Текст книги "Равновесие"

Глава 2

Домой Влад добрался буквально на автопилоте. На душе было гадко и муторно, инстинкты кричали, что он вмазался по самое не могу, а шею жёг свежий ошейник.

Хромой вообще не отличался особой верой в людей, а блудному должнику кредита доверия даже не предлагали.

После того как скрипящему зубами Владу скинули на телефон файлик с координатами и наболтали вводные, Кай, пакостливо скалясь, сообщил, что без ошейника Морены дальше их дела не пойдут.

Было бы славно, если бы действительно не пошли. Потому что координаты были вычислены по местам исчезновения Владовых предшественников, а конечной точки маршрута не знал даже сам Хромой. Поисковики были его слегами в болоте. Потыкал, нащупал кочку, прыгнул. Палка увязла, значит, время браться за другую. Что ожидало с той стороны болота, Кай не знал и сам. Или не хотел говорить. Но с Влада требовалось только дойти до сердца города, записать координаты, осмотреться и вернуться назад с отчëтом. Или не вернуться.

Удавка на шее предупреждающе запульсировала. Ошейник Морены был, наверное, самым дорогим артефактом на блуждающем рынке. Делали его из редкого даже для Изнанки змеëвника – хищного растения, охотящегося на мелкую нежить и ботинки неосторожных путников. Корень змеëвника неглубоко прикапывался и замирал, ожидая добычу, а тонкие звенчатые щупальца расползались по округе, создавая ловчую сеть. Как только жертва оказывалась внутри, побеги опутывали её и стремительно сжимались. Придушенную добычу тащили к корню, который и довершал дело пастью с зубами в три ряда. Сейчас такой вот побег, до смешного похожий на короткую серебряную цепочку, болтался на шее Влада, вызывая гадливое раздражение своим шевелением.

Договор, подтверждённый ошейником Морены, нельзя нарушить. Если, конечно, ты хочешь ещё немного пожить. Помимо пакостных свойств змеëвника, на цепочку навешивали целую кучу разномастных заклинаний. Тот, кто придумал ошейник Морены, был гением. Или конченым психом. Что, впрочем, часто совмещается в одном флаконе.

Клятву Влад вытолкнул из себя с таким трудом, словно слова вставали поперëк горла. Он очень старался подбирать выражения, лихорадочно думал, как хоть немного себя обезопасить, но упирающийся в поясницу ствол пистолета призывал поторопиться. Болтающийся в пальцах Хромого ошейник нервировал и сбивал с мысли. Клятва вышла не самой жёсткой, но даже она отдавала Влада в распоряжение Хромого со всеми потрохами. Чужие руки защёлкнули замок цепочки, и Кай гаденько сообщил, что надеется на их плодотворное сотрудничество. Которое, конечно, вряд ли ограничится одним походом к сердцу города, если Влад каким-то чудом его переживёт. Настолько дорогая и противозаконная штука не окупится разовой добычей информации.

– Баран ты, Владик, – прошипел он себе под нос, ощупывая карманы в поисках ключей от квартиры. Пока не вспомнил, что ключи вместе с остальными нехитрыми пожитками остались у прихвостней Хромого. В этот раз самоуничижительная характеристика была более ëмкой.

К счастью, сестра уже вернулась домой и двери, по своему обыкновению, не заперла.

В квартире было темно и тихо. Сердце Влада пропустило удар. Конечно, Хромой блефовал по поводу Яны. У него пока что были и другие методы давления, но расшалившимся нервам на логику было плевать.

Едва заставив себя скинуть на пороге ботинки, Влад пролетел по узкому коридору и на его развилке безошибочно выбрал кухню.

Конечно же, Яна была здесь. С ногами сидела на табурете, почти упираясь подбородком в собственные колени. В руке сестра держала открытую примерно на середине бумажную книгу, такую старую, что страницы изрядно пожелтели. Вторая рука слепо шарила по столу в поисках миски с нарезанными на дольки яблоками. Снова вынесла библиотеку своей Академии, с облегчением понял Влад.

Чтиво оказалось настолько увлекательным, что Яна не отреагировала ни на скрип входной двери, ни на топот бегущего к ней на выручку Влада. Последнее, к слову, было очень кстати. Объясняться не хотелось.

Двойняшки жили в совершенно разных мирах. Яна – умница, отличница, обладающая скромным, но всё же магическим даром, – отучилась в Академии и осталась там в качестве младшего преподавателя. Получила от Академии квартиру, пусть маленькую, пусть в дрянном районе, но всё же свою. У Яны был единственный недостаток, и он сейчас стоял рядом, с бешено колотящимся сердцем и пульсирующим ошейником магического контракта.

Почему-то сейчас их разница чувствовалась особенно остро. Умница сестрëнка и её провалившийся на самое дно и даже умудрившийся его пробить брат.

От холодных после улицы объятий Яна крупно вздрогнула и расфыркалась, пытаясь отстраниться.

– Это что ещё за нежности? – строго спросила она, выворачиваясь, чтобы встретиться с братом взглядом смеющихся зелёных глаз. Цвет им достался от матери. Отец в их внешности вообще отметился походя, и чем старше становилась сестра, тем сильнее было её сходство с фотографией на маминой могиле. Это пугало, учитывая, как родители сгинули. Но, к счастью, всё раздолбайство и весь запас авантюризма при рождении себе заграбастал Влад.

– А что, нежности в этой квартире под запретом? – зубасто улыбнулся он, расстёгивая молнию парки и тут же об этом жалея. Острый Янкин взгляд мгновенно вычленил обновку на шее братца. Удавка со стороны казалась обычной цепочкой и магически была хорошо замаскирована, иначе запросто вычислялась бы законниками. Но серебряная побрякушка на шее аскетичного Влада сестру удивила. Брови её поползли вверх, и Влад поторопился увести разговор в безопасное русло. – Как дела на работе?

Про любимую Академию Яна могла трепаться бесконечно, и вопрос запросто сбил её со следа.

Ужинали двойняшки под сетования на ограничение использования магии, на инертных студентов и на скромность финансирования таких важных областей, как артефакторика.

– В городе осталась только одна лаборатория, взорванную в прошлом году так и не отстроили, а они зажимают средства для её охраны! – ярилась сестра, грозно потрясая вилкой в адрес неизвестных жмотов. – Это ещё повезло, что при последнем нападении рядом оказался Егор…

Яна осеклась, но Влад успел зацепиться за оговорку.

– При каком таком нападении? – опасно тихо поинтересовался он, пытаясь поймать забегавший взгляд сестры.

Последняя в городе лаборатория, официально работающая с материалами Изнанки, располагалась в её Академии. И то в том, что Яна проводила в ней всё свободное время, Влад даже не сомневался. С её-то тягой к Изнанке в целом и артефакторике в частности. А теперь оказывается, что на лабораторию был совершен налëт?

– Да всё хорошо, Владь, – жалобно протянула Яна, делая такие честные глаза, что брат понял сразу – нападающие были хорошо вооружены, опасны, и умники отбились только милостью неведомого Егора. – Это была кучка отморозков из последователей Чистой крови. Ничего серьёзного.

Ага, совсем ничего. Инцидент произошёл тринадцать лет назад и расколол общественность на две неравные группы: одарённые с сочувствующими и те, кто считал, что магам место на Изнанке. Или под землёй. Причём вторая группа была настолько многочисленной, что, если бы не принятые правительством меры, одарëнных линчевали бы, не отходя от кассы ещё в тот год. Слишком уж серьёзные жертвы понëс город, когда в перегородке между мирами появилась огромная брешь и в реальность хлынули полчища тварей. Виновников случившегося так и не нашли. А потом в сети появились теории, что дыры в реальности делают именно одарëнные. А осознанно или нет, уже не играет никакой роли. Последующее принятие ограничивающих законов для одарённых только подтвердило справедливость этих теорий.

Именно с тех пор на руках магов с первых проявлений дара защёлкивают кандалы, не дающие им прыгать между измерениями. Именно тогда от общины Судного дня, и без того опасающейся магов, отпочковались радикальные Блюстители чистой крови. Чистой человеческой крови, не испачканной подарками Изнанки. Другую они желали видеть лишь пролитой из перерезанных глоток одарённых.

Влад болтался где-то по центру между радикалами и мирными магонелюбителями. И не склонялся к первым лишь из-за наличия дара у сестрицы. Одарëнные, при всей своей малочисленности, а может и благодаря ей, имели в обществе слишком большое влияние. Отдельные школы-интернаты, высокооплачиваемая работа, различные льготы. И целый вагон прилагающегося ко всему этому гонора и чувства собственной безнаказанности. То, что сестра была другой, было лишь исключением, подтверждающим наличие правила.

Яна нервно теребила кандалы. Цельнометаллические пластины, опоясывающие её запястья, за тринадцать лет стали настолько привычными, что воспринимались как часть тела. И крутила она их в приступах тревожности, как иные накручивают на палец локон волос. Сестра явно не хотела ссориться и не знала, как увести разговор в мирное русло.

– А что за фрукт этот твой Егор? – Влад сжалился над двойняшкой и сам перевёл тему.

Яна подозрительно полыхнула щеками, потупилась и скромно пояснила, что это преподаватель с кафедры прикладной артефакторики. Влад понимающе хмыкнул. Неведомый Егор разделял Янкину страсть, а значит, был в её глазах практически идеалом мужчины. Вне зависимости от внешности, возраста и характера.

Остаток вечера прошёл мирно. Двойняшки умостились на диване, устроив короткую ритуальную битву за единственный живой подлокотник. Победу одержал Влад. Показательно расстроенная Янка поплелась на кухню и вернулась с подносом, полным бутербродов. Влада угостили только в обмен на уступленный подлокотник.

Телевизор мигал сменяющимися кадрами боëв и погонь, бубнил что-то героическое и пафосное. Яна посапывала на отвоёванном подлокотнике. Влад, откинувшись на спинку дивана, ловил глазами отсветы машинных фар на потолке и думал, как ему жить дальше.

* * *

Наутро хандра немного утихла. Мерзкая дрянь, обвившая шею, за ночь угомонилась и перестала так активно ëрзать. В слегка отпущенном паникой мозгу закопошились смутные мысли о том, что по интернету гуляли истории о счастливцах, которым удавалось снять ошейник Морены. Мысли, конечно, были слишком эфемерными, чтобы походить на мало-мальски приличный план, но всё же грели сердце и обнадëживали.

В муниципальной общеобразовательной школе, куда ходил Влад, связанные с Изнанкой дисциплины не преподавались. Считалось, что практической пользы деткам информация о том, какая иномирная тварь чего боится, не принесёт. Потому что при встрече с тварью детку, скорее всего, схарчат. А значит, тратить невеликий бюджет на профильного преподавателя нужды нет. До высших учебных заведений Влад не добрался. Окончив среднюю школу, он активно зарабатывал бабло. Приютившая их после смерти родителей тëтка к тому времени так крепко выпивала, что денег на что-то, кроме алкоголя, в доме не водилось. Умница Янка в пятнадцать поступила в Академию на полный пансион, а Владик со спокойной совестью свалил из дома и скитался, перебиваясь случайными заработками. Пока не набрёл на общину Судного дня. Эти странные типы принимали всех без разбору, и требование к постояльцам у них было единственное: не прыгать на Изнанку. Влад на ту сторону прыгать не мог. Только бегать через разломы. Поэтому нехитрый ценз успешно прошёл.

Собственно, следующие пять лет пролетели тихо и мирно под боком у юродивых общинников. Янка отучилась, устроилась преподавать и получила квартиру. Отказать в просьбе пожить с ней Влад не смог. Но подвязки в общине у него сохранились.

И одна из этих подвязок могла добыть нужные сейчас позарез знания о взломе ошейника Морены. Цель была намечена, позвонить Стасу и предупредить о своём визите Влад не мог – телефон остался у Хромого. Оставалось наведаться к бывшим соседям лично.

На улице густой стеной валил снег. Морозец моментально вцепился в незащищённый нос и щеки. Зиму Влад не любил, и та отвечала взаимностью. Ботинки были дешёвыми, с тонкой, практически нерифлëной подошвой, поэтому по двору Влад проплыл, как фигуристочка, – скользя, делая красивые пируэты и балансируя на одной ноге. Благо зрителей его па на горизонте не оказалось. Для прогулок время было неурочным – рабочий люд ещё пахал на своих заводах, а детвора морозить жопы не любила, поэтому засела в подъездах и тамбурах торговых центров.

Янкина квартирка так отчаянно ютилась к окраине города, что практически прижималась стеной к вокзалу. Деревня общины располагалась ближе к метро, но Владу до него пилить было прилично. К тому же подземные поезда вечно задерживались и застревали. То нежить под колëса кинется, то труп бродяги найдут в заброшенной ветке. То блуждающий рынок накроют.

Наземные поезда в этом плане казались надëжней.

Толпу малолеток Влад заметил издалека. Они были шумными, наглыми и напрочь лишёнными шапок. Обычные, в общем, малолетки.

Та, кого они зажали, окружив и отрезав пути к отступлению забором, была младше. И в шапке. Домашняя такая девочка лет тринадцати в длинном пуховичке и белоснежных вязаных рукавичках.

Разбитная девица с ядовито-зелёными волосами и пирсингом во всех возможных местах держала мелкую за руку. Задранный рукав пуховика обнажал блестящий бок кандалов. Одарëнная.

Браслеты действуют на некоторых обывателей, как красная тряпка на быка. Служат индикатором, что перед тобой опасный выродок Изнанки, причина того, что простых граждан жрут на улицах собственного города потусторонние твари.

Детвора распалялась. Одарëнная уже откровенно ревела, размазывая по щекам слёзы, испуганно и по-детски отчаянно. Зря. Страх разжигает азарт. Чужие слёзы действуют на толпу будоражаще. Теперь они точно не отстанут, пока не доведут одарëнную до ручки. Или пока им кто-то не помешает.

Влад смотрел на пухлощëкую зарёванную девчонку и видел перед собой совсем другое лицо. Так похожее на его собственное – скуластое, с носом-картошкой и мамиными зелëными глазищами.

Янка никогда не ревела. И не просила о помощи. Молчала, смотрела исподлобья, словно искала у противников слабые места. Терпела тычки и удары. А потом Влад увидел синяки.

Им было почти по двенадцать, когда произошёл Инцидент. Янка как раз начала выдавать первые стихийные выбросы. Тогда по свежей магоненависти ей пришлось очень несладко. Её так же ловили толпой, зажимали, хватали за руки, избивали. Пока об этом не узнал Влад.

Конечно, может показаться, что две двенадцатилетки – это немногим круче, чем одна двенадцатилетка. Но это не так. Один против всего мира – это смертник. Изгой, отшельник, стеклянный столп посреди пустоши – конструкция хрупкая и нелепая. А если за твоей спиной стоит товарищ, готовый рвать за тебя глотки, вы становитесь почти непобедимыми. Пусть порой очень побитыми, но непобедимыми.

У этой одарëнной за спиной было пусто. Триггер потянул за собой всю волну той мути из детства, и Влад почти сунулся в толпу мелочи. Почти.

А потом вспомнил, как его, уже после Янкиного отъезда в Академию, так же ловили шайки одарëнных. Только у них тычки были серьёзнее. Кандалы блокировали способности к перемещению, но не магию. После некоторых таких потасовок отлёживаться приходилось очень долго. Глава общины смотрела хмуро, пыталась допытываться, но Влад упрямо молчал. Тоже играл в гордого воина. Впрочем, сложить два и два и понять, что пацана из общины отлавливает одарëнная шпана с соседнего района, смог бы и пятилетка. Ульяна сообразила. Методы у лидера общины были далёкими от гуманных, но доходчивыми. Ребят из её поселения больше не трогали.

Тычки из обидных переросли в болезненные. Чьи-то шаловливые ручонки сорвали с головы девочки шапку. Вырвавшиеся на волю куцые русые косички о сестрице не напоминали, и Влад прошёл мимо. Попытался пройти.

Поравнявшись с малолетками, он случайно поймал зарëванный взгляд зелёных глаз. Совсем не похожих по оттенку. Совсем не похожих по выражению.

– Да провались всё на нижний уровень Изнанки, – простонал Влад и повысил голос: – Э, молодёжь, сделайте так, чтобы через секунду я никого из вас здесь не видел.

Подростки обернулись резко, вспуганной волчьей стаей. Они хмуро молчали, исподлобья сверкая глазами, злыми и настороженными.

Волчата, пусть и сбившиеся в стаю, были ещё мелкими, чтобы рычать на здорового дядьку. Уходили они лениво, показывая, что делают одолжение. Конечно, отойдя на безопасное расстояние, самые дерзкие начали подтявкивать, но надолго запала не хватило. На сегодня веселье было испорчено, и смысла торчать на морозной улице не осталось.

Мелкая одарëнная смотрела огромными, полными слëз глазами, жамкая в руках поднятую шапку.

– Иди домой, пока они не вернулись, – буркнул Влад, и девчонку словно смело.

Снег продолжал валить крупными разлапистыми хлопьями, заметая следы недавно произошедшей здесь стычки. Завтра волчата и мелкий зеленоглазый ягнёнок встретятся снова. И послезавтра. И послепослезавтра. И так будет до тех пор, пока девчонка окончательно не сломается. Или не скинет овечью шкурку и не прибьётся к такой же волчьей стае. Потому что волки не переведутся никогда. Потому что ягнятам в одиночку не выжить.

Глава 3

Деревня общины Судного дня за последние пару лет совсем не изменилась.

Она до сих пор изображала недотрогу, не подпуская к себе городские кварталы и отгораживаясь от них мелкой, но бурной речонкой. По периметру поселения тянулся тот же смешной для обывательского взгляда металлический заборчик. Но Влад знал, что в каждую секцию забора вплетён прут, вытащенный прямиком с Изнанки. Зачарована вся эта конструкция была на совесть – за годы жизни в деревеньке Влад ни разу не видел на её улочках даже светлянок, хотя эти мелкие иномирные паразиты очень легко заводились на всех отдалëнных от центра города территориях.

Снег так и не прекратился. Нечищеные, протоптанные десятками ног дорожки петляли вокруг разномастных домиков, но людей видно не было. Тоже работают. Это Влад бездельник, а весь остальной мир постоянно чем-то занят.

Поселение общины до сих пор выглядело так, словно в любой момент могло стронуться и переехать. Не помогали избавиться от кочевого впечатления добротные деревянные домишки, вытеснившие первоначальную застройку в виде вагончиков. Не помогали фонарные столбы, превращающие дикий загород в благопристойный, хоть и отдалëнный городской район. Не спасал даже маленький магазинчик, торговавший, правда, не столько продуктами, сколько зельями и амулетами. Владел магазинчиком суровый хмурый дед, старый как мир, скрипучий и вредный. Влад не единожды у него отоваривался, правда чаще всего тумаками и ворчливыми нотациями.

С крыльца магазина сорвалась рыжая тень и понеслась, утопая по уши в сугробах. Спаниелька была юной, неуëмно активной и совершенно бестолковой в роли охранника. Вынырнув из снежных объятий, она принялась виться вокруг пришельца, усиленно крутя коротким хвостиком и поскуливая от избытка эмоций. Влад сдался и потрепал рыжую по макушке. Та окончательно перестала справляться со своими чувствами, упала на спину и подставила брюхо.

– Лиска, отвали, – весело фыркнул Влад, тем не менее поелозив рукой по слипшейся от снега шерсти.

– Какие люди, да без охраны! – Из-за ограды, со стороны обнимающего поселение леса, шла Ульяна. Двигалась она тяжело – тропинки в ту сторону, кроме неё, особо никто не протаптывал. Ноги женщины утопали в сугробах практически по колено, лицо раскраснелось от холода и усилий. Расхристанная, с криво сидящей ушанкой и небрежно закинутым за плечо ружьëм, Ульяна мало напоминала должностное лицо, коим, собственно, являлась.

Глава общины Судного дня занималась тем же, чем и последние пятнадцать лет, – ежедневно патрулировала окрестную территорию. Искала разломы, следы нежити, тонкости преграды между мирами. Влад не сильно интересовался историей этого поселения, но даже он слышал о произошедшем здесь ещё до Инцидента страшном побоище. Прорыв Изнанки был таким капитальным, что вывалившуюся из него нежить ликвидаторы отлавливали по округе ещё несколько месяцев. На память об этом происшествии осталось небольшое кладбище и большая паранойя у всех старожилов общины. Злые языки поговаривали, что Ульяна во всей этой истории сыграла не последнюю и отнюдь не героическую роль. Влад старался игнорировать пустые сплетни. Особенно те, которые ему приходились не по сердцу.

– Охрана на работу уехала, – улыбнулся парень, выпуская собаку. Неверная животина тут же начала виться вокруг нового объекта обожания.

Ульяна Владу нравилась, даже несмотря на свою одарённость. Она была живой, лёгкой на подъём и стояла горой за всех, кого взяла под своё крыло.

Ульяна променяла карьеру в отделе охраны магического правопорядка на жизнь в поселении общины, что отлично вписывалось в её характер. Представить эту женщину в строгом полуармейском мундире было трудно. Ульяна и субординация даже звучали в одном предложении неуместно.

– Что-то случилось? – Тронутые морщинками глаза главы общины стали серьёзными. Она прекрасно знала о способностях Владика влипать в неприятности, знала, что он зарабатывает на жизнь не продажей ромашек, но никогда не лезла с советами и моралями. Жизненное кредо Ульяны гласило, что шишки каждый волен получать самостоятельно. И вмешиваться старшие товарищи должны лишь тогда, когда из ямы дерьма остаются торчать одни уши. Владу за такой безграничной житейской мудростью чудился личный опыт погружений в яму.

– Ничего такого, с чем я не смогу справиться. – Влад ответил почти честно, улыбаясь открыто и искренне. Ульяна растянула губы в чуть грустной усмешке, потрепала парня за плечо и побрела в сторону магазинчика, поправляя неудобно висящее ружьё.

Лиска замерла в растерянности. В собачьей голове сейчас происходил страшный диссонанс – один прекрасный человек уходил, второй прекрасный человек стоял. В данный момент времени она любила обоих во всю ширину своего пëсьего сердца и не хотела делать выбор.

– Иди уже, – насмешливо фыркнул Влад, и Лиска, будто поняв, сорвалась с места. Огласив округу радостным лаем, она полетела по проложенной Ульяной тропе, почти не касаясь лапами снега.

Стас жил в вагончике. Влад доподлинно знал, что ему предлагали переехать все, кому не лень, но характер у пацана был не только дерьмовый, но и по-ослиному упрямый. В поселение он попал совсем мелким и сначала жил у Ульяны, находясь под её опекой. Та предлагала мальчику полноценно войти в её семью на правах приёмного ребёнка, но Стасик Бестужевым становиться отказался. В основном из-за наличия у Ульяны дара.

Мальчишку изъяли у последователей Чистой крови, и только Морена и сам Стас знали, как ему там жилось. Но ненависть ко всем проявлениям магии в нём была настолько крепкой, что её не смогло вытравить даже десятилетие спокойной жизни.

Сначала Стас бегал. Его отлавливали на вокзале, снимали с автобусных рейсов, останавливали на попутках. Благо у Ульяны имелись хорошие подвязки в полиции.

Спустя несколько лет мальчишка прижился настолько, что сбегать из дома перестал, но взамен сторговал себе право жить отдельно. Ульяна своему кредо не изменила, поэтому Стас, сейчас уже почти совершеннолетний лоб, до сих пор числился под фамилией Щепкин. И до сих пор жил на отшибе поселения в скромном обветшалом вагончике.

Открыл Стас не сразу. Владу пришлось минут десять долбить кулаком, а потом и носком ботинка в неожиданно добротную для такого хилого вагончика дверь, пока внутри не послышались неспешные шаги.

Вылезший на дневной свет Щепкин походил на умертвие – бледный до синевы, щурящий белëсые глаза, тощий и нелепый. Стас вообще гармонично сочетался со своей фамилией. Щепка как она есть. Длинная, тонкая и вспыхивающая от малейшей искры.

– Чë те? – идентифицировав гостя, грубо поинтересовался Стас. Политесами он вообще никогда не увлекался.

Тонкие пальцы нервно оттянули высокий ворот свитера. Щепкин мёрз даже летом. Наверное, потому, что жира в его организме не хватило бы даже на приготовление яичницы.

– Дело есть. Как раз в твоём вкусе. – Влад знал золотое правило общения с Щепкиным, и оно гласило, что в первую очередь необходимо заинтересовать, а всё остальное приложится. В этой жизни Стаса интересовали лишь две вещи – компы и интересные задачки. И больше всего он любил, когда первое и второе пересекалось.

Сейчас Щепкин смерил гостя хмурым изучающим взглядом, взъерошил неопрятные блондинистые патлы и молча посторонился.

Вагончик был самого холостяцкого вида в худшем смысле этого слова. У входа громоздилась баррикада коробок из-под пиццы, на кухонном столе выстроилась немалая армия чёрных от чайного налëта кружек. В жилой половине помещения из мебели имелся лишь продавленный диван, прислонённый к компьютерному столу. А вот сам компьютер был знатный. Любовно собранный по частям, вылизанный и ухоженный, он, наверное, был дороже вагончика вместе со всей его нехитрой обстановкой.

Щепкин перевалился через подлокотник и с размаху грохнулся на диван, устраиваясь в привычных вмятинах.

– Ну так что? – нетерпеливо буркнул он. На мониторе висело окно, заполненное рядами малопонятных цифр, и оно явно манило Стаса сильнее, чем разговор с бывшим соседом.

Влад глубоко вдохнул и выложил суть проблемы ëмко и коротко, ожидая насмешек. Стас не подвëл. Сначала он ненадолго завис, хмуря тонкие брови, а потом заржал так самозабвенно и заливисто, что едва не сверзился с дивана.

– То есть, – наконец оторжавшись и с трудом выровняв дыхание, подытожил Стас, – ты позволил какому-то стрëмному бандюгану нацепить тебе рабский ошейник? А ко мне для чего припëрся? Развлечь? Мог бы и позвонить. Хотя твоя бестолковая физиономия прекрасно дополняет рассказ.

Влад терпеливо выслушал поток рвущегося из Щепкина веселья и спокойно сообщил:

– Я думаю, что ошейник Морены можно снять.

Стас мгновенно умолк. Его лицо, сменив гамму эмоций, в итоге приняло задумчивое выражение. Шанс покопаться в магическом артефакте такого уровня противозаконности для относительно честного гражданина Щепкина выпал, скорее всего, один на всю жизнь. Упустить его было бы обидно.

– Ты ведь знаешь, что я не вижу магию? – приподнял бровь Стас. Произнесено это было с интонацией: «Ты ведь помнишь, что общаешься с нормальным человеком, а не одарëнным уродом», но вступать в споры Влад не стал. Отчасти потому, что взгляды Щепкина разделял.

Вообще, этот мир должен был благодарить родителей Стаса за так основательно промытые мозги. Потому что плетение, по сути, та же программа, только не компьютерная, а магическая. Если бы Щепкин скооперировался с кем-то, способным видеть плетения, мир получил бы магического хакера. А это значит, трепещите барьеры, охранные контуры и бытовая магическая коммуникация – Стас всё снесëт к такой-то матери чисто из исследовательского интереса.

Но кооперироваться с магами Щепкин не стал бы и под угрозой смерти, поэтому хакнуть само плетение он не мог. Но была ведь ещё возможность избавиться от ошейника физически, что Влад и озвучил.

– Физически? – Глаза Щепкина азартно блеснули. Он открыл браузер, и пальцы быстро замелькали над клавиатурой, набирая сочетания букв.

Пробежав глазами по вылезшему тексту, Стас щёлкнул выключателем настольной лампы и без предупреждения цапнул Влада за цепочку, подтягивая под луч света.

С трудом подавив желание дать зарвавшемуся щенку в морду и пообещав себе, что сделает это, когда останется без ошейника, Влад позволил Щепкину повертеть цепочку.

– Ни единого места спайки, – восхищённо выдохнул Стас, выпуская ошейник из пальцев. – Такой интересный материал и такое бездарное применение.

Выдав эти выкладки, пацан снова нырнул в глубины интернета и завис там уже конкретно. Первое время Влад стоял за его плечом, глядя, как Щепкин открывает форумы, перекидывается с их обитателями невнятными фразами, переключается на сетевые библиотеки и снова возвращается к форумам.

Самый жаркий спор у Стаса возник с пользователем под ником Двоедушник. Оба так распалились, что перешли на совсем задротские словечки, и Влад, заскучав, отправился на кухню.

Шарить по чужим шкафам было не стыдно, но поиски особых результатов не принесли. Пачка вермишели быстрого приготовления, судя по срокам годности, заставшей ещё сотворение мира, да стик с разводным какао. Над какао Влад пофыркал, припоминая Стасику его соплячий возраст и, как следствие, любовь к сладкому, но обратно на полку не убрал. Что с бою взято, то свято.

Водружённый на свою подставку чайник зашумел с такой истеричностью, что Влад от неожиданности вжал голову в плечи. Щепкина, правда, эти вопли кухонной техники не смутили. Он даже не отвлëкся от монитора, только кинул что-то в духе «мне тоже сделай». Так как найденных припасов хватало лишь на одного человека, Влад сделал вид, что хозяина вагончика не услышал.

– Эй, жертва бандитов-бэдээсэмщиков, подгребай сюда! – позвал наконец Стас, и Влад, подхватив свой импровизированный перекус, двинулся к компу. Подносов в жилище не водилось. Объёмистую кружку с вермишелью и стакан какао пришлось тащить в руках. Свободными для переноса вилки при этом остались только зубы, поэтому, когда Щепкин внаглую выдрал стакан из пальцев Влада, тот даже возмутиться нормально не смог. А потом стало не до того, потому что Стас начал пересказывать свой диалог с Двоедушником, периодически забываясь и соскакивая на специфическую терминологию. Из всего этого потока мыслей Влад выцепил главное: у задротов есть идея. Пусть непроверенная и эфемерная, но это в разы лучше, чем ничего.

– По принципу застëжки твой ошейник здорово походит на наручники ненормальных. Когда два противоположных конца соединяются, разомкнуть их обратно можно лишь при соблюдении определённых условий. У тебя это руки того, кто нацепил ошейник. Но у магов такое не прокатит. Им кандалы надевают один раз на всю жизнь, за это время тот, кто их надел, уже кучу раз помрёт. Конечно, снимать магические наручники приходится не часто, но любая программа может сбоить. Полетит от времени плетение, а убрать эту хреновину уже некому. Непорядок. Поэтому у отдела охраны магического правопорядка должен быть протокол для экстренного расцепления кандалов. И, как понимаешь, способ должен быть не общедоступный, чтобы им не пользовались все желающие.

– Не тяни кота за интересные места, – вышел из себя Влад. Лекция была познавательной, но совсем неуместной. Стас, впрочем, не смутился и ближе к интересующей теме переходить не пожелал.

– Как думаешь, мой бестолковый друг, что делает змеëвник, если у него запутается щупальце? По сути, его конечности – это цепочки, которые с лëгкостью могут зацепиться и застрять.

– Он его перегрызает? – неверяще выдохнул Влад. Это было так просто и очевидно, что непонятно, как он сам не догадался.