Текст книги "Я люблю свою работу?"

Ксения Ласкиз
Я люблю свою работу?

Пятница, 01.02.2013

– А сейчас я хочу представить всем нового директора Департамента страхования корпоративного бизнеса – Варнас Марию, – произносит Петрович, наш генеральный директор, и жмет мою руку.

Со всех сторон раздаются овации, а я стою на сцене в длинном черном платье, расшитом золотыми нитями, и довольно улыбаюсь: наконец-то свершилось! Как прекрасен этот момент!

– Поздравляю, Маш, – говорит мой непосредственный руководитель – Виктор Рябинов. – Ты заслужила. И сделка с «Оушен» это еще раз доказала.

Да, конечно, сделка с «Оушен» – моя самая большая победа. Какая я, однако, молодец! Кто-то включает до боли знакомую музыку, с каждой секундой увеличивая громкость. Что за мелодия? Похоже на… На… На звонок будильника!

Открываю глаза и понимаю, что я – вовсе не на сцене, а в своей кровати, и повышение в должности – не что иное, как сон. Остается только надеяться, что он сбудется, потому что если меня не повысят в ближайшем будущем, то я сойду с ума. И зачем только три месяца назад Петровичу взбрело в голову создать департаменты?

Включаю ночник и поднимаюсь с кровати: сегодня важный день, поэтому нельзя терять ни минуты. Должность директора департамента уже совсем близко, осталось только сделать последний рывок – заполучить в клиенты «Оушен» – корпорацию, входящую по капитализации в топ-100 российских компаний (54-е место по итогам 2012 года). И не видать мне этого клиента, если бы не Алексей Константинович Кузнецов – вице-президент «Оушен» и давний друг моего папá.

В очередной раз гостя в доме моих родителей, Алексей Константинович за ужином обмолвился, что весьма недоволен работой корпоративного страховщика: долго возятся с немногочисленными убытками, неоправданно завышают тарифы и вообще – ведут себя, порой, неподобающе расслабленно. А еще – имели неосторожность отказать в направлении на ремонт личной машины президента к интересующему его дилеру, из-за чего тот взбеленился и поручил подобрать другого страховщика, который бы не посмел позволить себе подобную наглость. Это нелегкое бремя легло на плечи Алексея Константиновича, от чего он, мягко говоря, в восторге не пребывал. Конечно же, я сразу предложила свои скромные услуги в столь щепетильном вопросе! На протяжении месяца мы согласовывали все условия, и вот – сегодня финальная встреча: президент «Оушен», к моему глубокому сожалению, все-таки решил поучаствовать в процессе. Я нервничала, но Алексей Константинович заверил, что желание президента – простая формальность и все пройдет гладко. И посоветовал мне сделать ярко-красный маникюр, убрать волосы в пучок и надеть что-нибудь из синей цветовой гаммы, ибо президент «Оушен» – фетишист, поэтому мой внешний вид сможет окончательно усыпить его бдительность и поспособствовать принятию положительного решения. Если с красным маникюром проблем не было, то с гардеробом дела обстояли сложнее – однотонных вещей ни одного из оттенков синего в нем не имелось. Ввиду внезапности назначенной встречи я не успела воспользоваться услугами ателье, поэтому несколько вечеров подряд провела в магазинах. Это было сущим адом: если мне нравился оттенок, то не нравился покрой, и наоборот. И вот вчера, в десять вечера, я увидела короткое платье-футляр насыщенного синего цвета с рукавами ¾, и оно даже идеально село по фигуре – небывалая удача, которую я восприняла, как знак свыше: встреча с «Оушен» пройдет идеально.

Невзрачное пятиэтажное здание, обитое серой плиткой – это и есть офис страховой компании «Х», в которой я тружусь с 2006 года. Последние три года – в должности начальника управления страхования крупного бизнеса. Долго же я задержалась на этой позиции! Но сегодня все должно измениться. Лишь бы только президент «Оушен» удовлетворился результатом моего труда… и моим внешним видом! Не зря же я так старалась!

Машина припаркована напротив входа в офис, но я не спешу выходить: нужно еще раз прокрутить в голове заготовленный сценарий предстоящей встречи, еще раз повторить про себя, что ничуть не волнуюсь, еще раз изобразить невозмутимое лицо… С чего бы мне нервничать? Все пройдет как нельзя лучше, все будет хорошо. Достаю из пачки сигарету, прикуриваю и затягиваюсь: легкие наполняются табачным дымом – я даже чувствую, как он клубится внутри меня. Задержав ненадолго дыхание, складываю губы трубочкой и выпускаю тонкую струйку белого дыма. Повторяю проделанное еще три раза, после чего тушу сигарету в пепельнице. Чтобы не чувствовать привкус никотина во рту, кладу на язык два мятных леденца и усиленно их рассасываю. Я не нервничаю, совсем не нервничаю…

Внезапный стук в окно заставляет вздрогнуть: не люблю неожиданности. Возле машины, переминаясь с ноги на ногу и кутаясь в странное фиолетовое пальто, стоит Петр Рязанов – начальник второго управления из трех в нашем департаменте – управления развития бизнеса. Петя отвечает за региональные подразделения, которые открываются с завидной частотой, поэтому работы хоть отбавляй, от чего трудоголик вроде него должен впадать в экстаз. Но в последнее время он отнюдь не весел: недавний развод оказался весьма болезненным.

Большой рот Рязанова расплывается в широкой улыбке. Петя всегда так улыбается, когда видит меня, и это утомляет – я неплохо к нему отношусь, но вовсе не собираюсь водить с ним дружбу. Однако корпоративная этика требует жертв, поэтому улыбаюсь в ответ и опускаю стекло. Морозный воздух сразу заполняет салон машины.

– Что-то ты припозднилась, подруга, – он зачем-то теребит черные волосы, и без того стоящие ежиком.

Продолжаю улыбаться, несмотря на то, что не в восторге от подобного панибратства. Какая я ему подруга?!

– Пришлось задержаться. Меня кто-то искал?

– Тебя всегда все ищут, ты же знаешь. Ты скоро? А то я замерз.

– Иди без меня: нужно сделать звонок. Встретимся в офисе.

Рязанов медлит несколько секунд, после чего разворачивается, быстро поднимается по ступенькам и скрывается за массивной деревянной дверью. Спустя пару минут выключаю зажигание и выбираюсь из машины – уже одиннадцать часов, пора бы и появиться на рабочем месте. Конечно, никто меня не отчитает (даже начальник), но не люблю опаздывать – всегда кажется, будто пропущу что-то важное, а я не могу позволить себе подобную роскошь – особенно сейчас, когда цель так близка… Я ведь так долго и упорно трудилась, проводя в этом унылом сером здании дни и ночи, будни и выходные, улыбаясь Пете Рязанову и ему подобным. Я даже научилась не морщиться после очередной пошлой шуточки Рябинова! И я совсем не нервничаю…

С трудом открываю тяжелую дверь и, пока она не захлопнулась, успеваю проскользнуть в фойе. Серые стены в темно-бордовую вертикальную полосу – зрелище не для слабонервных. Не так давно воспаленный мозг главного маркетолога нашей компании – Олега Филиппова – явил ему во сне эту жуткую цветовую гамму, после чего состоялся ребрендинг. Вот только проводился он в один этап – рестайлинг визуальных атрибутов бренда. Видимо, о других этапах столь сложного действа Филиппов и не догадывался. По его мнению, изменение логотипа обеспечит столь мощный эффект, что клиенты выстроятся в очередь возле нашего здания. И именно поэтому мы должны быть во всеоружии – соблюдение корпоративной цветовой гаммы в интерьере офиса, а также в гардеробе сотрудников позволит закрепить неминуемый успех и вывести компанию на невиданный доселе уровень деловой активности. Пока что серо-бордовыми были только ужасающие стены в фойе и не менее ужасающие наряды сотрудников отдела маркетинга, но Филиппов грозился в обозримом будущем добраться и до плитки в уборных, и до цвета нижнего белья курьеров…

В ожидании лифта стараюсь не смотреть по сторонам и отвлеченно прокручиваю на безымянном пальце левой руки массивное кольцо. Ничего особенного – розовое золото и синий мрамор, но оно как нельзя лучше подходит к этому платью, которое, кстати, могло бы быть и не таким коротким ввиду предстоящей встречи…

– Мария, Мария, – нараспев в ритме композиции Сантаны произносит мне на ухо появившийся, словно из-под земли, Георгий Шаров.

Гоша также трудится в нашем департаменте в должности начальника управления страхования среднего и малого бизнеса. Правда, «трудится» – довольно громко сказано. Всю работу выполняет его заместитель, Любовь Петровна Мосницкая, величаемая «Моськой» ввиду созвучности прозвища с фамилией, миниатюрных размеров и крайне громкого голоса. Пока Моська несет на своих хрупких плечах груз управления, Гоша развлекается, как может: алкоголь, клубы, девушки и все остальное, положенное по статусу двадцатисемилетнему отпрыску богатых родителей и по совместительству племяннику одного из учредителей компании «Х». Впрочем, за своих подчиненных он всегда горой: повышение в должности, увеличение оклада, бонусы – этого всего добивается именно Шаров. В его управлении всегда царит непринужденная обстановка и веселье, что не мешает сотрудникам выполнять план.

– Ты меня напугал, – со всей строгостью произношу я.

– Да ладно? Не думал, что ты из пугливых! – и он одаряет меня своей фирменной загадочной улыбкой, способной обезоружить любого, точнее, любую.

Сколько сотрудниц компании «Х» потеряли голову от его больших серых глаз, в которых играли тысячи чертей! И каждая из них считала, что ей непременно повезет и именно на ней Шаров остановит свой выбор и поведет к алтарю… Или хотя бы встретится тет-а-тет еще разочек. Но Гоша отличается завидным непостоянством и вовсе не собирается обременять себя даже жалким подобием обязательств. Что самое странное – все сотрудницы компании «Х», отправленные в отставку после ночи-другой, по-прежнему считают его настоящим джентльменом и продолжают премило с ним общаться.

– Оставь свои приемчики для девочек с ресепшена, – устало вздыхаю. – На меня это не действует.

– Да ладно?

Легким движением руки он убирает с глаз длинную челку и заискивающе смотрит на меня, но я лишь морщусь в ответ.

– Совсем забыл, что ты кремень, – разочарованно произносит Гоша и прячет руки в карманы по-пятничному казуальных ввиду свободного кроя и насыщенного баклажанового цвета брюк. – Я удаляюсь.

– Ты разве не только что пришел? – изогнув бровь, интересуюсь я.

– Да ладно? Я вдруг вспомнил, что у меня встреча. Передай Моське, что буду к обеду. Пока, крошка Мэри!

И прогулочным шагом, все еще не вынимая рук из карманов, он уходит. Когда меня повысят до директора департамента, я займусь его дисциплиной! И в первую очередь отучу его называть меня этим идиотским прозвищем! Если, конечно, повысят… Нет, никаких «если»! Сделка с «Оушен» у меня в кармане, а, значит, и повышение тоже!

Оба лифта застряли на пятом этаже. Да что там вообще происходит? Сговорились, что ли… Разворачиваюсь на 180 градусов и быстрым шагом направляюсь к лестнице. Выбора нет – придется подняться на четвертый этаж пешком. Занятия в спортзале не прошли даром – даже несмотря на никотиновую зависимость и десятисантиметровую шпильку (высокий каблук – обычное дело) я достаточно бодро шагаю по ступенькам. Быть может, это привычка – только вверх, полный вперед, ни о чем и никого не жалеть (в том числе и себя, даже когда очень хочется). Ну, наконец-то, четвертый!

Тяжелая железная дверь внезапно распахивается – я еле успеваю отскочить.

– Ой, – произносит Виталик, сотрудник Рязанова. – Простите, Мария.

«Ненормальный», – думаю я, но вслух ничего не отвечаю и, окинув своего почти убийцу недоброжелательным взглядом, прохожу в коридор. Возле стойки ресепшена стоит Филиппов и объясняет двум седым мужчинам, на каком расстоянии друг от друга должны быть расположены бордовые полосы. Он, как всегда, более чем корпоративен – начищенные ботинки цвета мокрого асфальта, серые зауженные брюки и бордовый кардиган на светлосерую сорочку. С одеколоном, как обычно, переусердствовал – даже за несколько метров улавливается запах кардамона. Увидев меня в вопиюще некорпоративной гамме, Филиппов разводит руками.

– Мария, как ты можешь? Я так на тебя рассчитывал! – вскрикивает он и тяжело вздыхает, чтобы я ощутила весь ужас своего отвратительного и непростительного проступка.

Его собеседники удивленно осматривают меня с ног до головы, дабы понять, что же вызвало праведный гнев Филиппова.

– У нас корпоративный стиль! – сообщает он. – Это крайне важно, понимаете? Именно поэтому полосы должны находиться на определенном расстоянии друг от друга, чтобы создавалось впечатление…

Я стараюсь абстрагироваться и не слушать его. Быстрыми шагами пересекаю ресепшен и, открыв дверь из матового стекла, оказываюсь в длинном слабоосвещенном коридоре. Мимо пробегающая парочка практикантов чуть не сбивает меня с ног. Это уже слишком!

– Где-то пожар? – возмущаюсь я. – Куда торопимся?

Они останавливаются и опускают глаза в пол, как будто незатейливый узор черного кафеля таит в себе ответ на мой вопрос.

– В чем дело?

– Нас отправили в архив за документами, – словно пережевывая что-то, мямлит долговязый рыжий парень.

Если бы я не знала, что он всегда так разговаривает, то непременно оскорбилась подобным пренебрежительным отношением к своей персоне. Но Афанасий не обидит даже муху. Как раз наоборот: почему-то всегда хочется защитить его. Возможно, причина кроется в его несуразной внешности: жидкие рыжие волосы, испуганный взгляд больших глаз (неужели меня всерьез стоит опасаться?), покрытые рубцами щеки (возможно, из-за оспы), худые и непропорционально длинные ноги (совсем как у паука, за тем лишь исключением, что ноги всего две). А еще: Афанасий вырос в детском доме. Несладко же ему, наверное, пришлось! А тут еще я со своими замечаниями… Чувство вины открывает один глаз и зловеще улыбается.

– Постарайтесь не убить никого, – произношу я.

Наконец я добралась до своего рабочего места, располагавшегося в первом отсеке опен-спейса четвертого этажа. Первый отсек считается привилегированным: во-первых, удаленность от входа в опен-спейс – мимо нас не проходят, к нам именно приходят; во-вторых, расстояние до стола сзади сидящего не стандартные два метра, а три; в-третьих, только один соседний отсек – меньше ушей и, соответственно, меньше утечки информации, что особенно актуально – девочки всегда громко обсуждают производственный процесс и не менее громко возмущаются (порой, не скупясь в выражениях). Поскольку в большинстве случаев их возмущения оправданы, то я снисходительно отношусь к такой особенности (отчасти, выходящей за рамки корпоративной этики).

Девочки – это мои подчиненные: Лидия Ландышева – мой заместитель, Ольга Ухова – начальник отдела развития бизнеса, Анна Безухова – начальник отдела сопровождения. Хотя, конечно, девочками их можно назвать с большой натяжкой: самой младшей, Ане – двадцать восемь, а старшей, Ландышевой – тридцать пять.

– Всем привет! – прохожу к своему столу, расположенному возле окна, и ставлю сумку на тумбочку.

Никто даже не оборачивается – все трое уставились в мониторы. С Аней все понятно – она работает, а вот Лида с Олей, закадычные подружки, изображают бурную деятельность. С моей стороны было верным решением посадить эту парочку спиной друг к другу, иначе они бы болтали все восемь часов рабочего времени.

– Ты не забыла, что с понедельника я в отпуске? – Оля все-таки поворачивается в мою сторону. – И я с семьей улетаю в Таиланд.

Любое упоминание «семьи» из Олиных уст вызывает у меня тошноту, потому что ассоциируется, в первую очередь, с ее деверем – неказистым Валерой. Никогда не забуду, как он, дыша перегаром мне в лицо, прошепелявил «Детка, ты супер…». Как можно было так напиться на детском празднике, устроенном в честь пятилетия собственной племянницы? А еще я никогда не забуду его танец под «Песню мамонтенка», которую дети пели в караоке. От воспоминаний по спине пробегают мурашки: сначала вверх, потом вниз.

– Я прекрасно помню о твоем отпуске с семьей, – наклоняюсь, чтобы включить системный блок, и еле заметно морщусь.

– Макс так ждет этой поездки! – Оля мечтательно закатывает глаза.

При упоминании ее мужа, Максима, меня начинает мутить. Мне довелось познакомиться с ним на том же злосчастном детском празднике. И зачем я туда вообще пошла?! Благими намерениями, как известно…

– Макс хочет отдохнуть… – томным голосом продолжает Ухова, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не запустить в нее степлером, тем самым приведя ее в чувство.

Зачем постоянно говорить о своем муже в таком тоне? Пусть даже Оля – упитанная простушка с более чем заурядной внешностью, а Максим – хорошо сложенный, более чем привлекательный (я бы даже сказала – красивый), обходительный и воспитанный – словно сошел с обложки женского журнала, где под его голым торсом красовалась надпись «Мужчина мечты». Какое кому до этого дело? Снова морщусь, вспоминая, как на протяжении треклятого детского праздника Ухова при первой возможности хватала мужа за разные части тела своими маленькими пухлыми ручками, а он снисходительно относился к ее шалостям и даже позволял теребить себя за щеку, при этом жадно пожирая взглядом Ландышеву. Еще бы! Ее более чем откровенное и посему неуместное для детского праздника платье стало объектом внимания всей мужской половины ресторана. Кроме, конечно же, жуткого Валеры, провозгласившего меня дамой сердца в тот день…

– Он, что, устал? – интересуется Аня, не отрываясь от монитора.

Ухова сразу же возвращается из мира грез. Ее густые брови сдвигаются, огонек в глазах угасает, а губы превращаются в тонкую линию. Интересно, она осознает плачевность своей ситуации или же просто оскорблена замечанием Ани? Не сводя с нее взгляда, вешаю пальто на спинку кресла и сажусь за стол. Оля хватает розовую кружку, несколько секунд вертит ее в руках, очевидно, обдумывая дальнейший план действий: сходить на кухню и налить себе кофе или швырнуть кружкой в обидчицу, чтобы той неповадно было задавать глупые вопросы. Конечно же, Максим устал! И совсем неважно, что он не работает (и никогда за свои тридцать четыре года не работал). При таком загруженном графике, как у него, устанет любой: спорт (тренажерный зал, бассейн, футбол, баскетбол, волейбол, бадминтон); многочисленные курсы (китайский язык, 1С, управление персоналом и тому подобное); семинары (спасение популяции уссурийских тигров, становление личности, проблемы глобального потепления, применение нетрадиционной медицины при лечении гастрита и так далее); встречи выпускников (детский сад, школа, колледж, институт, опять же – курсы китайского языка и 1С); баня с друзьями (столь многочисленными, что даже трех раз в неделю не хватает, чтобы попариться со всеми знакомыми хотя бы раз в год).

Оля, впрочем, не отстает от любимого супруга по количеству увлечений: работа (как можно больше, и даже сверхурочно, и даже, временами, без выходных); хлопоты по дому (готовка, уборка, стирка, глажка и остальные бытовые радости); возня с ребенком (садик, спортивная секция, прогулки и детские праздники); походы в магазин (продукты, бытовая химия, гвозди, новый чайник, земля для цветов и детские игрушки)…

– Да, устал, – поджав губы, отвечает Ухова и ставит кружку на стол.

– Кто бы сомневался, – парирует Аня, продолжая стучать по клавиатуре.

Оля меняется в лице. Мне всегда ее жалко, особенно в такие моменты, поэтому спешу вмешаться в разговор и перевести тему:

– У меня скоро встреча в «Оушен». Думаю, можно распечатывать договор и собирать визы.

– Так уверена, что они согласятся? – Ухова округляет глаза.

– Да, – отвечаю я, как ни в чем не бывало, хотя с трудом сдерживаю волнение.

– Крутое платье, – задумчиво произносит Аня, осматривая меня с ног до головы. – Вечером на свидание?

– Нет.

– Нет… – она вздыхает и отворачивается.

Аня почему-то всегда очень радеет за мою личную жизнь – возможно, ввиду полного отсутствия собственной. Пепельная блондинка с большими голубыми глазами, спрятанными за очками в причудливой оправе, высокая и стройная, но скрывающая фигуру в мешковатой одежде преимущественно черного цвета – займись она собой, выглядела бы вполне достойно. Но Безухова всецело отдается работе, без отвлечения на свой внешний вид и последние модные тенденции. Ее не волнуют даже бесконечные сплетни, витающие по опен-спейсу – поразительное самоотречение во благо компании! Интересно, надолго ли ее хватит? Сможет ли природа взять свое? В любом случае, это не так уж важно и на мое отношение к Ане никак не повлияет: Безухова будет нравиться мне любой – хотя бы за ее прямолинейность.

– Почему нет? Мы с девочками с нетерпением ждем твоей следующей свадьбы! – Лида заговорщицки улыбается, переглядывается с Олей, после чего обе начинают звонко смеяться.

– Ха-ха, – передразниваю я.

Шутки не по протоколу – отличительная черта Ландышевой. Ей неоднократно говорили, что до добра это не доведет, но Лидочка (так ее все называли) никак не могла успокоиться. Два года назад она так дошутилась на прежнем месте работы, что ее уволили одним днем. В остальном Лидия Ландышева – компанейская личность, способная собирать вокруг себя массы и надолго удерживать на себе их внимание. Она даже неглупа, но на должность моего заместителя ее назначили отнюдь не из-за деловых качеств: с четвертым размером груди мало какой интеллект может потягаться! Лидочка всегда хорошо выглядит: уложенные рыжие локоны, словно только что из салона, идеальная кожа, неброский естественный макияж, аккуратный маникюр. Но, несмотря на прекрасные внешние данные и богатый внутренний мир, у Лидочки не ладится личная жизнь: потискать ее и весело провести время хотят многие, а вот жениться – никто. По этому поводу она сильно переживает, о чем неизменно сообщает, но надежды на светлое будущее не теряет. Как по мне, так в тридцать пять уже можно расслабиться и наслаждаться тем, что есть.

Открываю электронную почту и с недоверием смотрю на экран монитора: двадцать семь сообщений – подозрительно мало для пятничного утра. Обычно пик активности приходится именно на этот день, и непременно до трех часов дня. Потом все готовятся к выходным: кто домой, кто к любовникам, кто в паб. Ну, или практически все. Например, я сегодня вернусь в офис и буду редактировать горе-презентацию, которую на скорую руку ввиду приближающегося отпуска состряпала Оля. В момент созидания она наверняка представляла, как взявшись за руки с мужем, бежит в тайский закат, оставляя позади суету большого города, домашние хлопоты, работу…

– Виктор идет, – шепотом произносит Ухова и снова переводит взгляд на монитор.

Мой начальник – Виктор Павлович Рябинов – мировой человек. Для избранных – он просто Витя, для подчиненных – Виктор, для подхалимов – Виктор Павлович с обязательным произнесением каждого слога в отчестве, для завистников – в лицо – Виктор Палыч, а за глаза – Рябина. Мне повезло: вхожу в круг избранных и называю его Витя – в глаза и при коллегах, а также, когда хорошее настроение. В остальных случаях – Рябинов.

Витя – отец большого семейства. Его прекрасная жена, Алена, так увлеклась деторождением пятнадцать лет назад, что до сих пор не может остановиться – она и сейчас беременна, уже четвертым ребенком. Рябиновы живут в большом доме в двадцати километрах от Москвы. Между прочим, по Новорижскому шоссе, потому что Вите нравится только это направление и никакое иное. Его мама, Алевтина Николаевна, живет с ними и помогает Алене по хозяйству. Что примечательно, свекровь с невесткой – лучшие подружки. Они не только вместе возятся с детьми и ведут семейный быт, но также ходят по магазинам, салонам красоты, выставкам, театрам, ресторанам, и даже частенько вдвоем выбираются отдыхать! Никогда такого не видела! В это время дети изводят няню, домработницу и водителя. А Витя крутится, как белка в колесе, зарабатывая на все это великолепие. И надо заметить, что количеству оборотов в минуту, прокручиваемых им в этом колесе, позавидует даже самая бойкая белка. Хотя внешне он совсем не похож на белку. Скорее, на коалу: невысокий и крепко сложенный, круглое лицо, маленькие глаза и широкий нос.

– Привет. Пока ты ехала, я успел обойти весь этаж, – он улыбается.

– Была на маникюре, – демонстрирую левую руку. – У нас встреча в «Оушен», не забыл?

– Черт! – он хлопает себя ладонью по лбу. – Скажу Насте, чтобы отменила совещание!

Конечно, он забыл, что не удивительно: хорошая память – явно не конек Рябинова. Секретарше даже приходится напоминать о приближающихся днях рождения его близких родственников.

Быстрым шагом он удаляется, а Лидочка с Олей снова поворачиваются друг к другу.

– Маш, ты удручающе действуешь на Виктора, – произносит Лидочка. – Он все утро травил нам анекдоты, а как только увидел тебя, сразу же убежал, – она разочарованно вздыхает, но, встретившись со мной взглядами, сразу же замолкает и снова утыкается в монитор.

Если бы Ландышева не была всеобщей любимицей, я бы давно ее уволила! В число ее обожателей, к моему сожалению, входит и Рябинов: на новогоднем корпоративе они целый час отплясывали под Gipsy Kings, после чего Лидочка зажала его в гардеробной, намекнув, что ради начальника готова на все. Не знаю, чем бы это закончилось, не будь меня там. Впрочем, в тот вечер Лидочку не смутило мое присутствие: у меня на глазах она чмокнула пьяного Рябинова в щеку и, недвусмысленно виляя бедрами, удалилась. Он хотел было последовать за ней, но я напомнила о трех детях и прекрасной супруге, ожидающей его дома. Подействовало безотказно – он собрал-таки волю в кулак, и мы уехали с места проведения шабаша.

На следующее утро Лидочка поняла, что дала маху, позвонила мне и принялась списывать свое неадекватное поведение на действие «волшебных пузырьков». Если бы я тогда выступила с инициативой на тему ее увольнения, гонимый чувством вины Рябинов не стал бы возражать. Но теперь момент был упущен, ведь хорошая память – явно не его конек.

– Ландышева еще жива? – интересуется Аня, продолжая стучать по клавиатуре. – Стало подозрительно тихо…

– Очень смешно, – Лидочка обиженно надувает губы.

Я зловеще улыбаюсь: всегда приятно осадить эту фифу. И дело вовсе не в четвертом размере ее груди! Просто она слишком вызывающе себя ведет – вот и все… Тщеславие довольно жмурится и хлопает в ладоши: поделом ей досталось! Будет знать, как с нами связываться! Здесь наша территория, и пусть Ландышева не пытается расчистить себе дорогу огромным бюстом – в этой неравной схватке ей не победить. Она, определенно, меня раздражает и, без сомнения, это взаимно. Хотя, если подумать, Лидочка не такая уж и плохая – просто мне претят ее манеры. Сначала я думала, что привыкну, но прошло уже два года, а иммунитет к ее беспардонности так и не выработался. Быть может, не все еще потеряно и когда-нибудь я даже не обращу внимания на очередную выходку Ландышевой?

– Маш, ты весь день в офисе? – раздается рядом голос Рязанова.

– Петя, привет, – лилейным голосочком произносит Лидочка и поправляет складки оранжевой плиссированной юбки.

Ни для кого не секрет, что она положила на него глаз. Ума не приложу, что же в более чем заурядном Пете так зацепило Ландышеву, но после его недавнего развода она проявляла небывалую активность. Вот только все было зря – очевидно, в раннем детстве Рязанову вкололи вакцину против большого бюста, а, быть может, он все еще тосковал по жене, которая оставила семью и укатила в Мурманск с каким-то пограничником.

– Маша уезжает на переговоры, – отвечает Аня, не оборачиваясь.

– Вернешься в четыре? У меня встреча с крупным клиентом из Омска, хотел, чтобы ты поприсутствовала.

Рязанов смотрит на меня тем самым щенячьим взглядом, после которого ответить отказом приравнивается к смертному греху. Тщеславие довольно потирает ручонки и надувает щеки от важности: Петя в параллельной должности со мной, но всегда просит помощи в сложных вопросах. Разве это не признак моей сверхкомпетенции, и сверхдружелюбия, и сверхготовности помочь? И разве все эти сверхчерты не свидетельствуют о том, что только я могу претендовать на должность директора департамента страхования корпоративного бизнеса? Когда уже, наконец, Рябинов это поймет?

– Хорошо, вышли мне на почту всю информацию – посмотрю в пути.

– Спасибо, Маш, – Рязанов улыбается. – С меня обед.

Боковым зрением замечаю, как Лидочка недовольно дует губы. Пусть знает, что не всегда достаточно четвертого размера для достижения заветной цели! И что она все-таки нашла в Пете?

Мобильный телефон начинает ерзать по столу: Рябинов напоминает, что пора отправляться в «Оушен». Эта встреча должна стать финальным аккордом на пути к новой должности. Если он не сделает соответствующие выводы и немедленно не повысит меня, то устрою скандал с шантажом – я уже решила. В конце концов, мне должно воздаться по заслугам!

Витя стоит возле стойки ресепшена и о чем-то увлеченно беседует с секретаршей – брюнеткой с непропорционально большими губами (думаю, здесь не обошлось без помощи косметолога). Секретарша хихикает: заместитель генерального директора снизошел до непринужденного общения с ней. Догадываюсь, о чем она сейчас думает: побольше оскал, поглубже декольте, покороче юбка – и дни за стойкой будут сочтены, ибо Рябинов пристроит на тепленькое местечко, где она будет посиживать и получать зарплату, не особо утруждая себя выполнением должностных обязанностей. Завидев меня, она замолкает и опускает глаза: ни для кого в компании не секрет, что я состою в приятельских отношениях с его женой.

– На ком поедем? – спрашиваю я, подойдя к стойке и смерив секретаршу негодующим взглядом.

– Конечно же, на мне! Не собираюсь ловить все кочки. Купила бы себе взрослую тачку, а не эту игрушку.

И чем не угодил мой новенький Mercedes SLK? Смотрится в разы лучше его BMW X5! Тщеславие сразу же рассыпается в проклятьях: у нас – самая лучшая в мире машина, как он посмел поставить сей факт под сомнение?!

– И места в ней маловато, – добавляет он, когда мы ждем лифт.

Ах да, чуть не забыла: на размерах у Рябинова пунктик! Начальник любит все большое – большая машина, большой дом, большая семья, большой кабинет, большой письменный стол, большая зарплата…

– Виктор, потрясный костюм, – загадочно произносит мимо проходящая Лидочка, премило улыбаясь.

Ну да, конечно: и большая женская грудь! Неужели он действительно взял Ландышеву на работу только из-за ее внушительных форм?!

Офис «Оушен» выглядит впечатляюще: двенадцать этажей из темно-зеленого стекла, главный вход, украшенный по бокам высокими кипарисами. В этом здании, расположенном в центре Москвы, даже есть трехэтажная подземная парковка, куда Алексей Константинович заказывал пропуск на мою машину. Я предупредила начальника, но он лишь отмахнулся и пообещал, что «мы прорвемся». Желание прорваться у него отпало после того, как охранник вежливо сообщил, что черный BMW с такими номерами здесь не ждут.