Текст книги "Голодное сердце"

Ольга Гусейнова
Голодное сердце

© О. Гусейнова, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Часть первая
Связующая энергия

Глава 1

Чернота за бортом, мерцающие сигналы на приборной панели и тихий утробный звук работающих двигателей нашего корабля навевали дремоту и уговаривали еще сильнее расслабиться в удобном кресле пилота. Я любила ночные дежурства, если их можно назвать таковыми в необозримом космическом пространстве, где день от ночи отличался лишь более ярким освещением да шумом в коридорах или служебных отсеках пассажирских кораблей.

Три месяца назад, когда я получила назначение, не могла поверить своему счастью. Конечно, я не единственная девушка, которая занимается пилотированием межгалактических кораблей, зато я первая девушка-пилот на военном судне. И хотя наш рассчитан всего на пятнадцать членов экипажа и занимается только охраной и сопровождением, я считала себя необыкновенным везунчиком.

Когда я заканчивала школу, у меня было не так много вариантов, куда идти учиться дальше. В то время я жила со своей тетей – она старше меня всего на шесть лет, но это не помешало ей оформить опеку над осиротевшей четырнадцатилетней девчонкой после смерти моих родителей в автокатастрофе. Анита работала менеджером в мелкой строительной компании, и денег у нас особо не водилось. Поэтому я, посоветовавшись со своей тетей и по совместительству – единственной подругой, очень быстро, чтобы не передумать, подписала контракт с военным ведомством – и таким образом попала в Космическую летную академию.

Четыре года обучения и год стажировки на различных кораблях дали неоценимый жизненный опыт и отличную практику. И если в самом начале, на первом курсе, я не знала, как пережить следующие пять лет, то со временем привыкла даже к холоду окружающего меня тестостерона.

Традиционно все нормальные родословные ведутся от одного отца семейства к другому, но в нашей семье она велась по женской линии – от одной неудачницы к другой. И была эта линия чрезвычайно длинной и очень печальной, прежде всего для меня и для Аниты, а теперь еще и для ее двухлетней дочери Сабрины. Хотя в этот список нужно внести еще и Женевьеву – двоюродную сестру моего покойного отца и тети Аниты.

Женевьева пыталась вырваться из оков проклятия. Даже смогла завести пару романов. Правда, после второго – особенно бурного – две недели провалялась в больнице с сильнейшим общим упадком сил, истощением и жуткой депрессией, которая не прошла и поныне.

Женщины у нас в семье все как на подбор – с рыжими волосами! И не просто с рыжими, а насыщенного темно-красного цвета. Всем остальным мы, конечно, различаемся, но не волосами. В общем, в нашем родстве ошибиться невозможно. По крайней мере, семейное проклятие не ошиблось ни разу, не пропустив ни одну из женщин. До сих пор удивляюсь: каким образом наш род умудрился не вымереть? Но я, судя по всему, выиграла главный приз неудачника.

Я чувствую энергию, могу даже управлять ею в пределах приборов. Так и сейчас, находясь на мостике и лениво думая о своем, я чувствую наш корабль. Ощущаю энергию, бегущую по кабелям, словно кровь по сосудам. Я всегда могу точно сказать, где неполадка, лишь прикоснувшись к панели управления и прислушавшись к жалобам живого корабля. Мы с ним быстро сдружились, за что меня уважают и ценят.

Вместе со мной здесь служат еще десять человек, и все они – мужчины с повышенным уровнем тестостерона. И хотя у нас явный некомплект, набирать новых членов экипажа никто не торопится. Тем более что я справляюсь с работой еще и двух положенных по штату техников. Капитан, не скупясь, платит мне двойную ставку, а лишние деньги сейчас весьма кстати – Анита пока не может много работать, все ее внимание принадлежит дочери Сабрине. Так что я не жалуюсь, а начальство – тем более.

Когда после окончания стажировки меня пригласили на собеседование, я не очень-то рассчитывала на эту должность. Каждый раз, когда я приходила на новый корабль для прохождения практики, происходило одно и то же. Сначала за мной начинали ухаживать, а потом и домогаться сослуживцы или руководители, и каждый раз их поползновения заканчивалось плачевно, причем для меня.

Причина этому редкая и неизлечимая: я абсолютно не выношу прикосновений мужчин – прикосновений к телу, точнее к обнаженной коже, – а иногда и женщин, если у них количество мужских гормонов выше нормы. Хотя, честно говоря, обычных женщин я тоже не слишком хорошо переношу. Любой мужчина вызывает во мне волну холода, будто высасывает все жизненные соки. Это настолько неприятные ощущения, что пересилить себя и завести хоть какие-нибудь мало-мальски интимные отношения в моем случае не представляется возможным.

Я смогла дойти только до пары поцелуев, в потом меня рвало и шатало несколько дней, как после перепоя. После проведенного эксперимента я осознала наконец, что же меня ожидает в дальнейшем. В лучшем случае – непорочное зачатие от какого-нибудь неизвестного донора, в худшем – унылая, серая жизнь злой старой девы. Поэтому нынешняя служба с ее каждодневным риском и нелегким графиком лично меня устраивает полностью.

Сидя в приемной и ожидая вызова на собеседование, я не особенно рассчитывала на такую удачу – и ничего не ждала. Везде, где я практиковалась, обо мне отзывались как о хорошем пилоте и супертехнике. Но неприятные случаи, связанные с личным отношением к мужскому полу, уже породили слухи.

Еще во время учебы я не раз сталкивалась с подобными ситуациями, но мои сокурсники, быстро выяснив причину, стали относиться ко мне как к другу и товарищу, а теперь, распределившись по разным местам, не имели возможности в нужный момент подстраховать. Поэтому после третьего корабля многие уже знали о моей полной непереносимости мужчин и слабом желудке, от содержимого которого пострадал не один потенциальный ухажер.

Но, как ни странно, именно из-за неспособности заводить романы на рабочем месте, да и вообще заводить, а соответственно – разлагать мужской коллектив, я и получила эту работу. За неимением более достойной кандидатуры меня утвердили на должность второго пилота на военном межзвезднике третьего класса, предназначенном для сопровождения и охраны транспортных судов.

Последние полтора года колонии Человеческого союза часто подвергались нападениям странных существ, питавшихся энергией, которую вырабатывают живые организмы разных видов. Но, видимо, в связи с тем, что они являются гуманоидами, как и мы, энергия людей им подходит больше. В общем, едва эти существа выяснили, насколько люди – аппетитный деликатес, спрос на нас вырос до неприличных размеров.

Сначала этому не придавалось большого значения, и о многих нападениях правительство даже не сообщало. Но всего через полгода после первого столкновения до колоний начал доходить в лучшем случае только один из трех кораблей, и власти забили тревогу. Началась всеобщая мобилизация.

К настоящему времени человечество выросло до двадцати восьми миллиардов и открыло шесть необитаемых, но пригодных для жизни планет в ближайших от солнечной звездных системах. Причем последнюю планету – Фабиус – открыли всего два года назад и сейчас активно ее заселяют. Так что последние полгода пассажирские суда регулярно бороздят космические просторы, перевозя переселенцев на Фабиус.

Небольшая планета, богатая природными ресурсами и довольно сильно схожая с Землей, привлекает все большее количество людей, тем самым соединяя уже заселенные планеты космическими трассами, по которым непрерывно следуют корабли. И вот именно на этих оживленных трассах и действуют эти уроды, получившие повсеместное название «джаны». На общем межрасовом торговом языке это звучит как «джа-аны» или «высасывающие жизнь». Но люди переиначили для удобства.

На сегодняшний день человечество столкнулось с четырьмя расами, отличающимися от нас как физически, так и духовно. Но мы бороздим просторы Вселенной всего лет двести или триста, поэтому знакомства с другими заводим весьма неохотно и крайне осторожно. Правительство Человеческого союза ведет политику невмешательства по принципу тише едешь – дальше будешь, авось и не заденут. Надо отдать им должное, до сих пор этот принцип срабатывал и давал шанс закрепиться основательнее и больше узнать о других.

Три первые расы, с которыми мы столкнулись, тоже занимают подобную позицию, поэтому с включением нас в их Торговый союз проблем не возникло. И благодаря им мы узнали о существовании множества других рас. Жаль, не всегда таких же миролюбивых, как мы.

Война с джа-анами нанесла людям первый ощутимый урон и заставила забыть о спокойствии. Союз закрыл границы, торговля теперь ведется только с Фабиуса, вокруг которого стоит мощный кордон. Увеличилось число военных кораблей, и теперь любое гражданское судно сопровождают военные. Отныне все контакты с другими расами осуществляются лишь через специальные структуры после множества проверок и перепроверок, чтобы избежать утечки информации.

Человечество все больше напоминает ежа, свернувшегося клубком в ожидании нападения. Патриотические лозунги, военная мобилизация и еще много всего, имевшего место на планете Земля в прошлом, – моей семьи эти изменения не слишком касались, пока на военную службу привлекалось мужское население. А у нас мужчины рождались раз в столетие, и последний из них скончался семь лет назад вместе с женой.

Мои мама и папа познакомилась на каком-то научном симпозиуме, где они оба выступали с докладами. И так получилось – наверное, проклятие постаралось, – что сначала совпали их темы, а потом – и сердца. Да, так бывает!

Папа астрофизик и мама биофизик, оба после моего рождения настойчиво пытались найти решение проблемы наследственности. Единственное, что им удалось выяснить после нескольких лет исследований: Анита, Женевьева, я, а теперь еще и Сабрина – все мы являемся идеальными энергетическими донорами, но, к сожалению, имеем открытый, то есть незамкнутый цикл энергетической системы. Чтобы замкнуть ее, нужна «заплатка», а как ее найти – выяснить они не успели. Узнать, почему «заболевание» передается только по женской линии, им тоже не удалось.

Только с папой было тепло и уютно, и рядом с ним мы, рыжие женщины с фамилией Полянские, чувствовали себя в безопасности. Я поняла это лишь после того, как его не стало. Тогда для меня наступили холода как в прямом, так и в переносном смысле. И не только для меня, если судить по родственницам – подругам по несчастью.

Мои родители оказались правы: мы идеальные доноры. Нас любили все, кто с нами общался, отмечая, что наше присутствие дает заряд бодрости и энергии. Особенно мужчины! Многие из моих коллег после длительного знакомства начинали с сожалением поглядывать на меня. Можно подумать, мне нужна их жалость.

В первый раз на борту этого корабля меня поприветствовали восторженным улюлюканьем. Затем, когда у экипажа, эмоционально отметившего мое назначение, наконец вернулись на место челюсти, пришлось сразу расставить все точки над «и», чтобы горящими глазами не разглядывали. Такие взгляды я встречала не раз и уже привыкла к ним. Более того, они вызывали глухое раздражение, тоску и страх: опять мне могут причинить боль попыткой сблизиться.

В свое время папа водил меня на курсы само-обороны, резонно полагая, что мне это пригодится в повседневной жизни. Но не тогда, когда на тебя смотрят десять здоровенных крепких мужиков, явно одичавших без женского внимания. А мои метр с кепкой и бараний вес вряд ли бы меня защитили. Поэтому пришлось сразу раскрыть печальный секрет.

Сослуживцы озадачились и навели обо мне справки по своим каналам. После чего отношение ко мне изменилось кардинально. Я стала для них младшей сестренкой-инвалидом. Иногда это положение чрезвычайно бесило, особенно в первое время, когда меня очень осторожно обходили, пытаясь не задеть, что в коридоре метр шириной надо еще постараться сделать. Хотя смотреть, как наш навигатор двух метров в высоту и ширину «размазывается» по стенке, пытаясь протиснуться мимо в тонкой кишке коридора и притом случайно не задеть меня, оказалось весело.

Со временем ко мне привыкли, и я стала полноценным, а главное – незаменимым членом экипажа корабля. Я их даже полюбила по-своему. Хотя в душе всегда тлел уголек горечи. Я мечтала, очень мечтала о любви, нежности, мужской заботе и, чего греха таить, о сексе! Я так много прочитала о любви, всю свою тоску заливая книжными романами. Ведь я же нормальная двадцатитрехлетняя женщина, и гормоны у меня бушуют, как у всех. К сожалению, оставалась только надежда на чудо: когда-нибудь поцелуем меня разбудит принц, и я попаду в сказку под названием «Любовь»!

– Ты что, заснула, Полянская?

Вздрогнув от неожиданности, я оглянулась, чтобы посмотреть на заговорившего позади меня капитана Вишнякова.

– Нет, кэп, просто задумалась! Как думаете, проскочим?

Потерев выступившую за несколько часов щетину, он проворчал:

– Ладно, не думай об этом! Ева, постоянно сканируй пространство. Лучше будет, если у нас найдется хоть немного времени подготовиться, особенно сейчас, когда через час на выходе перестанет работать гипердвижок.

Сильно потянувшись, он встал с капитанского кресла и сделал легкую разминку. Я невольно засмотрелась. Рем Вишняков тридцати пяти лет от роду – мужчина в полном смысле этого слова: высокий, хорошо сложенный брюнет с умными карими глазами и самой обаятельной улыбкой, какую только можно встретить. Расстегнутая на груди форменная рубашка открывала вид на широкую волосатую грудь, и даже на расстоянии двух метров я чувствовала запах его феромонов.

Ну почему я такая ущербная? Я много раз ловила на себе его пристальный горячий взгляд и отвечала ему таким же, но когда он не видел. Да, наш капитан получил в моем лице самую ярую поклонницу. К огромному сожалению, я могла только смотреть, но не трогать руками.

Я нашла прекрасную возможность общаться с экипажем без помех. Во время дежурства и за пределами каюты я постоянно носила военный летный комбинезон, плотно облегающий тело и застегивающийся на липучки от горла до паха, и тонкие синтетические перчатки, которые не мешают подпитываться энергией от приборов корабля для улучшения самочувствия и в то же время защищают от нечаянных прикосновений мужчин.

Со временем я к ним привыкла и с удовольствием пожимала в благодарность руки или прикасалась к их ладоням, если в одиночестве и безмолвии космоса хотелось простого ощущения человеческого тепла. Хотя эти безмолвие и пустота призрачны и обманчивы.

Еще ни разу за шесть месяцев службы я не попадала ни в одну из заварушек, о которых трепались за столом сослуживцы. Моя вторая тетка – Женевьева, когда узнала о новом назначении, сначала долго хохотала, а потом так же долго плакала. И никак не могла поверить, что такая маленькая трусишка, как я, решится на отчаянный шаг – службу на военном корабле во время военных действий.

Она кричала, что меня съедят джа-аны или угробит толпа мужиков во время полета, что на мою рыжую проклятую голову найдется немало неприятностей даже в космосе. Но переубедить меня было уже невозможно – я жаждала таинственных приключений. В конце концов от полного отсутствия романтики в жизни я решила удариться в романтику путешествий. Чем не альтернатива пресному существованию на Земле?

Да и зачем иначе было получать трудное и энергозатратное образование пилота? Не на воздушном же такси работать! Я стала лучшей выпускницей академии, причем, как признавали многие преподаватели, за последние несколько десятков лет.

Через полчаса, проверив бортовые параметры и подготовив корабль для выхода из гиперпространства, я включила систему оповещения экипажа о подготовке к торможению. Следующие двадцать восемь часов будут самыми опасными. Затем кордон из объединенных сил – и только потом свободное безопасное движение до Фабиуса.

Наш корабль с еще тремя подобными выполнял задание по сопровождению огромного транспортного судна «Конкорд», которое перевозило колонистов и необходимое на Фабиусе оборудование для стремительного строительства, развернувшегося там после начала освоения планеты. Транспортный корабль везет более пяти тысяч человек, и мне до сих пор не понятно, почему на его охрану послали так мало кораблей?! Скорее всего, по привычке – авось проскочит.

Не проскочили! Как только мы вышли из гиперперехода, увидели жуткую картину разгрома. Для такого бесконечного пространства, как космос, здесь было слишком тесно, можно сказать – не протолкнуться, причем в буквальном смысле.

Автоматически включилась боевая тревога. Я столько раз отрабатывала подобную ситуацию на тренировках – и только сейчас ощутила, как душу охватывает не игровой боевой азарт, а парализует настоящий ужас от осознания, в какую задницу мы попали. Особенно я!

Пока наш кораблик уворачивался от идущего в лоб корабля джа-анов, чуть не задев его бортовой обшивкой, меня обдало такой волной арктического холода – словами передать невозможно. Я мгновенно замерзла изнутри и снаружи. Мои сослуживцы, оказывается, – просто жерло действующего вулкана по сравнению с инопланетными ледышками.

Члены экипажа заняли места в соответствии с боевым предназначением. Я пыталась увести корабль от преследователей, как могла, но было ощущение, что попала в рой диких пчел. Вишняков схватил меня за плечо и прорычал сквозь шум и потрескивание, издаваемое вышедшей из строя после удачных атак противника проводкой:

– Слушай, Ева, сейчас главное – отвлечь их на себя. Ты поняла меня? Главное – отвлечь их внимание от охраняемого объекта. Там слишком много людей, Полянская, они беззащитны. Ты меня понимаешь?

Я послушно кивнула, продолжая играть в прятки среди обломков, оставшихся от других наших кораблей.

– Что же они делают?! Транспорт же развалиться совсем может! – кричал навигатор Картер, с ужасом наблюдая, как несколько крупных, похожих на жуков-плавунцов кораблей вскрывают «Конкорд» лазером и стыкуются прямо к его бортам.

Когда мы до него добрались, корабль уже напоминал кусок протухшего мяса, облепленный мухами. Мы с трудом отбивались и уже не думали о спасении кого-то еще, пытаясь вырваться из ловушки, устроенной джа-анами.

С нами играли, словно кошка с мышкой. Сделав последнее усилие, я попыталась увести наш корабль от удара. Не получилось! Корабль содрогнулся от взрыва, меня вытряхнуло из кресла, оторвав страхующие ремни. Наверняка не обошлось без пары сломанных ребер.

Не дав опомниться, меня подхватили под мышки, поставили на ноги и пнули в спину, придав хорошее ускорение. Мельком оглянувшись, я увидела, кто меня так бесцеремонно приводил в себя. Рем вместе с командиром штурмовой группы, подхватив Картера с залитым кровью лицом, тащили его за мной.

– Быстрее, малышка, двигай к спасательному шлюпу, мы за тобой!

Я бежала, не чуя ног. Грудь горела, воздуха не хватало, а вокруг сыпались искры, а кое-где уже полыхало пламя. По пути к шлюпу я не встретила никого. И в ужасе думала: куда делась остальная команда? А еще – что шлюп нам не поможет. Ведь за бортом джа-аны, и спасательный шлюп для них – просто как банка тушенки. Так сказать, еда на вынос. Но пока мы живы, надежда на спасение жива. А я очень люблю жизнь, хотя она меня и не балует.

Я влетела в шлюп и активировала двигатель. Молниеносно проверив бортовые системы, выскочила в проем и активировала аварийное открывание шлюза – теперь шлюп покинет корабль при нажатии внутренней аварийной кнопки.

Из коридора навстречу выскочил еще один член нашей команды, Жанович – лучший повар во всей галактике. Увидев раненых, ринулся к ним на помощь, и зря, ведь он ничем не мог помочь им в узком коридоре, где они шли в пол-оборота.

Я на всю жизнь запомню тот миг, когда я уже в нетерпении подвывала, стоя в проеме шлюпа, и вдруг – толчок, но я удержалась на ногах, а потом, словно в замедленной съемке, в ужасе наблюдала, как за спинами моих ребят ширится огненный вал. Вишняков увидел это на моем лице и, успев оглянуться, смог осознать, с чем они столкнутся через секунду. Картер с Жановичем погибли, глядя на спасительный шлюп, и наш добродушный повар в тот момент подмигивал мне, чтобы успокоить. Я не успела даже крикнуть и за несколько секунд потеряла всех, кто стал мне дорог, но успела закрыть люк и упасть на пол.

После очередного удара, от которого содрогнулся шлюп, я рывком добралась до панели управления и запустила аварийную эвакуацию. Спасательное средство двинулось прочь, в открытый космос. Но раздался еще один сильный взрыв, и корабль, успевший стать мне другом, начал разваливаться на части…

Я всегда заплетала свои длинные – до пояса – волосы в тугую блестящую косу, и в это мгновение именно она меня и спасла, потому что силой взрыва шлюп резко отбросило в сторону, а мне чуть не оторвало скальп из-за косы, зацепившейся за сиденье пилота, но благодаря этому не размазало о противоположный борт.

Через некоторое время я смогла освободить волосы, села в кресло и пристегнулась. Вокруг места побоища роились корабли джа-анов. В мозгу билась только одна мысль: «Что делать?»

О том, что все погибли, я решила подумать потом. Спокойствие, главное – спокойствие, как говорил великий Карлсон. Иначе отчаяние и ужас накроют с головой. Я выключила двигатель, оставив только систему жизнеобеспечения, – решила прикинуться трупом, что, собственно, было недалеко от правды.

Шлюп медленно дрейфовал в невесомости, иногда сталкиваясь с обломками других кораблей, и я сжималась в комочек от страха. Когда прошло несколько томительных часов ожидания разоблачения моей хитрости, сознание, затопленное жалостью к себе и ужасом создавшегося положения, а также воспоминаниями о последних секундах жизни моих ребят, не выдержало и отключилось.

Придя в себя, я не сразу сообразила, где нахожусь, а когда в голове прояснилось, долго не могла заставить себя хотя бы пошевелиться. Но пришлось встать, чтобы проверить свои шансы на выживание. Увы, проверка отделения для хранения стандартного суточного набора пищи и воды показала – пусто. Корить кого-то за недосмотр – сейчас такое же пустое занятие.

И что я имею? Воды нет, еды нет, шлюп служит спасательным кругом, чтобы дождаться помощи большого судна или добраться до ближайшей планеты, о существовании которой в ближайшем квадрате я не знаю, а системе жизнеобеспечения хватит ресурсов дня на два, не больше. Но ведь и это время нужно еще умудриться прожить.

Судя по пустоте на локаторе, меня отбросило далеко от бойни, но без гарантии, что кто-нибудь заинтересуется моим шлюпом. Тело болело нещадно, а когда, расстегнув комбинезон, я рассмотрела грудь, вообще тошно стало. Поперек нее пролегла синюшная опухшая борозда от страховочного ремня. Не исключено, что и внутренние повреждения заработала.

Сняв бесполезные перчатки, я кинула их на приборную панель, и от резкого движения меня пронзила дикая боль. Опять чуть не отключилась. Собрав себя в кучу, сползла с кресла и, завалившись на пол, скорчилась в позе эмбриона, в надежде хоть немного заглушить боль. Сил не осталось, тем более что не ела я со вчерашнего ужина, а после боя и бегства вся энергия ушла.

Что же теперь со мной будет? Господи, неужели я умру от обезвоживания? Какая жуткая смерть: одна в железной коробке и полной пустоте. Неужели это и есть мое последнее пристанище? Вокруг никого! До Фабиуса не добраться на шлюпе-корыте. После того как узнают о гибели «Конкорда» и кораблей сопровождения, думаю, на какое-то время прекратят полеты, а у меня нет возможности ждать. Да и то обстоятельство, что лишь одна я выжила из всего экипажа, вызовет очень много вопросов, если меня все-таки найдут.

Как это ни страшно звучит, но даже для моей семьи будет лучше, если я умру; по крайней мере, девчонки получат от государства денежную компенсацию за «погибшую при исполнении» родственницу. А если выживу, ох как много проблем и неприятностей нас ждет.

Права была Женевьева, давая прогноз моей дальнейшей судьбы. Я – ловушка для неприятностей! На глаза навернулись слезы, потом они полились нескончаемым потоком. Передо мной по-прежнему стояла картина гибели капитана с ребятами: вот огонь волной накрывает их… Потом картинка сменилась на корабли джа-анов: я мысленно представила, что могло происходить на «Конкорде». Их убивали, выпивали жизнь, а они находились в металлическом гробу, из которого некуда бежать. Мне никогда этого не забыть, но и помнить, судя по всему, придется недолго.

Меня трясло в лихорадке, губы пересохли, очень хотелось пить, да и поесть тоже не помешало бы. Провалявшись так долгое время, я снова отключилась.

Очнулась я от того, что меня кто-то аккуратно перевернул на спину, и, открыв глаза, я увидела над собой склонившегося мужчину. Его сильно вытянутое бледное лицо обрамляли каштановые волосы до плеч, добавляя еще больше контраста с кожей.

Тонкие губы двигались, будто бледнолицый разговаривал, но слов я не слышала… Тонкий нос с широкими крыльями и – тут я обомлела – большие карие глаза закрывала прозрачная, но отчетливо видная красная пелена. Подумала было на игру света, но он посмотрел вверх, и я убедилась: красная пленка действительно есть. Мозг прошила мысль: «Это гуманоид, но не человек!»

У меня непроизвольно вырвался стон, гуманоид мгновенно повернулся на звук и прикоснулся к моей руке. Я наконец почувствовала, как же мне холодно, и, одновременно ощутив, как плавится кожа на руке, закричала от невыносимой боли.