Текст книги "Спрятавшиеся в темноте. Том первый. Блеск и отражения"

Рейна решила, что сегодня будет писать только зелень, и начала с интересом смешивать зелёную краску с другими в поиске необходимого оттенка. Это совсем не мешало принцессе обдумывать сегодняшнее утро. Мысли были прерваны весьма неприятным визитом. Пришла вдовствующая леди Мирабель. И, к неудовольствию принцессы, она выглядела прекрасно.

Леди Мирабель была хвостовой высокой, стройной, красивой. У неё были холодные презрительные глаза и чудесная обворожительная улыбка. Ей, в отличие от других тётушек, шло утреннее платье, может, даже больше, чем юным девицам. Впрочем, назвать Мирабель старой было нельзя. Она явно не была юной, но сколько ей лет? На первый взгляд не больше двадцати пяти, но при этом она была старшей сестрой отца Рики. Леди Мирабель принадлежала к роду Териусов, приходясь Рике и Никки родной тёткой. Хвост ее всегда был задрапирован, но при этом его можно было увидеть. Она всегда старалась соблюдать приличия. При этом во дворце упорно поговаривали, что именно леди Мирабель и есть та самая любовница Гэриуса Серого.

– Принцесса Рейна, – обворожительно улыбаясь, поприветствовала дама, – прекрасно выглядите.

– Леди Мирабель, вы ничуть ни хуже. Замечательное утро, не находите?

– Да, именно поэтому я решила прогуляться по саду, но тут заметила вашу милую стайку и вспомнила, что у меня есть разговор к Рике.

Рика удивлённо оторвалась от своего рисунка. У неё хорошо получалось, в отличие от подруг. Даже учитель безапелляционно заявил, что у девушки талант, тогда как у некоторых других лишь способности. Но при этом заметил, что талант – малая часть успеха художника. Рика была настолько увлечена своим рисунком, что лишь чуть вильнула хвостом, заметив тётушку. Они мало общались и еще меньше нравились друг другу. И тут, оказывается, у леди Мирабель к ней разговор. Это было странно, но не из ряда вон выходящее. Потому Рика взяла тётку за протянутую к ней руку и встала.

Когда они оказались вне досягаемости ушей любопытных придворных девиц, леди Мирабель нарушила утреннюю тишину сада.

– Рика, я видела ваш рисунок, вы талантливы.

– То же самое мне сказал учитель, – ответила Рика.

– У принцессы получается не так хорошо, – хвост Мирабель дрогнул под прозрачной тканью.

– У всех свои таланты, – осторожно ответила девушка, явно не понимая, к чему идёт разговор.

Но, похоже, тётушка наконец решилась сказать то, что хотела.

– Рика, как ты знаешь, у меня нет детей и наследников. Вместе с тем я не только богата, но и обладаю уникальным жизненным опытом, и я хотела бы с кем-нибудь им поделиться.

Рика удивлённо скрутила хвост колечком и уставилась на тётку.

– Я понимаю, это предложение звучит странно, но подумай сама, твой родитель живёт в родовом замке, где ты бываешь нечасто. Ты – придворная дама принцессы и большую часть времени находишься при её императорской особе. Вместе с тем в одном с тобой городе живёт твоя родная тётя.

Рика молчала.

– Мы – семья, а это важная часть в жизни каждого хвостова, – не дождавшись ответа, продолжила тётушка.

– Леди Мирабель, – остановилась Рика и, дерзко вильнув хвостом, взглянула прямо в холодные глаза тёти, – чего вы от меня хотите? Мы никогда не были близки. А если вам вдруг семья стала казаться важной, то можете не беспокоиться обо мне, у меня есть брат, и вот он – важная часть моей жизни.

Леди Мирабель, ни чуть ни меняя положения хвоста, выражения лица и голоса, ответила:

– Да, твой брат, Никки. Томный светский красавец, разрушитель девичьих сердец. А кому принадлежит его сердце?

Рика недоверчиво взглянула на тётку, но разговор вдруг приобрёл для неё определённый интерес. Хвост невольно пошёл вниз, и девушка очень надеялась, что тётя не обратила на это внимания.

– Что вы хотите этим сказать?

– Лишь то, что он в лапах страшной женщины, и я хотела бы научить тебя разбираться не только в развлечениях, но и в хвостовах, а заодно и в политике. Вы с Никки – будущее рода Териусов, но оба абсолютные профаны, – хвост леди Мирабель презрительно дёрнулся из стороны в сторону, – у вас влиятельные друзья, блестящее образование и вместе с тем весьма туманное будущее. Для начала я помогу твоему брату. Признаться честно, ты мне не так интересна.

Это было похоже на правду, потому Рика скрутила хвост кольцом.

– Но твой брат – упрямец и гордец, – продолжила леди Мирабель, – потому я помогу ему через тебя. Не надо смотреть на меня, как на клубок змей, я никогда не скрывала своего хвоста, – холодно произнесла тётушка, – и все должны совершать поступки, не только ведущие к личному успеху, но и на пользу окружающим. Ведь никогда не знаешь, откуда в будущем выглянут неприятности.

Возможно, Рика была не так энергична и предприимчива, как принцесса Рейна, не была она и первой красавицей, как Блейд, не обладала холодным и расчётливым разумом леди Мирабель, но она не была глупа, а брата искренне любила. Потому разговор с тётушкой перестал ей казаться фарсом и каверзой. Она была готова его продолжить.

Глава 3

Время приближалось к обеду, потому Лестор шёл в трактир «Пьяный дракон». Со дня знакомства с Никки, а заодно небольшой заговорщической пирушки, прошла неделя. Двор активно готовился к поездке на остров Лося, Никки по-тихому отправил послание своему доверенному человеку в родовом замке, чтобы тот обустроил небольшое гнёздышко в тихой бухте для Астера и принцессы. Всё шло как по маслу, и переживать было не за что.

Лестор за это время нашёл интересную книгу, вернее, ему её передал слуга Гэриуса из личной библиотеки советника. И несмотря на приближающиеся приключения, невольным участником которых его сделал Астер, мысли Лестора чаще обращались к этой книге, чем к острову Лося.

Книга называлась «Костёр ночи», это был древний сборник ещё более древних баек, песен и преданий предков имперцев. Язык был похож на современный имперский, но вместе с тем там присутствовали весьма интересные слова, которые любой другой бы счёл атавизмами. Хотя успехи Лестора в изучении запретного языка не были блестящими, но знаний хватило, чтобы заметить в этих словах связь с ним. Так, в одной из песен охотников за кабанами была очень интересная строчка: «Кабанья пядь, ни дать ни взять, кончалась у болот. А кто туда пойдёт – конечно, пропадёт. Акме! Пусть синим пламенем горит кабан и Трандурит». Трандурит – герой очень многих старинных песен, бродяга, весельчак и славный малый, вместе с тем Лестор в живую не знал ни одного Трандурита, и даже хвостовов

с подобными именами. Герой песен и сказок с незапамятных времён, а имя как будто исчезло из языка? Или оно не было имперским? И этот возглас «Акме!» – слишком похож на «Акмариун тер нобус», что можно перевести с запретного как «на законных основаниях». Эту фразу можно не раз встретить в текстах договоров с запретными. Лестор тщательно записывал всё, что ему казалось странным в этой книге, а также свои догадки.

Погружённый в мысли, историк машинально увиливал от несущихся на механических шариках хвостовов, уступал дорогу низколетящим в личноскопах, обходил уличных мальчишек с их товарами и не замечал навязчивой рекламы. Днём светить огни было не принято, но небольшие механические иллюзии то и дело порхали перед носом. Это были просто лучи, которые брали своё начало на большой рекламе, они перемещались в разные стороны,, и текст рекламы вполне мог оказаться прямо перед носом хвостова. Отмахиваться от них было бесполезно, так что на них старались просто не обращать внимания. Для тех же, кто в больших городах бывал редко, подобные штучки были настоящим представлением, нередко можно было наблюдать хвостовов, которые стояли чуть в стороне и следили за рекламными иллюзиями посреди бела дня. Но и их Лестор старался не замечать. Это было странно, но он чувствовал смущение, глядя на подобных хвостовов. Он и сам был из маленькой деревушки в центре Империи. Деревня была сытой, уютной, как и весь центр Империи, но далёкой от механических новшеств. Даже механические шары считались лишь детской забавой, а никак не необходимостью. Не то чтобы Лестор стеснялся своего происхождения, нет, он просто всегда чувствовал себя другим. Но, вспоминая жизнь в деревне, юный ученый понимал, что и тогда он не был к месту. От самокопания историка отвлёк довольно грубый толчок в бок.

– Газету? – буркнул толстый рыжий мальчишка.

Лестор удивлённо посмотрел на него. Да ведь это тот самый парнишка, что обратил на себя его внимание в памятный вечер составления плана псевдопохищения принцессы!

Рыжий поднял на него маленькие недовольные глазки:

– Газету, господин? Последние новости жизни Империи. Механик Ред презентует механикокарту. Немного угля – и вот вы уже не собьётесь с пути. Изобретение доступно для широких масс. Новости сельского хозяйства: механические дожди…

Мальчик мог бы продолжать пересказывать содержание газеты, если бы Лестор не остановил его.

– Да, я куплю газету.

– Два сивых, – так же недовольно буркнул рыжий.

Лестор достал мелочь и взял газету. Мальчик сразу же забыл о существовании историка и стал смотреть совсем в другую сторону.

Лестор, оглядываясь, направился к «Пьяному дракону». На этот раз любопытство сослужило хвостову плохую службу, и он споткнулся, полетев прямо на брусчатку. Газета выпала, а из неё с металлическим звоном небольшое кольцо, похожее на браслет. Лестор встал на четвереньки и пополз за кольцом. Хвостовы удивлённо покручивали хвостами, но ничего не говорили. Наконец-то, Лестору удалось схватить украшение, и он поднялся на обе ноги. Юноша рассмотрел свою находку. Ничего необычного, такие кольца использовались для записи на них информации в карманных переводчиках. Лестор даже немного расстроился, скорее всего, кольцо было просто вложенной в газету рекламой.

– Кажется, вы потеряли газету, – протягивал молодому ученому газету незнакомец, закутанный в дорожный плащ по самую голову. Лицо же было скрыто тенью от широких полей шляпы.

Историк не успел ответить, как незнакомец растворился в толпе, оставив его с газетой в одной руке и кольцом в другой.

Если бы не заинтриговавший Лестора рыжий мальчишка, возможно, он бы не увидел в этом случае ничего странного. Но теперь историк чувствовал себя чуть ли не героем древнего эпоса, ну, или хотя бы детектива. Время было обедать, потому он решил разобраться со всем этим в своей тихой библиотечной башне.

В «Пьяном драконе» уже сидел Астер, заигрывая с официантками.

– Ах, мой учёный друг! Опять за книгами забыл, когда хвостовы обедают? – широко улыбаясь, поприветствовал Астериус историка.

Лестор, закрутив хвост кольцом, крепко пожал протянутую ему руку и сел за стол.

– Итак, завтра двор во главе с принцессой Рейной отправляется на остров Лося. Ты уладил дела с главным историком?

– Да, я сказал, что это прекрасная возможность поискать материалы в библиотеке Териусов. Никаких препятствий, как и предполагалось, не возникло.

– У тебя в руках газета, что в ней есть такого, чего нельзя узнать из многочисленной корреспонденции в библиотеке?

– Сам не знаю, что на меня нашло, но решил купить, – смущённо промолвил Лестор и развернул газету.

Это оказалась самая что ни на есть простая газетёнка под названием «Механические новости».

– Никогда такой раньше не встречал, – заметил Астер и тут же переключился на подошедшую официантку. – Лилит, ты сегодня даже прекраснее, чем всегда. В чём твой секрет?

– Мой секрет в запахе бараньей ноги, которую сегодня приготовил повар. Когда «Пьяный дракон» заполняется этим запахом, ты всегда говоришь, что я прекрасней, чем обычно, – надув губки и игриво повиливая хвостом, ответила официантка.

– Ничего не могу с собой поделать, принесёшь мне эту ножку?

– А вам? – спросила официантка у Лестора.

Историк сделал заказ и вернулся к газете. Но Астериус не дал ему спокойно почитать. Он начал шумно вздыхать и вилять хвостом, всем своим видом показывая недовольство и привлекая внимание своего учёного друга. Лестор убрал газету и, наконец, к радости Астера, включился в разговор. Они обсудили мелкие детали завтрашнего отъезда из дворца. Лестор получил приглашение ехать верхом вместе с капитаном и согласился на него. Для историка он весьма неплохо держался в седле. Также Астер попросил друга держать хвост кольцом и не смотреть под копыта во время пути. Лестор лишь улыбнулся, Астер был хорошим и честным малым, но глубоко в корень он никогда не зрил.

После обеда друзья вместе пошли через площадь, направляясь во дворец.

– Астер, ты когда-нибудь обращаешь внимание на мальчишек с газетами?

– Я и сам таким был, так что да, обращаю. Я вообще люблю смотреть по сторонам, никогда не знаешь, какой сюрприз может тебя ожидать. Вот когда я продавал газеты, убегая из приютской школы, я всегда внимательно смотрел во все стороны, выглядывая тех, кому нужны и не нужны газеты. От этого во многом зависело моё будущее и качество ужина.

– Ты никогда не говорил, что ты вырос в приюте.

– А ты и не спрашивал. – Астер замолчал, но Лестор хотел закончить начатый разговор.

– Как же ты оказался в друзьях у принцессы?

– Кроме продажи газет, я отлично воровал яблоки, – улыбаясь, ответил капитан, – а принцесса Рейна та ещё сорви голова была. Мы столкнулись в одном саду. Она гостила в летнем доме тётушки Сюзанны, там же оказался и я. Нас с приютскими вывезли к морю летом, когда мне было лет десять. А я очень хотел увидеть море, даже оставил ради этого продажу газет. Вообще-то я копил на взнос в гвардию, ведь за меня это никто не мог сделать. Я с детства решил, что стану военным. Конечно, я не предполагал, что стану сразу капитаном, думал, быть мне солдатом. Но разрази меня рога Оленя, если во мне есть хоть капля дара предсказателя! В общем, оказавшись на море, я решил, что персики – самый чудный фрукт, который я пробовал. И решил залезть в чей-нибудь сад, рассудив, что много все равно не съем. Сад оказался собственностью тётушки Сюзанны. Я переоценил свои силы и, наевшись персиками до отвала, уснул прямо под объеденным кустом. А с утра тётушка Сюзанна решила насладиться запахом моря и персиков. Наткнулась на перемазанного соком спящего мальчишку. Узнав, что я приютский, хозяйка сада не стала сердиться, а взяла меня к себе. И этим же летом я познакомился с принцессой.

Можешь смеяться сколько угодно, – притворно строгим голосом обратился Астер к пытающемуся сдержаться Лестору, – но я вынес из этого ценный урок. То, что ты считаешь плохим поступком, не всегда им является. Иногда поступать по зову сердца, хвоста или живота, не думая о том, что скажут другие, полезно и приводит к положительным результатам. Воровать, конечно, плохо. И похищать хвостовов тоже не очень хорошо, но ведь главное – под каким углом на это посмотреть. Можно много вещей назвать плохими именами, но суть их от этого не испортится. Вот я собрался похитить принцессу. Но она сама не против и попросила об этом. Название для преступления и приключения будем одним и тем же, но совсем разный состав.

– Да ты филолог, мой друг. Философия формы и смысла не одну сотню лет занимает головы учёных.

– Всегда знал, что не дурак, – по-мальчишески самоуверенно скрутив хвост кольцом, ответил Астер.

– Кстати, ни разу не видел, как ты ешь персики.

– Ну, тётушка Сюзанна не сразу сменила гнев на милость. Прежде чем простить меня и даже полюбить, она заставила меня доесть персики со всего куста. С тех пор я их видеть не могу.

Тут уже Лестор не мог сдерживаться и, закрутив хвост кольцом, рассмеялся во весь голос.

Вернувшись в свою библиотечную башню, историк наконец смог просмотреть газету «Механические новости» и начать разбираться с загадочным кольцом.

Вставив кольцо в переводчик, Лестор нажал кнопку старта и приготовился услышать жуткую тайну. Однако этого не произошло. Сначала послушались шумы и шорохи, характерные для старых пластинок, проигрывавшихся на патефонах, а потом понеслись звуки песни. Неизвестный певец распевал театральным голосом какую-то балладу на запретном языке. Признаться, Лестор испытывал благоговение перед запретными, потому для него было очень странно слышать песню, которую исполняли таким пафосным и наигранным голосом. Даже хвост стал раскачиваться из стороны в сторону, что было признаком смущения или того чувства, когда тебе стыдно не за себя. Познаний языка запретных Лестору явно не хватало, чтобы перевести текст дословно. Но смысл он смог уловить. Неизвестный певец пел о любви благородного хвостова к пастушке. Сложные обороты, выражающие пламенные чувства, трудно было перевести, но догадаться можно было. Вообще, историк не любил догадываться, лучше знать наверняка, но ничего лучше он сделать не мог.

Прослушав песню с кольца ещё пару раз, Лестор обратился к газете. Она была ничем не примечательна. Юноша особенно внимательно просмотрел объявления, ведь всем известно, что некоторые преступники используют их для связи с дружками, но и в них не было ничего интересного.

Тем не менее история с газетой казалась историку странной, потому он решил использовать логаритм. Логаритм – это нечто наподобие логического анализа, одного из методов изучения единства фактов и догадок относительного одного и того же происшествия в одном и том же времени и пространстве. Этот метод изучают на первом курсе Академии. Все первокурсники должны прологаритмировать бородатую байку, известную всем хвостовам с детства: «Один хвостов, путешествуя налегке, заблудился в лесу и угодил в болото. Утопая в тине, он успел ухватиться за ветку росшей рядом сосны. На сосне сидел филин. Он проухал три раза, и незадачливый путешественник смог выбраться из болота. А всё потому, что хвостов жутко боялся крокодилов». Эту нелепую байку зачастую хвостовы использовали, чтобы уйти от ответа. Стоило начать её рассказывать, как она обрастала новыми и новыми подробностями и фактами, что позволяло хотя бы на время отвлечь собеседника. Некоторые особенно дерзкие дети пытались на уроках рассказывать о незадачливом путешественнике учителям, но обычно за подобной выходкой следовало суровое наказание.

И вот первокурсникам нужно было эту историю разложить на факты и домыслы и прийти к однозначному выводу. В некоторых случаях однозначного вывода не получалось. Тогда двузначный стоило тоже прологаритмировать, и в итоге прийти-таки к однозначному ответу. Если вернуться к байке о путешественнике, то вывод был таков: путешественник нёс в рюкзаке отрубленную голову. Вспомнив, что из всего класса к такому выводу пришло только трое, в том числе и Лестор, историк довольно скрутил хвост кольцом.

Итак, был рыжий мальчишка, которого Лестор видел два раза, газета и кольцо для карманного переводчика. На кольце записана любовная баллада на запретном языке. Газета – обычный предмет из жизни хвостовов Ойокумена. Это факты. Мальчик был подозрительным, незнакомец, закутанный в плащ, настоятельно вернул газету Лестору – это домыслы. Такие кольца не могут быть вложением в обычную газету на всеобщем языке, ещё один факт. Хотя Лестор газетных колец не встречал, но нет полной уверенности, что такое не встречается на границе государств. Значит, у него были факты, домыслы и возможность. Логаритм перешагнул базовый уровень, становясь сложнее. Лестор нахмурился – чем сложнее логаритм, тем ненадёжнее вывод. Возможность – не постоянная и даёт только половину от факта или половину от домысла. Четыре однозначных факта, два домысла и одна возможность. Значит, вывод имеет отношение к фактам и состоит в том, что Лестор имеет газету с кольцом, а рыжий мальчик, возможно, не местный. Полностью выпадал незнакомец как несущественное. Он был домыслом. Но существовала возможность, что незнакомец вернул ему не ту газету, которую продал рыжий мальчишка. Тогда в логаритме появлялось две возможности. Четыре факта, два домысла, две возможности. В таком случае логаритм было невозможно закончить. И Лестор понял, ему нужно купить ещё одну газету у мальчишки, тогда можно будет составить два логаритма, совместить их и получить вывод.

Помня, что он видел маленького продавца газет поздно вечером, историк быстро собрался и пошёл на набережную Лосьвы – реки, протекавшей через столицу.

Рика неспешно шла по саду своей тётки Мирабель. Они поздно поужинали, и девушка в задумчивости приближалась к механической повозке, которая должна была отвезти её во дворец.

Она вновь прокрутила в голове встречу с тётей.

Мирабель, удивительно красивая, с удивительно холодными жёсткими глазами, приняла племянницу в библиотеке.

– Вы не будете против, если нам накроют в саду? Сегодня чудесный вечер.

Рика была не против. Мирабель предложила подождать немного и, если племяннице интересно, пока осмотреть библиотеку.

Рика, повиливая хвостом, недобро уставилась на тётку. Мирабель смотрела на неё с откровенной неприязнью, но на губах играла приятная улыбка. Хвост под длинным платьем был почти невидим.

– Вы с Серым любовники? – неожиданно задала вопрос девушка.

– Рика, это не вашего ума дела, – безапелляционно ответила Мирабель. – Вы должны понимать, что наше общение преследует лишь одну цель. Твой брат, Рика, интересует меня гораздо больше, чем удовлетворение праздного любопытства девицы из стайки принцессы. Если бы хвостовы из её окружения обладали хоть долей проницательности своей принцессы, придворная жизнь была бы намного проще. Впрочем, это никому не выгодно.

Мирабель встала и подошла к одной из полок.

– Посмотрите, Рика, это одно из первых изданий Гонсала Риего, стихи, которые переживут всех нас. Когда надписи на могильных плитах с нашими именами сотрутся, а от нас не останется и горстки пыли, эти стихи по-прежнему будут жить.

Хвост Мирабель скрутился в едва уловимое кольцо и тут же вновь повис, скрывая от посторонних глаз движения души красивой хвостовы.

– Вам нравится поэзия?

– Да, хотя живопись привлекает больше.

– Возьмите эту книгу, Рика, вам понравится.

Девушка была сбита с толку, потому молча взяла предложенный поэтический сборник.

Вошёл слуга и пригласил дам в сад. Мирабель как ни в чём не бывало взяла племянницу под руку, и они двинулись к столу, где их ждал ужин.

Во время трапезы стушевавшаяся Рика молчала, потому разговор начала Мирабель.

– Как часто вы видитесь с братом?

– Каждый день. Хотя нам не всегда удаётся перекинуться хотя бы парой слов, – честно ответила Рика.

– А вы никогда не составляете ему компанию по вечерам? Может, он берёт вас с собой куда-нибудь?

– Нет.

За столом воцарилось молчание. Рика думала, зачем это ей проводить больше времени с Никки. Даже в детстве они не были особенно близки. Их отношения всегда были ровными и мягкими. У каждого была своя жизнь, свой маленький мирок, где комфортно было одному. Хотя, пожалуй, можно отметить, что, с тех пор как Никки вернулся со службы, он стал холоднее, но Рика не обращала на это внимание, как-никак армия меняет людей, да и день Никки стал куда более насыщенным.

– Как я уже говорила, ваш брат неправильно расставил приоритеты и связался не с той женщиной, – продолжила Мирабель, разрезая ножом курицу. – Смертельной опасности нет, но эта связь может иметь неприятные последствия, – хвостова отправила в рот кусок и закончила фразу, – для всех.

– Тётушка, меня пугают и немного раздражают недомолвки, – чуть заметно виляя хвостом, ответила Рика.

– Так и должно быть. Дело в том, что у меня есть лишь подозрения и слухи, ничего конкретного. Потому я прошу тебя о помощи. Попробуй прояснить ситуацию.

Хвост Мирабель яростно скручивался под тяжёлыми складками вечернего платья, но об этом знала лишь его владелица.

– Я буду с тобой откровенна. – Немного помолчав, Мирабель продолжила: – Настолько откровенна, насколько мне позволяет моя натура. Никки любит поэзию, я встретила его на одном светском закрытом вечере. Это удивительные встречи, поэты читают свои стихи, актёры читают новые и старые произведения, и все в масках. Вечера проводятся каждый раз в новом месте. Можешь считать это закрытым клубом. Не скажу, что на них всё происходит как на детских утренниках. В конце концов, ты взрослая девушка и понимаешь, что будь всё просто, не нужна была бы таинственность. Как я уже говорила, все в масках. Но некоторые не считают нужным скрывать свои личности, их можно легко узнать. Может, ты слышала о Карине из Белой Долины?

Рика кивнула. Кто не знал Карину, или Белую даму? Её происхождение было загадкой, Белая Долина – лишь прикрытие, ведь это всего лишь деревенская местность, располагающаяся далеко от столичной суеты. Там не было крупных городов или сколько бы то ни было значимых хвостовов, если угодно, хозяев местности. Зато слухи о том, что в Белой Долине находится обитель Голубки, были. Голубка – божество из пантеона имперцев, единственная женского рода. Считалось, что жрицы Голубки по-прежнему занимались магией, не обращая внимания на механический прогресс. Таинственные маги, деревенские колдуньи, даже травницы поклонялись Голубке. Особой силой обладали те, кто прошёл школу обители Голубки из Белой Долины. Карина, согласно слухам, была одной из них. Многие девушки считали её просто куртизанкой и скручивали хвосты, когда слышали её имя, но старались держать себя в руках, если вдруг встречали ее в живую. То, с какой ловкостью Карина заводила друзей в любых кругах, её способность сохранять дружбу с любым мужчиной после всего, что у них было, поражало молодых девушек и заставляло чувствовать недовольство более опытных хвостовов. Неоднозначная репутация с красивой в придачу внешностью делали Белую даму одной из самых интересных личностей столицы. Говорили, что Карина помогала там, где была бессильна механика, причём для неё не было особой разницы, кто просит помощи: представители знати либо же простые горожане. Пожалуй, простым хвостовам было лишь труднее встретить Карину.

Рика все эти слухи знала, так как стайка принцессы нередко сплетничала, а Рейна любила повторять, что они всего лишь пытаются постичь истину.

Мирабель немного подождала, побалтывая вино в бокале. Решительно допив его, тётушка продолжила:

– Я стараюсь на этих вечерах быть неузнанной, потому Никки меня не заметил. Он из раза в раз появляется в обществе этой девки из Белой Долины, – хвост Мирабель яростно качнулся из стороны в сторону. Рика была ошарашена вспышкой гнева, которая так некрасиво искривила лицо прекрасной тётушки. – Прости меня за мои слова, – взволнованно прошептала та. Доля секунды – и она снова смотрит ясным холодным взглядом, а на губах играет приятная улыбочка. – Если их отношения даже просто дружеские, это опасно.

Рика непонимающе улыбалась. Ну, связался её брат, томный светский красавец, с куртизанкой, делающей вид, что она самая настоящая колдунья, ну и что в этом страшного? Видимо, мысли Рики отразились на лице, и потому Мирабель продолжила:

– Я слышала всё, что говорят про Белую даму, и поверь, слухи не отражают и десятой части того, что она на самом деле из себя представляет. У тебя нет причин доверять мне, я знаю, но, Рика, я уверена, что твоему брату грозит опасность.

Немного помолчав, Мирабель продолжила, переходя на еле слышный шёпот:

– Я знаю, что творится в обители Голубки. Когда-нибудь я тебе всё расскажу, но, если ты решишь довериться мне, ты сама всё узнаешь. А это лучший способ поверить кому-либо.

Лицо Мирабель ужасно побледнело, а хвост яростно метался из стороны в сторону.

Рика удивлённо вскрикнула, а хвост неприлично взлетел вверх.

– Эти женщины не просто деревенские ведьмы, – глаза Мирабель блестели в сгущающейся тьме вечера, – они… сильнее, – видимо, женщина не могла или не хотела закончить свою мысль по-другому.

Рика испуганно кивнула головой и резко отпила вино из своего бокала. Девушка оглянулась. Сад был тих и спокоен, цветы уже засыпали, закрывая свои прекрасные бутоны. Небо было фиолетовым, и можно было уже рассмотреть первые звёзды. Ничего вокруг не говорило о чём-то дурном и неприличном. Мирабель привычно холодно смотрела на всё, что попадалось ей на глаза, её пальцы, сжимавшие ножку бокала, не были напряжены. Обычная светская дама, у которой есть тайны. А у кого их нет? Наваждение, нахлынувшее было на Рику после откровений тётушки, постепенно сходило на нет. Девушка старалась не смотреть на свою собеседницу. В конце концов, она была права, есть лишь слухи и догадки. В них нужно было разобраться, но бояться нечего.

– Что же нам нужно сделать? – пригнув хвост как можно ниже, спросила Рика.

– А вам нужно, дорогая племянница, почитать сборник, который я вам дала. Стихи гораздо приятнее читать при свете свечи.

Немного помолчав, Мирабель добавила:

– Вам будет к лицу сиреневый цвет. Спасибо за прекрасный вечер, – очаровательно улыбнувшись, тётушка встала, давая понять, что ужин закончен.

Белый пар, смешиваясь с туманом, пришедшим от Лосьвы, весёлыми клубками покрывал колёса механической повозки. По пути ко дворцу повозка резко вильнуло вправо, а посмотревшая в окно Рика увидела торопливо идущую фигуру. Чуть свистнув, пар перестал выбиваться, и повозка остановилась, они подъехали ко дворцу.

Девушка поёжилась и, прибавляя шаг, поспешила в свои комнаты. Переодевшись, Рика уютно устроилась в своей кровати и стала листать сборник стихов Гонсало Риего. Одна из страниц оказалась вырванной, Рика решила прочесть, что там. Подвинув ближе свечу, которую зажгла, следуя совету тёти, девушка стала всматриваться в поблёкшие чернила.

 
Цветы войны сплелись незримо
В руках трепещущих твоих.
Мой дух зовут неодолимо
Туда, где шёпот лишь чужих
Губ услышать можно.
В той темноте мне места нет,
Прошу, будь осторожна,
Не пропусти в движениях планет
Рубиновую Марса вспышку
И лишь тогда пускай по ветру
Цветы, что опускала ты на крышку
Моей любви, что больше нету.
 

Рика усмехнулась, справедливо посчитав Гонсало несколько экзальтированным поэтом, влюблённым больше в себя, чем в ту, которой посвящены стихи. Вдруг чернила на пожелтевшей от времени странице стали искажаться и исчезать. Рика испуганно вскрикнула, хвост полетел влево, а руки вместе со страницей подальше от свечи. И вот уже текст изменился.

Собрание поэтического клуба пройдёт в среду в 23:20 в библиотеке по адресу Девелиш Рей 13. Как всегда, ваши птички должны быть при Вас.

Значит, завтра. Рика только успела прочитать один раз таинственное послание, как на его место снова вернулось стихотворение. Немного успокоившись, девушка подвинула свечу ближе – пара минут, и приглашение вновь на месте стихотворения.

Хвостова прочитала приглашение несколько раз, повторила вслух, чтобы проверить, как хорошо она его запомнила, и вернула страницу в книгу.

«Значит птички… Должно быть, это опознавательный знак».

Рика вспомнила, что сегодня на тётушке была рубиновая брошь жар-птица.