Текст книги "Дорога в Гарвард и обратно"

Глава 15. Простые вопросы и трудные ответы

Все-таки у Влада был гадский характер. Он принимал Гошины достижения как должное. Хоть бы разок похвалил. Нет, только «окей» и новые указания.

Гоше стал сниться танк, который едет прямо на него, а из башни торчит вечно недовольное лицо Влада. Гоша хочет кинуть в танк гранату, но понимает, что осталась последняя. И тогда он привязывает гранату к себе и кидается под гусеницы танка. Такой вот героический эпос.

Проснувшись, Гоша нервно смеялся и шел в школу, чтобы отдохнуть там от атак Влада. Как только он возвращался, Влад звонил и давал новые ценные указания.

Слабым утешением было то, что остался последний рывок. Так говорил Влад. Гоша грустно думал, что Влад наверняка врет. Это не закончится никогда.

С американскими экзаменами было покончено. Теперь предстояло ответить на кучу простых вопросов, которые зачем-то интересовали представителей Гарварда. Как бы для ознакомления, что-то типа заочного интервью. Вопросов было много, и все они состязались в идиотизме. «Какую книгу вы прочитали на каникулах?», «Кто ваш любимый художник?» и прочая ерунда.

Гоша ответил на все вопросы за пятнадцать минут. Коротко и по существу. «На каникулах я программировал, а не читал». «Нравится Шишкин, у него красивые медведи в лесу». Отослал Владу на проверку, ожидая похвалы за оперативность.

Реакция Влада была страшной. Он позвонил и впервые попросил позвать к телефону маму или папу.

– Зачем? – спросил Гоша.

– Затем, что с тобой говорить без толку. Ты дебил! – орал Влад.

Гоша подумал, что идея сообщить об этом маме – так себе. Она, конечно, не поверит, но расстроится.

– Не позову.

Говорить о том, что отец не живет с ними, он не стал. Эта тема не для обсуждения с посторонними.

– Гоша, ты представляешь, что было бы, если бы ты отправил свои идиотские ответы в Гарвард? Хорошо, что хватило ума показать мне.

– И что бы такого страшного случилось?

– Да ничего, пустяки, сущая мелочь. Просто все твои экзамены были бы перечеркнуты этим Шишкиным с медведями.

Гошу прорвало:

– Да пошел к черту ваш Гарвард, если эти дурацкие вопросы имеют офигительное значение. Видать, они там совсем зажрались! Им мозги нужны или слова? Надо было написать, что без какого-нибудь Пикассо я жить не могу? А я могу! И без Пикассо могу, и без Шишкина! И без вас могу!

Гоша нажал «отбой» и почувствовал желание уйти в ванную, закрыться там, включить воду и… поплакать. Напряжение последних месяцев превысило то, что может выдержать человек. Особенно когда ему восемнадцать лет. И когда его ровесники ржут над тиктокерами, а он учится как подорванный. И когда он для всех странный парень, называющий компьютер по имени. И когда он просто устал как собака.

Влад звонил снова. Снова и снова. Гоша не брал трубку.

– Гоша, тебе звонят. – Мама заглянула в комнату. – Ты слышишь?

Равнодушие накрыло Гошу свинцовым колпаком. Никакие эмоции не пробивались через него. Стало наплевать на все. Пусть он дебил, пусть Влад говорит что хочет. Гоша сыт по горло. Он выходит из игры, которая истощила его. Гарвард, может, и стоит мессы, но он, Гоша, не стоит Гарварда. Он не может. Нет! Никаких! Сил! Больше!

Хлопнув дверью, Гоша убежал из дома.

Влад не сдавался, телефон не умолкал.

Мама нерешительно смотрела на разрывающийся телефон. Потом взяла и, смущаясь, что берет чужое, сказала:

– Добрый день, Гоша не может сейчас подойти.

– А вы кто? – спросил явно раздраженный мужской голос.

– Его мама.

– Вы-то мне и нужны. Ваш сын делает непоправимую глупость…

– Минуточку, – строго ответила мама. – Вы даже не представились. Кто вы вообще такой, чтобы критиковать моего сына?

И повесила трубку.

Влад слушал гудки и осознавал справедливость русской пословицы, что яблоко от яблони недалеко падает. Мама была под стать Гоше. Или Гоша под стать маме. В их жилах текла неправильная кровь людей, которые живут как-то наотмашь. Один послал Гарвард. Другая послала Влада.

Досчитав до десяти и чувствуя, что это не помогло и раздражение переполняет его, Влад снова позвонил.

– Прошу прощения, меня зовут Владимир, можно Влад, – отрывисто сказал он. – Я курирую процесс поступления вашего сына в Гарвард. Должен вам сказать, что он ведет себя как кусок бревна, которому лень сделать последнее усилие…

– Спасибо, что представились. Но вы даже не потрудились узнать, как меня зовут. На таких условиях я не разговариваю. И особенно не обсуждаю своего сына.

В трубке опять раздались гудки.

Это было уже чересчур. Внутри Влада все клокотало. Он хотел тут же перезвонить этой гусыне, чтобы чистосердечно сообщить ей, что она дура. И сделал бы это. Однако остатками воли удержал себя от полного разрыва отношений.

Влад заставил себя умыться холодной водой, сделать сорок приседаний и только тогда позвонил снова.

– Добрый день, это Влад. С кем имею честь говорить? – нарочито спокойно начал он.

– С мамой Георгия.

– У мамы, надеюсь, есть имя.

– Меня зовут Надежда.

Голос был обычный, без злорадства, что добилась своего. Владу это понравилось.

– Надежда, у нас с вами одна проблема на двоих.

– Я так понимаю, что проблему зовут Гоша?

– Как вы догадались?

– Просто я уже восемнадцать лет его мама. – Она засмеялась. – Да, это проблема.

Влад почувствовал, что с этой женщиной можно сварить кашу. Она говорила о проблеме легко и даже весело.

– Надежда, вы, наверное, знаете, что он успешно сдал экзамены по физике и математике и даже прилично сдал тест на знание английского языка…

– Не прилично, а блестяще, – поправила его мама. – Давайте называть вещи своими именами, он герой. Простите, я перебила вас.

Влад тихо млел от ее темперамента.

– Так вот, – продолжил он, – осталось совсем чуть-чуть. Надо правильно ответить на ряд простых вопросов.

– Правильно – это как?

– Это так, чтобы университет увидел Гошин потенциал.

Мама засмеялась.

– Я что-то смешное сейчас сказал? – спросил Влад.

– Не обращайте внимания. Дело швах. Гоша не показывает свой потенциал посторонним. Это у него интимное место.

«А тетка с юмором», – оценил Влад.

– Вы, видимо, меня не поняли, – продолжил он. – Простите, если скажу обидное для вас… Если я правильно понимаю, вы не можете оплачивать образование Гоши. Так ведь?

– Смотря где, – ничуть не обидевшись, ответила Надежда.

– Мы говорим о Гарварде.

– Не смогу, даже если разберу себя на запчасти.

– На какие запчасти?

– Почка, сетчатка глаз…

– О господи, давайте как-то серьезнее. Так вот. Вы не можете платить. Нужно, чтобы Гарвард взял все расходы на себя. Одних академических достижений для этого мало. Там сотни ребят с такими же отличными оценками. Университет должен увидеть в Гоше интересную личность. Простите за цинизм, Гоша должен стать достойным объектом для инвестирования.

– То есть быть умным мало, – с усмешкой сказала мама.

– Ваша ирония неуместна. Повторяю: умных ребят на земном шаре много. Очень много.

– А где же мне для вас интересную личность взять? Гоша такой, какой есть.

– А какой он?

– Он? Самый лучший.

– Поподробнее можно?

– Он честный. И очень добрый. Хоть и колючий. И еще Гоша живет не только для себя. Это трудно объяснить, но я так чувствую. Он, пусть это и наивно, хочет сделать мир более… упорядоченным, что ли.

Влад от возбуждения перехватил телефон в другую руку.

– Вот! Вот это и надо показать! Гарвард не хочет давать денег тому, кто использует диплом исключительно для высокой зарплаты. Гарвард хочет инвестировать в тех, кто имеет большие цели, кто хочет изменить мир в лучшую сторону. Сделать что-то хорошее для людей.

– Вы Гарвард с Ватиканом не перепутали? – поддела его мама.

Влад улыбнулся. Теперь понятно, откуда в Гоше такой свет. Мама у него мировая.

– Надежда, давайте вместе поможем Гоше. Нужно ответить на вопросы так, чтобы через ответы рассказать о себе.

– Это как?

– Например, вопрос про любимого художника. Гоша написал, что любит Шишкина, потому что тот нарисовал классных мишек. Это плохо.

– Это не плохо, это полный позор.

– Я рад, что мы понимаем друг друга, – обрадовался Влад.

Рано обрадовался.

– Неужели мой сын не знает, что Шишкин не рисовал этих мишек? Это же кто-то из его друзей сделал. Шишкин на елках всю жизнь специализировался.

Влад закашлялся. Он тоже не знал про медведей.

– Надежда, я немного о другом. Надо так написать о художнике, чтобы показать себя. С лучшей стороны, разумеется.

– Поняла. Например… – И Надежда на ходу начала фантазировать: – Однажды мне пришлось под елкой делать открытую операцию на сердце своему товарищу. С тех пор я полюбил картины Шишкина. Они напоминают мне об этом случае. Так?

Влад засмеялся. Говорить с этой женщиной было довольно любопытно. Интересно было бы посмотреть на нее.

– Направление вы уловили верно. Только с операцией на сердце перебор.

– Ничего. Можно принимать роды. И тут же дать младенцу пожевать кедровые шишки.

Влад понял, что все сложится. Юмор – лучший показатель ума.

– Так мы договорились? Поможете Гоше? Он устал, я понимаю, но сливаться нельзя. Каждый вопрос нужно использовать как возможность что-то рассказать о себе.

– Сделаем, – легко пообещала Надежда. – Хотя это и странно.

– Что странно?

– Рекламировать себя странно. В нашей культуре это не принято. Это как… – Она задумалась. – Как два цветка на свидании дарить.

Влад вспомнил кафе в Эмиратах.

– Надежда, я подарю вам три цветка, или тридцать три, обещаю. Только помогите мне.

– А можно вопрос? Зачем вам это все?

– Что именно?

– Зачем вы возитесь с моим сыном?

Влад услышал тревогу. Впервые Надежда не шутила. Ей важно было задать этот вопрос.

Влад колебался. Напрашивалась стандартная фраза про то, что иногда хочется сделать что-то хорошее не только для себя, но и для других. Дескать, от широты душевной.

Он молчал.

– Это от зависти, – тихо сказал он. – У вас уникальный Гоша. У меня такого нет. У меня, если честно, никакого нет.

От такой откровенности обоим стало неловко. Ведь, в сущности, это был разговор незнакомых людей. Спешно попрощавшись, они закончили беседу.

Владу пришлось снова умываться холодной водой, чтобы вернуть себе душевное равновесие.

Каждый день Влад проверял электронную почту, ожидая письма от Гоши. Или от Надежды? И когда письмо пришло, Влад понял, что у Гоши мама не только классная, но и умная. Все ответы били в десятку. Это было именно то, что можно и нужно отправлять в Гарвард. За совокупностью ответов стоял живой Гоша, не лакированный, не приукрашенный, но выпуклый в своей неординарности и какой-то искренний, открытый. Трогательно честный.

Влад был доволен результатом. И лишь немного раздосадован из-за того, что нет повода позвонить Надежде, давая ценные указания. Она справилась с первого раза. «Да, от осинки не родятся апельсинки», – в очередной раз вспомнилась народная мудрость.

Глава 16. Рекомендация

В качестве вишенки на торт нужна была рекомендация из школы. Лучше от учителя точных наук. Влад не видел повода для тревог. Любой учитель, как себе представлял Влад, почтет за честь написать пару слов о гениальном ученике.

И только по тяжелому молчанию Гоши он понял, что все не так просто.

– В чем дело?

– Ну это… Я не то чтобы очень старательно хожу в школу, – тщательно подбирая слова, сказал Гоша.

– То есть? Ты прогуливаешь?

– Иногда.

– Иногда – это как?

– Ну, когда работы много.

– Какой работы?

– Разной, – уклончиво ответил Гоша.

– Понял. – Влад предпочел не уточнять. Он догадывался, что Гоша промышляет хакерством. – Это твои проблемы. Делай что хочешь, но рекомендация должна быть. Подключи родителей.

– Ладно, – еще более уклончиво ответил Гоша.

На этом разговор закончился.

Гоша не стал рассказывать Владу о том, что после ухода из семьи отец удивительно быстро перестал интересоваться учебой сына. А мама… А что мама?

Гоша не любил, когда его контролируют. Если он получал двойку, то сам прекрасно знал, что с этим нужно что-то делать. Напоминания со стороны только раздражали. В какой-то момент, чтобы его не дергали и не мешали жить в своем режиме, он поменял мамин пароль в электронном журнале. Столкнувшись с техническими трудностями, мама обругала систему и решила, что пойдет другим путем. Отныне она просто спрашивала сына:

– Как дела в школе? Как оценки?

– Нормально, – отвечал Гоша.

И всех все устраивало. На родительские собрания мама не ходила. Один раз пошла, и это произвело на нее неизгладимое впечатление. Родители одноклассников потрясли ее своей информированностью. Мама не понимала ни их вопросов, ни ответов классной руководительницы. С тех пор она завязала с родительскими собраниями на веки вечные.

Проблему с рекомендацией нужно было решать самому. Это засада. Гоша и подумать не мог, что мнение его школьных учителей может кого-то интересовать.

Ясное дело, что совершить подлог с технической точки зрения ничего не стоило. Наверняка там предусмотрено подтверждение через электронную почту. Вскрыть любой почтовый ящик для Гоши не составляло особого труда. Однако обман – он и есть обман. Это темная сторона жизни, на которую Гоша решил не переходить.

Гоше запомнились слова Влада: «Из нескольких сотен претендентов выбирают одного». Хотелось победить честно. И чем жестче конкуренция, тем честнее должна быть победа.

На следующий день после уроков Гоша поплелся в учительскую. Там он застал Веру Васильевну, учительницу математики, которая пила чай. У Гоши никогда не было проблем с математикой. Только с самой Верой Васильевной.

Он решал задачи так, что ответ получался верный, а вот само решение, по мнению учительницы, было исключительно неправильное. Она перечеркивала алым крестом его страницы, а их диалог напоминал разговор слепого с глухим.

– Так у меня правильный ответ?

– Ты меня уже утомил, Георгий. Ответ правильный, но решил ты неправильно.

– Где у меня ошибка?

– Я еще раз повторяю, – с раздражением, как для тупого, повторяла учительница. – Ошибки нет. Но решение неправильное.

Гоша понимал, что в ее голове что-то сломано, нарушена формальная логика. Починить он не мог. Приходилось терпеть.

На пороге учительской Гоша кашлянул.

Вера Васильевна разглядела ученика.

– Тебе что-то надо? – спросила она, смахивая с губ крошки печенья.

– Мне нужна рекомендация. На одну страницу. Ваше мнение о моих умственных способностях.

– Мое мнение? О твоих способностях?

Гоша кивнул.

Вера Васильевна заподозрила подвох. Ситуация была внештатная. Гоша всегда был равнодушен к тому, что о нем думают другие.

– Зачем тебе? – спросила она.

– Надо. Так какого вы мнения?

– Ну, допустим, я думаю, что ты парень с мозгами. И что дальше?

– Так и напишите. Мне нужна рекомендация.

– И куда это пойдет? – Вера Васильевна всегда была осторожной.

– В американский университет.

Учительница напряглась и отложила взятую конфету назад в вазочку. Повисла пауза. Гоша не торопил.

Наконец Вера Васильевна решительно отодвинула вазочку и сказала:

– Георгий, я не дам тебе рекомендацию.

– Почему? Вы же сами сказали, что я с мозгами.

– Именно поэтому! Именно! – повысила голос Вера Васильевна. – Мозги должны оставаться в стране. В нашей большой и великой стране. А не служить американской военщине.

– Ломоносов тоже за границей учился! – горячо возразил Гоша.

– Наивный! Когда это было? Сейчас такие технологии – раз! – и ты уже шпион.

– Так я и здесь могу шпионом стать, – не сдавался Гоша.

Вера Васильевна посмотрела на него с гневным осуждением.

– Такими вещами не шутят! Георгий, ты меня уже утомил!

Гоша повернулся спиной и пошел на выход. В спину прилетало:

– К тому же мозги у тебя хоть и есть, но набекрень. Ты даже не способен решить задачу стандартным способом. Вечно с выкрутасами.

«Дура», – про себя огрызнулся Гоша, и ему стало легче.

Но без рекомендации возвращаться нельзя. Влад его не поймет.

Гоша пошел искать физика, Ивана Викторовича. Тот был мужик внесистемный, но хороший. Американская военщина его не интересовала, как, впрочем, и многое другое, дорогое сердцу Веры Васильевны.

У него был только один недостаток: он не любил учить детей физике. Класс делился на меньшинство, которое решало проблему с помощью репетиторов, и большинство, которое забило на физику и знало только то, что вода не везде закипает при ста градусах. Гоша прорубал физику сам, полюбив ее за логичность.

Иван Викторович ценил в Гоше эту тактичную ненавязчивость. Гоша был идеальным, необременительным учеником. Иван Викторович был учителем с большой буквы «Х» от слова «халява».

Все знали, где искать физика, если его нет в учительской. За углом школы находился сарай, именуемый подсобным помещением. В нем хранились метлы и лопаты, расчехляемые в дни субботников. За сараем любил покурить Иван Викторович. После того, как курение на территории школы запретили, Иван Викторович находил особое удовольствие в том, чтобы совмещать обычную сигарету с мелким хулиганством.

Гоша застал его за этим занятием.

– Здравствуйте, Иван Викторович.

– Здорово, коль не шутишь. – Он любил прикидываться народным персонажем.

– Да мне не до шуток. Я в университет поступаю, – начал Гоша.

– Чего так рано? Вы ж еще ЕГЭ не сдали.

– Я в американский универ хочу попробовать.

Иван Викторович посмотрел с уважением.

– Попробовать, конечно, можно. За спрос денег не берут. Но поступить нельзя.

– Почему вы так думаете?

– Потому что в нынешней политической ситуации мы с Америкой, как говорится, дружба врозь и сиськи набок.

– Образование вне политики. – Гоша так не думал, но хотел свернуть с политической темы. – Вы мне рекомендацию дадите? Можно на русском языке, я переведу.

– Ты это серьезно?

Гоша кивнул.

– А наши университеты? Хуже?

– Ломоносов тоже за границей учился, – уклончиво ответил Гоша, воспользовавшись домашней заготовкой.

– Ты не знаешь, Ломоносов курил? – неожиданно спросил учитель.

– Не знаю. А это важно?

– Конечно! Если бы его заставили за сараем курить, он бы в Россию точно не вернулся, – убежденно сказал Иван Викторович.

Гоша пожал плечами.

– Так, значит, в Америку, – затягиваясь сигаретным дымом, сказал физик. – Ладно! Договорились. Я напишу, что ты герой – звезда с дырой. Подправь там потом, если что.

– Спасибо!

– Спасибом не отделаешься. Вот стану стариком, будешь мне оттуда лекарства высылать.

– Вообще-то я только учиться туда еду. Потом вернусь.

– Вернешься? Ну это только если очень не повезет. – Иван Викторович затушил сигарету о табличку «курить запрещается» и пошел писать рекомендацию.

Гоша подумал, что можно еще сбегать к учительнице по информатике, чтобы получить дополнительную рекомендацию. Но вовремя вспомнил, что недавно нашел в ее коде ошибку и поправил программу, после чего учительница перестала с ним здороваться.

«Одной хватит», – решил Гоша.

По дороге домой он напрягал память, пока не вспомнил краткий диагноз российско-американских отношений. Как там Иван Викторович сказал? «Дружба врозь и сиськи набок». Все-таки учитель физики расширил его кругозор. А с законами Ньютона он и сам разберется.

Глава 17. Трудное эссе

Важным этапом поступления в Гарвард было написание эссе. О чем? Точнее, о ком. Конечно, о себе, любимом.

Гоша прикинул и решил написать о том, как он любит программировать, о своем друге Монстрике и о том, как он собирал деньги на его детали. Про отца, который из-за этого уехал жить на дачу, он писать не будет. Чужим про такое не рассказывают.

Как всегда, все испортил Влад. Он прочитал первый вариант эссе и подверг его жесткой критике. Это мягко сказано. Судя по выражениям, на которые не скупился Влад, если бы он был рядом, то порвал бы Гошины страницы в мелкие клочья, а потом швырнул бы эту бумажную кашу ему в лицо.

– Что не так? – возмущался Гоша.

– Все! Все не так! – горячился Влад. – Из твоего текста ясно одно: парень любит программировать. Этого мало! Таких в мире тысячи, сотни тысяч. Какого черта тебя должны предпочесть остальным любителям точить коды? Что в тебе такого особенного?

– Во мне нет ничего особенного!

– Тогда тебе нечего делать в Гарварде! – заорал Влад. – А я говорю, что есть! Но это надо показать! Эссе должно быть как маленькое произведение искусства, где каждое слово несет нагрузку. Чтобы, почитав твое эссе, члену комиссии захотелось крикнуть: «Берем! Без этого парня Гарвард осиротеет!» Вот что надо!

– Вы, видать, забыли, что я не писатель, я программист, – защищался Гоша.

– Я тоже программист и никогда не работал воспитателем в колонии с трудными подростками. Однако же вожусь с тобой.

Гоша хотел сказать, что не просил его об этом, но вовремя остановился. Слишком большой путь они прошли, поздно сворачивать. Да и благодарность к Владу, хоть Гоша и скрывал это, прочно проросла в его сердце.

– Ладно, извини, – сбавил обороты Влад. – Эссе – незнакомый тебе жанр. Тут я сам виноват, многого от тебя захотел. Я сейчас срочной почтой отправлю пару книг, прочитай их внимательно, возьми за образец – и вперед. Пойми, в эссе нужно рассказать о себе, но не в лоб, а через маленькую историю. Может, мама поможет. Она читает на английском?

– Моя мама прочитает и на японском, если очень надо, – пошутил Гоша.

Влад почему-то даже не сомневался в этом.

Буквально через несколько дней курьер принес пакет, в котором лежали две книги с оригинальными названиями. Первая книга называлась «500 лучших эссе Гарварда». Вторая книга: «500 лучших эссе Стэнфорда». Тысяча сказок о прекрасных молодых людях. Гоше предстояло написать еще одну. Все это напоминало «Тысячу и одну ночь» в исполнении Шахерезады.

Гоша начал читать. Эссе были короткие, страницы две-три, не больше. После каждого шел подробный разбор на предмет того, что здесь является особенно сильным местом, а что недотянуто до сияющих высот. Разбор занимал пять-шесть страниц. У Гоши это вызвало глухое раздражение. Людям делать нечего? В размазывании манной каши по тарелке он видел куда больше смысла.

А уж сами эссе приводили Гошу в открытое недоумение. Кто-то писал, как организовал в школе гей-клуб, правда, там был только один участник, собственно автор эссе. Случилось это не где-нибудь, а в самом центре африканского материка. Неудивительно, что организатора гей-клуба побили его же одноклассники. Но отважный гей не сдался. Тогда соседи подожгли лачугу его родителей. Она горела очень хорошо, потому что крыша была сделана из сухих пальмовых листьев. Словом, сплошное хождение по мукам. Парня было жаль, даже у Гоши подступил ком к горлу. Но он не мог понять: почему на этом основании парня нужно брать в Гарвард? Можно же просто приехать в Штаты в качестве трудового мигранта, работать в каком-нибудь «Макдоналдсе» и жить себе преспокойно. Видимо, об этом пути парень не знал.

Мама подключилась к чтению эссе в качестве добровольца. Пустоту, образовавшуюся при увольнении, надо было чем-то заполнять. В процессе чтения ее глаза округлялись. Проще говоря, она немного офигела. Единственное эссе, которое мама назвала шедевром, было написано чернокожим парнем, который увлекался барабанной дробью. Он стучал в барабаны так усердно, что иногда ломал палочки. Но ломается обычно только одна палочка, вторая остается целой. Парень не выбрасывал, а складывал в коробку эти целые палочки, оставшиеся без пары. Его эссе представляло собой рассказ про то, как он открыл эту коробку и, разглядывая палочки, начал вспоминать, где и при каких обстоятельствах он сломал их вторые половинки. Получился калейдоскоп событий, где были его друзья, путешествия, музыкальные фестивали, купания в фонтанах и ночевки под отрытым небом. Гоша впечатлился насыщенностью жизни парня, его добрым юмором и влюбленностью в музыку. «Такого надо брать!» – подумал Гоша и понял, о чем ему говорил Влад.

Отпущенная на чтение неделя кончилась, и они созвонились с Владом.

Слово взяла мама.

– Простите, Влад, за мою тупость, но я не понимаю, что нам делать. Гоша не гей, не узник совести, не инвалид, ему не на что пожаловаться. И он совсем не страдает от диктаторского режима. Хоть плачь, ей-богу, – сказала мама так задорно, что о плаче не могло быть и речи.

Влад непроизвольно расплылся в улыбке. Взглянул на себя в зеркало и тут же отвернулся. Седые виски и юношеский блеск в глазах, совсем как в мелодрамах.

– Надежда, я открою вам небольшой секрет. Впрочем, об этом знают почти все. Поступление в университеты в Америке давно превращено в бизнес. Куча людей, покрутившись в администрации и хотя бы издали наблюдая за отбором студентов, пытаются коммерциализировать свое знание. Эти так называемые консультанты по поступлению – бич и беда американской образовательной системы. Недавно вскрылся курьезный, но показательный случай. Женщина работала уборщицей в Стэнфорде. И везде честно говорила, где она работала, но не говорила кем. За немалые деньги раздавала советы, как надо писать эссе. Есть целые артели, которые пишут вступительные эссе вместо соискателей. Увы, это так. Но нам надо написать лучше них. Вы меня понимаете?

– Вы сейчас как та уборщица, – доброжелательно сказала мама. – Ваш совет хоть и бесплатный, но бесполезный. Я прочитала эти так называемые лучшие эссе, и я бы в шею гнала некоторых авторов.

– Например?

– Например, одна девица пишет, как она поехала волонтером в Африку.

– Прекрасная тема!

– И там она увидела голодающих детей и, как она пишет, рано постаревших женщин. И как люди пили прямо из лужи, потому что нет водопровода. И как потом, вернувшись домой, в Америку, она стала экономить воду.

– Да, да, это вызывает эмоции, это хороший заход! – отреагировал Влад. – Это то, что нужно!

Мама помолчала. Потом довольно жестко сказала:

– А вам не кажется, Влад, что только полная дебилка в свои семнадцать лет может не знать о голодающих? И только абсолютный социальный аутист может не понимать, что планета не прошита водопроводами? Она вообще не высовывала нос за пределы своего мирка? Не знала, что не везде живут вечно молодые женщины? Это эссе инфантильной дуры, которая впервые увидела жизнь, изумилась, расчувствовалась и написала эту, прости господи, хрень. А другие такие же, как она, только постарше, прочитали, впечатлились и дали этой дуре «зеленый свет». Мне жаль Гарвард, если он ведется на такое.

Повисла тишина.

Наконец Влад начал говорить:

– Надежда, в чем-то вы правы. Но вы слишком категоричны. Поверьте, «зеленый свет» на основании одного эссе тут никому не дают. Значит, были отличные оценки, блестящие рекомендации и прочее. Эссе лишь вишенка на торте, но она должна быть безупречной, чтобы не испортить весь торт. Да, американские школьники иногда производят впечатление отстающих в развитии. Не интеллектуальном, а мировоззренческом. Но в данном случае девочка поехала волонтером в Африку, ее что-то на это сподвигло, а могла остаться дома. И потом, открою секрет: я знал ее, она ходила на мой курс. Лично знаком с профессором, у которого она писала диплом. Знаете про что?

Надежда не отвечала, понимая, что вопрос риторический.

– Про то, как очищать воду. Девушка пыталась сделать прибор, с помощью которого можно очищать воду даже из луж. Так что эта инфантильная дура, как вы ее назвали, делом доказала, что не зря съездила в Африку. Гарвард в ее эссе разглядел готовность служить людям. Кстати, она довела работу до конца. Ее прибор запатентован и продан во многие страны мира. Гарвард инвестировал свои возможности в эту девушку, которую вы только что обругали, и оказался прав.

Мама не перебивала. Только тень на лице, как облачко, потушила ее улыбку.

– Нам нужна история. Понимаете, сюжет про какой-то фрагмент Гошиной жизни. Чтобы в эссе Гоша был самим собой, но как бы в концентрированной версии. Понимаете?

– Да, понимаю. – Мама помолчала. – Вы, Володя, извините меня за девушку. И если встретите ее, передайте ей… Ну, что мы все живем в своем мирке и судим по себе… Короче, скажите ей что-нибудь хорошее от меня.

Влад почувствовал, как тонкая игла проникла в сердце, отчего оно разогналось и погрузилось в мучительно-сладкую боль. То ли от благородства Надежды, то ли просто оттого, что она назвала его Володей.

Через пару дней Гоша прислал эссе, потом еще одно, и еще. Надежда явно вошла во вкус.

Влад выбрал лучшее и поздравил с окончанием основной части вступительного марафона. Теперь мяч был на стороне Гарварда. Там должны были решить, приглашать ли Гошу на интервью.

Гоша ждал ответа из Гарварда. Мама ждала конца Гошиной муки. Влад ждал, когда его снова назовут Володей.

Так все трое замерли в ожидании, объединенные этой странной затеей – поступлением в Гарвард без денег.