Текст книги "Мышка для сердцееда"

Глава 8

Вит откашливается, явно застигнутый врасплох.

– А что, двухэтажный коттедж площадью в пятьсот квадратов стал для тебя маловат? – салон наполняется грохотом, и я морщусь от его громкости.– Или ты решил хапнуть адреналина и пожить в однушке с соседками-пенсионерками?

– Не заводись. Я сейчас подъеду и все расскажу. Жди.

– Э…

Не даю возразить и сбрасываю вызов. Даю себе время окончательно успокоиться, петляя по трассе. Урчание мотора, словно большой кот, прижавшийся к боку, дарит то самое спокойствие, которого так не хватает с момента появления в моей жизни мыши. Останавливаюсь на засыпанном гравием «пятачке». Выхожу на улицу и делаю несколько глубоких вдохов.

Отсюда открывается вид на весь наш огромный мегаполис. Надо ж, блин! Во всем городе-миллионнике не нашлось другой дамы для отца. Надо ж было ему встретить именно маму этой занозы! Жить с ней под одной крышей выше моих сил. Стоит ей оказаться рядом, мне уже хочется ее придушить. Она как клещ: под кожу впивается и жить мешает.

Есть ли у меня план? Усмехаюсь. Какой, к черту, план? Я вообще понятия не имею, как реагировать на новость, которую вывалил на меня отец.

Одно дело – пересекаться с мышью в универе, и совсем другое – жить вместе. Дело даже не в том, что отец нашел пассию. На это плевать, по большому счету. Но вот ее дочурка мне как кость в горле.

И непонятно, что меня бесит больше: ее выходки или задиристый характер. Она просто…раздражает.

Хочется отшлепать ее за то, что так ведет себя со мной.

Телефон оживает. Очередное сообщение, на этот раз от Алины: «Как насчет встречи?»

Поступаю с этим сообщением так же, как и с прошлым. Извините, девочки, но сегодня у меня другие планы.

Возвращаюсь в машину и доезжаю до дома друга. Выдыхаю, когда вижу, что возле его подъезда не сидят «домофоны», как называет их Виталя. Друг живет в скромном районе в квартире, которая досталась от бабушки. Родители Вита разъезжают по вахтам, чтобы обеспечивать сына, и без проблем согласились на его одиночное проживание.

Это только потом Виталя понял, в чем подвох. Каждый его шаг в сторону тут же доносится предкам сердобольными старушками, которые каждый вечер заседают на лавочках.

С трудом втискиваю машину на единственное свободное место под окнами квартиры друга. Ну его нахрен, пусть лучше на виду будет, а то еще без колес останусь. У местных тут вместо мозгов счетные аппараты, и они сразу видят, что можно спереть и сколько на этом можно заработать.

– Кто? – после нескольких звонков домофона друг наконец снисходит до ответа.

– Доставка девочек, – ржу я.

Раздается пиканье, и я дергаю дверь, едва не налетая на одну из бабулек-доносчиц. Под мышкой зажато трясущееся нечто, которое должно быть, видимо, собачкой, но больше похоже на крысу. Каждый раз передергивает от вида этой животины. Мелочь скалится и начинает вырываться из захвата соседки.

– Здрасьте, баба Маша, – здороваюсь, протискиваясь мимо внушительных размеров.– Прелестная псинка.

– О, – приободряется соседка, – опять к нашему Виталечке развратничать приехал.

От этого заявления я спотыкаюсь и чуть не пересчитываю количество ступенек, которые преодолеваю.

– Баб Мань, вы только никому больше так не говорите.

Морщинистое лицо вытягивается.

– Я, вообще, по девочкам, и с Виталей мы просто по-дружески.

Старушка смачно сплевывает через плечо и прижимает к себе тявкающую шавку.

– Тьфу, срамота какая!

Хмыкаю и остаюсь в подъезде в тишине. В ушах звенит от оглушительного лая собачонки и приходится ждать, пока шум в голове прекратится.

Взбегаю на четвертый этаж.

– Боишься, что дверь свалится, если поддерживать не будешь?– пытаюсь скрыть за шуткой раздраженность.

Друг закатывает глаза и скрывается в темноте квартиры.

– Капец ты гостеприимный. Хоть бы свет врубил.

– А ты че, забыл где выключатель? – приглушенно рявкает друг откуда-то из ванной.

Дергаю плечом, скидываю кроссовки и прохожу в кухню, не рассчитывая на приглашение. Плюхаюсь на деревянный стул, который под моим весом жалобно скрипит. Выходит взъерошенный недовольный друг и прожигает меня вопросительным взглядом.

– И че ж тебя сюда принесло, Рус?

Проходит вглубь и щелкает кнопкой чайника. Достает банку кофе и насыпает в пол-литровую кружку четыре ложки.

– Блин, вот скажи мне, – сдерживаюсь, чтобы не скривиться от этой картины, – как можно пить это?

– Ой, завались, – бурчит Вит и наливает кипяток.

Садится напротив на такой же скрипучий стул и снова упирается в меня взглядом.

Ну да, не каждый стул выдержит лбов под два метра ростом и весом больше восьмидесяти пяти килограммов.

– Излагай.

– Мне надо где-то пожить, пока я чего-нибудь не придумаю.

На лице друга не прибавляется понимания.

– Короче, батя встретил даму сердца и теперь хочет с ней съехаться.

– И?

– И знаешь, кем оказалась упомянутая дама?

– Подожди-ка! – вскакивает друг.– Я сейчас метнусь за гадальными картами.

– Придурок, – бурчу я, а Вит падает обратно на стул.– Ты его такими темпами скоро добьешь…

– Ближе к телу, – перебивает он и делает глоток горячей жижи.

– В общем, эта дамочка – мама мыши, – выплевываю я и наблюдаю, как на лице друга отражается непонимание.

Несколько секунд Вит глупо хлопает глазами, а потом квартира содрогается от его громкого гогота. Друг ржет так, что у меня в ушах снова начинает шуметь. На его глазах выступают слезы, и он хватается за живот.

– Завязывай, – пытаюсь хоть как-то вернуть ему покинувший его мозг.– Ты представляешь, что это значит?

Во мне крепнет желание зарядить этому недоумку по голове, когда смех перерастает в беспомощное хрюканье.

Постепенно друг успокаивается и отдувается от долгого смеха, а я пытаюсь убить его взглядом.

– Ну и че? – заикаясь спрашивает Вит.– Ну повстречаются они да и разойдутся.

– Они решили съехаться. И воссоединиться в нашем особняке. Короче, мне надо убежище на какое-то время.

Вит удивленно поднимает брови и окидывает меня взглядом.

– Че? И ты вот так просто сдашься и свалишь в закат?

Мы с мамой заходим домой, и я уже собираюсь уйти в комнату.

– Ну и что ты молчишь?

Оборачиваюсь на мамин вопрос.

– А что я должна говорить?

Этот день выматывает настолько, что язык еле ворочается. Знакомство с маминым спутником окончательно лишает сил, и я просто хочу закрыться в комнате и провалиться в сон. Может, завтра что-то изменится, и безысходность не будет так давить на плечи.

– Как тебе Владимир? – мама вглядывается в мое лицо.

– Хороший, мне понравился, – меня осеняет мысль, и я не раздумывая выпаливаю:– Мам, а может, я не буду переезжать с тобой?

Мама удивленно распахивает глаза.

– А, – запинается она, – куда ты собираешься деться?

– Ну-у-у-у, – неопределенно тяну, – я ведь уже совершеннолетняя и могу позаботиться о себе.

Захожу издалека, давая маме самой дойти до того, к чему я клоню. Мама хмурится и скрещивает руки на груди. Во взгляд проникает серьезность, и от этого спина покрывается мурашками. От такого маминого взгляда ничего хорошего ждать нельзя.

У меня золотая мама, и я безумно люблю ее, но в моменты, когда она смотрит на меня таким взглядом, хочется спрятаться под одеяло, потому что я прекрасно понимаю: сейчас ее не убедить.

– Это исключено, – обрубает, а внутри меня все замирает.– Ты же понимаешь, что это не наша квартира.

– Понимаю.

Плечи ссутуливаются, и я опираюсь о стену. Мы так и не проходим дальше коридора.

– Кариш, я обдумываю вариант приобретения все же своего жилья. Но для этого нужны деньги, и сейчас, съехавшись с Владимиром, я могу средства, которые шли на аренду жилья, откладывать. И даже если у нас с Владимиром все сложится хорошо, квартира будет у тебя.

– А почему ты думаешь, что с ним может что-то не получиться? – осторожно уточняю я, делая шаг к маме.

Она только пожимает плечом. Из комнаты гордо выруливает Тимоха и одаривает наши ноги вниманием. Я подхватываю пушистый комок и зарываюсь носом в мягкую шерстку. Улавливаю вибрацию от урчания и самой хочется замурлыкать.

– А его куда?

Мама усмехается и треплет Тимоху за ухо. А этот пушистик только и ждет такого количества внимания. Довольно щурит зеленые глаза, и мурчание усиливается.

– С нами конечно же. Куда мы его денем?

Да, этот кот был притащен мной десять лет назад грязным и трясущимся комком. Я шла со школы и услышала жалобный писк в мусорном баке. От мамы мне тогда знатно влетело за испорченную школьную форму, но кота она сразу полюбила всем сердцем, и с тех пор мы без него никуда.

– А Владимир не против? – на всякий случай уточняю я.

Прекрасно понимаю, что не для всех такое соседство будет желанным.

– Да нет. Не против. Сказал, что не очень дружен с живностью, но готов попробовать.

Прокручиваю в голове другие варианты, чтобы избежать соседства с Русланом. Но каждый новый план отметаю, как негодный. К родственникам не вариант: я не готова бросить учебу. К отцу даже и не думаю соваться, уж лучше с этим индюком под одной крышей, чем с папочкой, которому плевать.

Обреченно выдыхаю и встречаюсь взглядом с мамой.

– Хорошо, мам. Я попробую ужиться с твоим Владимиром.

Мама одаривает меня широкой улыбкой, и с моих плеч падает груз. Она сжимает нас с Тимохой в объятиях, что не очень радует кота, потому что он зажат, словно котлета, между нами, и он начинает активно вырываться из нашего захвата.

– Спасибо, ребенок. Я люблю тебя, – мама чмокает меня в щеку и отходит.

– И я тебя, – заставляю выдавить из себя улыбку.

В глубине теплится надежда, что мы с Русом не поубиваем друг друга, находясь вместе практически круглые сутки.

Глава 9

Карина

Время до переезда пролетает так быстро, что я даже не замечаю этих дней. От одногруппниц узнаю, что наши баскетболисты, в числе которых и Руслан (и – сюрприз! – он капитан команды), отчаливают на недельные соревнования. Эта новость чуть ли не окрыляет. По крайней мере, мне нужен этот тайм-аут перед переездом, да и при первом нашем появлении в доме Владимира. Не терпеть кислую мину его сына и не отбрыкиваться от реплик в мой адрес. А в том, что они последуют, не было ни малейшего сомнения.

– Рин, – Мила толкает меня в бок, – ты что такая рассеянная в последнее время? Скучаешь по Русику?

От такого предположения у меня теряется дар речи, и какое-то время я просто хлопаю глазами, пытаясь придумать уместный ответ, который не состоит из трех слов «Иди ты нафиг!».

– О-о-о-о, – не успокаивается Мила и с размаху опускает руку мне на плечо, – да я точно в цель попала!

Скидываю ее руку и утыкаюсь взглядом в тарелку с салатом. Привычка правильно питаться после спортивной жизни все еще остается. Именно поэтому меня не несет в стороны, как многих бывших спортсменов.

– Прекрати кривляться, – бубню под нос, – что за странные догадки?

– Ну, – Мила мечтательно закатывает глаза и подпирает рукой подбородок, – ты привлекательная, он чертовски привлекателен. Вы созданы друг для друга…

– Выброси ерунду из головы, – резко перебиваю я и захлопываю рот.

От такой бурной реакции Мила может сделать только обратный вывод.

– Я же угадала, – тычет в меня острым когтем, – он тебе нравится!

Кричит так громко, что в нашу сторону поворачиваются несколько студентов. Я закрываю ей рот ладошкой и наклоняюсь к уху.

– Ты чего орешь, как ненормальная?– шепчу еле слышно.– Ты понимаешь, что вокруг уши и языки, которые с радостью поделятся с Русланом такими твоими выводами? Хочешь, чтобы он со света меня сжил? Сама будешь на лекциях все писать.

Зеленые глаза подруги испуганно расширяются, и она мотает головой в знак протеста.

– Блин, Рин, – наигранное сожаление режет по ушам, а Мила тем временем входит в одну ей известную роль.– Ну я же не знала, что это такой секрет, что тебе нравится Лешка.

Подавляю желание хлопнуть себя по лбу. Я сама выбрала себе такую подругу, теперь мне с этим жить. Убогих не бросают. И все в этом духе.

– Мил, просто за-мол-чи, – выговариваю по слогам, ‑ какой к черту Лешка?

‑ Я пытаюсь тебя отмазать, вообще-то, ‑ шепчет подруга.

Аппетит пропадает окончательно, и я, быстро убрав со стола, выхожу в коридор.

Телефон вибрирует в заднем кармане, и я, еще раз для профилактики испепелив взглядом Милу, подношу его к уху.

– Да, мамуль.

– Кариш, ты когда вещи свои соберешь?

Закусываю губу. Да, я оттягиваю момент сбора пожитков как только могу. Но время нельзя повернуть вспять.

– На днях соберу. Обещаю, мам, – стараюсь добавить в голос бодрости, и, кажется, даже получается.

– Точно? Завтра мы начинаем перевозить вещи, доча. Не заставляй меня заниматься еще и твоими сборами.

Представив масштаб катастрофы, заверила маму, что обязательно все будет готово, и отключилась.

– У тебя что-то с лицом, – в меня снова утыкается острый коготь.

Пытаюсь припомнить следующую пару и не сразу понимаю брошенную в мой адрес реплику.

– А что с ним? – хмурюсь и смотрю по сторонам.

Эта неделя по расписанию знаменатель, и, если мне не изменяет память, нам идти в другой корпус.

– Ну, оно стало каким-то чересчур озадаченным.

Перевожу взгляд на Милу и вижу натянутую на лицо широченную улыбку.

– Прекрати скалиться, – определяюсь с направлением движения и разворачиваюсь в противоположную сторону.

– Ты куда? – удивленно вырывается из подруги, и она хватает меня за локоть.

Пытаюсь продолжить движение, но сдвинуть с места Милу не так уж и просто, поэтому проходящим мимо студентам открывается весьма занимательная картина. Одна упертая девчонка тащит другую упирающуюся пятками в пол девчонку.

– Нам же в третий корпус?

Мила громко хрюкает от смеха и сильнее сжимает мою руку.

– Вот тундра, уже второй месяц учимся, а ты все расписание не запомнишь. У нас сейчас здесь пара, на третьем этаже, – бодро проговаривает подруга и, дождавшись, когда я остановлюсь ослабляет захват.

– Отлично! Со своими болталками совсем меня вышибла из колеи, – недовольно бурчу, и мы наконец добираемся до нужной аудитории.

***

Если кто-то любит переезды, то такой человек точно заслуживает медаль. Я же стою посреди комнаты и понятия не имею, с чего начинать. Мама шуршит чем-то в своей комнате, а мне отведено несколько часов до приезда Владимира и машины.

– Доча, ну как дела?! – бодро кричит мама.

А я закусываю от досады губу.

Передо мной битком набитый распахнутый шкаф, под ногами крутится кот. Переведя взгляд с одежды на лежащий на кровати чемодан, понимаю, что мне предстоит впихнуть невпихуемое.

– Мам!– кричу уже в ответ.– А у тебя нет еще пяти таких же чемоданов?

В дверной проем протискивается мама с коробками и с довольным лицом ставит их передо мной.

– Специально для тебя. Я же знаю, сколько у тебя шмоток.

– А кто меня заставляет их покупать? – недовольно бурчу я.– Мам, может, я все же не поеду?

Мама скрещивает руки на груди, и в ее взгляде отчетливо читается: «Мы снова поднимаем эту тему?»

– Кариш, тебе опять объяснить, почему ты едешь со мной, и перечислить причины?

Громко выдыхаю воздух и обреченно опускаю плечи:

– Не надо, я все поняла.

– Неужели ты не хочешь пожить в особняке? – подмигивает мама и взъерошивает мои волосы.

– Мне и тут отлично живется. Вон Тимоха подтвердит. Да, пушистый?

Кот дергает хвостом и скрывается за поворотом.

– Предатель! – кричу ему в спину.

Мама усмехается и притягивает меня к себе.

– Все будет хорошо. Уверена, вы с Русланом преодолеете все недомолвки и подружитесь.

Сдерживаю порыв скривиться от такого предположения.

– Люблю тебя, солнышко, – мама чмокает меня в щеку и покидает комнату вслед за котом.

– И я тебя, мам!– кричу вдогонку.

Сажусь на край кровати и окидываю взглядом комнату, в которой жила не один год. Не хочу загадывать, что меня ждет впереди, но интуиция настойчиво шепчет, что с Русланом будет битва не на жизнь, а на смерть. Утрирую, конечно. Но то, как проходит наше общениев стенах университета, дает мне повод задуматься, что там дальше.

Вот с фото мне улыбается мама после нашей совместной прогулки по лесу. Вот на фото уже я с огромным грибом в руках. А вот я отмахиваюсь от настойчивых объятий мамы в день своего совершеннолетия. И каждый раз после таких моментов я засыпала в этой кровати. Я переживала первую влюбленность в мальчика из старшего класса, уткнувшись в матрац, на котором сижу.

Для меня тогда было трагедией, что он назвал меня мелкой. Рыдала три ночи, чтобы мама не спалила.

Губы растягиваются в грустной улыбке, а во рту разливается горечь.

Я с удовольствием бы осталась тут, но прекрасно понимаю, что для мамы это непозволительная роскошь. И я не виню ее в этом. Она давно мечтала о своей квартире, а тут выпал хороший шанс. Хотя я буду очень рада, если с Владимиром все сложится хорошо.

Но мама та еще перестраховщица и думает наперед. Только благодаря этому ее качеству мы не остались на улице голодными и никому не нужными. Папа не спешил помочь, у него появилась другая любовь, а мама слишком гордая, чтоб просить о помощи и унижаться.

На мой взгляд, мама вполне заслужила часть того, что приобрел отец, пока они жили вместе. И для меня до сих пор остается загадкой, почему же мама не стрясла с отца половину, как и положено после развода?

Она только отмахивалась, когда я пыталась спросить ее, и говорила, что чужое ей не нужно и нужно иметь свое.

Стряхнув с себя невеселые мысли, все же начинаю собирать вещи. Как бы я ни оттягивала момент отъезда, он настанет.

Скидываю вещи и радуюсь тому, что я не поклонник мелких безделушек. Полки не завалены различными статуэтками. Только несколько медалей, которые я успела получить за недолгую спортивную карьеру.

– Кариш, Владимир приехал, ты готова?

Проверяю все ящики комода и стола. Убеждаюсь, что все нужное упаковано по коробкам. Давлю в себе грусть и пытаюсь мыслить позитивно. Смена обстановки и новое место должно пойти на пользу. Разве нет?

На меня смотрят пустые стены, на которых минуту назад висели фотографии, пустая кровать и пустой стол. Сглатываю тугой комок, но на глаза все равно наворачиваются слезы, и я шмыгаю носом как раз в тот момент, когда в комнату заходит мама.

– Ну ты чего раскисла, Кариш? – теплые объятия мамы как всегда успокаивают.

– Просто привыкла к этой квартире, – не рассказываю всех сомнений маме, – не хочется уезжать.

– Понимаю, солнышко. Но, думаю, нам там понравится.

В голосе мамы неподдельная радость, и я нагло впитываю ее. Пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце. Не понимаю до конца, от чего взыграли такие эмоции: от страха или от волнения?

Вытираю тыльной стороной ладони скатившуюся слезу и выдавливаю улыбку:

– Все хорошо, мам. Мы справимся.

По квартире разносится звонок.

– Тебе понравится, – шепчет на ухо и идет открывать дверь.

– Привет, красавица, – мне хорошо слышен низкий голос Владимира.– Как ты?

– Устала. Не думала, что в нашей маленькой квартире столько вещей, – отшучивается мама.

Я выхожу из укрытия.

– Привет, Карин.

Мужчина внимательно осматривает меня, словно пытается считать эмоции, но я стараюсь сохранять спокойствие, хоть и хочется сесть на пол и взвыть как маленький ребенок.

Неожиданно Владимир сгребает нас с мамой в охапку и прижимает по бокам. Я застываю, застигнутая врасплох, и, кажется, даже перестаю дышать, пытаясь справиться с шоком.

– Ну что, девчонки, готовы к воссоединению новой семьи? – усмехается мужчина.

Я что-то неразборчиво пищу, а мама тычет локтем в бок мужчине, и он притворно охает.

– Не смущай дочь, она не привыкла к таким проявлениям эмоций.

Меня тут же отпускают, и я наконец набираю в грудь воздух.

– Извини, просто сегодня целый день не мог ни о чем думать, – на лице мужчины расползается улыбка.

К этому только предстоит привыкать. Но ничего…

Я удивленно распахиваю рот, когда Владимир в одиночку начинает грузить коробки. Стискиваю зубы, чтобы скрыть шок. Вопросительно киваю маме, но она только пожимает плечом и загадочно улыбается.

Владимир без труда хватает последнюю коробку, и я уже готова побежать за скотчем, чтобы приклеить челюсть, которая вот-вот отвалится. Уверена, это не последнее удивление на сегодня.

– Ну, если что забыли, вернемся, – говорит мама и закрывает дверь.

– Возвращаться – плохая примета. Купите, если что, – твердо заявляет Владимир, на что мама только качает головой.

Мы втроем выходим на улицу и сталкиваемся с любительницей местных сплетен –соседкой с первого этажа.

– О, Настя, собралась куда? – поправляет прическу, а сама сверлит взглядом Владимира, не обращая на маму никакого внимания.

– Ага, – мама же молча берет за руку спутника и с бесстрастным лицом подходит к большому внедорожнику, – переезжаю вот.

Лицо соседки багровеет, когда Владимир пикает сигнализацией и открывает перед мамой дверь. Еще секунда – и из ушей тети Вали повалит дым, а из пасти – языки пламени.

– Подобрали-таки брошенку, – усмехается змея, и я уже открываю рот, чтобы вставить реплику.

Владимир не обращает никакого внимания на завистницу и открывает дверь уже передо мной, кивает на заднее сиденье и аккуратно закрывает дверь, когда я с трудом беру высоту машины и усаживаюсь на кожаное сиденье.

– Всего хорошего, – напоследок бросает фыркающей соседке, и мы покидаем двор.