Текст книги "Рисовальщица пионов"

В конце концов, утешившись в мечтах, я вновь твердо решалась ждать, ведь не вечно же мне быть мамой, лишенной свободы собственным любимым чадом. И, возможно, Игорь переменится, я еще готова принять его с распростертыми объятиями.

Самое главное в том, что я слишком люблю жизнь, чтобы тратить ее на негатив. Я неисправимый оптимист, просто непробиваемый. Всегда надеюсь на лучшее, уверена, что ждет нас только лучшее. Все перемелется, мука будет. Да и Гера такой славный бутуз, вызывающий всеобщее восхищение, как его не полюбить? Это просто у нас период такой сложный, испытание, переход от вольницы к обязательствам. У меня было преимущество: я за девять месяцев беременности привыкла к мысли о ребенке. Надо и Игорю дать время привыкнуть, те же девять месяцев.

Я продолжала скрывать ото всех свои обиды и переживания, как и кому жаловаться на невнимание мужа? Себя только позорить и унижать. Изображала из себя счастливицу, наслаждающуюся семейным благополучием. Хорошо хоть, что за Геру ничего не надо было изображать, он являлся румяным улыбчивым крепышом, привязанным ко мне, как хвостик.

Свекры все чаще приходили к нам, друзья стали навещать. Гера вырос в крепкого вертлявого бутуза, его уже не страшно было брать на руки и всем хотелось понянчить. Но больше десяти минут катать машинку туда-сюда ни у кого терпения не хватало и Гера вновь вис на мне.

– Честно говоря, я уже опух от Герки, замер бы он на двадцать минут, – непременно говорил кто-нибудь из гостей.

– Это еще здоровый ребенок, что бы ты сказал про больного, – назидала какая-нибудь гостья.

– Да уж!

– Гера шумный живчик, но я на шум уже не реагирую, меня, наоборот, внезапная тишина пугает, – улыбалась я.

– Да уж мы обратили внимания на ваши шкафы и баррикады!

Ручки на всех дверцах и ящиках я давно открутила или замотала резинками. Гера замучил меня ревизией нашего имущества. Открывать что-либо я старалась так, чтобы он не увидел. Этот маленький хитрюга уже подглядел, как я отворяю дверцу шкафа с мусорным ведром, теперь ведро у нас стоит пустым на балконе, про него пришлось забыть. А баррикады из стульев были сооружены вокруг компьютерного стола и подставки под телевизор.

– Я смотрю, вы цветы вынесли в лифтовой холл, – сказала Евгения Федоровна.

– Да, Гера ест землю и рвет их с корнем.

Всем было смешно, жадное любопытство ребенка ко всему на свете не может не умилять. Хотя все понимали, что с ним не расслабишься, глаз с малыша лучше не спускать. А меня радовало общество взрослых людей, наконец-то я возвращалась во взрослый мир. Я расспрашивала их про дела, новости, и мне непременно отвечали, что ничего интересного у них не происходит, что все интересное здесь у меня. Меня расспрашивали, что и как я делаю, как умудряюсь все успевать, замечали, что у меня накрашены ногти, не то, что присутствует макияж. Женщинам был интересен мой опыт, мужчины толкали локтем своих жен, призывая брать с меня пример.

– Вечером крашу, после душа, когда Гера уже спит. Лаки сейчас быстро сохнут, – улыбалась я. – А макияж с утра наношу, как только умоюсь. Гере на откуп косметичку с тюбиками даю и по-стахановски, за десять минут, крашусь.

– Молодец, а я такой распустехой была, – говорили все, – сама себя пугалась, но времени для себя не находила.

Свекровь хвалила меня за обильный стол.

– Меня духовка спасает, мам. Она у нас с утра до вечера включена, ничего не жарю, некогда, все запекаю.

– Молодец, приспособилась.

– Да, включу ее, и идем гулять, приходим к горячему обеду или ужину.

– А мы на полуфабрикатах жили, про духовку я не догадалась, – говорили мне все.

– Нет, к вопросам питания я отношусь принципиально! Все должно быть приготовлено здесь и сейчас. Гера, кстати, тоже готовые каши и консервы не ест, варю ему. На обед, например, он бульон из первого пьет. В бутылочку процежу и выпивает. Борщ любит больше всего.

– Надо же, как ты придумала, молодец!

После таких бесед и похвал я чувствовала себя молодцом и веселела. Как мало человеку надо! Всего лишь похвала и слово поддержки и жизнь окрашивается в розовые тона, трудности становятся светлыми, с радужной перспективой.

***

Нина с Маней тоже чаще стали общаться со мной, раньше боялись помешать ребенку, редко звонили. Мы с девочками общаемся по телефону, живем далеко друг от друга, связаны детьми и заботами.

Манечка вышла замуж вскоре после меня и сразу же родила сына, он уже большой. Жизнь ее сложилась не так, как мечталось. Она так и работала адвокатом в суде, еще преподавала в институте. Маше приходится самой добывать мамонта для семьи, ее муж оказался не способен делать это. Он гораздо старше ее, в начале отношений это казалось преимуществом. Саша умно рассуждал о жизни, давал оценки людям, учил Маню уму-разуму. Казалось, этот умудренный опытом человек поведет семейный корабль твердой рукой в нужном направлении. Со временем стало понятно, что он уже все испытал, от всего устал, ему хочется покоя, он знать не желает, что жизнь дорогая, что хочется отпуск проводить на море, красиво одеваться и ходить иногда в театр с рестораном. Маша пережила глубокий душевный кризис, который можно назвать одним словом, – разочарование. От природы в нее заложено четкое разделение задач по признаку пола, она очень женственна по своей сути. Мане пришлось стать мужчиной. Можно ли это простить мужу? Уважать его? Видеть смысл в совместной жизни с ним? Сына она видела два-три часа в сутки, отдав его в ясли еще в ползунках. И потом всегда искала сад и школу с продленным днем. Не могла простить мужу, что ребенок рос как сорная трава, худенький и серьезный, явно нуждающийся в родительском внимании. Маня раз ушла от Саши, испытала облегчение. Но сынишка, итак лишенный родительского внимания, ходил за ней и ныл: «Где папа? Я хочу к папе!» Как только она не пыталась его отвлечь, чего только не объясняла и не обещала, даже прикрикивала, ребенок утратил покой и аппетит. И когда супруг предложил помириться, она согласилась. Из-за детей матери готовы наступить себе на горло. Теперь моя дорогая подруга живет на аутотренингах, убеждая себя, что ничего не поделаешь, что муж, по крайней мере, стал мыть посуду, не пьет и забирает сына домой пораньше. Я, помня о реакции ее сына, не спешу лишать Геру отца.

Ниночка стала судьей, вела громкие процессы, ее показывали в новостях. Замуж она пока не вышла, детьми не обзавелась. Слишком много времени потратила на того, кто не желал семьи. Ей потребовалось восемь лет, чтобы понять, что ее Слава стремится ни в коем случае не жениться и не допустить беременности. Слава живет с мамой. Прошли годы, прежде чем Нина осознала, что это не мило и не трогательно, что это клиника. Его мама панически боится женитьбы сына. Она очень приветлива с Ниной, но, по словам, которые ей иногда говорил Слава, Нина понимала, что сказала их его мама. Слава вел календарь менструаций Нины. Заявил, что часто встречаться вредно для здоровья. Отменял свидания, чтобы сопроводить маму в гости. Ниночка пыталась переубедить его, соблазнить жить своей семьей, сделав маму счастливой бабушкой. Но нет, стало очевидно, что ее слова передаются маме, и Нину при встрече с ней обдавало холодом и неприязнью. По сути, такие отношения крадут жизнь женщины, у Нины украли восемь лет. Она набралась мужества и прекратила всякое общение. Конечно, все это не проходит даром. В ее душе появилась горечь, негатив по отношению к мужчинам вообще. Сейчас она тоже с кем-то встречается, такая яркая женщина не может быть обделена вниманием. Но ничего по-настоящему серьезного, как говорит сама Ниночка, все исключительно для здоровья.

Мне нравится, что все мы остаемся оптимистками. Мы бурно жалуемся друг другу на свои неурядицы, но делаем это с юмором и надеждой на изменения к лучшему. Может, мы не слишком активны и не устраиваем переделку своих судеб? Мы больше смиряемся, чем берем руль в свои руки. Уж не знаю почему. Ниночка говорит, что мы принимаем все, что плывет нам навстречу, ни отчего не отказываемся, все нужно, ненужное само отпадет со временем, так или иначе обогатив нас. Согласна, шипы входят в комплект розочек.

***

К концу года после рождения Геры у меня возникло подозрение, что у Игоря появилось романтическое общение. Смс-ки, вызывающие особую улыбку, Игорь отвечал на них непременно в ванной или туалете. Скрываемые и маскируемые телефонные разговоры, обрывающиеся при моем появлении, особая интонация этих разговоров. Кто не поймет, о чем я?

– С кем ты говорил?

– По работе, ты не знаешь этого человека, – отмахивался Игорь.

– Ты флиртовал.

– Ты знаешь, такая манера общения с женщинами очень удачна, им нравится, а мне для бизнеса полезно. Не обращай внимания.

Было неприятно, обязательно флиртовать, заигрывать? Да и выражение лица у него менялось, выходило за рамки дежурного флирта. Но сделать что-либо невозможно, подозрения к делу не пришьешь, как говорится, а придираться к каждому слову, допытываться оказалось бесполезно, Игорь или начинал вести себя дурашливо, выставляя меня в смешном свете, или раздражался, что ему не дают говорить как он хочет.

Затем телефонные звонки от «людей, которых я не знаю» прекратились, я успокоилась.

Через несколько месяцев, поздно вечером к Игорю приехал кто-то, привез документы, он вышел в подъезд. Я, уложив Геру, ходила туда-сюда по квартире, собирала игрушки. На включенном экране монитора осталась незакрытой переписка, я ее увидела. Некая Юля и Игорь:

«Ты приедешь ко мне?»

«Как я могу не приехать? Я весь в тебе в последние дни. Хоть все бросай!»

«Завтра?»

«Завтра и послезавтра, выходные же. Буду тебя гладить, обнимать, целовать нежненько и аккуратненько»

«Я именно этого и хочу»

«Хочу тебя! Скучаю по моей сладкой девочке, кошечка моя, целую тебя нежненько»

И так далее в том же духе.

В глазах у меня стало черно.

К измене я была совершенно не готова, никак, такой вариант развития событий не приходил мне в голову никогда. Никогда. Ни разу. То есть вообще это было не про меня!!!

Мысли заметались в голове, эмоции растащили меня в разные стороны:

«Изменять в браке по любви? Зачем? Вдобавок, изменять мне, вечной принцессе?»

«Интерес на стороне! У Игоря интерес на стороне!»

«Что-то неимоверно тяжелое сейчас раздавит меня, не могу сделать вдох!»

«Это правда, это есть! Существуют мысли и чувства, изъятые у меня, не данные мне! Слова, ласка и внимание, отданные другой. Я закрыта в каморке, а он танцует на балу. Ему весело, авантюрно и счастливо, пока я в каморке перебираю рис и чечевицу. Вор и предатель!»

«Боже мой, ведь природа не терпит пустоты! Если чего-то не дают мне, значит, это получает кто-то другой! Это же как дважды два, почему я раньше не думала о такой возможности?»

Я судила по себе, раз я не собиралась изменять, то и в Игоре не думала искать такого. Это было наивно с моей стороны.

«Ты же знаешь, дорогая, я всегда немного флиртую с женщинами в разговоре. Это им нравится! И все» Общение, оказывается, с телефонного флирта перешло в другую плоскость. Вдобавок, мне не повезло узнать подробности, детали. Подробности– это факты, которые все делают явью, крутят картинки перед глазами. Он весь в ком-то последние дни, хоть все бросай! Вот почему мы завтра не можем поехать к родителям, а не потому, что он не укладывается в сроки и будет работать в выходные.

Мы не на равных теперь, наше равенство стерто, теперь один использует другого. Это качественно другие отношения. Мы не можем смотреть в одном направлении, держась за руки, потому что один из нас не вынес ноши равенства. Не вынес равенства и скрывает это. Слабак, ненавижу его за это!

Кровь стучала в моей голове, в ушах звенело, била дрожь! Я отнесла игрушки, закрыла двери в детскую, в холл. Игорь вернулся. Меня подхватила дикая волна. Какой скандал я устроила! Сама потом себя испугалась. Кричала на Игоря, чуть глаза ему не выцарапала, кидала в него все, что под руку попадется, пока он уже не перехватил меня и не зажал крепко. Мы даже растерялись после этого, да и было от чего опешить. От того, что я, оказывается, умею кричать и ругаться. От того, что мне изменили. От того, что для меня Игорь негодяй, а сам он чувствовал себя романтиком, а не негодяем. Так и сказал, когда я, испуганная собственным неуправляемым гневом, скромно и прямо села на стул, положив руки на колени, как наказанная школьница.

– Что в этом такого? Красивые романтичные отношения и все. А ты придаешь им какой-то негативный окрас, словно я предатель и изменник. А я не предатель, почему нужно все называть так грубо и резко? Я же тебя не разлюбил. Просто хочу глотнуть свежей романтики, мне нужно разнообразие! Я совершенно не собираюсь уходить из семьи. По большому счету мне нет дела до этой Юли.

Вот это да! Он хочет свежей романтики и этого, оказывается, достаточно! Достаточно того, что он хочет! От такой простоты невольно растеряешься. Миллион мыслей в голове, наши чувства, совместные годы, и все это ничто против его «просто хочу глотнуть свежей романтики, мне нужно разнообразие»?

Почему-то я упорно твердила только одно:

– Как ты мог?

– Ты же меня забросила, все мимоходом, наспех. Что мне оставалось?

– Как ты мог?

– Да она меня мало интересует! Мне нравится говорить и слышать в ответ красивые признания, когда говоришь их новому человеку, то заново их чувствуешь. Все! Мне хочется все это заново прочувствовать, свежесть восприятия, понимаешь? Ну и разнообразие тоже. Я даже скрывать это все не хочу, потому что ерунда. Мне без разницы кому говорить эти слова и с кем крутить роман, будь то Юля, Катя, Валя или еще кто-то. Мне важен процесс и эмоции, а не человек, потому что люблю я тебя!

Игорь недоуменно пожимал плечами, мол, что такого преступного он совершил и как можно его не понимать. Я могла только хлопать ресницами, слушая его. Оказывается, все так просто: если хочешь чего-то, то бери и делай. Но говорить у меня получалось только все то же:

– Как ты мог?

– Кто вообще придумал, что надо видеть трагедию в романах? Кто навязывает всем такую оценку? Почему надо видеть именно трагедию и предательство в этом? Покрутил, развлекся и все. Что такого? Что изменилось? По отношению к тебе ни-че-го! Тебя это никак не касается, не знала бы и жила бы себе дальше. Война не началась, голод не разразился, никто не заболел, сейчас ляжем спать, а утром будем делать обычные дела и жить привычной жизнью. Ничего не изменилось, живем дальше! Можешь даже ничего не придумывать и не накручивать, не подчиняйся этим дурацким стереотипам!

Я все еще молча таращила глаза, слушая Игоря. Может, мне все это снится? То, что он говорит, это нормально? Впрочем, он не растерялся, вел себя так, словно он в своем праве. Что еще говорить, когда пойман с поличным? Логично было бы каяться и просить прощения. Если бы я не знала наверняка, то у него была бы возможность отрицать, а так… Все признал и требует, именно требует не обращать внимания. Не счел нужным повиниться, извиниться, сожалеть. Отстаивает свое какое-то право на свободу. Но я-то прекрасно знаю, что свобода человека заканчивается там, где начинается свобода другого человека. У меня обычное представление о взаимоотношениях супругов: быть верным, быть честным, иметь одну душу на двоих.

– Я как раз сторонница этих дурацких стереотипов и считаю, что супруги не должны изменять друг другу. Жаль, что я раньше не знала о твоем взгляде на верность.

– Я раньше об этом не думал, а сейчас ты вся такая занятая, тебе не до меня, я не чувствую любви, внимания.

– Понятно, я виновата.

– Можно сказать, что ты меня вынудила искать ласку на стороне.

– Мне делать то же самое?

– Тебе?! С какой стати?

– Да я же тону в твоем внимании! Не знаю, куда прятаться от комплиментов, ласки, вся зацелована, залюблена. Ты же бежишь с работы домой, маячишь у меня перед глазами своей улыбкой, цветами, подарками, слова любви не дают мне ничего услышать! Да! Пожалуй, ты уделяешь мне слишком много внимания! Поищу-ка я кого-нибудь менее активного! – разозлилась я.

– Что ты все переворачиваешь с ног на голову? Внимание должно идти от женщины, это она должна заводить мужчину заигрываниями, любовью. Она должна цеплять мужчину.

– Надо же, я придерживаюсь точно такого же взгляда в отношении мужчин.

– Да у тебя какие-то неправильные представления. Другие женщины ведут себя по-другому, сами завоевывают мужчин, угождают, ценят.

– Я тебя поняла.

Ненавижу слабаков.

– Ты в корне не права на мой счет! В корне! Просто я понял себя, я охотник, понимаешь? Мне нравится раскручивать девок и все, а серьезные отношения мне не нужны. Охотник, понимаешь? Теряю интерес, как только вижу, что она сдалась!

– Охотник? Но ты же женат, какая охота? Раньше надо было охотиться!

– Когда раньше, если я сразу тебя встретил? И потом, говорю же, недавно понял, что охотник. Знаешь, как жизнь красками заиграла сразу?

– Недавно, это когда деньги рекой полились?

– Ну, в общем-то да.

– Любование собой поперло, значит. И желающие красивой жизни тут же предложили свои тела!

– Ой, не надо грубить! Нормальный мужской инстинкт, все такие. Я охотник и для тебя в этом нет угрозы. Для нашей семьи.

– Охотник, а почему ты на козла-то так похож?!

– Опять ты обзываешься!

Я вдруг устала, не хотела больше разговаривать, ужасно потянуло в сон.

– Пойду спать, – я встала со стула и пошла в спальню.

В зеркале в пол увидела себя: высокая тонкая блондинка в ночном розовом халатике, с длинными волосами, поднятыми в высокий хвост, в шлепках на каблучках – ни дать, ни взять Барби. Сама себе сказала:

– Я красавица.

Остановилась рассмотреть себя, осталась больше, чем довольна. С рождением ребенка я даже лучше стала, мягче в движениях, женственнее. Выгляжу отлично, ухаживаю за собой с маниакальным постоянством. Пока кипятятся на плите бутылочки, я наношу маску на лицо. Для окружающих я являюсь эталоном и образцом, поскольку в доме всегда чисто, наготовлено, и сама ухожена.

– Я секс люблю! – снова сказала сама себе. – Не пропаду.

Игорь пошел за мной, по выражению его лица было понятно, что он хочет продолжить разговор, настоять на своем, убедить меня в своей правоте.

– Ты идеал женщины, ты как бриллиант среди поделочных камней, мне все завидуют. Просто хочется разнообразия. Знаешь, как говорят, когда твоя жена пахнет Шанелью, тебя тянет к бабе с кислыми подмышками, и наоборот, – сменил он тон, стал говорить со мной как доктор с больной.

– Ты свинья и предатель, вот и все причины.

–У вас, женщин, такой потребности нет, – продолжал он свою мысль. – Это такая ерунда и ничего не значит. Почему ты не можешь понять меня?

«Хм, действительно, почему это я не могу понять его? Очень даже могу. А потребность в разнообразии есть у всех. Но не к кислым подмышкам» – подумала я.

– Я устала, очень хочу спать.

– Давай договорим, что ты бросаешь разговор? Я же чувствую, что ты меня не поняла.

– Поняла. Сейчас тебе нужна женщина с кислыми подмышками, которая атакует тебя вниманием и ухаживаниями, а ты ломаешься и в итоге сдаешься. Когда надоест дама с кислыми подмышками, ты переключишься на ароматы Шанель, при условии, что тебя также будут купать во внимании и комплиментах. Потом есть еще мулатки, цыганки, студентки, нимфетки и прочие варианты. Скучать некогда. Разнообразие! Но любить ты будешь только меня, поэтому ничего страшного в этом нет. Правильно? Вот на этом успокоительном аргументе я пойду и усну.

– Какая ты злая! Все перевернула и получается, я виноват, я сволочь! Да у тебя талант!

Я легла и, как ни странно, мгновенно уснула, просто отключилась.

***

– Марта, давай поговорим! – услышала я, просыпаясь и потягиваясь.

– Ой, привет, ты не уехал? Кошечка же ждет нежненьких поцелуев, я думала, ты уже весь в ней.

– Ты что меня совсем не ревнуешь? Так и знал, ты меня не любила и не любишь.

– Не люблю чужое.

– Ты что, готова расстаться со мной?

– Разумеется.

– Почему ты не борешься за меня?

– С кем? С тобой? Сам с собой борись. Человек сам решает, как себя вести и что выбрать в жизни. Мне, например, очевидно, что раз я замужем, то буду верна, пусть под окнами хоть сам Брэд Питт серенады поет.

– Не все такие сильные. Ты можешь это понять?

– Конечно, что же тут непонятного?

– Тогда в чем дело?

– Какое дело?

– Ты меня запутала! Я уже забыл, что хотел сказать.

– Наверное, ты хотел сказать, что тебе уже пора ехать получать порцию ласки и комплиментов.

– Ну и злая же ты, оказывается! Я хотел сказать, что ты меня не любишь, раз так легко отпускаешь. Прямо обидела меня. – Игорь, действительно, смотрел на меня обиженно. Смешно, честное слово.

– За свое я бы обязательно поборолась, но в данном случае внешних угроз моему верному и любящему супругу нет, никакая влюбленная барышня не пытается увести моего верного супруга, а, наоборот, мой супруг ищет разнообразия хоть с кем. То бишь, он уже не такой уж и мой, а мне чужого не надо. Все, не хочу больше толочь воду в ступе, Гера проснулся.

Во мне взыграло самолюбие, гордость. От мысли, что меня предпочли кому-то другому, я чувствовала себя оскорбленной до последней степени. Никакой ревности не было, только чувство унижения и предательства. За последующие годы я не раз убеждалась, что не испытываю ревности к кому бы то ни было. Ревность – это боязнь потерять, не дополучить внимания или еще чего-то. Я, наверное, о себе слишком высокого мнения, считаю, что это меня должны бояться потерять. Сама же сразу оскорбляюсь любым невниманием к себе, даже плачу от обиды. Привыкла быть вне конкуренции, наверное. Ну и самолюбива без меры. До этого я и не знала, и не задумывалась никогда о своем характере, теперь столько всего непохвального во мне открылось, самой неприятно.

Позвонили в дверь, я пошла открывать. Какая-то барышня шагнула в квартиру и сказала:

– Отпустите Игоря! Что вы его держите ребенком? Это подло. Мы с ним любим друг друга.

Игорь как раз вышел в холл квартиры, стоял напротив входной двери, все видел. Я оглянулась, на нем лица не было. Вновь волна ненависти поднялась во мне:

– С какой радости я должна слышать и видеть это? – прошипела я Игорю, тыча пальцем в сторону барышни.

Он так испугался моего вида и интонации, что, проявив невероятную гуттаперчивость, прошмыгнул мимо меня и схватил барышню за руку, выталкивая из квартиры.

– А почему это вы на меня не смотрите? – оскорбилась вдруг барышня. – Я что тут, шваль какая-нибудь, что ли? Игоряша, скажи!

Но Игорь пытался вытолкнуть ее из квартиры. Она упиралась, отталкивая его. Мне стало смешно: кино, честное слово! Веселость напала на меня:

– Подождите, девушка! Игоряша сейчас соберет вещи, я ему помогу.

– Что? – обернулся Игорь. – Я никуда не собираюсь!

– Ты же сказал вчера, что не приедешь, потому что тебя жена шантажирует! – опешила барышня. – Я сама приехала тебе помочь.

Значит, вчера после скандала он сказал ей, что я его шантажирую. Ну не подлец? И передо мной подлец, и перед ней.

– Смотри, за тебя борются, как ты и хотел, – сказала я. – Такую девушку упускать нельзя.

– Прекрати! – прошипел теперь уже Игорь. Он рывком вытолкнул девушку и сам вышел, захлопнув дверь, но стянув с полки ключи.

«Я ненавижу его за это унижение, за это оскорбление, за то, что опустил меня до своего уровня и заставил оказаться в комедийной сцене. Ненавижу за растоптанные чувства. Слабак и предатель», – твердо и медленно отчеканила я вслух.

Я дошла до дивана, села и закрыла глаза, заставила себя расслабиться.

Гера своим плачем вернул меня в действительность. Господи, Герке это все за что?

«А вот не разведусь с ним!» – внезапно подумала я с неожиданным ожесточением.

Честно говоря, до сих пор не понимаю, почему я тогда так решила. Я бы не смогла продолжить эту фразу: «А вот не разведусь с ним, потому что…» Из вредности какой-то, что ли? Сама себе ответить на этот вопрос не могу. Может, так надо было, думаю я теперь? Может, именно от Игоря я должна была родить второго сына, Лёвочку? Не могу объяснить этот момент. Он был каким-то иррациональным, противоречащим всему случившемуся.

Вернулся Игорь, он явно боялся ко мне подходить. Стоя поодаль лил мне в уши словесный поток всего-всего, что не хочется слушать. Его речь сводилась к тому, что «она дура, не обращай внимания».

А я ничего не говорила, кормила Геру и молчала. Хотелось только одного – проснуться.

***

Когда я просыпалась, то хотелось другого – уснуть. Явь не усваивалась ни разумом, ни душой.

Пусть Евгения Федоровна никогда не узнает моих чувств к ее сыну в тот период, но лучшее, что мог бы сделать Игорь тогда – это умереть. Он, естественно, не умер.

Так все осталось на своих местах: красивая семья из молодых улыбчивых родителей и румяного крепыша-сыночка, обеспеченная и перспективная – смотреть на таких да радоваться! Игоря хвалили за наш достаток, меня – за семью.

Кто бы знал, что муж в этой семье почувствовал себя достаточно уверенно от того, что много зарабатывал и что жена связана ребенком, для того, чтобы перекинуть себя в новое пространство – любовные приключения? И кто бы знал, что жена после этого не чувствует себя никем, кем чувствовала себя все годы до этого? Только матерью с материнским долгом. Такая немудрящая вещь как неверность мгновенно стерла во мне женскую суть: я не хотела нравиться Игорю – быть к нему ласковой, внимательной, заботливой, кокетливой, нарядной, сиять глазами, вилять бедрами, стучать каблуками. Он стал для меня не-мужчиной.

***

Иногда наши поступки не соответствуют решениям, а решения противоречат желаниям. Многое в нас странно и необъяснимо с точки зрения здравого смысла. То, что я решила остаться с Игорем, не означало, как это может показаться, что я приняла его измену и все у нас будет по-прежнему. Вовсе нет. Тем более, что он не остановился, просто тщательнее скрывал свои радости.

Не могу вспомнить подробнее и отчетливее тот период, к счастью, память старается позабыть тяжелые моменты. Я тогда выпадала из действительности, не знала, какой был день и как давно я ела. Черная полоса в моей жизни. Около года я мучительно переживала случившееся. Да и потом еще несколько лет в себя приходила. У меня случилась своеобразная реакция – видимо, включился защитный механизм и психика моя отстранилась от негатива, все плохое загналось куда-то вглубь, и первое время я вела себя так, словно ничего не случилось. А потом день за днем, неделя за неделей, дозами принимала правду. Получилось, что сильно я переживала не в первые дни, а в последующие. Понятно, это сбивает с толку. Вот и Игорю мое поведение казалось странным. Он считал, что сначала я вполне нормально все восприняла, в меру поскандалила и угомонилась, а потом стала себя накручивать, усугублять, придумала проблему там, где сразу не обнаружила.

– Ты чего оцепенела?

Я, действительно, иногда застывала, не могла охватить масштаб изменений, не могла принять катастрофу, которая поселилась в сердце. В такие моменты была раздавлена и опустошена.

– Сидишь так страшно, как в фильмах ужасов, ручки на коленки положила, и не шевелишься. Давно сидишь так?

Я поднимала на него глаза и чувствовала, что у меня опущено все на лице: и щеки, и брови, и уголки глаз, и уголки губ.

– Ты что?

– Как ты мог? – спрашивала я, но рот у меня почти не открывался.

– Тебе заняться нечем? Сидишь тут, всякую ерунду себе фантазируешь!

– Я хочу знать, как ты мог так поступить со мной, с нами.

– Уже все прошло. Ты что, себе цену набиваешь? Тебе нравиться выставлять меня монстром, а себя святой?

– Как – ты –мог?

– Проснулась! Еще бы через год об этом заговорила! Давай уже не вредничай! Хочешь проучить меня, что ли? Не надо меня воспитывать!

– Ты не слышишь моего вопроса?

– Да не думал я ни о чем, захотелось, вот и сделал!

– Захотелось – сделал. Я не знаю, как мне жить дальше.

– Обычно, как и жила!

– Меня прежней нет. Я прежняя жила в вере и правде. Это было моим внутренним стержнем. Я прежняя все могла вынести с такой опорой. Теперь внутри меня пустота. Наверное, у меня должен появиться новый характер, чтобы я новая могла жить дальше по-новому.

– Да с чего трагедия-то такая?

– Все лучшее, что можно чувствовать к мужчине, было растоптано этим же мужчиной. Ты лишил меня не только чувств, но и привычных представлений о взаимоотношениях в любви и в семье. У меня нет опоры, нет внутренней силы.

– Ой, нежная какая! Упала, встала, отряхнулась и дальше пошла, как же, принцесса! И вообще, что за манера у тебя разговаривать? Проще можно изъясняться? Никто так не разговаривает.

– Как могу.

Игорь походил туда-сюда по кухне:

– Главное, сначала не особо ругалась и не спорила, даже спать пошла, а теперь придумывает сама себе проблемы.

– Пережить в себе такое быстро невозможно.

– Другие женщины вон поскандалят, подерутся и ничего, дальше живут, ничего не вспоминают.

– Не повезло тебе со мной.

– Да, проще надо быть.

Это мысль работает быстро: поняла, уразумела, сделала выводы. Чувства живут жизнью, они рождаются, развиваются, потом только отмирают. И ладно бы жили себе своей жизнью, а мне не мешали, так нет же, они жили во мне, мною, моей жизнью, меняли меня и мое отношение ко всему на свете. Невидимые мучители.

Наверное, в каждом из нас есть какое-то доминирующее чувство, которое определяет наш характер и поведение. Кто-то живет честолюбием и посвящает себя карьере и накоплению богатств, кто-то авантюрами и ищет приключения, другие любовью, третьи жадны до знаний и всю жизнь учатся и т.д. И когда вдруг это определяющее чувство исчезает по каким-либо причинам, то теряешься, не знаешь, как жить и что делать. Теряешься до тех пор, пока не появится новое руководящее чувство. Вот и у меня не стало того, чем я жила.

Не каждый человек готов принять за серьезную причину то, что не из мира физики. Игорь не мог понять меня, возможно, искренне не понимал причин перемен во мне. Он недоумевал, отчего я страдаю и чахну, почему искажается мое лицо, если во время обеда на экране его телефона, лежащего на столе, вдруг высвечивалось сообщение: «Договорились, целую» Он только досадливо кидал: «Вот дура! Просил же не писать!» Такие просьбы он понимал как заботу обо мне. «Видишь, я ничего не скрываю от тебя, такая это чушь! Ноль! Просто эмоции! Моя любовь принадлежит тебе» Почему же меня тошнит от его понимания любви? Мне больно от умирания собственного чувства. Судороги умирания любви поглощают полностью, вытесняя остальные возможности психики. Я тогда была охвачена этим тотальным процессом и не имела сил принимать серьезных решений. Таяла и сдавала на глазах, разъедаемая изнутри, не умея помочь себе. Кончалась моя любовь к Игорю долго, не один год, и все это время я была пассивна, отлеживалась в корчах души как зверь в норе. А Игорю казалось, что меня все устраивает, раз я не собираю чемодан или не дерусь с ним. Он признает только физику.