Текст книги "Игра ненависти и лжи"

Я презирал ее.

Пусть даже мой клинок угрожал ей, воровка все равно в три шага пересекла то расстояние, что нас разделяло. Она небрежно ударила по мечу, отодвинув его в сторону. Когда тело этой женщины оказалось на волосок от моего, я ничего не сделал, чтобы остановить ее.

Как просто было бы вонзить стальное лезвие ей в грудь.

Как просто было бы протянуть руку и коснуться ее, проверить, было ли ее тело таким же теплым в реальности, как и в моем воображении?

– Сегодня я ничего не крала, – прошептала она. – Я лишь желаю вернуть кое-что тебе.

Она указала на мягкую лошадку, а затем вновь обратила на меня этот умоляющий взгляд.

Убей ее. Прикончи ее.

Я не пошевелился.

Воровка изучала мое лицо, выгнувшись своим телом в сторону моего и раскрыв губы. Я опозорил себя, когда рискнул бросить взгляд на этот рот, воображая, каким будет ее вкус у меня на языке. Страсть танцевала на тонкой границе между желанием и ненавистью, и это затуманивало все доводы рассудка. Всякую цель.

– Ты чувствуешь это, ведь правда? – ее голос был мягок. Воровка подняла одну руку; кончики ее пальцев зависли над линией моей челюсти, будто она боролась с желанием прикоснуться ко мне так же сильно, как я боролся с ней.

– Чувствую что?

– Что тебя тянет ко мне.

– Ты мне отвратительна.

Уголок ее губ дрогнул. Зарождение улыбки.

– А в глазах у тебя не отвращение. Позволь мне забрать боль. Я могу помочь тебе видеть ясно, ты должен просто позволить мне.

Я сильнее стиснул рукоять меча. Я удерживал ее взгляд, стыдясь того, что не могу не отвечать ей.

– И как же ты это сделаешь?

– Я помогу тебе видеть ясно, – повторила она. Ее губы чуть приблизились; жар ее дыхания дразнил мою кожу.

Проклятое пекло, я хотел ее и ненавидел себя за это.

Я закрыл глаза, готовясь к тому, что намеревался сделать, что я должен был сделать.

– Нет, – слово протиснулось через сжатые зубы, и прежде чем как следует задумался об этом, я вонзил свой сакс прямо в центр живота воровки.

Она тихо всхлипнула. Сердце вывернулось у меня в груди. Бьющее в голову, пронзительное раскаяние вдребезги разбило всю ненависть и боль.

Рука, сжимающая рукоять, задрожала; наши взгляды встретились еще один раз.

Меж ее бровей собралась складка, не от боли из-за клинка, а скорее от того, что боль ей причинило такое предательство с моей стороны.

– Кейз.

Все боги, она знала мое имя. Его мягкость на ее языке – последний звук, что раздался, прежде чем ее плоть и кости растворились, обернувшись лишь туманом и тенью.

В один миг мой меч оказался воткнут лишь в пустой воздух. Ни крови на стали, ни плоти на острие.

Воровка исчезла в никуда, словно ее здесь никогда и не было. Мой пульс подскочил, я завертелся на месте, глядя во все стороны. Ее не было.

Шок перегорел в ярость.

Иллюзия. Все это время она была треклятой иллюзией.

Стиснув челюсти, я кипел в пустом сарае. Месмер гипнотика. И я знал лишь одного гипнотика, в чьей власти было спроецировать правдоподобную версию другой живой души.

Луку Грима.

Глава 11. Воровка памяти

По пустой полянке разнесся резкий вдох. Я не сознавала, что он вырвался из моего горла, пока мои глаза не распахнулись, а колени не подогнулись под собственным весом.

Сильные руки подхватили меня, когда я пошатнулась.

– Это пройдет, – глубокий рокот голоса Луки заполнил мои чувства. – После того как покидаешь иллюзию, может требоваться какая-то минута, чтобы прийти в себя.

Я впилась пальцами в бицепсы Луки и уперлась лбом в его грудь, пока земля не перестала крутиться. Пекло, его месмер дарил пугающие ощущения. Словно яростный ветер швырял меня, покуда земля не сменялась небом, отчего уже невозможно было понять, где верх.

Два долгих вдоха – и я осмелилась открыть глаза, чтобы заново сориентироваться в том месте, где по-настоящему находилась.

Мой язык покрывала рассветная влага. Нотка эля горела глубоко в горле. Больше не было прелого запаха старой древесины и соломы. Ароматы и образы были такими реальными, что я почти поверила, будто все это время провела в старом сарае.

Из глубины живота по коже расползалась фантомная боль от острия его клинка.

– Он… убил меня, – я прижала ладонь к быстро бьющемуся сердцу. – Он на самом деле меня убил.

– Не принимай это совсем уж на свой счет, – сказал Лука, крепко держа меня за локти, пока не убедился в том, что я не грохнусь на землю. – Я думал, он лишь взгляд бросит на твое лицо – и полезет драться. Он позволил тебе заговорить и приблизиться к нему. Это хорошие новости.

Хорошие новости? Кейз Эрикссон, мужчина, владеющий каждым уголком моего сердца, убил меня. По крайней мере мысленно. Будь я в том сарае на самом деле, я бы уже хладным трупом валялась в соломе.

– Ты ведь сама это сказала в иллюзии, Малин, – голос Джунис ворвался в мои мысли. – Ты сказала ему, что его к тебе тянет. Что ты видела? Что заставило тебя так думать?

Я моргнула, переводя взгляд на то место, где она сидела рядом с Дагни на поваленном бревне.

– Мал, – сказал Хаген, скрещивая руки на груди. – Что он сказал? Мы слышали только твои ответы.

Я потерла висок.

– Эм, он… он замешкался, увидев меня. Не поднял клинок сразу, так что я… я попыталась заставить его понять, что этому наверняка должна быть причина. Может, он это просто от неожиданности.

– Но ты прикоснулась к нему. Мы видели, как ты подняла руку, словно он стоял перед тобой. Должно же это о чем-то говорить, – сказал Линкс. Его глаза были влажными, почти исполненными надежды. От меня не укрылось отчаяние в его голосе.

Дагни подошла к большому Криву и взяла его за руку. Линкс нахмурил брови и уставился в землю. Такое же затравленное выражение лица бывало у каждого из нас по меньшей мере раз в день. Терпение – навык Кривов. Они прощупывали и проверяли, использовали и выжимали каждую мишень, когда им это было нужно. Но терпение стало коварной штукой теперь, когда мы охотились за Повелителем теней.

Я не сомневалась, что каждый человек здесь не меньше моего хотел спалить ворота, а затем заставить Кейза присоединиться к нам, пока он не станет прежним.

Видя, что сейчас это написано на всех лицах, я почувствовала, как мое сердце трещит по швам.

– Да, – сказала я, прочищая сжавшееся горло. Я подошла к Линксу и взяла его за вторую руку. – Да, это о чем-то говорит. Лука прав…

– Вы ведь все это слышали, верно? – перебил Лука. – Вы слышали, что она только что сказала.

Дагни раздраженно фыркнула, но Лука подмигнул ей, словно ему нравилось обращать на себя ее внимание, пусть даже и недовольное.

Я закатила глаза.

– Он прав. Если бы Кейз совершенно исчез, я бы никогда не подобралась так близко. В его глазах я видела его.

– А если бы он был совершенно потерян для нас, едва ли он так бы клюнул на нашу хитрую маленькую наживку, – Това вышла из чащи на поляну, следом за ней – Гуннар, Фиске, Исак, Эш и заплаканная Ханна. Това заправила прядь Ханниных волос ей за ухо.

В груди разлилось облегчение. Я присела на корточки и раскинула руки.

– Ханна.

Девочка тут же бросилась ко мне в объятия, сжав мою шею. Она содрогалась, и новые слезы текли по ее щекам. Девочке было ужасно страшно встречаться с Кейзом, понимая, что он ее не узнает. Но она пошла, она пробралась в Черный Дворец. Любовь Повелителя теней давала ей сил на каждое движение, каждый храбрый шажок. Мне было противно идти на этот риск – подводить Ханну столь близко к Лорду Магнату, – но рядом было так много Кривов, приглядывающих за ней.

Эш прятался в кустах во дворце, неохотно пообещав, что сломает Кейзу несколько пальцев, если тот попытается ударить Ханну.

– Кейз, он… он понял ее, – пробормотал Эш, улыбаясь сестре. – Она заставила его пойти, побежать. Это хорошо, ведь так?

– Думаю, это очень хорошо, – улыбнулась я, растирая рукой тощую спинку Ханны. – Ты была чудесна, Ханна.

Девочка отстранилась и похлопала себя по щекам. Она тут же принялась складывать пальцы в слова – слишком быстро, чтобы я за ней поспевала.

Хаген положил руку мне на плечо.

– Она говорит, что он посмотрел на нее так, будто грустил. Она хочет пойти и вытащить его.

– Его сердце узнало тебя. Мы обязательно вытащим его, Ханна, – я улыбнулась девочке дрожащей улыбкой.

Она кивнула, но на ее юном личике все еще была написана слишком сильная тревога.

Прежде чем пролились новые слезы, Джунис хлопнула в ладоши.

– Ну, тогда пойдемте, мои юные друзья. Посмотрим, что для вас Дрик приготовил.

– Он обещал нам пирожки с морошкой, – сказал Эш, спеша к кустам, скрывающим нас от «Уловки».

Джунис широко улыбнулась и задержалась подле Никласа. Она коротко поцеловала его, а затем растворилась в кустах вместе с несколькими отставшими Фалькинами. После Маск ав Аска никто никуда не ходил в одиночку. Но Фалькины были особенно внимательны, ведь это именно их брат по гильдии, Иро, предал нас на маскараде.

Если кого и можно было винить в пленении Повелителя теней, так это его.

У меня были большие планы, как заставить его страдать, прежде чем Никлас выпустит ему кишки.

Когда дети ушли, мы вернулись к молчанию. Напряжение и пустота полянки напоминали липкую жару, все нарастая и сгущаясь, пока просто сделать вдох не стало настоящим испытанием.

– Ну, давайте поговорим о следующем этапе, – сказал Раум, нарушая тишину.

– Согласен, – сказал Никлас. – Сегодня все прошло успешно. Мы знаем, что Кейз борется с собственными мыслями. Он понял язык жестов Ханны. Он купил у Хоба розу. И он позволил Малин приблизиться.

– Прежде чем прирезал, – Това грызла кончик березового прутика и выгнула бровь, глядя на Никласа. – Не забывай, если бы она не была частью иллюзии, мы бы сейчас складывали ей погребальный костер.

– Ожидаемо, – сказал Лука. – Мы знали, что он будет видеть в ней врага дворца, потому и должны были провести первую встречу через месмер. Однако он рядом с ней разрывается. Я ведь не ошибусь, если скажу, что он желал тебя, Малин?

Мое лицо покраснело. Я не хотела обсуждать интимные детали своих мгновений с Кейзом Эрикссоном, но я ощутила пульсацию жара, желания и страсти.

Пусть даже этот миг был кратким и оборвался его клинком, пронзившим мои внутренности.

– Желание было, – призналась я и потянула себя за кончики волос. – Мне нужно снова с ним встретиться. Показать ему, что в чем-то реальном есть сила.

– И оп-п-пасность, – сказал Исак.

– Каждый шаг опасен, – возразил Раум. – Я с Малин. Ему нужно ухватиться за что-то реальное. И что же подойдет лучше, чем его любовница?

Хаген крякнул.

Я повернулась к брату, выгибая брови.

– Что?

– Ничего, – сказал Хаген. На его щеках расцвел бледный румянец. – Просто мне кажется интересным, что, как только ты снова нашла Кейза, он, со всеми его махинациями, умудрился уложить тебя в постель.

– Боги, Хаген, – я потерла лицо, так как за глазами нещадно запекло. – Мы сейчас не об этом говорим.

Мой брат поднял руки, отступаясь.

– Я просто к тому, что, как старший, должен кое о чем с ним переговорить.

– Похоже, мой брат забыл, что мы с Повелителем теней вместе выросли, – последовало несколько мирных смешков, когда я пихнула Хагена в плечо, из моего горла пролился краткий изломанный смех. После маскарада мы едва осмеливались смеяться, но были моменты, когда надежда поднимала нам настроение, когда мы могли быть странной, собранной из разрозненных частей семьей и опираться друг на друга в самые тяжелые дни.

Ко мне подошел Лука.

– Я не думаю, что твоя идея плоха, но позволь сперва мне с ним поговорить.

Я пыталась, но, обнаружив, как сильно Лука Грим сегодня рисковал, я не могла его ненавидеть.

– Тебе было бы безопаснее остаться здесь, с нами.

– Это так, но мне нужно показаться, иначе это вызовет подозрения. Отец сегодня объявляет о чем-то.

– И о чем это?

– Увы, я – не любимый его сын, так что узнаю вместе с прочим простым людом, дэнниск. – Лука вернул на пояс нож, который снял на время иллюзии. – Но будьте начеку, к нашим берегам едут заморские сановники. Может, даже правители, точно не скажу. Что бы Ивар ни планировал, он тянется за пределы Восточных границ.

– Иностранные правители, – Гуннар взглянул на Хагена. – С севера?

Пальцы моего брата дернулись, его уши чуть покраснели. Мы мало говорили о его связях с Северным королевством, но я почти не сомневалась, что его любовница и дочь никогда надолго не покидали его мысли.

– Я не уверен, – сказал Лука. – Как только узнаю, что задумал Ивар, доложу.

Лука повернулся, чтобы уйти, но я прикоснулась к его руке и понизила голос.

– Что, если Кейз возьмет тот клинок и наставит на тебя?

Уголок его рта дрогнул, он хотел улыбнуться, но не нашел в себе сил.

– Значит, буду рассчитывать на то, что Кривы спасут мою богатую задницу, ну или хотя бы споют мои любимые баллады у моего погребального костра.

Лука по кругу обошел нашу небольшую группу, пожимая руки и прощаясь. Дагни смотрела на это с пригорка и, когда сын Лорда Магната взглянул в ее сторону, сложила руки на груди и нахмурилась.

– Скоро увидимся, Даг, – сказал он чуть заносчиво.

Она надулась.

– Если тебе раньше горло не перережут.

– Ах, ну ты хоть будешь плакать по мне, если так?

Дагни нахмурилась сильнее. Она ничего не ответила, лишь повернулась и прошла через кусты в том же направлении, куда Джуни увела детей.

– Лука, ты покажешь ему то, что мы обсуждали, да? – спросил Никлас.

– И больше ничего.

– Это хорошая идея.

– Все мои идеи хороши, Ник, – фыркнул Лука и, прежде чем еще раз обернуться через плечо, покачал головой. – Пожелайте мне удачи, друзья мои.

– Понадобится помощь – подай сигнал, – сказал Фиске. – Мы с Исаком будем рядом.

Лука сухо ему кивнул, а затем пошел в сторону, противоположную от «Уловки».

Кривы повернули к кустам. И вновь они останутся ждать. Пальцы покалывало от нетерпения. Ждать придется недолго. Если Повелитель теней понял, что в сегодняшнем происшествии был замешан Лука, то я дам второму сыну немного времени, чтобы смягчить сердце Кейза. Но после того как я увидела его, услышала и побывала столь близко к нему, что почти смогла ощутить свежий лесной запах его кожи, долго я ждать не намерена.

Секреты опасны. Даже смертельны.

Но иногда необходимы.

Хаген остановился у кустов и оглянулся на меня.

– Идешь?

– Через минутку. Я бы хотела немного… подумать.

Мой брат помедлил, но вскоре кивнул и пошел за Гуннаром и остальными Кривами. Лишь убедившись, что осталась одна, я вынула угольный карандаш и свернутый в трубочку пергамент.

Быстрыми движениями я написала сообщение: «Мы должны поговорить. Я буду там, где луна выше всего».

Я спрятала пергамент в кулаке и прокралась вокруг задней части пивной к маленькой лачуге, в которой жили Хоб и Инге. Когда мы с Кейзом пришли угрожать Инге, чтобы заставить ее сшить мне платье для Маск ав Аска, мы застали любовников в непристойном виде. Теперь, приходя к ним, я сперва прикладывала к двери ухо.

Никаких стонов или вздохов. Я быстро постучала, и вот щелкнула задвижка и передо мной предстал Хоб, без рубашки, потирающий рукой усталые глаза.

– Вы закончили? – он моргнул, щурясь от солнечного света. – И? Как прошло?

– Джакоби? – из темноты раздался сонный голос Инге.

– Здесь Мал, милая. Лука закончил.

Тут же раздались шаги, и Инге протиснулась к двери, встав рядом с Хобом. Ее волосы были спутаны, а на теле – очень тонкая сорочка.

– Малин. Что случилось?

При одной лишь мысли об этом по животу вновь разлилась фантомная боль.

– Ну, мы обменялись парой слов, а потом он меня убил.

Глаза Хоба широко распахнулись.

– Боги. Значит, неудачно?

– Ну, мне это кажется скорее провалом. А все остальные были вроде как в восторге от того, что мы вообще поговорили.

Хоб почесал подбородок, подобрав губы.

– Ну, тогда, наверное, прислушайся к ним. Никлас только тем и занимается, что читает об этом чертовом проклятье.

– Да, – согласилась я, а затем подняла мятый пергамент. – У меня послание. Ты сможешь его доставить?

Инге посмотрела на пергамент так, словно он мог наброситься на нее и укусить, но Хоб взял его и постучал свитком себе по лбу, ухмыляясь.

– Я прослежу, чтоб его доставили.

– Спасибо, – я повернулась, чтобы уйти, но голос Хоба остановил меня.

– Плетешь интриги, Мал?

Я через плечо оглянулась на парочку; один уголок моих губ изогнулся в жестокой улыбке.

– Всегда, Хоб. Всегда.

Глава 12. Повелитель теней

Я стискивал горло игрушечной лошади. Мои шаги гулко разносились по верхнему коридору. С каждым шагом злость в груди все сгущалась.

Я уже почти дошел, и гаденышу было бы лучше оказаться в своих покоях готовящимся к вечеру.

Шершавая материя лошади жгла мне ладонь. Пекло, она почти что пахла чистым запахом дождя, как и кожа воровки. Я завернул за последний угол – и тут же со спины врезался в комплект из широких плеч и по-дурацки вычурного мехового плаща.

Ниалл Грим пронзил меня взглядом, выходя из своей спальни.

– Злоносец, ты что здесь делаешь?

Я сунул лошадь за спину и задрал подбородок.

– Я пришел за вашим братом, милорд.

Ниалл фыркнул.

– Оставь Луку с его книжками. Его не интересуют дела совета.

– Верно, Наследный Магнат, но я все равно должен его привести, – как же я презирал Ниалла. И лишь по той причине, что уже один его вид тупым ножом царапал мне позвоночник. Он боялся меня, и я с большим удовольствием укутывал глаза самой чернильной тьмой в его присутствии. Видеть, как кровь отливает от его лица, пусть даже на самую малость, было так приятно. Мрачная тьма внутри меня любила воображать, каково было бы разрезать Ниалла на сотню кусочков, пока он вопит и умоляет, чтобы я остановился.

Больше, чем кого бы то ни было, я презирал именно этого мужчину, но почему – не знаю.

Ниалл сделал шаг назад и поправил толстую шкуру на своих плечах так, чтобы жесткий мех скрывал шею.

– Найди его, если уж нужно, но побыстрее. Я не потерплю, чтобы мой младший брат позорил меня перед моими будущими подданными.

Он еще не был треклятым королем, но ублюдок уже считал, что правит каждым уголком регионов. Бесхребетный из него выйдет король.

Ниалл цокнул языком в мою сторону, а потом оставил меня возле дверей Луки.

Ненависть колючей лозой глубоко укоренилась в моей груди. Трещина, до самого центра души, и я не мог найти здесь покоя. Как бы я ни старался служить Лорду Магнату и его дому, какие-то части меня не могли угомониться. Меня постоянно тянуло быть где угодно, но не здесь, и оттого я словно стоял на хрупком льду.

В точности как и сказала воровка.

Может, я сходил с ума.

Из-за этого смятения аппетита не было. Я ходил по коридорам в постоянном возбуждении, как загнанный в угол зверь, который готов наброситься еще раз, прежде чем умереть.

Я оказал Луке любезность и постучал, прежде чем ворвался в его спальню и запер за собой дверь. На столе из красного дуба стояло несколько сальных свечей. Их пламя заставляло тени плясать по открытым книгам и свиткам пергамента, разбросанным по столешнице.

Деревянные полы покрывали лисьи шкуры, а камин был пуст, не считая парочки угасающих углей и золы от старого огня.

– А я все думал, когда ты придешь меня убивать.

Лука, раздвинув занавеску из бусин и бечевки, вышел из задней части комнаты. Он вытер руки полотенцем и бросил его в умывальный тазик за спиной. После этого он оделся для официального собрания правителей. Черная туника и гамбезон были расшиты золотом, а черные камни в ушах он заменил на маленькие серебряные кольца.

Никогда еще я не испытывал столь жгучего желания разбить кулак о его чертову челюсть.

– Значит, мне даже не нужно спрашивать. Ты работаешь с воровкой – с треклятой гильдией, которая пыталась вырезать всю твою семью.

Лука сложил руки поперек груди и фыркнул.

– Уверяю тебя, они той ночью вовсе не за моей семьей пришли. Они пришли за лордом Штромом.

Этот человек был мне другом, или так я считал, но мне хотелось его убить.

С большей силой, чем намеревался, я швырнул мягкую лошадку к его ногам и толкнул его грудью.

– Объясни мне, что ты делаешь, иначе, клянусь богами…

– Не грози мне богами, Кейз, – ответил Лука. – Ты все равно никогда в них не верил.

Я сжал кулаки и произнес охрипшим голосом:

– Что за игру ты ведешь?

– Нет никакой игры, – лицо Луки стало серьезным. – Посмотри на меня и скажи, бывало ли так, что за время нашего знакомства я намеренно делал тебе больно?

– Так, значит, я должен поверить, что твои заигрывания с врагом Черного Дворца пойдут мне на пользу?

– Да, – он не колебался и произнес это слово с такой глубокой убежденностью, что я почти ему поверил.

Каждый член моего тела напрягся, каждый удар пульса гнал по венам горячую кровь. Я раздраженно зарычал и, отворачиваясь, впился пальцами в волосы.

– Какого пекла, Лука? Что мне теперь делать? Я служу Лорду Магнату. Единственная моя цель – притащить к его ногам предателей, в крови и слезах.

– От меня слез не будет.

Вот ублюдок. Я стиснул челюсти, чтобы не улыбнуться.

– Ты совершаешь измену против собственной семьи.

Лука склонил голову набок.

– Правда? А что, если ты помнишь события той ночи не так, как я?

Я ничего не ответил, не желая признавать, как мало вообще помнил.

Тяжело вздохнув, Лука жестом велел мне следовать за собой к высокому деревянному шкафу возле его кровати. Я держал дистанцию и стоял по другую ее сторону, пока он рылся в деревянной шкатулке на верхней полке.

Он вынул стопку старых, сложенных листков пергамента и повернулся ко мне.

– Ты помнишь, как мы мальчишками планировали спасти это разрушенное королевство? Мы поклялись, что используем наш странный месмер и станем героями этой земли, спасем ее народ от тирании моего отца.

Лука усмехнулся и посмотрел на листки пергамента.

Кожу покалывало от тревоги. Как я объясню, что в моей голове жили лишь отдельные проблески прошлого? Неполная история.

– Я знаю, – мягко сказал Лука. – Ты, вероятно, мало что помнишь.

– Откуда ты знаешь? – мой голос прозвучал остро, как шипы. – Ты позволил воровке что-то сделать со мной, Лука? Какое-то проклятие месмера?

– Я ничего так сильно не хочу, как все тебе рассказать.

– Так расскажи.

– Со временем, надеюсь, смогу, – в глазах его читалась тяжкая ноша. Лука поднял несколько листков пергамента. – Ты доверяешь мне, Кейз? Хоть немного.

– До этого утра – доверял.

Лука, казалось, не удивился моему ответу и кивнул, шлепнув пергаментом по раскрытой ладони.

– Опять же, со временем, может, сможешь снова. Позволь мне дать тебе кое-что, о чем можно подумать, пока ты решаешь, выполнить ли своей долг и сдать меня отцу или же довериться мне еще ненадолго, пока все не прояснится.

– Ты несешь чушь.

– Знаю, – он хохотнул и вручил мне стопку листков. – Взгляни на них. Я хранил их все эти годы.

Часть меня хотела отказать Луке в удовольствии. Сегодня он предал своего отца и в некотором роде меня. Но я взял пергамент и развернул верхний листок. В центре красовался детский рисунок фигуры, размазанный углем. Человек был в темном плаще и капюшоне. Угловатую надпись внизу не раз зачеркивали и переписывали, словно автор не мог выбрать верное слово. От стыда мое лицо залил лихорадочный жар, когда я прищурился, чтобы рассмотреть значки.

Никто, даже Лука, не знал, как жестоко обходилось с моими глазами записанное слово. И так сложно разобрать неаккуратный почерк, а я еще и мучился, пытаясь выстроить в голове все символы в один ряд, чтобы они обрели смысл.

Я не сомневался, что времени ушло гораздо больше, чем нужно, пока я разбирал всю надпись. Но Лука стоял неподвижно, спокойно, словно он и ожидал, что я буду молчать.

Кровь застучала в черепе, когда я провел пальцем под последним словом, озвучивая каждый слог в голове.

По-ве-ли-тель те-ней.

Треклятое пекло.

Я тут же посмотрел на другую страницу. Снова детские рисунки, но теперь рядом с укутанной тенью фигурой была еще одна. Имя второй явно было еще не выбрано, но в уголке красовались несколько вариантов, на прочтение которых у меня ушло слишком много времени: Зеркало, Трикстер, Мастер Иллюзий, Рифтер Разума.

Лука переступил с ноги на ногу, на губах заиграла полуулыбка.

– Мы никак не могли выбрать имя для моего Таланта. Дагни всегда говорила, что я должен зваться Кошмаром, как дурной сон, раз уж играю с головой.

– Дагни? – Как и с девочкой Ханной, это имя поразило меня, словно я должен был его знать.

– Крепостная, которая это нарисовала, – в его щеке дрогнул мускул. – Она была нашим другом, пока… – Лука прочистил горло и покачал головой. – В любом случае она нарисовала их до того, как покинула Черный Дворец. Ей всегда нравилось помогать нам выдумывать яркие картины, тешащие наше самолюбие.

Я заметил, что он пытается говорить спокойно, но при этом слишком сосредоточился на рисунках. Жар опалял лицо, шею; он окутывал меня лихорадкой, пока я водил пальцем по выцветающим чернилам слов.

– Что это значит, Лука? – мой голос стал совсем хриплым, с таким звуком песок скрипит под ногами. – Торгаш в тот день, он… он назвал меня Повелителем теней. Так же… так же, как и воровка.

И тут с лица Луки исчезла всякая храбрость. Он сложил руки на груди и развернулся ко мне, стиснув челюсти.

– Я знаю, Кейз.

– Что происходит?

Пекло, я презирал себя за то отчаяние, что прозвучало в голосе. Отчаяние выдает слабость, наделяет того, кого ты умоляешь, властью над тобой.

– Ты должен найти в себе желание узнать больше, Кейз. Я не могу дать тебе готовые ответы.

– И все же суешь мне вот это – и ничего больше, – я поднял стопку пергамента и обогнул его кровать. В груди узлом затягивалась ярость, и тело мое напряглось, словно я вот-вот свалюсь с уступа в пропасть, на дне которой определенно ждет боль.

– Я знаю, но…

В дверь Луки тяжело постучали.

– Юный лорд, ваш отец призывает вас. Собрание начинается.

Проклятый Сабэйн. Я был уверен, что он знал, когда его присутствие особенно нежелательно, и выбирал эти самые моменты, чтоб объявиться.

Лука крепче сжал мое плечо.

– Я бы посоветовал как следует подумать о том, почему тебя могут называть Повелителем теней.

– Лука, скажи мне…

– Юный лорд, – снова стук.

Я убью светоносца, если он еще хоть раз ударит в дверь.

Но Луку это подстегнуло. Он ухватился за кинжал, что носил на поясе, и пошел к дверям.

– Мне нужно идти.

– Скажи мне, что происходит, Лука. Просто скажи мне, прямо.

– Если бы я только мог, но, увы, жить с месмером всегда непросто. Полагаю, когда нас сшибают с нашей тропы, Норны с большим удовольствием смотрят, как мы продираемся обратно через самые страшные мучения. Если есть хоть малейшая трещина в том, что ты считаешь правдой, советую тебе копать глубже. Узнай больше об этом имени – Повелитель теней.

– Лука, – мои кулаки сжали пергамент, окончательно помяв его.

Он выругался себе под нос, положив руку на дверную ручку.

– Боги, Кейз, поверь мне. Это все, что я могу сказать. Просто, мать твою, поверь, я здесь тебе не враг.

– Поверить тебе в чем?

– В том, что воспоминания в твоей голове не сходятся, – клянусь пеклом, Никлас меня убьет, – лицо Луки сложилось в гримасу. Он с усилием сглотнул, прежде чем снова посмотрел на меня и заговорил низким, предупреждающим голосом: – Нас ждут опасные дни, друг мой. И боюсь, мы все балансируем между ролями королей и пешек.

Не сказав больше ни слова, Лука оставил меня в своей комнате одного.

Он нес околесицу, конечно же, но… Откуда он знал, что мои мысли, мои воспоминания, развеялись в голове, как пыль на ветру?

Я не знал никакого месмера, способного вызвать такую сумятицу. Гипнотики могли провести разум, но ни один альвер не мог по-настоящему менять мысли и воспоминания.

В голове снова нарастала буря. Схлестнулось то, что истиной называл мой разум, и предупреждение сердца о том, что верить этому нельзя. Взгляд упал на игрушечную лошадку на полу. Грудь пронзил укол мучительной боли. Такая простая вещица столь многое для меня значила, а я никак не мог понять почему.

Жизнь теперь для меня стала выматывающей игрой в правду или ложь. Я же хотел лишь покоя. Просыпаться без хаоса в сердце и разуме, твердящих, что что-то не так.

Вены залило жаром. Ненависть, страх, злость – все вместе они обернули мои плечи тяжелым плащом теней, когда я вынул кинжал из ножен, висящий на голени. Утробное, отчаянное рычание вырвалось из глубины горла, когда я пронзил клинком живот мягкой игрушки.

Вдохи были резкими, тяжелыми. Я слишком долго простоял на коленях, – сжавшийся и еще более потерянный, чем прежде.

Что происходило со мной? Я становился половиной человека, половиной души.

Я становился всего лишь тенью.

* * *

Большой зал был заполнен аристократами, альверами и приезжими из-за моря. Столы были уставлены козьим сыром и круглыми буханками теплого хлеба. Аристократы собрались возле рогов с броаном и впивались в буханки так, словно это они в Клокгласе голодали.

Я узнал некоторых заморских вельмож. Нескольких членов совета из Скиткаста. Присутствовали законодатель Фурена и несколько верховных лордов Хемлига, что заправляли морскими тюрьмами. Все оглядывали большой зал с завистью и капелькой презрения к остальным.

Они боялись Ивара, горький вкус этого страха оседал на моем языке, но в то же самое время они жаждали его симпатии.

За полированным столом сидели люди, которых я не узнавал, их черты были необычны для Востока.

– Фейри, – позади меня, кивнув на стол с незнакомцами, возник молодой скидгард. – Из Южного королевства. Приглядывайте за ними, злоносец, – он указал на столик поменьше, расположенный вплотную к фейри. Трое мужчин, все с заостренными ушами, как у фейри с Юга, склонили головы и о чем-то переговаривались между собой. Скидгард фыркнул: – Эти с Севера, они приехали от лица своего короля-мятежника. Беззаконие.

Я ничего не ответил.

Нидхуг был исключением, но вообще фейри редко ступали на наши берега. Они держались своих королевств и наверняка сражались в собственных битвах.

И все же они здесь. Кучка фейри, которые казались чем-то сказочным и нереальным. Особенно верно это в отношении фейри из Южного королевства. Люд тех мест гордился тем, что их внешний вид был ближе к созданиям из легенд и мифов, чем у фейри Ночного народа с севера.

Фейри, занимающий высокий стул с Южной стороны, имел заостренные уши, его кожа была присыпана серебристой пудрой, от которой острые скулы, казалось, блестели, как звездный свет. Этот мужчина был широкоплеч и явно способен удержать тяжелый меч или топор. Его волосы, остриженные с одной стороны головы, имели блестящий, полночно-синий цвет. Свою кожу он покрыл рунными знаками. Глаза его сияли, как серебряный мороз, было почти невозможно различить, где заканчивались белки и начинались радужки.

Те, кто сидел вокруг новоприбывших, тоже выделялись. У некоторых кожа была голубая, как небо. Другие – смуглые, но на их головах красовались витые бараньи рога. Некоторые выглядели совсем как мы, но с ушами фейри.