Книга: Малый Не Промах - Курт Воннегут

...ни во что не целился...

, но это и не снимает с него ответственности за это преступление. Ведь по другому это никак не назовёшь. И сам он это понимает.

Я не уберегся от жизни. Я захворал жизнью в тяжёлой форме.

Тяжёлая штука жизнь. В очередной раз благодарю Курта Воннегута за то, что продолжает мне это рассказывать. И настоятельно рекомендую всем, кто не боится смотреть на мир без розовых очков. Да и тем, кто так смотрит до сих пор. Пришло время их снять.

  Сюжет романа имеет в себе фантастику, пересекающуюся с обычной, бытовой жизнью. Как минимум тут их две:

  1. Главный герой в детстве, находясь на башне и случайно выстрелив из ружья, убивает беременную женщину, находящуюся в доме и занимающуюся уборкой. Это событие наложило отпечаток на всю последующую жизнь главного героя - пережив после него презрение общественности, а главное - ночь в полицейском участке, когда полицейские бросили его в клетку, а затем ночью привели мужа убитой с той мыслью и потакая тому, чтобы он поступил с мальцом так, как захочет ("мы ничего не видим"), он будто останавливается в развитии в этой точке времени, словно герой романа Гюнтера Грасса «Жестяной барабан» , только не в физическом плане, а в своей поведенческой модели, называя самого себя и людей, живущих похожей жизнью, "нейтро" - то есть нейтральными - "никакими".

  Главная тема романа, конечно, это не пацифистский взгляд Воннегута на оружие и наркотики (пагубному влиянию которых на близких главному герою людей отведено много места в тексте), а раскрытие образа людей, добровольно застрявших в своём прошлом и, как сказал бы Егор Летов - "растущих вовнутрь земли" людей. И самым ярким и сильным образом в тексте для меня является образ отца главного героя, который добровольно теряет всю свою жизнь на поддержание собственной иллюзии о том, что он является художником, и переживающий комплекс вины после того, как один из друзей его юношества, с которым он вместе рисовал картины - Адольф Гитлер его звали, становится тем, кем мы его знаем. Проблема в том, что отец главного героя долгое время поддерживал своего старого друга и даже лично, со своей семьёй, однажды отправился в Берлин его поддержать (это было до начала Второй Мировой войны), а после, дома в Америке, водрузивший немецкую свастику на крыше своего дома. Уже после начала войны он отрёкся от своей дружбы с Гитлером, но сам же взрастил в себе комплекс вины и культивируя его (Воннегут сильно и жестоко, совсем не по-килгортраутному раскрывает в апофиозе этот образ - образ человека, который боясь, что в глазах окружающих он будет опозорен, чуть не подставляет свою жизнь и жизнь своего сына). Удивительно, как иногда пересекаются тексты между собой. Начал читать недавно роман «Земля» Михаила Елизарова - и там ровно тот же самый отец главного героя, который боится "опозориться", быть посрамленным окружающими людьми, что расширяет картину всеобщей интертекстуальности всех художественных текстов между собой.

  2. Происходит взрыв нейтронной бомбы, стирающей родной город главного героя с лица земли, но не его прошлое, от которого он сам же не старается отвернутся, добровольно неся десятки лет тот груз вины, который сам же себе взвалил на плечи. И снова Воннегут раскрывает и атакует в своём романе добряков-конформистов, но только в этот раз главный герой сам открыто говорит о том, что ему в его болоте нравится, ему комфортно в нём находится (и не только ему - роман раскрывается несколькими схожими образами жизнями других героев романа - мамой главного героя, его старшим братом и покончившей жизнью женой Двейна Гувера - главного героя романа Воннегута «Завтрак для чемпионов» , которая вместе со своим мужем вновь появляются, но уже на страницах «Малый не промах»).

  Я думаю, что творчество Воннегута (не все романы, а те, что явно находятся в одной плоскости и пересекаются между собою даже героями; про сборники рассказов мне пока нечего сказать, потому что я до них ещё не дошёл) можно рассматривать как один большой роман, и если бы их все соединить в один текст, перемешав части текста между собой, то на выходе получился бы текст схожий с «Бесконечной шуткой» по своему общему гнетущему, пессимистическому настроению, но одновременно с порой добрым, порой злым сарказмом-юмором - и именно поэтому сейчас я завершаю свою рецензию, потому что меня ждут «Галапагосы» , «Синяя Борода» и другие, оставшиеся непрочитанные мною тексты Воннегута, а там уж может более подробно поговорим.

OST к роману: "Flying Lotus - Cosmogramma (2010)"

У меня часто так: сначала люди - потом книги. И когда я узнаю о людях больше, то книги их будто кажутся сильнее, глубже, чище - ближе. С Воннегутом вышло как-то так же, и "Малый не промах" - мое первое знакомство с книгами, но не первое с ним самим. Вышло неожиданно, я думала, что начну с чего-то глобального, известного, а в руки попала именно эта, но к этому моменту я уже знала, что нужно прислушиваться к каждому его слову, каждой игре фамилий, каждому малейшему повороту. О Воннегуте я знала к этому моменту много, и рецензий на его книги прочитала куда больше, чем его книг. Когда-то давно меня очень проняла его речь в Массачуестском технологическом институте - честная, остроумная, местами забавная, но самое главное - речь, где созидание безоговорочно побеждает разрушение.

"Малый не промах" был впервые опубликован в '82 году, а в '84 - неудачная попытка самоубийства. За спиной Воннегута: война, плен, ранение, потом - смерть отца, следом за ним - сестры. И созидание здесь в агонии сжимается в комок и взрывается нейтронной бомбой разрушения.

"Малый не промах" - история жизни Руди Вальца, который родился в Мидлэнд-Сити, штат Огайо, вымышленный "город, стоящий посреди земли", и, как замечает в своем предисловии Злобин, такие города разбросаны по всему земному шару, но, если быть очень внимательным и перепроверять все, что пишется, то можно обнаружить город Мидлэнд и в штате Огайо, но все это, конечно, притянуто за уши из всех сил, такие же города есть еще в одиннадцати штатах США, а еще в Канаде, а в Англии это вообще целая равнина. Хочется верить, что Курт Воннегут бы похлопал меня по плечу за дотошность. Руди Вальц рассказывает все с берегов Порт-о-Пренса, Гаити, где он, шеф-повар и владелец отеля, живет вместе со старшим братом Феликсом. Вся история завязана на небольшого диаметра отверстии от пули винтовки "спрингфилд" во лбу беременной жены Элоизы одного из редакторов местной газеты, Джорджа Метцгера. Случайность: Руди Вальцу в двенадцать лет дали ключ от оружейной комнаты отца, Элоиза убирается в комнате в доме напротив, Руди никуда не целится - и так закрывается один смотровой глазок Элоизы, а у ее ребенка он даже не успевает открыться. Казалось бы, самое страшное уже произошло. Руди после недолгого заключения в тюрьме выходит на свободу, и вот тут - именно тут начинается самое страшное.

Перед глазами стоит Руди Вальц, и у него почему-то в контексте всего - имя кажется невероятно глупым, и поэтому это еще больше стирает его границы человеческой личности. Контрастом к городу Мидлэнду, подчеркивающему полную нейтральность, как бы говоря - это мог бы быть любой городок в любой точке земли, мы получаем целую толпу по-настоящему странных людей: отец Руди Вальца, давний друг Гитлера в форме майора венгерской гвардии со шкурой барса, который переделал каретную, принадлежавшую его отцу, в мастерскую художника, впитывающий с детства поклонение несуществующему таланту со стороны матери, один из фермеров в Огайо, который уезжает в Катманду, ведомый «Потерянным горизонтом» Джеймса Хилтона , в поисках Шангри -Ла, страны, где не умирают, старший брат, президент Эн-Би-Си, который женится несчетное число раз и едва ли не едет головой, насквозь пропитанный наркотиками, которые выдают в аптеке по рецепту врача, после того, как очередная его жена срезает пуговицы со всей его одежды - и это только вырванные из контекста люди, даже во всем этом затерявшиеся в толпе людей Мидлэнда.

Главный и бросающийся в глаза крик Воннегута, вокруг которого все собралось: это отрицание власти, и это прослеживается в каждом повороте. В семье Вальца отец, который должен олицетворять власть, абсолютно сумасшедший, размякший, вызывающий абсолютное отвращение каждой мелочью: Гитлер, нацистский флаг в Штатах перед войной, быстрое переодевание и отказ от поддержки режима, как только вскрылись самые первые недовольства нацистами со стороны ограниченного общества Мидлэнда, отвратительно скользкие отношения с детьми и душащая тошнотой уверенность в великом предназначении. Полиция, закрывающая двенадцатилетнего, моральная пыточная за решеткой, едва ли не перешедшая в физическую, полицейский, который советует ребенку покончить с собой. Абсолютный бесконтрольный прием препаратов по рецептам врачей, приводящий к абсурдной трагикомедии. Бесконечная ядерная угроза, висящая еще призрачным ядерным грибом. Катастрофа колонизации земли, где Воннегут напрямую пишет оглушающую правду - даже если некая земля принадлежит кому-то десяток тысяч лет, достаточно сообщить миру, что вы первым ее обнаружили, чтобы она стала вашей. Будто бы в голос с темой Шангри-Ла, которая тоже трагикомедией красной нитью тянется через всю книгу, говорит Руди Вальц о смотровых глазках. Никто не умирает, никто не рождается. Смотровые глазки открываются и закрываются.

Торжество абсурда, который несет с собой сотню вопросов. Почему именно ребенок - убийца? Может, оттого, что тот, кого надлежит защищать, оказался не у дел, оставленный на собственное попечение в мире, где люди не могут воспитать даже себя, не говоря о детях. Нейтронная бомба уничтожает только людей, почему предметы не тронуты? Возможно, карикатура на общество потребления, «беспечная бесчеловечность человека к человеку». Руди Вальц впервые приходит на могилу родителей - и следом: рецепт миндального печенья. Конец сцены. Для чего? Может, все так же бесчеловечность человека к человеку, может, для того, чтобы окончательно стереть лицо Руди Вальца и превратить его в настоящего "нейтро", ничто. Почему старшие дети Метцгера, того самого редактора, имеют такую странную судьбу? Один - владелец танкеров в Афинах, которые плавают под флагом Либерии. Другая - живет с драматургом-чехом и выращивает арабских скакунов. К чему такой дотошный точный абсурд? На это у меня ответов уже нет.

Беспорядок, превращенный в сложнейшую систему точнейших деталей о людях, которые появляются мельком, вершина абсурда в виде рецептов, перемежающих настоящую катастрофу человека и общества, все это - совсем не смешно, здесь нет созидания, а одно лишь разрушение, и этот тон, лишенный даже проблеска оптимизма, не может заглушить ничего. Это гибель отдельного человека, гибель маленького города и людей в целом. Все в ней - вычищено, тонко, ни одного лишнего слова - оголенным проводом торчит.

Разоружайтесь, кричит Воннегут. Антивоенная, антиоружейная, сплошная анти-книга. Разрушить все. Но вот призыва строить заново так и не нашла, хотя очень искала, потому что иначе было очень страшно.

«Да и вся наша планета была обречена на гибель. Рано или поздно она все равно взорвется, если не успеет до того отравиться насмерть.» Воннегут в очередной раз призывает остановиться в бессмысленной гонке вооружений и срочно сменить курс. А для этого необходимо, чтобы каждый чувствовал свою ответственность за свои слова и действия. Нельзя руководствоваться таким же игрушечными принципами, как главный герой в двенадцать лет: «раз я ни во что не целился, значит, я ни во что и не попал».

«Тут у нас такое же Шангри-Ла, как и везде» Мы готовимся защищать мир с атомной бомбой наперевес и строим дома из радиоактивных материалов, мечтая при этом найти где-то на блюдечке с голубой каемочкой волшебную стану Шангри-Ла, где все живут дружно, и никто не умирает. Пока мы только фантазируем, но ничего не готовы сделать, чтобы остановить «беспечную бесчеловечность человека к человеку».