Текст книги "Любовь – не сахар, сахар – не любовь (сборник)"

Новые истории

Волшебник
курортная сказка

– А я считаю, что курение полезно для здоровья! – порывисто заявила блондинка.

С этих слов завязалось их знакомство.

Обе девушки – беленькая и русая – столкнулись в дребезжащем тамбуре поезда «Киев-Феодосия». Брошенный ими город обливался за окном слезами дождя – у Киева началась сентябрьская депрессия. И хотя, поеживаясь от холода, попутчицы стояли плечом к плечу рядом с привинченной к стене металлической пепельницей, скорее всего они никогда бы не заговорили друг с другом, если бы не одно случайное обстоятельство.

Дверь, ведущая в соседний вагон, открылась, из оглушительного дребезга колес появилась грудастая, бронебойная тетка и, проходя мимо, промоноложила нечто на тему: «Курить – здоровью вредить. А они, мол, шелапутки и пройды, сразу видно». И общее возмущение и обида тотчас сблизили их.

– Я даже статью читала про это! – с апломбом зафиналила белокурая. – Сигареты облегчают контакты с людьми и снимают стресс лучше антидепрессантов. А антидепрессанты принимать, между прочим, намного вредней!

– Да, – поддакнула ей русоволосая. Хотя, садясь в поезд, клятвенно пообещала себе бросить курить, поскольку накануне прочла в одном из женских журналов статью об устрашающем влиянии никотина на цвет лица.

Но вместо того чтобы сообщить собеседнице об этом благом намерении, она молча протянула ей свою пачку белого «Жигана». Такой уж у Викуси был характер: стоило кому-то заговорить с ней уверенным тоном, она мгновенно начинала сомневаться в собственной правоте.

Блондинка (ее звали Зоей) вытащила предложенную сигаретку и машинально постаралась припомнить, сколько известных ей литературных героев курили «Жиган» разных цветов.

– Я вообще-то филолог, университет закончила, – задумчиво произнесла она. И русой, неосведомленной о ее привычке к литературным ассоциациям, заявление показалось неуместным.

– А я – косметичка. – Викуся словно извинялась за свой социальный статус. Ей хотелось добавить, что она любит свою профессию, но Вика почему-то постеснялась и перевела разговор на безопасную погоду. – Холодно, верно?

– Это здесь холодно, а в Крыму – бархатный сезон, – весомо возразила собеседница. Слушая ее, можно было подумать, что хорошая погода куплена ею в комплекте с билетом к морю, а в случае форсмажорного дождя она потребует выплатить неустойку.

– Хорошо бы… – Викуся покрепче обняла себя обеими руками. У нее был вид человека, заранее настроившегося на худшее, чтобы не расстраиваться потом.

– А ты куда направляешься? – Зоя залихватски выпустила дым.

– Скорее «откуда»… С парнем рассталась, психанула и поехала к морю. А куда, еще не знаю. – Вика неуютно вздохнула.

– Надо же, – обрадовалась Зоя. – А я с мужем развелась. Квартиру разменяла и антикварное пианино у него отсудила. Зачем ему, он же все равно играть не умеет!

– Изменял?

– Хуже. Даже изменить мне был не способен! – еще больше обрадовалась наводящему вопросу блондинка. И стало понятно: последняя относится к породе людей, обожающих просвещать окружающих захватывающими историями из собственной жизни. – Хоть и секретарша у него хорошенькая, Эммочка, сама ему на шею вешалась. А я, представь, даже не волновалась. Знала: чтоб ни случилось, он будет верен мне, как Пенелопа. Не муж был, а эсвече с гарантией. И все кнопки давно наизусть выучены. На эту нажмешь, скажет «люблю», на другую – денег даст. И никогда не сделает ничего, что инструкцией не предусмотрено! Никакой интриги, борьбы, изюминки. Полный абсолютный покой.

– Разве это плохо? – удивилась Викуся.

– Хорошо, – с отвращением выговорила Зоя. – Только выть от скуки хочется. В отношениях между мужчиной и женщиной должна быть какая-то загадка.

– А у меня вот, – невесело усмехнулась Вика, – одни загадки и были. Никогда не знала, где он был, откуда деньги берет, с кем встречается, почему дома не ночевал… Ладно, проехали. Может, на море кого-нибудь найдем?

– Правильно, – расцвела блондинка. – Только давай вести себя загадочно. Выдумаем себе экзотические имена, не будем говорить ни кто мы, ни откуда. Я буду Сесиль, а ты – рыжей Эльзой!

– Почему рыжей? Смешно как-то… – попыталась сопротивляться Вика.

– Ну давай, – вкрадчиво протянула Зоя. – Я в Коктебель еду. Хочешь со мной?

* * *

Неужели сейчас середина сентября?

Эльза (идиотское имя, но Зоя оказалась такой удобной, инициативной подругой, что Вика уступила ее странной прихоти) лежала в шезлонге, рассеяно листая прихваченную ее попутчицей Фрасуазу Саган.

Читать не хотелось. Хотелось бездумно смотреть на море, по-кошачьи потягиваться под бархатным, уже остывающим, безопасным – не жгучим солнцем и рассматривать мужчин: вдруг кто понравится? Тогда следует снять очки, выудить сигарету, подойти к нему и поинтересоваться: нет ли зажигалки?

Хотя курить тоже не хотелось.

А вот любви – страшно!

Безопасной и не жгучей, ненавязчиво-романтической, без далеко идущих последствий…

– Мороженое, пирожки с капустой, вишнями, картошкой, – заученно голосила идущая по пляжу старуха в смешной панамке грибом.

Зоя-Сесиль замахала ей рукой.

– А нет ли у вас нормальных советских козинаков? – требовательно поинтересовалась она. И, получив отказ, отправилась купаться.

А Викуся заснула.

Ей приснился Киев: неуютный, тревожный вечер. Она звонит Игорю, а он отвечает как всегда резко: «Не знаю, когда приду. Не мешай, я работаю!» И на душе скребутся даже не кошки, а целая стая бездомных, плачущих котят – безнадега, беспроглядность, бесперспективность, неуверенность в их отношениях, в его любви и в себе самой…

«Нет!!!»

Она затравленно оттолкнула свой сон обеими руками и поплыла наверх – к солнцу. Открыла глаза, затрясла головой. И многолетняя реальность ее жизни сразу же стала нереальной. Глядя на развалившихся на пляже загорелых людей, золотисто-синее небо, ленивое море, невозможно было поверить, что где-то, в тысяче километров отсюда, стоит нахохлившийся от дождя город, в котором она была так несчастна, – как невозможно было поверить, что где-то на Северном полюсе лежит сейчас вечный снег.

Викуся поспешно похвалила себя за идею поехать на юг и догнать, ускользнувшее от нее лето и счастье. Механически вытащила сигарету, поднесла к губам, но не подкурила. Сидела и ждала, пока внутри растает неприятный осадок.

– Ой! – Она вздрогнула от неожиданности – прямо перед ее носом оптимистично щелкнула зажигалка. – Спасибо. – Вика затянулась и робко подняла глаза. Мужчина был очень даже ничего: ухоженный, с приветливым лицом и темными волосами. Не дожидаясь ее приглашения, он присел на край шезлонга. И неприятный осадок тут же испарился.

– Вчера приехали? – улыбнулся незнакомец.

– Как вы догадались? – слегка удивилась она.

– По полному отсутствию всякого присутствия загара, – скороговоркой отрапортовал он. – Но вообще-то я могу угадать о человеке многое. Ведь я – волшебник.

Вика с облегчением засмеялась. Жизнь была прекрасна!

– Не верите? – У него были добрые глаза. – Зря. – Он нравился ей все больше и больше.

– Если вы волшебник, – кокетливо промурлыкала она, – то наверняка понравитесь моей подруге. Она любит загадочных мужчин.

– А вы каких любите?

Викуся послушно проштудировала глазами пляж. Из воды выходил чистопородный Тарзан – рельефный, фигуристый, шоколадный, с мокрыми волосами до плеч. И – подумать только! – рядом с ним была Зоя. Тарзан многообещающе подал ей руку, помогая выбраться из воды по скользкой гальке. Оба глядели друг на друга самодовольно-оценивающим прищуром homo sapiens, знающих себе цену и готовых свершить достойный товарообмен.

М-да, неплохую рыбку подцепила в море ее попутчица. Таким, как она, всегда достается самое-самое!

– Ясно, – усмехнулся незнакомец. – Но знаете, что я вам скажу: я намного лучше!

В его голосе прозвучала такая спокойная уверенность, что, как ни странно, Вика вдруг моментально поверила: «Да, лучше». И снова рассмеялась, довольная собой.

– Ну раз вы волшебник, угадайте что-нибудь эдакое…

– Ладно, – легко согласился он и нарочито прикрыл ладонью глаза. – Та-ак… Я вижу, вы живете в Киеве.

Киевлянка нервозно оглядела пляжные пожитки, соображая: какая из них выдала место ее прописки? Ясно, – газета «AVISO-Киев», прихваченная на предмет приценки к новой квартире.

«Тоже мне волшебник!»

– Вижу, – продолжал он, – вы остановились не в санатории. Сняли комнату у хозяйки. У вас есть душ, телевизор, а из окна видно море.

– Откуда вы знаете? – встрепенулась Викуся.

Хотя сезон уже оканчивался и они с Зоей могли выбирать из множества предложений, комнатка – со всеми удобствами, исправным «ящиком» и морским пейзажем – отыскалась всего одна!

– Вы живете рядом? – догадалась она.

– Нет, я остановился в «Приморье». – Незнакомец качнул рукой в сторону построенного прямо над набережной санатория европейского типа. – Просто я волшебник… И, кстати, зовут меня Коля.

– О, ты не в одиночестве! – раздался оживленный голос Зои. – Познакомься, это Виктор.

Вика и Волшебник одновременно обернулись – за их спинами красовалась довольная Зоя в обнимку с красавцем Тарзаном. Тарзан посмотрел на Колю, как на пустое место, и со знанием дела раздел Викусю глазами – так лихо и профессионально, что ей немедленно захотелось прикрыть руками «обнаженную» грудь.

Зоя громко хмыкнула, оглядела Викиного ухажера подчеркнуто скептически и бесстыдно похвасталась:

– Витя – парапланерист. Мы с ним в шесть часов едем в горы летать на параплане!

– А это Николай, – постаралась ответить Вика ей в тон. – Он – волшебник! Только что та-а-акое про меня угадал…

– Вот как? – В интонациях Зои прозвучал неприкрытый сарказм. – А обо мне угадать что-то можете? Ну, хотя бы как меня зовут?

Она прыснула.

Викуся посмурнела:

«Ни за что не угадает».

Николай серьезно кивнул, задумался, вжал палец в висок и внятно произнес:

– Вас зовут Сесиль. А вашу очаровательную подругу – Эльза.

И Вика получила несказанное удовольствие, видя, как вытягивается самоуверенное лицо Зои.

– Как? Как?! – задохнулась та.

– Да уж, – удивленно пробасил Тарзан, – такое имечко наугад не ляпнешь.

– Ну я же сказала тебе, – гордо заявила Вика. – Он – волшебник!

* * *

К вечеру из моря выбрался холод, и, придя на свидание, Вика пожалела, что не надела теплый свитер.

– И все равно, трудно поверить, что в Киеве осень…

– Обычно в это время в Коктебеле уже дожди. Нам просто повезло с погодой, – отозвался Николай.

Они брели по длинной, ярко освещенной набережной – километровой полоске цивилизации в этом маленьком, провинциальном, уже впадающем в зимнюю спячку городке. Прижатые друг к дружке, как люди в троллейбусе, рестораны, кафе, дискотеки – были пусты. У немногочисленных лотков, торгующих саше из крымских трав, морскими звездами, аляповато разрисованной галькой с изображением моря и гор, – почти не осталось покупателей. И, словно по заказу, одинокий, исполненный сорокаградусного энтузиазма мужской голос пел под караоке о том, что «все пройдет, так устроен свет»…

Но Викуся не чувствовала грусти.

– А знаешь, на самом деле меня зовут Викторией, – призналась она.

Николай кивнул, точно услышав нечто само собой разумеющееся, и Вика поняла: он знал это с самого начала.

– И Сесиль, в смысле Зоя, мне не подруга.

– Вы познакомились в поезде?

– Да. – Викуся перестала удивляться.

– Но теперь она разонравилась тебе потому, что ей не понравился я.

Коля не спрашивал, а констатировал – просто, без всякой позы. Остановившись возле каменного парапета, отделявшего пляж от завышенной набережной, он снял с себя ветровку и заботливо накинул ей на плечи.

– Зоя сказала: «Чего ты на него запала? Он же – ничто! Ни рыба ни мясо».

– И что ты ответила? – заинтересовался Волшебник.

– Я… – Викуся замялась.

Внезапно даже для себя Вика показала зубы:

«Во-первых, это не твое дело! А во-вторых, он – хороший! Обеспеченный, живет в «Приморье». Интеллигентный, вежливый. И по-моему, и правда ясновидящий. Но это совсем не важно! Важно, что он симпатичный, уверенный в себе и ужасно надежный – качества, которые можно найти в одном мужчине на миллион, и то, если очень повезет! Он – почти идеал…»

Но сообщать столь зазывно-комплиментарный текст малознакомому кавалеру Вика сочла явно преждевременным.

– В общем, мы поспорили, – закончила она. – И Зоя отправилась летать с Тарзаном. А я – гулять с тобой. А можешь еще что-то про меня рассказать?

– Что ж… – Он замолчал, и лицо его стало серьезным. – Пожалуй, я должен сказать тебе одну вещь. Тот человек, который остался у тебя прошлом, – пусть там и остается. Забудь, какой ты была с ним. Это ошибка… Ты в тысячу раз лучше!

– Правда? – зарделась Викуся.

– И если твой Игорь еще раз…

– О, нет!!!

Она вздрогнула так, что ветровка слетела с плеч и упала на асфальт. Стало холодно, мерзко. Верно, то же самое Вика почувствовала, если бы с нее сорвали вдруг всю одежду и она оказалась посреди улицы в старом, растянутом и залатанном нижнем белье.

– Я не должен был это говорить? – спросил Волшебник.

Викуся истерично мотнула головой, боясь, как бы он не добавил еще что-то – какую-нибудь не слишком лестную подробность ее…

Любви?

Романа?

Регулярного секса?

Или их отношения значили для Игоря так ничтожно мало, что он не удосужился даже выделить им слово из лексикона?

«Если твой Игорь еще раз»:

Пригласит ее в ресторан – и забудет. И, услышав напоминание, посмотрит на нее, как на навязчивую дуру.

Пообещает: «Созвонимся завтра» – и исчезнет. Исчерпывающе пожав плечами две недели спустя: «Были дела».

Поедет в Крым с друзьями, уточнив: «Ты ж не из нашей компании».

Подарит ей на день рожденья купленные в ларьке чулки и пепельницу с рекламой пива.

И когда, сорвавшись, она спросит его: «Почему ты обращаешься со мной так, будто я – ничто?» – искренне удивится ее словам: «А ты действительно думаешь, будто представляешь из себя хоть что-то? Косметичка, которая обедает в «Макдоналдсе» и покупает вещи на привокзальном рынке. Таких, как ты, пять штук в каждой маршрутке! Я и ценил тебя за неприхотливость…»

И Вика вмиг ощутит себя уальдовским карликом, умершим от разрыва сердца, увидав свое отражение в зеркале. И захочет возразить: это зеркало кривое! Игорь просто не знает: она мечтала стать косметичкой с детства. И хозяйка ценит ее, в том числе и за то, что она не затягивает перерыв, довольствуясь быстрой едой. И дешевые шмотки – временность, ведь она копит на квартиру. И ее всепрощающая «неприхотливость» объясняется исключительно ее любовью к нему…

Но нарисованный им портрет совершеннейшего ничтожества покажется ей настолько убедительным, что она молниеносно поверит: все объяснения – жалкие оправдания. И немудрено, что он стеснялся знакомить ее с друзьями… И, с отвращением разглядывая зеленые китайские тапочки на своих ногах, спросит у него лишь одно:

«Ты совсем меня не любишь?»

«Давай честно. Разве я когда-то говорил с тобой про любовь? Но пока меня все устраивает».

«Устраивает?.. А меня нет! Нет!! Нет!!!»

Она впервые закричит на него, впервые желая, чтобы он исчез из ее жизни навсегда. И разобьет их отношения, как зеркало. И постарается забыть свое богомерзкое отражение в нем.

Купит билет, кошмарно дорогой купальник, кошмарно дорогой «Житан», кошмарно дорогую юбку из «Манго» – рванет сюда…

Чтобы встретить здесь ясновидца, способного разглядеть под новым нарядом дешевое нутро девочки из «Макдоналдса»!

Продолжая извиняться глазами, Волшебник поднял куртку и снова надел на нее. На секунду задержал свои руки на ее плечах, сжал их: «Все хорошо. Я с тобой!»

– Знаешь, мы слишком пристально смотрим на себя чужими глазами, – заметил он, – забывая: чужой взгляд – равнодушен и поверхностен. И, глядя на нас, люди чаще всего пытаются разглядеть себя. Еще чаще: откровенно любуются собой… Ты читала Стогова?

– Нет, – окончательно скисла Викуся.

– И не читай. Ничего хорошего. Но любой, задав тебе этот вопрос, подумает: «Какая отсталая» – и сразу почувствует себя продвинутым на твоем фоне. Этот вывод будет для него так приятен, что он ни за что не станет рассуждать дальше. Иначе ему придется признать: ты не следишь за литературными новинками потому, что работаешь с утра до ночи, делаешь карьеру и уже…

– Хозяйка повысила мне ставку! Сказала: у меня золотые руки! – вскрикнула Вика. – Она даже… Стой! Ты знал? Знал!

– Я знаю, – убежденно признал он, – это победа. И, узнав о ней, «продвинутый» тотчас утратит превосходство, поскольку не может найти работу, не любит ее или зарабатывает гроши. И компенсирует статус неудачника имиджем читающего интеллектуала… Люди не хотят познавать других, потому что боятся признать самих себя. Понимаешь?

– А что нужно, чтобы стать совсем ясновидящим? – с придыханием вопросила Викуся, вдохновенно заглядывая в его ясные глаза.

– Наверное, – ответил тот помолчав, – уметь любить людей такими, какие они есть. Впрочем, это программа-максимум. Минимум – принять самого себя. Человек, способный без дрожи в ногах увидеть свое реальное отражение в зеркале, рано или поздно научится видеть других насквозь. Не-а, – мигом отреагировал он на ее наморщенный лоб, – Игорь не любил себя, а воображал о себе! Но если б он был таким, каким воображал, то завел бы роман с супермоделью, а не с тобо…

– Нет, не надо, Коля!

Вика была совсем не готова к встрече со своим очередным отражением, а тем паче – реальным.

– Я хотел лишь сказать, он видел в тебе только то, что подтверждало его заблуждения о себе. А ты…

– А расскажи лучше про… Про Виктора и Зою! Что они сейчас делают, а? – затараторила она, пытаясь перебороть неловкость. – Правда, Виктор меня совершенно не интересует. Да и нехорошо, наверное, обсуждать чужие тайны, – сходу зашла в тупик Викуся.

– Решено, будем говорить о явном, – преувеличенно весело согласился Николай.

Он взглянул на часы, подбадривающе подмигнул и поинтересовался тоном массовика-затейника, намеревающегося показать фокус-покус:

– Видишь того дядьку с седыми усами?

Вика скосила глаза: неподалеку от них за маленьким раскладным столиком расположился усатый мужчина с колодой карт.

– Не пройдет и нескольких минут, как твоя соседка по комнате придет к нему гадать! А где-то без десяти, без семи восемь уйдет отсюда. Причем бегом.

– А где в это время будет Виктор? – с сомнением уточнила Вика.

– Выходит, он тебя все же интересует? – поддел ее Волшебник.

– Нет. Я просто спросила.

– Точно?

– Конечно, да…

– Тогда, – улыбнулся Николай, – я вполне готов сделать следующее предсказание. Ровно через три секунды я тебя поцелую.

* * *

– И что, интересно, тебе гадальщик напророчил? – вкрадчиво полюбопытствовала Вика.

Утром стал накрапывать дождик. Они завтракали в кафе на набережной, глядя на потемневшее море. Зоя, надутая и неразговорчивая, цедила кофе с вишневым ликером. Беседа не клеилась.

Но Викин удар попал в цель.

– Откуда ты знаешь? – подскочила Зоя. И Викусе понравилась эта секундная власть над ней – власть, позаимствованная ею у Николая.

Она, не торопясь, допила свой апельсиновый фреш, потянулась за зеркальцем и помадой, чтобы подрисовать улыбающиеся губы, и, между делом, обронила небрежно:

– Мы видели тебя вчера.

– Мы?

– Я и мой волшебник.

– Ясно. – Зоя скривилась.

– И знаешь, что самое удивительное, – выложила главный козырь Вика. – За несколько минут до твоего появления Коля предсказал, что сейчас ты придешь гадать, а потом бросишься бежать со всех ног…

– Но как он мог знать об этом?!!! – Зоя отставила чашку столь резко, что кофе пролилось на блюдце. – Я никому не говорила… Да что там, я и сама не знала. Вдруг ударило в голову: а не погадать ли? Он не мог об этом знать!

– Однако знал, – победно резюмировала Виктория, впервые в жизни оправдав данное ей имя. – А с Витей у тебя не сложилось?

– Ну почему, – неуверенно промычала блондинка. – Все чудно, но незачем в первый же вечер позволять мужчине слишком много… – Она будто пыталась оправдаться. – Договорились встретиться утром тут, в кафе.

– Правда? – оживилась Викуся. – И Коля тоже сейчас подойдет. Знаешь, он действительно замечательный! Такой чуткий, заботливый, ни на кого не похожий! Мне кажется, он и впрямь волшебник!

– Съешь лимон, – огрызнулась Зоя. – У вас что, что-то было? – В ее голосе слышалось неодобрение.

Викуся многозначительно усмехнулась и… не ответила.

В кафе зашел Николай, помахал ей рукой с порога и направился к их столу. Вика расплылась в улыбке. Зоя, нахмурившись, неприязненно изучила его с ног до головы.

– Ну, здравствуй, волшебник, – проговорила она сквозь зубы. – Может, объяснишь мне кое-что?

– Что, например? – беззаботно поинтересовался Коля, проигнорировав ее воинственный тон.

– То, что поведала мне твоя любимая девушка. Как ты узнал? Следил за мною?

– Коля весь вечер был со мной! – осадила ее Вика.

В дверях появился Тарзан, окинул взглядом их группу и, поколебавшись, сел за соседний стол. Зоя его не заметила.

– Ну, выкладывай, – наступала она. – Что ты еще обо мне знаешь? Что я сделаю через пятнадцать минут? О чем думаю? Какое белье на мне надето?

Бесхозный Тарзан начал недвусмысленно строить Викусе глазки. Вика гордо отвернулась и по-хозяйски положила ладонь на Колино плечо.

– Через пятнадцать минут, – убежденно изрек Николай, – ты побежишь звонить на почту.

– Мимо! – громко возликовала Зоя. – Лично я никому звонить не собираюсь.

– Потом, – нимало не смутившись, предсказал он, – отправишься собирать чемодан.

– С какой стати? – возмущенно подняла брови курортница.

– Одета ты сейчас в купальник. А все твои мысли занимают два вопроса: откуда я все это знаю, и что у нас было с Викой? Но на последний я отвечать не стану.

– Правда? – разозлилась Зоя. – А мне как раз очень интересно узнать ответ!

– Прости, но тебя это не касается! – Викуся демонстративно встала из-за стола.

– Очень даже касается! – разъяренно взвизгнула Зоя. – К твоему сведению, Николай – мой муж!

– Муж?

Вика мешком плюхнулась обратно.

– Муж-эсвече? Он?! Ты ж сказала, что развелась? Солгала? – Информация отказывалась укладываться у нее в голове по причине вопиющего абсурда происходящего.

– Просто, – спокойно пояснил Николай, – через пять минут после принятия решения моя жена воспринимает его как свершение. Поэтому она, конечно, не обманула тебя, сказав, что развелась, разъехалась и отсудила у меня пианино, потому что мысленно уже сделала это.

– Откуда ты знаешь, что я сказала? – опешила Зоя.

– Ты всегда это говоришь, – пренебрежительно пожал плечами он.

– И как ты узнал, что я Коктебеле? Нанял частного детектива?

– Если ты укладываешь в чемодан купальник, а под подушкой у тебя лежит книга Волошина «Коктебельские берега», не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, куда ты едешь, – насмешливо ухмыльнулся жене Коля.

– А здесь как отыскал? – не сдавалась Зоя. – Пляжи обошел?

– Сидя, – расхохотался муж. – Договорился с торговкой, которая носит по берегу мороженое и пиво, и пообещал ей двести гривен, если она приведет меня к девушке, задавшей вопрос: «А нет ли у вас нормальных советских козинаков?»

– Но я могла и не задать его…

– Не могла, – отмахнулся Николай. – Как только ты попадаешь на пляж, ты всегда его задаешь. А с именами, – вежливо предвосхитил он Викин вопрос, – еще проще. Моя жена воображает себя Сесиль из романа «Здравствуй, грусть» Саган. И, флиртуя с мужчинами, всегда представляется этим именем. Сюда она, естественно, отправилась флиртовать. Ну а тебе могла отвести только роль «рыжей Эльзы», которой умная Сесиль вертит, как хочет. Но она ошиблась. Ты гораздо сильнее, чем думают все, включая тебя саму.

– А комнату, где мы остановились, ты тоже описал с помощью дедуктивного метода? – слабо пискнула Вика.

– Это элементарно, Ватсон, – развеселился он. – Я люблю отдыхать с комфортом. А поссорившись со мной, Зоя всегда делает все с точностью до наоборот. Значит, могла остановиться только у хозяйки. Но только в квартире с душем и телевизором – ведь без этих двух вещей она жизни не представляет. Что же касается моря за окном, знала бы ты сколько раз я слышал эту песню: «Романтический вид бывает не только в дорогих отелях! Ты сноб, неспособный понять…»

– Но как ты мог угадать, что я отправлюсь гадать? – перебила супруга.

– Я не угадывал, а знал: в экстремальных ситуациях ты всегда бежишь к бабкам и цыганкам. Ситуация пиковая – приезжает супруг и отправляется гулять с другой девушкой. На набережной сидит только один гадальщик. Остается стать неподалеку и подождать, пока ты к нему подойдешь.

– Но ты ведь назвал точное время, когда она появится там, – засомневалась Викуся.

– Задачка для младших классов! Мы встретились в 16.35. В шесть часов у Зои назначено свидание. Не пойти на него она не может. Отменить встречу и сидеть дома, зная: я встречаюсь сейчас с другой, – выше ее человеческих сил. Погадать до встречи с парапланеристом не остается времени – моя жена всегда собирается на выход не меньше часа.

– Не правда, – обиделась Зоя.

– Правда, – миролюбиво сказал он. – А в 20.00 по телевизору начинается ее любимый сериал. И даже если мир рухнет в тартарары, Зоя ни за что не пропустит очередную серию. Следовательно, она должна объявиться у гадальщика в 7.30 и убежать без пяти восемь. Бегом – она ведь постоянно опаздывает…

– Хочешь сказать, – завелась супруга, – я неспособна отказаться от этого мыла даже ради любовного свидания?

– Ради любовного – да. Ради демонстративно-показательного – нет. Но о любви не могло быть и речи, потому что, – Коля развернулся к Вике, – моя жена неспособна мне изменить.

– А я почти поверила, что ты волшебник… – вздохнула Викуся.

– Волшебник, – уверенно подтвердил он, – но чрезвычайно узкого профиля. Я муж, который знает свою жену наизусть. Я знаю, что в кофе она кладет два куска сахара, а в чай – один. Знаю, платье какого цвета выберет из семи цветов радуги. Какой напиток закажет в ресторане, когда ей грустно, и какой, когда празднично на душе. Знаю, что приезжая на море, она никогда не снимает купальник, поскольку купается пять раз на дню в любую погоду. И что вчера, на свидании с местным сексапилом, она ударила его по рукам, заявив: «Мне не нужен секс без любви»… Я способен предсказать самый непредсказуемый ее поступок! А такое проникновенное знание одного человека другим встречается в мире столь несказанно редко, что практически приравнивается к волшебству. Понимаешь? – Только теперь он посмотрел на жену.

Она глядела на него изумленно и пристально, не в силах поверить в сказанное.

– Оказывается, я совсем тебя не знаю, – вымолвила Зоя.

– Значит, не любишь, – неожиданно жестко поправил он. – Невозможно любить то, чего не знаешь, Зоя. Интрига, азартная игра за абстрактный и абсолютно ненужный приз уместны только в ток-шоу. А любовь – это прежде всего знание и уважение. Знать все мысли, мечты, привычки своего партнера и уметь уважать их, даже самые трогательные, наивные, глупые… В общем, я приехал сюда, чтобы сказать: я согласен на развод. Квартира остается тебе. Пианино – тоже. Сегодня я улетаю в Киев.

– Как?.. – вскинулась жена. – С чего вдруг? Подожди, я не хочу тебя терять…

– Если любишь, не потеряешь, – ощерился он. – Скажешь волшебные слова…

– Какие «волшебные»? – ошалела она. – «Спасибо»? «Пожалуйста»? И куда ты переедешь? К маме?

– Если за семь лет ты так и не поняла, у какой женщины меня искать…

– У женщины?! У тебя и женщина есть? На курорте с одной поматросил, там другая ждет?! Стой, это что, Эммочка?

Николай устало махнул рукой и, не прощаясь, направился к выходу.

Зоя резко наклонилась к Вике и вцепилась наманикюренными ногтями в ее рукав:

– Скажи, у вас что-то было? Да или нет? – прошептала она горячо. – Пойми, я должна это знать!

– А ты в инструкции посмотри, – презрительно фыркнула Викуся и, отбросив Зоину ладонь, бросилась вслед за Николаем.

* * *

Он курил, прислонившись к стене, и ждал ее.

– Знал, что побегу, – кивнула Вика.

– Знал, – согласился он. – Ты не могла задать этот вопрос при Зое. И не задать его не могла тоже… Когда я подошел к тебе там, на пляже, ты спала и во сне произнесла его имя. В эту минуту у тебя на лице было написано все.

– Так просто, – покачала головой она.

– Все гениальное – просто. Усложняют – только дураки.

Он обнял ее за плечи, и они пошли вдоль по набережной. Дождь кончился. Воровато выглянуло солнце.

Вика попыталась понять, что именно она должна испытывать к самозванному чародею: злость, обиду, разочарование, сожаление? Но, как ни странно, внутри у нее было всего одно – гордое, как парус – чувство свободы.

«Я – Виктория Звенигорская. Я хочу бросить курить. Я классная профи. Через год я куплю квартиру. Я – не «дешевая», я расчетливая и могу упрямо идти к намеченной цели. Я – не уверена в себе, потому что три года жила с не уверенным в себе человеком, вымещавшем на мне свои комплексы…

Но я – в тысячу раз лучше!»

– А поцеловал я тебя потому, что тебе нужно было изменить Игорю. Чтобы освободится от него, – сказал Николай.

– Не такой уж у тебя узкий профиль, волшебник! – рассмеялась она.

– Просто это широкая проблема.

– Ты говорил вчера не об Игоре, а о ней…

Ветер с моря поцеловал Вику в лицо.

– Может, все же предскажешь мне судьбу?

– Думаю, – ответил он, – в ближайшее время ты станешь заядлой парапланеристкой.

Она обернулась: возле кафе стоял Тарзан и смотрел ей вслед.

* * *

Домчавшись до почты, Зоя позвонила в Феодосию, чтобы узнать, когда отходит ближайший поезд, и на следующее утро уже стояла посреди киевского вокзала, мучительно решая, куда бежать дальше.

«У женщины, у женщины»!

«Возможно, все же подался к маме?» – с надеждой подумала она. Но тут же отбросила эту наивную «сестру Любви и Веры». Конечно, он у Эммочки-секретарши с дурацкой фамилией Буль. С ума сойти! Сколько лет она надменно наблюдала за ее попытками захомутать Колю, самоуверенно воображая: тот попросту не способен ей изменить. Все семь лет их жизни она только и делала, что воображала из себя бог знает что. Делала восхитительно «логические» выводы о собственном супруге, глядя не на него, а на собственное отражение в зеркале. Я такая потрясающая, естественно, он мне верен. Я такая умная, следовательно, вижу его насквозь…

«Я полная дура и ничего о нем не знаю!»

А еще она не знала ни адреса подлой секретарши, ни волшебства, способного обернуть время вспять. Впрочем, первую загадку нетрудно было решить: девушки с подобными паспортными данными – не слишком массовое явление. Сдав чемодан в камеру хранения, Зоя поймала такси, и уже через полчаса в руке у нее была заветная бумажка с координатами измены. Комкая в кулаке ненавистные данные, покинутая половина поместила себя в авто и попыталась измыслить то «обыкновенное чудо», которое она обязана свершить, заявившись в их дом с лицом проигранной атомной войны.