Текст книги "Игра ненависти и лжи"

Глава 9. Воровка памяти

«Уловка» погрузилась во тьму. Я предпочла побыть в тишине, тыкая в костер, горящий в яме за домом, сломанной веткой.

Легкий запах тушеного лука все еще витал в воздухе после того рагу, что Дрик нам подал. Сегодня в пивной звучало больше смеха, чем прежде, будто Кривы и Фалькины сбросили с плеч груз. Узнав, что Повелитель теней взял розу, остальные начали распевать народные песни, а также припоминать истории о путешествии в Северное королевство, об интригах и кознях.

Они шутили так, словно нас впереди не ждали смерть и кровь.

Я пыталась забыться в этом веселье. Пока Кейз Эрикссон не будет мрачно раздумывать и строить свои планы рядом со мной, ненависть к тем, кто забрал его, будет лишь нарастать в моей груди.

– Поспать было бы разумно. Настоятельно рекомендую, – Лука Грим шагнул в мое уединение.

Я прищурилась, когда он обошел костровую яму, нацелившись на место рядом со мной на бревне. Большинство людей уползли бы обратно в ночные тени, если бы их встретили таким же ядовитым взглядом. Луке же это, казалось, даже понравилось.

Второй сын был напыщенным, слишком уверенным в каждой части этого плана, и вел себя так, будто похищение Кейза – это такая замечательная игра, которую мы устроили, только чтобы его развлечь. Если он считал Кейза настоящим другом, то неплохо бы ему проявить хотя бы немного беспокойства.

– Ты смотришь на меня так, будто продумываешь все варианты того, как я могу умереть кровавой смертью, – Лука остановился в двух шагах от поваленного бревна. – Почему ты меня так ненавидишь? Не может же быть, чтобы все было только из-за моего имени. Если это так, то, что ж, ты весьма мелочная королева.

– Не называй меня королевой, – я ткнула палкой в угли, переводя злобный взгляд на пламя.

– А разве не этим все кончится? Если ты приведешь эту битву к воротам моего отца, то ты должна будешь как-то убедить народ в том, что Ивар не заслуживает своей власти.

– А потом я буду править достаточно долго, чтобы вытащить Повелителя теней, и отрекусь от трона в твою пользу. Забирай всю власть себе, я ее не хочу.

Заносчивость на лице Луки сменилась чем-то похожим на боль. Он понизил голос, взяв на себя смелость присесть рядом со мной на бревне. Находясь к нему так близко, я смогла разглядеть сходство между ним и его мерзким братцем. У обоих были сильные, резкие черты, но глаза Луки были пронзительны, как бледное пламя, пылающее в ночи.

– Что? – огрызнулась я, когда он не стал ничего говорить, а лишь смотрел на меня, как будто я спутала ему все мысли.

– Ты думаешь, я здесь ради этого? Ради власти? Думаешь, я хочу забрать Черный Дворец себе?

Я бросила свою палку в огонь.

– Не могу сказать, зачем ты здесь на самом деле.

– Я здесь по той же причине, что и ты.

– Ой, правда? – я резко развернулась на бревне, обратив к Луке все внимание. – И ты ожидаешь, что я поверю, будто тебе он важен так же, как и всем остальным, кто здесь собрался? В детстве он был твоим питомцем. Его силой заставили служить тебе…

– Нет, это…

– Я знаю, – перебила я. – Кривы рассказали мне, что их покупали и продавали, чтобы они стали стражниками второго сына, его подневольными товарищами по играм. Ты ничего не сделал, чтобы им помочь; они сами себя освободили. А теперь ты возвращаешься и изображаешь героя, в то время как видишь, как он страдает каждый день, и…

– Заткнись! – голос Луки прозвенел в темноте. Уязвленный, хриплый, сломленный. Его глаза вскипели каким-то жаром. На несколько мгновений мы позволили тишине окутать нас. Лука оторвал от меня свой яростный взгляд и перевел его на пламя, стиснув челюсти. – Со всем уважением, ты не знаешь, о чем говоришь.

– Ну так поправь меня.

Прежде чем ответить на мою горечь своей, Лука фыркнул и закрыл глаза на пару мгновений.

– Да, моими друзьями были купленные альверы. Думаешь, я не в курсе? Но то, как мы встретились, не меняет того, как я к ним отношусь. Ты должна понимать, что иногда мы все – пленники собственных обстоятельств.

– А теперь, полагаю, ты расскажешь мне о том, что по-доброму с ними обращался и делал все возможное, дабы их защитить.

– Нет. Я никогда не скажу тебе, что я их защищал. Посмотри вокруг: все мои попытки их уберечь провалились. Я многих не сумел защитить, и теперь мне придется с этим жить. Я был наивен, слишком доверял отцу, заставляя альверов приносить ему клятву верности, чтобы сохранить их при себе.

Лука вскочил на ноги, запустив пальцы в волосы. Я в растерянности уставилась на него. Я вывела его из равновесия, и он, казалось, сейчас стоит на самой грани между контролем и манией.

– Я знаю, что твоим другом он стал раньше, – продолжил Лука хриплым голосом. – Но и моим другом он тоже стал. Он – мой самый большой, самый ужасающий друг, и я надеюсь, что был для него практически тем же. Когда мой отец позволял своим рифтерам ранить его, я день и ночь был рядом, помогал медицким. Когда мой брат и его дружки-уроды избивали меня, Кейз оказывался рядом и отпугивал их. Когда… когда его будили сны о его девочке с сеновала, я был рядом, готовый выслушать. Я, черт побери, знал тебя еще до того, как встретил, потому что он столько раз рассказывал о тебе.

Я прикусила щеку изнутри и вновь отвернулась к костру. Я не хотела этого слышать, ничего из этого. Но Лука Грим был, мать его, неумолим.

Он встал передо мной, перекрывая мою связь с огнем, и подождал, пока я подняла глаза к его лицу.

– Я здесь не потому, что хочу власти, Малин Штром. Я здесь, потому что мой друг нуждается во мне. Но я сделаю это под руководством Никласа. Я сделаю все, что смогу, чтобы вернуть Кейза к реальности естественным путем так, как нам об этом говорил Ник. Именно он больше всех прочих изучил этот месмер, и если он говорит, что нужно продвигаться осторожно, то так я продвигаться и буду.

Треск ветки вырвал нас из густой, ужасно напряженной тишины, повисшей между нами.

Ветки деревьев раздвинулись, и на задний двор пивной вернулся ночной дозор. Их посты займет дозор утренний. Этой ночью их группа состояла преимущественно из Фалькинов, но с ними ходил и Эш, с весьма гордым видом без умолку трещащий о ноже-керамбите, который ему дал сам Повелитель теней.

Еще лишь с одним человеком, не входящим в гильдию Фалькинов, он вообще разговаривал. С Дагни. Когда-то проданная в качестве утешительницы, Дагни стала одним из самых преданных людей в вопросе о том, как вытащить Кейза из Черного Дворца.

Ей там причиняли боль, мучили ее и бросили страдать в доме утех – и все с легкой руки Наследного Магната. Но она все равно была добра, и теперь с усталой улыбкой на лице выслушивала все, о чем болтал Эш.

Пока не заметила Луку.

– Что ты здесь делаешь? – голос Дагни был колючим, как шипы.

Лука резко втянул воздух.

– Я всегда здесь, Даг.

– Для тебя – Дагни, – сказала она и сощурила глаза, глядя на него жестко и с ненавистью. – Тебя ждали позже.

Лука переступил с ноги на ногу. Одним пальцем он зацепился за большой и хрустнул суставом.

– Нужно было сперва кое-что проработать с Ником. Я пришел только ради следующего этапа.

– Удивлена, что они тебе доверяют, – фыркнула Дагни. – Ты же, в конце концов, не из тех, кто держит слово.

При этих ее словах голубые глаза Луки зажглись опасной яростью. Его голос превратился в лед и выскользнул острым, резким тоном.

– Если ты думаешь, что я когда-либо переставал искать, то ты ошибаешься.

– Я уже давно прекратила верить всему, что говорят или упоминают в Черном Дворце. Ничто, с ним связанное, не стои́т моих мыслей, – она посмотрела на меня и коротко кивнула. – Малин. Я пойду спать, но разбуди меня, прежде чем начнется новый этап.

Больше не сказав ни слова, Дагни поспешила в пивную.

Лука закрыл глаза и испустил долгий вздох.

– Не расскажешь, что за вражда между вами? Я уже неделями на это смотрю, и если уж Дагни тебе не доверяет, то с чего мне станет?

– С того, что ее презрение ко мне никак не связано со спасением Кейза, только лишь с моей неспособностью защитить тех, кто мне важен. Про этот мой недостаток мы уже говорили, но можем найти еще и другие, если желаешь.

Мне стало почти жаль этого мерзавца. Он казался чуть более сломленным теперь, после того как Дагни быстро отмахнулась от него, и я ощутила зуд любопытства по поводу их отношений. Не такой сильный, чтобы давить, но он все же был.

Лука вздохнул, качая головой.

– Он там, дэнниск Штром. Мы вернем его.

Я раскрыла рот, чтобы ответить, но замерла, когда задняя дверь «Уловки» ударилась о рейки деревянной стены, едва не слетев со старых петель.

Дверной проем заполнил собой Фиске, его грудь вздымалась.

– У нас проблема.

Мои ноги пришли в движение раньше, чем он договорил. Лука был сразу за мной. Мы бросились в заднюю комнату пивной. Там были Гуннар и Линкс, а также Никлас и Джунис. Но внимание мое привлекли двое запыхавшихся мужчин, глотавших воду из больших рогов.

– Раум, Вали, – я упала перед ними на колени. Их лица покрывали пот и грязь. – В чем дело? Вы же должны быть в дозоре.

– Нам пришлось… убираться к чертям… оттуда, – проговорил Раум между глубокими вдохами и несколькими глотками из рога.

– Иро.

Я обернулась, услышав голос Никласа. Фалькин потирал подбородок. Джуни держала его за свободную руку, ее взгляд, прикованный к маслянистому пятну на половицах, сочился чистым ядом.

– Что? – я вновь смотрела на Раума и Вали. – Что с Иро?

– Наши имена выдали, – сказал Раум. – Иро мог и не узнать наших лиц, но, пекло, тут же насторожился, услышав имена. Нас с Вали раскрыли.

– Проклятье, – пробормотал Никлас. – Чертовски много сил ушло на перекраивание ротации треклятых стражников, чтобы вы двое вообще туда попали.

– Да, – сказал Гуннар. – У меня после этого два дня голова раскалывалась, паршивцы.

– Знаю. Простите, друзья, но если Никлас не смешает нам какой-нибудь чудодейственный месмер, меняющий лицо, то мы в бегах.

– Погодите, – я подняла руку. – Кто назвал ему ваши чертовы имена?

– О, – Раум поднял палец вверх, чтобы обозначить паузу, и сделал долгий глоток из рога. – Это был Кейз.

Словно получив кулаком в грудь, я поперхнулась резким вдохом.

– Кейз вас выдал?

Вали потянул шею в одну сторону и в другую.

– Не нарочно. Вы же знаете, что мы использовали настоящие имена, и, когда мы пробирались назад после его дела, там был Иро, бесился из-за нашего отсутствия, ну и где-то в разговоре Кейз их упомянул.

– Погоди. Какого пекла ты несешь? Он брал вас на дело?

– Он ходил без меня? – Лука сложил руки на груди, меж его бровей залегла глубокая складка.

– Не дуйся, – сказал Никлас. – Он не стал бы тобой рисковать, а ты все равно нужен нам здесь.

– Дело в том, что он, мать его, даже не подумал мне рассказать.

– Вот уж не знал, что тебе так нужно, чтобы тебя любили, Принц, – засмеялся Гуннар, тыкая ботинок Луки своим.

Лука фыркнул.

– Мне требуется проявление привязанности по меньшей мере раз в час, Принц.

На это прозвище Гуннар нахмурился. Он мог говорить, что угодно, а вот получать то же самое в ответ ему было уже не так весело.

– Сейчас начнем сначала, – сказал Раум. – Стоим мы, значит, у задних ворот, потому как задели нежные чувства Сабэйна, и вдруг нарисовались эти черные глаза, и спрашивают, а не хотим ли мы пойти поворовать?

Вали закатил глаза.

– У Кейза была встреча с тем фейри, за которым они с Лукой следили утром. Ничего мы не крали.

– Но кость сломали, – Раум расслабил плечи и издал вздох облегчения. – Боги, это было совсем как прежде: смотреть, как наш мальчик запугивает и ломает кого-то. Ивар может изменить его чертовы воспоминания, но Повелителя теней из его души вынуть не может.

Я поморщилась из-за острого укола тоски, сжигающей мое сердце дотла. Чего бы я только не отдала, чтобы обменяться с Раумом и Вали местами и тем самым получить возможность просто снова постоять рядом с Кейзом.

– Ну и что это было? – потребовал Лука. – Чего Кейз от него хотел?

– Не могу тебе сказать, – ответил Раум.

– Ты, мать твою, серьезно?

– Вполне. В основном потому, что мы сами толком не знаем. Что-то в Хемлиге привлекло его внимание. Он отправил этого фейри на поиск информации о каких-то пропавших детях или непонятном лагере скидгардов.

– Пропавших… детях? – одна из бровей Луки изогнулась, в то время как вторая нахмурилась, как будто в его голове возникла предательская мысль.

– Как я и сказал, мы не знаем, – Раум вытянул ноги перед собой и сцепил пальцы на животе. – Зато мы знаем, что Кейз не потерял хватку. Всего пара мгновений – и фейри уже улепетывал в полном ужасе.

Вали и Раум рассмеялись и подняли рога в знак того, что оба с этим согласны.

– Что он там искал – сейчас не так важно, – оборвала их Джуни. – Важно то, что теперь Иро знает: мы что-то замышляем. Он будет начеку, и к Кейзу наверняка станет сложнее подобраться, как только Ивара поставят в известность.

– Джуни права, – сказал Никлас. – Насколько мы все видели, настоящий Кейз буквально под самой поверхностью, и мы должны продолжать вытаскивать его. Он естественным образом сошелся с Раумом и Вали, с Лукой. Нам нужно посмотреть, что он сделает с той, кто сильнее всего пошатнет его мир.

Все глаза обратились ко мне. Кровь неслась по венам, заставляя голову кружиться, но снаружи я сохраняла вид спокойный и невозмутимый.

– Я готова. Более чем. Я уже говорила.

– Тогда я должен тебя подготовить, – Лука испустил долгий выдох и подошел ко мне. – К моему месмеру нужно привыкнуть, придется попрактиковаться. Дай мне несколько дней…

– Несколько дней?

– Либо делаем все правильно, либо вообще не стоит пытаться, – сказал Лука. – Поверь мне, когда я использую на ком-то свой месмер, это сбивает с толку. Я в чем-то похож на тебя. Я краду твою память, или твое восприятие себя самой. Я спроецирую иллюзию, но ты должна поддерживать связь в своей голове, используя собственный разум, как будто управляешь сном. Нужна практика, чтобы привыкнуть к моему месмеру, и если ты хочешь, чтобы иллюзия продержалась достаточно долго, то практика тебе понадобится.

Я заскрипела зубами, разрываясь между нетерпением и желанием делать все правильно на каждом этапе.

– Ладно, но будем делать перерывы.

– Я ваш настолько, насколько потребуется, дэнниск.

– А как ты скроешь то, что вовлечен в это, если он знает о твоих умениях?

Лука замялся.

– Никак. Кейз поймет, что я тебе помог. Все, что мне остается, это надеяться, что он утаит правду от моего отца, иначе моя связь с Черным Дворцом оборвется слишком скоро. Ну или меня казнят.

Это было как пощечина. Мысль, на обдумывание которой я даже не тратила время. Лука Грим засветит свой уникальный талант гипнотика. За всей своей яростью я даже не подумала о том, что он рискует не меньше нашего.

– Начнем утром.

– Я прослежу, чтобы Ханна была готова к своей роли, – сказал Вали. – Ей может потребоваться время, дабы понять, что нужно сделать.

Лука протянул мне руку.

– Если мы собираемся это сделать, я должен настоять на том, чтобы ты отдохнула. Пойдем. Или мое дивное признание в самопожертвовании вогнало тебя в ступор?

Уголок моих губ предательски дрогнул. Улыбка. Первая за недели. В этом не было ничего такого, и по правде говоря, она больше напоминала гримасу.

– Уверяю вас, лорд Грим, «ступор» – это не то слово, которым я бы воспользовалась, глядя на вас.

Лука хохотнул и повел меня в переднюю часть пивной.

Глава 10. Повелитель теней

Восемь рассветов в Черном Дворце было тихо. Странно. Единственные приглушенные шепотки, которые я уловил, говорили о том, что Ивар пригласил сановников из других королевств на пир, намеченный на ближайшие дни.

Слух подтвердился, когда на десятую зарю после встречи с тем фейри Черный Дворец наполнился какой-то странной энергией.

Мощеные дорожки дворов покрывал туман, и я смотрел из окна нижнего этажа на то, как во дворы Черного Дворца стекаются люди. Крепостные и слуги метались по коридорам, готовясь к собранию, о котором, казалось, не знал никто, кроме Ивара.

Я отвернулся и пошел по нижнему коридору, в то время как Сабэйн взял на себя верхние этажи, а рифтеры Ивара – наружные ворота. У меня почти не оставалось времени смотреть сны. Пусть я и презирал пытку, недоумение, желание, что она вызывала, но я ничего не мог с собой поделать и чувствовал некоторое разочарование от того, что огненноволосая воровка проводила в моей голове так мало времени.

– Эти с юга, – прошептала костлявая крепостная своему напарнику, полируя вырезанную из дерева волчью голову Фенрира.

– Не-е, с севера. Видел их чертов флаг на корабле, – пробормотал второй крепостной.

Тощая женщина пожала плечами.

– Да никакой разницы. Странные вещи сегодня творятся. Уж поверь мне.

Я ускорил шаг и поспешил пройти мимо двух крепостных. Я бы спросил у Луки, если б знал, где этот треклятый человек находится. Он исчезал каждое утро и почти каждый день возвращался сильно после заката. Было у меня странное чувство, что он меня избегает.

Однако с требованием Ивара обезопасить дворец у меня почти не было времени его прижать. По правде говоря, казалось, что, кроме меня, этого никто и не замечал. Наверное, таков уж удел Луки. Не главный наследник, так зачем слишком переживать, на месте ли он?

Как только закончу проверять нижний дворец, то поищу его.

С присутствием стольких влиятельных лиц на территории дворца риск новой атаки возрос. С Маск ав Аска не было найдено никаких следов гильдии воров или Хагена Штрома, и моим долгом было проследить за тем, чтобы мы не подвели Лорда Магната вновь.

Хоть намек на что-то странное – и альверы Черного Дворца начнут действовать.

Я вышел из одной из кладовых с травами в кухне, ничего не обнаружив, и быстро глотнул крепкого броана из рога, стоящего на разделочной доске. Жжение прогнало усталость, притупившую мои чувства.

Я как раз вытирал рукавом рот, когда вошла какая-то кухарка.

Она пискнула при виде меня, но быстро пришла в себя.

– Злоносец, слава богам. Могу поклясться, я слышала, как в кладовке с овощами кто-то шебуршит.

Закончив говорить, она попятилась. Ее страха хватило бы, чтобы укутать тьмой целую комнату.

Крепостная схватила рог и поспешила к раковине, чтобы его вымыть.

Я обогнул ее по широкой дуге и вошел в одну из кладовых для сухих продуктов в задней части кухни. Несколько грязных корнеплодов вывалились из ящика, но не было ни следа присутствия кого-то. Наверное, крыса.

Как только я об этом подумал, в задней части кухни раздался грохот, а за ним – повышенные злые голоса. Женщина держалась за рог и полотенце, как будто они были спасательным тросом. Когда я выскочил из дверей, из ее горла вырвался все тот же испуганный писк.

Двое крепостных подбирали черепки разбитого горшка для зерна. Тот, что повыше, рыжий, ударил своего напарника по плечу, чтобы широкоплечий мужчина обернулся.

– О, Пове… злоносец, – сказал второй крепостной. – Здесь только что пробежала воровка. Исак вот ее видел, пытался поймать.

Воровка. Мои глаза накрыли тени, когда я подошел к этому человеку.

– Куда она пошла?

– Фиске видел, что она пошла т-т-туда, – Исак указал в сторону садов. – М-м-мелкая. Побежала в сад, вон т-т-туда.

Он заикался. Интересно. И я не знал почему, но это было важно. Я помотал головой, прогоняя мысль, и поспешил к буйно цветущим стенам двора.

– Вон туда! – закричал Фиске за моей спиной.

Пекло. Эти два крепостных, черт бы их побрал, пошли за мной. Я приготовился сказать им, чтобы они вернули свои задницы на место, но, заходя за угол, чуть не споткнулся о костлявую девочку с сияющими рыжиной бледными волосами.

Пока я восстанавливал равновесие, девочка отползла по меньшей мере на десять шагов.

Воровка и правда была треклятым ребенком, держащим в руке грубый мешок чего-то, что она натаскала из кухонь.

Отважная малышка – красть у Черного Дворца.

Я вынул меч, предвкушая, как девочка бросится прочь или закричат от страха, но она – боги – она выронила мешок и прищурила свои бледные глаза.

В ее маленьком сердечке не было ни капли страха ко мне. Я не мог даже призвать тени, чтобы накрыть глаза. По правде говоря, даже если бы страх там и плескался, я не был уверен, что смог бы воспользоваться месмером. Сама мысль об этом камнем лежала в голове. Будто для того, чтобы призвать магию, мне бы пришлось выжать из себя всю энергию до капли.

– Девочка, красть у…

Слова встали поперек горла, когда ребенок начал двигать руками. Ее ненависть ко мне омрачила ее лицо, когда она переплела в воздухе свои пальцы.

– Немая, вон оно как, – сказал Фиске, запыхавшись, и оперся руками о колени, чтобы отдышаться. – Такая Ивару ни к чему.

Он говорил так, будто пытался убедить меня не вести ее во дворец. В этом не было нужды. Скидгарды внутреннего дворца не тронут эту девочку. Пусть меня высекут за непокорность, но это было не важно. Эта девочка не испытает на себе гнев Ивара, это я точно знал. Желание вывести ее в целости с территории дворца было таким сильным, что я ощущал его на вкус. Казалось, этот ребенок был важен.

– Девочка, я не хочу делать тебе больно, но…

Ты соврал.

Сердце подскочило у меня в груди. Я что… нет, я не понимал языка жестов.

Ты соврал. Девочка сплела свои пальцы.

Клятое пекло. Я понимал, что она говорит.

Девочка стала беспокойней. Ее бледно-каштановые косички затряслись, когда на щеку упала одна-единственная слеза. Ее пальцы яростно метались.

Ты обещал, и ты соврал.

– Что… – я помедлил. – О чем я соврал?

Еще одна слезинка сорвалась с ее ресниц. Проклятье. Я ненавидел слезы.

Ты обещал, что никогда не будешь сражаться против нас. Девочка тихо икнула. Она захлебывалась молчаливыми слезами. Я скучаю по тебе.

Я не любил детей. Большинство детей аристократов, что приезжали во дворец, были противными, вредными хорьками, которые изводили крепостных. Но эта девочка вызывала у меня яростное желание притянуть ее к себе и утешать, пока все слезы не высохнут.

Такого шанса мне не дали.

Воровка развернулась, бросив свой мешок, и метнулась вниз по ступеням.

Как только она исчезла, ощущение дикой усталости, притупляющей мой месмер, пропало.

Я вытряхнул капельку страха из крепостных и последовал за ней к городской площади.

– Погоди! Стой!

– Поймай ее, злоносец! – кричали крепостные, как будто это была какая-то игра.

Я бежал за ребенком, но не по приказу крепостного и даже, если честно, не потому что она украла у Ивара. Девочка говорила со мной – на языке, которым я не должен бы владеть, – будто она меня знала.

Может, я и скатывался в беспросветное безумие, но я знал, что части моей реальности не хватало.

Деревянная роза. Клянусь пеклом, я гладил эти грубо вырезанные лепестки, пока сон не погружал меня в отчаянные грезы об обнаженной женщине, которую я должен хотеть убить, а не уложить в постель. А теперь ребенок, умеющий красть, как опытный преступник, говорит, что скучает по мне. Плачет по мне.

В голове сгустился туман. Так же, как и всегда, когда я задавался вопросами о своем положении здесь, о своей цели. У меня будто начинался жар, я не мог слишком долго думать о странностях каждого дня, иначе меня прошибал пот.

Я завернул за угол, ожидая найти там воришку, но врезался в деревянный загон для коз.

– Клятые боги, осторожней! – заворчал молодой человек в плотной шубе, кормящий животных. Он шмыгнул носом, встретившись со мной глазами. Я прищурился. Пекло, он выглядел знакомо.

Я ухватился за одну из стоек.

– Ты не видел здесь девочку? Маленькую?

Козопас пожал плечами и опустил голову.

– Отвечай мне.

– Ответь человеку, Гуннар.

Появилась женщина, несущая на плече еще один мешок с кормом. Я сперва не обратил на нее внимания, но получше всмотрелся ее глаза. Как у кошки в ночи. Черные щелочки, прорезающие ядовито-зеленые радужки.

Гуннар фыркнул.

– Занимайся своим делом, Това.

«Отпусти, Това».

«Мне стоило бы пнуть тебя по яйцам».

Я подавил смешок, когда она сощурила глаза. Зеленые, кошачьи глаза.

Резкий вздох вырвался из горла, и картинка в голове растворилась еще быстрее, чем возникла. Какого пекла?

– С вами там все в порядке? – снова проворчал козопас.

Я моргнул, вытягивая из воздуха тот немногий страх, что там витал, дабы накрыть глаза чернотой.

– Ребенок. Ты видел, чтобы мимо пробежал чертов ребенок?

– Ага, – сказал Гуннар с сильным акцентом. Я был уверен, что женщина закатила глаза. Гуннар указал на сарай позади нас. – Видел, как она вон туда ворвалась, совсем недавно.

Волосы на затылке встали дыбом. Я бросил несколько медных пенге козопасам и отстегнул сакс от спины, нажимая ладонью на дверь сарая. Ребенок угрозы не представлял, но ребенок, которого использовали в качестве приманки, был куда как более опасен.

Я приоткрыл дверь ногой и осторожно вошел. Воздух пропитался пылью, а также тяжелым запахом сырой соломы. Возле стен стояли бочки с кукурузой и овсом. На ржавых крючках висели старые топоры и лопаты.

Я покатал сакс в ладони, принюхиваясь в поисках страха и высматривая ребенка. Ничего не было. Она словно растворилась, как утренний туман. Сарай был пуст.

Клинок повис возле моего бедра. Что же за устрашающим альвером я был, если меня обдурил треклятый ребенок? Я шагнул к двери, но помедлил, ухватившись взглядом за бочку возле дальней стены. На ней сидела мягкая игрушка – лошадка из мешковины.

Я крепче стиснул рукоять клинка. Посмотрел направо и налево, затем подошел к бочке.

Лошадка была потрепанная, может, любимая игрушка какого-то ребенка. Одного глаза-пуговицы недоставало, и из шва на одной ноге торчали нитки, как будто ее не раз перешивали.

Я ничего не заметил в руках девочки, но кто еще мог оставить здесь такую вещь, если не ребенок?

Грудь сдавило тисками в тот самый момент, когда мои пальцы сомкнулись на грубой бечевке ее гривы. В голове разыгрались тени. Детский смех звучал в воспоминаниях. Нечеткий, словно я был под водой.

Подушечкой большого пальца я потер одинокий глаз лошади. В животе разлилось что-то горячее, и…

– Я знала, что ты всегда любил Асгера.

Лошадь выпала из моих рук, когда я рывком развернулся, выставив клинок.

Смех – женский – прокатился по сараю, как будто паря на быстрых крыльях.

Мои глаза метнулись к перекрытиям. Вперед наклонилась фигура в капюшоне, ее ноги свисали с края одной из балок.

– Покажись, – рявкнул я и наставил сакс на балку.

Она снова засмеялась.

– Убери свой маленький меч – может, и покажусь.

Ее голос царапал мне позвоночник, и как и от каждого треклятого человека, что я встречал этим утром, от нее совсем не пахло страхом.

Я убрал меч в ножны и сделал шаг назад. Женщина ухватилась рукой за балку, на которой сидела, как на насесте, и свесила ноги с края. Пару мгновений она так и болталась, а потом спрыгнула, приземлившись на корточки.

Мои пальцы дрожали. Предвкушение от того, что я сейчас выну меч, ударило в голову, когда она встала и сделала несколько осторожных шагов в мою сторону.

– Боги, – сказала она, чуть дыша. – Я и молила об этом моменте, и боялась его.

– Назови свое имя, – потребовал я. – Это ты подослала мелкую воришку?

Женщина шагнула вправо, а я – влево. Мы начали медленно кружить друг против друга, но она не показывала своего лица.

– Да. Ханне не терпелось взглянуть на тебя.

Ханне. Горячая, острая боль вонзилась мне промеж глаз. Миг – и ее уже нет, но упоминание имени ребенка будто пробило мне череп. Тяжесть этого добавилась к жжению желчи где-то в горле. Будь я один, я мог бы упасть на колени и ждать, пока меня не стошнит.

– Похоже, тебе нехорошо, – прошептала женщина. – Начинается, так ведь? Оно мучает тебя.

– Женщина, ты вернешься со мной в Черный Дворец и предстанешь перед трибуналом за ту роль, что сыграла в похищении…

– Я могла бы забрать боль, – ее голос не дал мне сделать еще один шаг, в то время как она сама приблизилась ко мне. Еще шаг, третий, женщина остановилась всего в десяти сантиметрах от меня, полнота ее губ уже виднелась под капюшоном. – Я бы забрала эту боль ради тебя. Я проведу тебя через это.

– На колени, – потребовал я. Мой загривок покалывала тревога. – Ты будешь связана и возвращена в Черный Дворец.

– Нет, – мягко ответила она. – Не буду.

Своими длинными пальцами женщина стянула шерстяной капюшон.

Мое тело застыло. Камнем, скованным ненавистью. Или желанием. И тем, и другим? Я не мог понять.

Кишки скрутило от этой дикой двойственности, когда ее глаза нашли мои. Словно мокрая трава после дождя. Ее волосы были кроваво-красным закатом – чистый огонь и энергия. Те самые волосы, что падали мне на лицо, когда она раскачивалась, сидя на мне верхом в тех чертовых снах, что я смотрел всего пару часов назад.

Все удовольствие стянулось в узел боли и ненависти, когда ее лицо глубже запало в мой разум.

В следующий миг я вынул сакс и сделал резкий выпад в ее сторону. Она увернулась и отскочила за толстую балку. Слишком быстро, чтобы это было естественно. Я выругался себе под нос и прокрутил клинок в руке.

– Воровка.

Она наклонила голову, высовываясь из-за балки.

– Повелитель теней.

– Меня не так зовут, – мой клинок рубанул по дереву, щепки посыпались на солому, покрывающую пол.

Она хихикнула за моей спиной.

Я тут же развернулся. Эта женщина, верно, родом из преисподней, если двигается, словно тень.

– Ты замешкался, – сказала она, в ее голосе была насмешка. – Когда ты меня только увидел, ты замешкался. Используй голову, подумай. Почему ты сразу не напал?

Лицо будто вспыхнуло огнем. Я ощущал жгучее желание пролить ее кровь, лишь бы больше не было гнусных мыслей о ней, придавленной к моей постели. Я был предателем, слабаком и стыдился того положения, которое занимал.

– Больше не мешкаю, – прорычал я и сделал выпад клинком ей в живот.

Женщина отскочила так, чтобы я не мог дотянуться. Ее лицо отразило боль.

– Ты колеблешься, потому что мир вокруг тебя неправильный. Признай это. Тебя разрывает надвое, и ты не знаешь почему.

Сердце забилось быстрее. Откуда… откуда она узнала?

– Ты убиваешь не раздумывая, воровка. Я заставлю тебя предстать перед судом либо прикончу прямо здесь. Мне все равно, но так и так тебе конец.

Я думал, что она побежит, но вместо этого женщина посмотрела мне в глаза. Ее плечи вздымались от глубоких вдохов. В глазах стояла боль, веснушчатые щеки покраснели.

– Ты прав. Я бы убила любого человека, украла что угодно, сожгла любой город, чтобы тебя освободить, – ее голос сорвался.

Она несла чушь. Я не был пленником, но ее слова ввинтились мне в кости, вытаскивая наружу то беспокойство, что я пытался игнорировать. Почему она встретилась со мной здесь? Зачем вообще со мной заговорила? Ивар рассказывал мне отвратительные вещи об этой женщине. Настаивал, что она – какое-то злобное отродье фейри, обладающее силой соблазнять мужчин, подчиняя своей воле.

Может, Хаген Штром пал жертвой ее чар и уничтожил свою семью. Она была опасной, коварной и пленительной.