Текст книги "Пыль дорог"

Ксения Баштовая
Пыль дорог

История первая
Не-эльф

Леседи замерла перед списком распределения студентов, уставившись в него напряженным взглядом. С одной стороны, куратором практики назначили Джейсперта Крау, а по этому магистру вздыхали все девчонки потока, а с другой… Ее назначили вместе с магистром Крау! Да все на курсе знают, что он просто ненавидит мисс Соун! На семинарах задает самые трудные вопросы, на контрольных следит, чтоб не списывала, придирается постоянно, язвит.

Зло захлопнув блокнот, в который переписывала время и дату начала практики, студентка направилась домой. В конце концов, на место сбора необходимо явиться уже утром, а до этого надо собрать вещи и повторить правила.

К десяти вечера Леседи была полностью готова, а поутру, чмокнув мужа в щеку и пожелав ему удачного дня, направилась в институт.

И вот в назначенное время Леседи стоит перед порталом, ведущим в неведомые земли, и под внимательным взглядом куратора чеканит слова правил:

– «…Находясь в случайно выбранном мире, студент обязан…»

– Мисс Соун, – жалобно протянул магистр Крау, страдальчески прикрывая узкой ладонью идеальные черты лица, – я сотни раз повторял вам: учить надо слово в слово! Что значит «обязан»? «Должен»! «Дол-жен»! – Джейсперт вздохнул и повернулся к начальству: – Мэтр Люун! Почему я должен быть куратором мисс Соун? Разве нельзя мне поменяться ну например, с магистром Кийтом – он сейчас ведет мисс Кайлор? Я отправлюсь вместе с ней. – Крау старательно не замечал, как зеленые глаза студентки наливаются яростью. – Прошу вас, поменяйте меня с ним!

Пожилой мужчина только головой покачал:

– Простите, магистр Крау, список распределения дается свыше.

– Тогда давайте быстрее закончим эту тягомотину! – зло рявкнул юный преподаватель и повернулся к студентке: – Достаточно. Проходите в пентакль.

Девушка, поджав губки, послушно шагнула вперед и растворилась на светящихся линиях. Джейсперт Крау вежливо поклонился начальству и пропал вслед за подопечной.

Перемещение прошло успешно, и теперь за прошедшими портал никто не смог следить – лишь по отчету куратора можно было узнать, успешно ли прошла практика. Но стоило господину Крау ступить вслед за подопечной на зеленую травку нового мира, как на голову ему обрушился тяжелый удар.

Магистр шарахнулся в сторону, прикрывая несчастный череп руками, и жалобно протянул:

– Лес, за что?

– За что? – фурией провыла скромненькая студентка. – Значит, «учить слово в слово»?! Значит, «назначьте меня к Кайлор»?! Это ты к ней вчера вечером ходил? А говорил, работа, дополнительные занятия! Да я тебя!

– Лес, да у меня и в мыслях ничего не было!

– Не было? Значит, как родную жену чуть ли не идиоткой при всех называть, так все нормально! А как этой Кайлор…

– Да успокойся ты! – не выдержал Крау, ужом уходя в сторону. – Сама же захотела, чтобы мы никому в институте не рассказывали, что женаты.

– Дурой была! – отрезала девушка, но занесенную над головой мужа сумку все-таки убрала в сторону.

…Они сидели на траве, он приобнял ее за плечи.

– Джейс, ты меня любишь? – осторожно поинтересовалась она.

– Конечно, – усмехнулся он, приглаживая ладонью рыжие кудряшки жены.

Измеренный шагами многих путешественников большак петлял меж высоких трав. То там, то здесь вспыхивали золотые огоньки пижмы, подмигивали бело-желтые глазки ромашки, выступали грозными солдатами сиреневые васильки. От подошедшего к самому тракту леса веяло прохладой, но Кебриан нарочно не сходил с дороги: кто знает, не принадлежит ли все вокруг какому-нибудь правителю – благо на островах их хватает, – а тропинка, она – так, каждый по ней прогуливаться может.

Пыль посеребрила длинные, опускающиеся ниже плеч, чуть вьющиеся русые волосы, осела на зеленом плаще, украсив тяжелый шелк невнятными разводами, запачкала сапоги, отчего гладкая кожа больше напоминала произведение рук каких-нибудь гномов, а не эльфов. Даже брюки пропылились настолько, что казалось, проведи ладонью – и так перепачкаешься, словно полгода из рудников, принадлежащих горным, не выходил.

Мыслями Кебриан был очень далеко, а потому совершенно не заметил, как на дорогу перед ним кто-то выступил. Молодой, невысокий, непривычно смуглый, в обтрепанной одежде, этот «кто-то» натянул лук и выкрикнул:

– Кошелек или жизнь!

В первый момент Кебриан даже не понял, что обращаются именно к нему. Подняв глаза на странного путника, он осторожно поинтересовался:

– Извините?

– Кошелек или жизнь! – вновь повторил чудной грабитель. Голос дрожал и срывался на визг.

Кебриан удивленно пожал плечами и, отвязав кошелек от пояса, швырнул его под ноги татю. Путешественника и его собеседника разделяло всего несколько шагов – и какой смысл пользоваться луком? Меч бы сослужил гораздо бо́льшую пользу.

Этой идеей Кебриан и воспользовался. К тому моменту, как смуглый, подобрав кошель, выпрямился, у его горла застыл обнаженный клинок.

– А теперь ты кладешь деньги и оружие на землю и медленно отходишь назад, – ласково посоветовал ему Кебриан.

Кошелек попросту выпал из руки незадачливого грабителя, а сам он отступил на три или четыре шага и напряженно уставился на Кебриана. Юноша подобрал с земли деньги, выпрямился, ожидая увидеть, что странного татя и след простыл. К его удивлению, мальчик стоял на месте. А следующее, что услышал путешественник, было резкое:

– И что теперь?

– В смысле?

– Ты меня не убьешь?

Кебриан аж поперхнулся от подобного вопроса. Замер, судорожно подбирая ответ, а вслед за тем задумчиво протянул:

– Видишь ли, за двадцать один год жизни я привык бережно относиться к такой чепухе, как чья-то жизнь. – А что тут еще скажешь? Не обзывать же этого грабителя, в самом деле, идиотом?

Парнишка выслушал эту пространную речь, пожал плечами и снял с пояса небольшой кинжал. Сев на землю, он замахнулся, направляя острие клинка себе в грудь.

Кебриан сам не понял, как успел перехватить его руку:

– С ума сошел?!

– А какое дело светлому эльфу до жизни чайри? – ощерился мальчишка.

И если то, что его обозвали эльфом, да еще и светлым, Кебриан пропустил мимо ушей, то значения последнего слова он просто не знал:

– Чайри? А что это значит? Грабитель с большой дороги?

– Полукровка! – Это слово мальчишка выплюнул как ругательство.

А вот услышать такое Кебриан совершенно не ожидал. Прожить больше двадцати лет, будучи твердо уверенным, что на островах обитают исключительно эльфы (полулегендарных тренти да кочевников, орков, в расчет брать не будем), – и встретить полукровку? Учитывая, что чуть меньше четверти века назад эти самые эльфы вырезали практически все население расположенного на северо-западе материка?

– Настоящий? – только и смог выдохнуть он.

Грабитель зло хлюпнул носом:

– Издеваешься?! – В голосе звучала истерика.

– Нет, – вздохнул Кебриан и, повернувшись чуть боком к мальчишке, осторожно заправил прядь волос за совершенно незаостренное ухо.

Голова Джейса мирно покоилась на коленях у Леседи, а та задумчиво перебирала прядку за прядкой черные волосы.

– Ой!

Куратор, озадаченный громким выкриком, подскочил на месте и взвыл от боли: прядь волос осталась зажатой в кулаке жены.

– Что случилось?

– У тебя рога пробиваются, – озадаченно протянула она, не отводя напряженного взгляда от макушки Джейса.

– И стоило так орать? – недовольно поинтересовался он, вновь укладывая голову на колени Леседи.

– Тебе ж только двадцать четыре, – не успокаивалась девушка.

– Ну и что? – буркнул Джейс, поудобнее устраиваясь у нее на коленях. – Кальция в организме много. Или жена хорошая попалась. Ой-й! Мне же больно! Совсем решила меня без волос оставить?!

– А не будешь гадости говорить, – сердито буркнула Леседи, вновь принимаясь перебирать волосы мужа.

Крау только хмыкнул, вскинув глаза на жену:

– Так я и не думал. Эх, и почему я в ангелы не пошел? Получил бы пару крылышек, нимб. И главное, за волосы б никто не дергал… Уй-й! Ну сколько ж можно, а?

– В твоем случае – чем чаще, тем лучше! – отрезала она.

Джейс ухмыльнулся:

– Какая ты все-таки злая. Кстати, – он резко поменял тон на официальный: – Мисс Соун, вы помните, с какой целью мы здесь?

Леседи удивленно покосилась на него:

– Практика вроде.

– Правильно! И учтите, по блату вам никто положительной оценки не выставит. Так что подымайтесь – и вперед.

– Ну и кто из нас злой? – хихикнула она.

Реакция грабителя на несколько неэльфийское происхождение Кебриана была, мягко говоря, поразительной. Несколько долгих секунд он пристально изучал ухо юноши, а потом ошарашенно выдохнул:

– Ты – человек?!

– Догадливый, – только и смогла насмешливо хмыкнуть несостоявшаяся жертва ограбления.

Вот только свое мнение Кебриан высказывал совершенно зря – кинжал, до этого момента мирно валявшийся на земле (мальчишка выронил его в тот миг, когда Кебриан сжал его запястье), блеснул в опасной близости от его горла:

– Еще одно слово в подобном тоне, человек, – и ты встретишься с предками!

Надо было что-то быстро делать.

– Как интересно. Значит, судя по твоему тону, я – ничтожный, презираемый и все такое, а ты сам-то к какой расе относишься, полукровка? Ну частично, понятно, человек, ну это мы забудем, а на вторую половинку кто? Гном? Пикси? Фавн?

Кинжал опасно дрогнул.

– Я – темный эльф!

– Угу, угу, – понятливо закивал Кебриан. – Значит, отныне и впредь все темные эльфы на территории островов признаются самой главной, несравненной и великой расой, так?

– Да пошел ты! – Лезвие исчезло так же внезапно, как и появилось.

– Куда? – Улыбка Кебриана светилась дружелюбием.

Вместо ответа мальчишка разразился длинной фразой на темном наречии. От привычного светлого оно мало отличалось, лишь некоторые слова были для путешественника внове, но иногда полезно показать собственную неосведомленность.

– А на более привычный не переведешь? Что ты сейчас сказал? – Теперь насмешка уже явственно проскользнула в его голосе.

– Скотина, – ненавидяще выдохнул юный грабитель, не отрывая от неполучившейся жертвы яростного взгляда.

– Да? А на вашем наречии оно звучало длиннее. Язык бедноват, чтобы отразить все эмоции?

Мальчишка замер, хватая ртом воздух. А потом вдруг разревелся, по-девчачьи растирая слезы по лицу.

И что прикажете с ним теперь делать?

Следующие пять минут Кебриану пришлось разыскивать носовой платок – нельзя же, в самом деле, вытирать сопли тому, кто пытался тебя ограбить, своей собственной манжетой.

Платок таки обнаружился. Был он, правда, такой же пропыленный, как и костюм Кебриана, но тут ведь важен сам факт.

Встряхнув на ладони злосчастный кусок материи, юноша сунул его мальчишке в ладонь. Хотелось сказать что-то гордое и значительное, в стиле героев предыдущих поколений, но, увы, в голову лезла одна лишь банальщина.

Путник подождал, пока мальчишка разотрет по щекам слезы (точнее, учитывая чистоту платка, просто-напросто размажет пыль по лицу), и задумчиво поинтересовался:

– Ну? И что дальше?

Грабитель поднял на него недоумевающий взгляд:

– В смысле?

– Дальше, говорю, что делать будем?

– А есть варианты?

От этого внезапно насмешливого, еще не сломавшегося, по-женски высокого голоса Кебриан сбился с мысли. Тряхнув головой, он вздохнул:

– Ладно, бросаем молоть чушь и переходим к более конкретным разговорам. До ближайшего города далеко?

– А тебе зачем? – подозрительно поинтересовался мальчишка.

– Сдам тебя в городскую милицию. Ты куда? А ну стой! – Он с трудом успел перехватить собеседника за плечо. – Да пошутил я, пошутил! На кой демон мне это надо? Так далеко до города?

– Полдня пути.

Кебриан порылся в кошельке и извлек из него тяжелую монету с изображением кого-то остроухого, на которой, приглядевшись, можно было рассмотреть полустертую от долгого обращения надпись: «Алмариэн III милостью Духовой князь…» – дальше неразборчиво.

– Проводишь?

– Что? – поперхнулся мальчишка.

– Я не местный, дороги не знаю – еще заблужусь. Можешь поработать проводником.

Серебряный седи пропал с ладони заказчика как по волшебству.

– Согласен!

По большому счету, Кебриан и сам мог добраться до ближайшего города, поскольку неоднократно посещал с опекуном приграничные со светлыми лесные земли. Пожалел он этого мальчишку, что ли? Скорее всего, это из-за слез.

Леседи неспешно оглядывалась по сторонам. Неподалеку, в нескольких шагах, начинался лес. Небольшой холм, у подножия которого сидели студентка с куратором, полностью скрывал расположенную по левую руку дорогу. Но как ни крути, а Джейс был прав: пора разобраться с практикой, а то потом даже отчета не напишешь.

Первым шаги услышал все-таки не студент, а магистр – еще бы, ведь уже целых полтора года в аспирантуре учится. Он подскочил на месте, чудом не оставив в зажатом кулаке у жены еще одну прядь волос, и бодро поинтересовался:

– Пошли?

– Куда?

Джейс укоризненно покачал головой:

– Напомни мне первое правило практики.

– «Каждый студент должен взять в качестве подотчетного то разумное существо, которое увидит первым в новом мире», – вздохнула Леседи.

– Так в чем проблема? Пошли, полюбуешься на своего подотчетного, все равно он нас не увидит.

Окармийский бор считался естественной границей между землями светлых и лесных эльфов.

В этой фразе было неверно все, от первого до последнего слова.

Окармийским бор прозвали вовсе даже не эльфы, а приехавшие около полувека назад люди – переселенцы с материка.

Бор – слишком уж громко сказано. Хвойного дерева в Окармии не видели со времен королевы Эльернаин. А при ней чего только не было: даже эльфы на светлых, темных да лесных не делились.

О границе вообще разговор отдельный. И входить в бор, и выходить на опушку мог любой, кто пожелает. Какая же это граница?

Пожалуй, только фразу о существовании лесных и светлых эльфов на территории островов и можно было назвать правдой. Впрочем, помимо вышеупомянутых были еще речные, горные и темные. Все эти земли и предстояло пересечь Кебриану. Конечно, можно было воспользоваться более быстрым способом перемещения – коня хотя бы купить или карету, но юноша специально выбрал самый долгий путь. А потому в Шиамши – основной город, где проживали темные эльфы, – должен был прибыть к исходу второй недели.

Сейчас же надо было спокойно следовать тропой, в очередной раз вильнувшей в сторону, и просто ждать. Ждать, когда расступятся мощные деревья и появится перед путниками прекрасный Золотой Цветок. Впрочем, до этого лесного города, если проводник не обманул, идти более чем достаточно. А раз так, можно узнать, кого же Великий дух послал в проводники.

– Кстати, – Кебриан осторожно покосился на вышагивающего рядом мальчишку, – ты сказал, ты темный. А что делал в светлых землях?

Его спутник фыркнул:

– В светлых? Тебя послушать, человек, так получается, что лесные не покидают Окармию, горные сидят на Крооне, а речные неспособны сделать шаг за пределы Кашмаира?

Кебриан сбился с шага.

– Ну… – Примерно так он, честно говоря, и представлял. – Может, хватит обзывать меня человеком – я же не называю тебя «чайри»? И вообще, у меня имя есть.

– А ты мне его назвал?

– А ты мне – свое?

На некоторое время наступило молчание. Похоже, полукровка мучительно размышлял, стоит ли. А потом тихо, едва слышно, буркнул:

– Ила.

– Это ведь женское имя? – удивленно покосился Кебриан.

– Мужское! – отрубил мальчишка.

– Кебриан.

– Что?

– Меня зовут Кебриан.

Короткий взгляд и мрачное:

– Если скажу, что рад познакомиться, это будет неправда.

Да, разговор получался весьма содержательным. Кебриан решил поменять тему:

– Так что ты говорил насчет лесных, горных и речных?

Недоумевающее фырканье было практически не слышно за обиженным стрекотанием белки, уронившей на дорогу перед Кебрианом орех, законно отобранный у пролетавшей мимо сойки.

– Может, ты еще и об истории разделения на расы не знаешь?

Честно говоря, Кебриан не мог похвастаться особыми знаниями данного предмета. Хотя бы потому, что в те дни, когда учитель соблаговолил-таки коснуться этой темы, воспитанник князя Алмариэна (правителя государства светлых эльфов, Краши) решил, что с утра лучше сбежать из дома – поставить силки на птиц. Никого поймать так и не удалось – слишком мало клея оказалось на нитях, – а воспоминания о последовавшей воспитательной порке до сих пор не стерлись из памяти.

– Нет, – честно признался он.

– Тяжелый случай, – вздохнул Ила и тихим, чуть напевным голосом начал: – Около ста веков назад эльфы были едины. Не было ни светлых, ни темных, ни лесных, ни горных, ни даже речных. Все произошло в год смерти королевы Эльернаин. Она не оставила наследников. Не было завещания, в котором бы говорилось, кому должна отойти власть над островами. Началась война. Многие погибли. А те, кто выжили, завидовали умершим – ведь победители могли уничтожить проигравших. Но им было позволено уйти. Изгнанные с благодатного севера пошли на юг. Скрываясь от победителей, опасаясь за свою жизнь, они пересекли непроходимые леса, переплыли полноводные реки, прошли через высокие горы. За Кроонским хребтом начиналась пустыня. Идти дальше было некуда, а возвратиться они бы не смогли. Изгнанники остались на юге островов. Немилосердное солнце жгло кожу, красило волосы в черный цвет. Так появились темные эльфы.

Но победители и меж собой не нашли общего языка. И в новой войне погибали все новые и новые эльфы. Еще один раскол – и вновь изгнанники идут на юг. В пустыню их бы не пустили, так что вторая волна переселенцев осела на Крооне. Так появились горные эльфы. Новый спор – и долина полноводного Кашмаира приняла в свои объятия тех, кто не дошел до гор. Те, кого через много лет назовут речными эльфами, нашли здесь пристанище. Последний бой – и Окармия дала приют изгнанникам, которые стали лесными эльфами.

И нет больше общей власти там, где раньше была Островная империя. Лишь в тот момент, когда понадобилось выбить врагов на материк, эльфы объединились и прошли огнем и мечом по Дагарнии. Мало кто выжил в той войне.

– Остается лишь надеяться, – вздохнул Ила, – что эта война была последней для островов.

– Думаешь, есть возможность объединиться?

– А я откуда знаю? – возмутился Ила. – Я – эльф простой, незнатный, мне-то что до этого единства?

– Ну ты сам только что сказал…

– Я ничего не говорил! – отрубил полукровка. – Я отрабатываю свой седи как проводник. Доведу тебя до города. А дальше будет видно.

– Седи, значит? – задумчиво протянул Кебриан. – А даласи не нужен?

Ила замер, не отводя напряженного взгляда от парня:

– Ты на что намекаешь? Не заплатишь даже серебряного?

– Нет, почему? – пожал плечами наниматель. – Проведешь до Шиамши – заплачу больше.

На несколько секунд наступило молчание, а потом:

– В земли темных не пойду. Максимум, переведу через Кроон.

– Договорились, – согласился путешественник, но следующая фраза поразила его до глубины души:

– Одного даласи мало. Двадцать пять.

Кебриан аж поперхнулся от таких запросов:

– С ума сошел?! Да за четверть драма я в Кашмаирской долине кэльпи смогу купить!

Пожалуй, магистру Крау следовало заранее предупредить жену о том, что приближается существо, на котором она будет отрабатывать практику. Вместо того чтобы поспешить на встречу со своей судьбой, Леседи хмыкнула, извлекла из воздуха косметичку и, усевшись обратно на траву, принялась приводить себя в порядок.

Сброшенная с головы шляпка улетела в сторону – лишь перья райской птицы (свекр из командировки привез) печально колыхнулись на фетре. Леседи занялась макияжем. Пудра, румяна, тушь, помада. А практика и муж – так и быть, чуть-чуть подождут. В конце концов, имеет девушка право на пять минут счастья?!

Теперь костюм. Окинув одеяние беглым взором и убедившись, что все выдержано в подобающем стиле: строгое платье с узкой талией и юбкой клеш, облегающей бедра и расширенной сзади, немного золотых украшений (в общем, можно прямо сейчас идти на прием хоть к Францу Фердинанду Карлу Людвигу Йозефу фон Габсбургу эрцгерцогу д’Эсте, хоть к Николаю II Александровичу) девушка подхватила с земли шляпку, провела ладонью по перьям, приводя их в порядок, и беззаботно улыбнулась мужу:

– Пошли?

– Не прошло и полугода, – мрачно буркнул магистр Крау. – Вот только подопечного теперь придется догонять.

Леседи только хмыкнула:

– Я же не напоминаю тебе о попытке выбора другой студентки?

Ила и Кебриан сторговались на пятнадцати даласи. Вообще-то путешественник мог заплатить и двадцать пять, но тут уже вопрос принципа!

И все бы хорошо, вот только Кебриан никак не мог сообразить, на кой дух он вообще взял этого проводника? Не смог бы до пустыни сам дойти? Дороги на острове широкие, воры да грабители – редкость, ведь тропы находятся под покровительством Великого духа. Нечестивца, посмевшего напасть на путешественника, ждет смертная казнь, в какой бы части острова ни произошло нападение. О правильном направлении можно было у встречных спросить, а раз так, то какой смысл в проводнике? Логики в своем поведении Кебриан найти не мог, но менять решение было уже поздно. Он решил убедить себя, что просто не знает, по каким дорогам проще и быстрее идти.

Вопрос только в том, не решит ли этот проводник перерезать ему ночью глотку, дабы не дожидаться выплат.

– Предупреждаю сразу, – начал Кебриан, – всей суммы у меня сейчас нет. Дойдем до гор, заглянем в банк, я сниму деньги и заплачу.

– А сейчас? У тебя вообще что-нибудь, кроме моего седи, есть? Учти, я голодать не собираюсь.

Кебриан пораженно хмыкнул: и без того наглый мальчишка хамел просто на глазах. Глядишь, если так дальше пойдет, он еще и компенсацию потребует за то, что потерял уйму времени, провожая путешественника к пустыне. Надо было что-то делать.

– Не хочешь работать, можешь идти на все четыре стороны.

– Хитренький какой! Я тебя почти до Золотого Цветка довел, а ты мои деньги платить не хочешь?

Мальчишка оказался не только наглым, но и жадным.

– Да ты… Да я… Я заплатил! Ты уже забрал седи!

Ила только плечами пожал:

– Мы договорились идти до Кроона. Плати неустойку.

Некоторое время Кебриан мучительно пытался понять его логику, а потом расхохотался:

– Ну ты даешь!

– Что? Это ты платишь за путешествие!

– Да понял я, понял. Заплачу. В кроонскую столицу, Гроотай, придем – все выплачу.

– Клянешься?

– Да хоть своей кровью, – пожал плечами воспитанник князя Алмариэна. Эта клятва считалась одной из самых страшных, но парень с чистой совестью считал, что может раскидываться ими как угодно. Во-первых, нарушать ее он не собирается, а во-вторых, следующая фраза этой клятвы: «И пусть Великий дух…», а Кебриан, как ни крути, не эльф. Мало ли кто и кем воспитывался. Правда, в кого ему верить, будучи человеком, юноша представлял с трудом, но, честное слово, никогда по этому поводу не волновался.

Ила, из-за легкости, с которой его попутчик согласился поклясться, похоже, решил, что ничем хорошим это не закончится. Либо действительно не обманет, заплатит, либо уже заранее придумал какую-нибудь лазейку. И в том, и в другом случае клятва бесполезна.

А раз так, остается только молчать и идти по дороге, считая шаги. До Золотого Цветка осталось пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…

Дорога в очередной раз вильнула в сторону, и Леседи, собравшаяся помучить мужа вопросами, брала она на практику зонтик от солнца или нет, а если не брала, то откуда его можно вытянуть в этом мире, пораженно замерла, разглядывая открывающийся вид поверх голов своих подопечных – кто из них ей больше нравится, мисс Соун пока не определилась, а потому предпочитала сейчас считать таковыми обоих. В любом случае открывавшийся пейзаж был поразительным.

Воротами лесного города служили два высоких дуба. По велению какой-то странной силы их ветви переплелись на вышине трех эльфийских ростов, образовав сложный рисунок, в котором с трудом можно было угадать руническую надпись «Золотой Цветок», впрочем, Леседи ее и не угадала. Крепостной стеной служил ровный ряд ощетинившегося колючками кустарника.

На ветвях деревьев примостились домики, кажущиеся с земли просто крошечными. Распустились алые, золотые и бирюзовые цветы. Лестницы из лиан, спускавшиеся до земли, и навесные мостики были обвиты побегами плюща, со странными белесыми звездами листьев.

– Это сказка? – пораженно выдохнула практикантка, не в силах отвести взора от увиденного.

В отличие от нее Джейсперт был настроен более прагматично. Он задумчиво потер немилосердно зудящий у основания рог. Только начинающий пробиваться, покрытый уже отслаивающейся кожей, он дико чесался. Скорей бы уже полностью выросли эти рога! Пока все закончится, проклянешь все, что только можно! Он мотнул головой и мрачно сообщил:

– Я, конечно, все понимаю, но мы долго будем стоять?

– А? Что? – пришла в чувство его спутница.

– Твои подопечные уже ушли. И если мы их не догоним, ворота закроются и нам придется перебираться через забор, а левитация, насколько я помню, никогда не была твоей сильной стороной.

– А я не виновата, – фыркнула Леседи, – что некий магистр Крау снизил мне оценку по этой дисциплине на целый балл.

– Но ты ведь действительно не знала предмет на «отлично», – не выдержал магистр.

– Это не повод. И вообще, эти ворота не могут захлопнуться – их тут просто нет. Так что не перебивай меня и слушай внимательно. Я…

Что именно мисс Соун хотела сообщить магистру, осталось для него тайной: едва возможные подопечные перешагнули невидимую черту, отделявшую лес от города, раздался тихий, чуть слышный шелест, и с ветвей полилось нестерпимое для глаз золотое свечение. Леседи, ойкнув, прикрыла ладонями глаза, а когда отвела руки от лица, увидела, что оба путника попросту растворились в воздухе.

– Это ты виноват – не мог сказать!

– Лес, я говорил, что нам надо идти быс…

– Ничего ты не говорил! – Джейсперт только вздохнул: кажется, в голосе Леседи начали проклевываться слезы. – А если бы сказал, я бы все поняла, и мы бы не потеряли мою практику! А так – я знаю, я очень хорошо знаю: в дневнике будет записано, что я их потеряла, ты не сможешь поставить мне хорошую оценку, и я не буду получать стипендию-у-у!

– Да успокойся ж ты, – не выдержал Джейсперт. – Найдем мы их.

– Правда? – Если слезы и были, то высохли они мгновенно.

– Разумеется, – только и вздохнул он.

Искать пропажу конечно же пришлось ему: Леседи жалобно закатила глазки и скорчила столь умоляющую мордочку, что магистру Крау не оставалось ничего, кроме как шагнуть под сень величественных дубов. Шагнуть, зажмурившись и в глубине души опасаясь, что он сейчас последует вслед за неудавшимися подопечными мисс Соун. Куда последует? Ну куда-то не в очень хорошее место.

К его удивлению, ничего подобного не произошло. Все так же чуть слышно шелестела на ветру серебристо-зеленая листва, перекликались в вышине невидимые птицы, а Леседи нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, сверля напряженным взглядом спину магистра. Он оглянулся:

– Пошли?

Девушка радостно шагнула вслед за ним, и в тот же миг фигура магистра Крау подернулась алым дымком и растаяла в воздухе.

Кебриан сидел в глубоком кресле, не в силах отвести взгляда от окна. Все происходящее ощущалось каким-то бредом. Казалось бы, только что шел по лесу, рассчитывая через несколько минут попасть в Золотой Цветок, найти постоялый двор и, заплатив за ночлег, отдохнуть после долгого перехода, а тут такое. А что тут? Действительно отдохнешь. Вот только попал ты в эту комнату невесть как. Да и дверь закрыта, не выйдешь. Что делать? И ладно бы вопрос был только в том, чем все закончится. Непонятно ведь, почему ты здесь оказался.

Парень огляделся по сторонам, надеясь найти подсказку, что делать. Взгляд скользнул по круглой комнате, задержался на небольшом столике на одной ноге, стоящем в центре. Словно в ответ на взгляд по столешнице прошла волна зеленоватого света.

Если Кебриан и был пленником, то морить его голодом никто не собирался: по крайней мере, появившаяся на столе еда наводила на мысль, что кормить арестованного собираются на убой. Парень пододвинулся вместе с креслом к столу и, не особо надеясь получить ответ, на всякий случай поинтересовался у пустоты:

– За что меня здесь держат?

Откуда-то сверху послышался мелодичный женский голос:

– Приносим свои извинения. Чуть позже с вами поговорит начальник городской милиции.

Единственное, что радовало: кем бы ни оказался тот, кто захватил Кебриана, он был связан с властью и убивать пришельца пока не собирался.

Леседи не знала, что ей делать: Джейс попросту растворился в воздухе, словно его и не было, и ведь, главное, не предупредил, гад! Девушка уже шагнула к столь странным воротам, собираясь отправиться за магистром Крау, и тут от мысли, пришедшей в голову, ее аж пот холодный прошиб. А если его похитили? Так же, как до этого – подопечных? И сидит сейчас Джейспер, бедненький, в какой-нибудь темнице. Вдруг действительно на воротах стоит ловушка от нежданных гостей? А то, в самом деле, необычно: город, стены, ворота – и ни одного охранника. А если нападет кто?

Немного поразмыслив, Леседи извлекла из воздуха тяжелую серебряную пудреницу, взвесила ее на ладони. Украшенная чеканкой, та пролетела под аркой из деревьев и, полыхнув алыми искрами, растаяла в воздухе. Самое смешное – Леседи была в этом уверена, – что обычным физическим зрением принадлежащую ей вещицу увидеть было нельзя.

А раз так, надо было немного подождать. И решить, что же делать дальше.

Ждать пришлось недолго. Примерно через полчаса послышались легкие шаги, и на тропе, ведущей в город, показалась невысокая хрупкая девочка, с трудом несущая тяжелую корзину с фруктами. В черные с зеленоватым отливом волосы малютка вставила алую лилию, а подол небрежно подпоясанного бирюзового платья волочился по земле. Девчонка бесстрашно направилась к воротам.

Первым порывом Леседи было рвануться вперед и остановить бедного ребенка. Но она взяла себя в руки и стала наблюдать за происходящим.

Дитятко безмятежно дошло до ворот, спокойно шагнуло под свод арки из переплетенных ветвей и направилось дальше к одному из множества деревьев.

Леседи неуверенно кашлянула. Поразмыслила. Подняла с земли сухую ветку. Кинула в сторону ворот. И, как ни странно, вновь не было никаких полыханий, алых звездочек – сучок спокойно упал уже на территории города. А вот брошенной вслед за ним расческе, вытянутой по-прежнему из воздуха, повезло меньше. Та решила отправиться вслед за пудреницей. То бишь попросту растворилась в воздухе.

Выводы получались неутешительными. Предметы и существа, относящиеся к миру практики, могли пересекать границы города. Предметы и существа, не относящиеся, – соответственно, не могли. Вот только как в существующую схемку вписывались Джейс и подопечные, Леседи пока не решила. Но ведь всему свое время.