Текст книги "Бессердечные изгои. Падший враг"

Глава 9. Арсен

Семнадцать лет

Я приехал домой на Рождество. Или, лучше сказать, в место, которое лишь технически было моим домом. Если бы я мог, то остался в Академии имени Эндрю Декстера, но это зависело не от меня. Я бы остался с этим придурком Риггсом, который наверняка найдет необычные способы, как поджечь себя, или будет прыгать с крыши на крышу, чтобы скоротать время. Или с Ники. Каким бы тихим, сдержанным и грустным он ни был, он все еще хороший собеседник. И не был совсем идиотом, кстати. Всегда плюс с моей стороны.

Дело в том, что эти двое сирот были моей семьей больше, чем бессердечные существа, захватившие этот особняк.

Эти самые существа сейчас ворвались в столовую, полностью игнорируя мое присутствие за столом, пока я завтракал и наслаждался своей книгой по астрономии.

– Ты эгоистичный мерзавец, Дуг! Вот кто ты. – Миранда вонзила свои когти в спинку обитого обеденного стула, выплевывая дым и огонь на моего отца, который, конечно же, последовал за ней сюда.

– Кто бы говорил, дорогая. Что ты думала? Я просто так позволю тебе отдать этот особняк твоей матери?

Значит, Миранда перешла черту. Никогда не стоило распоряжаться имуществом Корбинов без разрешения. Мы были довольно скупы на подобное. Я перевернул страницу в книге.

– Ей негде было жить! – взвизгнула Миранда.

– Мы могли арендовать ей дом. У меня есть люди, которые сдают недвижимость! Платежеспособные клиенты. О чем ты только думала?

Другими словами, они все еще не заметили меня. Не то чтобы я был удивлен. Интересно, где была Грейслин. Она вела себя необычайно тихо со времени моего приезда, без сомнения, обдумывала, как убить меня и не оставить улик.

– Я думала, у меня будет поддержка мужа! Засуди меня за предположение. – Миранда схватила вазу с центра стола и швырнула ее в отца. Он ловко и искусно увернулся, из-за чего я вспомнил, что кидать друг в друга вещи было здесь обычным делом, сродни передаче варенья друг другу за столом.

– Что ж, в этом ты права. Когда-то мне было не все равно. Но теперь уже нет. Ты даже наполовину не такая красивая, какой была в нашу первую встречу, и вдвойне более темпераментная и проблемная. С меня хватит.

Похоже, Миранда и отец были на грани развода. Не потому, что она вела себя ужасно по отношению к нему. Она всегда такой была. А потому, что он, наконец, начинал это видеть. И, похоже, он не был согласен на ее перемены настроения и прихоти.

Миранда смотрела на него со смесью паники и недоверия. Я откинулся на стуле и наслаждался сценой. Почему бы и нет? Эта женщина всегда ужасно ко мне относилась, и она получала по заслугам, в конце концов. Что касалось моего отца, то он тоже не был ангелом, и наблюдать, как он стареет в одиночестве, было еще одним удовольствием для меня.

– О чем ты, Дуг? – вздохнула Миранда.

– Я думаю, тебе стоит провести Рождество в другом месте. – Он оттолкнулся от стены и направился к дверям.

– Ты серьезно? – Теперь она последовала за ним.

– Да. Дети могут остаться со мной. Повар готовит много блюд, и я не хочу, чтобы еда пропала зря.

Хо-хо-хо. С чертовым Рождеством. От моей паршивой семейки вашей.

– Один из них сидит прямо здесь, – вежливо заметил я, выделяя отрывок из книги. Никто меня так и не заметил. – Кстати, говоря о еде, вы портите мой аппетит.

– Я спрошу у Грейслин, чего она хочет. Уверена, она не захочет проводить праздник с тобой! – злобно сказала Миранда.

– Не будь так уверена, – ответил Дуг уже на подходе к выходу. – Она меня любит, и я точно знаю, что она ненавидит тебя всей душой.

Только посмотрите. Проблемы в раю?

Приятно было осознавать, что детство Грейслин оказалось таким же испорченным, как и мое. Миранда задержалась в столовой, тяжело дыша, пока я съел еще ложку овсянки и перевернул страницу.

– Уверена, ты в восторге от этой сцены, – саркастически проговорила Миранда, повернувшись ко мне и пытаясь начать ссору.

– Я больше забавляюсь, а не доволен. Ликование такое сильное чувство, что я сомневаюсь, что ты можешь сказать хоть что-то, задевающее меня эмоционально. – Я перевел взгляд с книги на нее, улыбаясь.

– Ах, ты и твои дурацкие загадки. Я никогда не понимаю, о чем ты говоришь. – Она оскалила зубы. – Ты всегда был странным и неуклюжим, таким же, как твоя мать, – проговорила она. На эту попытку задеть меня я искренне рассмеялся.

– Она была странной, неуклюжей и первой законной женой Дугласа Корбина. Мать его единственного сына. Его единственного наследника. И, может, она и мертва, но эти факты… Они, черт возьми, убивают тебя, Миранда.

– Скажи мне, – она наклонилась ко мне, ее глаза плясали, смотря на меня, – почему ты так рад всему этому? Не похоже, что в академии ты плохо проводишь время.

– Видимо, я просто наслаждаюсь, как работает карма. Ты убедила этого мужчину вышвырнуть собственного сына, его плоть и кровь, на дорогу. И ты ожидала, что он будет рядом с тобой? Верность не дерево, оно не вырастет со временем. Либо ты верный человек, либо нет. Дуглас не верный. Более того, держу пари, он и в отношениях не предан тебе, – проговорил я, откинувшись на спинку кресла, барабаня пальцами по твердой обложке книги, размышляя над ее вопросом.

Она все еще смотрела на меня, когда я взял свою пустую тарелку от овсянки, книгу и вышел из комнаты. Я знал, она хотела обидеть меня, но у нее больше не было такой силы.

* * *

Отец оказался прав. Грейслин решила остаться в особняке на Рождество, в то время как ее мать сбежала в наш дом в Хэмптоне и собрала вокруг себя разведенных подружек из Нью-Йорка.

Плюс всего этого был в том, что сквозь годы во время каникул я поменял свою комнату и теперь жил в отдельном крыле, подальше от Грейслин. Я вполне легко мог избегать ее, если бы захотел.

И я действительно хотел, потому что она была занозой в заднице.

У меня получилось избегать ее на протяжении всех каникул, кроме самого Рождества, на которое мы втроем обменялись подарками.

Отец подарил мне классический спорткар 1966 года – Shelby 427, а моей сестре винтажную тиару – настоящая ценность, вся покрытая бриллиантами. Мне достались смешные носки и свитер от Грейслин. Я подарил отцу футляр для сигар с гравировкой, а Грейслин замороженных мышей и корм для змей из зоомагазина. Этот подарок вызвал у нее неловкий смешок, а у отца раздраженное мычание, но он был слишком занят мыслями о крахе своего брака, чтобы тратить время на упреки в мою сторону.

Еще один день прошел, потом другой… Так приятно было осознавать, что завтра я вернусь в Академию имени Эндрю Декстера, а Миранда до сих пор не вернулась, и Грейслин, которая была где-то здесь, чувствовала себя жалкой и потерянной, как я первые два года в академии.

Этот повод стоил звания праздника, поэтому я решил пойти вниз на кухню посреди ночи и обыскать винный холодильник. Я не собирался пить сегодня, но хотел привезти несколько бутылок с собой в общежитие. Риггс и Ники оценили бы это, и нам хватило бы алкоголя до самой Пасхи.

Я спустился босиком вниз с пакетом и начал набивать его дорогими бутылками. Потом зашел в кладовку, где не было света, и начал запихивать вредную еду в другой пакет. В этот момент я услышал тихий недовольный вздох за спиной. Точнее, это было больше похоже на икоту. Я обернулся, думая, что это кто-то из работников, но увидел прямо перед собой сводную сестру, похожую больше на призрак, а не на саму себя.

Мы стояли в кладовке, уставившись друг на друга, и лишь слабый свет от вытяжки снаружи освещал наши лица.

– Ты плачешь? – я усмехнулся. Ее глаза сияли, лицо было мокрым.

– Не глупи. Из-за чего мне плакать? – Она торопливо вытерла щеки, не сдержав смешок.

– Потому что вашей семейной жизни не существует, у тебя нет настоящих друзей, нет особенных талантов, и однажды твоя обычная красота померкнет, и ты постепенно скукожишься, – галантно предположил я.

Она хихикнула, что было больше похоже на царапание гвоздем школьной доски, прежде чем разразиться диким воем. Я ничего из этого не понимал. Вообще ничего. Она победила. Она была здесь, а я уехал. Я не простил ее, нет. В том плане, что собирался отомстить, когда представится возможность. Но я принял ситуацию, как она есть, за все прошедшие годы. И никогда не позволял ей увидеть, как меня огорчало это. Позволять кому-то увидеть, что ты чувствуешь из-за их действий, было самым худшим, что ты мог сделать с собой. Особенно если ты не доверял им эти самые чувства.

– Ты такой придурок, Арсен, неудивительно, почему твой отец любит меня больше тебя! – Она толкнула меня в грудь, но все еще плакала, почти истерически, и мы оба знали, что это была слабая попытка скрыть ее истинное лицо.

– Что ж, наслаждайся своим срывом, сестренка. Увидимся в следующем году. Только если Дуг не решит, что его окончательно достали Лэнгстоны, – проговорил я, перекинув пакеты с нездоровой едой и алкоголем через плечо и пожав плечами.

– Нет! Не уходи, – сказала она, когда я попытался обойти ее, но она втиснулась между дверью и мной.

Это паршивая угроза… Я взглянул на свои часы. Было поздно, но даже если это было бы не так, сейчас неподходящее время слушать бред Грейс и ее жалобы.

– Ты хочешь поговорить об этом? – хмыкнул я.

– Вообще-то… – На ее лице медленно расползлась улыбка. У нее было приятное лицо. Я должен был признать это. Она уже вышла из этой неловкой формы подростка. И она не только была горячей, но еще и совершенно недосягаемой. Что, конечно же, волновало мой подростковый член. – Я могла бы придумать более приятное занятие для наших ртов, учитывая, что ты собираешься уехать через несколько часов.

Я сглотнул, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век. Уважающий себя мужчина во мне хотел сказать ей поиграть с собой пальцами в ду́ше. Гормональному подростку во мне не терпелось узнать, использовала ли она свой действенный язык с пользой с тех пор, как мы поцеловались.

– Мне нужно, чтобы ты была конкретнее, – сказал я, выгнув бровь и преуменьшая свой интерес.

– Например, рассказать, что я хочу с тобой сделать? – она ухмыльнулась, скрывая боль.

– Демонстрация будет лучше всего.

– Ну ладно, ковбой.

Она закрыла за собой дверь. Я включил свет. Мне хотелось увидеть все, что будет происходить. Часть меня не могла поверить, что это происходило (часть гормонального подростка). Другая часть думала, что я сошел с ума, позволяя ее зубам приблизиться к моему члену (уважающий себя мужчина).

Но как только она меня толкнула назад, моя спина врезалась в высокие стеклянные бутылки с привезенной минеральной водой, я решил рискнуть. Грейслин упала на колени и действовала быстро, стянув с меня штаны. Она даже не хотела меня целовать. Мой член выскочил из спортивных штанов. Он был длинным, твердым и набухшим после всех наших разговоров и факта высоких ставок.

Она схватила его за основание, выглядя немного неуверенно. Я был почти уверен, что она впервые столкнулась с членом лицом. Она посмотрела на меня из-под густых ресниц.

– Ты думаешь обо мне иногда? Когда ты там, в пансионе?

Постоянно. И только о плохом.

– Если ты спрашиваешь меня, хочу ли я переспать с тобой, то вот ответ, – проговорил я, двинув бедрами вперед, мой член уткнулся ей в щеку.

– Нет, я не про секс. Ты хочешь большего? Ты… я тебе нравлюсь? – Ее глаза умоляли, но я прекрасно знал, что она была неискренней. Ей просто было больно. Вся разбитая из-за наших родителей. Если я покажу ей сострадание, она воспользуется этим против меня.

– Грейслин, я здесь не для того, чтобы сказать тебе, какая ты милая. Если хочешь сосать мой член, то приглашаю. Если нет, то отойди и отпусти меня. Этого слишком мало, слишком поздно, – сказал я с ухмылкой, проводя пальцами по ее волосам и заправляя их ей за ухо.

Иронично, но это заставило ее действовать. Она стала разгоряченной и требовательной. Возбужденной от идеи завоевать меня. Ее губы обхватили мой кончик, и она взяла глубже. Я откинул голову назад, из моего рта вырвался стон. Я наслаждался несколькими минетами в прошлом, но никогда с тем, кого знал. Это ощущалось по-другому, словно подчинение. Я понял, что видеть Грейс подчиненной было даже лучше, чем доводить ее до слез грубостями. Потому что, когда я обижал ее, она ненавидела только меня. Когда я использовал ее, она к тому же ненавидела себя.

Где-то на затворках сознания я знал, что то, чем мы занимались, было чертовски неправильным. Желание обидеть ее. Подвергать себя риску. Все из этого.

– Так хорошо? – спросила она, обхватывая мой пенис.

– Глубже. – Я схватил ее за волосы и немного отодвинул, вталкивая в нее больше себя. Она заткнулась, а я усмехнулся.

– Если ты не хочешь, чтобы моя сперма попала тебе в рот, то сейчас самое время отстраниться, – проговорил я. Она выложилась по полной, и когда я почувствовал, что вот-вот кончу, то предупредил ее.

Но она покачала головой, показав мне один большой палец вверх и давая зеленый свет, чтобы продолжать дальше. И я так и сделал. Было прекрасно наблюдать за Грейслин на коленях передо мной, и я решил, что это мне нравилось намного больше, чем видеть, как она плакала.

Я не знал, почему она делала это. Все, что я знал, это то, что когда я кончил ей в рот, то ее губы были вокруг меня, влажные и манящие. Я перестал думать, обижаться и злиться.

Лучшее противоядие от любви должно быть удовольствие.

Она отстранилась, потом поднялась ко мне, ее пальцы легли на мою грудь, оставляя следы. Мой член все еще приподнятый, влажный от ее рта и спермы. Она дерзко поцеловала меня, и я позволил ей.

– Твоя очередь, братец, – усмехнулась она в наш поцелуй.

– Справедливо. – Я толкнул ее к мраморной стойке. Ее затылок опрокинул несколько коробок с хлопьями, и они упали на нас. Я мгновенно оказался между ее ног. Я видел достаточно порно, чтобы знать, что нужно делать, и по дрожащим бедрам, сжимающим мои уши, я понял, что заставил ее кончить.

– Просто помни, что я не испытываю чувств. – Она сжала мою голову между своих ног.

– Я опередил тебя в социопатическом отделении. – Я укусил ее внутреннюю поверхность бедра. – Помяни мои слова, Грейс. Что бы ни случилось, часть меня всегда будет хотеть погубить тебя.

Глава 10. Арсен

Спустя четыре месяца

– Милый, не забудь ответить Макайле про список гостей, – попросила Грейс, стоя в дверях нашей квартиры, проверяя через карманное зеркальце, нет ли следов от прозрачной помады.

Никогда не думал, что буду обсуждать, какой цвет лучше: бежевый или серый для цветовой гаммы на трехчасовое мероприятие. Но, похоже, жизнь хороша, когда бросает вам вызовы.

– Забыть о таком? Это будет самым главным делом для меня на сегодня, – ответил я, выходя из нашей спальни и застегивая рубашку.

Грейс уезжала в Цюрих на очередные выходные из-за бесконечной работы. Она почти не включала телефон, когда была там. Я терпеть не мог, что не в состоянии дозвониться до нее. Именно поэтому я собирался сегодня встретиться с Кристианом и Риггсом в «Новом Амстердаме». Время проходило быстрее, когда ты выпивал столько алкоголя, что можно было заполнить им олимпийский бассейн.

– Я напишу ей сегодня, – пообещал я.

– Скажи ей, что я не хочу сотрудничать с цветочным магазином, который она порекомендовала. Тот самый, который, по ее словам, использовали Кэтрин и Майкл? – Она ссылалась на Кэтрин Зета-Джонс и Майкла Дугласа так, будто они были нашими соседями. – Я прочитала на Yelp, что они однажды доставили на мероприятие полностью замороженные цветы. Ой, и еще она должна отправить мне варианты свечей. Ненавижу переживать, что она забыла. Правда, разве я прошу так много, всего лишь профессионализм в этом городе? – Она поморщилась.

– Я не забуду. – Я наклонился, чтобы поцеловать ее долго и дерзко, мои губы скользили по ее, когда добавил: – И если она снова будет тянуть, то я покажу ей гнев тысячи мужчин Корбинов.

Она закинула руки мне на плечи, лениво отвечая на поцелуи.

– Как насчет еще одного быстренького перед дорогой? – спросил я, а мои руки опустились по ее спине вниз и обхватили задницу.

– Уф, если бы было время. – Она отпрянула от меня, показывая экран своего телефона. Там висело оповещение, что такси уже ждало ее внизу. – В следующий раз? – ухмыльнулась она.

– Ловлю тебя на слове. – Я снова поцеловал ее. – Хорошего полета, – пожелал я, на что она задержалась, улыбнувшись мне с чем-то, похожим на задумчивость.

– Знаешь… – Она замолкла, ее плечи поникли. Редкая картина, ведь Грейс обычно славилась идеальной осанкой. – Я правда люблю тебя, Арсен. Знаю, ты не веришь в это. По крайней мере, не всегда. Но это правда. Я рада, что мы выбрали друг друга. И рада, что ты победил.

Все мое тело встрепенулось. То, как я ждал ее согласия, – унизительно. Скорее всего, так проявлялся самый жалкий аспект проблем с мамочкой, свидетелем которых я еще не был.

– Эй, Грейс! – Я дернул ее за темный хвост, подмигнув. – Я верю тебе.

– Правда? – она заулыбалась.

На это я просто кивнул.

– Навсегда твоя. – Она поцеловала меня в уголок губ.

– Навсегда твой, – ответил я, поцеловав ее в кончик носа. – Что бы ты хотела на ужин в честь своего возвращения? Тайская или бирманская кухня?

Грейс любила возвращаться домой к накрытому столу и теплой ванне, наполненной для нее.

– Удиви меня. – Обернулась она, вытаскивая свой чемодан в фойе, остановившись и ослепив меня невероятной улыбкой с ровными белоснежными зубами.

* * *

Череда настойчивых стуков в мою дверь, но при этом странно наполненная извинениями.

Будто человек за дверью не хотел, чтобы я открыл ему. И не просто так. Немногие доживают до момента рассказа истории после того, как они разбудили меня не пойми во сколько без предупреждения.

Кстати, который час?

Шаря рукой по тумбочке в поисках часов, я ударяю по их крышке. Часы показывали 3:18 ночи. Господи. Кто, черт возьми, решил, что три часа ночи это законное время для социального опроса?

Хотя подождите. Я ведь прекрасно знаю, кто может быть таким беззаботным и безрассудным. И за это беспокойство посреди ночи я буду счастлив избить его лицо перед поездкой хоть в Антарктиду.

Еще один стук в дверь.

Кто его вообще впустил? Вот по этой причине я платил слишком много денег каждый месяц за постоянную охрану. Чтобы люди не ломились ко мне посреди ночи. Тот, кто сегодня отвечал за смену, будет уволен.

Звонок звенит. Один раз. Второй. Третий.

– Иду. – Никогда еще эта фраза не звучала настолько лениво. – Кто-то явно умер… – пробормотал я, засовывая ноги в тапочки и тащась к дверям. На мне ничего не было, кроме одних спортивных серых штанов и хмурого взгляда, полного презрения. – Слушай сюда, ты, пустая трата ресурсов этого мира. Мне плевать, если ты уезжаешь в Африку в понедельник, а Кристиан не хочет пускать твоих девушек на порог своего дома, будто это дешевая съемная квартира… – начал было я, распахнув дверь.

Но остальные слова застряли в горле. Это не был Риггс. В действительности передо мной стояли люди не из моего окружения.

На моем пороге стояли два человека: мужчина и женщина в темно-синей форме нью-йоркской полиции и с серьезными хмурыми лицами. Они оба выглядели так, будто проглотили целого колючего ежа.

В прошлом мне приходилось иметь дело с правоохранительными органами, но обычно проблемы на мою задницу доставляли налоговые службы и комиссии по ценным бумагам и биржам, а не честные перед Богом полицейские. Я был человеком офиса, с проблемами человека, который всегда носил костюм. Может, кто-то из соседей решил покончить с собой, и они хотели узнать, не слышал ли я чего-либо. Проклятые светские львицы и их хаотичный образ жизни.

– Кто умер? – спросил я, прищурив глаза.

– Мне очень жаль, мистер Корбин. – Женщина наклонила голову.

Вот как. Значит, кто-то и правда умер. И я знаю этого кого-то.

У меня не было родителей, а мой круг общения слишком ограничен теми, кого я должен терпеть. Возможно, это… Риггс? Он достаточно глуп для незрелой смерти. Может, свидание с сайта знакомств пошло не так.

Это не мог быть Кристиан. Он слишком ответственный, чтобы ввязываться в неприятности.

– Я офицер Дэмиен Лопес, а это моя коллега, офицер Ханна Дель Галло, – проговорил мужчина.

– Спасибо за любезности. Теперь давайте перейдем к делу, – огрызнулся я, не в настроении для болтовни.

– Вы жених Грейслин Лэнгстон? – спросил он.

Мое сердце, совершенно не тронутое несколько секунд назад, теперь будто сжали в кулаке. Только не она.

– Да. Что случилось?

– Нам очень жаль. – Женщина прикусывала губы. Ее подбородок дрожал. – Но ваша невеста попала в авиакатастрофу. Она умерла при столкновении.

* * *

Это неправда.

На самом деле, я не мог объяснить, почему это неправда. Просто знал, что это не так.

Именно поэтому я никому не позвонил.

Это казалось истеричным, идиотским и бесполезным решением. Я не собирался верить в это, пока мне не покажут доказательства.

Я поехал в морг на своей машине, чтобы опознать тело. Офицеры ждали меня там.

Один из офицеров, Ханна, сказала, что она звонила Миранде Лэнгстон, официальной ближайшей родственнице Грейс. Она передала, что Миранда едет из Коннектикута в морг, но, понятное дело, это займет время до утра. Я не говорил с Мирандой более десяти лет, не считая молчаливого обмена соболезнованиями на похоронах Дугласа. Но мне кажется, что, вероятно, она даже не знает, что мы с ее дочерью помолвлены. В духе наших максимально токсичных отношений, мы с Грейс никогда не обсуждали ее мать ни в каком смысле.

Что совсем не имело значения, так как Грейс жива. Это все ужасное недопонимание, за которое кого-то обязательно засудят.

Грейс не могла умереть. Мы только начали нашу совместную жизнь. У нас планы. Свадьба, которую нужно организовать. Бронь в отеле на медовый месяц. Она все еще не уволилась, не родила наших детей, не была на свадьбе своей мечты. Ее список желаний был полон планов и идей.

Каждый раз, останавливаясь на светофоре, я листал новостные каналы в телефоне в попытке найти что-то о крушении самолета компании United Airlines. Их не было. С каждой секундой мои подозрения, что это простая человеческая ошибка, лишь усиливались.

Это чистый случай путаницы личности. Я уверен в этом. Грейс летала компанией United Airlines два раза в месяц. Сейчас она в полете над Атлантикой на пути в Цюрих.

Наверняка она спала, прислонившись щекой к холодному окну в первом классе. Факт, что она даже не догадывалась обо всей неразберихе, наполнял меня теплым удовольствием. Я попытался дозвониться до нее снова, но меня переключало на автоответчик.

Я напомнил себе, что это не было странно. Ее телефон всегда выключен, когда она уезжает в Цюрих.

Может, это все большой неудачный розыгрыш.

Я приехал в больницу в полном потрясении. Припарковался. Вылез из машины.

Расслабься, идиот, Грейс в порядке. Это не она.

Даже если это не она, мне не очень хотелось видеть чей-то труп сегодня ночью или в любую другую ночь.

Я направился на цокольный этаж, где был морг, минуя погрузочную площадку. В нос ударил запах больничных чистящих средств. С каждым шагом вонь все больше заполняла легкие и становилось тяжелее дышать. Мне нужно было уйти отсюда.

Офицеры ждали меня на стойке регистрации. Эта маленькая голубо-зеленая комната с рядом простых скамеек. Кондиционер работал на всю мощность. Стены были увешаны пластиковыми держателями с брошюрами о групповой терапии и о похоронных бюро, а еще о производителях гробов. Ноль баллов за уместность.

– Добрались без происшествий? – сочувственно спросила офицер Ханна.

– Чертово удовольствие, – ответил я, убирая ключи от машины в карман. – Давайте уже покончим с этим. У вас не тот человек, а у меня нет времени разбираться в этом бреде.

– Что ж, вот что мы знаем. Частный самолет мисс Лэнгстон вылетел из аэропорта Тетерборо в четверть первого ночи в эту пятницу… – проговорила она. Ее озабоченный взгляд, показывающий, как ей меня жаль, так и не исчез.

– Видите? – ухмыльнулся я. – У вас неверные факты. Грейс села на рейс United Airlines в Цюрих. UA2988. Она вылетела из Ньюарка. Господи, не могу поверить, что мои трудом заработанные налоги тратятся на вас и вам подобных.

Лицо офицера Ханны искажалось, будто с каждым словом я наносил ей удар. Офицер Дэмиен оставался спокойным, его выражение было нечитаемым, но он что-то записывал в свой дурацкий маленький блокнотик.

Милый журнальчик, «Сплетница».

– Понимаю, возможно, у вас такая информация… – начала было снова Ханна.

– Это не предположение, – резко сказал я, теряя всякое приличие. – Это правда. Была какая-то ошибка в компьютере или еще что-то. Грейс летела на коммерческом рейсе из Ньюарка. Проверьте снова.

– У нас получилось восстановить ее паспорт, – офицер Ханна прочистила горло, ее глаза впервые встретились с моими.

Я не мог произнести и слова. Не может быть. Зачем Грейс врать про полет на личном самолете?

Возможно ли, что на этот раз они получили привилегию и она забыла мне сказать? Маловероятно, но не совсем невозможно.

– Что насчет Чипа Бреслина? Пола Эшкрофта? Пабло Вильегаса? Они тоже были в самолете? – Я покачал головой.

Два офицера переглянулись. Мне хотелось схватить их за воротники и вытрясти из них всю информацию.

Неожиданно для себя мне захотелось рассмеяться. Это было нелепо. Такие вещи случались с другими людьми. С людьми, о которых ты читаешь в газетах. С теми, кто ходит на разговорные шоу или пишет душераздирающие автобиографии. Но только не со мной. Не со мной.

– Послушайте, мистер Корбин, я понимаю, вы расстроены. Хотя мы… – начал офицер Дэмиен.

Автоматические двери позади нас распахнулись. Маленькая женщина показалась за ними. На ней был коричневый парик, пышное желтое платье с корсетом, атласные желтые перчатки и яркий макияж.

Ведь моя жизнь была недостаточно странной сегодня.

– Господи! Скажите, что это неправда! – Странная женщина кричала с южным акцентом.

Уиннифред.

Либо она пришла прямо из театра, либо за прошедшее время после Италии ее вкус в одежде стал еще хуже.

Ее тонкая талия не кричала о беременности. Я совсем забыл спросить Грейс, не беременна ли она. Пока мы готовились к свадьбе, это казалось неважным.

Теперь у меня никогда не будет шанса спросить Грейс про парочку Эшкрофтов.

Никогда не будет шанса сделать хоть что-то с ней.

– Где он? – потребовала Уиннифред, лихорадочно оглядываясь вокруг. – Мне нужно увидеть его!

Два офицера подбежали к ней, пытаясь успокоить.

Грейс полетела в Цюрих с Полом. Так, в этом есть смысл. Он был ее боссом.

– Проверю, могут ли вас сейчас принять. – Офицер Ханна положила руку мне на плечо и продолжила: – Я не могу найти администратора, но кто-то должен нам здесь помочь. Офицер Дэмиен пошел посмотреть, можем ли мы получить стоматологические записи тех, кто был на борту самолета. Мы скоро вернемся, мистер Корбин. Пожалуйста, подождите здесь, – попросила она.

Слова проходили мимо меня. Я был слишком сосредоточен на Уиннифред, которая выглядела, как противостояние пожару в мусорном баке, слезы текли по ее щекам, оставляя бледные полоски и размазывая макияж. Она говорила с двумя офицерами. Может, у них больше информации, чем у тех двух клоунов, которые ломились мне в двери. Я навострил уши, пытаясь собрать воедино части разговора.

– …Личный самолет… Сертифицированный пилот… Опытный профессионал…

– …Предполетный досмотр… Низкое давление в шинах… Не несет юридической ответственности, но адвокат сможет рассказать вам больше…

– …Никто не уверен… Такие вещи, к сожалению, случаются… Есть кто-то, кому вы хотите позвонить?

Острая, сильная агония пронзила меня впервые, как начался этот полный бред. Осознание того, что случится дальше, становилось реальным, и вместе с ним последствия потери единственного человека в мире, о котором я по-настоящему заботился.

Все, чего я не чувствовал, когда умер Дуглас, скорбь, боль и беспомощность сейчас резали мои внутренности на маленькие кусочки. Мне хотелось подойти ближе, услышать все. Одновременно я хотел, чтобы все замолчали. Чтобы этот кошмар прекратился.

Грейс, несмотря на свою очаровательность, не была самым надежным человеком на планете.

Она врала нашим родителям обо мне.

Врала всему миру о наших отношениях годами.

Ничто не могло остановить ее от лжи по поводу ее полета.

Почему-то два офицера, которые говорили с Уиннифред, отошли и оставили нас одних. Ее красный, налитый кровью взгляд поднялся с пола. Как только она заметила меня, то узнавание накрыло ее. Она выглядела так, будто хотела ударить меня одной из скамеек в зале ожидания.

– Перестаньте смотреть на меня, как олененок. Это не они, – огрызнулся я, оскалившись, как ужасный зверь. – У них не те люди. Мы уйдем отсюда до рассвета.

– Вы же не серьезно, – она издала измученный стон. – Вы правда верите, что они перепутали людей?

– Да, – кратко сказал я. – И я не хочу, чтобы взрослая женщина в платье диснеевской принцессы пыталась переубедить меня.

Она отвернулась от меня и закрыла глаза, сжимая губы в тонкую полоску. Пусть ненавидит меня. Я волновался только о Грейс.

Я начал ходить из стороны в сторону. С чем они возились так долго? Вы не можете вызвать людей на опознание тел посреди ночи, а потом заставлять их ждать несколько часов. Выудив свой телефон из кармана, я забил в поиск браузера об авиакатастрофе в аэропорту Тетерборо и нажал на вкладку новостей. Там была лишь одна статья об этом, которая туманно объясняла, что случилась авария во время взлета и сейчас выяснялись все подробности.

Офицеры вернулись с сонным администратором и еще с двумя полицейскими, которые приехали с Уиннифред.

Четыре офицера попросили нас двоих отойти с ними, чтобы попытаться собрать воедино цепочку событий по времени.

– Вы знаете, куда направлялся самолет? – спросил офицер Дэмиен.

– Цюрих, – ответил я.

– Париж, – одновременно со мной сказала Уиннифред.

– Не все европейские столицы одинаковые, деревенщина, – заметил я, одарив ее жалостливым взглядом.

Быть грубым с ней доставляло мне большое удовольствие. Мне нужно было выпустить пар, а она идеальная жертва.

– Я могу подтвердить, что самолет направлялся в Париж, – сказала офицер Ханна, что-то записывая в блокноте и не поднимая взгляда от записей.

Моя челюсть чуть не упала на пол. Париж? Грейс полетела в Париж? Зачем?

– Сколько людей было в самолете, насколько вам известно? – продолжил офицер Дэмиен, обращаясь к Уиннифред, у которой, похоже, было больше информации, чем у меня.

– Минимум трое. – Она погладила подбородок, ее глаза были широко раскрыты, и выглядела она потерянно, прям как ошеломленный подросток. – Пол, Грейслин и пилот. Хотя наверняка там должна была быть стюардесса или две. И еще второй пилот? Боже, я ничего не знаю о таких вещах.

Проклятье. Мой единственный источник информации сейчас в пластиковых желтых сережках.