Текст книги "Выкупленная родная семья"

Глава 3

Матвейкин биологический папа оказывается легким на помин. Я делаю несколько кругов по комнате и слышу негромкий стук в дверь. Он еще и вежлив.

– Да… – как-то странно давать разрешение в чужом доме, но не молчать же теперь.

Белое полотно вздрагивает от резкого толчка и медленно открывается. Как будто Мирон обуздывает свою силу. Он появляется в проеме, на нем пиджак.

– Я уезжаю, – он озвучивает мою догадку, – дома вы остаетесь не одни, пришла помощница по хозяйству. Если хочешь, идем, я вас познакомлю.

Он говорит мне, а взгляд прикован к малышу на моих руках. Инстинктивно я прижимаю ребенка к себе крепче. Нет оснований не верить, что именно Мирон биологический отец Матвея. Врать Красильникову незачем, отцовство он точно проверил. Однако я не представляю, что он сейчас чувствует.

Конечно, моя материнская любовь не сравнится с ощущениями отца-донора. Но хочет ли он, например, взять малыша на руки? Пока никаких поползновений в сторону ребенка Мирон не делал. Только сейчас я замечаю его пристальное внимание. Впрочем, раньше мне было и не до этого.

– Да, хорошо. Матюшка как раз задремал.

Мне не по себе, что Мирон уезжает. Хоть и в его компании я сейчас не чувствую себя приятно.

– Идем.

Мы спускаемся уже знакомым для меня путем и проходим на кухню. Здесь все в типичных для дома светлых тонах, с вкраплениями серебристого металла и дерева. Пространство большое, идеальный порядок. В мебель встроена стильная и явно дорогая техника. Да, готовить на такой кухне, скорее всего, приятно. Хотя я не преуспела в этой науке.

Я подмечаю нюансы интерьера, потому что год-два назад мы обустраивали наше «гнездо»… Ох, как будто в другой жизни!

– Лада, это Марина. На ней хозяйственная часть дома.

Звук голоса Мирона заставляет повернуться женщину лет сорока пяти. Брюнетка, не толстая, но какая-то вся округлая. Даже пальцы на руках короткие и пухленькие. Она оглядывает меня с интересом, улыбается.

– Марин, это Лада.

Про меня Мирон ничего не объясняет. Возможно, работница уже в курсе. Или бизнесмен не считает нужным отчитываться.

– Хотите чего-нибудь? – интересуется у меня Марина.

Я жму плечами. Инициативу перехватывает хозяин дома.

– Лада не обедала, – сообщает он помощнице, – предложи ей что-нибудь. Сам я поем в городе, у меня встреча. Буду часов через пять.

Он надолго. Хотя занятость у такого человека, скорее всего, бешеная.

– Всё поняла! – с позитивом откликается Марина.

Еще бы взяла под козырек. Почему-то такие добродушные отношения между домработницей и владельцем особняка меня смешат. Ух, не к добру я начинаю расслабляться.

– Тогда всем до встречи, – Красильников задерживает на мне взгляд.

Я, конечно, не могу подключиться к радостному общению. Только молча киваю. Мирон больше не просит меня не уезжать. Что-то подсказывает, следить за домом будет не только Марина. Если я соберусь уйти, хозяину тут же сообщат. Впрочем, мы ведь договорились.

Красильников торопится уйти. Марина идет провожать его до выхода, а я снова поднимаюсь наверх и включаю радио-няню. Я кинула ее в чемодан, когда Иван велел собирать манатки. Дом большой, хочу если что услышать своего малыша. Хм, вдруг понимаю, что в принципе спокойно оставляю его в чужой комнате. Еще несколько часов назад боялась даже переноску спустить с рук.

Но, конечно, я не чувствую себя свободно. Прихожу на кухню, не знаю толком, куда себя деть.

– Лада, покушаете сливочный супчик с форелью? Или разогреть отбивную с овощами? Еще тортик есть, но не будете же вы только сладкое…

Машу головой.

– Сладкое я не буду вообще. А суп вполне подойдет, спасибо.

Может, в другое время я бы поголодала, но у меня на грудном вскармливании малыш.

– Хорошо! – бодро отзывается Марина. – У нас еще и хлебцы есть. Накрыть в гостиной?

Боже, да я понятия не имею. Пожимаю плечами.

– А можете тут, со мной посидеть, – улыбается женщина.

Я молча киваю.

– Давайте здесь.

Кухня просторная, здесь два окна. У одного из них лаконичная обеденная зона с круглым белым столом и четырьмя мягкими стульями. Прохожу туда, пока домработница отлажено сервирует мне обед.

– Вы же кормящая мама! – на секунду она тормозит с плетеной корзиночкой в руках. – Теперь буду учитывать этот момент в меню.

Морщусь.

– Не стоит. Я не пробуду тут долго.

Помощница по хозяйству слегка опешивает. Пугается, наверно, что сказала не то. А после решает спасти ситуацию.

– Я совсем не хочу лезть в ваши дела! – заверяет она. – Но о таком папе, как Мирон Алексеевич можно только мечтать. Достойный человек! И он с таким чувством говорит о сыне. Я чуть не заплакала, когда он мне сообщил.

Сотрудница дома должна быть в курсе дела, это нормально. Но сами ее слова меня очень сильно смущают. Мирон говорил с эмоциями? Что-то с виду я их не заметила…

– Мирон был рад? – кажется, я собираюсь посплетничать.

Марина тоже на секунду приходит в шок.

– Хозяин все чувства держит в себе, как и многие мужчины. Но я видела его глаза! Они стали добрыми-добрыми. И он сам проверял, чтобы комнату обставили всем необходимым. Раньше он быта никогда не касался! Я же в доме давно работаю, как только они с Сюзанной эту дачку себе прикупили.

Она говорит про бывшую жену Мирона. Сразу повисает неловкость, и Марина прикусывает язык.

– Приятного аппетита! – от души желает она и уходит в сторону шкафчиков.

А я собираюсь заняться тем, для чего и пришла – поесть. Передо мной аппетитный молочного цвета супчик с кусочками красной рыбы и зеленью. В животе сразу урчит. Подрумяненный в тостере хлеб я тоже беру. Аппетита, слава богу, я не лишилась, хотя при виде такой еды у любого побегут слюнки.

Когда немного унимаю голод, в голову лезет недавний разговор с Мариной. Сама домработница что-то напевает и, кажется, готовит на рабочей зоне пирог. Я же думаю о Красильникове.

Работница сказала, Мирон – достойный человек. Нет, я спорить даже внутренне не буду. Хотя бы потому, что толком не знаю, какой он.

В последние годы я слышала только про его финансовые достижения. Купил такой-то завод, пошел в такое-то направление бизнеса. Об этом говорил муж, с братом они тоже иногда обсуждали товарища.

Видеть же своими глазами Мирона мне приходилось все реже и реже. Он приглашал нас порой на день рождения, пару раз на открытие каких-то сетей. Иногда Иван ездил в его компании на чисто мужское времяпровождение – рыбалку на яхте, в банный комплекс. Когда мог, к ним присоединялся мой брат.

Но хоть Мирон по-прежнему считался их лучшим другом, частота таких встреч неуклонно снижалась. Красильников не сидит на одном месте – ездит на Север, где у него есть разработки, много времени проводит за границей.

Так что сложить мнение о нем уже взрослом шансов у меня было маловато. Да и в юности Мирон не вызывал однозначного мнения. Он не налегал на учебу, как Иван. Занимался спортом, но тоже без особенного фанатизма. Рано женился, однако детей не заводил. Одевался вроде неброско, но всегда имел дорогие часы и телефон.

Мама все время советовала брату с ним не общаться. Успокоилась немного, только когда Мирон разбогател. Папа тоже смотрел на Красильникова с подозрением, да и я всегда его сторонилась. Может, наслушавшись родителей…

– Мирон Алексеевич много помогает приютским ребятишкам, – Марина решается завести новый диалог.

Я, кстати, слышала про этот факт еще давно, до брака с Ваней. Мама, помню, только с сомнением поджимала губы.

– Им повезло, – что мне еще сказать…

– Да! – домработница подходит к столу. – Тот интернат, где он сам учился, его подшефный.

Старшие классы Красильников провел в интернате. Это был единственный факт, который моя мама приводила в пример брату. Правда, в негативном ключе. Говорила, что Макс не ценит их стараний и не учится. Советовала глянуть на Мирона и понять, как нам, живущим в приличной семье, повезло.

Сейчас я с сочувствием отношусь к детству Красильникова. А когда сама была подростком, его интернатное прошлое меня пугало. Я слышала про жесткие условия там, драки. И думала после – Мирон в каком-то смысле отмороженный. Ну, может, не до такой степени… В общем, считала, что лучше его не задевать.

– Мирон – молодец, – говорю Марине и прихожу к окончательному выводу, что отца своего ребенка я толком не знаю.

Хоть мы и знакомы много лет.

– Да! Да! – кивает Марина и переводит тему. – Тут в поселке очень хорошо с малышом гулять. Территория полностью закрыта, везде камеры. На въезде охрана с пультом. У одних тут мальчишка лет семи вышел за ворота, да между домами заблудился. Стоит, ревет. Мужики его махом увидели и домой проводили.

Марина смеется, а моя радио-няня начинает покряхтывать. Несколько секунд, и она заходится криком.

– Я, наверное, вывезу Матюшку на улицу, – говорю домработнице.

– Помощь нужна? – быстро спрашивает она.

– Да, надо бы найти нашу коляску.

Помощница сама вывозит «авто» моего сынишки, мне остается одеть и вынести самого малыша. Все же удобно, когда тебе кто-то помогает. Моя мама так боялась помешать зятю, что толком и не бывала у нас. Про самого Ивана нечего говорить, он работал.

Снова думаю о маме, как ей сказать? С другой стороны, я не виновата, что ее любимый зять так поступил. Или все же в разрыве есть часть моей заслуги?

На эти вопросы трудно найти ответ, так что я просто качу коляску по дорожке. Матюша на воздухе успокаивается – хоть что-то хорошее. А поселок и правда красивый, дома стоят ровно, дорожки широкие. На общей территории раскиданы сосны.

Нагуливаю сына, и сама разминаю ноги вдоволь. После оба с ним перекусываем и спим. Нам понадобятся силы, завтра тяжелый день. Хотя на фоне сегодняшнего…

Так или иначе просыпаюсь я, когда в окне уже светят фонари. Малыш не завозился, могу спуститься вниз и выпить воды. После пирога с мясом, который таки испекла Марина, меня мучает жажда. Хм, интересно, кто дома?..

Иду по лестнице, почему-то тихо. Как будто крадусь. На кухне никаких звуков, домработница, наверно, уже дома. Она сказала, что живет в соседнем поселке, не элитном.

Интересно, вернулся ли Мирон?

Мужчина сказал, что верхний этаж полностью предоставит нам. А вот где будет его спальня внизу, я без понятия. Кроме гостиной и кухни я видела на первом этаже еще несколько дверей. Что за ними – не знаю.

Пока обхожу знакомые мне комнаты. В большой никого, и даже свет приглушен. Горит пара лампочек над входом. Кухня ярко освещена, но там никого нет. Я выуживаю бутылочку с водой из дверцы холодильника. Делаю глоток. Остальное возьму с собой, как раз вода немного согреется.

Выхожу в просторный коридор, как раз вглубь будут незнакомые помещения. Хм, и куда идти дальше? Не ломиться же во все двери. Но тут мне на помощь приходит мой собственный слух. Издалека раздается гул и негромкая музыка.

Я без тапочек и как будто крадусь. Самая дальняя дверь приоткрыта, в проеме видится свет. Быстро подхожу, чего уж теперь, и вижу, это не просто комната. Здесь путь на цокольный этаж. Небольшая площадка у двери и лестница вниз. В отличие от интерьера всего дома, ступеньки и стены темные.

Шагаю вниз, не знаю, что за любопытство мною двигает. Лестница быстро заканчивается, и я вижу тоже в черных тонах брутальный спортивный зал! Не ожидала. Он небольшой, насколько разбираюсь, тренажеры здесь самые базовые – велосипед, дорожка, пресс-машина. А еще много гантелей и блинов разного веса.

Но самое главное – здесь я вижу Мирона. Бизнесмен лежит под штангой с внушительным количеством утяжеления. Спина на скамейке, крепкие ноги в спортивных штанах упираются в пол. Хоть на нем не лосины, мышцы все равно просматриваются.

Он опускает металлический гриф с черными блинами себе на грудь, поднимает и издает низкий горловой стон. Я сразу цепенею от этого звука, хоть и понимаю – он чисто спортивный. В воздухе пахнет жаром мужского тела. Приглушенно играет тяжелая инструменталка.

Мне бы развернуться и уйти, но я стою и завороженно пялюсь. На Мироне облегающая футболка, мышцы груди раздуваются от жима. Я не пускаю на него слюни, как на мужчину… Нет! Просто меня как будто загипнотизировала его мощь.

– Проходи, Лада. Что ты стоишь?

Красильников обращается ко мне сразу после громкого металлического звука – он опустил штангу на подставку.

– Мм… Извини, я…

Что я? Его персона заняла все внимание, когда я зашла. А теперь гляжу по сторонам и вижу – некоторые стены здесь со стильными спортивными рисунками, а другие – зеркальные. Вот в них и увидел меня Мирон.

– Ты мне никак не помешала, – продолжает за меня хозяин дома, – разминаюсь здесь, если некогда ездить в спортклуб. Прости, если разбудил.

Качаю головой.

– Не извиняйся, ты в своем доме. И проснулась я из-за жажды.

Я уже спустилась с лестницы, а Мирон встал со скамьи. Мы друг напротив друга. В ноздри лезет запах его пота, но мне не хочется зажать нос. Наверное, мой организм до конца не проснулся… Потому что я терпеть не могу амбре от мужчин, всегда гоняла Ивана в душ перед близкими моментами.

– Как прошел день?

Мирон потирает забинтованные руки. Он не ранен, так нужно для спорта с тяжестями. Хотя чуть выше кистей я замечаю как раз последствия старых повреждений. Его кожа у локтей в шрамах. Они не уродливые, плоские и не слишком заметные. Как будто он сильно ободрался. Может, последствия интернатской юности?..

Так, он что-то спросил.

– Это был самый идиотский день в моей жизни, если говорить в целом, – вздыхаю, – А если ты про то, что было здесь в твое отсутствие, то все в порядке. Марина помогала мне. Мы ели и гуляли с сыном.

Кажется, когда Красильников меня увидел, он завел разговор с какой-то легкостью. Словно он просто вежливо пригласил нас в гости. Я же явно спустила его на землю, серые глаза мужчины темнеют.

– Ясно. Рад, что не было происшествий.

Он думает, я буду наслаждаться деньками за городом? Конечно, пожить в таком доме с комфортом и отличной природой вокруг было бы просто здорово! Но при других обстоятельствах.

– Завтра я позвоню маме и скажу, что мы переедем к ним.

– Хорошо, – он жмет плечами.

Даже не поспорит? Но в конце концов, мне не до его мотивов.

– Спокойной ночи, – киваю и поворачиваюсь снова к лестнице.

– Спокойной. Если что, я буду внизу.

Глава 4

Он, конечно, вежлив. Но если Мирон Красильников такой прекрасный, как расписывает его домработница, то мог бы прийти и рассказать мне, что станет донором для нас. А то устроили мне сразу несколько сюрпризов, непонятно зачем.

Ночь проходит тоже без событий. Я как обычно ухаживаю за Матюшкой. Возле комнаты свой санузел, так что ходить далеко нет нужды. Как там ночует Мирон, я не знаю. А утром он дожидается меня внизу на кухне. На часах около восьми, маме я еще не звонила. Не хочу вводить ее в панику спозаранку.

– Лада, еще раз скажу, – начинает Красильников после приветствия, – живите здесь. Ты сама знаешь, у твоих родителей условий не будет. Они будут переживать, а ты постоянно слушать оханье.

Да уж, Мирон знает нашу семью.

– И тем не менее, жить здесь – это полный бред, – замерзшими пальцами наливаю себе чай, – пусть даже у тебя на руках тесты. Я не планировала ребенка с тобой.

Смотрю ему в глаза на последней реплике и внутри что-то ухает. Странно прозвучало… Неважно!

– Толку, что вы планировали его с Иваном?

Конечно, аргументы насчет моего муженька железные. Да я и не думаю с ними спорить.

– Ваня оказался чудовищем, – сглатываю, – но это ничего не меняет.

Ставлю белоснежную чашку на стол, иначе разолью кипяток. Поворачиваюсь к Мирону, который все это время стоял у шкафов. Кажется, он немного смягчился.

– Хотя бы не делай резких движений, Лада. Я отъеду, что-то будет нужно – скажи Марине. Еще в твоем распоряжении водитель, у помощницы есть его телефон.

Мирон дает мне полную свободу.

– В любом случае спасибо тебе за все, – смотрю, как он напрягает губы.

Что-либо загадывать – не мой конек. Так получается не только с моим браком, но и со звонком маме. Нет, трубку она берет, но сразу щебечет в ответ.

– Лада, привет! Я позвоню тебе позже! Собираюсь на электричку, к папе. Еще чуть-чуть и опоздаю. А если буду болтать параллельно, что-то забуду или вообще под машину попаду. Ты меня знаешь!

Да уж, особенно от тех новостей, что я сообщу. Ох, мама готовилась к поездке, папа ее ждет. Меряю шагами «нашу» с Матвеем комнату и соображаю, как поступить.

– Хорошо, мам. Перезвони, как приедешь обратно. Привет папе.

Дело затягивается до вечера… Может, я уцепилась за повод, потому что сама боюсь говорить? Ладно, заодно попытаюсь настроиться.

Маленький сын, естественно, дает мне мало времени на раздумья. Он вообще не отличается спокойным характером, не зря Иван сбежал в другую комнату. А тут, видимо, добавился наш с ним стресс. Хотя вечер и ночь он провел нормально! Только же я начала собирать вещи, дал ревака.

Качаю его на руках и невольно вглядываюсь – похож ребенок на Мирона? Как я предполагала, у его отца русые волосы и серые глаза. Черты лица всегда находила в нем только свои. Хотя вот сейчас кажется, линия губ у Матвея папина. Они тоже будут объемными и четкими.

День проходит как и вчера, когда мы сюда приехали. Над нами хлопочет Марина, а я всю себя отдаю сыну. Кормимся, гуляем, спим. Мама пока не перезвонила. Но погода стоит хорошая и уже по-весеннему светло. Она могла и не торопиться ехать от папы. У моих родителей теплые отношения до сих пор, они болтают друг с другом взахлеб. Их пара для меня была примером…

Что, интересно, будет думать про своих родителей мой сын?

Ну а пока мамочка Матюшки рядом, а вот отец (почему-то я окончательно поверила, что это Мирон) приезжает ближе к семи вечера. И… не один. Глазам не верю, когда вижу в окно, что с ним рядом шагает мой брат. Прошу Марину посидеть с Матвеем, а сама прямо без куртки выбегаю к входной двери.

– Мирон, ты зачем его привел?!

Брат у меня не строгий, но мне все равно не по себе. Он будет уговаривать меня принять предложение друга? Запрещенный прием со стороны Красильникова… Успеваю высказать Мирону претензии, пока Макс отстал. Даже хватаю за рукав холодной кожаной куртки.

Его взгляд тоже медленно остывает, встречаясь с моим возмущенным.

– Это Иван ввел его в курс и сбросил твои смс.

Теперь я вспыхиваю от мысли, что и Мирон видел мои сообщения. Оставлю дорогую одежду бизнесмена в покое. Глубоко вздыхаю.

– Максим, идем поговорить.

Мирон отходит в сторону, пропуская меня к дорожке, где задержался мой брат. Но уже через пару секунд останавливает. Правда, не руками. Я торможу, потому что на мои плечи опускается нечто тяжелое. Ту самую куртку он снял с себя и набросил на мои плечи.

– Там холодно, – коротко объясняет он свой жест.

Не спорю, потому что простуды мне бы как раз хватило для полного счастья. А я ведь еще и кормлю. Смиренно просовываю руки в рукава, хоть вещь для меня огромная. Зато она сохранила много тепла мужчины. Ощущения неоднозначные… Впрочем, мне не до них.

Подхожу к Максу, мы вяло шагаем вперед на дорожку.

– Ты знал про их план? – спрашиваю сразу.

Брат мотает головой.

– Нет, ты что. Я бы сказал. Они все решили сами, Мирон и сейчас морозится. Не может внятно объяснить, зачем. Ваня мне сообщил, скинул смс как доказательства. Но трубку не берет и дверь не открыл. Со мной согласился увидеться только Мирон.

Смотрю на опущенные плечи брата и курчавые взъерошенные волосы. Он полноват, в нем нет ни грамма Красильниковского лоска. Но его родной вид и желание помочь пронимают. Я всхлипываю.

– Сама не понимаю, что у них было на уме! Но я и правда хочу уехать отсюда к родителям.

Брат некоторое время сопит.

– Мама не говорила тебе, что отцу было хуже в санатории? – от его слов у меня встают дыбом волосинки. – Нет, наверно… Не хотела пугать, ты же с грудным ребенком.

– Нет… – шепчу.

– Мирон передо мной не извинялся, ты же знаешь его. Но сказал, ответственность признает полностью. Готов дать крышу над головой, полное обеспечение. Понимаю, ты не такое планировала… Но может, пусть помогает, пока Матвейка растет?

Я не удивлена, брат слишком слабохарактерный, чтобы рвать и метать. Да и на Мирона всегда смотрел с восхищением. И со своей большой семьей и зарплатой в страховой компании два лишних рта ему не потянуть. Но известие о папе! Вот это для меня шок!

– Я боюсь за отца, – признаюсь брату.

Тот кивает.

– Ему сейчас нельзя волноваться.

– Но они все равно узнают, – опускаю голову.

– У Мирона есть какой-то выход.

Дальше разговор двоих бессмысленен. Мы, не сговариваясь, разворачиваемся к дому, чтобы узнать, какое решение есть в голове у Мирона.

Его домработница уже накрыла в гостиной чай. Матвей, по ее словам, крепко заснул. Ребенок все больше успокаивается на новом месте. Чего не скажешь про меня. Я нервно шагаю до середины гостиной. Останавливаюсь перед креслом, где с телефоном сидит хозяин дома. Он в строгом костюме, сосредоточенно смотрит на экран. Но я не робею.

– Мирон, как мы поступим с моими родителями?

Бизнесмен делает еще несколько движений большим пальцем, словно заканчивая набирать сообщение. Откладывает мобильный и смотрит на меня исподлобья.

– Это ваши родители, решать в конечном итоге вам.

Красильников прав, он вообще не обязан париться насчет моих отца и матери. Тем более, они всегда его недолюбливали, в отличие от моего муженька.

– Макс сказал, у тебя есть идея… – говорю уже не так бойко.

Мирон смотрит на мои пальцы, теребящие кнопку его куртки. Кажется, говорит мягче.

– Да, выход имеется. Давайте сядем за стол.

У Красильникова есть опыт переговоров. Он поднимается из кресла, я скидываю куртку, и мы идем вглубь комнаты. Здесь уютно разместилась обеденная зона. Все столы в этом доме круглые, а цвет их традиционно белый. Интересно, Мирон участвовал в выборе интерьера?

Пока думаю о глупостях, к нам присоединяется брат – он отлучался в санузел. Рассаживаемся на некотором расстоянии друг от друга, Марина разливает чай. Не знаю, как у мужчин, у меня нет ни грамма аппетита.

– Вам виднее, как и когда сообщить родителям новости, – повторяется Мирон, – со своей стороны могу гарантировать – от Ивана они ничего не узнают. Так что пока, Лада, можешь делать вид, что всё по-старому.

Вот как…

– Я так бы и сделала, пока ситуация не устаканится.

Говорю и сама до конца не понимаю, что имею в виду. Иван раскается, и мы помиримся? Нет, я физически не смогу его больше принять. Мирон передумает и вообще пошлет меня? Вообще он похож на человека твердого слова, но я до конца его не знаю.

– А если мама наберет ему, например, когда не дозвонится до Лады? – подает голос Макс. – И тот растреплет.

Мирон реагирует мгновенно.

– Нет, он будет молчать.

Красильников даже не сомневается, что Иван его послушает. Больше к своим словам он ничего не добавляет. Я задумываюсь о папе, глядя в чашку с благородным напитком. Мой брат со своим чаем решает расправиться по прямому назначению и перекусывает печеньем. Ему еще тащиться в свой новострой на выселках.

Молчание нарушает мой телефон. Мама вернулась из папиного дома отдыха и перезвонила мне. Но скажу я ей совсем не то, что собиралась утром.

– Мам, как там папа? – интересуюсь прежде всего.

Та сразу тараторит.

– Нормально, нормально! Выглядит совсем здоровым.

Замечаю в ее голосе нарочно радостные нотки. Еле слышно перевожу дух, чтобы не выдать свое настроение. Мы обманываем друг друга, чтобы уберечь.

– Отлично… Мам, я хотела предупредить – Иван сейчас берется за очень важный проект на работе и попросил, чтобы дома было спокойно. Его график теперь будет ненормированным. Может отсыпаться с утра, потом до поздней ночи быть на встречах или совещаниях по интернету. В общем, дома пока лучше без гостей.

Я знаю, мама не обидится на драгоценного зятя.

– Поняла! Пусть Ванечка делает карьеру. А ты сама к нам приезжай, скоро папа вернется – будем помогать с Матюшкой.

Да, хорошая идея.

– Именно так, мам. Будем приезжать к вам сами.

Кидаю взгляд на Мирона. Надеюсь, он не запрёт нас в особняке. Но Красильников молча кивает.

– Ладик, я тогда побежала в душ! Созвонимся. Тебе там поди мужа ужином надо кормить. Пока-пока!

– Пока, мама.

Ну вот, кажется, я решила вопрос с родителями. А заодно сделала выбор… Мы остаемся у Мирона. Пока осознаю, в гостиной снова появляется Марина.

– Максим, вам, может быть, ужин положить? У нас сегодня запеченное бедро индейки с капустой и кабачком. Еще картофельное пюре для Лады делала, но его не много.

Брат сглатывает, Мирон тут же кивает домработнице.

– Да, мы поедим. Зря ты эти печенюшки поставила.

– Ой, да не сообразила!

Помощница убегает, а я встаю из-за стола.

– Мне нужно глянуть, как там малыш. Пока, Макс.

– Если что звони, Лад.

Он явно чувствует себя неловко. Но это и не тот человек, который помог бы мне в этой абсурдной ситуации. Предупредил насчет отца, и на том спасибо.

– А ты не хочешь поесть, Лада, – уже мне в спину раздается голос Мирона, – кормящей матери не нужна голодовка.

Мне хочется втянуть голову в плечи. Красильников уже задумывается, что нужно его сыну. И вот он не привык держаться в стороне.

– Я ела час назад. У меня немного другой график, – говорю, не поворачиваясь.

– Хорошо.

Поднимаюсь к Матюшке. Сын вот-вот проснется, а пока я ложусь на кровать и пялюсь в потолок. Хм, странно, но я совсем не тоскую по комнате в нашей с Иваном квартире.

Мне плохо и тошно от того, что я узнала. Но нет щемящей грусти по дому, семье. Или это послеродовая усталость, или в суете я не замечала, что вокруг давно нет ничего хорошего.

– Иди сюда, малыш.

Сынок проснулся, беру его на руки. Снова пытаюсь разглядеть черты Мирона. Надо бы посмотреть документы по ДНК. Или вообще как-то сделать независимый тест… Найти материал Красильникова в доме – не проблема. Вот только как смотаться в лабораторию незаметно?

Вот по чему я скучаю, так это по своей свободе. Родители всегда меня баловали, мало что запрещали. Пусть мои приключения были безобидными, а подружки хорошими, но мы часто куда-то ездили, гуляли, мотались на шопинг. Иван, правда, изначально ворчал, что надо бы экономить. Но пока мы просто встречались, я над его занудством только хихикала.

Потом был брак, болезнь отца – первые ограничения. Беременность вообще многое изменила, тогда я лишилась львиной доли подруг. А появление малыша забрало остатки свободы. И я не подозревала, что может быть хуже!

Теперь я вообще не знаю – возможно, Красильников будет отслеживать все мои передвижения.

Пока кормлю Матюшку, стараюсь не думать о плохом. Но как только вытираю его ротик и кладу малыша на кровать, снова не могу усидеть на месте. Да и если я хочу посмотреть на бумаги сегодня, нужно успеть до ночи.

Ребенка беру с собой, а то он в последнее время часто один. С ним на руках спускаюсь вниз, там тихо. Мой брат явно поел и ушел. Марина тоже умчалась домой к мужу. А где хозяин? Вряд ли после ужина он в своей качалке.

А кроме тренажерного я помещений не знаю. Вот еще перемена – я живу совершенно в незнакомом доме! Ух, стараюсь собраться и спокойно поискать Мирона. Иду в тот же дальний коридор.

Набираюсь смелости, громко стучу в одну из дверей сбоку. А когда дергаю ее, она оказывается заперта. Облом! Остается еще одна, на другой стороне. Дверь одинока среди длинной стены – наверно, там большая комната.

– Да!

Теперь в ответ на мой стук раздается громкий голос. Это Мирон. Медленно открываю дверь.

– Извини, надо поговорить, – сообщаю решительно.

Переступаю через порог, не поднимая глаз. Вроде из-за безопасности или чтобы настроиться. А когда поднимаю голову, замираю от удивления.

Помещение и правда большое, а обстановка не такая, как я ожидала. Здесь и кровать, низкая и просторная, и подобие кабинета со столом и парой деревянных шкафов. В углу притулился манекен, на таких боксеры отрабатывают удар. А на стене сбоку огромный телевизор и несколько полок с книгами. В общем, тут есть всё.

Оглядываюсь и только потом замечаю, что хозяин этой миниквартиры смотрит на нас. Вернее, его внимание приковано к Матвею. Мужчина стоит по струнке прямо, на нем уже спортивные домашние вещи. На кровати, кажется, валяется полотенце. Но он не выглядит расслабленным после душа. Губы сжаты, пальцы плотно сцеплены.