Текст книги "Месть принцессы Джеллы"

Глава IV
Сцена из индийской сказки

Негры при появлении прекрасной женщины упали на колени лицом к земле, как будто перед ними предстала небожительница.

Индус, которого, как мы уже знаем, звали Согор, открыл занавески паланкина и, положив на мягкие подушки бесчувственное тело англичанина, отдал неграм приказание идти.

Носильщики тотчас же встали и, подняв паланкин на плечи, отправились в дорогу размеренным шагом. Впереди шел высокий факельщик. Согор и молодая женщина следовали за ними.

Галерея, в которую мы ввели наших читателей, по своим гигантским размерам представляла любопытное зрелище. Даже римляне, властители древнего мира, не создали ничего подобного.

Вообразите туннель длиною более чем в целое лье, сначала прорезывающий гранитную гору, потом спускающийся под наклоном и, наконец, оканчивающийся кирпичной лестницей в двести пятьдесят ступеней.

Согор, взяв на руки англичанина, быстро вышел из туннеля и, поднявшись по высокой лестнице, достиг медной двери. За нею находилась большая комната, украшенная с восточной роскошью и, без сомнения, служившая передней подземного дворца.

Индус, все еще обремененный своей ношей, прошел переднюю и, миновав анфиладу богато убранных комнат, остановился в круглом будуаре, освещенном золотой люстрой. Этот будуар, обитый шелковой материей самых ярких цветов, поражал своим великолепием и изысканностью, хоть в нем не было никакой мебели, кроме одного низкого широкого дивана, стоявшего у стены и поддерживаемого ножками из слоновой кости, упиравшимися в богатый персидский ковер. Шелковые занавеси закрывали все двери.

Именно в этой комнате Согор оставил англичанина, положив его на диван. Затем индус низко поклонился и вышел из комнаты.

Молодая женщина сбросила вуаль, и ее лицо, ставшее при свете золотой люстры еще бледнее, открылось во всей своей дивной красоте. Ее глаза принимали странное, постоянно меняющееся выражение.

Женщина опустилась на колени перед диваном и в течение нескольких минут любовалась белокурой головой спящего. Потом нежно поцеловала его в лоб, вынула из-за лифа флакон, как две капли воды похожий на склянку в руках Согора, и дала его понюхать молодому человеку.

Слабое, едва заметное дыхание англичанина в тот же момент стало учащенным, а веки дрогнули.

Увидев, что пробуждение вот-вот наступит, женщина поспешно поднялась и, пройдя по будуару, исчезла за портьерой.

Прошло две или три минуты. Англичанин окончательно проснулся, открыл глаза, приподнялся на диване и осмотрелся.

Легче понять, чем описать охватившее его чувство удивления. Заснув в храме, под мрачным куполом круглой комнаты, он проснулся в восхитительном будуаре…

Но растерянность продолжалась недолго. И он, улыбнувшись, прошептал:

– Сказывается влияние Востока… Индия, страна фантазий и сказок, вскружила мне голову… Я грежу и в своих сновидениях уношусь в какие-то сказочные чудеса. Если со мной произойдет что-либо еще более необыкновенное, я этому не удивлюсь…

Едва он успел окончить свой короткий монолог, как издалека послышалась тихая, приятная музыка. Играли на каких-то неизвестных ему инструментах. Но где находились таинственные музыканты? Англичанин никак не мог установить это. Звуки раздавались всюду – и наверху и внизу, то удаляясь, то приближаясь…

Молодой человек улыбнулся и снова прошептал:

– Мой сон продолжается… он очарователен! Грезить так – значит жить вдвойне… я…

Но он не успел договорить. Часть стены без шума раздвинулась, и он увидел комнату с мраморными стенами. В середине комнаты бил фонтан, вода которого переливалась всеми цветами радуги при свете окружавших его ламп.

– Прекрасно, прекрасно, – бормотал англичанин, – сон усложняется. Лучшего не покажут и в театре Друри-Лейн в нашем славном Лондоне. Не хватает только балета!

Казалось, что таинственная, всемогущая сила решила исполнять желания англичанина. Едва его губы успели прошептать последнюю фразу, как несколько баядерок вбежали в комнату с танцами, которыми так славится Восток.

Прозрачность костюмов открывала пластическую красоту их тел, достойных сравнения с античными статуями. Баядерки образовывали очаровательные группы, временами оставаясь почти неподвижными, иногда же их танец состоял только из быстрых, чувственных движений стана и ног.

Англичанин с удивлением и восторгом наблюдал это зрелище, тихо говоря:

– Мне следовало бы аплодировать, но боюсь… ведь я могу проснуться, а тогда прощай наслаждение.

Неожиданно свет серебряных ламп стал гаснуть, музыка затихла, баядерки исчезли, стена будуара стала на прежнее место.

«Неужели они танцевали только для меня? – подумал англичанин. – Да и какой конец будет у моего сна? Не сойдет ли ко мне принцесса Бадрульбудур? Или королева Анна? Ах, эти восточные сказки!..»

В этот момент приподнялась одна из портьер, и в будуар вошла женщина, одетая в восточный костюм; бархатная полумаска скрывала часть ее лица.

Тонкая и гибкая талия таинственной женщины, прелестные руки, плечи, как будто изваянные из мрамора, свидетельствовали о ее молодости и красоте. В течение нескольких секунд она стояла на пороге. Можно было подумать, что застенчивость мешала ей идти дальше.

– Ах! – воскликнул англичанин. – Какое чудное видение! Ну почему это только сон? Я отдал бы год жизни, чтобы этот сон превратился в действительность!

Он не успел окончить этой фразы, как незнакомка, преодолев свою нерешительность, приблизилась к дивану и спросила:

– Как тебя зовут?

Англичанин встрепенулся.

«Как мне быть? – подумал он. – Должен ли я отвечать? Разговор с призраком?! Едва я открою рот – и видение исчезнет. А это будет так досадно…»

– Почему ты молчишь? – продолжала таинственная незнакомка. – Сегодня ночью ты мой гость, и я имею право знать имя человека, которому оказываю гостеприимство.

Англичанин наконец решился:

– Меня зовут Джордж Малькольм.

Глава V
Сцена из индийской сказки
(продолжение)

– Джордж Малькольм, – прошептала незнакомка, – мне кажется, я уже слышала это имя. – Потом спросила: – Ты англичанин?

– Да, сударыня…

– Дворянин?

– Один из моих предков сражался рядом с Робертом Брюсом.

– Когда ты выехал из Англии?

– Два месяца тому назад.

– Что привело тебя в Индию?

– Желание моего отца, к которому я еду.

– Как зовут твоего отца?

– Сэр Джон Малькольм.

– Какую должность он занимает?

– Он главный судья в Бенаресе.

Незнакомка тихо прошептала:

– Джон Малькольм! Главный судья! Опасный сыщик! Я не ошиблась, так как действительно слышала это имя…

Наступило молчание. Потом незнакомка продолжала:

– Что ты думаешь о своем присутствии здесь?

– Вы требуете откровенного ответа? – с улыбкой спросил молодой англичанин.

– Конечно.

– Я думаю, что нахожусь во сне, и только от вас зависит сделать его еще прекраснее.

– Что я должна для этого сделать?

– Снять маску, скрывающую ваше прекрасное лицо.

– Почему ты решил, что я красива? Ты можешь ошибиться.

– О нет, сударыня, я не ошибаюсь. Я очень волнуюсь, находясь рядом с вами.

Незнакомка улыбнулась:

– Ты говоришь это всем женщинам!

– Я не говорил этого ни одной женщине.

– И ты никогда не любил?

– Нет.

– Ты ведь не знаешь меня…

– Я восхищен вами…

Джордж Малькольм – ничто не мешает нам называть его этим именем – приподнялся с дивана и, схватив руки незнакомки, страстно поцеловал их.

– Сударыня, – продолжал он, – заклинаю вас, снимите маску. Позвольте мне взглянуть на ваше лицо! Разрешите мне обожать вас!

– Даже рискуя лишиться твоего обожания, я не могу исполнить того, чего ты желаешь: я не сниму маску…

– Но почему?

– Не хочу!

Последние слова были произнесены твердым, повелевающим голосом.

Но потом, чтобы смягчить резкость, незнакомка прибавила:

– Если моя маска не пугает тебя, Джордж Малькольм, мы можем поужинать с тобой… Согласен?

– Еще бы! – ответил Джордж. Это новое дополнение к необыкновенному сну чрезвычайно изумило его. «Говорить во сне, брать руки женщины и целовать их – куда ни шло. Но ужинать!» Он ничего не мог понять и был убежден, что все это видит во сне, так как хорошо помнил, что, разбитый усталостью, заснул в храме бога Шивы.

В то время, когда молодой человек раздумывал о необычности и странности своего положения, незнакомка отошла от него на несколько шагов и хлопнула в ладоши.

Тут же появились четыре негра в экстравагантных нарядах из пунцового атласа, окаймленного золотом, несших отлично сервированный стол. Положив по обе стороны от него подушки, они удалились.

– Джордж Малькольм, – сказала незнакомка, – окажи честь отужинать со мной…

«При первом же моем движении, – подумал англичанин, – все исчезнет».

Тем не менее, считая неприличным заставлять даму ждать, он поднялся с дивана и с крайним изумлением почувствовал, что хорошо стоит на ногах, как если бы это было наяву.

Незнакомка, взяв его за руку, подвела к подушке и заставила сесть, а сама села напротив.

Стол буквально ломился от всевозможных кушаний. Блюда, находившиеся на нем, окружали десерт, состоявший из лучших европейских и индийских фруктов. Французские, испанские и немецкие вина были перемешаны с кипрскими.

– Я буду угощать тебя, Джордж Малькольм, – сказала незнакомка, кладя ему на тарелку крылья фазана. Потом, наполнив стаканы вином, прибавила: – Попробуй вот этого хереса восемьдесят девятого года.

Джордж Малькольм медленно проглотил драгоценную влагу и почувствовал, что она, пробежав по его жилам, разогрела кровь и заставила сильнее биться сердце.

Ужин, начавшийся таким образом, окончился необыкновенно весело. Наш герой показал себя светским человеком, образованным, веселым, остроумным. Он ел как любой другой проголодавшийся путешественник, пил как пьет англичанин, знающий, что его голова крепка и застрахована от опьянения, чтобы не ударить лицом в грязь.

Таинственная незнакомка ни в чем не уступала ему и отвечала на все с пикантной оригинальностью.

Постепенно, под влиянием вин и сладостных мелодий, их разговор принял любовное направление.

«Сон, начавшийся так хорошо, не может плохо окончиться, – подумал Джордж Малькольм. – Посмотрим, что еще готовит мне моя счастливая звезда».

Он подошел к женщине, взял ее руки и горячо поцеловал их.

Была полночь, когда Согор, как мы уже рассказали, исполняя поручение прекрасной женщины, похитил Джорджа Малькольма из круглой комнаты в храме Шивы.

Мы просим читателя последовать за нами в ту самую комнату на следующую ночь, через сутки после похищения молодого англичанина.

Там мы снова находим Стопа и Казиля. Действие наркотической жидкости было таким сильным, что лакей ни разу не проснулся. Казиль же, сидя на подушках, служивших Джорджу Малькольму в течение какого-то часа постелью, бодрствовал. Его лицо выражало сильное беспокойство, а развитый слух пытался уловить малейший шум.

Хотя факел, взятый у масалчия, погас, круглая комната не была погружена в темноту. Безоблачное небо было усеяно множеством ярких звезд. Серебряный диск луны также освещал своими бледными лучами вековые развалины…

Вдруг Казиль, сделав быстрое движение, встал. Он услышал крик совы, доносившийся из подземелья храма.

– Вот они, – прошептал Казиль. – Что же будет? Сын человека, которому я обязан жизнью, в их руках. Я боюсь за своего господина…

И Казиль ждал, едва переводя дыхание. Спустя несколько минут уже известная нам плита приподнялась, и появился Согор, неся на руках крепко спящего англичанина.

Лицо Казиля посветлело, и радость сверкнула в его черных, глубоких глазах.

Согор положил Джорджа Малькольма на подушки из паланкина, потом, указав на Стопа, спросил:

– Этот человек не просыпался?

Казиль покачал головой:

– Нет.

– Хорошо, – отвечал индус, – я на это и рассчитывал.

Затем, вытащив флакон, он поднес его к ноздрям спящих и, повернувшись к Казилю, сказал:

– Через минуту они оба проснутся.

Глава VI
Пробуждение

– Что мне теперь делать? – спросил Казиль.

– То же самое, что бы ты делал вчера, не случись грозы. Ты должен проводить этого англичанина в Бенарес, – отвечал Согор.

– Что мне отвечать на расспросы?

– Ты ничего не видел, не слышал, знаешь только, что эти люди долго спали.

– Повинуюсь…

– Очень хорошо… Сыны Бовани всегда слушаются и никогда не возражают.

Сэр Джордж и Стоп зашевелились. Согор бросился к проходу, и сдвинутая им плита стала на место.

Прошло минут пять. Господин и лакей открыли глаза. Взгляд Джорджа устремился на стены круглой залы, он узнал мрачный купол, странные барельефы. Безграничное удивление было на его лице.

– Неужели я действительно все это видел только во сне? – прошептал он.

Стоп, потирая бока, в свою очередь, ворчал:

– Черт бы побрал эту Индию! Проклятый храм оказался сырее самого мерзкого погреба. Я, конечно, хорошо спал, но зато тело у меня разламывается, как будто я всю зиму охотился в Нортумберленде! Желудок же совершенно пуст, и страшно хочется есть.

Сэр Джордж встал с подушек и, подойдя к выходу, соединявшему круглую комнату с развалинами, посмотрел во двор, приняв бледный свет луны за рассвет.

– Мы спали долго, – сказал он, – уже наступает утро.

– Вы ошибаетесь, – ответил молодой индус. – Сегодня очень лунная ночь.

– Что ты говоришь?! – вскричал англичанин. – Значит, ночная гроза быстро прошла?

– Еще вчера, господин…

– Вчера? Я не понимаю тебя.

– Мы здесь находимся уже целые сутки. Ночь сменилась днем, а день ночью.

– Это невозможно! – воскликнул Джордж.

– Я говорю правду, господин! Вы оба спали, и ваш сон был настолько глубок, что я не осмелился разбудить вас.

– Я уверен в этом, ваша честь! – подтвердил Стоп. – Теперь мне понятны судороги в желудке. Не есть в течение двадцати четырех часов… Я умираю с голоду. Пусть ваша честь спросит у своей совести, то есть, я хочу сказать, у желудка. Он должен чувствовать то же самое, что и мой, так как ваша честь постилась столько же времени, сколько и я.

– Вот ты и ошибаешься, – возразил Джордж, внимательно глядя на Казиля и изучая его.

– Ваша честь изволили завтракать?

– Нет, но зато я ужинал.

– А! Когда же это?

– Прошлой ночью.

– И где же?

– Не знаю.

– Ваша честь шутит! Ваша честь насмехается надо мной!

– Никогда в жизни я не был так серьезен.

– Но тогда, значит, вы не все время спали?

– Может быть… Что нам скажет по этому поводу Казиль?

В течение всего разговора господина со слугой лицо молодого индуса оставалось безразличным. Можно было подумать, что он ничего не слышит.

Когда же сэр Джордж прямо обратился к нему, он ответил:

– С тех пор как вы уснули, я бодрствовал и видел, что ваши веки во время сна ни разу не приподнялись.

Это было сказано Казилем таким убедительным и чистосердечным тоном, что молодой англичанин почувствовал тут же, как рассеялись его последние сомнения.

– Мне все приснилось! – разочарованно сказал он.

Любопытство заставило Стопа навострить уши. Подойдя к господину, он спросил:

– Как, ваша честь видела сон?

– Да.

– Приятный?

– Восхитительный!

– Вероятно, ваша честь ужинала, и ужинала так хорошо, что не чувствует голода? Со мной, к несчастью, не случилось ничего подобного.

– Я действительно находился в стране чудес…

– Так вам приснилось еще что-то?

– Конечно.

Казиль, внешне спокойный, слушал рассказ с еще большим любопытством, чем Стоп, зная, что предполагаемый сон Джорджа Малькольма происходил в действительности.

– Во сне я ужинал не один.

– Наверное, Бог послал вам веселого собеседника?

– Собеседника? Нет. Собеседницу…

– О! Это еще лучше. И хорошенькую?

– Необыкновенно прекрасную… Впрочем, я могу только догадываться, потому что на ее лице была черная бархатная маска, которую она отказалась снять, несмотря на все мои просьбы.

– Странное упрямство! Такое я видел однажды, и то лишь в парижской Опере… Ну и как вела себя дама?

– Я поклялся ей в любви; и клянусь честью дворянина, в ту минуту я говорил от всего сердца.

– Такое бывает после ужина. Все знают, что такие обещания ни к чему не обязывают!

Джордж Малькольм засмеялся:

– Уж не принадлежишь ли ты, Стоп, к числу ловеласов?

– Да нет. Не совсем. Но каждый раз, когда мы бывали в Лондоне, дамы очень меня баловали.

Затем, немного выждав, Стоп спросил:

– И дама в черной маске поверила клятвам вашей чести?

– По крайней мере, внешне.

Стоп приложил палец правой руки к левому глазу и лукаво произнес:

– Ну а потом?

– Потом я почувствовал, что непреодолимый сон овладевает мной… голова закружилась, и я потерял сознание… Если случившееся со мной было сном, то и теперь вряд ли я бодрствую.

– О, ваша честь не спит сейчас, так же как и я! – вскричал Стоп. – Можно смело поклясться в этом!

– Но как объяснить это странное явление… этот длительный сон, овладевший нами обоими?

Джордж Малькольм опять повернулся к Казилю:

– Известны ли тебе подобные случаи?

– Да, господин. Гроза часто оказывает подобное действие на впервые приехавших в нашу страну.

У Джорджа Малькольма не было причин подозревать молодого индуса во лжи, и поэтому он поверил ему.

– Надеюсь, ничто не сможет помешать нам продолжать путь?

– Конечно, господин. Люди отдохнули, погода хорошая, ночь светлая, а дороги сухи. Еще до восьми утра мы будем у цели.

– И я скоро обниму отца и брата! – прошептал Джордж.

– А я отлично пообедаю, – добавил Стоп, – а пока покрепче затяну ремень.

Казиль собрал подушки, и наши герои направились к индусам, которые, сидя на земле, терпеливо ожидали их.

Луна освещала уступы гор, вдали виднелся спавший Бенарес, а за ним, подобно громадному змею с серебристой чешуей, извивался Ганг.

Казиль издал гортанный крик, сообщая о приближении господина. Индусы вскочили, масалчий зажег факел, худая лошадь Стопа была оседлана.

– Господин, – сказал Казиль, положив в паланкин подушки, – все готово, входите!

– Нет, – отвечал сэр Джордж, – мои руки и ноги оцепенели от длительного сна, я пойду пешком. Дай знак – и в дорогу!

Караван двинулся. Носильщики шли впереди, за ними следовали молодой англичанин с Казилем, а Стоп, по обыкновению, замыкал шествие.

Продвигались быстро и молча. Казиль говорил только тогда, когда его спрашивали, а Джордж Малькольм, ушедший в воспоминания о странном сновидении, не произносил ни слова. Наконец он решил отогнать навязчивые мысли, подозвал Казиля и спросил:

– Ты несколько раз упоминал, что мой отец, сэр Джон Малькольм, спас тебя от смерти?

– Да, господин, это правда.

– Расскажи мне, пожалуйста, как это случилось.

– Мне приятно повиноваться вам, так как сердце мое сильнее бьется при мысли о сэре Джоне Малькольме.

Глава VII
Рассказ Казиля

– Это случилось два года тому назад, мне уже исполнилось двенадцать лет. Однажды я вздумал пойти поудить рыбу…

– Карпов?

– Мы не так ее называем, – ответил Казиль. Затем, произнеся какое-то странное название, продолжал: – Эта рыба водится около берегов, покрытых лесами. В особенности ее много в Ганге около Рамгаратского леса, в трех милях от Бенареса…

Имея при себе удочку и мух, я покинул Бенарес на рассвете и через два часа был уже на месте. Не отдыхая ни минуты, принялся удить рыбу, но она не шла.

Тогда я отправился вдоль берега найти место получше, но все было напрасно. Вскоре я обнаружил около одного дерева рыбацкую лодку. Мне пришло в голову воспользоваться ею. Не долго думая, я сел в лодку и поплыл на середину Ганга. Уж там я порыбалил! Два или три часа прошли незаметно, рука моя устала, и я решил вернуться в Бенарес.

И в тот момент, когда я собирал улов, лодка вдруг обо что-то ударилась. Я оглянулся и подумал, что это бревно. Но обман длился недолго: передо мной появилось страшное чудовище, с громадной головой, острыми зубами и круглыми глазами, взгляд которых я никогда не забуду. Это был самый ужасный обитатель Ганга – кайман.

Я редко испытываю страх, господин. И хотя тогда я был совсем ребенком, мне не раз уже пришлось встретиться лицом к лицу с опасностью. Но тут, признаюсь, увидев рядом с собой такое чудовище, которого индусы боятся больше всего, я задрожал…

– Мне кажется, – прервал его сэр Джордж, – и самый храбрый человек не сохранил бы хладнокровия и присутствия духа, оказавшись на твоем месте.

– Однако я не совсем потерял голову, – продолжал Казиль, – и решил спасаться бегством, бросив кайману свою удочку. Пока кайман грыз ее, я схватил весло и, напрягая все силы, начал грести к берегу.

Кайман погнался за мной. Опасность придает силы, и вначале мне казалось, что я оторвался от него. Но тут я остался без весла. Чудовище схватило его после того, как покончило с удочкой.

Джордж Малькольм даже вскрикнул, тем самым показав, насколько рассказ мальчика взволновал его.

– Без весла о бегстве нечего было и думать, – продолжал Казиль, – мне оставалось только ожидать смерти… Я стал на колени и призвал на помощь Вишну – бога-создателя, доброго бога, врага Шивы – бога зла…

Лодка колыхалась на неспокойных водах Ганга, кайману ничего не стоило перевернуть ее, но вдруг чудовище нырнуло и исчезло. Я считал себя уже спасенным и благодарил Вишну за услышанную молитву, когда мой враг снова показался над водой. Не мешкая ни минуты, он бросился на лодку и опрокинул ее. Все это произошло мгновенно, значительно быстрее, чем длится мой рассказ. Я очутился в реке и, хотя плаваю неплохо, хорошо понимал, что избежать зубов каймана не смогу и меня уже ничто не спасет. Однако, несмотря на такую прискорбную уверенность, инстинкт самосохранения одержал верх. Схватившись за киль, я начал кричать душераздирающим голосом.

Удивленный кайман вертелся вокруг меня, испуская зловонный запах мускуса, брызгая своим длинным хвостом и с каждым мгновением приближаясь ко мне.

Я продолжал отчаянно кричать, и кто-то услышал мой зов о помощи и теперь кричал мне: «Мужайся, я спасу тебя!»

Сознание того, что я не одинок, вернуло мне силы. Оглянувшись, я увидел на берегу человека, сидящего верхом на лошади, безуспешно пытающегося заставить ее войти в реку. Лошадь сопротивлялась, поднималась на дыбы, и казалось – вот-вот опрокинется на спину. Борьба между человеком и животным длилась несколько минут. Наконец незнакомец одержал победу. Усмиренная лошадь вошла в реку и, направляемая железной рукой, быстро приближалась ко мне.

Кайман, увидев новую добычу, более достойную его аппетита, бросил меня и направился к смельчаку. Всадник ожидал чудовище, которое сразу же бросилось на него. Он вонзил кинжал в пасть так, что побежденный кайман уже не мог закрыть ее. Затем мой спаситель вытащил пистолет и выстрелил в чудовище, которое сразу же погрузилось в воду, но вскоре всплыло на поверхность кверху брюхом. Солнце осветило белую кожу его живота и серебристую чешую…

Кайман погиб! Господин подплыл ко мне… Я почувствовал, что силы покидают меня, глаза закрываются, а сердце перестает биться.

«Ты спасен, мой мальчик! – сказал незнакомец таким добрым, ласковым голосом, что силы вновь вернулись ко мне. – Ничего не бойся, поедем со мной!»

Сказав это, он взял меня на руки, посадил на лошадь и вернулся на берег.

Казиль помолчал некоторое время, потом отер рукой слезу, застывшую на его длинных ресницах, и прибавил:

– Господин, всадник, рисковавший жизнью для спасения незнакомого ребенка, не принадлежащего к его племени и религии, был сэр Джон Малькольм, ваш отец!

– Мой благородный отец! – прошептал молодой англичанин. – Он настоящий герой! Он считает самопожертвование самым естественным делом!

– Теперь вы можете понять, как сильно я люблю его, – продолжал Казиль, – и всех, кто ему дорог.

– Казиль, – спросил Джордж, – жива ли твоя мать?

Индус отрицательно покачал головой.

– А отец?

– Нет, господин.

– Есть ли у тебя кто-либо из родных?

– Никого!

– Как? Ты – сирота, один во всем мире?

– Да, господин, я – сирота, никто никогда не любил и не любит меня, кроме вашего отца. Я, в свою очередь, люблю только его и близких ему людей.

– Если хочешь, мы больше не расстанемся.

Казиль опустил голову и не отвечал.

– Неужели возможность жить рядом со мной, в доме моего отца и брата, пугает тебя? – спросил Джордж.

– О нет, господин! – вскричал Казиль.

– Значит, ты боишься потерять свободу. Но ты напрасно беспокоишься, ты будешь для нас, скорее, другом, чем слугой.

– Господин, меня не это беспокоит.

– Что же?

– Беру в свидетели богов, что я был бы счастлив жить рядом с вами, но я не свободен.

– Не свободен?

– Да.

– Ты принадлежишь кому-нибудь?

– Да.

– Кому?

– Этого я не могу сказать.

– Почему же?

– Я связан клятвой!