Текст книги "Шоколадное пирожное"

Пролог

Queen – Bohemian Rhapsody

–Знаешь, мне совсем не хочется жить. Каждый день они со мной. Я словно вижу их постоянно. А смотря на себя в зеркало, мечтаю разбиться на осколки, подобно тому, как стеклянную гладь нарушает попавшая брошенная мною подставка для зубных щеток. И вместе с тем я так не хочу умирать. Смешно, верно? Вероятно, просто боюсь смерти.

Я не нуждаюсь в прощении. Оно мне не нужно. Я знаю, что моя душа давно мертва. Просто хочется однажды уснуть и не видеть их во сне. Хотя бы раз. На мгновение забыться. Как раньше. Не пугайся, ты знаешь, что я больше так никогда не поступлю.

Каждую ночь я вижу перед собой дом, где мы играли. И пусть там случались и страшные вещи, помнишь, как на нас напали? Конечно, помнишь. Но именно там мы все были счастливы. По-настоящему. Я был счастлив, понимаешь? Наверное, у любого воспоминания о детстве окутаны покровом радости. Но у меня особо. Мне не довелось испытать что-то лучшее после.

Я тебе рассказывал, как однажды показывал фокусы друзьям? Нет? Это одно из моих любимых воспоминаний.

Я всегда любил учиться чему-то новому, а потом удивлять друзей. Выражения лица Даши, когда она поражалась очередной моей выходке, останется всегда со мной.

– Ты выбрал эту карту, – говорил я, доставая из колоды шестерку треф и протягивая ее Диме, – ну а это твоя.

Я протягивал короля червей Даше.

– Невероятно! – восхищалась она. – Как ты узнал?

Перед этим я, разделив колоду на две части, предложил из каждой выбрать своим друзьям по карте, запомнить их и положить в противоположные половины. Теперь же, перетасовав их, безошибочно вернул выбранные карты.

– Как ты это сделал? – шептала Даша, едва шевеля губами нежно‑розового цвета.

– Фокусник никогда не раскрывает своих секретов, – пытался оправдаться я.

– Это старая отговорка! Ну скажи, пожалуйста!

Я помотал головой. Даша надула губки.

– Да ладно вам, – воскликнул Дима. – Пусть волшебство остается волшебством. Хотя, я знаю его секрет…

Теперь взор Даши переметнулся на Диму. Он любил казаться умнее, чем есть на самом деле. И я всегда верил в его эту напускную эрудированность.

– У него в кармане волшебная палочка! – с видом гения провозгласил Дима.

Даша захлопала ресничками.

– Антон, у тебя есть волшебная палочка? – восхищенно прошептала она.

Мне стало весело оттого, что Дима, пытаясь выглядеть круто, только что сморозил очередную глупость.

– Нет, просто у меня сверху лежали только красные карты, а снизу черные, – ответил я, не понимая, что меня провели вокруг пальца.

– Ага! – заголосил Дима. – А говорил, что фокусник не выдает секретов! Ты балбес! Бе‑бе‑бе!

Даша рассмеялась, а я от досады бросился с кулаками на друга.

–Мальчики, прекратите! – закричала Даша.

Но, увлеченные дракой, мы не обращали на нее никакого внимания. Я что‑то кричал, Дима голосил в ответ. Даша подбежала к ним ближе и попыталась разнять, но, разумеется, у нее ничего не вышло.

Более того, в пылу баталии, Дима случайно зацепил рукой красивый розовый бант на платье Даши и оторвал его с неприятным треском. Лишь слезы девочки смогли отвлечь друзей от сражения.

–Мама меня убьет! – рыдала Даша.

–Не переживай! Ну, хочешь, мы с Антоном пойдем и скажем, что это мы порвали? Хочешь?

–Нет! Тогда меня дома оставят и не пустят на улицу точно. Да и вообще, мне мама не разрешает с вами играть. Мама сказала, что с мальчишками водиться нехорошо. Они с папой долго меня ругали…

–Но ты же не бросишь нас? – спросил Дима.

–Конечно, нет. Просто мама сказала, что запрет меня и дома, а папа выпорет.

–Девочек бить нельзя. Тем более маленьких, – тихо, но отчетливо проговорил я.

–Я не маленькая! Мне восемь лет, как, между прочим, и тебе.

–Ну да, то есть я тут, со своими девятью годами самый большой? – улыбнулся Дима.

Знаешь, мне становится тепло, когда я их вспоминаю.

Мы познакомились в начале той весны…

Подожди, не перебивай. Я знаю, что ты слышала все это сотню раз. Прошу, дай мне выговориться, мне это так нужно!

Мы с Дашей жили в одном квартале и учились в одном классе, но не общались друг с другом. А в марте сюда переехал Дима со своей бабушкой.

Со «странным мальчиком», жившим, к тому же, без родителей, никто не хотел дружить. Сразу нашлись лидеры класса, которые объявили, что тот, кто будет с ним общаться, будет жить в классе как отшельник: с ним, в свою очередь, также никто не будет общаться.

Возможно, Дима и, правда, был не похож на всех остальных детей. В то время как все разговаривали о том, какие мультики они посмотрели на выходных и закатывали глаза в мечтах о компьютере, который казался для всех недостижимой мечтой, для того, чтобы играть в игрушки, Дима предпочитал проводить перемены в одиночестве, читая, сидя за партой или на подоконнике в коридоре, если его выгоняли одноклассники из кабинета.

И лишь Даша, которая, к тому же, сидела с Димой за одной партой, находила его привлекательным. Он пересказывал ей книги, которые прочел. А еще сам мог на ходу сочинить историю, способную удивить.

Через некоторое время я со своими карточными фокусами, стал подсаживаться к ним в столовой на обед, а потом стали втроем проводить все перемены, затем и все свободное время.

Я мог не опасаться – разрыв отношений с одноклассниками мне не грозил. Моя семья была слишком богата для того, чтобы со мной ссориться. Поэтому, одноклассники поначалу мирились с присутствием Димы рядом со мной, пока, в конце – концов, я не дал ясно понять, что вовсе не хочу видеть никого рядом с собой, кроме Димы и Даши.

Тем летом мы вовсе не расставались. Дима нашел этот самый заброшенный дом, сидя в котором мы с ним наперебой рассказывали удивительные истории. Сейчас‑то я знаю, что мы соревновались, пытаясь впечатлить ее. Что-то мы читали в книгах, что-то выдумывали сами. Я обожал греческие мифы. Даже Дима слушал их, открыв рот, не говоря уже о Даше, которая практически влюбилась в богиню Афродиту, мечтая во всем быть похожей на нее.

Дома она нашла ее картинку, где богиня любви и красоты сидела, грациозно откинув голову и соблазнительно выставив плечи. Даша вытащила из шкафа простыню, обмоталась ею, чтобы ее одежда походила на одеяние Афродиты, и уселась перед зеркалом точь‑в‑точь как богиня.

Она долго смотрела на свое отражение, пока ни пришла к выводу, что совсем не похожа на любимую героиню. Даша стянула с себя простыню, забилась под одеяло и проплакала весь вечер, а на следующий день Дима ее уверял, что та куда прекраснее мифической богини.

–Опиши, какая я, – попросила Даша Диму.

–Просто так взять и описать? – поднял он брови.

–Да…

Дима откашлялся и начал:

–У тебя красивые каштановые волосы. И кудри. Кудри вьются ниже плеч. В твои волосы хочется вплести золотую тесьму.

Даша сидела, открыв рот.

–Глаза темно‑карие, шикарные ресницы. Да и вообще ты красивая…

Тогда Даша немного успокоилась.

О чем я говорил до этого? Ах, тот вечер в нашем доме.

Даша посмотрела не оторванный бант и слезы вновь наполнили ее глаза.

–У Афродиты никогда не отрывали бантиков, – сказала она. – Теперь я совсем не как она. Я лучше пойду домой. Мама будет злиться.

–Пообещай, что придешь завтра, – сказал я. – Что бы ни случилось?

–Обещаю…

–А давайте принесем друг другу клятву? – воскликнул Дима.

–Какую клятву? – удивилась Даша.

–Ну как… что мы навсегда останемся друзьями, что не предадим друг друга и всегда придем на помощь…

–Ой, здорово! – захлопала в ладоши Даша.

–А этот бант будет талисманом нашей дружбы, – предложил я.

–Хорошо, – согласилась Даша.

Мы сели на корточки, взяли друг друга за руки, а между собой положили розовый бант.

–Каждый должен придумать один пункт клятвы, – сказал Дима.

–Итак… Клянешься ли ты, Даша и ты, Антон, вечно сохранять верность своим друзьям?

–Клянусь!

–Клянусь!

–Клянетесь ли вы защищать друг друга от злых людей, волков, медведей, собак и мышей? – продолжила Даша.

–Клянусь!

–Клянусь!

–А если другу понадобится помощь, каждый бросит все свои дела и придет на выручку, – закончил я.

–Клянусь!

–Клянусь!

–А теперь пусть каждый поцелует этот бант, – сказал Дима.

Даша прижала бант к губам, передала его мне, я же, после ритуального поцелуя, отдал наш новый талисман Диме.

Теперь мы сидели, глядя друг на друга как‑то по‑особенному, точно стала существовать невидимая нить, связывающая нас. Мы осторожно встали, словно боясь порвать ее, и, не говоря ни слова, вышли из дома.

Уже на улице, по‑прежнему молча, дойдя до квартала, мы попрощались и пошли каждый в свой дом.

Я помню этот день, словно он был вчера. Слова нашей клятвы остались, словно вырезанными, у меня на сердце. И, пожалуй, это самое теплое воспоминание из моего детства.

‑Ты все еще слушаешь меня? Ты уснула. Милая Соня…

Антон подошел к креслу, на котором задремала старушка, накрыл ее пледом и осторожно поцеловал в щеку.

Часть 1

Глава 1

Давно наблюдая за этим домом, он мог с закрытыми глазами начертить его план на любом попавшемся клочке бумаги. Он знал каждую трещинку на фасаде, каждый кустик, за которым ежедневно заботливо ухаживал садовник. Да, он был почти влюблен в эти розы кремового и светло‑красного цвета.

Он знал, что дверь калитки едва слышно скрипит, открываясь, а дорожка из щебня до дома шуршит под ногами, хотя сам он ни разу ни открывал эту дверь и никогда не ходил по хрустящей дорожке.

Ему стало известно, что в доме живет кошка, рыжая и пушистая: однажды горничная жаловалась садовнику, что устала очищать от шерсти диваны и кресла.

В доме был камин – бесполезная информация, но, тем не менее, она тоже не ускользнула от его внимания.

Охрана, конечно же, была. Только эти два сторожа завели привычку пить чай вечерами на кухне и играть в карты, привыкнув к спокойной работе. Особенно, когда хозяев не было дома. К слову, они уезжали каждую пятницу примерно в шесть часов всей семьей и возвращались около полуночи. А это уже очень важные сведения.

Сегодня была как раз пятница. А это значило, что фактически на весь вечер дом останется почти без присмотра.

Эта пятница идеальна для задуманного, ведь в понедельник во всем доме должны были установить камеры видеонаблюдения. Удивительно, что их до сих пор не было… Поэтому утро он начал с обычного ритуала, совершаемого перед каждым подобным днем: пошел в кафе, взяв с собой все свои заметки.

Посещал всегда он одно и то же кафе. Нельзя сказать, чтобы оно ему нравилось: кофе там был отвратительный. Хотя, чай неплох. Только если с лимоном. Если, конечно, лимон будет свежий, а чай не зеленый. Хорош был омлет, если в него не пожалеют положить колбасы. И, конечно, если он не пригорит, а такое бывало иногда. Даже не иногда. Такое бывало часто.

И все же, несмотря на это, он всегда ходил именно туда. Причина тому была проста: из‑за таких способностей к готовке повара, а точнее отсутствия этих способностей, посетителей там было не особо много. С утра не было почти никого никогда. Поражало, что кафе все еще не закрыли. Заняв столик в углу, можно было не опасаться, что за твоими делами будет кто‑то наблюдать. Иногда сюда приходили начинающие писатели, искавшие уединения вместе со своими ноутбуками или огромными засаленными тетрадями, из которых вечно выпадали какие‑то листочки. Но на них не стоило обращать внимание: они целиком поглощены работой и сами не смотрели ни на кого.

Сегодня он, как обычно, сел за столик, который предпочитал всегда. К нему тут же подошла официантка, Катя.

–Доброе утро, Егор. Тебе как обычно?

–Привет. Да, всякая перемена – угроза для стабильности, – улыбнулся он, заставив официантку смутиться.

Катя быстро убежала, но скоро вернулась с тарелкой омлета и кружкой чая.

–Приятного аппетита, – одновременно с этой фразой ее щеки стали алыми.

Егор поблагодарил, но есть не стал, отодвинув принесенную еду на край стола. Взамен этого, перед собой он положил пухлый блокнот с записями, сделанными корявым почерком. В это время Егора самого можно было принять за писателя: что‑то писал, зачеркивал, выделял важное, перечитывал и тер свой лоб указательным и передним пальцами.

Большая стрелка на часах, висящих на стене в кафе, описала несколько кругов. Чай остыл, а омлет, будучи и так едва теплым, стал окончательно ледяным и непригодным для употребления в пищу. Но именно в это время Егор и вспомнил о еде, взял чай, отхлебнул из кружки и сморщился. Бывало, конечно, и лучше.

Убедив себя в том, что он знает все уже наизусть, Егор, поморщившись от воспоминаний о чае, собрал свои вещи, оставил на столе деньги и вышел из кафе. Едва он перешагнул порог, как его кто‑то окликнул. Егор обернулся – в дверях стояла официантка Катя.

–Что случилось? – спросил Егор. – Я оставил недостаточно денег?

–Нет, – сказала Катя, – все правильно. Я просто хотела спросить…

Катя нервничала – правой рукой она терла пальцы левой и кусала губы. Ее волосы слегка растрепались – видимо до дверей она бежала.

–Что? – улыбнулся Егор.

–Просто ты так давно приходишь к нам. Кажется, я к этому привыкла. Понимаю, что ты занят своей книгой, как и все, кто приходят в это кафе, да и вообще… Но, я тут подумала, может быть мы могли бы вечером с тобой погулять, сходить куда‑нибудь, если, конечно, ты не против?

Быстро проговорив все это, Катя затаила дыхание и, казалось, готова была зажмуриться.

–Катя, извини, но сегодня весьма неудачный день. Я не хочу тебя обидеть, – сказал он, увидев, как девушка поменялась в лице, – может быть в другой раз?

–Хорошо, конечно. Я понимаю. Не то время, не то место.

–Извини еще раз.

–Да нет проблем, – Катя попыталась улыбнуться – вышло это абсолютно нелепо – затем развернулась и пошла в кафе.

«В другой раз», – сказал Егор мысленно сам себе. Хотя, он наверняка знал, что этого другого раза не будет. Последнее, чего бы он сейчас желал – это заводить отношения.

К семи часам, когда уже стемнело, он был возле нужного ему дома. Свет горел только на кухне, значит, как обычно, вся семья уехала.

Егор подошел к калитке и аккуратно ее отворил, услышав тот самый тихий скрип, похожий на плач. Прошел, тихо шурша по дорожке к двери дома. Лучше было входить в парадную дверь – она дальше от кухни, чем черный вход, поэтому меньше вероятность быть услышанным. Но, с другой стороны, его могли увидеть соседи, поэтому надо действовать быстро, а это Егор как раз умел делать очень хорошо. С помощью отмычки он открыл дверь и вошел внутрь.

Нужно было идти на второй этаж по лестнице, затем в третью дверь направо. Именно там было то, за чем охотился Егор.

Ступая тихо и незаметно, словно тень, он забрался по лестнице, остановился, прижался к стене, оклеенной обоями синего цвета, и прислушался. Не было никакого шума, значит, его появление осталось незамеченным. Казалось, что удача на его стороне.

Егор подошел к нужной комнате и толкнул дверь. Она была заперта. И снова помогли отмычки. Егор зашел в комнату и огляделся, в поисках необходимой вещи, но не увидел ее. Тогда он заглянул в шкаф, обнаружив там лишь одежду. За шкафом лежала только пыль, равно как и под кроватью. Он осмотрел всю комнату в поисках тайника, но не нашел ничего.

Так не могло быть! Кажется, заявления об удаче были преждевременными. Егор точно знал, что предмет поиска должен находиться в комнате. Он был готов яростно перевернуть всю мебель, но нельзя было оставлять следы своего присутствия.

Тогда Егор решил осмотреть и другие комнаты, что, безусловно, осложняло дело. Как же не повезло ошибиться в своих наблюдениях!

В комнате напротив также ничего не нашлось, равно как и в соседней. Тогда он решил войти в дверь, которая была ближе всего к лестнице. Именно в этот момент, он услышал, как по ступеням кто‑то поднимается, шмыгая носом.

Егор быстро открыл дверь и забежал в комнату, ища место, которое послужило бы ему укрытием. Он увидел перед собой кровать и залез под нее. Буквально через секунду дверь снова открылась. В комнату кто‑то вошел.

Из‑под кровати Егор видел, как вошедший скинул туфли, прошел мимо и сел на стул, стоящий у туалетного столика. Затем он услышал всхлипывания.

Егор немного выглянул из своего укрытия и увидел девушку, смотрящую в зеркало. Ее темные волосы были распущены и взъерошены. Тушь размазалась под глазами темными кругами, что придавало девушке сходство с пандой. Одета она была в черное платье до колен. Это была Лиза, дочь хозяина дома.

Она смотрелась в зеркало, пытаясь вытереть тушь, но из‑за постоянно текущих слез, коэффициент полезного действия равнялся нулю. Лиза что‑то бормотала себе под нос, Егор не мог различить все. До его слуха доносились лишь отдельные слова: «Полина», «ненавижу» и что‑то подобное. Казалось, что конца у этой истерики не было.

Весь план шел насмарку. Мало того, что Егор не нашел то, что искал, так он еще вынужден оставаться непонятное время под кроватью, слушая нелепое бормотание плачущей девушки. Расклад был не самый удачный. Оставалось надеяться, что Лиза скоро успокоится и уйдет из комнаты куда‑нибудь, хотя бы, подобно всем девушкам в истерике, на кухню за успокоительными сладостями, давая время Егору поскорее сбежать отсюда. Конечно, прыгать со второго этажа – не самая лучшая перспектива, но выбор оказался невелик.

Егор лежал, стараясь не шевелиться, хотя все его тело невыносимо затекло и требовало размять мышцы. Мысленно он проклинал горничную, которая не мыла пол под кроватью: пыль щекотала его нос, и очень хотелось чихнуть, чего допустить было нельзя – подобное малодушие приведет к катастрофе.

«Слава богу, тут тараканы не ползают», – подумал Егор. Хотя, если бы он мог посмотреть сейчас на подошвы своих кроссовок, то увидел бы сидящего там огромного паука.

Лиза, наконец, перестала рыдать. Она достала салфетки и вытирала лицо, убирая круги под глазами. Ее щеки стали припухшими, а нос покраснел от того, что его все время терли. Закончив с процедурой очищения лица, Лиза села за письменный стол, стоящий рядом с кроватью, и включила компьютер, находящийся на нем. Через некоторое время в комнате негромко заиграла песня Lifehouse «Everything». В финальной части Лиза начала подпевать. Егор отметил, что поет она ужасно.

С каждой секундой Егор все сильнее желал, чтобы Лиза ушла из комнаты. Во многом благодаря ее пению. Уши начинали болеть тоже. Но шло время, а идти Лиза не собиралась никуда…

Она сидела за компьютером, кликая мышкой и иногда стуча по клавишам клавиатуры. Из динамиков играла какая‑то музыка.

Внезапно послышались звуки, как будто кто‑то скребется в дверь комнаты. Егор поначалу решил, что ему послышалось, но Лиза явно тоже услышала это, потому что она встала со стула и подошла к двери.

–Муся.

В комнату вбежала та самая рыжая кошка, на которую сетовала горничная. Оставалось надеяться, что кошка не является любителем залазить под кровать. Лиза подхватила кошку на руки и положила себе на колени, вновь садясь на стул. Кошка начала очень громко мурлыкать. Егор где‑то читал, что кошки делают это не от удовольствия, а от ощущения опасности. Почему‑то эта информация всплыла в его памяти именно сейчас и заставила размышлять о том, так ли это. Воображение нарисовало картину, как напуганная хозяйкой кошка впивается когтями ей в лицо, заставляя прекратить пение.

Это продолжалось несколько минут. Пока в комнату не пожаловал еще один посетитель, который уже вошел без стука.

–Лиза, почему ты сбежала?

–Меня нет.

–Да уж. Тогда я, пожалуй, скажу все, что я думаю, стенке. Ты ведешь себя как безответственная трехлетняя девочка, которой не хватило внимания. Это не лезет ни в какие рамки. От сегодняшнего вечера зависело то, подпишет отец контракт или нет. А после того, как ты втоптала в грязь дочь его потенциального партнера, нет никаких шансов, что этот контракт все‑таки будет заключен. Сказать, что наш отец расстроен – это ничего не сказать. Лучше тебе в ближайшее время вообще не попадаться ему на глаза. Стена все поняла? – последняя фраза была произнесена слишком громко, так, что Егор вздрогнул, едва не ударившись головой об ортопедическое основание кровати.

Лиза молчала. Казалось, что ее не тронула эта речь. А может быть, она просто привыкла к подобному?

–Можешь молчать сколько хочешь, – продолжился монолог, – но когда придет отец, тебе придется ему объяснять свое поведение.

–Так мне прятаться от него или объясняться?

–Не паясничай! Ты все прекрасно поняла.

–Я не собираюсь терпеть эту Полину! – воскликнула Лиза. – Мне в институте хватает ее выходок, так и вне него мне нужно ей улыбаться. Нет уж. Я и так многое терпела. И я совершенно не заслужила хотя бы того, чтобы так бесцеремонно кто‑то врывался в мою комнату и кричал на меня.

–Вот как ты считаешь? А чего же ты ожидала?

–Того, что хотя бы мой брат поддержит меня. Так нет же, он сам весь вечер пялился на Полину и пускал слюни на ее коротенькое платье.

–Ничего я не пялился! – Кажется, наступление перешло в оборону.

–Мне со стороны виднее. Мог бы и поддержать меня хоть раз. И да, в том, что я случайно вылила на нее графин вина, нет ни капли умысла.

–Так уж ни капли?

–Разве уж самая малая толика.

–Ты несносная.

Брат Лизы вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Возможно, от этого удара где‑то отвалилась часть стены. По крайней мере, так показалось Егору. После этого раздался шум, как будто Лиза ударила кулаком по столу, потом снова прозвучали всхлипывания. Лиза встала со стула, выключила свет в комнате и легла на кровать, продолжая плакать. Кошка же улеглась рядом с хозяйкой.

–Муся, почему все такие злые? Когда они поймут, что я взрослая и перестанут трогать меня. Я же сразу говорила, что мне лучше не ехать туда, где будет Полина. Никто не слушал. Вот и получили… А все‑таки классно было пролить вино на ее блондинистую голову, – Лиза рассмеялась. – Жаль, ты этого не видела. Эх, киса, почему ты не можешь разговаривать? Мне иногда кажется, что только ты меня понимаешь.

Лиза прекратила говорить и стала молча гладить кошку, поглядывая в окно, за которым пошел снег.

Первый снег в этом году. Казалось, что это падают звезды с ночного неба, преломляясь в свете фонарей, создавая сотни маленьких отраженных лучиков света. Это время всегда волшебно. Как никогда хочется верить в сказку. В зимнюю сказку. Когда на тебе теплый мягкий свитер, в руках книга, а рядом стоит кружка чая, от которой исходит пар. И ты понимаешь, что скоро наступит самый чудесный праздник, тогда везде будут разноцветные мелькающие огни, кот будет ходить опутанный мишурой, неважно, хочет он этого или нет, а в соседней комнате будет стоять елка. За окном будет слышен шум от фейерверков и хлопушек. В бокалах будут едва слышно шипеть пузырьки шампанского. А еще везде будет этот аромат хвои и мандаринов, рассеивающий все плохое. Идеальное время года.

Но Егор, лежа под кроватью, не видел идущего снега. Он просто ждал, когда уснет Лиза, прислушиваясь к ее дыханию. И когда оно стало размеренным и плавным, Егор решил, что можно попробовать выйти из укрытия и потихоньку выполз.

Светящиеся часы на столе показывали время: 1:14. Конечно же, Лиза спала.

Егор размял затекшие руки и ноги, повертел шеей. О том, чтобы выйти так же, как он и пришел – через парадную дверь – не могло быть и речи: хозяева уже наверняка вернулись и шансы попасться им на глаза были почти стопроцентные. Мало ли кому может приспичить ночью попить воды? Единственным вариантом по‑прежнему оставалось окно. Конечно, всегда можно попробовать дымоход камина, но на Санта Клауса Егор был похож меньше всего. Прыгать со второго этажа – не самый удачный план, но он был все‑таки единственным.

Егор подошел к окну и распахнул его, впустив в комнату аромат приближающейся зимы. Затем он сел на подоконник и свесил ноги на улицу. К этому времени снегопад превратился из плавно падающих снежинок в белую пелену. С одной стороны, это было на руку Егору – в этом мелькании белых хлопьев, его разглядеть будет непросто. Но, с другой стороны, прыгая на сырую землю можно сильно поскользнуться.

Под окном была клумба, на которой росли розовые кусты сейчас уже, конечно, без цветов. Егор выбрал место, где было не так много веток, и прыгнул. Ноги пронзила боль. Надеясь, что ничего не сломал, и еле сдерживаясь от того, чтобы закричать, Егор встал и, прихрамывая, посеменил к воротам, пригнувшись к земле. Не тем воротам, которые парадные, а тем, что возле черного хода, надеясь, что охранники не будут смотреть в окна, любуясь снегопадом. Пусть только они не окажутся романтиками!

Уйдя, наконец, из этого дома, Егор распрямился во весь рост и пошел как можно быстрее, учитывая больные ноги, на соседнюю улицу, надеясь поймать такси и скорее оказаться дома. Хотя, понятие дома было относительным – квартиру Егор снимал.

Через сорок минут Егор был в квартире. В прихожей он скинул ботинки, снял куртку, бросил ее в шкаф, не заботясь об аккуратности. Несмотря на позднее время, спать не хотелось.

Егор зашел в гостиную, зажег свет в лампе, стоящей на столе, включил радио, стоящее рядом. На пойманной волне играла песня Chris Rea «Road to hell».

В спальне он скинул одежду, надел свои любимые домашние джинсы, прошел на кухню, достал из холодильника бутылку пива и вернулся в гостиную.

Старое радио хрипело, издавая звуки, но казалось, что это не портит песню.

Усевшись в побитое молью кресло, Егор вздохнул и откупорил бутылку. Сделав первый глоток, он закрыл глаза и откинулся на спинку. Он думал о том, что если бы Лиза не вернулась домой так скоро, то у него было бы достаточно времени осмотреть и другие комнаты.

Казалось невероятным, что столько времени было потрачено даром. Что все было зря, и он так и не смог найти картину. Что придется заново проникать в дом и искать ее. Но из‑за камер теперь все усложнялось. Необходимо было все начинать заново.

–Это неизбежно, – пробормотал Егор. – Мне просто не может повезти.

Егор не заметил, как уснул, сидя на том же самом кресле.

Открыв глаза в половине восьмого, Егор обнаружил, что пока он спал, недопитая бутылка пива выпала у него из рук, и напиток разлился по всему полу. Ругаясь и потирая глаза одновременно, он пошел в ванную за тряпкой. Зайдя туда, Егор уставился на собственное отражение в зеркало, висящее над раковиной.

–Выглядишь отвратительно, – сказал он сам себе. – Не мешало бы начать спать по‑человечески в кровати хоть иногда.

Раздался звонок телефона, лежащего в зале. Егор пошел туда, забыв про разлитое пиво, поскользнувшись на луже и едва не упав. Номер на телефоне не определился.

–Я жду тебя через полчаса, – после этих слов в трубке прозвучали гудки.

Голос звонившего Егор бы никогда не перепутал, равно как и интонацию, которой он звучал, не сулившую ничего хорошего.

Именно этот человек, Мужчина в белом костюме, помог Егору отыскать картину, указал того, у кого она должна быть. И теперь, конечно же, он ждал платы за помощь.

Егор загодя знал, что принимать от него помощь весьма опрометчиво. Да и в сложившейся ситуации это не могло принести ничего хорошего. К тому же Егор до конца не осознавал, зачем Костюму ему помогать. Но в то серое утро, когда Егор почти отчаялся, выбирать не приходилось…

Несколько месяцев назад, дождливым утром в кафе за много километров от текущего местоположения, Егор сидел, уставившись в монитор ноутбука, пытаясь найти хоть малейшую нить, которая могла бы привести его к картине.

Поиски продолжались уже полгода. Все обрывалось в момент проведения аукциона, с которого она была продана коллекционеру Льву Калужскому. Через несколько дней после приобретения картины, Лев был убит, а картина исчезла.

Зазвенел колокольчик, возвещающий о том, что в дверь кто‑то вошел. Егор выглянул из‑за экрана и увидел того, кого он точно не ожидал увидеть и кому был меньше всего рад. Мужчина в белом костюме медленно приблизился к столику, за которым сидел Егор и сел на стул напротив.

Несмотря на ливень, бушевавший за окном, на белоснежном костюме не было ни капли воды, равно как и на сверкающей белизной шляпе с шелковой лентой цвета слоновой кости.

Появление этого человека не могло предвещать ничего хорошего. И хотя Егор знал, что он ему ничего не должен, страх ледяной волной окатил его.

‑Весьма мерзкая погода, – сказал Мужчина в белом костюме.

‑Думаю, Вы сюда не о погоде пришли поговорить, – ответил Егор.

Мужчина в белом костюме улыбнулся.

‑Я не могу понять твоей любви к дешевым забегаловкам. Разве не приятнее работать в ресторане при свете свечей, когда услужливые официанты выполняют все твои капризы?

‑Что Вам нужно?

‑Ты не очень‑то вежлив сегодня.

‑Я считал, что все наши вопросы уже решены, поэтому не понимаю цели этой встречи.

‑Что ж, раз ты не расположен для светской беседы, скажу прямо: я знаю, что ты ищешь. Более того, знаю, что ты не можешь это найти.

‑Думаю, я сам справлюсь со своей проблемой.

‑А вот я так не считаю.

‑Что Вы хотите?

‑Я хочу дать тебе имя того, кто сейчас владеет картиной.

Егор, прикусил губу и молча смотрел на Мужчину в белом костюме.

‑Не вижу логики, зачем Вы это делаете? Что нужно взамен? – спросил он. – Я не готов чем‑то жертвовать.

‑Я просто хочу, чтобы ты ее нашел. Но возможно когда‑нибудь мне понадобится от тебя небольшая услуга.

‑Знаете, пожалуй, я сам смогу найти ее хозяина.

‑Не думаю. Если ты не примешь мою помощь, то уверяю тебя, я сделаю все, чтобы ты сам никогда не нашел ничего. А ты знаешь, что я это могу.

Мужчина в белом костюме достал из внутреннего кармана небольшой конверт.

‑Здесь то, что тебе нужно. Я просто оставлю его на столе.

Мужчина в белом костюме встал из‑за столика и пошел к двери. Егор встал следом за ним.

‑Мне это не нужно! – крикнул он ему вслед.

У двери мужчина обернулся.

‑Я так не думаю, – сказал он и вышел на улицу в дождь.

Конечно, тогда стоило догнать его и вернуть злополучный конверт. Проявив малодушие, Егор сейчас будет вынужден платить по счетам.

Мужчина в белом костюме всегда назначал встречи в своем офисе. Туда Егор и помчался как можно скорее.

У входа стояли молчаливые охранники, которые, увидев Егора, сразу повели его к боссу, чей кабинет находился на самом верхнем этаже.

Кабинет был просто огромен. Несмотря на богатство обстановки, от каждого предмета в комнате, из каждого уголка веяло холодом. Находиться в этом месте было просто невозможно.

–Ты нашел картину? – спросил Мужчина в белом костюме, сидя на кресле, лицом к окну.

–Ее там не было.

Мужчина в белом костюме повернулся лицом к Егору. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, словно была надета пластиковая маска.

–Это невозможно. Ты точно осмотрел весь дом?

–Я не успел.

–Что же тебе помешало? По ТВ начиналось любимое шоу?

–Дочь хозяев рано вернулась.

–Вот как. Она тебя видела?

–Если бы так, я бы с вами не разговаривал сейчас.