Текст книги "Невеста по фотографии"

Проходя по коридору, Подыль увидела плачущую за окном невесту-японку. Перед ней стоял мужчина и курил, смотря в небо. Но он был слишком стар, чтобы сгодиться ей в мужья. Провожатая что-то сказала Подыль. И хотя девушка ни слова не поняла, по выражению лица женщины можно было прочитать, что она сожалеет.

– Но я же никак не могу жить с таким мужчиной!

В конце коридора, сжавшись в комок, сидела и плакала Мёнок. Перед ней с загорелым до черноты лицом, изборожденным морщинами, стоял мужчина лет пятидесяти, держа в руках шляпу и совершенно не понимая, что делать. Подыль невольно охнула от удивления и тут же прикрыла рот.

В Кобе девушки показывали друг другу фотографии своих женихов. Подыль плохо помнила лицо жениха Мёнок, но он точно не был настолько старым, как тот мужчина, что предстал сейчас ее взору. Может, с настоящим женихом что-то стряслось и вместо него приехал его отец или дядя? Увидев Подыль, Мёнок начала плакать еще сильнее, на ее лице было написано полное отчаяние. Ее мужем стал мужчина, который слишком сильно отличался от того, кто был на фотографии. Женихи явно отправляли фотографии других мужчин, моложе. Сердце Подыль упало. Но ведь она сама отправила пусть и не фотографию другой девушки, но себя в чужой одежде. Если она так схитрила, то не было гарантий, что и жених не пошел на такие уловки. При мысли, что ей тоже уготована встреча не с тем женихом, что она видела на фотографии, у девушки задрожали ноги.

Стоящая перед дверью провожатая подала знак Подыль выходить быстрее. Не успев ничего сказать Мёнок, девушка последовала за женщиной. Сквозь открытую дверь виднелась комната, где спиной к ним сидел мужчина. Он вел разговор со стоящими лицом к двери мужчиной и женщиной – чосонкой на вид. Стоящий мужчина, похоже, был из местных, поэтому тот человек в костюме на западный манер, сидящий спиной, должен был быть Тхэван. Сердце девушки замерло. К счастью, он не седой. Увидев Подыль, девушка по-чосонски попросила ей подойти к ним. Видимо, она переводчица.

Мужчина медленно развернулся. Он был знаком Подыль. Он был более смуглым, чем она предполагала, но его лицо не сильно отличалось от того, которое она так часто рассматривала на фотографии, что выучила наизусть. Подыль была так рада и потому не заметила, что выражение лица Тхэвана было слишком холодным для жениха, встречающего свою невесту. Возможно, это бы ее задело, если бы по дороге ей не встретились плачущая японка и жених Мёнок. В любом случае сейчас все было хорошо. И от осознания того, что она наконец-то благополучно добралась до мужчины на фотографии, на глаза Подыль навернулись слезы счастья.

Подыль по просьбе переводчицы села на деревянный стул перед Тхэваном. Изучая паспорт и документы Подыль, проверяющий ей что-то сказал, на что стоящая рядом переводчица попросила девушку назвать свое имя.

– Кан Подыль.

– Возраст?

– Восемнадцать лет.

Подыль вдруг вспомнила, как ей рассказывали, что в Японии и на Западе не принято считать время, проведенное в утробе матери, поэтому добавила, что это ее возраст по традициям Чосона. На вопрос, ходила ли она в школу, девушка ответила, что посещала занятия в начальной школе. Подыль хотела понять, не расстроят ли ее ответы Тхэвана, и украдкой взглянула на него, но жених сидел, опустив голову, и ковырял заусенец на пальце. Его большие руки вызывали доверие. Проверяющий спросил имя ее жениха. «Со Тхэван», – четко произнесла Подыль. В конце концов проверяющий поинтересовался у Тхэвана, является ли она его женой.

– Да.

Подыль впервые услышала его голос. И хотя ее расстроило, что ответ жениха был кратким, отныне она будет слышать этот голос всегда.

Подыль последовала за Тхэваном и при выходе из комнаты увидела множество сгорбленных и седых стариков. Они казались еще старше, чем очень немолодой муж Мёнок. Сердце девушки бешено колотилось в груди. Среди них могли быть мужья Сонхвы и Максон. Увидев Тхэвана, один из стариков радостно направился к нему:

– Ух ты, и кто ж это у нас? Это ваша жена? Вы, господин начальник, тоже женились по фотографии?

Старик уставился на Подыль. В нем девушка узнала жениха Сонхвы Пак Сокпо. «Ну как же так? Как же так?» – невольно вздыхала она. На обратной стороне фотографии было четко написано, что ему тридцать шесть, но этому старику было явно за шестьдесят! Проигнорировав веселый тон Сокпо, Тхэван молча отошел от него в сторону. Подыль была разочарована таким бесцеремонным поведением своего жениха по отношению к пожилому человеку, на вид годящемуся ему в отцы, но это разочарование не шло ни в какое сравнение с тем, которое постигнет Сонхву. Когда они отошли в сторону от Сокпо, Подыль попыталась выведать у Тхэвана:

– Тот мужчина был господин Пак Сокпо, ведь так? – девушка впервые обратилась к своему жениху.

– А ты почём знаешь?

– Он жених моей подруги. Ужли такой старик, как он, может врать, что ему тридцать шесть? – невольно протестовала Подыль. Вместо ответа Тхэван лишь ухмыльнулся.

Пока они шли по коридору, Подыль встретила еще двух японских невест, рыдающих из-за того, что их мужья оказались стариками. Очевидно, и японские мужчины точно так же врали о своем возрасте. Еще до того, как покинуть здание иммиграционной службы, Подыль поняла, насколько ей повезло с женихом, образ которого совпал с тем, что она видела на фотографии. Она вдруг по-новому прочувствовала мудрые слова мамы о том, что нужно доверять больше не фотографии, а гарантиям ачжимэ. Выйдя из здания, Тхэван мельком взглянул на Подыль, протянул руку и взял ее чемодан.

– Дык… все в порядке!

Девушка испугалась, что Тхэвану ее багаж покажется слишком уж маленьким и легким. Казалось, что на фоне жениха она слишком несовершенна. От этой мысли обида за то, что она не получила от него ответа, исчезла. Тхэван был человеком, чья душа проявлялась не в словах и буквах, а в делах, таких как помощь с тяжелым чемоданом. С сердцем, исполненным радости, Подыль последовала за своим женихом. Туфли были ей не по размеру, поэтому то и дело норовили слететь.

Подыль увидела гуляющую под руку пару европейской внешности. В порту в Кобе было много иностранцев, и девушка видела, как некоторые из них обнимаются и даже целуются. Ей говорили, что на Западе поцелуй в щеку является формой приветствия даже среди малознакомых людей. Такое открытое выражение чувств нравилось девушке, хоть и казалось неприличным в то же время. Подыль подумала, что ей было бы приятно, если бы и Тхэван поступил так же, и сразу покраснела. Но вопреки ее желанию жених, подобно мужчинам в Чосоне, идя по улице с невестой, шел впереди нее. Подыль была рада уже и тому, что он помог нести ее чемодан.

На пристани стояли в ряд магазинчики, а оттуда шла улица, по которой то и дело проезжали на лошадях, повозках и машинах. Стоило им погрузиться в суматоху этой улицы, как ветер немного поутих. Подыль резво шла за Тхэваном и, увидев свое отражение в витрине магазина, поправила на себе платье и прическу. На овощных лавках, магазинах одежды и обуви, закусочных – везде были вывески, написанные как английской азбукой, так и иероглифами, а на улицах людей азиатской внешности было больше, чем европейцев.

Представлявшая нарядных людей и красивые дома, подобные тем, что встречались ей в европейском квартале на холмах в Кобе, Подыль сильно удивлялась виду шумных, как базар, и грязных улиц. Да и одежда большинства людей казалась невзрачной. В ее голову начала закрадываться мысль, что она попала далеко не в рай, о котором ей рассказывала ачжимэ. Говорили, что здесь деньги с земли в совок метут, но на дороге валялся лишь лошадиный навоз и мусор. Подыль стало грустно, что она поверила в небылицы о том, что на деревьях растут одежда и обувь. Единственное, что давало ей надежду, – это необычные деревья с фотографии Токсама, которые, похоже, были обычной для Пхова растительностью и росли здесь везде. На вершине каждого дерева гроздьями висели подобные тыкве круглые плоды.

– А как звать энти деревья? – Подыль догнала Тхэвана семенящей походкой.

– Пальма, – кинув быстрый взгляд на деревья, отрезал Тхэван.

– А в энтих похожих на тыкву кругляшках случайно не растет одёжа и обувь?

Тхэван посмотрел на девушку взглядом, полным сожаления:

– Это тебе наговорили свахи? Что в Пхова одежда и еда на деревьях растут? И про то, что здесь в совок деньги метут, ты тоже, конечно, наслышана, да?

На резкий, словно удар кулаком, ответ жениха Подыль радостным голосом вскрикнула:

– Слыхала, слыхала. Ужели все энто взаправду?

Вместо ответа Тхэван бросил на землю бычок от выкуренной сигареты и раздавил его ногой.

Местом, куда Тхэван привел Подыль, оказалась гостиница у ручья. На входе у этого двухэтажного деревянного здания висела вывеска, написанная чосонской азбукой: «Гостиница „Хесон“», то есть «Морская звезда». Подыль остановилась у двери. Пусть по документам они считались супругами, но свадебную церемонию еще не провели, поэтому ей было стыдно просто так войти внутрь за Тхэваном.

– А зачем нам сюды идти? Почём бы не отправиться домой? – спросила девушка, потянув его за рукав.

– Домой мы пойдем завтра после свадьбы. Следуй за мной, если не хочешь остаться спать на улице, – сказал Тхэван, словно приказывая, и прошел внутрь.

От безысходности Подыль, оглянувшись по сторонам, проследовала за женихом. Пожилые супруги-хозяева радостно встретили Тхэвана:

– Ой, ну наконец-то женишься! И невеста милая! Отцу твоему понравится.

Когда хозяйка заговорила о будущем свекре, Подыль тут же приняла еще более скромный вид и поздоровалась. Для девушки все знакомые ее жениха казались его семьей. В отличие от того, как он обращался к Подыль, Тхэван улыбался при разговоре с хозяйкой гостиницы. Наблюдая за довольным выражением лица Тхэвана и представляя, будто он улыбается именно ей, Подыль вдруг встретилась взглядом с хозяйкой гостиницы.

– И что это я заболтала новоиспеченного жениха! Да и невеста, должно быть, намучилась на корабле, так что вам нужно скорее отдохнуть.

Хозяйка вытащила из шкафа полотенца и, показав сначала находившиеся на первом этаже столовую, уборную и общую ванную, проводила гостей на второй этаж. Для Подыль, которая провела больше двух месяцев в подобном месте в Кобе, находиться в гостинице было привычно, хотя здание было немного другим. При мысли, что вот сейчас она останется с Тхэваном в комнате наедине, сердце девушки заколотилось и даже задрожали ноги. Поднявшись по узкой и крутой деревянной лестнице, они остановились в коридоре с множеством дверей, ведущих в номера. Девушка вдруг вспомнила, что за все время пребывания на корабле ни разу толком не помылась.

«Как же! Как же! От меня же, поди, пахнет… Ой, как скверно. И что он теперича подумает?» – лицо Подыль покраснело, а голова закружилась, поэтому она никак не могла собраться с мыслями.

Хозяйка открыла дверь в конце коридора и сказала Тхэвану и Подыль:

– Это тихая и очень хорошая комната.

Увидев кровать, которой не было в гостинице в Кобе – в той комнате-татами все спали на полу, – Подыль растерялась. Конструкция казалась девушке очень высокой и узкой, поэтому она подумала, что непременно с нее упадет во сне на пол, если не будет за что-нибудь держаться. Идея держаться во сне за Тхэвана, так же как и мысль о том, что она упадет, вгоняли Подыль в краску.

– Ты впервые видишь кровать? Поставили новую в прошлом месяце. После ночей, проведенных на жестком полу, спать в кровати будет очень мягко, будто бы в облаках. Это специально для тебя, так что насладись хорошенько.

На довольные речи хозяйки о кровати лицо Подыль запылало ярче, чем закат за окном.

– Энто, дык нет, я не энтим восхищаюся. У одевала цвет красивый, вот я и смотрю.

– И одеяло тоже новенькое. Ты первая, кто под ним будет спать, так что приятных тебе сновидений. Я видела только невест, рыдающих из-за того, что их мужья старики, поэтому мне так приятно, что муж твой будущий молодой. Отдохни, а потом спускайся на ужин, когда услышишь звон колокольчика.

Хозяйка занесла полотенца и вышла.

Когда женщина спустилась вниз, а они остались вдвоем, стоявший в двух-трех шагах от нее Тхэван направился к двери. Казалось, стук сердца Подыль заполнил весь коридор. Тхэван занес чемодан девушки в комнату и сказал:

– Я схожу по делам и вернусь. Если не приду к ужину, то иди есть без меня.

Не дав Подыль вставить и слова, мужчина широкими шагами покинул комнату и спустился вниз. Только когда затих его разговор с хозяевами и он вышел из гостиницы, Подыль смогла свободно вздохнуть. На самом деле было неплохо, что она осталась одна. К волнению по поводу того, что она плохо пахнет, добавлялась неловкость, оттого что она вдвоем в одной комнате с мужчиной.

Девушка вернулась в комнату, подошла к окну, раздвинула еще более воздушные, чем рукава блузки Хончжу, кружевные шторы и выглянула на улицу. И хотя ей не видно было Тхэвана, так как окна выходили не на дорогу, Подыль могла рассмотреть задний дворик, где висело постиранное белье, ближайшие окрестности, а еще горы. Вид не сильно отличался от того, что открылся ей по приезде. Подыль осторожно присела на кровать, но как только под ней начал пружинить матрас, поспешно встала, опасаясь нового приступа тошноты.

Подыль взяла полотенце и спустилась вниз. Общая ванная выглядела точно так же, как и в гостинице в Кобе, за исключением того, что тут не было банного чана. Принимая ванну, Подыль услышала доносившийся снаружи женский плач. Она выключила воду и прислушалась. Это была Хончжу. Девушка наскоро оделась и выбежала из ванной. Громко рыдавшую и пытавшуюся выйти из гостиницы Хончжу держала хозяйка заведения.

– Хончжу! Почём ты плачешь? Что стряслось?

Увидев Подыль, девушка плюхнулась на пол и заплакала еще сильнее, барабаня руками по полу. От долгих рыданий глаза ее опухли, а прическа и одежда изрядно потрепались.

– Ты ее подруга? Пожалуйста, проводи ее наверх и постарайся успокоить, – тихо попросила хозяйка Подыль.

– Где ее жених?

– В комнате. Стоило ему приблизиться к ней, она начинала реветь и буянить еще сильнее, так что я его отправила наверх.

Причины такого горя были понятны и без слов. Подыль поставила подругу на ноги и отвела в свою комнату. Оглядев с заплаканным лицом номер, Хончжу сказала:

– Надо ж, в твоей комнате даже кровать есть!

Хончжу присела на кровать и даже попыталась немного на ней попрыгать.

– Эх ты. Ну и чего ж ты так громко плакала? Что у тебя случилося? – спросила Подыль, заранее зная ответ.

На секунду потерявшая к кровати интерес Хончжу снова заревела, а потом схватила стоявшую подругу и, всхлипывая от слез, начала горько причитать:

– Подыль, как мне быть? Энтот Чо Токсам – настоящий старик. Ему не тридцать девять, а сорок девять! Он морщинистый, аки трехлетний соленый огурец!

Если ему сорок девять, то он старше Хончжу на тридцать один год! И вот с таким супругом ей придется жить. Какой бы вдовой она ни была, это все равно ужасно! Вспомнив Пак Сокпо, который выглядел еще старше Токсама, Подыль вздохнула.

– Что за фотографию он тебе отправил? – спросила она подругу.

– Чистое надувательство. Он сказал, энто старая фотография. Когда я сказала, что поеду домой, он ответил, что потратил много денег, чтоб привезти меня сюды, потому я должна все вернуть. Что мне делать-то? Я не могу жить с таким мужчиной! Ежель с таким мне спать прикажешь, о том и гуторов нет!

Будь Подыль на месте подруги, она бы тоже не смогла так жить. Девушка, словно ребенок, вытянула обе ноги, сидя на кровати, и молча гладила плачущую Хончжу по спине.

– А твой жених? Твой жених не таков? – после долгих рыданий спросила Хончжу.

Сдержав эмоции, Подыль кивнула.

– Хошь сказать, что Со Тхэван не приврал свой возраст? – глаза Хончжу округлились.

– Я взаправду не знаю. Он привел меня сюды и ушел, сказав, что у него дела, так что мы толком не успели погуторить, – обошла вопрос Подыль.

– Ты видала жениха Сонхвы?

Когда Подыль кивнула на этот вопрос, Хончжу тут же поинтересовалась, каков он. Вздохнув, Подыль ответила:

– Ему, кажись, за шестьдесят.

– Горе-то какое!

Хончжу снова заревела. Подыль прекрасно знала, какие надежды возлагала подруга на новую жизнь в Пхова. Увидев ее отчаяние, оттого что вдребезги разбились мечты, девушка пожалела, что ее Тхэван оказался таким, как на фотографии.

– Я уеду домой! – решительно заявила Хончжу.

Сердце Подыль ёкнуло.

– Куды? В Чосон-то?

Даже от этих слов девушке стало страшно так, словно она уже осталась в Пхова одна. Как бы сильно Тхэван ни был похож на свой образ на фотографии, сейчас подруга все равно была дороже. О Сонхве нужно было заботиться, она не была ей подругой, на которую можно положиться. Тем не менее Подыль не могла попросить подругу не уезжать и пытаться удержать ее, а других слов утешения ей в голову не пришло.

– У тебя-то деньги на корабль имеютися? – с трудом вымолвила Подыль.

– Ни гроша. Я все растратила в Кобе.

Хончжу потратила и то, что взяла из дома. О том, что Токсам, который приказал ей вернуть все деньги, потраченные на ее путь сюда, оплатит обратный билет, не было и речи. Подыль попыталась незаметно успокоить подругу:

– Как тоды ты собираешься ехать? Мож, попросить родителей выслать денег?

От этого вопроса Хончжу сморщилась:

– Как же. Знаешь, что мне сказал отец на прощание? Он сказал, что ему стыдно, что его дочь выходит взамуж, не выждав и трех лет со смерти мужа, и что домой мне дорога заказана. Ужли мож такое сказать отец? Таковой, у кого самого любовница. Кто виноват, что я осталась вдовой? Виноват отец. Энто он так желал стать янбаном, что выдал меня взамуж за смертельно больного паренька!

Все это время Подыль думала, что отец Хончжу тоже поддерживает идею брака по фотографии. В Чосоне наличие любовницы у мужчины не было пороком, но для овдовевшей женщины повторный брак считался грехом. Сердце девушки обливалось кровью за Хончжу, которая сбежала из такого места, как Чосон, и здесь столкнулась с бедой.

– А у тебя есть деньги? – спросила Хончжу. – У Сонхвы тож должны, поди, быть сбережения!

У Подыль осталось около пяти долларов. У Сонхвы тоже было что-то припасено, но этого никак не хватило бы на дорогу домой. Нет, даже если бы деньги и нашлись, Подыль никак не хотелось отпускать подругу. Пока девушка невнятно бормотала Хончжу что-то в ответ, на первом этаже раздался звук колокольчика. Это был сигнал к ужину. Несмотря на то что подруга была в беде, живот у Подыль заурчал.

– Я так много плакала, что проголодалася. Пойдем покушать. Мне станется быть здесь, покудова мы не найдем выход.

Хончжу подумала, что это урчит у нее в животе, и встала с кровати. Она не унывала, вернувшись домой после смерти первого мужа, поэтому Подыль всей душой хотелось, чтобы и сейчас подруга преодолела все трудности, и они смогли счастливо зажить в Пхова вместе.

Пройдя сквозь шторы из нанизанных друг на друга раковин, Подыль увидела четырех женихов, Мёнок и Максон. Среди мужчин не хватало только Тхэвана, среди невест – Сонхвы. Мёнок и Максон сидели отдельно от женихов. У мужчин на столе была бутылка алкоголя. Даже не взглянув в их сторону, Хончжу села рядом с Мёнок. Подыль пристроилась сбоку от Максон и спросила, видели ли они Сонхву. Хоть она и сожалела об отсутствии Тхэвана, больше этого девушка волновалась за Сонхву. С опухшими ярко-красными от слез глазами Максон и Мёнок беспомощно покачали головой. Девушка увидела знакомого Тхэвана, человека, с которым они встретились у выхода из здания миграционной службы. Самый старый среди женихов, Сокпо, был уже пьян. И хотя Подыль было интересно узнать, где Сонхва, заводить разговор с ним ей не хотелось.

Подыль догадалась, что все время косившийся на Хончжу мужчина был Токсамом. В этом дочерна загорелом худощавом старике было сложно узнать человека, который писал красивые письма и радостно отправлял деньги. По его неказистому нищенскому облику, так сильно отличавшемуся от того, что был на картинке, казалось, что у него нет не то что машины, на которую он поставил ногу, позируя для фотографии, но даже телеги. Хончжу была права, когда решила уехать обратно. Все это время Подыль то и дело бросала взгляд на стол, на котором стояли жаркое из рыбы и мяса, листья салата, неспелый перец и паста из соевых бобов. С момента их отъезда из Пусана девушка в основном питалась японской едой и устала от этой слабосоленой и сладковатой пищи, поэтому от вида чосонских закусок у нее потекли слюнки.

Хозяйка с девушкой, по-видимому ее дочкой, вынесли поднос с едой. Женщина поставила в центр столов суп из соевой пасты твэнчжанччиге, а ее дочь – перед каждым чашку риса. Это же белый вареный рис! Его и в Чосоне непросто найти, а увидеть его в Пхова!.. Подыль не могла отвести взгляд от миски. В этот момент Сокпо обратился к девушкам:

– Пожалуйста, сходите в сто третий номер и позовите ее поесть!

Не дослушав просьбу до конца, Подыль и Хончжу выскочили из столовой и побежали в сто третий номер. Распахнувнастежь дверь, они увидели Сонхву, которая съежилась в углу. В отличие от комнаты Подыль, эта была в восточном стиле: спали там на полу, и для этого в стороне были сложены циновки. Девушки быстро сбросили обувь и забежали внутрь. Хончжу прижала к груди Сонхву и снова заплакала.

– За что нам такая судьба? Почём ты должна жить со старым мужем? Да и мне уж лучше состариться вдовой и умереть, чем жить с Чо Токсамом! Сонхва, давай вместе, ты и я, бросимся в море? – горько плакала Хончжу, обнимая Сонхву, а та растерянно сидела в ее объятиях, словно говорили не про нее.

– Как же теперича нам быть? – обняла подруг Подыль и тоже заревела.

Все это время она сочувствовала жениху безграмотной Сонхвы, чья бабушка – шаманка, мать – сумасшедшая, а отца никто так и не знал. Но сейчас она жалела девушку намного больше. В этот момент Подыль с досадой почувствовала, что все еще голодна.

– Сонхва, пойдем поедим. Поедим и подумаем, как быть! – вытерев слезы, предложила Хончжу.

– Точно, тем более что нас ждут наши друзья, – радостно поддержала Подыль.

Девушки взяли за руки Сонхву и отвели в столовую. Как и сказала Подыль, Мёнок и Максон их уже ждали. Тем временем голоса подвыпивших мужчин стали громче. Подыль усадила Сонхву за стол, села с ней рядом и тут же встретилась взглядом с Сокпо, на лице которого сияла широкая улыбка. Девушка невольно посмотрела на него с негодованием.

С выражением полного отчаяния на лицах девушки молча принялись за еду. И в гостинице в Кобе, и на корабле в Пхова стоило им собраться вместе, как они тут же без остановки начинали болтать обо всем. Но сейчас они были оскорблены, ужиная на глазах у женихов, которые их так надули. Подыль тоже сожалела, что приходится есть вкусную еду в компании таких подлых людей. Тем не менее вскоре все девушки сосредоточились на том, сколько кусочков мяса они смогут съесть, получится ли урвать себе рыбью голову и кому достанутся рыбьи глаза. Никто не оставил в тарелке ни рисинки, ни листика салата – всё съели подчистую. К тому времени, когда девушки расправились с едой, у мужчин еще оставалась выпивка. Разгоряченные алкоголем, они хоть и пытались завести разговор с невестами, но девушки, отмахиваясь от них как от мух, все больше отдалялись.

Подыль вместе с Хончжу и Сонхвой отправилась к себе в номер. Их догнали Максон и Мёнок. Когда все пять девушек расселись, в комнате не осталось свободного места. Утихшие на время ужина рыдания вновь захлестнули их. Подыль переживала, что вернется Тхэван, но никак не могла показать свое волнение перед отчаянием подруг. Ей казалось, что в ее ситуации жаловаться не положено, поэтому ей было сложно найти слова утешения.

Через какое-то время хозяйка принесла им неизвестный фрукт, сказала, что это ананас, и попросила есть его, сидя на полу, так как сок может попасть на постель. Устроившись все вместе на крохотном клочке, невесты, продолжая плакать, съели диковинный ананас, густой кисло-сладкий сок которого капал на пол, а, закончив трапезу, даже облизали пальцы.

– Я хорошо понимаю, как сильно вы расстроились, увидев своих старых женихов. Даже хотели броситься в море. И пусть они не молодые, но работа под лучами палящего солнца делает их на вид еще старше. Они приехали сюда ни с чем и, наверное, сильно натерпелись. По документам вы уже их жены и не можете уйти, поэтому пожалейте их и постарайтесь как-нибудь ужиться, – сказала хояйка.

– Скажите, а откуда вы родом? Вы тоже приехали сюда невестой по фотографии? – хмуро спросила Максон, услышав родной говор.

– Я из Инчхона, приехала сюда с мужем и детьми. Вы тоже, пожалуй, отправились сюда после того, как услышали, что Пхова – это рай и что, попав сюда, вам не придется бояться голода?

Все девушки кивнули в ожидании, что слова хозяйки пусть и немного, но успокоят их боль. Оставалась последняя надежда.

– Казывают, что здесь можно и учиться, – быстро добавила Подыль.

Хозяйка цокнула языком.

– Вы необразованные наивные девушки, поэтому вас обдурили. Где же на всем белом свете отыскать такое место? Я тоже была очарована этой мыслью и привезла сюда трех своих детишек… Я приехала сюда на одном корабле с Тхэваном и жила с ним на одной ферме. Ох, даже и думать не хочу о том страшном времени!

Женщина покачала головой. Когда последний оплот надежды превратился в пыль, девушки не смогли скрыть своего отчаяния. Только Подыль силилась утаить радость. Вид солидной хозяйки гостиницы, которая работала на одной ферме с ее женихом, убеждал ее все больше в том, что Тхэван землевладелец. Кажется, в Пхова, так же как и в Чосоне, чосонцы могут вести абсолютно разную жизнь.

– Тем не менее вам с успехом удалось открыть эту гостиницу! – гордо сказала Мёнок.

– Да какой тут успех! Как бы мне рассказать вам все, что мне пришлось претерпеть, когда я только сюда приехала. Это сейчас я живу с мыслью, что все хорошо, но воспоминания о прошлом глубоко запрятаны в моем сердце. Уже девятый год, как к нам приезжают невесты по фотографии. Все они в основном останавливаются в нашей гостинице. Все они горько плачут, словно у них кто-то умер, кричат, что уедут, а в итоге остаются здесь жить с вот такими мужьями. Денег на дорогу домой у них нет, а если они не выйдут замуж, то их отсюда вышвырнут, поэтому делать им нечего. И вы, раз уж попали сюда, как бы противны вам ни были женихи, постарайтесь смириться и прижиться здесь. И тогда для вас наступят лучшие времена!

Девушки, которые сдерживали рыдания, чтобы послушать рассказ хозяйки, заплакали вновь. Им казалось, что будущее для них не наступит больше никогда. Рядом с ними плакала и Подыль.