Текст книги "Интеритум. Книга 2. Кукловод"

Конечно, деньги нужны и на жизнь, и на учебу, но не ценой же здоровья? Хочется заплакать и спрятаться от всех напастей, но слезами горю не поможешь, надо идти на учебу. А вначале, хоть и не хочется, надо позвонить отцу и сообщить, что мать попала в больницу и они с братом остались одни. У него давно новая семья в другом городе. Есть сын, и зовут его, кажется, Артём. Нет, в глубине души Вика понимает отца, его отношения с ее матерью были непростыми, но принять его уход она так и не может, считает это предательством.

Вика несколько раз видела Артёма, когда отец вместе с ним приезжал в их город и заходил в гости, но никогда отцовского сына не воспринимала как брата, хотя он всегда ластился к ней, как щенок, пытаясь заглянуть в глаза, и всегда, обескураженный, отходил в сторону, встречая холодный эгоистичный взгляд. Ну а после последнего визита, когда мать их обоих попросила покинуть квартиру только потому, что она не хочет видеть плод великой любви, рожденный от другой женщины, отец их больше не беспокоил. Однако когда у Вики случались финансовые проблемы, он всегда находил любые способы помочь ей.

По городскому телефону она решает не звонить, так как трубку может взять его жена, а с ней ей совсем не хочется разговаривать. Понадеявшись на то, что на сотовом телефоне достаточно средств, она решает звонить по нему. Полистав список контактов, находит номер отца и звонит, прислушиваясь к длинным гудкам.

Через несколько секунд раздается его взволнованный голос:

– Алло, я слушаю, доча, привет. Что случилось, почему звонишь в такую рань?

Пытаясь скрыть свое нервозное состояние, Вика начинает говорить о том, что мать лежит в реанимации, а она с братом осталась совсем одна и что теперь делать, не знает.

– Почему ты мне сразу не позвонила, когда мать положили в больницу? – В голосе отца слышатся жесткие нотки управленца, привыкшего оперативно принимать решения в сложных ситуациях. – Я тебе сколько раз просил не играть в молчанку и не делать вид, что все хорошо, а когда все запущено – попробуй разгреби.

Вика не выдерживает и начинает плакать.

– Теперь ты послушай… – Короткое молчание. – Я позвонила тебе не для того, чтобы выслушивать нотации, я такая, какая есть, тебе поздно меня перевоспитать. Ты бросил нас ради другой женщины. Ты предал меня, я выросла без тебя, а теперь ты решил меня воспитывать?

В трубке воцаряется тишина. Вика ждет, вытирая слезы, понимая, что обидела отца, но поступить по-другому не могла.

– Ладно… мне сейчас на работу, а в воскресенье я прилечу, тогда и будем решать, что делать. Ты, главное, не паникуй и будь умницей, все будет хорошо. А оставил я вас, когда ты уже была взрослой. В тебе сейчас говорит эгоизм, ты прекрасно знаешь, как в последнее время мы жили с твоей матерью… До встречи! – Отец отключает связь.

Из подсознания всплывает сценка из сна, с Адрианом, который дерется на мечах с невидимым врагом.

Он поворачивается спиной к Виктории и что-то кричит, но она не понимает слов. Тогда он бросает меч и поворачивается уже грудью к Виктории и шепчет какие-то слова, но до ее слуха долетают только три: «Я люблю тебя». Она видит по его лицу, как он устал от бесконечной битвы. У нее появляется желание обнять его, прижать к груди его растрепанную шевелюру, но рядом появляется Элона. Она кричит, бьет Викторию по лицу и требует оставить их с Адрианом в покое. И эти чувства заставляют воспаленный мозг вспомнить новые сцены, порожденные ее фантазией.

Виктория прогуливается по родному скверу, рядом с ее земной многоэтажкой, рядом идет Адриан, ей это приятно, и теплота счастья разливается по всему телу, но вот фантазия в тупике. Вопрос: он идет в своей повседневной экипировке с неразлучными мечами или в рваных джинсах и майке с рисунком черепа на груди? Второй вариант однозначно не подходит, и Адриан остается таким, как есть. Он снова в фантазиях, но уже в ее комнате. Они рядом и смотрят в окно, где открывается незатейливый вид на их небольшой и неуютный дворик микрорайона.

– Адриан, ты где? – шепчет Виктория, обращая внимание, что Адриан смотрит в небо.

– Знаешь, у вас не видно звезд, даже в самую глухую ночь, а днем только серое небо, затянутое смогом. – В голосе Адриана слышится тоска.

Фантазии не успокаиваются, и Адриан уже вместе с Викторией везде: в институте, рядом с братиком, матерью и в момент знакомства с отцом, он везде и в то же время нигде. Но фантазии неуемны и рвутся дальше, и Адриан уже муж и отец их маленького сына – и опять тупик. Тупик, тупик, тупик! Ее эго желает быть рядом с Адрианом, вопреки здравому смыслу, вопреки судьбе, вопреки закону мироздания, и от этого сердце Виктории разрывается на части.

Вдруг она осознала, что ее тайные фантазии нагло вытащены из памяти на общее обозрение или обсуждение – не важно, забраны и осмеяны, разбавлены нечистотами чужих желаний и помыслов. Наступил момент понимания, что воспоминания прошлого – сплошной театр одного актера по сценарию злобного режиссера. Душа вывернута наизнанку, а память высосана досуха, ее провалы заполнены чем-то темным, чуждым, отторгаемым всем ее существом. Свет на сцене погас, спектакль окончен, режиссер доволен.

Глава 2

В вязкой белой пелене, светящейся ярким матовым светом, Виктория с парализованным сознанием и душой, заполненной чем-то инородным, хотела сделать шаг. Но куда? Только что она знала, что это шаг домой, на Землю, в свою обыденную жизнь, к экзаменам, зачетам, Васильевой, которую она давно простила, и к уже нелюбимому Сергею, и к матери с братиком, по которым так она соскучилась. Но теперь она не уверена, что это правильно.

Вдруг в ее подсознании раздался голос: громкий, но спокойный; без эмоциональных ноток, но заполняющий собой весь мир:

– Постой, Виктория, не торопись… ты вне времени и пространства. Тебе дали возможность выбора. Но не объяснили, что ты получишь в результате того или иного решения. Однако тебя никто не торопит, здесь нет понятий «быстро» или «медленно». Поэтому послушай меня. Пока ты находишься в Воротах судьбы, у тебя есть возможность обдумать правильность своего выбора. – Голос пропал, как бы давая девушке прийти в себя, а затем продолжил: – Помнишь, в твоем сознании проносилась картина возможного сценария гибели обеих планет. Поверь, этот сценарий реален как никогда, и только ты можешь его остановить. Фэб торопит тебя, но ты уже не в его власти, а от принятого тобой решения зависит будущее.

– У тебя женский голос. Кто ты такая? – мысленно обратилась Виктория к голосу.

– Ты познала то, что не каждому дано. – Голос продолжал: – Поняла, что без разрушения не будет созидания. Увидела причину формирования черных дыр во Вселенной. Почувствовала великий ужас от понимания, как легко можно погубить все живое. Но не смогла ответить на вопрос: «Почему это произойдет или может произойти?» Так вот, я скажу тебе, что это результат эволюции цивилизаций, без той силы, которую я контролирую. На Земле не так, как на Фикте. На Земле нет Фэба и Веспера. На Земле я бог разрушения и созидания в едином лице.

Голос замолчал, ожидая вопроса, которого не пришлось долго ждать.

– На Земле о тебе никогда никто не говорил, по крайней мере, я никогда не слышала о тебе.

– Нет, ты слышала обо мне, но не осознавала моего присутствия, потому что я многолика. У людей разные вероисповедания, но я одна, и весь людской род приходит ко мне в своих чаяниях, хотя и называют меня по-разному.

– Но почему ты здесь, а не на Земле?

– Я здесь потому, что Ворота судьбы были сломаны. Сейчас они исправлены, но я оказалась здесь в заточении, и теперь некому управлять процессами бытия человечества. А это приведет к тому страшному, что было в твоих видениях.

– И чего же ты хочешь?

– Я не могу вернуться, так как аура Земли меня не пропустит. Только тебе дано пройти сквозь земную ауру, так как она к тебе благосклонна.

– Так пойдем со мной вместе.

– Нет, этого не получится сделать. Нам придется пройти сквозь Ворота, и они меня отфильтруют, а вот в ауре Фикты открыт портал, тот, по которому ты попала сюда, и я могу по нему вместе с тобой попасть на Фикту.

– Зачем тебе Фикта? Ты же земной бог.

– С Фикты я найду возможность попасть на Землю, я сообщу о себе Земле, и она позволит мне вернуться. Мне это будет сделать просто: во-первых, потому что я не материальна, а во-вторых, мне помогут мои братья Фэб и Веспер.

– Они никогда о тебе не говорили.

– Конечно… зачем вам, смертным, рассказывать обо мне.

Вика задумалась. Ей нужна была хоть какая-та подсказка, но ее не было. Ее сознание заполнено чем-то чужеродным, которое настоятельно требует поверить голосу. Время не имело значения, можно было думать вечно, но люди динамичны по своей природе, и Виктория приняла решение… То столкновение планет, которое она видела, было ужасно, и если она в состоянии это предотвратить, она сделает это. Ей не надо вновь умолять Фикту, она знает, что путь обратно открыт, и она делает шаг… назад.

Свет образует туннель. Виктория мчится по нему в ярко освещенном турбулентном потоке белой вязкой субстанции, которая вдруг стала сжиматься и останавливаться. В какой-то момент движение прекратилось, и девушка почувствовала, что она находится в пространстве, где отсутствуют силы гравитации.

Раздался смех, и знакомый голос стал вещать истины, только ведомы этому разуму. У Виктории было ощущение, что той, кто говорит, хотелось выговориться и получить при этом огромное удовольствие. Виктория была беспомощна, испугана и не понимала, что происходит, и поэтому была готова слушать, а голос с удовольствием прожевывал слова.

– Любите вы, люди, разбрасываться словами: «Злодей!», «Злодейка!». Пусть Вороты судьбы меня считают чистым злом, фильтруют меня и помещают в особое пространство. Но им неведомо, что во мне больше морали, чем в эгоцентричных чинах. Все мои чувства и эмоции реальнее, чем в холодном пустом сосуде под названием «человек». Под злом вы подразумеваете все то, что связано с глаголами: осквернить, испортить или изуродовать. А может, отобрать? О нет, погодите! Отобранная силой власть – это считается величием зла? Ох! Не называйте эту грязную мелочь – моим именем! Это остатки величия глупости, которую может совершить как добрый крестьянский мальчик, так и тюремщик, любящий махать кулаками, или палач с руками по локоть в крови. Ум – удел зла! А добавьте к этому блюду хитрость, ложь, лицемерие, профессионализм кукловода – и вы получите того, кто в разы выше вас по интеллекту. Но он не будет этим кичиться, его деяния будут скрыты от ваших глаз, а вы даже не заметите, как станете марионеткой в его руках. Вы будете всегда в проигрыше, но гордо будете об этом кричать, чувствуя благоговение к тому, кто дергает вас за веревочки.

Вы считаете, что возврат к хаосу – мечта злодея? Но что этот ублюдок получит, если пойдет только по пути развязывания войн? Ему останется только повеситься, получив в свои руки обезумевшую толпу. Это вы, меркантильные людишки, мелочно держитесь за власть, запугивая врага возможностью уколоть его зубочисткой, выгоняя людей с их наделов, сжигая сердца целым странам. Мне неважно это, хоть и смотреть на все это приятно. Для контроля мне как кукловоду не важно, на какой планете вы живете и в каких домах: во дворце или лачуге, вросшей в землю. Я хочу помочь вам правильно эволюционировать. Кто-то скажет, что я не нужна и что никому не нужен тот путь развития, который я указываю. Ха! Глупцы.

Ярость не поглотит вашу душу от понимания, что вы рабы, вам об этом просто никто не скажет. Моя новая ложь ничем не хуже той, которая вам навязана, но даже многократно лучше, так как введет вас в безумный азарт спора – кто сильнее. Действуй смело, больше цинизма, твоя цель лишь одна: я хочу больше, больше и больше. Будь зверем, будь хищником, будь ближе к природе и ее законам выживания. Вещи – это бонусы за победу, за жгучее желание окунуться в глубину моей лжи. Остальные чувства и желания – в топку. Я покажу великий мир, без условностей и компромисса, без лживой любви и сострадания. Один лишь минус моей силы, за что меня заковали в моем пространстве, – это то, что все завидуют эффективности моей философии. Но кто теперь меня остановит? Никто!

Виктория молча выслушивала этот монолог и начинала понимать, какого монстра она выпустила из заточения, но с другой стороны, она понимала ее, так как была наполнена той философией, о которой она вещает, и преклонялась перед ней.

– Спасибо тебе, девочка! Твоя услуга неоценима. – Голос продолжал звучать. – Я благодарна тебе и оставляю тебя здесь, так как ты мне еще понадобишься. Поверь, это самый благородный мой поступок. Представь, если бы ты вернулась со мной на Фикту, каких страшных дел натворила бы, а потом, не выдержав такой ноши, покончила с собой, поверь, мне этого совсем не надо. Возможно, я и противоречива, но я упиваюсь своей свободой! Прости, но нам с тобой придется расстаться, я освобождаю твою сущность от себя, ты выполнила свою миссию. – Голос болтал без остановки: – Я так обеспокоена твоей судьбой, что оставлю тебя в этой пустоте, чтобы никто не нарушил твое одиночество. А мне пора на Фикту, там меня уже ждет другой проводник. Прощай, до встречи! Ты должна быть счастлива, понимая, что тебе благоволит сам рыцарь тьмы.

Свет погас. Виктория в полной темноте и какое-то время обездвижена. Вдруг она почувствовала движение, ее тело ускоряется, летит в пространстве и падает на твердую поверхность, больно ударяясь спиной. Веки сжимаются, а руки хватаются за голову. Потирая затылок, девушка медленно садится и устремляет взгляд в ночное небо, усыпанное огромными звездами незнакомых созвездий. Медленно моргая и приходя в себя, замечает, что чужой голос наконец-то покинул ее сознание. Поднявшись на ноги, уже оглядывается вокруг. В свете звезд видит, что она окружена редким лесом. Справа поблескивает водная поверхность небольшого водоема, а слева, между ветвями, проглядывает тусклый свет огней, указывающий, что там, возможно, кто-то есть. За период своего долгого путешествия Виктория настолько привыкла к превратностям своей судьбы, что не стала долго раздумывать. Она отряхнула пыль со своей одежды, собрала растрепавшиеся волосы в хвост и пошла в сторону источника света.

Вскоре она вышла на хорошо утоптанную тропинку, виднеющуюся даже при свете звезд. Тропинка вывела Викторию к небольшому домику, в окне которого горел тот свет, который она и видела с опушки. Подойдя к двери, Вика постояла какое-то время в нерешительности, пытаясь услышать, что там, за дверью, происходит, а затем постучалась.

Ей не пришлось долго ждать. Видимо, дверь на замки не запиралась, так как открылась тихо, без специфических звуков, издаваемых какими-либо затворами. В спокойном, не ярком свете, исходящем от светильника, висевшем у потолка в прихожей, перед Викой появилась хозяйка дома.

– Ты кто? Ты как сюда попала? – спросила она, рассматривая гостью с нескрываемым любопытством, перемешанным со страхом. Затем, не ожидая ответа, как бы про себя пробормотала: – Время гостей! Что происходит? – И, взяв Вику за руку, потянула за собой в дом.

– Вы вестники? Видимо, период моего заточения заканчивается! – Лицо женщины озарилось улыбкой.

Пройдя прихожую, девушка, вместе с хозяйкой, очутилась в комнате без лишнего убранства. Стол, стулья, комод и чисто побеленные стены с занавесками на окнах, печь, в которой тлели угли. Было видно, что есть еще одна комната, по-видимому, спальная.

Стол был сервирован на двоих. За столом сидел мальчик лет десяти и с любопытством разглядывал вошедшую девушку.

– Меня зовут Лариада… – представилась женщина и, протянув руку в сторону мальчика, добавила: – А это Адриан. А как тебя зовут, дорогуша?

Вика назвала свое имя, в нерешительности остановившись у входа.

– Проходи, проходи, дорогая Вика! – засуетилась Лара. – Садись за стол, поужинай с нами. Еды на всех хватит. В этом лесу предостаточно пищи, лишь бы не лень добывать ее.

Вика подсела к столу на табурет, предложенный хозяйкой, взяла из ее рук чашку, наполненную кашей из какого-то злака, и промолвила, обращаясь к ребенку:

– Удивительное у тебя имя. Я когда-то знавала человека с таким именем, и ты даже чем-то похож на него.

– Здорово! – звонко рассмеялся Адриан. – Вот бы мне с ним познакомиться, ведь это имя достаточно редкое.

– Ну, что? – перебила их Лариада. – Рассказывай, какими судьбами тебя сюда занесло? А потом я тебе расскажу, куда ты попала, и мы решим, что будем делать дальше.

Она села на свое место, напротив Адриана.

Их разговор затянулся далеко за полночь – уж слишком много им пришлось рассказать друг другу о тех событиях, которые им пришлось пережить и в результате которых они оказались в этой пространственно-временной тюрьме.

Хотя для Лариады это не было тюрьмой, а просто временным пристанищем, по крайней мере, так она считала. Ведь только ради нее был создан этот маленький островок природы, как единственное убежище для ее когда-то искалеченного тела. Однако здесь тело ее было вполне здоровым, без каких-либо следов взрыва, произошедшего в театре, хотя в ее памяти было все сохранено до мелочей, как до взрыва, так и после него. Она помнила, как умирала и как она была вся изуродована. Удивительным было и то, что, находясь на этом островке, она не хотела ни пить, ни есть. Все это она делала чисто символически. Поэтому логично было предположить, что из ее жизни на Фикте был вырезан временной кусок, когда ее тело было еще здоровым, в него поселили душу последних мгновений ее жизни, остановив время и поместив сюда. Лариада понимала, что все это было сделано Хранителем времени по просьбе Первого, а им мог быть только Веспер. Она также понимала, что если ее отсюда не заберут, ее впереди ждет вечность. Оставалось непонятным – ждет ли вечность новоприбывших? Хотя понять смысл времени в данном месте было невозможно.

Викторию же больше всего удивило или даже привело в замешательство то, что Лара оказалась матерью Изольды, и это открытие породило у нее огромное количество вопросов.

Наступило утро, ночь пролетела незаметно, но спать никому не хотелось. Утро начиналось обыденно, и, как сказала Лара, оно ничем не отличалось от других. Они встали из-за стола и как послушники сурового наставника пошли делать что-то необходимое, но никому не нужное.

Шагами истоптаны тропинки, собраны никому не нужные фрукты, потрачен труд, результаты которого будут разрушены. Все возвращается на круг, без сна, отдыха, ненужных развлечений. Никто не устал, все бодры и здоровы, они муравьи, выполняющие свои обязанности, установленные кем-то. Сознание стало чуть старше, и уже не подходит к неизменяющемуся телу, в котором оно находится. Таково правило, а может, проклятье.

Но ничто не может быть вечным, как бы ни хотелось вершителям судеб остановить время. Они еще за это ответят, а пока приходит сила, им неподвластная.

Вокруг возникшего в небе эпицентра воздух стал вращаться, вначале медленно, а потом все быстрее, превращаясь в мощный вихрь. Адриан в это время шел впереди Виктории, по набитой пыльной тропинке вокруг озера, и, когда возник этот атмосферный феномен, оглянулся на Викторию с желанием закрыть ее от неизвестной угрозы. Однако девушку он не увидел, вокруг только вращающийся поток воздушных масс, в котором закручивается листва, песок, мелкие камни и ветки.

И в этом сумасшедшем танце мусора он увидел фигуру, но не Виктории. Фигура гораздо выше, массивней, расплывчата и не материальна. На фоне этой фигуры на Адриана смотрели глаза волка, холодные и оценивающие жертву.

– Кто ты и что ты здесь делаешь? – послышался голос. – И кто эта девчонка?

Гостя не видно, только глаза.

– Я раньше не видел вас в этом отрезке времени… – Затем голос умолк, видимо, его хозяин о чем-то думал, а потом произнес: – А, я все понял… Вы две сути нереализованных возможностей. Неудивительно, что вы попали сюда, в мирок нереализованных чувств! Вы суть деяния меркантильных интересов заблудших душ магов и той силы, которой я пытаюсь противостоять. Боюсь, вы взаимосвязаны во временном переплетении. И возможно, есть правда в том, что история повторяется.

Адриан заплакал и в ужасе спросил:

– Кто ты? И что тебе нужно? Я слишком маленький и не могу за себя постоять, и мне никто не может помочь. Ты этим пользуешься?

– Не бойся, малыш. – Ярость в глазах волка погасла. – Просто вновь и вновь происходят загадочные происшествия, и я ими не управляю. Я просканировал события, в результате которых ты попал сюда. Все очень и очень не просто! Я думаю, тебе надо вернуться на Фикту, и я постараюсь убедить в этом Фэба.

– А ты Хранитель времени, и ты меня спасешь?

Голос какое-то время молчал, видимо, что-то вновь обдумывая. Потом хозяин голоса, решив не пугать ребенка, тенью опустился на корточки, волчий взгляд изменился на взгляд ленивца. Хотя и от этого взгляда неизвестного продолжало веять угрозой.

– Нет, мой мальчик, я не Хранитель времени, но надеюсь, что спасти тебя смогу.

– Великий Веспер! – прокричала Лара, появляясь за спиной Адриана. – Ты пришел ко мне, ты меня не забыл! Явись ко мне, любовь моя, в своем материальном обличии.

– Подожди, Лара… у тебя гости. Это для меня неожиданно. Я должен понять, что происходит, и принять решения. – Голос изменился и наполнился любовью. Глаза стали человеческими, нежно смотрящими на женщину. Он продолжил: – С мальчишкой все понятно, он проводник, и он из прошлого. Его кто-то спрятал от магов для каких-то своих целей, о которых я обязательно скоро узнаю. Но вот почему землянка оказалась здесь, а не вернулась на Землю, я не знаю. Пойми! Даже Я не знаю! К тому же она, как кувшин, до краев была наполнена чужеродной энергетикой, следы которой до сих пор в ней сохранились. – Затем, немного подумав, добавил: – Я к тебе вернусь, как только решу эту задачу.

– О Великий! Как могло получиться, что мы все здесь встретились, из разных отрезков времени?

– Я не подумал, что созданный по моей просьбе Хранителем времени пространственно-временной мешок будет собирать всех и всея, оказавшихся вне времени и пространства. Он был создан не так давно, в момент твоей гибели. С тех пор прошло не так много лет. Вот только созданный вне времени, по сути своей, он стал мешком, который существовал во все времена.

– Скажи мне тогда, когда ты вновь появишься здесь? Я так долго тебя ждала, а ты опять уходишь?!

– Не знаю, Лара, но в этом есть рука судьбы, а судьба любит повторять события.

– Тогда объясни, после каких событий ты вновь появишься у меня?

– Я уже выбрал для нас с тобой время, но оно оказалось ложным. Но я тоже устал без тебя. Поэтому я решил, как только вытащу Адриана из этого места и отправлю на Фикту, тут же приду к тебе.

– Значит, когда он вырастет, он расскажет моим дочерям, что он видел меня и как я живу?

– Он ничего не будет помнить, он не будет помнить начало своей судьбы, он не будет помнить своих родителей, потому что, когда он вернется на Фикту в виде маленького мальчика, его родители давно умрут. Поэтому он никому ничего не расскажет. А вот что с землянкой делать, я пока не знаю. Пусть остается с тобой, тем более я не в силах ее направить ни на Фикту, ни на Землю. – Потом как бы про себя добавил: – Не понимаю, что должно было произойти, чтобы девчонка с земной аурой зависла во времени и пространстве.

– Хорошо, мой милый друг, это твоя сущность – управлять энергиями. Но как же я? Когда я смогу вырваться из оков этого мирка? Пусть в другом воплощении, но я хочу обратно на Фикту!

– Лара, пойми меня! Я уже видел твою смерть однажды. Я не хочу видеть ее еще раз. Когда ты здесь, я спокоен.

– Но и ты пойми меня! Даже ради встреч с тобой я не могу находиться здесь вечно!

– Давай не сейчас. Мы еще вернемся с тобой к этому вопросу.

– Я надеялась, что с появлением этих молодых людей в моей судьбе что-то поменяется.

– Извини, пока нет.

Странный гость исчез, как и появился, а жильцы замкнутого пространства в безысходности продолжили чего-то ждать.

Изо дня в день закат покидает небеса, и не успеешь оглянуться, как новый рассвет светит в глаза, и так по кругу. И время, цикличность которого незыблема, как аксиома этого пространства. Так не задаться ли вопросом, а не один ли это из девяти адовых кругов? Сколько это будет продолжаться?

Виктория пыталась собрать все свои силы, чтобы не сойти с ума и ждать. Но чего ждать? Кто за ней придет? Как надолго она здесь застряла? А может, навсегда?

В тюремной камере есть страх упущенных лет жизни, но сохраняется надежда побега или окончания срока заключения, а здесь, во временной петле, страха нет, но есть чувство ожидания мухи, увязнувшей в паутине, и надежда – появление паука, который положит этому конец.

Жалость к себе готова разорвать душу, но она здесь не одинока, и жалость можно поделить на всех, а это уже помогает не сойти с ума. Рядом Лариада, пленница маленького домика, и маленький мальчик. Этот ребенок завораживает Викторию и будоражит память. В его характере нет детской наивности, задорства и общительности. Он не ощущает присутствия волшебства в окружающем мире, как это происходит с обычным ребенком. Его глаза наполнены грустью и одиночеством, а взгляд сродни взгляду взрослого, видавшего виды человека. Виктории знаком этот взгляд, она уже когда-то его видела, и он врезался в ее душу, навсегда сохранив память о его хозяине.

В один из вечеров, прогулявшись и насладившись закатом, Виктория вернулась в дом, где перед ней открылась неожиданная картина. Адриан скучая, сидел за столом и неторопливо пил остывший чай, который, скорее всего, налила ему Лариада. Он повернул в сторону вошедшей Виктории голову, и в какой-то момент, по телодвижениям мальчугана, при свете свечей она узнала в нем того Адриана, которого повстречала на Фикте.

– Адриан! – вскрикнула Виктория, кажется, впервые назвав его имя. Имя того, кого она знала, которого любила, но не хотела в этом признаться даже самой себе.

Мальчик махнул головой в знак приветствия и пригласил ее сесть напротив. Виктория совсем по-другому, чем ранее, стала вглядываться в ребенка, в то, как он двигается, смотрит и разговаривает. Она поняла, что в своей жизни ей пришлось встретить двух Адрианов: одного взрослого, а другого совсем еще ребенка. Виктория наблюдала за ним, а в голове у нее зрела мысль, что если Адриану удалось вновь попасть на Фикту, то выход отсюда все-таки есть.

В какой-то моменту нее сам собой зародился вопрос:

– Ты, наверное, появился здесь намного раньше, чем я предполагала?

– Почему ты так решила? – Не поняв вопроса, Адриан посмотрел на нее искоса, вышел из-за стола и подошел к окну.

Виктория встала с ним рядом, заговорщицки наклонилась к его лицу и впилась в него взглядом:

– А почему твоя душа остыла и глаза поблекли?

– Я родился таким, и нет никакой загадки. – Адриан поморщился, показав тем самым, что он хочет прекратить разговор, который для него непонятен.

Заметив это, Виктория замолчала.

Ветерок задул в открытое окно, шевеля и разнося тюль в стороны, открывая вид на ночное небо, куда и устремил свой взгляд ребенок.

Девушка вновь задала наводящий вопрос для подтверждения своей догадки:

– Тебе нравится наблюдать за звездами?

– Я наблюдаю за ними в надежде, что когда-нибудь я застану их врасплох и смогу увидеть, как они сдвинулись со своего места хоть на миллиметр, – непонятно ответил Адриан, продолжая смотреть на звезды.

– И какие успехи? – Девушка постаралась скрыть шуточную интонацию в голосе, понимая, что сказанное может быть важным.

– Никаких! – за Адриана ответила Лара, которая незаметно вошла на кухню и до этого молча слушала их разговор. – Здесь звезды неподвижны, как нарисованы.

– Ну и пусть! – уже ни к кому не обращаясь, сказал Адриан. – Я знаю, что все равно наступит день, когда я выберусь отсюда. И тогда я буду просить у звезд стереть мою память, чтобы никогда не вспоминать это место.

Виктория, не выдержав вспыхнувших чувств жалости, подошла к Адриану и стала гладить его по взъерошенной шевелюре, вместе с ним смотря на звезды. В ее сознании возник образ братишки, и она интуитивно прижала мальчика к себе.

На рассвете Виктория вышла из дома, полная решимости разобраться, где границы их жизненного пространства. Лариада сказала, что Хранитель собирал куски из памяти ее прошлого. Не может быть, что только на этом домике фантазия создателя этого мира остановилась. Она ходила в разных направлениях, продираясь через кусты, осторожно проходя мелкие болотца, но все время возвращалась к озерцу.

Виктория уже устала и потеряла надежду найти что-то новое, ранее невиданное, как вдруг она обратила внимание, что в камышах, произрастающих на противоположном берегу озера, виднеется какой-то просвет, как будто вытоптанное место для рыбной ловли. Виктория прошла по мелководью к этому месту и зашла в камыши. Еле заметная тропинка вела к высокой траве, за которой шумели голоса. Когда она выбралась из травы, перед глазами возникла деревенская улица, не имеющая ни начала, ни конца, замкнутая в форме ленты Мебиуса. Вдоль дороги размещались торговые палатки, киоски, небольшие мастерские и жилые домики. Деревня была небольшая, да и людей на улице было немного. По их несуетливому поведению можно было понять, что их жизнь была заполнена повседневностью, которая их вполне устраивает, и они, видимо, даже не замечали замкнутости своего пространства. Внимание Виктории привлек мелодичный смех девочки, которая, завидев незнакомку, вдруг испуганно вскрикнула и отбежала от Вики прочь, забыв про мяч, с которым играла.

На крик девочки из открытых дверей ближайшей мастерской, откуда до этого момента слышался стук молотка о наковальню, выглянул мужчина и шутливо то ли спросил, то ли утвердительно отметил:

– Она, видимо, посчитала тебя чудищем, прибывшим из леса. – Затем тем же добродушным голосом продолжил: – У нас в лес никто не ходит, говорят, там разные твари зубастые живут. А ты, видать, не местная? Неужели за лесом еще кто-то живет?

Виктория не знала, что ему ответить, и промямлила что-то невнятное, типа: «Да так… бродила по лесу и наткнулась на домик за густой травой, даже не предполагала найти деревню». Но на ее удивление мужчина быстро потерял к ней интерес и скрылся за дверями. Виктории стало интересно, над чем трудится этот кузнец, и она вошла внутрь мастерской. Первое, что бросилось в глаза, – это горн, в котором ярким пламенем горели угли. Их раздували кожаные меха, сшитые из бычьих шкур. По стенам были развешены полки, загруженные доспехами, металлическими элементами сбруй и седел для лошадей, различным холодным оружием и прочими металлическими изделиями. Виктория поняла, что это оружейная мастерская, а по тому, как был обработан металл, в чем в свое время ее научила разбираться Харита, здесь работал профессиональный оружейник.