Текст книги "Дорога в Гарвард и обратно"

Часть 2. Штурм Гарварда

Глава 13. Первая высота

Дорожная карта, расписанная Владом, имела несколько ключевых пунктов. И первым пунктом значились экзамены по физике и математике, которые сдают американские школьники. Аналог нашего ЕГЭ.

Влад рассказал, что в Америке идут дебаты относительно целесообразности этих экзаменов. Дескать, единый стандарт ущемляет права тех, кто учится в плохих школах и не имеет денег на репетиторов. Таким ребятам не светят высокие результаты. Прогрессивная общественность требует отменить экзамены. Университеты поставлены в сложную ситуацию: идти против общественности, тем более прогрессивной, как-то не принято, но и лишаться объективных оценок как основы конкурсного отбора не хочется. Все-таки нужны сильные ребята. Поэтому, извиняясь за ретроградство, университеты продолжают ориентироваться на результаты экзаменов.

Гоша посмотрел эти тесты. Хорошая новость – наш ЕГЭ сложнее. Плохая новость – нужно разбираться с англоязычными терминами. Гоша сел, взъерошил шапку волос, превратил их в подобие вороньего гнезда и начал «ботать». Это он умел. Иногда в голове что-то закипало, начинало подташнивать. Тогда Гоша прерывался и кричал:

– Мама, чай попьем?

Еще ни разу мама не отказалась составить ему компанию.

Дело в том, что, пока Гоша был в Эмиратах, мама стала безработной. Случился очередной конфликт с начальством, и мама в порыве эмоций положила на стол заявление об уходе. Пользуясь случаем, его быстренько подписали. Мама раздражала заведующего кафедрой отсутствием демонстративной лояльности. Любовь студентов тоже давила начальнику на нервы. Расставание было скоропалительным, и мама не сразу поверила в случившееся. Она вышла на университетское крыльцо с широко распахнутыми от изумления глазами. Долго искрящая проводка привела к короткому замыканию, что логично, но всегда неожиданно.

Гоша понимал, что это болезненная тема, и не лез с расспросами. Теперь мама много времени проводила дома. Безработица стала ее вынужденной подругой. И, как это часто бывает с оптимистами, немного погоревав, она обратила карьерное поражение во благо. Теперь ее энергия била в сторону Гарварда. Она воевала с соседом, злоупотребляющим перфоратором и мешающим Гоше заниматься. Готовила супы и пироги, чтобы питать его мозг. На кухне всегда вкусно пахло, а чайник работал в режиме нон-стоп.

Чай был для мамы не продуктом питания, а образом жизни. Она смешивала сушеные травы, запасаемые с лета, и делала это, как, впрочем, и все в жизни, хаотично и импульсивно. Результат получался каждый раз непредсказуемый, но неизменно прекрасный. Мама вообще отличалась умением бездумно, легкомысленно создавать шедевры.

Гоша пил с мамой чай, приговаривал шоколадку и рассказывал ей современный анекдот. Маме он казался несмешным. Тогда он начинал объяснять ей, что такое постирония как новый тренд в юморе. Маме это казалось неубедительным. В ответ она рассказывала анекдот про Штирлица как пример добротной классики, что совершенно не заходило Гоше. Так они и смеялись по очереди, каждый над своим анекдотом.

Со стороны так выглядит конфликт поколений. Со стороны вообще всякая чушь может привидеться. Внутри их мирка все было тепло и душевно. Они расходились по своим комнатам, чтобы с новыми силами заняться собственными делами. Гоша продолжал точить древо знаний, а мама набирала в интернете загадочное слово «постирония».

Наконец Гоша понял, что готов к экзаменам. Осталось разобраться с техническим вопросом: как и где, не покидая Россию, можно сдать американские школьные тесты. Влад говорил, что это возможно. Оказалось, что Влад, как всегда, прав и все довольно просто: нужно зарегистрироваться на специальном сайте и выбрать подходящую дату. Не надо никуда ездить, это можно сделать прямо в Москве. Правда, каждый такой тест стоил приличных денег.

Гоша решил сэкономить, сдавая в один день сразу два предмета. Дело в том, что оплата состояла из двух частей: нужно было оплатить толстый сборник, куда входили тесты по всем предметам, а потом еще заплатить за проверку собственного решения. И если совместить два экзамена, то за сборник заплатишь только один раз.

В назначенный день Гоша приехал по указанному адресу. Для проведения экзамена американцы арендовали частную школу на окраине Москвы. Добираться туда на общественном транспорте было крайне неудобно, но предложение мамы подвезти его он отверг категорически.

Купив маме машину, Гоша и представить себе не мог, во что он ввязывается. Мама неистово полюбила вождение, но жалела время на изучение правил дорожного движения. Точнее, она осваивала их через систему штрафов и оглушительных сигналов водителей, которым не повезло оказаться рядом с мамой на нерегулируемом перекрестке. Гоша несколько раз подкладывал маме брошюру с правилами дорожного движения, но маме систематически не везло. Каждый раз, когда она открывала брошюру, ей попадалась фраза про гужевой транспорт. Мама утверждала, что ей не нужны знания о том, с какой стороны объезжать лошадь. На этом просвещение заканчивалось.

Гоша решил сэкономить нервы и добраться собственными силами. Метро, автобус, еще один автобус. Пройдя немного вдоль проспекта, он еще издали отыскал нужную ему школу. Все вокруг было запружено дорогими машинами, из которых выходили ребята, готовые сдавать американские экзамены. Гоша изумился их числу. В его кругу не было никого, кто бы думал об американских университетах. И если бы не Влад, ему бы в голову не пришла вся эта затея. Оказывается, в Москве полно людей, для которых американский университет вполне понятная и рабочая идея. Гоша отнес это знание к самым удивительным открытиям в своей жизни.

Из машин доносилось волнительное «ни пуха ни пера». Ребята отвечали «к черту». Отвечали на чистом русском. В эту минуту Гоша понял, что сдаст экзамен лучше многих из них: сегодня ему приснилось, как мама говорит ему что-то на английском и он отвечает ей тем же. Перед экзаменом такие сны – хороший знак.

Найти свою аудиторию оказалось несложно, таблички и указатели быстро привели Гошу куда надо. Заняв место у прохода, Гоша начал ждать начала экзамена.

Удивительным было многое. Например, карандаш, который ему выдали. Гоша, как нормальный российский школьник, привык писать ручкой. Но американцы считают, что человек в процессе обучения должен иметь право на ошибку, он может стирать написанное карандашом хоть сто раз, лишь бы добиться правильного ответа. И нечего ему нервничать от исправлений. Гоша изумился такому подходу. Он вертел карандаш в руках и исподволь наблюдал за ребятами вокруг. Потрясающее открытие состояло в том, что остальные ребята принимали карандаши как должное. Они знали, что здесь не пользуются ручками. Это был круг посвященных. Гоше это сильно не понравилось. Возникло противное чувство, что ему тут не место.

Это чувство окрепло, когда в аудитории появился статный мужчина и начал проводить инструктаж, разъясняя правила экзамена. Он говорил на английском и, видимо, для разрядки обстановки иногда шутил. По крайней мере, многие ребята смеялись. Гоша не понимал почти ничего. Только милые уху цифры прорывали туман чужеземной речи: шестьдесят минут, десять минут… Гоша догадался, что это продолжительность экзамена и перерыва. До понимания шуток Гоша не дозрел. Мужчина что-то говорил, ребята кивали, Гоша паниковал.

Так они добрались до начала экзамена. Всем выдали по толстому буклету и скомандовали: «Время пошло». Гоша отыскал тест по физике, который оказался в самом начале сборника, и покосился на ребят вокруг. Кто-то открыл книгу в конце, кто-то в середине. Стало ясно, что в аудитории одновременно сдают разные экзамены. Время на все тесты отводилось одно и то же, а что именно сдавать, каждый решал сам.

Гоша занялся физикой. Главное было прорваться через английскую терминологию. Это только кажется, что термоядерный синтез на всех языках мира звучит одинаково. Черта с два! Даже простые электрические цепи таят в себе лингвистические ловушки. Дойдя до конца теста, Гоша выдохся и захотел позвать маму попить чай.

В этот момент американец объявил, что экзамен закончен. Все сдали свои бумаги. Гоша хотел напомнить, что он оплатил сразу два экзамена, но американец его опередил:

– Тот, для кого этот тест был последним, может покинуть аудиторию.

Половина ребят встала и со вздохом облегчения пошла на выход. Гоша остался сидеть, поглядывая на оставшихся. Он не вполне доверял своему переводу, предпочитая подсматривать за остальными.

Прошло десять минут. Американец опять объявил: «Время пошло».

Все нырнули в сборники тестов, отыскивая нужные страницы. Кто-то открыл биологию, кто-то химию, Гоша – математику.

Он был благодарен уравнениям за то, что они написаны почти по-русски. То есть на привычной латинице с традиционными иксами и игреками. Это сильно облегчало дело. Графики тоже выглядели вполне привычно. Гоша не сильно утомился, щелкая математические задачки. Через час их скорлупки можно было отодвинуть в сторону и сдать тест, в верности решения которого Гоша не сомневался.

Его карандаш затупился, но чувства обострились. Гоша был практически счастлив. Он оказался не хуже всех этих ребят, смеющихся над шуточками организатора. Да, ему не хватало знания английского. Но это следующая ступень. Не все сразу. По крайней мере, именно так его настраивал Влад, который каждую неделю долбал его своими звонками.

Гоша проигнорировал автобус, решив идти до метро пешком. Нужно было как-то уходить, утрамбовать чувство неимоверной радости от преодоления планки, которая еще вчера казалась недостижимой. Он не завидовал ребятам, которых ждали шикарные авто. На своих двоих он шел упругой походкой довольного собой человека.

Гоше казалось, что он прекрасно справился с тестами. И это чувство его не обмануло. Когда пришли оценки, он закричал:

– Мама, а может, чай?

Маму не надо было просить дважды.

– Мам, как думаешь, сколько у меня баллов? – спросил загадочно Гоша.

– Сто! – уверенно ответила мама.

– Тогда бы я повесился. Там восемьсот – максимум.

– Тогда восемьсот, – поправилась мама.

– По физике или по математике? – уточнил Гоша.

– По всем сразу.

– Угадала, – сказал Гоша, счастливо улыбаясь.

Мама запустила пальцы в его феноменальные волосы и сделала странный вывод:

– При таких волосах других оценок и быть не может.

Вот всегда она так: вроде глупость скажет, а приятно.

Гоша благополучно взял первую высоту: сдал на абсолютный максимум американский тест на знание математики и физики. Правда, для него осталось загадкой, как его можно сдать хуже, если английский – твой родной язык. Но Влад не стал обсуждать с ним эту тему и погнал его дальше в гору.

«Гадкий мучитель», – с благодарностью подумал о нем Гоша.

Глава 14. Женщина с оранжевыми волосами

Как только с экзаменами было покончено, Влад поставил новую задачу: брать штурмом английский язык. Им надо было овладеть до состояния продвинутого пользователя. Очень продвинутого. Предстояло сдать изуверский TOEFL, а потом выдержать интервью, которое устраивали для абитуриентов, вышедших на финишную прямую.

От одного слова «интервью» Гоша покрывался испариной. Он не умел поддерживать бессмысленную беседу даже на русском языке. Единственное, что успокаивало: до интервью допускали не всех. Многих отсеивали на ранних этапах конкурсного отбора. Гоша пошутил на эту тему, но Влад так на него посмотрел, что стало ясно: если парень не дотянет до интервью, то американец не пожалеет денег на киллера.

Итак, английский. Пусть умрет мучительной смертью тот, кто считает этот язык простым. Гоша учил английский с детского сада. Там придумали систему относительно честного отъема денег у родителей, мечтающих об образованном чаде. Детям показывали картинки и называли слова. Потом, уже в школе, Гоша понял, что набор слов не означает знание языка. Совершенно. Куда важнее умение связывать слова друг с другом. Гоша попытался разобраться в этом вопросе и расстроился еще больше. Во-первых, логика у англичан хромала. Когда Гоша уличал их в этом, учительница говорила неизменное «придется запомнить». Гоше совсем не хотелось засорять голову подобной ерундой.

Но самое отвратительное заключалось в том, что между мозгом и ртом стояла железобетонная заглушка. Худо-бедно Гоша составлял фразы внутри головы, но не мог протолкнуть их дальше. Гортань саботировала разговорный английский. Гоша напоминал себе собаку, которая все понимает, но не может сказать ни единого слова.

Промучившись так пару лет, Гоша поставил себе диагноз: необучаемый. Он совсем не расстроился по этому поводу. Есть же тупые по математике. Есть даже такие болваны, которые не могут написать ни одного приличного программного кода. Ну а он не способен говорить по-английски. Не самая большая потеря.

Пришло время что-то с этим делать.

Влад дал установку: любой психически нормальный человек способен выучить иностранный язык. Гоша хотел пошутить, что он исключение, но вовремя сообразил, что Влад таких шуток не одобрит.

Гоша засел за учебники. Он долбил грамматику и жалел только об одном: о продаже Аляски. Оставь там русских, так они со временем, может, и отжали бы землицы, а там, глядишь, и на русском языке научили бы всех говорить. Гоша мечтал повернуть колесо истории вспять. Он не был колонизатором или милитаристом, просто он очень не любил английский язык. Часы тикали, а любовь к языку не приходила.

– Мама, чай будем пить? – закричал он в отчаянии.

– Без меня, – неожиданно ответила мама, – я убегаю.

– Куда?

– Представляешь, Ирка приехала. Иду кутить!

– Которая кур в деревне разводит?

– Нет, другая.

– Которая тебе денег должна?

– Дались тебе эти деньги.

– Которая еще ногу сломала?

– То Людмила.

У Гоши закончились версии.

Мама сказала:

– Ты ее не знаешь, не гадай.

– А ты откуда знаешь?

– С молодости, Гоша, с молодости. Она в соседнем блоке в общаге жила. Хорошая такая, только своеобразная. Мы еще у нее картошку подворовывали.

Гоша всегда удивлялся, на каких странных метках держится мамина память.

– Откуда приехала?

– Из Англии. Представляешь, муж у нее чуть ли не лорд. Или даже пэр.

– Пэр Гюнт, – пошутил Гоша.

– Это постирония? – Мама пошуровала в его волосах и поцеловала в макушку.

Покрутившись перед зеркалом, мама ушла, а Гоша продолжил бодаться с английской грамматикой.

Мама вернулась поздно. Заглянула в комнату к сыну.

– Спишь?

– Третий сон вижу. – Гоша сидел у компьютера. – Как там жена пэра?

– Плохо. Ушла она от него. Вернулась в Россию, сняла квартиру, ремонт там делает… Говорит, что уже дерматин на входной двери поменяла. Хотя, может, оно и к лучшему.

Гоша понял, что мама думает о своем разводе. У нее все-таки есть обжитая квартира. А главное, у нее есть Гоша.

– А дети у нее есть? – спросил сын.

– Нет, потому и развелись. Муж очень любил собак. До детей дело не дошло.

– Ясно, – сказал Гоша, хотя ничего в этом ясного не было. При чем здесь собаки? И тут Гошу озарило: – Мама, а она английский язык знает?

– Я не спрашивала, – серьезно ответила мама.

– Можешь узнать?

– Гоша, ты дурак? Она там много лет прожила, ее муж по-русски вообще ни в зуб ногой. Как ты думаешь, они пантомимой изъяснялись? Конечно, знает. От скуки она там русских олигархов английскому языку учила.

– Почему олигархов?

– А что нормальному человеку там делать? Это ж Лондон. – У мамы были твердые убеждения по этому вопросу.

– Мама, можешь у нее спросить, возьмется она меня учить?

– Конечно, возьмется, – легко ответила мама. – Во-первых, надо же ей с чего-то начинать. Олигархов тут нет, слава богу. Во-вторых, ты умный, таких учить одно удовольствие. А самое главное – твои мозги удивительно не восприимчивы к языкам. Это как вызов принять.

– На фига ей вызов?

– После развода надо себя нагружать чем-то.

Мама потемнела лицом, но тут же в ее глазах зажглась веселая искра, и она изрекла очередную мудрость:

– После развода женщина должна отказаться от стиральной машины, от пылесоса и от умных учеников. Я ей позвоню.

Через три дня Гоша постучался в дверь, обитую оранжевым дерматином. Видимо, это и есть тот самый ремонт, о котором говорила мама. По краям дерматина висели обрывки пленки, которую еще не убрали. Цвет был, мягко говоря, нестандартный. Трудно было представить, что за такой дверью проживает женщина, лично знакомая с лордами и олигархами. От такого дерматина их должно было стошнить.

Дверь распахнулась, и он понял, что вся эта шатия-братия потеряла много, очень много. Женщина была под стать двери. Ярко-оранжевые волосы совершенно органично сочетались с озорными флюидами, исходящими от нее. Вид она имела залихватский.

– Ирина. – Женщина протянула руку.

– Гоша. – Он пожал, смущаясь.

Через пять минут, посаженный перед тарелкой гречневой каши, он забыл, что такое смущение. Ирина оказалась простой в общении и какой-то очень легкой, дружелюбной.

– Ешь! Такой каши нигде больше нет!

Гоша не хотел расстраивать Ирину откровениями, что его мама помешана на гречке и эта каша преследует его с детских лет.

– Давай по-быстрому. Тебе что от языка надо?

– Мне нужно сдать TOEFL. Времени у меня очень мало. Мне нужен интенсивный интенсив, – пошутил Гоша. – И еще я невосприимчивый к языкам. Совсем.

– Не льсти себе. Таких нет. Язык давно учишь?

– С детского сада.

– И как?

– Впустую.

– Хватит болтать. Ешь!

И Гоша вновь взялся за ложку.

– Вкусно?

– Не особо.

– Мама вкуснее готовит?

– Эту кашу трудно испортить, – хмыкнул Гоша.

Ирина засмеялась:

– Ты хоть понял, что я по-английски тебе «ешь» сказала? И про кашу на английском спросила. А ты мне на русском отвечаешь.

Гоша изумленно застыл с кашей во рту.

– Язык – это про общение. Его нельзя изучать со звериной серьезностью. Хватит прикидываться, все у тебя в порядке, парень. Я уж обрадовалась – необучаемый, уникум, твердый орешек. А ты обыкновенный самозванец.

– Я правда не могу английский выучить, – словно оправдываясь, сказал Гоша.

– Просто ты привык, что все легко дается. А тут не вышло, и сработала защитная психологическая реакция. Называется «бегство от языка». Наверняка на уроках английского тебя в сон клонит.

Гоша кивнул.

– Потому что мозг защищается от неприятного вторжения. Выход один: сделать его приятным. Раз ты у нас математик…

– Программист, – поправил Гоша.

– Один хрен. Будем идти от логики.

И понеслось.

Гоша ходил к Ирине два раза в неделю, принося исписанные тетради домашних заданий. Вся стена в Гошиной комнате была заклеена таблицами и схемами, в которые Ирина утрамбовала всю английскую грамматику. «Бьютифул, – сказала мама. – Можно и обои новые не покупать».

Ирина поставила условие: или он уделяет языку время каждый день, или ищет другого преподавателя. Лучше заниматься по часу ежедневно, чем от зари до зари, но изредка. Словом, никаких авралов, только монотонный натиск.

Когда Гоша клялся, что устал до предела, она милостиво разрешала ему передохнуть.

У Ирины было извращенное представление об отдыхе.

– Ладно, – говорила она, – так и быть, ничего не задаю. На! Развейся немного. – И протягивала толстую книгу. Разумеется, на английском.

Или советовала посмотреть голливудский блокбастер на языке оригинала.

– Я уже смотрел, – пытался откосить Гоша.

– Ты наверняка на русском языке смотрел.

– И что?

– Любой перевод – это как вторая производная чая. Вроде еще чай, но уже не тот.

Язык лез в глаза, в уши. Как тополиный пух в июне. Он был всюду – Гоша читал, писал, слушал и говорил на английском. Если он переходил на русский, Ирина трясла своими оранжевыми волосами в знак протеста и округляла глаза. Дескать, моя твоя не понимать.

Настал день, когда Гоша побывал на выставке современного искусства и потом битый час объяснял Ирине, что все эти перформансы и инсталляции – сплошное надувательство, не имеющее отношения к искусству. Ирина назвала его бесчувственным болваном и жлобом. Гоша стоял на своем. Он продолжал ругать выставку с чистой совестью и на чистом английском.

То ли Ирина обиделась за современное искусство, то ли ей понравился его английский, только с того дня они перестали регулярно заниматься.

А вскоре лондонский то ли лорд, то ли пэр осознал, что с собаками жить хуже, чем с Ириной. Ради нее он готов на все, вплоть до ребенка. Это, конечно, ужасно дискомфортно, но он потерпит, лишь бы она вернулась к нему. Без ее оранжевых волос серое небо Лондона стало ему совсем невыносимым. Ирина решила удовлетворить его просьбу. Накупив матрешек и забив чемодан гречневой крупой, она улетела к мужу.

И уже оттуда позвонила, чтобы поздравить Гошу с прекрасным результатом. Он сдал тест на знание английского языка так, как будто его папа был дипломатом и таскал сына по заграницам.

Иногда не так важно, кто ваш отец. Важнее, кто встретится вам на пути. Некоторым везет на женщин с оранжевыми волосами.