Текст книги "Добро пожаловать в обезьянник"

– Нет, – потупившись, ответил Фуллер. Сюзанна утерла ему нос самым простым и милым законом Вселенной. Он пожал плечами. – Ну, мне пора. До свидания.

– Стойте! – воскликнула она. – Вы не можете так просто уйти! Я теперь чувствую себя ужасно плохо, вы не имеете права меня так бросать! Я этого не заслужила.

– Но что же мне делать? – беспомощно спросил Фуллер.

– Давайте вместе пройдем по Мейн-стрит, как будто вы гордитесь мною, хвалитесь! – сказала Сюзанна. – Вы восстановите мое доброе имя в глазах человечества. – Она кивнула. – Уж это вы мне должны.

Капрал Фуллер, вернувшийся позавчера с безрадостной полуторагодовалой службы в Корее, молча стоял на крыльце Сюзанны и ждал – на глазах у всей деревни.

Сюзанна велела ему выйти, чтобы переодеться и в должном виде предстать перед человечеством. Еще она позвонила в транспортную контору и распорядилась, чтобы отогнали грузовик.

Фуллер коротал время, гладя ее черного кота.

– Киса-киса-киса-киса, – приговаривал он. Это заклинание – «киса-киса-киса-киса» – действовало на него как сильное успокоительное и притупляло все чувства.

Фуллер твердил его, когда Сюзанна наконец вышла из своего гнездышка. Он не мог остановиться, все повторял и повторял одно слово, и ей пришлось вырвать кота из его рук, чтобы он поднял глаза и предложил ей руку.

– Пока, киса-киса-киса-киса, – сказал Фуллер.

Сюзанна вышла босая, в ушах серьги-обручи, на щиколотках бубенцы. Легко держа Фуллера за руку, она повела его вниз по лестнице и начала свое неспешное, будоражащее, звонкое шествие по деревне – мимо винной лавки, мимо страхового бюро, агентства недвижимости, закусочной, мимо поста Американского легиона и церкви – к всегда людной аптеке.

– А теперь улыбнись и будь милым, – сказала Сюзанна. – Докажи, что не стесняешься меня.

– Ничего, если я закурю? – спросил Фуллер.

– Как приятно, что ты спрашиваешь, – просияла Сюзанна. – Конечно, ничего!

Левой рукой уняв дрожь в правой, капрал Фуллер прикурил сигарету.

1956

Вся королевская конница

[12]12
  © Перевод. Екатерина Романова, 2012.


[Закрыть]

Полковник Брайан Келли, загораживая своим огромным телом свет, сочившийся из коридора, на минуту прислонился к запертой двери – его одолел беспомощный гнев и отчаяние. Маленький китаец-охранник перебирал связку ключей, подыскивая нужный. Полковник Келли прислушался к голосам за дверью.

– Сержант, они ведь не посмеют тронуть американцев, а? – Голос был юный и неуверенный. – Им тогда такое устроят…

– Заткнись, не то разбудишь ребят Келли. Хочешь, чтобы они услышали, какой ты трус? – Второй голос был грубый и уставший.

– Но долго нас не продержат – так ведь, сержант? – не унимался юный голос.

– Конечно, малыш, они тут души не чают в американцах. Для этого и вызвали Келли – передать ему провизию в дорогу, пиво и сандвичи с ветчиной. Понимаешь, с сандвичами заминка вышла: они не знали, сколько делать с горчицей, а сколько – без. Ты как любишь, с горчицей?

– Да я просто хотел…

– Заткнись.

– Ладно, я только…

– Заткнись.

– Я хочу разобраться, что происходит, вот и все! – Молодой солдат закашлялся.

– Заткнись и дай мне чинарик, – раздраженно вставил третий голос. – Там еще затяжек десять осталось, не меньше. Делиться надо, малыш. – Еще несколько голосов одобрительно забормотали.

Полковник Келли открыл дверь и тревожно сцепил руки. Как же рассказать пятнадцати живым людям о разговоре с Пи-Ином и безумном испытании, которое им всем предстоит пройти? Пи-Ин сказал, что с философской точки зрения намеченная битва со смертью почти не отличается от того, к чему они (кроме жены Келли и маленьких детей, конечно) привыкли на войне. В самом деле, если рассуждать отстраненно и философски, китаец был прав. Но полковник Келли от ужаса полностью потерял самообладание, чего с ним не случалось ни перед одним сражением.

Два дня назад самолет с полковником Келли и еще пятнадцатью людьми на борту потерпел крушение в Восточной Азии – после того как внезапно налетевший ураган сдул их с курса и радиосвязь прервалась. Полковник Келли летел работать в Индию в качестве военного атташе. Кроме его семьи на борту находились военнослужащие – технические специалисты, откомандированные на Ближний Восток. Самолет упал на территорию, принадлежащую китайскому партизану Пи-Ину.

Все выжили: полковник Келли, его жена Маргарет, сыновья-близняшки, оба пилота и десять солдат. Когда они выбрались из самолета, снаружи их уже поджидали вооруженные люди Пи-Ина. Партизаны не знали английского и целый день вели пленных по рисовым полям и джунглям – неизвестно куда. На закате они вышли к старому полуразрушенному дворцу. Там их заперли в подвале, так и не объяснив, что будет дальше.

Пи-Ин вызвал полковника Келли на допрос, в ходе которого сообщил ему, какая судьба постигнет шестнадцать американских пленников. Шестнадцать – число вновь и вновь отдавалось в мыслях Келли. Он потряс головой.

Охранник пихнул его пистолетом в бок и загремел ключом в замке. Дверь отворилась. Келли молча замер на пороге.

Солдаты передавали по кругу сигарету. Огонек ее, на секунду освещавший нетерпеливые лица, сначала выхватил из темноты румяные щеки болтливого младшего сержанта из Миннеаполиса, затем проложил рваные тени над глазами и тяжелыми бровями пилота из Солт-Лейк-Сити, а следом раскрасил алым тонкие губы сержанта.

Келли перевел взгляд с военных на нечто казавшееся в тусклом свете маленьким холмиком у двери. Там сидела его жена Маргарет, а на коленях у нее лежали белокурые головы двух сыновей. Она подняла глаза и улыбнулась мужу – белая как полотно.

– Милый… все хорошо? – тихо спросила она.

– Да, нормально.

– Сержант, – сказал румяный капрал из Миннеаполиса, – спросите его, что сказал Пи-Ин.

– Заткнись. – Сержант помолчал. – Ну что, сэр, какие новости? Хорошие или плохие?

Келли погладил жену по плечу, пытаясь подобрать верные слова – они должны были вселить в людей мужество, которого у него больше не было.

– Плохие. Хуже не бывает, – наконец выдавил он.

– Не томите, – громко сказал первый пилот. Келли подумал, что за его показной грубостью и громким голосом кроется желание как-то подбодрить себя. – Он решил нас убить, так? Хуже этого ничего быть не может. – Пилот встал и сунул руки в карманы.

– Он не посмеет! – угрожающе вскричал юный капрал, словно по первому же щелчку его пальцев на Китай обрушились бы гнев и мощь всей армии США.

Полковник Келли взглянул на юношу с любопытством и грустью.

– Давайте признаем: у этого человечка наверху – все козыри. – «Выражение из совсем другой игры», – подумал Келли про себя. – Он вне закона. Ему плевать, что подумают о нем Соединенные Штаты.

– Если он хочет нас убить, так и скажите! – взорвался пилот. – Ну да, мы в его власти! И что дальше?

– Он считает нас военнопленными, – сказал Келли, пытаясь говорить как можно ровнее. – Он бы с удовольствием нас пристрелил. – Полковник пожал плечами. – Я не нарочно время тяну, просто не могу подобрать нужные слова… Нет таких слов. Пи-Ин хочет с нами поразвлечься. А если он нас пристрелит, веселья никакого не выйдет. Он хочет доказать свое превосходство над нами.

– Как? – спросила Маргарет, распахнув глаза. Дети начали просыпаться.

– Через некоторое время мы с Пи-Ином сыграем в шахматы. Ставкой будут ваши жизни. – Он стиснул в кулаке обмякшую руку Маргарет. – И жизни моей семьи. Другого шанса Пи-Ин нам не даст. Либо победа, либо смерть. – Келли снова пожал плечами и криво усмехнулся. – Я играю чуть лучше среднего.

– Он ненормальный? – спросил сержант.

– Скоро сами увидите, – просто ответил полковник. – Когда мы начнем игру, вы увидите и самого Пи-Ина, и его друга майора Барзова. – Он вскинул брови. – Майор утверждает, что он только военный наблюдатель от России и совершенно бессилен в этой ситуации. Еще он говорит, что очень нам сочувствует. Думаю, врет по обеим статьям. Пи-Ин почему-то боится его как черта.

– Нам придется наблюдать за игрой? – напряженно прошептал сержант.

– Не просто наблюдать. Мы все будем шахматными фигурами.

Дверь отворилась…

– Надеюсь, вы хорошо видите доску, Белый Король? – весело спросил Пи-Ин, стоя на балконе в огромном зале под лазурным куполом. Он улыбнулся полковнику Брайану Келли, его семье и солдатам. – Вы, разумеется, будете Белым Королем – иначе я не смогу быть уверен, что вы доведете игру до конца. – Лицо партизанского главаря разрумянилось от приятного волнения, на лице сияла напускная любезная улыбка. – Безмерно рад, что вы пришли!

Справа от Пи-Ина, в тени, стоял майор Барзов, молчаливый русский военный наблюдатель. На пристальный взгляд Келли он ответил медленным кивком. Келли не отвел глаз. Высокомерный майор с коротким «ежиком» принялся беспокойно стискивать и разжимать кулаки, покачиваясь туда-сюда на каблуках черных сапог.

– Простите, что не могу вам помочь, – наконец сказал он – без всякого сочувствия, скорее с презрительной насмешкой. – Я всего лишь наблюдатель и ничего здесь не решаю. – Барзов говорил очень тяжело и медленно. – Желаю удачи, полковник, – добавил он и отвернулся.

Слева от Пи-Ина сидела красивая молодая китаянка. Ее пустой взгляд упирался в стену над головами американцев. И девушка, и Барзов присутствовали на допросе, когда Пи-Ин впервые заявил полковнику о своем желании сыграть в шахматы. Когда Келли обратился к Пи-Ину с мольбой помиловать хотя бы его жену и детей, в ее глазах, кажется, промелькнула искра жалости. Но теперь, глядя на эту неподвижную девушку, больше похожую на изящную статуэтку, полковник решил, что ему почудилось.

– Этот зал – прихоть моих предшественников, которые на протяжении многих поколений держали рабов, – нравоучительно произнес Пи-Ин. – Здесь был великолепный тронный зал, только пол выложили крупными черно-белыми плитами – всего их шестьдесят четыре. Получилась шахматная доска, видите? У прежних хозяев были красивые резные фигуры в человеческий рост. Они сидели на балконе и отдавали приказы слугам, которые передвигали фигуры с поля на поле. – Он покрутил кольцо на пальце. – Весьма изобретательно, не находите? Сегодня нам выпал случай продолжить чудесную традицию. Фигуры, правда, будут только мои, черные. – Он повернулся к майору Барзову, нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу. – Американцы придумали себе другие фигуры. Блестящая идея! – Его улыбка померкла, когда он увидел невозмутимое лицо Барзова. Пи-Ин, казалось, зачем-то хотел угодить русскому, но тот не принимал его всерьез.

Вдоль стены выстроились двенадцать американцев. Они инстинктивно жались друг к другу и злобно поглядывали на хозяина дворца.

– Соберитесь с духом, – сказал им Келли. – Не то мы потеряем и этот шанс.

Он бросил быстрый взгляд на своих сыновей, Джерри и Пола, которые с интересом глазели по сторонам и сонно моргали. Рядом стояла их ошеломленная мать. Келли не понимал, почему он так спокоен перед лицом верной смерти для всей его семьи. Страх, который охватил его в подвале, исчез. На смену ему пришло знакомое жутковатое безразличие – его давний армейский друг, – которое давало волю только холодной машинерии ума и органов чувств. То был наркотик власти. Самая соль войны.

– А теперь, друзья, внимание! – торжественно произнес Пи-Ин и поднялся. – Правила игры запомнить легко: вы должны беспрекословно подчиняться полковнику Келли. Те, кого съедят мои фигуры, будут легко, безболезненно и быстро убиты.

Майор Барзов поднял глаза к потолку, словно порицая Пи-Ина за жестокость.

С губ капрала вдруг сорвался обжигающий поток ругательств – наполовину оскорбительных, наполовину жалобных. Сержант рукой зажал ему рот.

Пи-Ин перегнулся через балюстраду и указал пальцем на выругавшегося солдата.

– Тем, кто попытается сбежать с доски или закричит, мы устроим особую смерть, – строго проговорил он. – Нам с полковником необходима полная тишина, чтобы сосредоточиться. Если полковник одержит победу, всех выживших я обязуюсь помиловать и в целости вывезти со своих земель. Если же он проиграет… – Пи-Ин пожал плечами и снова откинулся на подушки. – Словом, держитесь молодцом, договорились? Я знаю, что американцы это умеют. Полковник Келли подтвердит: шахматную партию почти невозможно выиграть без потерь. Правда, полковник?

Келли машинально кивнул. Ему вспомнились недавние слова Пи-Ина о том, что предстоящая им игра мало чем отличается от того, что он познал на войне.

– Как вы можете поступать так с детьми?! – вскричала Маргарет. Она растолкала охрану и зашагала по черно-белым плитам к балкону. – Ради Бога… – начала она.

– Уж не ради ли Бога американцы создают бомбы, танки и истребители? – раздраженно осадил ее Пи-Ин и нетерпеливо отмахнулся. – Вернуть ее в строй. – Он закрыл глаза. – Так, о чем это я? Мы говорили о потерях, о вынужденных жертвах, верно? Хотелось бы узнать, кто из вас станет королевской пешкой. Если вы еще не выбрали, полковник Келли, я бы порекомендовал того шумного юношу – его сейчас держит сержант. У королевской пешки нелегкая судьба.

Капрал стал вырываться и брыкаться с новой силой. Сержант схватил его покрепче.

– Мальчик сейчас успокоится, дайте ему минуту, – выдавил он, а затем обратился к полковнику: – Не знаю, что такое королевская пешка, но я готов ей стать. Укажите мне место, сэр.

Юноша успокоился и обмяк. Сержант его отпустил.

Келли указал на четвертую плиту во втором ряду огромной шахматной доски. Сержант прошел на нужное поле и сгорбил широкие плечи. Капрал, пробормотав что-то нечленораздельное, занял место второй – ферзевой – пешки. Остальные по-прежнему стояли вдоль стены.

– Полковник, расставьте фигуры, – неуверенно проговорил долговязый техник. – Мы-то в шахматах вообще ничего не смыслим. Ставьте нас куда сочтете нужным. – Его кадык дрогнул. – Самые безопасные места отведите жене и детям. Главное – их спасти. Мы выполним любые ваши приказы.

– Безопасных мест нет, – язвительно сказал пилот. – Никому не отвертеться. Выбирайте себе поле – любое, какое приглянется. – Он шагнул на плиту. – Какая я теперь фигура?

– Вы слон, лейтенант, – ответил Келли.

Он вдруг заметил, что перестал видеть в лейтенанте человека – тот превратился в фигуру, способную двигаться по диагонали и на пару с ферзем-королевой сеять хаос и разрушение среди черных фигур на доске.

– Слон? Я этих тварей и живьем-то ни разу не видел. Эй, Пи-Ин! – надменно обратился он к хозяину дворца. – Чего стоит слон?

Пи-Ин как будто развеселился.

– Одной пешки и коня, мой мальчик! Одной пешки и коня.

Келли мысленно возблагодарил Бога за то, что у него есть лейтенант. Один из американских солдат ухмыльнулся. Сбившись в тесную кучу, они стояли у стены и тихо переговаривались – ни дать ни взять бейсбольная команда перед игрой. По приказу Келли они, явно не понимая, что делают, заняли фланги.

Пи-Ин вновь заговорил:

– Что ж, все ваши фигуры расставлены, Келли, кроме коней и королевы. А вы, разумеется, король. Ну же, поторопитесь! Мне бы хотелось доиграть к ужину.

Осторожно приобняв жену и детей, Келли повел их на нужные места. Он презирал себя за спокойствие, за отстраненность, с которой это делал. В глазах Маргарет читался страх и упрек. Она не понимала, что иначе им не спастись: его холодность – их единственная надежда на выживание. Келли отвернулся от жены.

Пи-Ин хлопнул в ладоши, призывая всех к тишине.

– Что ж, наконец-то можно начать! – Он задумчиво подергал мочку уха. – По мне, так это замечательный способ объединить восточный и западный умы, не находите, полковник? Вам представляется чудесная возможность увидеть американский азарт в сочетании с нашей любовью к драме и философии. – Майор Барзов что-то нетерпеливо прошептал ему на ухо. – Ах да, – сказал Пи-Ин. – Еще два правила: на каждый ход игрокам дается не больше десяти минут, и – впрочем, это само собой разумеется, – когда ход сделан, передумать уже нельзя. Прекрасно. – Он нажал кнопку на часах и поставил их на перила балюстрады. – Белым предоставляется право первого хода. – Он ухмыльнулся. – Древняя традиция.

– Сержант, – напряженно выговорил полковник Келли, – на два поля вперед. – Он опустил глаза на свои руки. Они начали мелко дрожать.

– Мой ход будет несколько нетрадиционным, – сказал Пи-Ин, повернувшись к молодой девушке – ему словно хотелось убедиться, что она разделяет его наслаждение игрой. – Ферзевую пешку на два поля вперед! – приказал он слуге.

Полковник Келли молча наблюдал, как слуга передвинул огромную резную фигуру туда, где под ударом оказался его сержант. Тот вопросительно поглядел на Келли.

– Все нормально, сэр? – Он слабо улыбнулся.

– Надеюсь, – проговорил Келли. – Вот твоя защита. Солдат, – обратился он к юному капралу, – шаг вперед! – Больше он ничем помочь сержанту не мог. Теперь съеденная пешка не дала бы Пи-Ину никакого преимущества, потому что он тут же лишился бы своей. Пешка за пешку – бессмысленная торговля.

– Скверное дело, я знаю, – обходительно произнес Пи-Ин и немного помолчал. – С моей стороны, конечно, подобный обмен неразумен. Имея такого блестящего противника, я должен играть безупречно и не поддаваться на искушения. – Майор Барзов что-то прошептал ему на ухо. – Но если я съем вашу пешку, это позволит нам быстрее прочувствовать атмосферу игры, не так ли?

– Что он мелет, сэр? – непонимающе спросил сержант.

Не успел Келли собраться с мыслями, как Пи-Ин отдал приказ:

– Взять королевскую пешку!

– Полковник! Что вы наделали! – вскричал сержант.

Охранники вывели его с доски, а затем из комнаты. Громко хлопнула дверь.

– Убейте и меня! – заорал Келли, рванувшись со своего поля вслед за ними. Полдюжины штыков вернули его на место.

Слуга Пи-Ина с безразличным видом передвинул пешку хозяина на освободившееся поле. Из-за двери донесся выстрел, потом охранники вернулись в зал. Пи-Ин больше не улыбался.

– Ваш ход, полковник. Живо, живо – уже четыре минуты прошло.

Спокойствие Келли тут же рухнуло, а с ним пропало и ощущение нереальности происходящего. Фигуры вновь превратились в людей. У полковника отняли бесценный дар – дар слепого командования. Теперь решения о жизни и смерти давались ему не легче, чем самому зеленому рядовому. Келли в отчаянии осознал, что цель Пи-Ина – не быстрая победа, а беспощадно медленное истребление американцев. Прошло еще две минуты, а он все никак не мог собраться с силами.

– Я пас, – прошептал он наконец и повесил голову.

– Хотите, чтобы я немедленно всех расстрелял? – спросил Пи-Ин. – Должен сказать, что вы – никудышный полковник. Неужели все американские офицеры так легко сдаются?

– Соберитесь, полковник! – сказал пилот. – Слышите? Вперед!

– Тебе опасность больше не грозит, – сказал Келли молодому капралу. – Бери его пешку.

– Откуда мне знать, что вы не врете? – злобно спросил юноша. – Вдруг я отправлюсь следом?

– А ну быстро на место! – рявкнул на него пилот.

– Нет!

Охранники, казнившие сержанта, схватили капрала под руки и вопросительно посмотрели на Пи-Ина.

– Молодой человек, – услужливо осведомился Пи-Ин, – что вам больше по душе: умереть от пыток или выполнить приказ полковника?

Капрал резко развернулся и скинул с себя обоих охранников. Затем шагнул на поле с пешкой, убившей сержанта, пинком отшвырнул фигуру в сторону и занял ее место, широко расставив ноги.

Майор Барзов захохотал.

– Он еще научится быть пешкой! – взревел он. – Это восточное искусство американцы успеют освоить в будущем, не так ли?

Пи-Ин рассмеялся вместе с Барзовым и погладил по колену свою красавицу, которая сидела рядом с ним и отрешенно смотрела перед собой.

– Что ж, пока все идет отлично – пусть и пришлось бессмысленно погубить две пешки. Теперь начинаем играть всерьез. – Он щелкнул пальцами, привлекая внимание слуги. – Королевскую пешку на два поля вперед! – скомандовал он. – Вот так, теперь мой слон и королева готовы к вылазке на вражескую территорию. – Он нажал кнопку на часах. – Ваш ход, полковник.

По старой привычке полковник Брайан Келли с надеждой посмотрел на жену, надеясь увидеть в ее глазах сочувствие и одобрение. Однако он сразу отвернулся: от страшного вида Маргарет его пробил озноб. У нее был пустой взгляд, почти бессмысленный. Она нашла укрытие в полной слепоте и глухоте. И Келли ничего не мог для нее сделать – только выиграть. Ничего.

Он сосчитал оставшиеся на доске фигуры. Прошел уже час с начала игры. Пять пешек еще были живы, включая юного капрала. Один слон – самоуверенный пилот; две ладьи; два коня, маленьких и напуганных; Маргарет – оцепеневшая королева, и наконец, он сам, король. Остальные четверо? Убиты, зверски убиты в бессмысленных схватках, стоивших Пи-Ину лишь нескольких деревянных фигур. Уцелевшие солдаты молчали, целиком погрузившись в собственные отдельные миры.

– Мне кажется, вам пора сдаваться, полковник, – сказал Пи-Ин. – Исход игры близок. Вы сдаетесь? – Майор Барзов окинул пешки мудрым взглядом, нахмурился, медленно покачал головой и зевнул.

Полковник Келли попытался сосредоточиться. У него было чувство, будто он все пробивался и пробивался сквозь гору из раскаленного песка: рыл, корчился от боли, задыхался, но остановиться не мог. «К черту!» – пробормотал Келли себе под нос и усилием воли заставил себя сосредоточиться на фигурах. Игра давно перестала походить на шахматы. Пи-Ин передвигал фигуры по доске с единственной целью: уничтожать белых. Келли вынужден был ходить так, чтобы любой ценой отстаивать каждую свою фигуру и никем не рисковать. Почти не пользуясь сильными конями, ладьями и королевой, он держал их в относительной безопасности двух последних рядов. Келли в отчаянии стиснул и разжал кулаки. Беспорядочные ряды врага стояли открытыми настежь. Он мог бы запросто поставить мат королю Пи-Ина, если б посреди доски не возвышалась его черная королева.

– Ваш ход, полковник. Осталось две минуты, – поддразнил его Пи-Ин.

И тут Келли увидел, какую цену ему придется заплатить – им всем придется – за то, что они живые люди, а не деревянные фигуры. Пи-Ину достаточно было сдвинуть королеву всего на три поля по диагонали – и Келли будет шах. Затем еще один ход – соблазнительный, неизбежный, – и все, белым мат. Пи-Ин его сделает, иначе и быть не может. Игра давно потеряла для него пикантность и интерес, всем своим видом он давал понять, что с удовольствием занялся бы чем-нибудь другим.

Предводитель партизан теперь стоял, опершись на перила балюстрады. Майор Барзов стоял чуть поодаль, держа сигарету в длинном резном мундштуке слоновой кости.

– У этой игры есть одна весьма досадная особенность, – сказал Барзов, любуясь мундштуком и разглядывая его с разных сторон. – Удача не играет в ней никакой роли, важен лишь расчет. Соответственно у проигравшего нет и не может быть оправданий. – Он говорил все это надменно-дотошным тоном учителя, сообщающего прописные истины ученикам, которым еще не хватает ума их понять.

Пи-Ин пожал плечами.

– Победа в этой игре не принесет мне никакого удовлетворения. Полковник Келли меня разочаровал. Отказавшись рисковать, он лишил игру ее неповторимого духа. Мой повар – и тот бы лучше справился.

Алое пламя гнева опалило щеки и уши полковника Келли. Мышцы его живота сжались в тугой узел, ноги подкосились. Пи-Ин не должен сходить королевой. Если он сдвинет ее, белым конец. Если же Пи-Ин уберет своего коня с линии атаки Келли, белые победят. Лишь одно может заставить Пи-Ина сдвинуть коня – соблазн испытать свежее удовольствие.

– Сдавайтесь, полковник. Время – деньги, – сказал Пи-Ин.

– Неужели все кончено? – спросил капрал.

– Молчи и стой на месте, – отрезал Келли. Он прищурился и посмотрел на резного коня Пи-Ина, стоящего среди живых шахматных фигур. Конская шея изогнулась аркой, ноздри вздуты…

Осознание чистой геометрии шахматной партии захлестнуло Келли, ее простота была подобна освежающему холодному ветру. Коню Пи-Ина нужна жертва – только тогда он сдвинется с места, только в таком случае белые победят. Идеальная ловушка, если не считать одного – приманки.

– Осталась минута, полковник.

Взгляд Келли забегал между его людьми, не обращая внимания на враждебность, недоверие и страх в каждой паре глаз. Одного за другим он отметал кандидатов. Эти четверо жизненно необходимы для последнего, рокового удара, а эти охраняют короля… Судьба точно прочитала детскую считалочку и показала пальцем на фигуру, которой можно было пожертвовать. Единственную фигуру.

Келли заставил себя не видеть за фигурой человека. То была лишь неизвестная в математическом уравнении: если x умрет, остальные выживут. Трагедию своего выбора он осознавал лишь как человек, знающий определение трагедии, и потому боли не чувствовал.

– Двадцать секунд! – рявкнул Барзов. Он отобрал часы у Пи-Ина.

Холодная решимость на миг покинула Келли, и он увидел всю беспомощность своего положения: дилемма была стара, как мир, и нова, как война между Востоком и Западом. Когда на людей нападают, x — представленный тысячами и сотнями тысяч людей – должен умереть. И отправит его на верную смерть тот, кто больше всего любит. Профессиональным долгом Келли было выбрать x.

– Десять секунд, – произнес Барзов.

– Джерри, – громко и решительно сказал Келли, – сделай шаг вперед и два влево. – Его сын доверчиво вышел из последнего ряда и скрылся в тени черного коня. Во взгляде Маргарет забрезжило сознание, и она повернула голову на голос мужа.

Пи-Ин озадаченно уставился на доску.

– Вы в своем уме, полковник? – спросил он наконец. – Вы понимаете, что натворили?

Едва заметная улыбка показалась на лице Барзова. Он нагнулся и, видимо, хотел что-то прошептать Пи-Ину, но в последний момент передумал и снова оперся спиной о колонну, чтобы следить за Келли из-за прозрачного дымного занавеса.

Келли сделал вид, что не понимает, о чем говорит Пи-Ин. Затем он спрятал лицо в ладонях и скорбно закричал:

– О Боже! Нет!

– Вы допустили весьма изящную ошибку, – сказал Пи-Ин и взбудораженно объяснил происходящее красавице. Она отвернулась. Его это разозлило.

– Умоляю, позвольте мне передумать! – проговорил раздавленный Келли.

Пи-Ин постучал пальцами по перилам балюстрады.

– Без правил любая игра лишена смысла. Мы заранее договорились, что ход отменить нельзя, – значит, нельзя. – Он повернулся к слуге. – Королевского коня на шестое поле линии королевского слона! – Слуга передвинул коня на поле, где стоял Джерри. Пи-Ин съел приманку и проиграл игру.

– Что это значит? – вопросила Маргарет.

– К чему держать жену в неведении, полковник? – спросил Пи-Ин. – Будьте хорошим мужем, ответьте на ее вопрос. Или лучше отвечу я?

– Ваш муж пожертвовал конем, – перебил Барзов Пи-Ина. – Вы только что потеряли сына. – Майор был похож на любознательного испытателя: так завороженно он смотрел на Маргарет.

Келли услышал, как Маргарет захрипела, и успел ее подхватить. Он поставил жену на ноги и стал растирать ей руки.

– Милая, прошу тебя, выслушай! – Он схватил ее за плечи и встряхнул – куда сильнее, чем хотел. Маргарет взорвалась. Из ее рта посыпались проклятия – отчаянные невразумительные упреки. Келли держал ее за руки и оцепенело слушал горестное бормотание.

Пи-Ин вытаращил глаза, любуясь развернувшейся внизу драмой и не обращая внимания на гневные слезы красивой девушки, что сидела рядом. Она рвала на себе одежду, она молила. Пи-Ин молча отодвинул ее в сторону и снова уставился на доску.

Долговязый солдат внезапно рванулся к ближайшему охраннику и ударил его плечом в грудь, затем кулаком в живот. Подданные Пи-Ина вмиг окружили его, уложили на пол и оттащили на прежнее место.

Посреди этого бедлама Джерри вдруг разрыдался и подбежал к папе с мамой. Келли отпустил Маргарет, и та рухнула на колени, обнимая дрожащего сына. Пол, брат-близнец Джерри, стоял на месте, трясся всем телом и невидящими глазами смотрел перед собой.

– Продолжим игру, полковник? – громко и пронзительно спросил Пи-Ин. Барзов отвернулся от доски, не собираясь мешать Келли – и, видимо, не желая смотреть на его следующий ход.

Келли закрыл глаза и стал ждать, когда Пи-Ин отдаст приказ палачам. Он не мог заставить себя еще раз взглянуть на Маргарет и Джерри. Пи-Ин махнул рукой, призывая всех к тишине.

– С глубоким прискорбием… – начал он. И вдруг умолк. С лица как рукой сняло всякое ехидство, осталось лишь глупое удивление. Маленький китаец перегнулся через перила, скользнул вниз и рухнул среди своих же солдат.

Майор Барзов боролся с красивой китаянкой. В ее крошечной ручке, которую он пока не успел схватить, блеснул тонкий нож. В следующий миг она вонзила его себе в грудь и повалилась на майора. Он бросил ее на пол и подошел к балюстраде.

– Следите за пленниками, пусть остаются на местах! – приказал Барзов охране. – Он жив? – В его голосе не было ни гнева, ни скорби – лишь раздражение и досада. Один из слуг покачал головой.

Барзов распорядился, чтобы вынесли тела Пи-Ина и девушки. То был поступок скорее прилежной домработницы, чем набожного скорбящего. Никто не удивился, что власть над слугами и охраной внезапно перешла к нему.

– Значит, игра все-таки ваша, – сказал Келли.

– Народ Азии потерял великого предводителя, – мрачно произнес Барзов, а затем странно улыбнулся полковнику. – Впрочем, и у него были недостатки, правда? – Он пожал плечами. – Тем не менее игру вы пока не выиграли. Вашим новым противником буду я. Никуда не уходите, полковник, я скоро вернусь.

Он потушил сигарету о резные перила, эффектно взмахнул мундштуком, сунул его в карман и скрылся за занавесями.

– Что теперь будет с Джерри? – прошептала Маргарет. То была мольба, а не вопрос, словно судьба ее сына зависела от Келли.

– Только Барзов знает, – ответил он.

Ему безумно хотелось объясниться с женой, дать понять, что выбора у него не было, но он сознавал, что это объяснение только сделает трагедию неизмеримо более жестокой для нее. Убийство сына по ошибке она еще сможет понять и простить, но убийство по холодному расчету – никогда. Маргарет бы предпочла, чтобы они все умерли.

– Только Барзов знает, – изнуренно повторил Келли. Сделка была еще в силе, цена победы оговорена. Барзову, по всей видимости, только предстояло осознать, что именно купил Келли жизнью своего сына.

– Откуда нам знать, что в случае нашей победы Барзов нас отпустит? – спросил долговязый техник.

– Мы не можем этого знать, солдат. Не можем. – Очередное сомнение закралось в душу полковника. Возможно, своим решением он выиграл лишь право на короткую передышку…

Полковник Келли потерял счет минутам, проведенным в ожидании Барзова на гигантской шахматной доске. Его нервы окончательно сдали, не выдержав то и дело накатывающих волн раскаяния и груза постоянной страшной ответственности. Сознание полковника затуманилось. Изможденная Маргарет уснула, обняв Джерри, на чью жизнь пока никто не претендовал. Пол свернулся калачиком на своей клетке, под кителем юного капрала. На клетке Джерри, скаля зубы и чуть не изрыгая пламя из раздутых ноздрей, стоял черный конь Пи-Ина.