока у меня длился испытательный срок. Но испытательный срок в каждом племени дал мне год, а за это время я успела встать на ноги и засунуть свои эмоции на место, – Шорнуа пожала плечами. – Что я вам могу сказать? Это подействовало.

– Так, – задумчиво проговорил Род, – значит вы готовы помочь, если мы поможем вам.

– Да, если вы поможете мне убраться с этой планеты.

– Если сумеем.

– Ну, разумеется, если сумеете, – нетерпеливо мотнула головой Шорнуа.

– Конечно, – задумчиво продолжал рассуждать Род, – если нам удастся убраться с этой планеты, то вы сделаете нас меченой командой. Я имею в виду, у ПЕСТа должен здесь быть по крайней мере один агент, и если вы улетите, он живо стукнет своим. А тогда не успеете вы одолеть первый световой год, как по вашему следу тут же бросится убийца.

– Я это понимаю, – голос у Шорнуа сделался надтреснутым. – И не могу винить вас, если вы не захотите идти на такой риск.

Род пожал плечами.

– На этот счет я не слишком тревожусь. Особенно раз мы планируем убраться через машину времени. В конце концов, пока мы на Вольмаре никакие убийцы нам не грозят, а без вашей помощи мы можем и не дожить до отлета с планеты.

– Я б сказала, что так оно и есть, – кивнула Шорнуа. – Вы сами сказали, что убийство того вольмака произошло в чересчур удачное время. Цель его – отправить вас с женой за решетку или в раннюю могилу.

– У нас-таки есть враги, – признал Род. – И мне думается их больше устроил бы вариант ранней могилы.

– Мы будем очень рады вашей подмоге, – заверила Гвен.

Шорнуа бросила на нее странный взгляд, но поблагодарила:

– Спасибо, леди. Так что же у нас имеется?

Род пожал плечами.

– Пурпурный труп, – и добавил с мрачной улыбкой. – Хотя все пурпурные в наличии.

Йорик развел руками.

– Вот примерно и все сведения, какие у нас есть. Не совсем то, что можно назвать избытком информации.

– Никак не достаточно, – согласилась Шорнуа. – Мы должны узнать побольше, прежде чем сможем строить какие-то догадки насчет того, кто же на самом деле его убил.

Йорик откинулся на спинку стула, сплетя пальцы на животе и вертя большими пальцами.

– Ну, вы – местный эксперт. Скажите, где нам достать новые сведения?

– На месте преступления, – ответила Шорнуа.

* * *

– Воистину, нет никакой особой надобности, – отнекивалась Гвен. – Вас наверняка влекут и собственные дела.

Возможно как раз слово «влекут» заставило юного рядового удвоить свои усилия.

– Да полно, мэм! Я же с Браксы! Мы там, бывало, все время сами делали себе метлы, – он быстро усмехнулся ей через плечо. – Как же еще нашим мамулям держать в чистоте наши дома? – Он снова повернулся к помелу Гвен.

– Видите, только эта веревочка вот здесь остается незавязанной. Ей нужен всего навсего подобающий рифовый узел. А теперь, вы только прижмите его пальчиком вот здесь...

Гвен так и сделала. Конечно, ей при этом понадобилось нагнуться и придвинуться поближе к молодому человеку. Тот с трудом сглотнул и так дернул узел, что чуть не порвал бечевку.

А за спиной у него Род набросил веревочную петлю на одну из торчащих вдоль гребня стены пик дюймовой толщины и махнул остальным. Шорнуа вскарабкалась по ней, перебирая руками, а сразу за ней и Йорик. Род влез последним и перебросил веревку на противоположную сторону стены. Первым по ней соскользнул Йорик, затем Шорнуа. Род смерил сердитым взглядом спину молодого человека, а затем повернулся, спрыгнул, ухватился за веревку и съехал по ней вниз, совершив мягкую посадку. Шорнуа так и уставилась на него.

– Как вам это удалось? Я имею в виду, не переломав себе стопы?

– Практика, – хмыкнул Йорик. – Пошли, давайте-ка убираться отсюда, он стремглав проскочил открытую полосу ярко освещенной земли и скрылся в тени рощи, в пятидесяти футах от нее. Никто не поднял тревоги, часовой в этот момент смотрел на нечто иное. Род задержал дыхание, чувствуя, как подступает, грозя поглотить его, жгучая ревность. Затем раздался тихий свист и шорох, и, резко обернувшись, он увидел, как Гвен заходит на посадку верхом на помеле.

Шорнуа обернулась и так и подскочила.

– Как вы сюда попали?

– Надеюсь, тот молодой человек сочтет, что с ним более чем щедро расплатились за его доброту, – резко бросил Род.

– Муж, умоляю тебя, – Гвен мягко коснулась ладонью его предплечья. – Какой тут предоставлялся выбор? Мадемуазель Шорнуа он бы ни за что не доверился.

– Достаточно верно, – Род проглотил приготовленные слова: «Разреши поздравить тебя с удачным развлечением, я имею в виду отвлечением. И если я еще раз когда-нибудь столкнусь с этим щенком, то вырежу ему печень и гляделки».

– Поистине, муж, сие недостойно тебя, – глаза Гвен неодобрительно расширились. – Не забудь, что сей юноша говорил с грамарийской ведьмой, и более того, ведьмой, умеющей внушать нужные мысли и чувства. Поистине, сему юноше было не на что надеяться.

– Более чем в одном смысле, – вздохнул Род. – И тебе незачем ссылаться для объяснения на свои способности. Полагаю, я не имею ни малейшего права сердиться на него, не так ли?

– Истинно так, – выдохнула, приникнув к нему Гвен. – Но мы задерживаемся.

* * *

– И как это она, черт возьми, знает, куда идти? – пробормотал в сторону Йорика Род. – Ладно, допустим, у этой планеты имеется пара-тройка лун, так что светит нам почти всю дорогу, а когда зашла большая луна, она как раз предложила подождать нам двадцать минут, пока не взошла другая. Но даже с ее светом я едва вижу в двадцати футах перед собой!

– Ну, а я вижу отлично, – усмехнулся Йорик. – Вы, сапиенсы, просто-напросто размякли, вот и все. Слишком много тысячелетий освещенных улиц.

– Что ж она? – пробурчал Род. – Неандерталка?

– Недостаточно хорошо сложена, – покачал головой Йорик. – Какая-то костлявая, понимаешь? И лицо какое-то плоское и угловатое. Но я думаю, под всем этим она все-таки милая малышка.

На самом-то деле, по мнению Рода, Шорнуа была классической красавицей, или была бы ею, если б ее лицо постоянно не ощетинивалось враждебностью. А тело у нее было каким угодно, только не костлявым. Однако он мог понять, почему она не дотягивала до неандертальского идеала женственности. Но вот что касалось замечания о ее внутреннем облике, то он усомнился.

– Должно быть ты видишь глубже, чем я.

Йорик пожал плечами.

– Вы, сапы, должно быть почти что слепые.

Род гадал, не хотел ли он, чтоб его слова истолковали в обоих смыслах.

– Пошли, – ускорил шаг Йорик. – Нам требуется догонять всерьез.

Шорнуа широко шагала впереди них с таким проворством, словно не понимала, что подымается по тридцатиградусному склону. Наконец, она остановилась, и мужчины, отдуваясь и кряхтя, поравнялись с ней и с Гвен, молчаливо вставшей у плеча Рода.

– Вот оно, – махнула рукой Шорнуа.

Они стояли на вершине гребня, ориентированного примерно с востока на запад. Лунный свет показывал расстилавшуюся на много миль вокруг них равнину, бесконечную степь, нарушаемую только изредка попадавшейся рощей да линией чахлых деревьев, тянущихся через прерию, отмечая русло то ли реки, то ли ручья.

Род сделал глубокий вдох:

– Вид еще тот.

Шорнуа кивнула.

– При солнечном свете он еще эффектней, но думаю, мы не можем дожидаться его. Вот действительно Место Встречи Солнца, – и она показала рукой.

В нескольких футах впереди них с земли подымалась каменная лестница.

Тридцатью футами дальше на фоне ночи высилась темная громада поставленной стоймя плиты. Шорнуа выудила из куртки крошечный фонарик и направила его на каменную плиту. Луч показал, что верхушку поставленного на попа камня разровняли и обтесали спереди и сверху, а потом сделали на плоской поверхности зарубки, восемь глубоких, высеченных в камне борозд. Первая, четвертая и восьмая выглядели очень глубокими.

– Шаманы каждое утро приходят сюда встречать солнце, – объяснила Шорнуа. – Делают они это по очереди. Это, конечно же, религиозный ритуал, но у него есть также и очень практическая цель – каждое утро Шаман Дня видит, насколько близко подходит солнце к одной из больших зарубок.

Средняя означает равноденствие (здесь в году шестнадцать месяцев, две луны совершают оборот восемь раз в году, и они поочередно определяют месяцы).

Фигура, изображаемая первой бороздой – это зимнее солнцестояние. Солнце начинает путь там, движется вниз к средней борозде, означающей весеннее равноденствие, идет дальше к восьмой борозде, означающей летнее солнцестояние, а потом движется обратно к средней борозде, отмечающей осеннее равноденствие, и далее обратно к первой.

– Новогодней, – догадался Йорик.

Шорнуа кивнула.

– И следить за солнцем как раз обязанность шамана племени пурпурных. Когда оно восходит за четвертой зарубкой, он идет домой и предлагает всем начать сев. Когда он видит солнце через восьмую зарубку, он предлагает всем праздновать.

– Сон в летнюю ночь?

– Можно назвать его и так, – кисло сказала Шорнуа. – Потом солнце начинает катить обратно, и когда оно снова восходит за четвертой зарубкой, шаман предлагает племени готовится к сбору урожая.

– А потом обратно к зимнему солнцевороту, и все начинается по новой, – Йорик опустился на колени у каменной лестницы. – Не хотите ли посветить этой штучкой сюда, миз?

– Почему бы и нет? Но зовите меня Шорнуа, идет? Мы сейчас действуем заодно.

Свет сверкнул на неотесанном камне в основании плиты. Йорик провел пальцем по поверхности и остановился у темного пятна.

Все на мгновение умолкли, уставились на кляксу.

Затем палец Йорика двинулся дальше, прочертив линию к еще одной кляксе, и еще одной.

– Кровь, – тихо произнес Род.

– Я не совсем экипирован для проведения химического анализа, – задумчиво проговорил Йорик, – но я б сказал, что это весьма неплохая догадка. Не хотите ли обвести лучом весь участок, миз Шорнуа?

– Ну, полагаю, так-то лучше, – хмыкнула Шорнуа и медленно обвела кружком света участок вокруг каменной лестницы. Трава тут достигала примерно трех дюймов в высоту.

– Приятно обнаружить, что они ее регулярно косят, – промолвил Йорик, – но ничего более я не вижу.

– Ни малейших признаков борьбы, – кивнул Род. – Кто бы он ни был, наш мокрушник, работал он замечательно чисто.

– Почти нечеловечески ловко, – согласился Йорик.

– Не совсем, – губы у Шорнуа сделались тонкими. – Некоторые из моих коллег отличались крайней эффективностью. Я и сама была не слишком плохой.

Йорик поднял голову.

– Но кровь на камне в каком-то смысле указывает, что вольмак столкнулся с секачом, когда поднялся сюда встречать солнце.

– Да, – нахмурился Род. – Ну и что из... О!

– Правильно, – кивнул Йорик. – А кто подымается к Месту Встречи Солнца встречать солнце?

– Шаман, – выдохнула Шорнуа.

– Но никаких пропавших шаманов нет, – указал Род.

– Ну и что? – пожал плечами Йорик. – Нет и никаких пропавших вольмаков. Так почему б не быть не пропавшим шаману, вместо всего лишь обыкновенного воина?

– А если ближе к сути, – тихо сказала Шорнуа, – то почему б им не быть Хвану? В конце концов, он ведь шаман племени пурпурных, и те живут ближе всех к этому месту.

– Нет совершенно никаких причин не быть им, за исключением того, что Хван очень даже жив. Гораздо живее, чем мне хотелось бы, – Род нахмурился. – А почему это Хван – главный главарь, когда он также шаман пурпурных? Слышал я о совмещении должностей, но разве это совместительство не чересчур очевидное?

– Тут проблем нет, – покачала головой Шорнуа. – Правительство у вольмаков – первобытная демократия, майор. Они просто садятся в круг и обсуждают, кому быть вождем. И когда большинство из них соглашается, то, именно тот и будет вождем. Каждый клан делает это таким же образом, и коль скоро они выберут вождя, то склонны держаться его. Поэтому когда кланы сходятся на племенное собрание, то садятся и избирают вождя главы кланов.

Йорик кивнул.

– А это означает, что одному из племенных вождей предстоит стать общенациональным вождем.

Шорнуа нахмурилась, посмотрела на него.

– А у вас есть опыт по части подобных порядков?