Текст книги "Страсть в наследство"

Глава 7. Дана

Когда Руслан сказал что мой муж страдает от эпилептических припадков – меня это не испугало. Почему-то… Такое ощущение, что я про это много знаю. Как они начинаются, как протекают, что нужно делать, как помочь… Это не так страшно, как кажется, как думают люди. С этим можно жить. Да, больно когда страдает твой близкий… Руслан явно дал мне понять, что я ушла из-за болезни мужа. Но это же не причина бросать любимого человека? Я бы точно не бросила. Любимого…

А если он не любимый?

Меня ещё немного настораживает другое. Из всего нашего общения с Русланом, как он себя ведёт, как он отвечает, точнее – не отвечает на конкретно поставленный вопрос, у меня создалось такое впечатление, что он меня… не долюбливает. Вот только я не понимаю почему и за что?

Хотя…

Это очень похоже на ревность. Первое определение всего его поведения, которое пришло мне в голову… Я чувствую, он ревнует… своего брата? Ко мне? Так выражается у этого человека братская любовь?

Конечно, ее не сравнить с другой любовью, например к мужу или жене. Это совсем разное, и я понимаю – братская сильней, потому что она никогда не пройдет. Она есть всегда. Ведь нет никого ближе брата или сестры. Одна кровь, общая история… Не знаю что или кто может ее разрушить.

Не я… Мне это зачем?

Так дело в ревности или, действительно, Руслан сказал правду и мы с ним просто мало общались? Нет у меня причин доверять этому Руслану. Но и нет причин не доверять.

Он не знает меня, я не знаю его. Логично? Да!

Но и у этого, наверно, есть причина? Жить в одном доме и не общаться – это странно. Для меня, во всяком случае.

Дом, кстати, очень красивый. И большой. Из гаража мы попадаем в просторный холл, который плавно перетекает в гостевую комнату. Большой стол, по краям стулья с разными спинками, стеклянная дверь мансарды, занавески слегка колышутся от приоткрытого окна. Напротив меня камин, над ним картина – милый пейзаж с розами. Мне нравится. Мне даже это как буд-то знакомо… И уютно.

– Кто ещё здесь живёт? – спрашиваю я. Громко. Потому что стою довольно далеко от Руслана, обнимая себя за плечи. Мне так комфортно, хотя я понимаю этот жест – словно я защищаюсь. При этом осознаю – защищаться здесь мне не от кого.

Руслан наливает у камина в пузатый бокал янтарную жидкость из бутылки с красной этикеткой. Оборачивается, смотрит с прищуром.

– Не считая работников, живём мы здесь втроём, – отвечает он и делает глоток. От которого хмурится. – А раньше с нами жил ещё и наш отец.

– А где он сейчас?

– Умер, в этом году, – отвечает, делая ещё один глоток. – Первого мая.

В груди так колет. Очень больно и натянуто тонкой стрункой. Она звенит, вызывая вибрации во всем теле.

– Меня нашли в этот день… – признаюсь я. – Жаль, что я не была рядом с мужем в такой трудный момент, – ловлю взгляд Руслана, смотрит он исподлобья, настороженно и под этим взглядом я раскаянно повторяю: – Мне, правда, жаль.

Руслан фыркает.

– Ты же не виновата… – произносит он. Но так, что я вдруг неожиданно чувствую: виновата! Только в чем? Меня не было тогда, я не помню…

Хочу подойти к брату мужа, но не решаюсь сделать и шага. Отвожу взгляд и тихо задаю вопрос:

– Как он умер?

– Сердечный приступ. У него было больное сердце.

– А ваша мама? – спрашиваю я аккуратно.

– Наша мама тоже умерла, давно, – отвечает Руслан.

Мне тоскливо за братьев. Однако у них есть близкий человек, родной. У меня нет. А если и были – я об этом не знаю и не знала. Ведь Руслан сказал, что я из детдома.

Решаю перевести тему:

– А как мы с Ромой познакомились?

– Про это лучше спросить у Ромы.

Такой ответ не удивил. Руслан старательно не отвечает на вопросы по поводу нас с мужем. И мне лишний раз кажется, что что-то здесь не так.

– Как ты считаешь – я его люблю? – вырывается у меня вдруг. Руслан смотрит на меня таким пронизывающим взглядом, будто бы хочет заглянуть внутрь, в душу, в сердце…

– Я знаю точно, что он тебя любит. Безумно… – говорит он, переводя взгляд. – Потерпи, он скоро приедет и расскажет тебе все, что ты хочешь знать.

Я киваю и улыбаюсь. Надеюсь эта встреча расскажет мне больше. Надеюсь Рома поможет мне все вспомнить.

Здесь в холле слышится стук каблуков, мы с Русланом одновременно оборачиваемая и видим как в гостиную входит женщина. Волосы собраны в идеальный пучок, на носу очки в тонкой оправе. На женщине белая с коротким рукавом блуза и тёмно-коричневая юбка-карандаш. В руках поднос. Зайдя в комнату, женщина смотрит на меня, резко останавливается, разводит руки, как от испуга, и поднос летит на пол.

– О боже… – шепчет она, уставившись на меня.

Руслан хмурится, представляя:

– Это Нина, домработница.

Я киваю женщине, она повторяет мое движение.

– Простите, – женщина отводит взгляд и опускается на колени, чтобы собрать то, что уронила.

Собирает медленно, руки ее слегка трясутся. А ещё она изо всех сил сдерживается, чтобы не поднять глаз… Чтобы посмотреть на меня?

Почему такая странная реакция?

– Что-нибудь желаете? – собрав все уроненное на поднос, интересуется Нина и бросает взгляд на Руслана.

– Дана? – спрашивает у меня он. Нина слегка дёргается, услышав имя. А я негодую, не понимая.

– Нет, ничего не хочу, спасибо, – резко отворачиваюсь и завороженно смотрю в окно. Подхожу к балконной двери мансарды, выглядываю:

– Там сад?

– Да, – отзывается Руслан.

– Можно мне выйти и немного погулять?

– Конечно. Ты можешь делать все, что хочешь. Не спрашивая меня, – он смотрит на домработницу и говорит ей: – Позови Антона.

Женщина кивает и уходит. Но вскоре возвращается вместе с темноволосым юношей. У него совершенно равнодушное лицо, может так кажется из-за солнечных очков, сквозь стекла которых не видно глаз. Несмотря на жару, на нем надет темный, плотный костюм. Сложив руки в замок на уровне паха, юноша произносит:

– Слушаю вас, Руслан Алексеевич.

– Дана, это Антон. Он тоже здесь работает, – говорит Руслан. – Если тебе что-то нужно ты всегда можешь обратиться к нему.

Я сначала хмурюсь, думая – кто этот человек? Охранник?

– Сопроводи Дану, – велит юноше Руслан. – Она хочет погулять в саду.

Негодую в очередной раз. Почему Антон должен сопровождать меня?

Неужели Руслан боится, что я сбегу? Или хочет меня от чего-то или кого-то защитить?

Антон подходит к двери, открывает ее и пропускает меня вперёд. Я выхожу, он выходит следом, но останавливается недалеко от входа. Наблюдая за мной. Стараясь делать вид, что его присутствие меня не смущает, я иду дальше.

Большой сад. Много деревьев, как плодовых, так и декоративных. И цветы, клумбы, кустарники… Красивый и ухоженный сад.

Я брожу по сочно-зеленой траве, все внимательно рассматривая. В том числе дом. Я же не видела его, когда мы подьезжали. Да и по периметру участка высокий и глухой забор.

Снаружи дом кажется просто огромным: бежевый фасад, коричневая черепица и наличники… Не этот дом возник в моем воображении сегодня.

От этой мысли печально вздыхаю.

И вдруг слышу скулеж. Протяжный, жалобный… Собачий. Оглядываюсь, ища откуда идёт звук.

Справа, рядом с глухим забором, вижу огороженный сеткой-рабицей небольшой участок земли. На нем стоит собачья будка.

Подхожу и вскоре вижу того, кто скулит. Большая собака палевого окраса с коричневыми пятнами на лбу и спине. Массивная голова на короткой шее, мощный корпус, широкая грудь. Уши и хвост купированы…

Опять скулит. Ее явно что-то беспокоит. Я подхожу ещё ближе, собака меня замечает, вскакивает с места и, дергаясь на звенящей цепи, приделанной к будке, начинает яростно, с надрывом, гавкать.

Я смотрю ей прямо в глаза, в большие, темные. Ей – потому что она девочка. Протягиваю руку, касаясь пальцами сетки забора. Собака прекращает лаять, поворачивает голову набок и внимательно на меня смотрит…

Глава 8. Руслан

– Нина, я же просил… – начинаю я шепотом и кошусь на дверь мансарды. Дана отходит от дома. Антон замирает у крыльца и наблюдает. Антона я нанял специально. Да, наблюдать… Черт, следить за этой девушкой! Он человек новый в этом доме, много не знает. Да и не должен.

Мне пришлось, на всякий случай, уволить всех, кто здесь до этого работал. Кроме Нины. Прощаться с ней я не готов. Она столько лет с нами. Можно сказать – заменяла нам мать. Ромке-то уж точно. Нина пообещала, что ничем не выдаст. И вот тебе – такая реакция при виде этой девушки.

– Простите, я просто… – начинает причитать Нина. – Я растерялась, увидев ее… Как же она похожа… Это невероятно… Такое ощущение, что…

– Я предупреждал, что похожа, – перебиваю, качая головой. – Постарайся и запомни – она жена Ромы. Та самая, о которой он твердил столько лет. Та самая Дана…

Нина отряхивает подол чистой юбки, выпрямляется, как по струнке смирно, и говорит:

– Я справлюсь. Привыкну.

– Очень тебя прошу… Это ради Ромы.

Нина понимающе кивает. И вдруг косится в сторону сада.

Здесь скулит Айша. Протяжно так, что становится не по себе… Раньше она издавала подобные звуки, когда уезжал Ромка. Его она как-то особенно любит. А сейчас скулит уже неделю, каждый день. Да и ведёт себя странно, никого не подпускает близко, от прогулок отказывается. Даже ест с неохотой, скалясь на того, кто приносит ей еду.

Собака шикарная, в плане охраны. Но она уже не молодая, да и с жутким характером. Все, кто живёт или бывает в доме ее боятся. Ещё бы – семьдесят сантиметров в холке, шестьдесят килограмм. Это зверь. Как на вид, так и на поведение. Алабай – и этим все сказано.

Антон, к счастью, один из тех, кто собаку не боится. В его резюме было указано ОКД – основы кинологической дрессировки. Так что в последние дни именно ему я поручал собаку. Но даже он справлялся с Айшой с трудом.

– Руслан Алексеевич! – зовёт меня с улицы Антон и я, слыша в его голосе настороженные нотки, тут же выхожу. – Мне стоит вмешаться? – кивает он в сторону забора, я перевожу взгляд и вижу такую картину: Дана стоит напротив собачьей будки, а Айша лает, остервенело, пытаясь сорваться с цепи. Но Дана, вместо того, чтобы испугаться и уйти, видя такое поведение собаки, подходит ближе и запускает тонкие пальчики в сетку забора вокруг будки.

И вдруг… Айша прекращает гавкать. Несколько секунд они просто смотрят друг на друга, а потом Дана открывает едва заметную дверцу, ведущую на огороженную территорию.

Твою ж мать!

Вот чего она делает?!

Я быстро спускаюсь по ступеням, бегу к ним. За мной Антон.

Кричу на ходу:

– Уйди оттуда!

Но меня не слышат. Смелая и чокнутая девушка уже заходит и… Опускается на корточки перед собакой. А Айша ведёт себя странно: сначала садится, а потом ложится Дане под ноги, виляя обрубком своего хвоста.

Что, черт тебя дери, происходит?

Мы с Антоном переглядываемся и, замедляя бег, молча подходим.

– Сколько ей лет? – не оборачиваясь, спрашивает Дана, когда мы останавливаемся рядом.

– Семь, – отвечаю я.

– Ей плохо, – сообщает девушка. Айша продолжает покорно лежать, а Дана, совершенно не боясь, спокойно гладит собаку по голове. – У нее что-то болит… Можно? – спрашивает Дана у собаки. И я и Антон наблюдаем за этим с недоумением. И, я бы сам не поверил, если бы не увидел – Айша отворачивает морду и позволяет Дане ее ощупать! Никогда и ничего подобного она не позволяла посторонним. Голову, шею, спину и лапы. Дана ощупывает животное аккуратно, на вид я бы даже сказал – профессионально, а собака при этом не издает ни единого звука.

– Лапа… – произносит Дана, поглаживая правую заднюю конечность Айши. – Сустав… – задумывается на несколько секунд и выдает: – Похоже на артрит.

– Артрит? У собаки? – с усмешкой спрашивает Антон.

– Да, – невозмутимо отвечает Дана. – Ещё собаки диабетом и простатитом болеть могут.

– Ну, простатит Айше не грозит, – продолжает усмехаться Антон.

Усмешку Дана не замечает и категорично заявляет:

– Ей надо к врачу.

Думаю буквально секунду. Смотрю на собаку… Черт! Я же видел, что с ней что-то не так. Но были дела поважнее.

А теперь мне даже немного стыдно… Мне стыдно перед собакой!

– Слышал? – рявкаю я на Антона. – Принеси намордник, Нина знает где он. Повезешь Айшу в ветеринарку.

Злюсь на себя, и понимаю, что тупо отыгрываюсь на парне. Ведь ничего подобного не входит в его обязанности. Однако от моего рыка, Антон молча семенит к дому. Придется выдать ему аванс.

Антон возвращается быстро, неся в руках кожаные ремни. Дана надевает намордник и ошейник на собаку, пристегивает короткий поводок и выводит Айшу. Она, рыча, косится на нас, но стоит Дане ее погладить – собака тут же успокаивается. Чудеса какие-то!

Антон загружает собаку в машину, которую я выделил ему персонально. На всякий случай, для поездок Даны.

Я объясняю как доехать до ближайшей ветеринарки и даю деньги. Когда машина выезжает со двора, возвращаюсь к Дане.

– Я ветеринар? – спрашивает она вдруг. Я пожимаю плечами, при этом думая: а может? Может она быть ветеринаром? Осматривала Айшу она явно со знанием дела. Да и Саша говорил, что у нее может быть медицинское образование.

– Давай я покажу тебе дом, – предлагаю я с улыбкой, чтобы перевести тему. – А то ты ничего ещё не видела.

Черт! По легенде же видела, раз жила здесь. Но в силу обстоятельств фраза может быть понята и по-другому. И, Слава богу, именно так ее понимает Дана. И идёт к мансарде.

Из гостиной мы идём на кухню, она же небольшая столовая. Именно здесь мы любим есть с Ромой, наблюдая как Нина хлопочет на кухне. Она и сейчас что-то готовит, стоя у плиты. На нас внимания совсем не обращает и мы с Даной идём дальше.

Первый этаж большой: тут две комнаты для персонала, в одной живёт Нина, в другой поселился Антон. Дальше – бильярдная, домашний кинотеатр, душевая, туалет и небольшая банька. Рядом – с ними выход в бассейн. Дана заходит в это кафельное помещение и, остановившись у кромки, смотрит на спокойную гладь воды. Улыбается:

– Красиво.

– Хочешь искупаться?

– Потом.

Покинув помещение с бассейном, мы идём к лестнице и поднимаемся на второй этаж. Он чуть меньше первого, здесь: спальные комнаты, кабинет и библиотека.

Я останавливаюсь у двери, пожалуй, самой необычной комнаты дома, берусь за ручку и, сам не верю в то, что это говорю:

– Это твоя комната.

И ведь не вру. Это комната, действительно, принадлежит Ромкиной Дане. После смерти отца брат велел выделить для жены комнату. Сказал – она потому и не возвращается, что некуда. Из-за этого мы немного поругались. Но потом я подумал, смирился. Как и со всем прочим.

Комнату обустраивал Ромка. Все, до мельчайших деталей, скурпулезно выбирал сам. Даже занавески и подушки на кровать.

А вот мне пришлось заполнить эту комнату до конца. Женские вещи, одежда, сумочки, туфли, косметика и даже безделушки. Не может же девушка жить без всего этого?

– А мы с мужем разве не спим в одной комнате? – неожиданно звучит вопрос. И этот вопрос меня немного обескураживает.

Я об этом не думал. Совершенно. А ведь это вполне логично и нормально, когда муж и жена спят в одной комнате… Твою мать! Только сейчас до меня дошло – Рома же может захотеть этого? Захотеть спать с ней. При мысли об этом становится неожиданно противно. Потому что это не честно и не красиво, по отношению к девушке.

– Комната Ромы соседняя, – отвечаю я и киваю на соседнюю дверь.

– Можно мне посмотреть?

Я отхожу от одной двери и подхожу к другой. Открываю, даже как-то нарочито медленно. Словно боюсь чего-то. Чего? Увидит она картины – так это только плюс ко всей легенде.

Захожу первым. Дана немного мнется на пороге, заходит.

И сразу же обращает внимание на лиловую стену.

Смотрит. Заворожено. Ее голубые глаза в этот момент излучают такой огонь. Нереальный огонь, в холодной бездне…

Глава 9. Дана

Сердце замирает от увиденного.

Я смотрю на картины и в каждой узнаю себя…

Да, это я!

Невероятно!

Портреты как будто живые. Точнее я на них такая. Запечатлена в движении, а не статично. Словно поймана, застукана. Неожиданно. На каком-то улыбаюсь, на каком-то грущу или смущаюсь с улыбкой на лице. Я же могу отличать свои эмоции. Особенно в глазах. Особенно на этих портретах.

– Это Рома написал? – уточняю я, хотя уже знаю ответ.

– Да, – произносит Руслан. – Я же говорил – брат тебя безумно любит.

Взглянув на эти портреты, понимаешь – да, любит. Я понимаю, чувствую, вижу… Только по-настоящему любящий человек мог написать такое. И этот человек – мой муж… Как жаль, что я его не помню. И как жаль, что здесь нет картин с его изображением.

Рассматриваю все картины по очереди, долго, внимательно, Руслан мне не мешает, стоит и молча наблюдает. Хотя я и чувствую от него вибрации, похожие на лёгкое недовольство.

Одна картина особо привлекает мое внимание, на ней я в голубом платье, поверх надет белый передник, стою на фоне голубого дома с белыми колоннами. Понимаю – это тот самый дом, который привиделся мне сегодня.

– Где написана эта картина? Что это за дом? – спрашиваю я.

– Не знаю, – пожимает плечами Руслан. – Да и скорее всего, эта картина плод воображения брата, – он фыркает и добавляет: – Рома любит фантазировать и переносить свои фантазии на холсты.

С досадой хмурюсь. Ведь я решила, что именно этот дом привиделся мне неспроста. Что-то он значит. Он должен существовать… Да и одежду похожую я тоже уже видела. Точнее себя в ней, в том саду с незнакомцем.

Было это или все увиденное тоже плод уже моего воображения, подсмотренного у мужа на картине?

– Когда мой муж возвращается? – спрашиваю тихо, продолжая смотреть на картину с голубым домом. Он не отпускает. Притягивает взгляд… И будит во мне что-то щемящее, теплое… Нет, это не фантазия, я точно знаю этот дом. Я точно в нем была когда-то.

– Возможно, послезавтра, – отвечает Руслан и делает шаг к выходу. Таким образом он намекает, что нам надо покинуть эту комнату. Но мне не хочется. А хочется побыть здесь подольше и рассмотреть не только картины, но и всю обстановку.

Однако я следую за братом мужа, стараясь за несколько секунд оглядеть комнату. Кровать, двуспальная, большой стенной шкаф, стул и стол с компьютером, кресло-качалка… И запах лаванды. Тонкий, вкусный… Я люблю этот запах.

Руслан останавливается у комнаты, которую назвал моей.

– Может, ты хочешь переодеться? – спрашивает он вдруг, оглядев меня. Спортивные штаны, растянутая футболка и резиновые шлепанцы-вьетнамки. Да, в этом виде в таком доме я смотрюсь нелепо. Даже домработница Нина выглядит намного лучше. – Принять душ? В каждой комнате отдельный санузел.

– Хорошо, спасибо.

Я подхожу к двери тянусь к ручке, в этот момент Руслан делает то же самое. Буквально на секунду наши пальцы касаются друг друга. Мы одергиваем руки, как от удара тока.

– Через полчаса спускайся к ужину, – бросает Руслан и спешно направляется к лестнице. Я провожаю его взглядом, потирая ладонь. Такое ощущение, что она горит. С осторожностью нажимаю на ручку, и открываю наконец-таки дверь.

В комнате темно – плотные шторы сдвинуты. Через них не пробивается ни лучика света. А ведь на улице всё ещё светло. Первым делом подхожу к окну и раздвигаю шторы. Небольшое помещение тут же наполняется теплым светом. Теперь я могу осмотреться.

Весенняя – так можно охарактеризовать комнату. Много сочных и ярких оттенков зелёного, в основном в текстиле: шторы, подушки, покрывало и пушистый ковер посреди помещения.

Я не узнаю комнату, хотя признаю: мне здесь вполне комфортно.

Кровать большая, двуспальная, она даже больше, чем в комнате Ромы. Слева прикроватная тумбочка, на ней светильник с кружевным зеленым бра. Над кроватью висит тряпичное полотно, на котором изображен заход солнца… Почему я решила, что заход? Может быть восход?

В рисунке преобладают темные цвета, но это не нагнетает. Наоборот, в этом есть что-то романтичное. С моего ракурса кажется, что влюбленные наблюдают за тем, как садится солнце… Да! Это определенно закат.

На противоположной стене, ближе к окну, почти неприметная дверь. Рядом с ней стенка с телевизором, книгами, какими-то милыми безделушками: статуэтки, свечки… Но здесь нет фотографий. Вполне возможно, что в современном мире мало кто хранит бумажные снимки, все в основном в цифровом виде. Но и компьютера в комнате тоже нет.

Стенка заканчивается высоким угловым шкафом. Подхожу к нему, распахиваю дверцы и смотрю внутрь. Сверху две полки со сложенной одеждой, снизу несколько пар обуви, а посередине шкафа идеальный ряд нарядов на вешалках… Как много одежды! И какая она разная, здесь просто изобилие различных цветов и тканей… Провожу по вешалкам рукой, едва касаясь пальцами. Неужели я все это ношу? Например, это синее короткое платье с баской на талии? Или это красное, длинное в пол, но с открытыми плечами и спиной. А жёлтое? Такое яркое, что глаза устают смотреть. Есть ещё розовое, кружевное. Белое, в зелёный мелкий горошек с пышной юбкой… Все это очень красиво. Но ничего не говорит о стиле хозяйки. Ничего не говорит обо мне.

Лезу на полку со сложенной одеждой. Джинсы, юбки, футболки и блузы… Вот это уже ближе ко мне, что ли…

У стены, что ближе к прикроватной тумбочке, стоит трюмо. На нем два серебристых чемоданчика: один большой, другой раза в два меньше. Подхожу, невольно ловя свое отражение сразу в трёх зеркалах, и открываю маленький чемодан.

Золото. Много золота: серьги, кольца, браслеты, цепочки. Большинство украшений с камнями, в основном, россыпь прозрачных камушков. Мне нравится золото, но вряд ли настолько, что бы иметь его так много. Примеряю, пожалуй, самые простые сережки – пуссеты с голубым камнем. Смотрю на себя. Камни мерцают и перекликаются с цветом глаз. Улыбаюсь. После чего открываю другой чемодан. В нем косметика. Ее тоже много, и она разная. Перебирая коробочки, тюбики, баночки, читаю названия. Понимаю, что написано, но не понимаю, для чего и как этим пользоваться. Мне сейчас почему-то кажется, что я практически не крашусь. Бросаю очередной взгляд в зеркало… Зачем столько косметики? Зачем портить то, что дала природа?

Открываю ящики. Пусто, ни клочка бумаги. И это странно как-то.

От трюмо отхожу и направляюсь к двери у стенки. За ней, скорее всего, ванная, открыв дверь, убеждаюсь, что так оно и есть. Холодное, кафельное помещение. И если в комнате преобладают зелёные цвета, тут все голубое. Даже полотенца и халат, что висят на нескольких крючках.

Сама ванна белоснежная, так и хочется залезть в нее и понежиться часок-другой. Но я борюсь перед этим искушением и быстро принимаю душ. Потому что полчаса за рассмотрением комнаты пролетело быстро. Меня ждут на ужин.

Из ванной выхожу, обмотавшись полотенцем. Смотрю на открытый шкаф. Мне почему-то хочется одеться нарядно. Но не чересчур. Делаю шаг к шкафу. Играючи перебираю пальцами вешалки и останавливаюсь на бирюзовом платье, больше похожем на сарафан. Достаю, рассматриваю внимательней. То, что надо.

Когда одеваюсь, замечаю на платье фирменную бирку. Значит, оно куплено недавно? И я просто не успела его ни разу надеть? А ещё обувь. Милые серые босоножки на тонкой подошве, приглянувшиеся мне, совсем неношеные.

Собираю волосы у трюмо в высокий хвост, формирую простой пучок и покидаю комнату.

На первом этаже у лестницы меня встречает Нина. Странно улыбнувшись, она провожает меня в столовую, в которой уже сидит за столом Руслан. Бросив на меня мимолётный взгляд, он слегка приоткрывает рот. От удивления? Я так преобразилась? Может, мы с ним в прошлом мало общались, но видеться-то должны были часто?

Я присаживаюсь за стол рядом с братом мужа. Нина подаёт нам еду, и мы приступаем к трапезе.

– Может, вина? – предлагает Нина. Руслан вопросительно на меня смотрит, я с сомнением пожимаю плечами.

– Дане вино, а мне коньяк, – отвечает за нас он.

Нина тут же уходит и почти сразу возвращается с двумя бутылками. Вино она наливает в высокий бокал на тонкой ножке, коньяк – в похожий, но ножка значительно короче. Когда бокалы оказываются у наших тарелок, Руслан берет свой и простым движением руки предлагает чокнутся. Я тянусь своим бокалом, раздается звон стекла. Руслан тут же делает большой глоток, выпив почти половину из своего бокала. Я же отпиваю совсем чуть-чуть.

Сижу, думаю. В голове с десяток вопросов. И я почему-то выбираю этот:

– У меня был компьютер?

– Ноутбук, – кивает Руслан, но как-то неуверенно. – Ты забрала его с собой. И, как я понимаю, он и все твои вещи пропали…

– Жаль, – вздыхаю я. – В комнате нет фотографий… Мы же с Ромой фотографировались вместе? На свадьбе, например…

– У вас было очень скромное торжество, – недовольно отвечает Руслан, отводя взгляд. – Вы даже мне не сказали. Расписались без гостей.

Больше мы не произносим ни слова. Атмосфера за столом немного напряжённая. Даже очень вкусная еда начинает казаться пресной…

Все меняется тогда, когда в доме появляется Антон. Он буквально приносит с собой глоток свежего воздуха, хоть и выглядит слегка удрученным.

– У Айши действительно артрит, – сообщает он, извинительно кивает и начинает читать по бумажке: – Необходима диета, щадящий режим прогулок, тепло, нестероидное противовоспалительное, глико… гликозамино… гликозаминогли… – он запинается, уставившись в бумажку.

– Гликозаминогликанты, – помогаю я ему. Антон кивает:

– Да, в общем, все необходимое я купил. При ветеринарке есть аптека.

Руслан отрывает хмурый взгляд от Антона и смотрит на меня.