Текст книги "Рыцарь Ртуть"

Кристофер Сташеф
Рыцарь Ртуть

Совершенно секретно.

Только для вашего прочтения

ОБЪЕКТ

Джеффри Гэллоуглас, второй сын агента ТОПОРа Рода Гэллоугласа, Верховного Чародея Грамарий.

НЕОБХОДИМЫЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ

Род Гэллоуглас был внедрен на феодальную планету Гресймарий для установления там демократического правления. При содействии Фесса, металлического коня с искусственным интеллектом в корпусе, он становится известен как Чародей (см. «Чародей поневоле»). Решив навсегда остаться на планете, Род начал закладывать основы демократических институтов (см, архивные файлы «Возвращение короля Кобольда», «Чародей раскованный», «Чародей разбушевался» и др.).

ТЕКУЩАЯ СИТУАЦИЯ

Взрослеет уже второе поколение Гэллоугласов. Генетическое наследство Рода и его жены, «ведьмы» Гвендилон, предопределяет развитие пси-способностей у всех их потомков (см. «Чародей и сын», «В отсутствие Чародея» – самые свежие данные о старшем сыне Магнусе, и «Леди ведьма» – самая последняя информация о Корделии, дочери Гэллоугласов).

ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ РАЗВИТИЕ СОБЫТИЯ

Джеффри, второй сын Рода, вырос в подающего надежды юношу. Фантастически сильный, искусно владеющий оружием, обладающий впечатляющими пси-способностями, он имеет одну, но большую слабость. Выражаясь витиевато, она проявляется в абсолютном нежелании противостоять чарам женского пола, а если по-простому, то Джеффри просто распутник. Скорее всего, агент КЛОППа по имени Финистер, представляющий силы противников демократии, будет пытаться склонить Джеффри к браку, что позволит данной политической группе находиться в непосредственной близости от трона (см, настоящий файл «Рыцарь Ртути»).

Глава первая

Из опыта прожитой жизни Джеффри сделал вывод, что нет ничего скучнее, чем быть сыном дворянина, особенно если ты второй. И даже если первый в данный момент отсутствует, это в целом ничего не меняет. Скучно было еще и оттого, что владел юноша лишь искусством войны, а никто из соседей не проявлял желания напасть на его короля. Джеффри с радостью согласился бы даже на маленькую, карманную войну, крошечное восстание в каком-нибудь отдаленном районе королевства, но с несколькими хорошими схватками. С лишениями, которые предстояло вынести, с испытаниями воли и силы, а после победы – с праздником и пиром: Джеффри был совершенно уверен, что ни одно восстание не может завершиться удачно, если на стороне короля выступает он.

К его несчастью, все остальное королевство тоже не сомневалось, хотя, может, просто сказывались двадцать пять лет непрерывных побед короля Туана, действующего при поддержке семьи Гэллоугласов, ведь даже если бы Джеффри не смог победить в одиночку, его родители, брат, сестра, безусловно, не оставили бы его в беде.

Чтобы окончательно не скиснуть от бездействия, Джеффри добровольно вызывался улаживать любые конфликты в королевстве. Снаряженный в путь как странствующий рыцарь юноша появлялся то здесь то там, но опять ему не везло. Стоило ему появиться в одном районе, как разбойники исчезали, перемещаясь подальше от опасности. Лорды, напрочь забыв о прежних убеждениях, срочно присоединялись к программе реформ, переставали угнетать подданных и буквально на глазах становились мудрыми и просвещенными правителями, с видимым удовольствием меняя политику угнетения и эксплуатации на справедливое и человечное управление, не оставляя Джеффри никаких шансов на военное урегулирование.

И Джеффри не оставалось ничего другого, кроме как начать волочиться за какой-нибудь новой красоткой.

Именно поэтому в данный момент он оказался на сеновале с одной особенно соблазнительной особой по имени Куколка. Он изучал реакции девицы на различные прикосновения, выявляя, на какие из них последует наиболее сильный «ох». Возражать у девушки не было возможности, любые попытки пресекались поцелуями. Отвлекая внимание Куколки одним из наиболее страстны поцелуев, Джеффри добрался наконец до шнуровки корсета, как вдруг раздался голос, по звуку напоминавший крик чайки:

– Молодой Чародей!

Девушка вздрогнула и побледнела. Джеффри недовольно выругался сквозь зубы, но все же поднялся, послав девушке нежную и успокаивающую улыбку, – что было весьма кстати, так как глаза у Куколки до самых кончиков ресниц наполнял страх.

Голос продолжал:

– Отзовись, сэр Чародей Джеффри!

– Значит, ты Чародей? – прошептала Куколка.

– Да, – выдохнул Джеффри.

Девушка, полузакрыв глаза, успокоилась. К щекам вернулась кровь и прежняя улыбка, страстная и манящая, она озарила хорошенькое личико.

– Тогда заколдуй меня, молодой волшебник, – прошептала она, призывно изгибаясь, как бы подчеркивая свои слова.

У Джеффри перехватило дыхание, девчонка так соблазнительно и призывно произнесла это, что не оставалось сомнений, это – приглашение, но голос не отставал:

– В тебе нуждаются, сэр Джеффри! Ты рыцарь! Вспомни свою клятву!

– Чародей! И рыцарь! – восторженно воскликнула Куколка.

– Дважды проклятие, – вновь вздохнул Джеффри, – если оно вырывает меня из твоих объятий.

Но погоди, может я сумею отделаться от этого малыша посыльного.

– Малыша. – Как ты узнал?

– По голосу, – Джеффри откатился от нее, сидя на сене, посмотрел вниз.

– Я наверху, господин!

Джеффри устремил свой взгляд вверх и обнаружил на стропилах крыши, всего в нескольких футах над своей головой, карлика в фут ростом. Девушка ахнула и, словно была не одета, в смущении обхватила себя руками.

– О, не бойся, дитя! Мы, Малый народец, столько раз все это видели, что не обращаем никакого внимания, – устало и с некоторым отвращением произнес эльф. – Чародей, меня послали призвать тебя к Главному.

– К королю эльфов? – ахнула Куколка.

– Нет, только к Главному, – невозмутимо поправил эльф. – У него есть для тебя дело, Чародей Джеффри, и тебе оно понравится.

– Я и так занят делом, которое хотел бы закончить, – недовольно проворчал Джеффри. – Неужели Главный не может подождать часок? – Куколка переводила взгляд с эльфа на Чародея и выглядела очень настороженной и совсем не очень уверенной.

Джеффри завелся не на шутку.

– Думаю, дело не пострадает из-за нескольких минут ожидания!

– Может, дело и не пострадает, – возразил эльф, – зато разгневается сам Главный. Ты ведь знаешь его.

Джеффри улыбнулся, глядя на эльфа.

– Ты хочешь сказать, что мне нужно бояться Пака? – Девушка вскрикнула и отшатнулась от него.

– Проклятие манерам нынешнего поколения, – проворчал эльф. – Разве ты не можешь выражаться, как честный гражданин?

– Конечно, могу, а о моей честности суди сам, – сказал Джеффри. – Того, кто признает Робина Славного Малого своим Главным, меньше всего интересуют правда и честность.

– Интересуют, хотя и не в том смысле, в каком ты имеешь в виду, – выпалил эльф.

Джеффри медленно кивнул.

– Не удивительно, если ты считаешь, что я должен его бояться.

– А я и боюсь, – шепотом, едва шевельнув губами, сказала Куколка.

Джеффри погладил ее по щеке.

– Бедняжка! Желая твоей благосклонности, я причинил тебе одни неприятности. Нет, сейчас я оставлю тебя, чтобы ты могла не бояться малого народца.

– Я вовсе не хочу, чтобы ты уходил, – всполошилась девушка.

– Придется, – опять вздохнул Джеффри, – иначе Пак будет считать тебя виноватой за мою, медлительность. А я не пожелаю его вражды простому смертному, не защищенному волшебством. Надеюсь, мы еще встретимся, прекрасная шалунья.

Очень надеюсь, потому что мое тело гневается на меня за то, что я прерываю наше свидание.

– И мое тоже, сэр Джеффри! – девушка страстно схватила его за руки и потянула к себе. – Останься еще ненадолго.

Ради нашего удовольствия я готова рискнуть гневом Пака!

От прорвавшейся в ее голосе страсти кровь зашумела в ушах Джеффри, и ему с огромным трудом удалось собрать все самообладание и твердость воина, чтобы мягко, но решительно высвободиться из ее объятий.

– Нет! Потому что я никогда не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится. Но позже, когда ты остынешь и к тебе вернется способность здраво рассуждать, ты, несомненно, поймешь, что я поступаю правильно, уходя, сейчас. Не жди меня, потому что я иду навстречу опасности, – девушка вздрогнула. – Я всегда рядом с опасностью, не жди моего возвращения!

– Тогда не покидай меня! – взволнованно потянулась к нему Куколка.

– Я должен, – отрезал он, ловко увернувшись от цепких рук, но потом все же наклонился и поцеловал девушку неожиданно и быстро, не то успокаивая, не то возбуждая еще больше. – Если к моменту нашей следующей встречи ты будешь еще не замужем, мы еще потанцуем с тобой, Куколка! Прощай, красавица, найди себе сильного мужа, ему потребуется немалая выносливость! – и был таков. Он так быстро исчез из поля зрения девушки, что она даже не успела придумать повод, чтобы его задержать.

Как только Джеффри скрылся из виду. Куколка переменилась в лице и с неожиданной злостью ударила кулачком в кулачок. Теперь, когда он не мог ее видеть, ей не было нужды сдерживать свой характер, и она дала волю переполнявшим ее эмоциям.

Свирепо колотя ни в чем не повинную солому, пиная сено, она отчаянно ругалась, правда шепотом, он еще мог услышать ее.

Дело было не только в высвобожденных гормонах, хотя и без них не обошлось. Она испытывала ни с чем не сравнимую ярость от того, что опять маленький народец разрушил ее планы. Сено пушистыми хлопьями летало по воздуху, хотя она почти не дотрагивалась до него. Как и все эсперы, она обладала телекинезом, возможностью передвигать предметы в пространстве, не прикасаясь к ним. Освобождаясь от переполнявшего ее раздражения, она дала волю эмоциям. Ведра и старые подковы с грохотом ударялись о стены. Огромные вилы со свистом вонзились в брус. У Куколки случился настоящий припадок бешенства, . но после него она почувствовала себя лучше.

Настоящее имя Куколки было агент Финистер, глава отделения КЛОППа на планете Грамарий. КЛОПП был наследственным врагом Джеффри, так как враждовал еще с его отцом.

В этой вражде не было ничего личного: просто КЛОПП был противником всего, что защищал отец Джеффри. Дело стало очень личным именно для Финистер.

Ее интерес к семейству Гэллоугласов со временем перешел в одержимость, и внимание к Джеффри было ярким примером похоти, подстегнутой ненавистью. Учитывая все обстоятельства, молодой Чародей стал для нее просто неотразим.

Звон и грохот прекратились; коровы перестали реветь, куры снова взлетели на свой насест.

Тяжело дыша, Финистер опустилась на сено; волосы у нее были растрепаны, мелкие соломинки, покидая пышные локоны, медленно опускались на копну. Постепенно возвращалось спокойствие. Наконец она сообразила, что иомен, которому принадлежит амбар, вот-вот прибежит посмотреть, из-за чего шум. Ей лучше тоже исчезнуть отсюда побыстрее.

Она подбежала к лестнице, спустилась на земляной пол и прошла к задней двери, где ее поджидал агент Громмет. Сейчас он выглядел более довольным, чем тогда, когда она уходила на свидание с Джеффри.

– Не повезло? – со сквозящей в голосе надеждой спросил он.

Финистер привыкла использовать едва сдерживаемую ревность своих агентов-мужчин; она не сердилась на них, потому что ревность помогала удерживать их в повиновении. Это, безусловно, не означало, что она не позволяла себе помучить и их.

– Огромный успех, – возразила она. Затем, дождавшись, когда разочарование на его лице сменится деревянной маской бесстрастности, добавила:

– Пока хорек-эльф не утащил его на какую-то важную встречу!

Громмет расслабился – облегченно, как мрачно отметила Финистер. Как и она сама, он был «домашним агентом» – местным жителем, одним из тех, кто пользовался репутацией умелого вербовщика. Собственно, в этом заключалась его основная обязанность в организации. Он справлялся с ней прекрасно, укрепляя в детях местных жителей веру в цели и методы КЛОППа и умело поддерживая недовольство к той части общества, которое их отвергло. У Финистер это негодование довольно скоро переросло в еле сдерживаемую ненависть, и Гэллоугласы оказались чудной мишенью для этого чувства. Приемный отец Финистер распознал в ней пси-способности и помог развить их, хотя сам ими и не обладал. К шестнадцати годам, делая стремительную карьеру, она стала самостоятельным агентом КЛОППа.

Столкнуться с Гэллоугласами впервые ей довелось в девятнадцатилетнем возрасте.

Громмет проворчал, набрасывая ей на плечи плащ:

– Не понимаю, почему ты уделяешь столько внимания этому мускулистому животному.

Упоминание о мышцах Джеффри вызвало у Финистер резкий прилив желания, и от этого она ответила на вопрос более резко, чем собиралась:

– Да от того, что со смертью этого гада закончится и его влияние на людские умы.

– Это я понимаю, – согласился Громмет. – Но как ты добьешься этого, мешая его детям обзаводиться потомством?

– Потому что все остальные способы мы уже перепробовали, – закипела Финистер. – Покушения, восстания, психоактивная отрава – ничего, ровным счетом ничего не подействовало.

Рядом со своим конем и этой женой… – последнее слово прозвучало у нее непристойностью, – он находится под сильнейшей защитой.

Она могла бы добавить к списку добровольных защитников еще и эльфов, но предпочла не делать этого сейчас.

Род Гэллоуглас был агентом ТОПОРа (Трансформация олигархий. Поиск, обнаружение, реорганизация), организации, которая посвятила себя распространению демократии и подавлению различных диктатур и всех прочих форм угнетения. Она направляла развитие планет к различным формам демократии. Так как планета Грамарий была исключительно важна для будущего демократии, Род стал злейшим врагом агентов КЛОППа. На планете из-за случайностей генетического отбора оказалось больше телепатов, чем на всех остальных колонизованных землянами планетах в сумме. В случае удачного приведения планеты к демократическому строю, телепатов можно было использовать во всегалактической системе связи демократических правительств.

В сущности, так и произошло, вернее, произойдет – в будущем. Спустя много поколений возникнет всегалактическое демократическое правительство Земной сферы, и телепаты Грамария будут играть в нем роль связных. Анархисты и их злейшие враги тоталитаристы будущего проиграли, и потому обе организации отправили назад, в прошлое, своих агентов, пытаясь изменить будущее Грамария, повернув его к анархизму, с одной стороны, или к тоталитаризму – с другой. По мере того как Род Гэллоуглас и его туземные союзники громили один заговор за другим, используя их для того, чтобы еще надежнее поставить планету на демократические рельсы, футуриане становились все менее и менее разборчивыми. Со временем их просто перестало интересовать, каким будет правительство Грамария, лишь бы оно не было демократическим.

В сущности, обе организации смирились с мыслью о проигрыше, по крайней мере, до тех пор, пока жив Род Гэллоуглас.

Тоталитаристы решили просто дождаться его смерти, зато анархисты, разжигаемые умелой рукой Финистер, продолжали действовать.

– Как иначе, по-твоему, мы можем помешать Гэллоугласу пропитывать будущее своей ослиной демократией? – раздраженно спросила Финистер.

Громмет молчал, но лицо его помрачнело. Наконец он вынужден был согласиться:

– Никак, насколько я могу понять. – Финистер почувствовала мстительное удовлетворение.

– Других путей пока не существует, и я до сих пор не так уж плохо действовала.

– Да, начало было неплохое, – признал Громмет. – Невозможно отрицать, что в деле Магнуса Гэллоугласа ты проявила себя наилучшим образом.

– Конечно, – удовлетворенно промурлыкала Финистер. Во время трех последовательных встреч ей удалось внушить Магнусу такой ужас о сексе, что юноша вряд ли когда-нибудь подумает о детях. Он улетел с планеты, чтобы избежать встреч с ней (во всяком случае, она была уверена, что это так), и Финистер считала, что это к лучшему. Без него братья и сестры Гэллоугласы стали много слабее. Особенно если учесть, что Магнус – старший, и они брали с него пример, хотя Финистер понимала, что Джеффри вряд ли согласился бы с братом.

Да и Корделия, единственная дочь Гэллоугласов и второй по старшинству ребенок в семье, тоже не согласилась бы. При мысли об этой девчонке глаза Финистер зло сверкнули, и ей не стало легче потому, что Громмет именно в этот момент пробурчал себе под нос:

– Хотя с Корделией у тебя получилось не так гладко…

– Конечно, нет! Она ведь женщина… вот с мужчинами!..

– Ну, разумеется, – согласился Громмет и хотел что-то добавить, но вовремя прикусил язык.

«И правильно сделал», – мрачнея все больше, подумала Финистер. Громмет мог бы напомнить ей, что Корделия, конечно, не восприимчива к женским чарам, зато ее жених принц Ален вполне даже неравнодушен.

– Я почти овладела им, – сквозь зубы процедила Финистер, – но эта дрянь воспользовалась каким-то необыкновенным волшебством.

«Не удивительно, – с грустью подумал Громмет, – это волшебство зовется любовью». Из личного опыта он знал, что для Финистер слова «любовь» и «секс» – синонимы. Все остальное сентиментальное лицемерие. Она просто не знала, что такое любовь, и Громмет часто размышлял, почему. Он хорошо знал, что детство Финистер было тяжелым и безрадостным, и девочку бесконечно передавали от одних родственников к другим, а позже от одних приемных родителей к другим. Так продолжалось бы бесконечно, если бы кто-то не вспомнил, что в поселке живет семейная пара, которая принимает всех детей, не задавая лишних вопросов. К счастью, местный агент КЛОППа пользовался прикрытием в качестве купца и он мог накормить немало голодных ртов, и благодаря прикрытию ни у кого не возникало вопросов, откуда у него деньги. Хотя, конечно, в округе сплетничали, что супруги могли бы жить в роскоши, если бы не такое дорогостоящее хобби. Местный лорд, должно быть, понимал, что здесь открываются неограниченные возможности для извлечения налогов, но, с другой стороны, эта пара избавляла его от благотворительности, которая могла обойтись намного дороже, и оставил их в покое.

По личному опыту – Громмет вырос вместе с Финистер – он знал, что она всегда считала глупыми разговоры о любви. Она была фанатично верна своим приемным родителям, хотя скорее инстинктивно, чем из-за каких-то нежных чувств.

Она понимала также, что для хорошей жизни очень важно занять важное или значимое положение в обществе, и в самом раннем возрасте научилась пользоваться своими чарами, чтобы держать в подчинении мальчиков, главенствовать над другими детьми, даже девочками, на четыре-пять лет старше ее самой.

Громмет уже перестал удивляться тому, что Финистер никак не может понять, как Корделии удалось сохранить любовь принца Алена вопреки всем усилиям агента КЛОППа.

– Тебе придется потрудиться, – продолжал он. – Центр по-прежнему утверждает, что от брака Корделии с принцем Дленом могут родиться выдающиеся деятели.

– Нет необходимости без нужды напоминать мне об этом, – огрызнулась Финистер, – если, конечно, ты не горишь от желания наблюдать за событиями откуда-нибудь из глуши…

– Нет, нет, – отреагировал Громмет, – ты же знаешь, что я хочу быть рядом!

– Конечно, – ухмыльнулась девушка. – Она видела, как Громмета перекосило от ее резкого насмешливого тона, и волна удовлетворения бальзамом пролилась на раненое самолюбие. Она повернулась к агенту спиной и пошла к лесу.

– Кажется, в центре уже забыли, что у Магнуса нет детей…

– Конечно, – признал Громмет, – но мы тут не забываем об этом. Незадолго до смерти Главный агент успел все изложить в своем отчете.

Финистер едва сдержала дрожь удовольствия при воспоминании о смерти старика. Его жизнь принесла ей мало радости, зато смерть поставила на ступеньку выше, дав власть, ведь глупец назвал ее своим преемником. Разумеется, что к этому моменту он мог сказать что угодно, лишь бы она подольше оставалась с ним…

Отдавая себе отчет в том, что говорить этого не следовало, Громмет все-таки не сдержался:

– Будущее по-прежнему утверждает, что спустя всего одно поколение один из детей Корделии станет королем с подчеркнуто республиканскими настроениями.

– Я знаю, и что еще неприятнее, братья и сестры останутся верны выбранному стилю правления, – прошипела Финистер. – Если вырастут!

Последнее высказывание Громмету не понравилось.

– Конечно, вырастут!

– Совершенно не обязательно, – глубокомысленно заключила Финистер, – все еще может измениться!

– Что? – Громмет с ужасом, плескавшимся в глазах, уставился на нее. – Не позволить им родиться?

– Вот именно, – довольно улыбнулась девушка.

Потрясенный до глубины души, Громмет пришел еще в больший ужас, осознав, что, хоть рядом с ним настоящее чудовище, он убил бы всякого, лишь бы лечь с ней в постель. Его отвращение ударило по нему самому.

– Помешать Корделии выйти замуж, – закончила свою " мысль Финистер.

– Но как? – возбужденно спросил Громмет.

– Все можно изменить. Безусловно!

Громмет неожиданно для себя понял, что речь идет о самооценке Финистер. Нужно быть очень осторожным с ней.

– Но ведь они обручены…

– Ну и что, – осадила его Финистер, – свадьба-то должна состояться только через три месяца, а пока принц холостяк, так что надежда есть.

Громмет невесело рассмеялся:

– Да, с твоими способностями надежда останется даже после свадьбы.

– И действительно, – приободрилась Финистер. – Брак всегда можно разбить.

– Позволю себе заметить, – не удержался Громмет, – никто лучше тебя с этим не справится.

– О, благодарю, Громмет. Да, я вполне подготовлена для этого. Поэтому, кстати, мне и поручено лично заняться делом Гэллоугласов.

Громмет, к удовлетворению Финистер, с тревогой бросил на нее взгляд. Неужели этот глупец надеялся перехитрить ее? Никто из ее агентов не сумел подобраться к Джеффри так близко, как она. Финистер вздрогнула, вообразив, как развивалось бы их сближение дальше. Конечно, в этом причина ее возбуждения – одна из причин, по крайней мере.

Финистер обладала естественной роскошной красотой – бьющей наповал всякого, кто терял бдительность. И все-таки она больше полагалась на искусство, чем на природу, и представала перед Гэллоугласами во множестве лиц, что делало ее еще более прекрасной. К тому же она как никто другой умела разжигать страсть мужчин как телепатически, так и физически.

– Итак, у тебя личный интерес к этому делу? – иронично заметил Громмет.

– Личный, и не только, – отрезала Финистер. – Однажды он от меня ушел. Будь проклят этот осел! Неужели он не понимает, что я прекрасно вижу, как он страстно желает меня?

– Судя по твоим словам, он этого не скрывает, – холодно отрезал Громмет.

– Да, не скрывал, – с некоторым злорадством согласилась Финистер, – но ведь каким-то образом он ушел от моего колдовства!

«Забудь о волшебстве, – подумал Громмет. – Достаточно физического очарования». А вслух добавил:

– Без всякого сомнения, он – единственный мужчина, которому это удалось.

– Определенно единственный, – довольно усмехнулась Финистер, а про себя мрачно отметила, что Джеффри, откровенно наслаждаясь ее прелестями, в то же время не настолько был ими захвачен.

– Это вызов, перед которым я не могу устоять.

Финистер не могла объяснить своей одержимости. Ей совсем не хотелось сопротивляться Джеффри. Конечно, парень красив, но она знавала мужчин и интереснее. И хотя Джеффри нельзя назвать выдающимся самцом, он, безусловно, мужчина, и тело у него отличное – Финистер видела его без камзола и знала, что при виде его мускулатуры Адонис был бы смущен; его грудь и руки великолепны, а обтягивающие брюки привлекали внимание всех незамужних женщин в округе – а возможно, и замужних тоже. Однако есть немало мужчин с отличными мышцами, и среди них есть более красивые, чем Джеффри. Так почему же, думая о нем, она содрогается от алчности и желания? Она не могла этого понять, но знала, что непременно должна обладать им и когда-нибудь этого обязательно добьется.

А если она сумеет очаровать его, он всегда будет с нею.

Финистер была уверена, что у нее достанет для этого сил.

– Что ты собираешься делать, когда заполучишь его? – нарушил молчание Громмет.

– Что? – Финистер посмотрела на помощника, пораженная совпадением его слов со своими мыслями. А ведь Громмет не телепат. Даже если бы он был телепатом, она более чем искусна в защите своих мыслей. Надежно пряча под маской свое изумление, она пропела:

– Что же я с ним сделаю? Разожгу в нем пламя такой страсти, что оно никогда не погаснет! И превращу в то, что идиоты называют любовью, хотя это всего лишь воздействие половых гормонов. – Она с удовлетворением наблюдала за страданиями Громмета. – И после этого он поймет, что должен быть только со мной.

– Ты собираешься за него замуж, – сделал вывод Громмет.

– Конечно, – Финистер махнула рукой. – Я не хуже всех этих высокородных проституток, о которых он станет задумываться, когда достаточно повзрослеет. На самом деле я лучше! – Слышала ли она стон Громмета? Вряд ли, стон был очень тихий.

– Ты знаешь это, и я знаю, – промолвил Громмет, – но не знают его родители. – Финистер пожала плечами.

– Конечно, они будут возражать: крестьянские девушки хороши для постели, но не для брака. Но когда наступит подходящий момент, сообщу им, кто я на самом деле. А по легенде я дочь некоего забытого лорда, тайно женившегося на женщине, которая очень кстати умерла во время родов.

Громмет кивнул: эта история ни у кого не вызовет подозрений.

– Итак, по рождению ты станешь дворянкой, и так как не будешь требовать наследства, то никто из потомков покойного лорда не станет твоим врагом. У тебя будет свидетельство о браке родителей, подписанное священником. На всякий случай, если потребуют доказательств.

– Разумеется, – кивнула головой Финистер. – Для чего тогда мы держим в штате лучших специалистов по подделыванию документов?

– Превосходных, насколько мне известно, шеф. Даже Верховный Чародей и его жена не смогут отвергнуть тебя.

– Да, не смогут. Да и что это им даст? Я так привяжу к себе их сына, что любой их отказ настроит его против них еще вернее.

– Они лишат его наследства, – предупредил Громмет.

В Финистер ожили сомнения, заставив рассердиться на себя: она знала, что это не просто инстинктивная реакция. И выместила ее на Громмете, резко выпалив:

– Какая разница? С его мечом и моим волшебством мы быстро сделаем себе состояние! Но я уверена, что они от него не откажутся. Для этих глупцов дети слишком много значат! Значит, они не смогут отказаться и от меня. Никто не сможет.

– И меньше всех Джеффри, – помрачнел Громмет. – И ты будешь жить, как герцогиня, со всем уважением и подобострастием, Которые ей полагаются.

– Именно так, буду, – злорадно огрызнулась Финистер, но внутри у нее все напряглось при мысли о менее публичных радостях, которые принесет брак с Джеффри.

Однако она умело скрыла свое волнение.

– И у меня появится отличная возможность саботировать правление короля Туана и королевы Екатерины.

– Исподтишка, разумеется, – вяло заметил Громмет. – Ты ведь не станешь рисковать своим прикрытием?

– Нужно будет исключить возможность появления потомства, – заметила Финистер что само по себе не было для нее жертвой, так как могло помешать планам. Она ненавидела младенцев и не собиралась терпеть ни боль, связанную с родами, ни заботы беременности и кормления, тем более, что все это может помешать радостям секса и разрушить ее влияние на Джеффри.

– Как же ты его удержишь, если не подаришь ему наследников, которых он наверняка захочет?

Финистер зло посмотрела на подчиненного, а потом просто пододвинулась к нему поближе и тягучим, как патока голосом сказала:

– Не волнуйся, я смогу привязать его к себе крепко и без сопляков, и он не сможет изменять мне!

– Принуждение, – протянул Громмет. Он понимал, что это влечение не будет совершенно естественным.

– Именно так, принуждение, и ты можешь не волноваться, хоть он и пси, но против такой формы проективной телепатии не устоит! В конце концов мужчины – это моя область псионики.

У Громмета не было причин сомневаться в этом, рядом с его шефом тестостероны сведут на нет пси-способности молодого Чародея.

– Уж я позабочусь о том, чтобы он даже думать не смел о том, чтобы оставить меня. Он будет в таком восторге, что никогда не пожалеет об отсутствии детей! – глаза Финистер сияли. – А если и пожалеет, то забудет об этом в тот же миг, как подойдет ко мне!

– Да он и не похож совершенно на возможного любящего отца, – не возражал Громмет, хотя, конечно, и твои чары не вечны – добавил, не удержавшись.

Финистер взмахнула шевелюрой, но про себя заметила, что не забудет Громмету этого высказывания и отомстит, страшно отомстит!

– Всегда может придти на помощь яд.

– Почему бы тогда не убить его сразу и не покончить с этим? – удивился Громмет.

– Да потому, что мне пока не удается приблизиться к нему на достаточно долгое время! Чтобы он без сомнений выпил то, что я ему дам, нужно сперва завоевать его доверие. Мы уже пытались добиться этого другими способами – несколько раз.

У этого парня необыкновенная способность чувствовать, когда опасность подбирается к нему под бок.

Прекрасный довод, но и она, и Громмет отлично понимали, что дело в другом: ей не хотелось упускать такого прекрасного партнера для секса. Вначале Финистер хотела получить от Джеффри все возможные удовольствия, позже, когда она пресытится им, будет время и возможность убить его – и гораздо легче, когда бдительность Чародея притупится от жара любви.

Немаловажно было и то, что к тому времени он даст ей положение и власть, к которым она всегда стремилась.

– Значит, дело только во времени, – заключил Громмет.

– Конечно, – подхватила Финистер, – и только во времени. Пока у меня есть время для того, чтобы сблизиться с ним, выйти замуж и только потом убить.

– Конечно, – ядовито заметил Громмет, – только всегда существует вероятность, что времени не хватит.

Финистер подавила приступ удушающей ярости, она как никто другой понимала, насколько Громмет может оказаться прав.

Каждый день увеличивает вероятность встречи Джеффри с неподходящей женщиной – не подходящей для Финистер, конечно, – и того, что он влюбится в нее. Юный Чародей находится в очень опасном возрасте – и это еще одно из обстоятельств, которые делают его таким привлекательным. Ему двадцать лет. Для крестьянина жениться поздновато, но для лорда – в самый раз.

– Конечно, он может оставаться холостяком еще лет десять, но может жениться и завтра же.

– Не беспокойся, – с самой сладкой улыбкой заверила Финистер Громмета, – я развею любую его романтическую влюбленность. Мне будет даже забавно заставить его забыть об этом глупом чувстве, которого не существует.

Безусловно, если не получится так, то у нее найдутся и убийцы, которые устранят соперницу другим способом. К нему, конечно, подобраться невозможно, но вот девушка более уязвимая мишень.