Текст книги "Люся и Стёпка в мире эмоций. 10 шагов, которые научат ребёнка понимать свои чувства и общаться с другими"

Шаг 2
Анализировать поступки – свои и окружающих

Обращение к родителям

Давайте представим детскую площадку и типичный для этой территории конфликт. Ну, скажем, один мальчик толкнул другого. А теперь представим, что ваш мальчик не пострадавший, а «агрессор». Как вы поступите в такой ситуации? Многим становится стыдно, неловко перед мамой другого мальчика – и тогда родитель «на автопилоте» стыдит и ругает своего ребёнка. Но что если ваш сын поступил так потому, что тот, другой мальчик, уже толкнул его раньше, пока никто не видел? А может, он что-то у него отнял или вообще сам попросил его толкнуть (в детских играх бывает всякое)? Или мальчик ни при чём, но с вашим ребёнком что-то не так – перевозбудился, испугался, ударился или заболевает?

Нет, это не значит, что можно толкаться. Но это объясняет поступок ребёнка. И превращает его из «агрессора» в маленького человека со своими чувствами и потребностями, поняв которые вы сможете построить конструктивный диалог.

История «Волшебный велосипед» о том, как анализировать действия детей без осуждения и учить их разбираться в мотивах своих (и чужих) действий.

Обращение к ребёнку

Наверняка с тобой случалось такое: гуляешь себе, гуляешь с друзьями, общаешься, играешь – и вдруг одного товарища как будто подменили.

То он вредничает, то обижается…

А то и дразнится! Как начнёт задираться или хвастаться…

А ты ему в ответ – да сам ты, да на себя посмотри… и т. д.

Вот вы и поссорились. Но на душе после ссоры тяжело…

Можно ли предотвратить такие ссоры?

Не всегда. Мы не роботы, и все мы ошибаемся.

Но что мы можем – так это не затягивать конфликт. А для этого важно заменить утверждение «Вася плохой! Грубиян! Вредина! Хвастун!» на вопрос «А почему Вася так поступил?»

Обдумать не только Васины действия, но и их причину.

В истории «Волшебный велосипед» у Стёпки как раз случилась такая ссора с другом. Прочитай этот рассказ и поделись своими впечатлениями со взрослым.

Волшебный велосипед

На день рождения Стёпке подарили велосипед. Не простой, а электрический: нажмёшь кнопку – и несёшься! Аж в ушах шумит. Нужно только рулить, а педали сами крутятся.

Стёпка от радости даже обедать не стал. Сразу побежал во двор – кататься.

Выехал не спеша, торжественно, одна рука – на руле, другая – на поясе.

Велик произвёл фурор. Ни у кого такого не было.

Павлик ездил на скоростном, с большими колёсами, но педали всё равно крутил. И Эдик с Эриком тоже. А у Мишки и вовсе велик был самый простой, без скоростей и с ржавчиной на раме.

Мальчишки обступили Стёпку.

– Вот это круть! – восхитился Павлик. – Педали вообще не крутишь?

– Ну немножко кручу, для разгону, – ответил Стёпка важно. – А потом только катись да подруливай.

– И быстро ездит? – спросил Эдик.

– А то! Быстрее ваших в десять раз! – не удержался Стёпка.

– Прямо уж в десять? – улыбнулся Павлик.

– Нууу, в пять точно, – сказал Стёпка и прыгнул на сиденье. – Спорим? Кто первый до шлагбаума?

Мальчишки вскочили на велосипеды и бросились за Стёпкой.

Но он, конечно, был первым. И у шлагбаума, и у мусорки, и у ворот на той стороне дома.

Потом устроили гонку от беседки до подъезда, и в ней Стёпка тоже победил.

Через час все, кроме Стёпки, сдулись. А Стёпка по-прежнему фасонил, крутя руль одной рукой.

– Я больше не играю! – крикнул Мишка и слез с велосипеда.

Выглядел Мишка неважно – потный, взлохмаченный и красный, как огнетушитель.

– Так нечестно! Мы тут стараемся изо всех сил, ногами работаем, а он на кнопочку нажал – и кааааатится!

– Значит, медленно работаете, – важно изрёк Стёпка. И добавил со значением: – Проигрывать надо достойно.

– Стёпка, а давай поменяемся? – предложил Павлик. – Ты садись на мой велосипед, а я на твой? И кто первый до беседки?

– А лучше пусть на мой сядет! – крикнул Мишка. – Покрутит педали как следует!

– Да пожалуйста, – буркнул Стёпка и нехотя уступил велосипед.

Но Мишка на нём и трёх метров не проехал – потерял равновесие и рухнул прямо в лужу. Велосипед издал странный звук и больше не включался.

– Ах ты, дурья башка! – разъярился Стёпка. – Не умеешь – не берись!

– Сам ты дурья башка! – крикнул в ответ Мишка и покраснел ещё сильнее. – Это не велосипед, а чушь какая-то!

– Это у тебя чушь! Да ещё и ржавая!

– Ничего не ржавая!!!

– Ржавая!!!

– Не ржавая!!! – проревел Мишка и со всей силы толкнул Стёпку в грудь.

Стёпка хотел толкнуть Мишку в ответ, но тут из подъезда вышел папа.

Папа забрал велосипед в гараж, поставил его на зарядку – и через час тот снова заработал. Оказалось, сел аккумулятор.

Настроение у Стёпки испортилось.

«Зря я назвал Мишкин велосипед ржавым, – подумал Стёпка. – Он же не виноват, что у него такая колымага… У всех хорошие велики, только у него такой старый…»

Но тут Стёпка вспомнил, как Мишка сказал: «Нажал на кнопочку – и кааааатится!» – и снова разозлился: «И ничего не зря! Он первый начал! Нечего было дразниться!»

Так Стёпка и заснул – в противоречивых чувствах.

А утром выяснилось страшное – велосипед украли.

Ни в гараже, ни в колясочной – нигде его не было.

Страх, ярость, отчаяние – все три эмоции сразу охватили Стёпку.

Мальчишки строили во дворе шалаш.

– Украли! Велик украли! – закричал Стёпка, размахивая руками.

– Ну дела, – сказал Павлик. – Кто же мог украсть?

– А я откуда знаю! – огрызнулся Стёпка. – Вчера с отцом в гараже оставили, а сегодня нету!

Предательски хотелось плакать. Новенький, блестящий, электрический – и нету! Совсем нету, нигде!

Из шалаша вылез Мишка.

– Так тебе и надо. Меньше будешь хвастаться! – сказал Мишка и высунул язык. Язык у Мишки был толстый и розовый, как докторская колбаса.

– Ах ты!!! – закричал Стёпка, сжав кулаки. И вдруг его пронзила страшная догадка. – А может, это ты?! Ты и украл?!

Щёки у Мишки покраснели, а губы, наоборот, стали белые. Язык он спрятал, зато оскалил зубы. Вернее, один зуб – второй у Мишки недавно выпал и, как уверяла Катюша, был отдан зубной фее.

– Чего молчишь?! Признавайся!!! – взвизгнул Стёпка и топнул ногой.

– Очень мне нужен твой вонючий велик! – заорал Мишка и двинулся на Стёпку.

– Так, только без драки, – сказал Павлик и встал между мальчишками.

Но Мишка вдруг передумал драться.

– Я! Я не вор! А вот ты!.. Ты… Хвастун и жадина!

Мишка отвернулся и полез в шалаш.

Стёпка молчал. Ярость стихла, страх отступил. Появилось что-то новое – очень похожее на стыд.

Гулять Стёпке расхотелось. Он буркнул «пока» и пошёл домой.

А за обедом признался отцу, что велосипед украли.

– Нет, его не украли, – сказал папа, разрезая котлету.

– Как это? – удивился Стёпка. – Его нигде нет! Ни в гараже, ни в колясочной…

– Действительно, нет. Я отвёз его к бабушке с дедушкой.

– К бабушке с дедушкой?! Мой велосипед?! Зачем?!

От удивления Стёпка даже перестал жевать. Впрочем, он и так почти всё съел.

А папа помыл тарелку, сел рядом со Стёпкой и сказал:

– Я понимаю твои чувства, Стёпка. Тебе подарили велик, ты захотел показать его друзьям. Это хорошо, когда хочется разделить с друзьями радость. Но между «показать» и «похвастаться» есть разница, сын. Как ты сам считаешь, что получилось в твоём случае?

Стёпка опустил голову и нехотя признал:

– Похвастаться…

– А теперь представь, что такой велосипед купили не тебе, а Мишке, – продолжал папа. – А у тебя велосипед самый обычный, да ещё и старый. И в каждой гонке ты – последний. А Мишка задрал нос и никому велосипед не даёт.

– Я давал! Мишке и дал!

– А когда Мишка упал, обругал и Мишку, и его велосипед.

Степка нахмурился.

– Ну что бы ты почувствовал? – спросил папа. – Будь ты Мишкой?

Стёпка представил себя со стороны… Вот он важничает с одной рукой на руле, вот всех обгоняет, раз, другой…

– Обиду, – ответил Стёпка, поразмыслив. – И злость! Я бы разозлился, наверное…

– Да, думаю, обиду, – согласился папа. – А обида – это сложная эмоция. В ней есть и злость, и печаль, и жалость к самому себе.

– Но ведь и Мишка был не прав! – встрепенулся Стёпка. – Он первый обозвал мой велосипед!

– Да, Миша погорячился. Может, он не смог разделить твою радость, потому что его велик совсем старенький. Может, он тебе немножко позавидовал.

– Вот я и говорю, что он тоже был не прав! Зависть – плохое чувство!

– Плохих чувств не бывает, Стёпка, – сказал папа. – Бывают плохие поступки. А чтобы их не совершать, как раз и нужно разбираться в своих чувствах. Не судить – ни себя, ни других, а пытаться понять, почему ты совершаешь те или иные действия и почему окружающие их совершают. Да, Мишка сказал неприятные тебе слова. Но ведь и ты хвастался.

Стёпка покраснел и нахмурился.

– Да уж, гонка была нечестной… Для честной нужны одинаковые велики…

Папа улыбнулся и погладил Стёпку по голове.

Стёпка посмотрел на папу исподлобья.

– Что же мне теперь делать?

– А как ты сам думаешь?

– Не знаю…

– А ты подумай. Нужна будет помощь – помогу. Но решение принимай сам.

Стёпка заперся в комнате и долго размышлял.

А потом спустился во двор – искать Мишку.

Но искать не пришлось – Мишка танцевал и улюлюкал прямо посреди площадки, а за его спиной виднелся новенький, большой и блестящий велик.

– Мишка… – позвал Стёпка тихо.

Мишка не ответил.

Тогда Стёпка набрал воздуха и сказал громко-громко:

– Мишкааааа!

Мишка обернулся.

– Извини меня, Мишка… Я хвастался.

Мишка посмотрел куда-то мимо Стёпки.

Но Стёпка продолжал:

– И подумал на тебя, когда велосипед исчез… Наверное, тебе было неприятно.

Мишка сместил взгляд ближе к Стёпке.

– Но и мне было обидно, когда ты обзывался. Как будто не порадовался за меня, а позавидовал…

Тут Мишка покраснел и выпалил:

– Ничего я не завидовал!

– Тогда зачем обзывался?

– Потому что ты хвастался! – Мишка нахмурился, но, глянув на свой велосипед, тут же просиял: – Ладно, ты тоже извини!

– Классный у тебя велик, – сказал Стёпка одобрительно.

Мишка переключил на велике передачу и похлопал по сиденью:

– Скоростной! Я о таком целый год мечтал! Гоняет не хуже твоего! Хочешь прокачу?

– Хочу! – Стёпка сел сзади и обхватил Мишку за живот.

– Юхууууу! – завопил Мишка и помчался по двору.

А Стёпка подумал, что, даже если электровелик навсегда останется у бабушки, так ему, Стёпке, и надо. И пусть останется! Хоть на всю жизнь, на веки вечные!

Будет ему, хвастуну, урок. Чуть друга не потерял из-за железяки! А если бы Мишка его не простил? А если бы Павлик с Мишкой стал заодно? Да он вообще мог без друзей остаться – с одним велосипедом!

«Решено! Пусть на месяц останется! Да! На целый месяц! На три недели – и ни денёчком меньше! Так папе и скажу – две недели я на велик ни ногой! Пусть у бабушки хоть до следующей субботы стоит! Ну или до пятницы… А вообще мы к бабушке в четверг собирались…»

Но папа привёз велосипед сразу, как узнал, что они с Мишкой помирились.

Правда, через неделю он и вправду сломался. Но Стёпка почему-то не расстроился.

Вопросы

1. Как ты думаешь, почему Стёпка выиграл во всех гонках? Справедливой ли была эта победа?

2. Что, по-твоему, почувствовал Мишка, когда он проиграл во всех гонках и упал на велосипеде в лужу? Что бы на его месте почувствовал ты?

3. Почему, с твоей точки зрения, Мишка назвал Стёпкин велосипед «чушью»?

4. Правильно ли Стёпка поступил, попросив у Мишки прощения?

5. Если бы ты был Стёпкой, как бы ты показал свой новый велосипед друзьям? Как, по-твоему, можно поделиться радостью без хвастовства?

Творческие задания

1. Как ты думаешь, на что похоже хвастовство? Нарисуй его здесь в образе какого-нибудь существа!

2. А на что похожа зависть? Попробуй её тоже нарисовать.

3. Представь, что ты поссорился с другом на прогулке. И вы разошлись по домам, не помирившись. Дома ты задумался над вашей ссорой. Отметь галочкой вопросы, которые ты себе задашь:

А) Почему я сказал/сделал то, что сказал/сделал?

Б) Что я чувствовал в момент ссоры?

В) Почему мой друг сказал/сделал то, что сказал/сделал?

Г) Что мой друг мог чувствовать в момент ссоры?

Д) Что я чувствую сейчас?

Е) Если я хочу примирения, то что я могу сделать для него?

В этом задании нет ответов правильных или неправильных! Его цель – научить тебя анализировать разные ситуации и своё поведение в них.

Шаг 3
Учить детей обозначать границы

Обращение к родителям

Что происходит, когда чужие люди делают замечания вашему ребёнку?

Они вторгаются в ваше семейное пространство. Как будто приходят в ваш дом без приглашения и устанавливают свои порядки.

Что-то вроде: «А почему это у вас не носят тапки? Если не носить тапки, можно простудиться!»

И не важно, что у вас дома Африка.

В каждом доме свой климат. Психологический в том числе. И свои правила.

Поэтому делать замечания чужим детям – значит нарушать границы семьи.

А терпеть критические замечания, повышение голоса или вовсе откровенную ругань в адрес своего ребёнка – значит позволять нарушать его границы.

В психологии личными границами человека называют его понимание собственного «я» как отдельного от других. Что я хочу? Что для меня важно? Что составляет мой комфорт и, наоборот, дискомфорт?

Осознанный родитель с ранних лет учит ребёнка защищать свои границы – то есть обозначать, что для него НЕдопустимо, страшно, дискомфортно.

Если этого не делать, ребёнок (особенно чувствительный) с высокой долей вероятности вырастает идеальной «жертвой» для манипуляторов – и всю жизнь по большей части делает то, что удобно другим, а не то, чего он на самом деле хочет.

Пока же он человек маленький и только учится психологической самозащите, родителю важно показывать ему пример – и уверенно отвечать на критику или агрессию в адрес ребёнка от другого взрослого.

Именно это и делает мама Люси в рассказе «Чаепитие у Катюши».

Обращение к ребёнку

Случалось ли тебе получать грубые замечания от других взрослых?

Бывало ли такое, что чужой взрослый ругал или отчитывал тебя при других людях?

Если да, ты знаешь, как это неприятно.

А порой даже страшно – если взрослый кажется злым и сильно повышает голос.

Конечно, иногда взрослые могут и должны делать детям замечания – если речь идёт о чьей-то безопасности или один ребёнок обижает другого.

Но делать это нужно спокойно, не переходя на крик.

А если чужой взрослый начинает кричать, важно напомнить ему, что он не имеет права тебя воспитывать. Для этого есть хорошая фраза: «Со мной так нельзя». В рассказе «Чаепитие у Катюши» её произносит мама Люси, когда учит дочь себя защищать. А от кого и почему, ты узнаешь, прочитав рассказ.

Чаепитие у Катюши

Мишка с Катюшей жили двумя этажами ниже, в такой же квартире, как у Люси со Стёпкой. Ну, то есть комнаты располагались так же, но в самих комнатах всё было иначе. Особенно в детских.

Игрушки – только в коробках, вещи – строго в шкафу, на полу – ни соринки. Если что пролил или просыпал – берегись!

Нет, родители ребят не ругали. Но родители часто уезжали, и тогда в квартире воцарялась бабушка, Элла Леопольдовна.

А Элла Леопольдовна терпеть не могла беспорядок. Это во-первых. Во-вторых, она не терпела «капризов», а в-третьих, шума.

Каждый день у Эллы Леопольдовны случалась головная боль, и, если в эти скорбные часы Мишка или Катюша ненароком хлопали дверьми или включали телевизор, бабушка запирала их в комнате «играть с игрушками и не шуметь». А сама в это время смотрела сериал, в чём возмущённый Мишка видел вопиющее логическое противоречие. Выражалось оно Мишкой кратко: «Полный наглёж!»

Кроме того, Элла Леопольдовна проклинала родительские командировки («Уедут, а я тут мучайся»), жаловалась на сердце и предсказывала свою скорую кончину. Но когда Мишка без всякого злого умысла заметил, что бабушка уже лет десять умирает и всё никак, Элла Леопольдовна страшно разозлилась и объявила, что ноги её больше в их доме не будет.

Тогда мама с папой стали искать для Мишки с Катюшей няню и даже нашли милую Веру Петровну, но стоило ей выйти на работу, как на пороге немедленно материализовалась и бабушкина нога, и все остальные части её могучего тела. Вера Петровна стоически продержалась до обеда – и была такова.

Мишка в бабушкину «смену» допоздна торчал во дворе, что ему, как старшему, милостиво дозволялось. Катюше везло меньше – и она часами «играла в своей комнате с игрушками». Пока однажды не призналась маме, как тяжело сидеть взаперти.

Это признание вызвало очередное семейное цунами, а за ним новую волну поисков няни, но волна эта никак не хотела выбросить на берег Мэри Поппинс. Что ни день, то являлась Фрекен Бок. Одна тайком съела мамин шоколад, другая не мыла руки, третья принесла в сумке таракана, а четвёртая полчаса говорила по телефону, пока Мишка томился в туалете со сломанным замком. Кончилось тем, что крейсер «Элла» вернулся в родной порт. Правда, с торжественным обещанием детей в комнатах не запирать и принимать в гости Катюшиных друзей.

И вот в один весенний вечер Катюша пригласила Люсю выпить чаю.

Люся с радостью согласилась и спустилась на восьмой этаж с маленьким тортом и своей любимой куклой Сашей.

Дверь открыла Элла Леопольдовна.

– Здравствуй, Люся, – сказала она и ловко выхватила торт. – Сначала поиграйте, а потом попьёте чаю.

– Хорошо, – согласилась Люся, послушно надевая тапочки.

Тут в коридор выскочила Катюша и бросилась с Люсей обниматься.

– Ура, Люся пришла!

Элла Леопольдовна сморщила свой большой, увенчанный коричневой бородавкой нос и проворчала:

– Ну что за телячьи нежности? Только вчера виделись. Давайте-ка в комнату, в комнату. И потише, потише! Вы знаете, у меня голова.

Люся с Катюшей ушли в комнату и больше часа тихонько играли. Сначала в дочки-матери, потом в лего, а потом Катюша решительно объявила, что они идут пить чай.

– Эллаааа! – позвала Катюша, открывая дверь. – Мы идем пить чай!

– Ну не кричи, не кричи, – недовольно откликнулась Элла Леопольдовна.

На кухне девочки сели друг против друга, взяли чашки с синими розочками. Ручка у каждой чашки была маленькая, и как Люся ни старалась, просунуть в неё палец не смогла (хотя мама всегда учила Люсю держать ручку двумя пальцами).

– Тоооортик! – радостно крикнула Катюша, хватаясь за коробку.

Однако её ждал сюрприз.

Под крышкой оказались лишь остатки торта. В кремовых руинах желтели редкие орешки…

– А где же торт?!

– Как где? – буркнула Элла Леопольдовна. – Вот, в коробке.

– Это не торт! – возмутилась Катюша. – Это… Это… какие-то остатки!

– Детям вредно много сладкого! – грозно объявила Элла Леопольдовна. – Вот вам по маленькому кусочку…

– Никакого кусочка тут нет! – закричала Катюша со слезами на глазах. – Одни крошки! Ты… Ты всё съела и нам не оставила!

– Как тебе не стыдно! – загремела Элла Леопольдовна. – А ну не кричи на старших!

Люсе было ужасно неловко. Она очень не любила, когда кто-то при ней ссорился.

– Ладно, Катюша, попьём чаю, – миролюбиво предложила Люся. – А торт завтра другой купим, шоколадный.

– Не хочу я другой, – буркнула Катюша. – Я хочу этот! Который Элла съела!

Элла Леопольдовна меж тем испарилась. В гостиной снова шумел сериал.

– Но этот она уже съела. А съеденного не вернёшь… – резонно заметила Люся.

«Хотя иногда очень хочется…» – подумала она, сглотнув слюну. Торт был её любимый, «Киевский».

– Терпеть не могу эту Эллу! – Катюша аж топнула ногой от возмущения. – С ней вечно так… Она ужасно вредная!

– Понимаю, – вздохнула Люся. – У нас тоже была одна вредная родственница…

И Люся хотела было рассказать про тётю Глашу, которая однажды дала Стёпке подзатыльник, за что раз и навсегда была изгнана мамой из их дома, но тут случилось страшное.

Чашечка с синей розой выскользнула из Люсиных рук, упала на пол и разбилась.

Горячий чай обжёг Люсе коленки, колготки промокли, на полу образовалась лужа…

– Это что за безобразие! – в гостиной зашаркали тапки Эллы Леопольдовны. – Кто это наделал? Катерина! Сколько раз говорить – жди, пока чай остынет?! Ну что за руки-крюки!

Люся покраснела и закусила губу.

По спине побежали мурашки – как всегда, когда Люся волновалась.

– Это не Катюша… – сказала она, робко глядя на Эллу Леопольдовну.

– А кто? Ты, что ли? – глаза у Эллы стали как две щёлочки, а бородавка, напротив, будто увеличилась в размерах. – Тоже мне! Прийти в гости и бить посуду! Чашки, между прочим, дорогостоящие! Я полпенсии на них потратила!

Люсины мурашки превратились в маленьких слонов. Спина похолодела, а в горле защипало.

– Извините… – пробормотала Люся еле слышно.

– Извините! – передразнила её Элла Леопольдовна. – Такая взрослая, а чашку удержать не может! И Катерина такая же! Вот я в вашем возрасте ничего не била! Если б я что разбила, меня б отлупили как сидорову козу! А с вами всё нянькаются, вот вы ничего и не цените! Подумаешь, разбили, невелика потеря! Безответственное поколение! А родителям вашим лишь бы работать! Повесили детей на бабку и катаются по командировкам туда-сюда!

Люся хотела было сказать, что её, Люсю, на Катюшину бабушку никто не вешал и что её, Люсины, родители очень даже ответственные и с работы приходят вовремя, и вообще они – лучшие родители на свете, и бабушки у Люси тоже чудесные, добрые и заботливые, а если бы у неё была такая бабушка, как Элла Леопольдовна, она бы с ней ни за что не осталась… Но лицо у Эллы было такое суровое, а голос такой громкий, что Люся только пискнула:

– Я случайно… Простите…

«Какая я глупая и неуклюжая! И какая Катюшина бабушка злая! Хочу домой, к маме…» – подумала Люся, и глаза у неё заблестели от слёз.

– Берите тряпки и вытирайте пол! Не мне же ваше безобразие убирать! – скомандовала Элла Леопольдовна и гордо удалилась.

– Я сама, сиди, – сказала Катюша и стала собирать осколки. – Ну достала эта Элла! Вот придёт Мишка, я ему всёёёё расскажу! Расскажу, как она наш торт схряпала! Эй, ты чего… Ты ревёшь, что ли?

Люся мужественно дышала носом, как советовал единорог Гастон из её любимых книжек про эмоции, но слёзы всё равно жгли глаза и горячими струйками катились по щекам.

– Я домой пойду. Сейчас позвоню маме, чтоб она спустилась.

– Ой, да ладно тебе! Подумаешь, Элла! Да она со всеми так! Мишка вообще папины беруши втыкает, когда она с нами сидит! Элла что-нибудь скажет, он в ответ кивает, а сам не слышит ничего!

Катюша выбросила мусор и помыла руки.

– Пойдём ко мне в комнату, покажу тайник с конфетами. Не поели торта, хоть конфет поедим. Ну?

Но Люся уже говорила с мамой.

– Да ну тебя! – возмутилась Катюша. – Чуть что, так реветь. Тоже мне неженка!

– Я не неженка! – сказала Люся твёрдо. Слёзы у неё высохли, а стыд вдруг сменился гневом. – У меня дома не кричат и не обзываются…

– А у меня дома… – начала было Катюша, скрестив руки на груди, но тут раздался дверной звонок.

В дверях стояла мама. Лицо у неё было настороженное.

– Здравствуйте, Элла Леопольдовна. Всё в порядке? Как девочки поиграли?

– Здравствуйте-здравствуйте. Поиграли уж не знаю как, а посуду побить успели, – проворчала Элла, не спуская глаз с маминых ног. Мама была в ботинках, а переступать порог в ботинках было тяжким преступлением.

– Посуду? – удивилась мама и хотела было что-то спросить, но Люся схватила её за руку и потянула к лифту.

– Мама, пойдём скорее домой! До свидания!

В лифте мама присела на корточки и обняла Люсю за плечи:

– Люся, ты расстроена… По телефону ты плакала…

– Да! Мне было очень… очень… стыдно!

И Люся всё рассказала маме. Как она уронила чашку и обожгла коленки, как Элла стала её ругать и передразнивать, угрожала какой-то сидоровой козой и называла безответственной, а потом и Катюша стала её передразнивать и обзываться неженкой…

Мама внимательно выслушала Люсю, а потом крепко обняла и сказала:

– Если бы я была на твоём месте, мне бы тоже было неприятно.

Люся сразу успокоилась. От мамы пахло домом и её любимыми духами.

– Когда кто-то нас стыдит, мы испытываем сразу несколько разных эмоций – волнение, напряжение и даже страх, – продолжала мама. – Особенно если этот кто-то старше и сильнее и он у себя дома, а мы нет.

Мама взяла Люсины руки в свои и продолжала:

– А ещё мы можем испытывать злость на того, кто нас стыдит.

Люся согласно кивнула и поморщилась, вспомнив Эллин скрипучий голосок.

– Конечно, ты разбила чашку не специально, – продолжала мама. – Такое с каждым может случиться. И стыдить тебя Элле Леопольдовне не стоило.

– Вот ты, ты же не стала бы стыдить Катюшу, правда? – спросила Люся. – Если бы она была у нас в гостях?

– Нет, не стала бы. А если бы стали стыдить меня, я бы это прекратила.

– Как?..

– Если человек меня обижает, я говорю: «Со мной так нельзя».

– И я могла бы так Элле Леопольдовне сказать?..

Мама улыбнулась и нажала кнопку лифта.

– Ну, может, не совсем так, но похоже. Сейчас мы с тобой зайдём к Элле Леопольдовне и скажем это вместе.

– Ни за что! – воскликнула Люся. – Я вообще больше никогда к Катюше не пойду!

– Потому что боишься Эллу Леопольдовну?

– Да…

– Я защищаю себя сама, потому что я уже взрослая. А ты ещё не взрослая и только учишься самозащите. Поэтому мне важно показать тебе, как это делается. Я пойду к Элле Леопольдовне, чтобы ты запомнила: когда кто-то тебя обижает, это не нужно терпеть.

– А что ты ей скажешь? – спросила Люся уже с любопытством.

После маминых слов Катюшина бабушка перестала быть страшной…

– Скажу что думаю, – ответила мама с улыбкой.

– Я с тобой! – сказала Люся и прыгнула в лифт.

– И снова здравствуйте, – вежливо сказала мама, когда Элла Леопольдовна открыла дверь.

– Здравствуйте… Что-то забыли?

Из гостиной доносился сериальный шум.

– Нет, спасибо. Мы вернулись вам кое-что сказать. Мне очень жаль, что Люся разбила вашу чашку. Я готова компенсировать её стоимость.

Элла Леопольдовна смотрела на маму с подозрением. Но при слове «стоимость» заметно оживилась.

– Вещь и вправду недешёвая! Из сервиза!

– Назовите сумму, я отдам. Но прежде чем мы с вами рассчитаемся, позвольте кое-что уточнить. В нашей семье не принято повышать на детей голос, стыдить их и ругать. Мы разрешаем сложные ситуации через обсуждение.

Элла выпучила глаза, и Люся впервые заметила, что они у неё серо-зелёные, в крапинку, как лягушачья спинка.

– И мы надеемся, что взрослые, которые окружают друзей наших детей, также на них не кричат, – продолжала мама.

Элла Леопольдовна тряхнула головой и раздула ноздри. Бородавка боязливо затряслась. «Ой, вдруг она сейчас отвалится?» – забеспокоилась Люся.

– А вы как считаете, на детей можно кричать? – спросила мама.

– Я считаю, я считаю… – заворчала Элла Леопольдовна. И нехотя признала: – Ну, погорячилась я… Того… Этого… Бывает… А вы тоже подумайте! Они ж детей повесят и уедут! А я человек пожилой!

– Я вам сочувствую, Элла Леопольдовна. Но, прошу прощения, я так и не поняла могу ли отпускать Люсю к Катюше и быть уверенной, что на неё здесь не повышают голос?

– Да можете-можете! – выпалила Элла Леопольдовна, красная как рак.

– Спасибо. Так сколько я вам должна?

Но Элла Леопольдовна от денег отказалась и, как только мама сказала «До свидания», тут же закрыла дверь.

А через неделю у Мишки с Катюшей всё-таки появилась няня – и Элла Леопольдовна с тех пор появлялась редко. Но если Люсе и доводилось встретиться с ней в лифте, ни бородавка, ни скрипучий голос Люсю больше не пугали. «Со мной так нельзя», – повторяла себе Люся, и внутри сразу становилось теплее.

Вопросы

1. Как ты думаешь, что почувствовала Люся, когда бабушка Катюши стала её критиковать?

2. Почему, с твоей точки зрения, Люся захотела домой?

3. Правильно ли сделала Люсина мама, поговорив с Эллой Леопольдовной?

4. А что бы на месте Люси сказал или сделал бы ты, разбив чашку и услышав замечания?

Творческие задания

1. Посмотри на эти фразы.

Все они помогают останавливать других людей, когда они говорят или делают что-то нам неприятное.

2. Выбери фразу, которая нравится тебе больше всего, – и обведи её цветным карандашом.

СО МНОЙ ТАК НЕЛЬЗЯ.

МНЕ ЭТО НЕПРИЯТНО.

ПЕРЕСТАНЬТЕ.

ПРЕКРАТИ/ТЕ НА МЕНЯ КРИЧАТЬ.

Я НЕ ОБЩАЮСЬ В ТАКОМ ТОНЕ.

3. Какую из этих фраз произносит Люсина мама в рассказе? Попробуй найти её в тексте.