Текст книги "Ночь масок и ножей"

Глава 7
Воровка памяти

Чем глубже мы проходили в лавку, тем более затхлым становился запах. Ветер, дующий с моря, сотрясал деревянные стены, отчего возникающие тени играли в игры с моим разумом.

Возможно, я совершала смертельную ошибку, но боялась, что уже слишком поздно поворачивать назад.

Главный кабинет Сигурда был небольшим. Узкий стол, заваленный пергаментом, занимал один угол, а у стены стояли два деревянных стула, на один из которых я и уселась, сложив руки на коленях.

Сигурд бросил на меня единственный мимолетный взгляд, как будто давая мне последний шанс передумать, после чего открыл заднюю дверь.

Три темные фигуры, двое мужчин и женщина, стояли плечом к плечу в дверном проеме. На их носы были натянуты маски, по щекам спускались черные линии, а лбы украшали темные руны.

– Входите, – сказал Сигурд, отступая в сторону.

Черные волосы женщины с одной стороны были сбриты, а оставшиеся локоны взъерошили так, что теперь они походили на завитые шелковые нити. Ее кожа была гладкой и очень смуглой, а глаза оказались самыми странными из тех, что мне доводилось видеть в жизни. Черные щелочки прорезались через ослепительный люминесцентный цвет. Словно у кошки в ночи.

Мужчина, вошедший следующим, стащил вниз свою полумаску, открывая хитрую ухмылку. Как будто он знал секрет, в который меня не посвятили.

Он был бледнее женщины, с густыми волосами цвета кукурузной шелухи и ледяными глазами. Рукава его черной туники были закатаны до локтей, а пальцы рук, висящих вдоль тела, не переставая дергались.

Второй мужчина, стоящий позади, снял плащ, затем и маску.

Из моего горла вырвался глухой звук, как будто я одним глотком хватанула слишком много воды.

– Элоф, – да будь я проклята. Закругленное лицо, стеклянные глаза, борода пучками – на меня смотрел мерзавец, который и рассказал мне о гильдии Кривов. – Что… что ты здесь делаешь?

Элоф шагнул между двумя другими Кривами. На первый взгляд он казался физически слабее своих спутников, но они расступились перед ним. Кривы отошли. Для него. Мои глаза опустились на его толстый пояс. С обоих бедер свисали ножи, способные прорубить даже кость. За спиной короткий меч из тяжелого металла.

– Я предупреждал тебя, дэнниск. Я знаю о Кривах.

– Знаешь о них? Да ты сам Крив.

– А она наблюдательная, – сказала женщина, взяв из глиняной миски на столе Сигурда несколько завернутых в бумажки конфет. – Мы можем продолжать или вы желаете проболтать весь день?

Элоф провел меня. Ансель тоже меня обманул? Или он не знал о связи Элофа с гильдией Кривов?

Мозг лихорадочно перебирал все взаимодействия между главным смотрителем и Элофом в Доме Штромов. Ничего не казалось необычным. Все кратко, по делу. Типичные мужчины, которым незачем вести дружбу с другими слугами.

Тремя быстрыми шагами Крив с морозными глазами безо всякого сопротивления с моей стороны прижал меня к стенке.

– Имя у тебя есть, лапочка?

– Мал. Штром, – выдавила я. – Малин Штром.

Крив усмехнулся и провел костяшкой одного пальца по моей щеке, совершенно не смущенный тем, как близко он стоял.

– Раум. И Мал мне нравится больше. А вон та красотка, – сказал он, кивнув на женщину, – Това. А этого уродливого поганца ты и так знаешь.

Това развернула еще одну конфету и бросила ее себе на язык.

– Наше время стоит денег, так что давайте ближе к делу.

Слова пеплом прилипли к моему языку.

– Садись, – сказал Элоф, указывая на стул, с которого я вскочила считаные мгновения назад.

Я прищурилась, чтобы казаться совершенно спокойной. По правде же я думала, что меня в любую секунду стошнит.

– Ха, я рискну предположить, что это все пустая трата времени, – сказал Раум. Он уселся на спинку другого стула, поставив ноги на сиденье; его колено начало беспрерывно подергиваться. – Не уверен, что в ней это есть.

– Я не согласен, – сказал Элоф. – По крайней мере, мне так казалось.

Бесхребетность Хагену никак не поможет. Я была альверкой – редкой альверкой, – которая пугала таких проходимцев, как Хоб. Я могла заключить сделку с Кривами.

– Я хочу, чтобы вы сперва ответили на мои вопросы.

– Мы здесь не затем, – сказал Элоф. – Собственно, если бы не твоя безрассудность, мы бы могли и вовсе в этой ситуации не оказаться.

– Моя безрассудность? Это не я привела маскарад. Не я забрала Хагена. – Мой голос зазвучал пронзительно, и я не могла остановить водоворот, закручивающийся в груди. – Я целые годы следила за маскарадом, и я не потеряю брата точно так же, как потеряла… – я замотала головой. Не было нужды втягивать в это Кейза. Пока нет. – Я его не потеряю.

Мышца на щеке Элофа дернулась.

– Выслеживать маскарад, чтобы вызнать его секреты, – это совсем не то же самое, что попытаться напасть на целый отряд скидгардов, как ты хотела. Если бы ты не вынудила меня вмешаться и оттащить тебя прочь, то твой дражайший братец уже мог бы быть сегодня со своей клятой семьей. В тепле. Счастливый. В безопасности.

Я хохотнула.

– Со своей семьей? Вот уж не описала бы Дом Штромов как теплый и счастливый.

– Не Дом Штромов. Я имел в виду семью твоего брата. Его детей. Его любовницу.

Даже дай он мне пощечину, я не была бы так поражена. Дыханье сперло где-то в горле, ладони покрылись потом.

– У моего брата нет детей.

– Есть, – сказал Элоф, почти скучающим тоном. – Из Северного королевства. Ты думала, что он ездил туда по делам, а на самом деле он ездил туда, чтобы быть с ними.

– Нет, – я помотала головой. – Нет, если бы у Хагена где-то была семья, их бы привезли сюда, к нему.

– Эх, не все так просто. Север давным-давно сделал путешествия для них невозможными. Твой брат бессчетные годы провел, пытаясь это изменить. В свой последний визит он перешел черту. Как думаешь, за что его швырнули в морскую тюрьму, дэнниск?

Я раскрыла рот.

– У него… у него сделка плохо прошла.

– Ладно. Пусть будет так, – сказал Элоф. – Твой брат скоро станет покойником, если ты не прекратишь донимать нас вопросами. Хотел бы я сказать, что было приятно поболтать.

Элоф встал, два других Крива двинулись следом.

– Стой! – Я вытянула вперед руку в останавливающем жесте. Дрожь отчаяния обожгла мне затылок. – Если у него была семья, то я не понимаю, почему он мне не рассказал?

– Кто знает, но вот не рассказал, – челюсть Элофа напряглась. – Мне по большому счету все равно почему; что меня волнует, так это то, что ты вмешалась в нашу попытку перехватить его.

– Зачем? – Я, прищурившись, посмотрела на Элофа, ненавидя его и одновременно отчаянно желая, чтобы он продолжал говорить. – Зачем он вам нужен? Что у вас за планы касательно его?

– Нас наняли, чтобы освободить Хагена Штрома и вернуть его семье. Вот и все. – Элоф пересек пространство между нами и навис надо мной. Его лицо едва не касалось моего; его голос стал низким и темным. – Мы были наготове, мы устроили его освобождение. Но поскольку я вмешался, чтобы остановить тебя, момент был упущен.

Я напряглась и толкнула его своей грудью, параллельно упиваясь тем, как его брови дрогнули от удивления.

– Не надо меня винить. Я отреагировала так, как сделал бы любой, кому не все равно. Ты не меньше моего удивился, когда приехали повозки маскарада.

– Возможно, но я умею реагировать без эмоций.

– А что, иметь сердце так уж плохо?

– Да. Если из-за этого гибнут люди, то иметь его – смертельно, – сказал Элоф. Тени на его лице отступили, когда он выдавил ехидную улыбку. – Но нам больше некогда оглядываться назад. Мы меняем курс. Глядя на то, как ты разрушила наш изначальный план…

– Я не… – попыталась встрять я, но голос Элофа перебил мой и он продолжил:

– У нас не остается выбора, кроме как добавить еще одну сделку в первоначальную договоренность. Что ты готова предложить в обмен, дэнниск Штром? Ты пришла заключить сделку. Так заключай.

– Но все изменилось, – фыркнула я. – Вы и так уже вытаскиваете Хагена, ты сам сказал. Сделка со мной будет ни к чему.

– Нет. Наш план был подготовлен. План, над которым мы неустанно работали долгое время. План, в который не входило проникновение на маскарад из-за того, что на пути возникла одна эмоциональная женщина.

Если бы я пырнула Элофа ножом, Кривы наверняка все равно бы мне помогли. Я не сомневалась, что их он раздражал не меньше, чем меня.

– Суть в том, – продолжал Элоф, – что теперь перед нами новые роли, новые игры. Опасные. Нам понадобится больше поддержки от гильдии. А если нет, придется сократить расходы и сообщить северной семье твоего братца ужасные вести о том, что достать его было невозможно.

Это был удар кулаком прямо в сердце.

– Вы позволите ему страдать, умереть на этом маскараде, потому что вам слишком сложно? А я-то думала, что вы – грозная гильдия Кривов.

– Так и есть, – сказал Раум. – Разве мы это уже не прояснили?

– Мы не дураки, – сказала Това. – Того, о чем ты просишь, никто никогда не делал. Наша первоначальная сделка не включала в себя невозможное. Ты же понимаешь, так? Риск возрастает, а с ним и наша цена.

– Не пойми нас неправильно, мы не страшимся невозможного, – рассмеялся Раум и хлопнул Элофа по спине.

– Нет, но мы, будь я проклят, желаем получить за это оплату, – сказал Элоф. – Дай нам что-то, что мы сможем использовать против тебя.

– Я не настолько глупа, чтобы давать вам что-то, чем вы мне же и навредите. Пусть повышенную цену платит эта предположительная семья с севера, – сказала я так властно, как только смогла. И все же дрожь просочилась в каждое слово.

Элоф сложил руки на груди.

– Не ожидал, что ты будешь так черства к своему дорогому братцу.

– Я не черствая. Я его сама вытащу, но таким, как вы, собой манипулировать не дам. – Встав, я двинулась к двери, но в испуге дернулась, когда Элоф крепко схватил меня за руку.

Его глаза были темными и усталыми.

– Будь честна с собой. Что будешь делать? Какой у тебя план? Как ты проберешься мимо скидгардов или личной армии Лорда Магната? Как ты доберешься до Хагена, если даже не знаешь, где содержат альверов? Скажи мне, как ты собираешься скрывать свой дар, учитывая, что Лорд Магнат находится в вечном поиске нового месмера?

Я замерла. Может, он лжет. Может, говорит все это, чтобы запугать меня и заставить заключить сделку. По правде говоря, я бы могла и отмахнуться от его предостережений, если бы уже сама не стала свидетелем того, как быстро исчезают люди на маскараде.

Если бы крики мальчика не приходили ко мне из воспоминаний ночь за ночью.

– А ты знаешь, как это все провернуть? – мягко спросила я.

– Всему свое время. – Он выпустил мою руку, и я ощутила какую-то пустоту. Странно. Он пугал меня и в тот же самый миг дарил безопасность.

– Значит, если я не заключу с вами сделку, Кривы бросят план по спасению Хагена?

– Наша сделка на севере не подразумевала такого уровня риска. Если ты хочешь, чтобы мы продолжали, тогда, как и сказала Това, с ростом риска должна вырасти и цена. Сколько ты готова заплатить? Насколько ты отчаялась?

Его голос стал жестким.

Все, что я могла отдать, – это воспоминания из костяной пыли. Сокровище, которым Кривы не смогут воспользоваться без меня. Они были ценными. Воспоминания полнились фетишами, секретами, такими вещами, за которые люди, подобные Кривам, хорошо бы заплатили, если бы это дало им власть подкупать других.

Но если я их отдам, мне придется присоединиться к Кривам. Можно сказать, я и сама стану частью оплаты.

– У меня есть воспоминания, которые я собирала на протяжении нескольких лет, – прошептала я. – Воспоминания о пороках, убийствах и секретах, и кое-кто ни за что не хотел бы, чтобы гильдия Кривов о них узнала.

Элоф склонил голову набок.

– И как, по-твоему, мы должны использовать такие воспоминания?

– Посредством моего Таланта. Он может быть полезен.

Раум заулыбался.

– Я никогда раньше не видел, как работает альвер памяти. Если честно, даже и не знал, что такие существуют.

– Мне придется… присоединиться к вам, – сказала я. – Больше никто не сможет их прочесть, но, когда я их прочту, я смогу разделить их с вами.

Троица Кривов затихла. Лишь Элоф смотрел на меня так, словно ожидал этого, словно знал гораздо больше, чем показывал.

Тишина острыми когтями царапала мне позвоночник.

Когда Това фыркнула, я чуть не вскрикнула от облегчения.

– Мы не подбираем бродяжек. – Това взглянула на своих товарищей-Кривов, будто подначивая их с ней согласиться. – Я говорю сделке «нет».

– Мне больше нечего дать. Пожалуйста. – Горячая боль запульсировала где-то в моем черепе. Измождение, страх, все разом обрушилось на меня.

– Вот оно, – сказал Элоф, злобно ухмыляясь. – Отчаяние.

Това и Раум хохотнули, и я не поняла, когда их отношение переменилось.

– Ну ладно. Незачем умолять, – сказала Това. – Но прежде, чем мы примем воспоминания в качестве оплаты, покажи нам, как это работает. Хочу убедиться, что ты не врешь.

Элоф отошел в сторонку, приглашая меня вперед.

Я потерла шею.

– Сигурд, чтобы показать, как я делюсь воспоминаниями, могу ли я взять одно из твоих?

Он сделал удивленный вид, немного подумал, но вскоре подошел ко мне. Может, ему было любопытно, далеко ли я собиралась зайти.

– Как?

– Мне придется тебя поцеловать.

– О, стало интересно, – сказал Раум, тыкая Тову локтем.

Сигурд прочистил горло, но возражать не стал. Я сглотнула, чтобы подавить собственную тревогу, встала на цыпочки и поцеловала его.

Сигурда целовать было вполне приятно. Чистый. Скромный. Не сопротивляется. Дым вернулся ко мне в голову, вылепляя и выстраивая фигуры, рисуя более четкие образы тихих вздохов, сапфирового ожерелья, одежды, грудой лежащей на полу, запаха кожи и ритмичных движений.

Я хитро улыбнулась.

– Сигурд, ну ты и прохвост. Интересно, что случится, узнай муж Леди Эштон о вашей интрижке.

– Разрази меня гром, – на лице Сигурда проступило изумление. – Что ты сделала? Я все еще… ну, может, я и не могу больше этого вспомнить.

– Остался лишь проблеск воспоминания. Я забрала все остальное, – я нахмурилась и посмотрела на Элофа. В Доме Штромов я хотела его, боялась его, и все же он дарил мне странный покой. – Ты, похоже, главный на этой встрече. Если хочешь посмотреть воспоминание Сигурда, то я должна с тобой проделать то же самое.

Его челюсть напряглась, а все тело застыло, как будто от этой мысли ему стало противно. Я старалась сохранять спокойствие, пыталась не реагировать. Он ничего для меня не значил, так что неважно, противно ему или нет представлять свои губы на моих.

– Только покажешь это, – отрезал он спустя долгое время. – Даже не думай заглянуть мне в голову, или я прирежу тебя на месте.

– Твоя голова – не такое место, куда бы я пошла по доброй воле, уверяю.

Встав лицом ко мне, Элоф удерживал мой взгляд всего мгновение, прежде чем я закрыла глаза, готовясь сделать то, что собиралась. Я поцеловала его.

Его губы были теплыми, завлекающими. Жаркая волна прокатилась по моему животу. Пекло. Такой человек, как он, не должен пробуждать подобного.

Дым и пепел снова заклубились в моей голове, но на этот раз завитки сплелись вокруг непристойного момента Сигурда с леди Эштон. Словно холодный ветер заполнил мою голову, образы сдувало прочь, пока не осталось ничего, кроме темного, бесформенного тумана.

Мое дыхание смешалось с дыханием Элофа. Медленным. Нежным. Я выдохнула воспоминание ему на язык. Когда я не могла уже выдохнуть ничего больше, я отстранилась. В груди расцвело непрошеное нежелание делать это. Я спрятала его за гневным прищуренным взглядом.

Глаза Элофа распахнулись. Прошло лишь несколько мгновений, прежде чем один уголок его рта приподнялся. Он повернулся к двум другим Кривам.

– Я это отчетливо вижу.

– Боги, подумай, какие секреты ты бы могла распространять, лапочка, – сказал Раум, ткнув в меня так же, как и в Тову. Как будто мы были закадычные приятели, а он совсем не приводил меня в ужас.

– Мой месмер странный и пугающий, – сказала я. – Я вам доверила его секрет.

Элоф ничего не добавил, лишь неустанно снимал с меня кожу своим взглядом. Мое внимание переползло на его губы, и я немного себя возненавидела за то, что вообразила, как снова их касаюсь.

– Это значит, ты из этих аномальщиков, да? – спросил Сигурд. – Я немного знаю об альверах. У меня тетя из медицких, у нее небольшая лечебная лавочка под Литеном.

– А, – только и сказала я. Альвер-лекарь не вполне то же самое, что непонятный, странный альвер-аномальщик.

Медицкие альверы были лекарями. Эликсирщики были талантливыми алхимиками. Рифтеры были жуткими разрушителями. Убийцами. А вот альверы-профетики и гипнотики играли в игры с разумом посредством иллюзий или странных чувств. Они по-своему пугали. Аномальщики же были дворняжками. Помесью разных талантов, которых обычно боялись больше, чем всех остальных.

– Интересный у тебя месмер, – сказала Това. – Но если о нем прознает Ивар, ты станешь для нас скорее риском, чем полезным ресурсом.

– Но разве можно игнорировать потенциал такого таланта? – возразил Элоф.

– И если у нее есть воспоминания с секретами, которыми она может поделиться, то что ж, я бы хотел, чтобы именно мы получили эти секреты, – сказал Раум.

Элоф присел на край стола Сигурда.

– И где находятся эти украденные воспоминания, дэнниск?

– Я их спрятала. – В крови закипело возбуждение. Они мне помогут. Я верну Хагена. А когда все закончится, они, возможно, даже станут мне доверять настолько, что помогут найти Кейза. – В Доме Штромов.

– Где?

– Я вам не скажу. – Я сложила руки на груди, ограждаясь от них. – Ну, что решили? Этого достаточно?

– Мы не завтра с этим покончим, – сказала Това. – Это как внутренности часов: каждая шестеренка, каждый винтик должны работать, чтобы стрелки вращались. А ты в нашем мире не шестеренка.

– Я ей стану.

Элоф покачал головой.

– Ты не знаешь, о чем просишь.

– А вы не знаете, на что я могу пойти, на что уже пошла, чтобы отыскать людей, которых люблю.

– И то верно. – Он взглянул на своих товарищей-Кривов: – Ну что?

– Мы берем к себе того, с кем заключили сделку, и планируем ограбить Маскарад Аски, – сказала Това. – Мы ведь это делаем, так? Я правильно понимаю это безумие?

– Да, – сказал Элоф, не меняя выражения лица.

Това кивнула и взяла еще конфету.

– Ну, значит, все понятно. Делай как хочешь, но решай скорее. Я проголодалась и хочу уйти.

– Раум? – продолжил Элоф.

Раум пожал плечами.

– Я за. Я всегда за.

– Ну ладно. – Что-то в голосе Элофа заставило волосы у меня на загривке встать дыбом. Как будто он знал что-то неведомое мне и теперь я угодила прямиком в его ловушку. – Как ты и хотела, добро пожаловать к Кривам.

Глава 8
Воровка памяти

Раум и Това сидели на корточках рядом со мной в садах Штромов.

– Ну вот, лапочка, – сказал Раум. Он уже столько раз назвал меня лапочкой, что я засомневалась, а запомнил ли он вообще мое имя? – Вот мы и здесь. Лучше бы тебе нам не врать.

– Не вру. – Я вспомнила предупреждение Сигурда о том, что нужно быть изобретательнее Кривов. Мне придется быть хитрой. Давать не больше, чем получу, но в любом случае нужно помнить, что они – гильдия Повелителя теней. Остаться с Кривами значило встретиться вживую с треклятым призраком, которого все боялись.

До полуночи мы просидели у Сигурда. Планировали, отдыхали и не доверяли друг другу. Где-то посреди ночи Това швырнула мне тунику и штаны. Я не знала, откуда она взяла одежду, но в ней я была больше похожа на Крива.

Элоф ушел, чтобы привести еще членов гильдии, а меня оставили на попечении Раума и Товы. Лесными тропами мы вернулись к Дому Штромов. Если гильдия хотела, чтобы я им заплатила, то мне понадобятся воспоминания.

Я не вернусь в Дом Штромов. Что-то внутри подсказывало мне, что это моя последняя ночь здесь, так что, добавив риска, я решила прихватить кое-что для новой жизни. Куда бы она меня ни завела.

Проблема с моим планом была в том, что лучшие припасы лежали в длинном доме. Там, где мне были не рады.

Това появилась из темноты меж двух рябин и натянула капюшон на голову.

– Ты что так долго?

– Ничего. Встретимся возле конюшни.

– Поспеши, – отрезала она.

Раум игриво мне подмигнул, а затем исчез следом за Товой в тенях. Я побежала по засыпанной галькой подъездной дорожке к боковой двери, которой пользовались слуги. Два массивных прислужника стояли возле ямы для костра в двадцати шагах от меня, грея руки, смеясь и охраняя владения Штромов.

Я укрылась за пахучей живой изгородью, пусть даже они бы ничего такого и не подумали, увидев мое лицо.

Странно было шнырять, как воришка, по земле, на которой я работала годами. Но Черный Дворец следил за Домом Штромов.

Элоф мог быть прав. Я сглупила и привлекла к себе внимание прямо перед скидгардами, забирающими альвера на маскарад. Не говоря уж о том, что несколько последних лет я бездумно пользовалась месмером.

Скорее всего, это лишь вопрос времени, когда Лорд Магнат обнаружит, что у падчерицы на сеновале сил было больше, чем у сына Штрома, которого они захватили. Он выместит свое раздражение на всем имении.

Ради семьи, которой до меня и дела-то не было, мне придется исчезнуть навсегда.

Я и не думала, что мне будет так больно. Словно горячий нож вырезáл мое сердце.

Когда слуги отвернулись, чтобы подбросить еще веток в свой небольшой костерок, я поспешила к двери и шагнула внутрь.

В узком коридоре было тепло из-за соснового дыма, задуваемого сюда от камина в большой комнате. Пахло ужином: жареный угорь и морковка в масле с пастернаком – от этого мои внутренности жалобно заурчали.

Каждый коридор в доме вел в большую комнату. Плетеные стулья окружали дубовый стол в центре, всегда уставленный серебряными тарелками и кувшинами вина. Каменный камин доходил до потолка; пламя лизало тяжелый вертел в центре, на котором каждый день жарили мясо.

Я схватила кожаную сумку, которую слуги использовали, собирая коренья и овощи, и наполнила ее несколькими булочками, вяленой рыбой и бутылью сладкого эля, который так любил Бард.

При звуке шагов я поспешила к узкому закутку, забитому меховыми плащами, шерстяными капюшонами и накидками. Я брала, что могла. Шерстяной плащ и туника, меховая накидка и кожаные перчатки на то время, когда придут морозы.

Рука коснулась гладкой полированной поверхности ясеневой шкатулки отчима, которую он прятал на дальней полке.

Без сомнений, шкатулка набита пенге. Я облизала губы. Нет, я не могла. Но, опять же, как мне начать все заново, не имея ни медяка за душой?

Мои руки дрожали, когда я вытаскивала тонкую отмычку из рыбьей косточки из своей косы.

Три года назад я рискнула отправиться к городским лачугам, где за пару пенге карманники с радостью обучили девчонку вскрывать замки. Я чувствовала трепет, ощущая задвижки, рычаги, механизмы – и переходя запретные границы.

Придется сейчас продвигаться на ощупь. Любой свет станет слишком большим риском. Я затаила дыхание, пока руки не перестали дрожать, затем просунула рыбью косточку в замочную скважину.

Два вздоха. Три.

Замок щелкнул.

Не теряя времени, я подняла крышку.

О, небеса. Стопки бумажных пенге, мешочки монет, драгоценные камни, нефрит, слоновая кость – и эта небольшая сокровищница лежала прямо передо мной. Наверное, половина попала сюда из сундуков Маск ав Аска. Ничто не мешало мне отсыпать немного себе.

Да простят меня боги.

Тихими, быстрыми руками я закопалась в богатство, взяв несколько стопок пенге и один мешочек с монетами. Удерживая сумку под мышкой, я покинула закуток и поспешила к боковой двери, ведущей к конюшне. Я воспользовалась тенями от деревьев, чтобы укрыться от слуг, которые могли бы заметить меня. Или хуже – от Барда или Йенса.

Возле конюшни Раум и Това скрючились за бочкой с водой, поднявшись лишь когда я показалась.

– Готова? – спросил Раум.

– Почти. Еще пара вещей – и можем идти. – Мне все еще нужно было забрать воспоминания, но я не хотела давать им понять, как близко к ним они стояли. Даже если они не смогут их использовать, от одной мысли о том, что моя костяная пыль окажется в чужих руках, у меня все внутри тошнотворно переворачивалось.

Кривы остались снаружи, а я взобралась по лестнице. На сеновале мало что было моего. Несколько туник, пара штанов, одна поношенная юбка для ежегодного праздника Юля[5]5
  Jul (норв.) – Рождество.


[Закрыть]и Асгер. Я спрятала мягкую лошадку и одежду в сумку, под пенге. Пекло, если Кривы когда-нибудь узнают, что я сбежала из дома, прихватив детскую игрушку, они меня, наверное, зашвырнут в Вой, решив, что я слишком безумна, чтобы иметь со мной дело.

Я выскользнула через заднюю дверь конюшни, еще раз проверив, что Това и Раум не идут за мной. Уже собрались ночные холодные и густые туманы, когда я присела возле большой кормушки. Тяжелый серый камень охранял яму под ней. Я упала на колени и откатила камень в сторону.

Я не хотела рисковать, пряча их на сеновале. Не тогда, когда день за днем там разгуливают слуги.

Утра были сырыми, и приближались дожди, так что почва раскисла и проглотила то, что я спрятала. Я раскапывала грязь и шелковистую глину, пока мои пальцы не сомкнулись вокруг скользкого уголка сосновой шкатулки с памятью.

Но, когда я подняла крышку, по костям пробежал мороз. Где мои флаконы? Я вновь отчаянно принялась раскапывать сырую землю, пытаясь их найти. Ничего.

Горло сдавило, но мне недолго пришлось бояться, прежде чем злые руки схватили меня за шиворот.

Я хрипло вскрикнула, когда Бард отшвырнул меня прочь от кормушки в кучу грязи и глины.

– Не это ищешь, Малин? – Лицо моего сводного брата было настороженным, но уголки губ чуть подрагивали. Рядом с ним стояли трое скидгардов Черного Дворца с мечами наготове.

– Бард, – я поморщилась, когда он поднял вверх корзинку, набитую флаконами с костяной пылью. – Это мое.

Бард умел оставаться спокойным, отстраненным и пугающе безразличным к чему бы то ни было.

– К сожалению, после ареста Хагена Лорд Магнат счел разумным проверить нашу территорию на наличие подозрительных вещей. Боюсь, кое-какие хитрые зелья от его эликсирщиков нашли здесь странный месмер.

– Это просто пепел. – Я взмолилась к богам, которые никогда не прислушивались к таким, как я, молилась, чтобы у Барда в сердце нашлась хоть капля человечности. Если скидгарды узнают, что я умею, то исполню свое первое желание – присоединюсь к Хагену в недрах Маск ав Аска.

– Ложь тебе не поможет. – Бард решительно выдвинул челюсть. – Они раскусили твой замысел. Крадешь у аномальщиков? А-та-та, маленькая мышка.

О чем это он? Бард знал, что я не крала их у других альверов. Он что, покрывал меня и одновременно сдавал властям?

Когда я не ответила, Бард разразился хриплым, задыхающимся смехом.

– Кто бы знал, что у меня такие дрянные брат с сестрой. Я лично вычеркну вас обоих из саг Дома Штромов.

– Бард, пожалуйста. – Я потянулась к нему, но скидгард оказался быстрее. Дыхание застряло в горле, когда его тяжелый сапог врезался мне в ребра.

Я завалилась на плечо, пытаясь сделать вдох, когда другой стражник схватил меня за волосы.

– Нет! – воскликнула я, когда белая, горячая боль разлилась по боку. – Бард, пожалуйста! Я могу ему помочь, я могу спасти его. Не делай этого.

– А я ничего и не делал. Если бы делал, значит, был бы вовлечен в какие-то планы, а не оставлен в треклятом неведении.

С обиженным взглядом Бард уронил корзинку с флаконами и отвернулся, бросая меня узнавать свою судьбу от скидгардов.

– Как незарегистрированный альвер, вы обязаны предстать перед вашим Лордом Магнатом Иваром, – сказал один стражник, протянув ко мне руку.

– Нет! – Меня превратят в монстра. Я не знала, как Ивар это делал, но альверы Черного Дворца служили лишь Лорду Магнату.

Они жили ради него. Убивали ради него.

Скидгард вновь меня пнул, заглушая мои крики.

Я подумала о Кривах. Они все равно пойдут за Хагеном, если найдут мой труп? Я могла бы умолять их привести моего отчима, но, когда один из скидгардов начал сковывать мне руки за спиной, я была словно камень, твердая и холодная. Ненависть ослепляла. К богам. К судьбе. К самой себе.

С передней стороны конюшни донесся грохот. Звук распахнувшихся дверей, затем хруст от шагов по гравию. Обычные звуки, но они привлекли внимание скидгардов. Один из них пошел заглянуть за угол конюшни; вдох спустя он закричал в агонии, повалившись на землю.

Двое других бросили меня и поспешили к своему спутнику.

Прежде чем успела задуматься, я подхватила корзинку с флаконами и вскочила на ноги. Я побежала к передней части конюшни, но запнулась, когда еще два скидгарда материализовались из длинного дома.

Я проигнорировала требование остановиться, когда один из скидгардов вспомнил, что у них есть пленница. Когда я снова оказалась у кормушки, немой крик застыл у меня в горле.

Трое скидгардов, пришедших с Бардом, растянулись в грязи, извернутые под странными углами. Шеи в крови.

Раум, Това и третий Крив, которого я не знала, нависли над телами; на их ножах темные пятна, на лбах пот.

Това на полвдоха задержала на мне взгляд. Я не могла пошевелиться.

Когда новый скидгард за моей спиной выкрикнул предупреждение, пауза в хаосе окончилась.

Вновь подняв клинки, Кривы темной волной бросились в атаку.