Текст книги "Крылья ворона, кровь койота"

Ксения Баштовая
Крылья ворона, кровь койота

Глава первая,
в которой Майя находит у себя страшное заболевание, Адам понимает, что не хочет вспоминать прошлое, а Хельдер преступает границу допустимого

«Принц на белом коне» приснился Майе Лашкевич перед самым рассветом. Если, конечно, говорить откровенно, тот, кто привиделся девушке, мало напоминал сказочное создание: ни тебе золотых кудрей, ни бездонных океанов голубых глаз, ни коня у него не было. Даже какого-нибудь ледащего Росинанта поблизости не виднелось. Но студентка была твердо уверена – это он! Ее «принц на белом коне».

Видение истаяло вместе с утренним туманом, а Майя еще целый день пребывала под впечатлением. Причем настолько сильным, что первое время совершенно не замечала творящихся вокруг странностей. А их, надо сказать, было больше чем предостаточно.

Облака раз за разом приобретали форму мчащейся по небу стаи волков, стук каблуков по асфальту отзывался перезвоном хрустальных колокольчиков, а вывеска небольшого магазинчика возле дома несколько раз самостоятельно сменила внешний вид.

Лишь в третий раз пробежав мимо, – когда наспех выскакиваешь из дома, можно забыть там не только сотовый и студенческий, но и собственную голову, – Майя заподозрила, что что-то не так. Притормозила и осторожно огляделась по сторонам.

Все было как всегда. Жаркий летний день начинал вступать в свои права. Легкий ветерок шевелил листву на росших неподалеку ивах… Только вот вывеска на магазинчике, расположенном на первом этаже высотки, внезапно подернулась сероватым туманом и словно бы изменилась.

Словно? Или на самом деле?

Девушка пригляделась внимательнее.

«ОАО КБ «Баньши». Мы оплачем ваши вклады».

Это в каком смысле? «Оплатим»? Тогда почему такая грубая ошибка?

Или ее нет и написано именно так, как и должно быть?

Да и вообще. Откуда взялся этот банк? Майя была готова поклясться, что еще вчера его здесь не было! Да еще и эта дурацкая ошибка…

Не придумав ничего лучше, девушка тормознула за локоть проходившую мимо женщину:

– Простите, а вы не подскажете, давно здесь этот банк?

Дама скользнула равнодушным взглядом по вывеске, пожала плечами:

– Да последние лет десять точно.

– Ага, спасибо… – растерянно выдохнула Майя.

Десять лет. А она только заметила и это идиотское название, и саму странную рекламу! Нет, это просто уму непостижимо… Надо ж быть такой невнимательной…

Впрочем, уже через несколько часов, когда студентка спешила домой, она вновь затормозила на том же самом месте. «Баньши» сменила вывеска «Продукты» с криво повешенной, а может и просто сбитой камнем буквой К.

И вот куда пропал банк?

На этот раз за локоть был выловлен проходивший мимо мужчина:

– Извините, а здесь вроде бы банк был?

Прохожий удивленно нахмурился:

– Да не было никогда!

Мир явственно сходил с ума.

А может, во всем виновата начинающаяся сессия?

Ответа на этот вопрос не было…

Так ничего и не придумав и решив списать все на усталость из-за сессии, девушка направилась домой.

Следующая странность случилась через пару дней. Зачеты в институте продолжались вовсю, отвлекаться на всякие несуразности не было времени, а потому вполне возможно, что диковинок вокруг попадалось и больше, но заметила их Майя, когда эти самые странности в очередной раз вторглись в ее жизнь.

Дорогу юной Лашкевич, спешившей в институт, перебежала ярко-синяя кошка.

Кошка.

Синяя.

До зачета оставалось еще два часа, можно было не опасаться, что опоздаешь, а потому студентка решительно шагнула вперед. Надо было точно определиться, на самом ли деле существует все это увиденное.

Синяя кошка пропадать не собиралась. Не истаивала хмельным туманом, не проваливалась под землю в языках алого пламени. Она просто перебежала дорогу и сейчас сидела у края газона, меряя девушку скептическим взором, – таким, каким умеют мерить только особы королевской крови и кошки.

Майя осторожно опустилась на колени рядом с диковинным созданием – асфальт сухой, можно не бояться, что испачкаешься, – протянула ладошку и осторожно коснулась шерсти. Самая обычная на ощупь. Но почему-то цвета индиго. Была бы другого оттенка, можно было бы подумать, что ее зеленкой облили, а так… Не в синьке же ее искупали, в самом деле.

Кошка сладко зевнула, встала, потянулась и, подернувшись уже знакомым сероватым туманом, стала обычной рыжей мурлыкой.

Вариант мог быть только один: галлюцинации.

Майя глубоко вздохнула, на миг прикрыла глаза, досчитала до десяти, встала… И пошла на зачет по экономике. Шизофрения шизофренией, а сессию никто не отменял.

Что не могло не радовать, до института девушка добралась без происшествий. И даже смогла сдать зачет. Преподаватель, правда, отметил, что студентка находится в совершенно расстроенных чувствах, но списал это на усталость. А сама Лашкевич, даже не задержавшись после пар, поспешила домой.

Ей надо было срочно разобраться со своей головой. Провести ближайшую вечность в комнате с мягкими стенами и добрыми улыбчивыми дядями-санитарами ей совершенно не улыбалось.

Надо сказать, для своих девятнадцати Майя Всеволодовна Лашкевич была девушкой весьма и весьма серьезной. В мистику не верила, фантастикой не увлекалась, передачи про инопланетян по телевизору не смотрела. Сны про принцев на белых конях в расчет можно не брать – мало ли какой романтический бред может присниться перед сложным зачетом?

Быстро попасть домой не удалось. Как назло, не было подходящего автобуса, и девушке пришлось проторчать на остановке около часа.

– Шлаг бы то вшыстко трафил![1]1
  Szlag by to wszystko trafii! – Пропади оно все пропадом! (польск.). – Здесь и далее примеч. авт.


[Закрыть] – мрачно бурчала Майя, провожая взглядом проезжающие мимо маршрутки.

Любовь к польским ругательствам передалась девушке по наследству вместе со звучной фамилией. Поляком был дедушка по отцовской линии, черноусый Вацлав Лашкевич. В шестидесятых годах прошлого века его каким-то ветром занесло в теплый Ростов-на-Дону, и здесь молодой поляк так и осел. Дедушка не любил распространяться о своей жизни на родине, и Майя до сих пор понятия не имела, почему он решил покинуть Польшу. В свои шестьдесят четыре Вацлав до сих пор говорил с акцентом, курил как паровоз и ругался на родном языке с такими загибами, что внучка слушала его с открытым ртом. А потом и вовсе переняла особо красивые обороты – благо часть выражений для русского уха звучала вполне прилично. Главное, не пользоваться тем, что уже успело восприняться великим и могучим.

Автобус, подъехавший к остановке, тоже оказался каким-то неправильным. Нет, номер маршрута вполне подходящий, другой вопрос, что на дверях нарисована какая-то перекособоченная зеленая рожа, вокруг которой шла витиеватая надпись на незнакомом языке. Пока Майя судорожно пыталась сообразить, стоит ли рисковать здоровьем, дверь распахнулась и высунувшийся водитель что-то рявкнул, оскалив острые клыки. Впрочем, девушке было не до расшифровки его слов: она с ужасом разглядела в глубине салона толпу зеленокожих клыкастых и ушастых пассажиров и поспешно отступила на шаг. Ей этот маршрут явно не подходил.

Впрочем, остальные пассажиры, ожидающие автобус, казалось, не заметили ничего странного: дружно ломанувшись внутрь, они как ни в чем не бывало расплачивались с клыкастым водителем и занимали свободные места.

Вот какая-то бабулька божий одуванчик протопала в глубь салона и, замахнувшись костылем на сидевшего у настежь открытого окна зеленокожего парнишку с улыбкой от уха до уха, гаркнула:

– Уступи место старушке!

Вот стайка студенток – ровесниц Майи весело впорхнула в автобус и, щебеча о чем-то своем, уютно расположилась на задней площадке, рядом с мужчиной, один в один похожим на Шрека…

Казалось, никого совершенно не удивляет происходящее!

А может, это действительно галлюцинации, видимые лишь Майе?

Домой девушка добралась лишь на третьем или четвертом автобусе. Предыдущие пришлось пропустить – слишком уж странный облик они имели: на крыше одного красовалась голова оленя, весело оглядывающаяся по сторонам и выплевывающая ленточки серпантина, другой был разрисован разноцветными лягушками, которые спокойно перепрыгивали с места на место, нимало не озабочиваясь тем, что они, по сути, были плоскими картинками…

Уже дома Майя медленно опустилась в кресло, прикрыла глаза… Надо срочно решать, что же происходит вокруг. Неужели она действительно сходит с ума?

Впрочем, заняться размышлениями о собственном психическом здоровье удалось не сразу. Сперва в комнату заглянул дедушка Вацлав, которому срочно что-то понадобилось, потом пришлось заниматься домашними делами, убирать, готовить ужин – родители придут с работы поздно, а есть-то что-то надо!

Уже поздним вечером Майя наконец попала к компьютеру и смогла заглянуть в Интернет. Искать информацию с сотового девушка не любила, предпочитая пользоваться мобильником исключительно как телефоном.

Ничего хорошего и утешительного поиски не принесли. Все увиденное вполне вписывалось в концепцию галлюцинаций. Нет, конечно, можно было предположить, что во всем виновата магия, волшебство и прочая чертовщина, но Майя в них абсолютно не верила.

Галлюцинации же, если верить всемирному разуму, могли быть и зрительными, и слуховыми, и тактильными. Что еще безумно «порадовало» несчастную Лашкевич, так это формулировка «галлюцинации никогда не возникают у здоровых людей», а раз так, можно было смело звонить «ноль-три» и направляться в ближайший дурдом.

Все это Майе совершенно не нравилось. Ну не хотелось ей всю свою жизнь провести в дурке под присмотром заботливых врачей. Так что вариант рассказать обо всем увиденном родителям или дедушке тоже отпадал – потому как сразу приводил к первому. Ну или не сразу, а чуть попозже… Но итог все равно будет тот же.

Пришлось дальше рыться в Интернете, пытаясь сообразить, как решить задачку, подкинутую собственным разумом.

Через час поисков удалось выяснить следующее. Галлюцинации (чем бы они там ни были вызваны, шизофренией или еще каким-нибудь заболеванием) по большому счету имеют единую систему. Нельзя верить в то, что тебя похитили инопланетяне, и при этом считать себя младшей дочкой Бабы-яги. Раз заговорила о летающих тарелках, то надо быть последовательной. Инопланетяне – значит, никакая ты не нечисть, а самая обычная посланница иных миров или, для разнообразия, наследница какой-нибудь космической империи. Вывод? Правильно. Синяя кошка, банк со странным названием и оленья голова на крыше автобуса должны охватываться единой логикой. Правда, Майя пока не видела между всем вышеперечисленным никакой связи.

Также удалось найти, что галлюцинация – это, по сути, иллюзия. А раз так, то какой бы диковинкой ни выглядело происходящее – олени, там, на крышах или синие кошки, – причинить вреда оно не может. Даже если что-то вдруг на тебя нападет и покусает, это все – глюк. Болезненный, но глюк.

Ну и третья логическая цепочка, которую смогла построить Майя, прямо вытекала из второй. Психов обычно почему держат в дурдоме? Потому, что они опасны для общества. Грубо говоря, когда соседи начинают, засовывая в розетку урановые кубики, облучать тебя через стенку радиацией, ты берешь молоток и идешь бить соседей по голове. Выводы? Чтобы не попасть в дурку, не надо вести себя агрессивно по отношению ко всем этим видениям, дабы случайно не напороться на настоящего человека, которому, вероятно, очень не понравится, когда ты начнешь тыкать в него ножом.

Стало быть, в ближайшее время следует действовать следующим образом: понять, что связывает все ранее увиденное, не бояться этого и не пытаться на это напасть. И, глядишь, можно будет со всеми этими глюками спокойно ужиться…

Следующие несколько дней прошли спокойно: видимо, галлюцинации начинались только тогда, когда Майя сильно нервничала. Но вот субботним утром вновь должен был состояться зачет, и, направляясь в институт, студентка разглядела новую интересную вывеску, гласившую «Салон «Батори». Мы исполним все ваши соКРОВенные желания».

Сочетание прописных и заглавных букв в рекламе над заведением явно на что-то намекало. И, пожалуй, ничего хорошего от этого ждать нельзя. Но с другой стороны, Майя ведь уже пообещала себе, что она найдет логику в своих видениях. А раз так, стоило заглянуть в этот салон. Тем более что время до зачета еще оставалось.

Девушка глубоко вздохнула и, толкнув тяжелую дубовую дверь, – а ведь в последнее время все делается из металлопластика! – решительно шагнула внутрь.

Интимный полумрак, царивший в помещении, разгонялся светом слабо горящих свечей. Окна закрывали тяжелые портьеры, а стены были обиты алым бархатом. Сидевшая в глубоком кресле женщина в черном облегающем платье встала навстречу посетительнице:

– Ночь да будет вашей спутницей. – Мягкий голос сочетался с огромными темными глазами, белоснежные распущенные волосы спадали до пояса. – Впервые у нас?

Девушка судорожно огляделась по сторонам. Уж чего-чего, а такого она точно не ожидала.

– Э… Да…

– Кровь какой группы предпочитаете в это время суток?

– Простите?! – поперхнулась незваная гостья.

– Есть какие-нибудь пожелания по резус-фактору?

Тут уже Майя окончательно стушевалась.

– Боюсь, я пока не готова сделать выбор! – выпалила она. – Зайду к вам позже!

Губы женщины тронула легкая улыбка.

– Как вам будет угодно…

Из странного заведения студентка вылетела пулей. Остановилась на пороге, судорожно хватая ртом воздух. За спиной хлопнула дверь.

Майя нервно оглянулась…

«Салон красоты «Чары» ждет вас».

Видимо, шизофрения решила, что хорошего понемножку и галлюцинации надо выдавать порционно.

В последнее время количество аномалий просто зашкаливало. Если раньше их было не больше пары в месяц, то за прошедшую неделю насчитывалось уже не менее десятка. Были мелкие, пятнадцатого-четырнадцатого класса, которые удавалось только засечь, так и не узнав, что, собственно, произошло. Были средние, класса десятого, когда прибывшие на место происшествия успевали уловить призрачное мерцание таящего в воздухе объекта. Были и крупные, класса шестого, когда поисковикам приходилось врываться в изменившееся помещение, собирая льющуюся через грань энергию и приводя мир в норму. Другими словами, количество аномалий зашкаливало, переходя все мыслимые и немыслимые пределы.

Адам уставился пустым взглядом в экран компьютера.

В голове не было ни одной дельной мысли, и, честно говоря, с каждым мгновением это радовало все меньше.

Отдел статистики, в котором сейчас служил парень, должен ведь не только учесть все произошедшие аномалии, но и рассчитать, произойдет ли в ближайшее время их увеличение. Хотя куда уж увеличиваться? В принципе существовала формула, позволявшая сделать необходимые вычисления, и итог получался вполне утешительным, но сейчас проблема была в другом: Адам не видел ни малейшей логики в расположении аномалий на карте города.

Короткий щелчок мыши – и на мониторе вспыхнул знакомый план улиц. Алые точки – следы разразившихся аномалий. Рассыпанные щедрой горстью по карте, они напоминали сыпь на коже больного. Куча отметок – и никакой логики в их расположении. Хорошо героям фильмов: присмотрелся, голову почесал и рассчитал, что движение проблемы выстраивается в четкую линию. А тут… Несколько отметок на левом берегу Дона, десяток крапинок в центре и щедрая россыпь в Первомайском районе. Что может быть причиной такой хаотичности?

Если бы проблема была в истончении грани, все аномалии разместились бы примерно на одной территории. Значит, дело в чем-то другом…

Щелчок мыши, и количество отметок на экране уменьшилось раза в два: сейчас программа показывала только по-настоящему крупные аномалии, охватывающие большие территории или большое количество людей. Но в любом случае их слишком много. Семнадцать штук – это вам не койот наплакал. Обычно такое количество заметных происшествий за год случается. А тут – учет всего лишь за неделю.

Парень задумчиво потарабанил пальцами по губам.

– Верин! – гаркнул знакомый голос над самым ухом. – Опять своей дурью маешься?!

Адам подскочил на месте – нервы после стресса стали просто ни к черту! – и оглянулся:

– Опять ты…

За спиной стоял, радостно скалясь, Кирилл, или Кир. Вместо черных форменных брюк – вываренные джинсы. Волосы мокрые, как после душа. Под глазом наливается нездоровой синевой свежий фингал. На поисковика парень совершенно не тянул – разве что майка была правильного оттенка.

Ухмылка:

– Я. Могу еще раз повторить: опять своей дурью маешься. Возвращайся к нам.

– Пошел ты, – скривился Адам.

Киру прекрасно известно, почему Верин ушел в статотдел. Но при этом бывший напарник все равно не терял надежды, что однажды тот вернется, и уж тогда-то… Что именно «тогда-то», Кир еще не сформулировал, но, судя по всему, ничего хорошего никого не ждало.

– Возвращайся-возвращайся! – Поисковик сделал вид, что ничего не услышал. – Я вон только за сегодня успел уже одну водянку словить и три раза…

– …в глаз получить, – в тон ему продолжил Адам.

Слушать похвальбу приятеля ему совершенно не хотелось. Когда сам лишен возможности участвовать в поиске, проще сделать вид, что тебя он не интересует, чем каждый раз объяснять, что вернуться ты не можешь.

– Да даже если и так! Зато медальон до краев полон! – Кир хлопнул себя по груди, нащупав под ладонью приятную прохладу металла. – А ты небось от одной зарплаты до другой кукуешь… Слушай, может, с тобой поделиться? Я через пару часов опять на поиск иду. С учетом количества аномалий, полчаса – и я опять под завязку.

– Обойдусь.

Честно говоря, принять предложение приятеля очень хотелось. Но гордость старинного рода Вериных, возводивших свое происхождение аж к первой Стае, не позволяла признаться, что Адам действительно едва сводит концы с концами. Тем более что та же самая гордость не позволяла и к родителям за помощью обратиться. Общаясь по скайпу с родными, Адам уже пятый месяц подряд натягивал на лицо радостную улыбку и жизнерадостно сообщал, что у него все чудесно, работа в поисковиках интересна как никогда, зарплата – энергией и обычной наличкой – выплачивается вовремя и в срок, а заряд кулона плещет через край. Хорошо хоть мама ни разу не попросила показать медальон. А то была бы еще одна головная боль…

– Понятно, – вздохнул Кир, присаживаясь на край стола. Перегнулся через монитор, рассматривая карту на экране, ничего занятного не нашел и предложил: – Может, пойдем пообедаем? А то мне через два часа на новый поиск, а я на ногах со вчерашнего утра.

Адам усмехнулся:

– Видишь, до чего тебя поиск довел? У нас в статике такого никогда не бывает.

По правде говоря, парень лукавил. Будь его воля, он бы с радостью сбежал вместе с Киром, но…

Но Кир этого не знал.

– Ну вот такой вот я идиот. Пошли, а? Есть хочется, ворону бы съел!

– Во́рона! – нравоучительно поднял палец статист, но из-за компьютера все-таки выбрался.

За границей парящего в пустоте острова начинался рассвет. У самого края, в темнеющей пустоте небес черные краски бездны расцвечивались алыми полосами…

Хельдер Лейден с трудом подошел к кромке, свесился с обрыва и заглянул за край Запретного острова. Зависший в безвоздушном пространстве клочок земли казался выдернутым из реальности – это если не знать, что реальность здесь может быть какой угодно. Едва заметное в алых отблесках основание мерцало, словно подернутое легкой дымкой. Вроде бы так легко: протяни руку – и нащупаешь комья драгоценной почвы, отломишь кусочек корней, пробивших землю и высунувшихся в пустоту. Но пальцы самую малость не достают до такой далекой и такой желанной цели…

Чуть поодаль виднеется рассыпающая брызги лента Горячей реки. На этом острове, как и на многих других, Горячая падает с края в чернеющую пустоту, проходит под зависшим в беззвездном пространстве островом, поднимается вверх и вновь впадает в свое русло, объединяя, таким образом, исток и устье… Мист Харб, глава Серых, утверждает, что вода, собранная из нижней части кольца любой реки, имеет живительную силу. Но ведь туда еще дотянуться надо, и не Хельдеру с его куцыми силенками соваться вниз.

Парень поднял голову. Алые полосы, хаотично расчертившие черноту неба, становились все шире. Еще пара минут – и можно будет разглядеть край парящего неподалеку соседнего острова. Да и оттуда будет все различимо. А это совсем невесело. Если Бурые заметят, что на Запретном кто-то есть, головы не сносить.

Надо сказать, Хельдер сам виноват, что так поздно достиг цели. Пока уговорил Нориа заменить его на ночной службе, пока собрал нужное количество амулетов, с таким трудом купленных у контрабандистов, шмыгающих за грань, пока настроил портал с Домового острова, пока нашел на Запретном точки концентрации силы – уже и время прошло. Нужно как можно скорее все здесь заканчивать, иначе еще немного – и к обрыву Запретного важно шагнет через портал Черный Гормо Даккен со свитой. Будет очень трудно объяснить, как сюда занесло одинокого Крапчатого с полной сумкой магических ловушек. Нет, конечно, может быть, Черный по блату, специально для Хельдера Лейдена и сделает исключение, прикажет сильно не пытать… но проверять это не хотелось.

Парень одной рукой подтянул к себе валявшуюся неподалеку сумку, не глядя вытащил из нее гладкий металлический шар и, перевесившись через край, изо всех сил швырнул сферу вниз и назад – к основанию Запретного острова.

«Только бы долетел», – беззвучно взмолился Хельдер, провожая взглядом вырвавшуюся из руки ловушку.

Промчавшись около браса[2]2
  Брас – мера длины, равная примерно 1,7 м.


[Закрыть], сфера треснула по периметру и, выпустив десяток игл, на миг застряла в воздухе. Хельдер впился в нее отчаянным взглядом, побелевшими губами бормоча молитву Первому. Прошептал несколько слов и замолчал, сообразив, что взывать к божеству просто бессмысленно. Первый далеко не дурак и помогать сейчас не станет. Главное, чтобы не помешал.

Зависшая в пустоте, едва различимая в темноте сфера крутанулась на месте и рванула вперед – намного быстрее, чем в момент броска, – к бурым камням основания Запретного острова. Долетела, на полной скорости врезалась в рыжую глыбу, опутанную высунувшимися из земли корнями, и словно впиталась внутрь. Лишь легкий металлический отблеск на камне подсказывал, что здесь разместилась ловушка.

Сработало!

Оставшиеся шары Хельдер раскидал быстро – точки концентрации были найдены верно.

Встав, парень закинул сумку на плечо и огляделся по сторонам. Теперь нужно срочно найти убежище.

Впрочем, легче сказать, чем сделать. Мист Харб рассказывал, что, создав мир, Первый шагнул именно на Запретный остров. Именно здесь он попробовал свою силу, здесь плакал, завидуя удачам Другого, сюда пришел зализывать свои раны… Запретный остров не зря назывался Запретным – колебания магического фона творили здесь такое, что большинство физических законов, более-менее действовавших на других островах, казались детской сказкой. Например, русло Горячей реки, вдали, у самого истока, отрывалось от земли и, зависнув в паре брасов от почвы, словно диковинный синий шланг, завязывалось узлом и лишь потом опускалось, и воды вновь входили в берега. Даже стоять здесь можно с большим трудом, а уж идти – и подавно: с каждым шагом бултыхало во все стороны так, словно ты решил станцевать джигу во время землетрясения. Наверное, только Черный со свитой сможет пройти здесь без проблем.

Ну или сам Первый. По слухам, он очень любил Запретный остров. Честно говоря, чтобы в это поверить, нужно быть круглым идиотом. Или обладать своеобразным чувством юмора. Которое, по отзывам, и было у Первого. В это как раз очень легко поверить – достаточно посмотреть на Кремпи Тайроса из свиты Черного. Вот уж точно над кем Первый пошутил, создавая… Заячья губа, выпученные глаза, заостренные уши и нехилый магический потенциал, о котором сам Хельдер мог только мечтать.

Впрочем, если задуманное получится, не то что Бурый Кремпи, сам Черный на коленях ползать будет.

Спекшиеся плиты, покрывавшие Запретный остров, начинали наливаться ядовитым зеленым светом. Парящие в отдалении обломки колонн – говорят, здесь когда-то стоял главный храм Первого, – медленно пульсировали багровым, подхватывая энергию начинающегося рассвета.

Кожу защекотал озноб от начавшего открываться портала. Еще пара мгновений, и Черный ступит на землю Запретного острова. Хельдер нашел взглядом трещину в земле, подмеченную, еще когда он только перенесся сюда, и сдавленно застонал: расщелина, в которой он надеялся скрыться от всевидящего ока Гормо Даккена, прямо на его глазах схлопнулась, и даже следов не видно – лишь гладкие плиты.

Кажется, байка о том, что здесь остаются незыблемыми только колонны храма да река, а все остальное появлялось и исчезало совершенно непредсказуемым образом, вполне правдива.

До виднеющихся за развалинами деревьев еще надо добежать. А на это требовалось время, которого у Хельдера совершенно нет. Да и то не факт, что та милая рощица не растает в воздухе в самый интересный момент, явив нарушителя пред грозные очи Черного.

Уже наметились синие брызги портала. Уже на виднеющейся вдали кромке Карманного острова замелькали коричневые мундиры Бурых. Еще чуть-чуть и…

Что ждет нарушителя, посмевшего шагнуть на землю Запретного острова? Кто-то говорил о колесовании на Круглом острове. Кто-то рассказывал, что нечестивцев привязывают к верхушкам молодых деревьев на Лесном острове. Кто-то вспоминал о виселицах острова Горбатого…

Хельдер накинул на плечо пустую сумку, зажмурился и шагнул за край, в расчерченную багровыми всполохами темноту.