Текст книги "Жуткая история. Кот"

Соглашение

Следующие несколько дней Хёну провел за усиленными тренировками и дежурствами в столовой. Он не был уверен, было ли второе наказанием или просто знакомством с обязанностями, но свободного времени не оставалось ни минуты, а ближе к ночи он просто валился без сил. Возможно, в этом и был замысел. К тренировкам способностей инкуба добавились силовые – теперь он также упражнялся физически и участвовал в спаррингах с Ёджуном и Ёном.

Ёджун стал огромным открытием.

Во-первых, он лучше всех после Трэя сопротивлялся его силе – Хёну ни разу не удалось его даже с места сдвинуть, – он упрямо смотрел ему в глаза, сжав губы в тонкую линию. Его энергия была свежей и непокорной, как холодная морская волна. Когда Хёну прикоснулся к нему впервые – он почувствовал его своенравие и легкую замкнутость, за которыми скрывалась робкая и ищущая одобрения душа.

Во-вторых, он был абсолютно честным, иногда даже резковатым, но всегда говорил именно то, что думал. Хёну уважал это качество в людях.

И в-третьих, у него была очень понятная и четкая цель: доказать Тэхо, что он знает и умеет достаточно, чтобы тот наконец перестал считать его ребенком. Он впитывал любую информацию, которую только мог получить, словно губка, и тренировался при каждой возможности.

Они не особенно хорошо общались – все же Ёджун, казалось, ему пока что не доверял либо сам по себе долго сходился с людьми. Но Хёну его уважал и испытывал к нему симпатию, а интуиция подсказывала, что они еще подружатся.

Ван в первые пару дней время от времени изображала из себя королеву драмы, но вскоре успокоилась и перестала припоминать побег Хёну при каждом удобном случае, а Тхэбэк вообще простил его сразу же, как получил разрешение запрыгнуть на кровать, и между ними все вернулось на круги своя.

С контролем сил все было по-прежнему паршиво – у него получилось остановить поглощение энергии один-единственный раз – с Ёном, но в основном он не мог разорвать связь самостоятельно. В противовес Хёну начал делать успехи с управлением силой без касания, с поддержанием визуального контакта. Но с голодом все было неизменно печально: крох с тренировок хватало, чтобы не отбросить коньки, но этого, как и прежде, было чертовски мало. Однако о питании от людей Хёну пока даже думать не хотел. В конце концов, необходимый минимум – это не так уж плохо. Наверное, ему стоило поговорить с кем-нибудь об этом сразу после возвращения, но он как обычно предпочел довести ситуацию до критической.

Началось все с того, что на спаррингах Хёну теперь стабильно отхватывал от обоих – Ёджуна и Ёна. Если вначале коэффициент его побед над Ёджуном был примерно две из трех и одна из трех против Ёна, то теперь он не побеждал вовсе. Синяки и ссадины, которые он получал на тренировках, будто и вовсе не сходили, а только перекрывались новыми. Кай, время от времени присутствовавший на тренировках, только скептически поджимал губы и никак не комментировал происходящее, но Хёну все еще боялся, что кажется ему несерьезным и старающимся недостаточно, так что изматывал себя, чтобы результат был хоть немного лучше.

Он продолжал ходить в столовую, чтобы хоть чем-то забивать раздражающее чувство голода, но от еды его все чаще тошнило. А еще он постоянно мерз. Ночью не спасали ни закрытые наглухо окна, ни одеяла, ни даже толстовка Кая. Когда это происходило, он просто лежал, свернувшись клубочком и стуча зубами.

В одну из таких ночей дверь в комнату скрипнула, выдергивая его из полудремы и впуская гостя. Даже в темноте он узнал силуэт.

– Поговорим?

Хёну сел на кровати, подобрав ноги под себя и укутавшись в одеяло. Он прилагал максимальные усилия, чтоб не трястись и говорить нормально.

– Т-ты чего т-тут забыл?

Кай присел на край кровати.

– Почему ты не пришел ко мне, когда понял, что голоден? – он смотрел на Хёну, немного склонив голову, а тот только прятал глаза.

– Как т-ты себе это представляешь? Что бы я сказал т-тебе?

– Что тебе плохо и нужна помощь.

– Я пытался заниматься усерднее, чт-тобы научиться контролю и получить в будущем возможность питаться от людей. Но пока вот т-так.

– Ты голоден и истощен, что толку от тренировок в таком состоянии. Ты только загоняешь себя. – Вдруг он указал пальцем на свои губы: – Хочешь?

Хёну изумленно смотрел на его аккуратный рот и думал о том, что он, может, и хотел бы, но это все как-то…

– Т-ты предлагаешь мне… себя?

Вслух это прозвучало в сто раз хуже, чем про себя. И примерно в тысячу раз более смущающе. Кай вскинул бровь.

– Я предлагаю тебе питаться.

– Т-тобой?

– Да. Только помни, что должен остановиться.

Хёну быстро облизнул губы, и Кай усмехнулся. Он видел, что Хёну очень хочет согласиться, поэтому дразнил – замер на месте и ждал, как он поступит.

Что творит, черт. Должен ли он отказаться? Может, если только немного?..

Хёну нерешительно придвинулся ближе и осторожно положил дрожащую ладонь на грудь Кая. Даже сквозь одежду он был горячим как печка, его тепло было таким манящим. Хёну был бы рад, если бы он просто обнял его и погрел немного. Но тот не двигался ни на дюйм, как статуя наблюдая за его набирающим обороты смущением.

Бесит. Он инкуб или где?

Хёну провел ладонью по его груди наверх, пока холодные пальцы не сомкнулись на шее. Кай вздернул подбородок и едва заметно приоткрыл губы. Пальцы скользнули под горловину кофты и оттянули ее вниз, оголив ключицу. Хёну встретился взглядом с темными глазами напротив – они смотрели выжидающе, с интересом.

Ох черт. Чертчертчерт.

Он наклонился вперед и коснулся губами выступающей ключицы. Кожа Кая была бархатной и горячей, с едва уловимым кофейным ароматом. Энергия обожгла Хёну словно кипяток: он чувствовал, как его пальцы и губы плавятся, но не мог перестать касаться. Его глаза едва заметно засветились. Он легонько прикусил кожу и скользнул руками под кофту, поглаживая напряженные мышцы широкой спины. Кай с шумным выдохом откинул голову назад, открываясь перед Хёну. Длинная серебряная серьга скользнула по шее.

Вау. Этот звук. Я хочу услышать его еще.

Хёну провел кончиком языка по шее, там, где быстро пульсировала артерия, слизывая его энергию, и остановился чувственным поцелуем под мочкой уха. По радужке пробежал голубой блик. Кай плавно выгнулся и издал негромкий стон сквозь сжатые губы.

Хёну знал, что силы инкуба делают это с ним, но, черт возьми…

Его дыхание участилось, он водил носом по шее Кая и шумно выдыхал ртом, опаляя и без того разгоряченную кожу. Его руки блуждали по спине и бокам, иногда слегка царапая, но, если честно…

Больше всего ему хотелось прижать его к себе, со всей силы сжать пальцы, сминая кожу и оставляя царапины от ногтей, почувствовать, как движутся под ладонями его мышцы, ему хотелось сомкнуть зубы на изгибе между шеей и плечом и оставить на его светлой коже болезненную метку…

Он испуганно распахнул светящиеся ярко-голубые глаза. Стоп. Контролируй себя. Он нехотя вытащил руки из-под кофты, взял Кая за плечи и аккуратно отодвинул. Тот разочарованно простонал:

– Да ты, блядь, издеваешься.

Хёну снова натянул съехавшее одеяло и отодвинулся к стене. На языке до сих пор крутился терпко-кофейный привкус его кожи, а полученная энергия медленно растекалась по телу как густой ликер.

Кай смотрел, как его глаза медленно приобретают свой обычный цвет.

– Этого недостаточно, ты взял очень мало.

– Я не хочу навредить тебе… снова. Этого вполне достаточно, правда. – Он робко поднял на него взгляд. – Спасибо.

Кай несколько секунд задумчиво смотрел на него, явно прокручивая что-то в голове, а затем встал, поправил кофту и произнес:

– В следующий раз скажи мне сам, – он выделил последнее слово интонацией. – Я все равно узнаю, не пытайся скрывать, что голоден.

Он по-кошачьи улыбнулся глазами и вышел из комнаты.

Хёну несколько секунд в прострации смотрел на место, где он стоял, а потом со стоном упал лицом в подушку.

Он что, в самом деле только что сказал «В следующий раз»?..

На следующий день он впервые за неделю победил Ёджуна.

– Да что за приколы, Хёну?! – Ёджун был вне себя от ярости, они дрались уже в третий раз, и он не мог сделать абсолютно ничего – Хёну был быстрее, сильнее и устойчивее к ударам. – Вчера точно такой же удар повалил тебя на пол, а сегодня ты даже не шелохнулся. Как это понимать?

Хёну ликовал и подтрунивал над ним. Душу грело осознание, что он даже не полностью сыт, а уже способен выиграть у Ёджуна. По всему выходило, что, если он будет питаться от людей как положено и в достаточном объеме, – его сила и скорость возрастут еще более ощутимо, и, возможно, он даже сможет стабильно выигрывать у Ёна.

А вот Ён общего ажиотажа не разделял. Он, наоборот, смотрел на Хёну в крайней задумчивости, а потом задал вопрос, который выбил у того всю почву из-под ног:

– Ты питался, ведь так?

Ёджун даже подвис на секунду, а потом его глаза озарились пониманием, и он уставился на них в ожидании дальнейшего развития ситуации.

Ёну даже не нужен был ответ – как и всегда, он был написан на лице у Хёну. Да, он питался, но не знал, можно ли об этом говорить, и боялся, что теперь ему попадет. Поэтому он просто стоял, словно воды в рот набрав, и хлопал своими большими глазами.

– Кто это?

Хёну застыл как вкопанный, услышав вопрос, в глазах появился явно читающийся страх.

– Пойми, я не из пустого любопытства интересуюсь. Ты же отдаешь себе отчет в том, что это попросту опасно? Ты еще не научился как следует контролировать это, что ты будешь делать, если случайно причинишь кому-нибудь вред?

Хёну словно язык проглотил. Он так сильно боялся сказать что-либо, что его уже потряхивало.

– Это Ван? Я знаю, что вы хорошо общаетесь. Послушай, может быть, с ней у тебя без проблем получается остановиться, и это правда круто, но все еще очень ненадежно, – он подождал ответа или хоть какой-то реакции, но безуспешно, и продолжил: – Вот как мы поступим. Я не буду настаивать на ответе, но ты поговоришь об этом с Тэхо. Как ни крути, он должен знать.

На висках выступил холодный пот. Казалось, что ничего хуже того вопроса быть уже не может, но общение с Тэхо определенно пугало больше. Деваться с подводной лодки было некуда, так что он просто понуро поплелся за Ёном. Ёджун лишь присвистнул, когда они выходили.

Хвала небесам, в кабинете кроме Тэхо, сосредоточенно заполняющего какие-то документы, больше никого не было. Когда они вошли, Ён сразу же анонсировал, что Хёну нужно обсудить кое-что насчет питания и соблюдения норм безопасности, и поспешно ретировался, прикрыв дверь.

Дежа-вю. В комнате повисла неловкая тишина.

– Так, я ничего не понял. Расскажи мне, что Ён имел в виду, говоря о питании.

Какой смысл увиливать?

– Я питался.

– Что? – Обычно дружелюбный взгляд Тэхо сменился почти шокированным. – Кто-то пострадал?

– Нет-нет. Все в порядке. Однако я все еще не могу контролировать силы на сто процентов, поэтому Ён и привел меня сюда.

– И правильно сделал. Ты же осознаешь, что можешь убить человека, если не остановишься во время питания? – Тэхо отложил бумаги в сторону и откинулся на спинку стула.

О да, Хёну осознавал это лучше всех, поэтому безжизненно кивнул.

– И то, что твои тренировки намеренно проходят в составе трех человек по той же самой причине, ты тоже понимаешь? – он сцепил пальцы в замок.

Снова слабый кивок вместо ответа.

– Может быть, ты был слишком голоден и сорвался?

Хёну отрицательно покачал головой, пристыженно глядя в пол.

– В таком случае мне не ясна причина, по которой ты подверг чью-то жизнь такому риску, – он смотрел, не мигая. Взгляд, в котором не было даже намека на негативно окрашенные эмоции, тем не менее давил, вызывая желание опустить голову.

Да. Мне эта причина тоже не ясна. И почему вчера я сделал то, что сделал, – тоже.

– Кто этот человек? – Тэхо выжидающе смотрел на него, но Хёну только мотал головой.

– Я понимаю, как это выглядит, но я правда не могу сказать.

– Извини, но я вынужден настаивать. Мне необходимо убедиться, что с тем, кем ты питался, все в порядке, и провести беседу.

Отчаяние Хёну было почти физически ощутимо. Он не знал, что именно будет с Каем, если он все расскажет, но Тэхо его не похвалит, это уж точно.

Руки дрожали, поэтому он сжал их в замок за спиной. Кай хотел ему помочь, только и всего, причем уже в который раз, и отплатить ему вот так было бы просто по-свински.

– Я понесу наказание и никогда не сделаю этого снова. Но имя называть я не стану, – Хёну набрался смелости и посмотрел Тэхо у в глаза.

Тот хмурился, обдумывая его слова.

– Упрямец, – он взъерошил волосы, – я чувствую, что ты не врешь. Хотя мне все еще не ясна причина, по которой ты упорствуешь, – я же не…

– Кажется, вы обсуждаете что-то важное, – Кай вошел, а за его плечом мелькнуло белое как мел лицо Ёджуна перед тем, как дверь закрылась.

Вот блядство.

– Кай? Сейчас не лучшее время, мне нужно закончить разговор, – Тэхо указал глазами на Хёну, а потом на дверь.

– Вообще-то этот разговор имеет прямое отношение ко мне, – Кай сказал как отрезал.

Хёну сжался в комок, надеясь не умереть от стыда.

– К тебе? С чего бы… – и тут Тэхо запнулся, перевел взгляд с Кая, стоявшего в центре кабинета, скрестив руки на груди, на Хёну, забившегося в кресло и затаившего дыхание, и его глаза расширились.

– Вижу, ты удивлен. Интересно. Ни за что не поверю, что ты не пытался выяснить, кем питается наш инкуб.

– Я пытался, но… парнишка защищал тебя до последнего.

– Вот как? – Кай смотрел на Хёну, но тот не поднимал головы. – Ну что ж, раз мы это выяснили, давай поговорим. Во-первых, инициатором был я, а не Хёну. Так что его наказывать не за что.

Тэхо вздохнул и устало потер переносицу.

– Кай, у тебя что, крыша поехала? С каких пор ты ставишь свою жизнь на кон ради чужого комфорта? Вот это ты называл помощью?

– Не драматизируй. Хёну контролирует себя, когда он со мной. И это не комфорт – это необходимость, иначе всем его тренировкам цена – грош.

– Контролирует? Ты себя вообще слышишь? Его силам без году неделя, а ты уже в нем уверен, что за черт. Может, я чего-то не знаю?

Хёну сосредоточенно рассматривал паркет под своими ногами.

– Я хочу, чтобы ты оставил все как есть – полностью под мою ответственность.

Кай снова увернулся от неудобного вопроса.

– Ага, а как я должен буду поступить, если он тебя случайно убьет, – инструкцию оставишь?

– Ты же знаешь, что я не умру, – ну хоть про это он не соврал.

– То есть ты планируешь продолжить… это? – Тэхо всплеснул руками. – Это опасно. Возьми хотя бы третьего человека для подстраховки.

– Вот уж спасибо, я не собираюсь устраивать из этого шоу, – глаза Кая ожесточились.

Тэхо изменился в лице. Несколько секунд он смотрел на Хёну, а потом снова взглянул на Кая со странным выражением.

– Отвечаешь за обоих, за любое происшествие. Никто не должен об этом знать, Круг – не в счет, но только по необходимости.

Кай коротко кивнул, опустил руки в карманы брюк и вышел из кабинета.

Хёну сидел ни жив ни мертв и боялся пошевелиться. Когда он медленно начал подниматься из кресла, Тэхо обратился к нему:

– Хёну, – тот испуганно обернулся и увидел, что Тэхо с закрытыми глазами массирует виски, – постарайся не забыть, кто ты такой.

В полном замешательстве Хёну покинул кабинет. Не забыть, кто он такой?..

И как это вообще понимать?

Желание

Если бы Хёну рисовал график своей силы, то он выглядел бы как горки. Пик приходился бы на «общение» с Каем, а затем – медленный спад и выход на плато, на уровень, который поддерживали Ён, Трэй и изредка Ёджун. Так было впервые, когда они вернулись с набережной, точно так же было и когда Кай пришел ночью. Сейчас Хёну снова выходил на то самое «плато» и не мог не дергаться при мыслях о словах Кая.

«В следующий раз – скажи мне сам».

Ага, да. Например, подойти к нему в столовой и сказать: «Хей, что-то ты давно не заходил…» Следующим предложением мозг подкидывал откровенную вульгарщину, так что Хёну одернул себя и скривился от отвращения.

Или еще лучше – узнать, где он живет, и пробраться к нему в комнату. Хёну готов был держать пари, что у Кая глаза выпадут от удивления. Он усмехнулся и покачал головой.

Это «питание»… Он вспомнил, как это было в прошлый раз. Все эти прикосновения и ощущения. Желание большего. И усилия, которые пришлось приложить, чтоб тормознуть себя. Не было смысла врать себе. Это было горячо.

На секунду он замер, прокручивая в голове те мгновения.

– Мне кажется, ты отвлекаешься, Хёну-хен.

Хёну подпрыгнул на месте и повернулся к маленькому нарушителю спокойствия. Хоа стоял со стопкой книг в руках и смотрел на него своими огромными зелеными глазами.

– О боже, я… – Он изо всех сил старался прогнать из головы образы стонущего Кая, кусая себя за внутреннюю сторону щеки. – Извини.

– Ничего. Рюк-хен тоже часто думает об этом.

Глаза Хёну стали абсолютно круглыми.

– И о том, как ты сидел на набережной.

Он еле подавил внутренний панический крик.

– Слушай, Хоа, – он присел рядом с ним на корточки, – ты ведь никому не рассказывал об этом?

– Только Мэй, мы с ней как одно целое. В остальном не переживай. Я понимаю, что такое чужие тайны. Я говорю тебе сейчас только потому, что это касается вас обоих. И еще чтобы ты не витал в облаках, а помог нам навести порядок.

Сегодня они втроем дежурили в библиотеке. Нужно было рассортировать книги и вернуть все на место, привести в порядок канцелярию на столах и вымыть полы. Хоа и Мэй раскладывали книги возле нужных полок, а Хёну, как самый высокий, ставил их по названиям в алфавитном порядке на полку. Пол предстояло мыть всем вместе – никаких поблажек по возрасту, тут все работали наравне.

Расставляя книги, Хёну думал о словах Хоа.

Кай часто думает об этом, потому что?..

Что?

Ему это понравилось? Может ли Кай быть заинтересован в нем в этом смысле?

Хёну не относился к скромным неуверенным в себе по части отношений ребятам. Он знал, что хорош собой, хотя скорее мил, чем красив, и довольно харизматичен. Так что он привык получать внимание. Но в этот раз многое было иначе, например, его сила. Все, что касается инкуба, – неизбежно приобретает сексуальный подтекст, да?

Если подумать, была ли у Кая возможность повести себя по-другому? Тогда, у выхода из кампуса возле пожарной лестницы, – Хёну принудил его. На набережной – у него не было выхода, он бы не спас его иначе. Ночью в комнате – он, опять же, ничего не сделал сам, только высказал предложение, которое могло быть продиктовано чувством ответственности за того, кого он и так дважды вернул к жизни.

Рука Хёну замерла на полпути к полке. А хотел бы он сам, чтобы Кай интересовался им?

Хоть сейчас из-за этой силы все рамки и личные границы и расфигачило к херам – разница между кормлением и чувствами была все еще ясной. В конце концов, в нем самом его сила никаких чувств не пробуждала, в отличие от его «жертв». Он ощущал только голод и энергию.

Должно быть, в случае с Каем – он просто питается?

Хёну пожал плечами и продолжил расставлять книги. А где-то в паре стеллажей Хоа и Мэй переглянулись и синхронно закатили глаза.

На тренировке Ёджун отделал его совершенно безжалостно – видимо, в качестве мести за прошлый раз. На нем места живого не осталось. Предплечья и голени – все были покрыты синяками, колени и локти – разбиты. На скуле – ссадина.

Причем бил, чертила, очень технично – Хёну не успевал подстроиться и забрать даже каплю энергии, зато свою выложил практически полностью.

Ён отомстил за него – после их спарринга Ёджун тоже валялся без сил, совершенно вымотанный. В конце тренировки они лениво перекидывались шутливыми поддразниваниями и смеялись, лежа на прохладном полу.

Ночь была просто отвратительной. Хёну знобило, синяки и ушибы не особо болезненно, но нудно саднили, вся кожа чесалась. Он лежал полностью одетый под одеялами и трясся как осиновый лист. Первую половину ночи он втайне надеялся, что придет Кай, и подскакивал от каждого шороха. Вторую – просидел у стены, глядя в окно, натянув толстовку Кая на колени и прижав их к груди.

Самое дерьмовое утро за последнее время. После завтрака его стошнило – хорошо хоть успел добежать до туалета. На тренировке он практически все время ползал по полу, заваливаясь после каждого удара Ёна. Тот остановил спарринг в середине и, глядя на мокрого как мышь Ли, произнес:

– В таком состоянии драться с тобой – безумие. Я не садист, и едва ли кто-то чему-то сейчас научится. Вернись в комнату и отдохни.

Будь Хёну чуть менее гордым, он бы прямо там сказал Ёну, что подохнет прямо сейчас, если не получит немного энергии. Но он только кивнул и ушел к себе. До вечера он провалялся в полубреду, пропустив и обед, и ужин, а около девяти в его комнату пришел Кай.

Он зашел без стука и прислонился к стене возле двери, изучая дрожащий комочек под одеялом.

– Тск. До чего упертый.

Хёну замер, услышав мягкий вкрадчивый голос, а в следующую секунду уже стоял рядом, прижимая гостя к стене поперек груди. Глаза горели холодно-голубым, темные влажные волосы растрепались и липли ко лбу и вискам. Кай приподнял бровь, изучая изможденное лицо. Хёну сжимал челюсти и смотрел как-то совсем загнанно – очевидно, сопротивляясь невыносимому голоду изо всех сил. Резко выдыхал, будто ему было неприятно, как пахнет Кай, и сжимал футболку на его груди все сильнее. Потом на несколько секунд зажмурил глаза, задержав дыхание, и отпрянул, за долю секунды оказавшись на кровати под одеялом. Он двигался намного быстрее, чем человек, а повадками скорее напоминал испуганного звереныша.

– Должен сказать, твой самоконтроль впечатляет, – Кай медленно подошел к кровати и присел с краю. Хёну замер к нему спиной, прижав колени к груди и спрятав лицо.

– Позволь мне помочь. – Кай подогнул ногу, подвинулся ближе и осторожно положил ладони на его плечи. Чуть потянул его назад, предлагая опереться на свою грудь спиной, а когда тот поддался – заключил в бережные объятия. Поглаживая по голове и плечам, чувствуя, как дрожь постепенно утихает, он грел его ледяные ладони в своих.

– Зачем это? Почему ты упорствуешь? – Кай негромко говорил на ухо, заставляя ежиться от мурашек.

Хёну наклонил голову, чтобы отодвинуться от щекочущего ухо дыхания, и сразу же почувствовал легкий поцелуй на задней части шеи. Тело взволнованно реагировало на каждое прикосновение, так как с ними приходила желанная энергия. Он безнадежно путался в обрывках мыслей и ощущений, но все же ответил, глядя на аккуратные ладони Кая, накрывшие его собственные:

– Ты ведь делаешь это не просто так… – еще поцелуй, – и что-то подсказывает мне… – поцелуй, еще и еще, он выцеловывал шею и плечи, иногда влажно касаясь языком прямо перед тем, как запечатать прикосновение губами, – что мне не понравится, когда я узнаю реальную причину.

Кай замер. Жаль, Хёну не видел его лица в этот момент. Рука скользнула в его волосы и чуть потянула за них, наклонив голову вбок и открыв себе доступ к шее.

– Интересная теория, – он легко чмокнул его во впадинку за ухом, – но пока ты не выяснил причину, – поцелуй в шею, под линией челюсти, – может, перестанешь выделываться, – он мягко поцеловал в щеку, а потом довольно резко поднял его лицо, ухватив за подбородок и заставив посмотреть себе в глаза, – и прекратишь пытаться себя убить?

Льдисто-голубые глаза сощурились, не спеша изучая лицо Кая – от лукавых почти черных глаз с длинными пушистыми ресницами спускаясь к прямому острому носу, а затем к узкой ложбинке над верхней, четко очерченной, чуть более полной, чем нижняя, губой.

Кай сдался первым. Он целовал его жадно, продолжая держать за волосы и переместив вторую ладонь с подбородка на шею, придерживая лицо за челюсть, лишая возможности отстраниться. Хёну его требовательность настолько пришлась по вкусу, что все тормоза слетели, – он перестал сдерживаться и позволил энергии бить в полную силу. Его ладони легли на бедра Кая в поисках опоры, пальцы болезненно сжали упругие мышцы. Тот издал что-то похожее на рык и провел рукой по шее и груди, спускаясь на плоский живот, чувствуя, как под ладонями движутся от частого дыхания ребра и сокращается пресс. Хёну был напряжен как струна. Его рука скользнула к затылку Кая и потянула за волосы, со стоном разрывая поцелуй.

Хёну вывернулся из ладоней и развернулся к нему лицом, оседлав мощные бедра. Он облизал губы, глядя на прикрытые в истоме глаза Кая и его красный зацелованный рот, роняющий рваные выдохи, и нетерпеливо прижался к его губам снова, раскрывая их шире и проскальзывая внутрь языком. Ладони Кая легли на его талию и поясницу, задирая толстовку и прижимая их тела друг к другу. Хёну скорее почувствовал, чем услышал вибрацию от грудного стона Кая и его сжавшиеся на боках пальцы. Одна из ладоней скользнула вниз по бедру и придвинула его еще ближе, ухватив под колено.

Вдруг Кай чуть покачнулся назад, будто на секунду теряя равновесие, и в сознании Хёну возник вопрос, мгновенно сорвавший ручник:

Сколько еще он сможет отдать перед тем, как?..

Отпустить его было невообразимо сложно. Хёну будто силой мысли пытался разорвать два сильных магнита, идеально совпадающих по форме.

У него получилось. Ногти до крови впились в ладонь, а голова гудела.

Но получилось.

Он аккуратно отстранился, чуть отодвинул корпус и поправил толстовку, с сожалением убирая руки Кая – чтобы они не касались обнаженной кожи. Хёну невесомо гладил его по волосам, продолжая сидеть на его бедрах, пока Кай пытался отдышаться.

Когда тот наконец поднял лицо, встречаясь с Хёну темным голодным взглядом, то произнес:

– Я хочу тебя.

Сердце Хёну пропустило удар.

Кай смотрел на него так, что во рту пересыхало. Будто признавался в самом сокровенном желании, которое в то же время являлось тяжелейшим грехом. Он желал обладать им так сильно, что это причиняло ему боль, вытесняло все остальные ориентиры, оставляя только один.

Хёну не мог отвести от него взгляд – он был так прекрасен. Все в нем: разметавшиеся черные волосы, открывающие лоб, полуприкрытые кошачьи темные глаза, в которых плещется жажда, тонкий нос, скулы. Эти невероятные губы, которые секунду назад озвучили его отчаянное желание. Он был дьявольски красив в своей нужде и дерзости.

Хёну, не таясь, рассматривал его, стараясь запомнить каждую мелкую деталь, запечатлеть это в своем сознании, потому что едва ли он когда-либо еще увидит что-то подобное.

Обычно он не помнил конкретных моментов, когда влюблялся, но в эту секунду он мог сказать с уверенностью – с этого момента его сердце ему больше не принадлежит.

Его дрожащие губы с трудом сложили слова в ответ:

– Это тебя убьет.