Текст книги "Эреш. Книга странствий"

Я улыбалась, думала о Райденне, а руки, будто сами собой, наносили размашистые штрихи на бумагу. Уже через несколько минут со страниц блокнота на меня смотрел парень с угловатой челюстью, бровями вразлет и пронзительным взглядом. Впервые на моей памяти кто-то настолько сильно меня заинтересовал.

– МЯУ-У-У! – вдруг раздалось позади меня, а в следующий миг Рыжик уже запрыгнул на стол и уселся пятой точкой прямо на набросок, чем вполне доступно донес до моего сведения степень своего возмущения.

– Бросила тебя, да? Ну, прости, мой хороший. Мне нужно было немножко подышать. Ты же меня простишь? – обратилась я к коту, почесывая его за ушком.

– Мяу, – отозвался он уже не столь категорично.

Интересно, что сказал бы дедушка, если бы узнал, что я разговариваю с котом? Я уже молчу о том, что иногда мне в самом деле казалось, что Рыжик меня прекрасно понимает.

Я сидела в тишине, продолжая поглаживать кота и отрешенно наблюдать за звездами, смутно различимыми силуэтами гор и мерным покачиванием сосен на ветру. Мысли мои, казалось, двигались с ними в такт. На меня наползала дрема. По-хорошему мне стоило пойти в номер – самое время ложиться спать. Но было так уютно и лениво, что я упорно продолжала сидеть на месте и уговаривать себя, что вот еще пять минуточек – и точно пойду.

Громкий лязг, раздавшийся откуда-то снизу, заставил меня встрепенуться. Должно быть, кто-то случайно задел мусорный бак. Отвлеченная этим мелким происшествием, я не сразу заметила, что Рыжик напрягся и, точно собака, навострил уши, прислушиваясь к ночным звукам. Секунды промедления обошлись мне дорого: кот сорвался с места и резво запрыгнул на соседний балкон, заставив меня замереть от ужаса. Вздох облегчения оборвался тревожным всхлипом – кот прыгнул снова, оказавшись уже через один балкон от меня.

– Рыжик! – яростным шепотом окликнула я его.

Позвала бы громче, но боялась перебудить пол-отеля. Впрочем, я даже не сомневалась, что этот пушистый бандит прекрасно меня слышал. Игнорируя мои оклики, он забрался в открытое окно. «Черт! Черт! Черт» – зашипела я. Представляю, что сейчас начнется! Чей же это номер? Та-а-ак, две комнаты от меня, это… Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, а в следующий миг закрыла лицо руками и тихо взвыла. Это номер Райденна.

Господи, ну почему мне так не везет?! Рыжик еще ни разу не забирался в комнату к постояльцам. И вот на тебе, пожалуйста! Да еще вдобавок именно к Райденну, который даже от уборки в номере отказывается. Представляю, как он «обрадуется», если кот устроит переполох в его вещах. Да даже если и не устроит, все равно это недопустимо. К тому же сейчас, когда дедушка уехал, доверившись мне. Я не могу так его подставить.

Все эти мысли бурлящим потоком пронеслись в моей голове, пока я в суматохе пыталась выпутаться из пледа. Уже в следующее мгновение я выскочила из номера и во весь опор помчалась вниз по лестнице, рискуя свернуть себе шею. Нужно взять ключ и забрать Рыжика из комнаты Райденна, пока он не вернулся. В тот момент его неординарная привычка прогуливаться по ночам показалась мне самой замечательной на свете.

Разумеется, по закону подлости я уронила ключ, подняла его только со второй попытки и, обругав себя за неуклюжесть, которая мне, кстати, не свойственна, устремилась наверх.

Оказавшись на втором этаже, я остановилась, немного отдышалась и только после этого осторожно двинулась по коридору, ступая тихо-тихо, чтобы никого не разбудить.

Дверь нужного мне номера поддалась легко, и я медленно отворила ее, стараясь не шуметь. Сердце стучало где-то в горле, а воображение услужливо рисовало Райденна, который сейчас выступит из тени и, высокомерно изогнув бровь, поинтересуется: «Прошу прощения, чем обязан столь позднему визиту?»

К счастью, все обошлось: Райденна в номере не оказалось. Я осторожно прикрыла за собой дверь и включила свет. Подсознательно я почему-то ожидала увидеть внутри нечто необычное. Но нет. Такой же гостиничный номер, как и у большинства постояльцев. Из необычного здесь – разве что идеальный порядок.

Хотя… кое-что все же привлекло мое внимание. Мой взгляд зацепился за шахматную доску, разложенную на столе. То были не обычные шахматы, которые можно найти в магазине. Нет, этот набор явно эксклюзивный. Сначала мне даже показалось, что доска высечена из камня, но, подойдя ближе, я поняла, что это искусно обработанное дерево. Массивная и одновременно изящная, она занимала почти весь письменный стол. Поле с черно-белыми квадратами обрамляла черная широкая кромка. Резьба на ней была выполнена таким образом, что удивительно походила на птичье перо. Никогда не видела ничего подобного.

На доске стояли шахматные фигуры, от которых невозможно было отвести взгляд. Я взяла в руки королеву. Черная, тяжелая, каменная. Ее корона напоминала распустившуюся розу, а у основания красовалась та же резьба, что и на кромке шахматной доски, – птичье оперение. У меня даже дыхание перехватило. Я поставила ферзя на место и еще несколько секунд разглядывала фигуры. Каждая пешка была увенчана красным полупрозрачным камнем. Неужели драгоценным? А даже если и нет, то, не сомневаюсь, такой набор все равно стоит целое состояние.

Меня настолько заворожили шахматы, что я напрочь забыла о цели своего визита. Не знаю, сколько еще я бы так стояла, рассматривая фигуры, если бы не чьи-то шаги в коридоре. Я буквально оцепенела от ужаса. Замерла, боясь пошевелиться. Шаги приближались к двери. «Райденн вернулся», – мелькнуло в голове; меня бросило в пот.

Между моим вдохом и выдохом прошла целая вечность. Взгляд впился в дверную ручку. Казалось, что она вот-вот повернется. А шаги тем временем звучали все ближе и ближе. Они замерли у самой двери. От беспокойства мне сдавило грудь, и я схватилась за край стола, молясь всем святым, чтобы это оказался не Райденн.

Глава 3

Я услышала звон ключей. «Все! Мне конец!» – перед глазами заплясали звездочки. Чувства обострились до предела. Собственное дыхание, гулкие удары сердца и тиканье часов звучали оглушительно и сводили с ума.

Вновь послышались шаги. Господи, какое счастье! Постояльцы прошли в соседний номер. Шумно выдохнув, я смахнула пот со лба и осела на пол. Так, все, забираю Рыжика и на выход. Еще одну такую проверку нервной системы на прочность я просто не переживу.

В результате недолгих, но плодотворных поисков я обнаружила кота под кроватью. С трудом вытащив его из укрытия, я выключила свет в комнате, тихо затворила за собой дверь, повернула ключ и, прижимая извивающегося и протестующего Рыжика к груди, поспешила к себе в номер. Только заперев дверь на ключ и убедившись, что балкон и все окна плотно закрыты, я выпустила кота из рук и обессиленно опустилась на постель. Руки все еще тряслись после пережитого стресса.

Я лежала на кровати, уставившись в потолок, и пыталась успокоиться. Рыжик, будто чувствуя свою вину, забрался ко мне на грудь и замурчал. От его тихой, размеренной кошачьей песни паника немного отступила, и я начала приходить в себя. Мысли перестали мелькать в сознании огненными всполохами. Ко мне возвращалось хотя бы подобие спокойствия.

После того как я побывала в комнате Райденна, вопросов стало только больше. Какой нормальный человек станет возить с собой тяжеленную шахматную доску? Если он так любит шахматы, мог взять дорожный или карманный набор – не знаю, как он правильно называется. Да в любом смартфоне куча подобных приложений! И эти шахматы стоят целое состояние, а значит, Райденн явно мог позволить себе проживание в куда более респектабельном отеле. Тогда почему он остановился у нас? Все-таки от кого-то скрывается? Не парень, а одна сплошная загадка.

Может, стоит за ним проследить и выяснить, куда он ходит по ночам? Ага, точно. Только этого мне не хватало. А что, если он заметит меня? Как я буду оправдываться? С этими мыслями я и уснула: прямо в одежде и с Рыжиком под боком.

Утром кот проснулся за пять минут до будильника и принялся обнюхивать мое лицо, щекоча усами и тонко намекая, что пора бы и покормить такого красавца. Я нехотя поднялась, с полузакрытыми глазами наполнила миску Рыжика и поплелась в душ. Горячая, почти обжигающая вода привела меня в чувство и примирила с тем фактом, что утро уже наступило. Чашка кофе и вовсе сотворила чудо: напомнила о том, что сегодня меня ждет прекрасный день.

Я приободрилась до такой степени, что даже тихонько напевала себе под нос, пока собиралась и наносила легкий макияж. Краситься я не умела и обычно ограничивалась тушью и тонким слоем пудры, чтобы убрать ненужный блеск. Вот, собственно, и все. Но сегодня я что-то разгулялась и решила воспользоваться румянами. На моей бледной коже с россыпью веснушек яркие румяна смотрелись бы нелепо, а вот нежный персиковый оттенок сделал лицо более свежим.

Я достала из шкафа то самое голубое платье, о котором вчера говорил дедушка, и приложила к себе, покрутившись перед зеркалом. Сказать по правде, мне и самой оно нравилось. Простенькое платье чуть ниже колен с легкой летящей юбкой по цвету напоминало весеннее небо и прекрасно подчеркивало цвет глаз. Почти такой же синий, как у дедушки. Разве что чуть-чуть светлее. Игнорируя подтрунивания внутреннего голоса, я все-таки надела платье. До встречи с Кевом полно времени. Еще успею переодеться.

Непослушные кудри я убрала в низкий аккуратный пучок на затылке, выпустив одну прядь у лица, и подмигнула своему отражению. Конечно, не сногсшибательная красотка, но сегодня выгляжу вполне себе ничего.

Рыжик отказывался оставаться в комнате один и отчаянно, а главное громко требовал отпустить его. Мне ничего не оставалось, кроме как удовлетворить его конституционное право на свободу передвижения и выпустить во двор. Сама же я спустилась на ресепшен и просидела за стойкой до самого прихода Магды, предварительно проконтролировав, чтобы завтрак в столовой накрыли вовремя и без приключений.

К моему сожалению, Райденн так и не спустился до обеда. Впрочем, это неудивительно. За неделю он завтракал всего дважды. «Может, оно и к лучшему? Еще увидел бы, как я вырядилась», – уговаривала себя я, пытаясь скрыть правду от самой себя. Мне ужасно хотелось, чтобы сегодня он все-таки меня увидел.

Когда пришла Магда, мы немного поболтали, обсудили некоторые рабочие моменты, и только после этого я вышла на улицу, чтобы перевести дух. Села на качели под раскидистым кленом и вдохнула свежий осенний воздух, как вдруг чьи-то теплые ладони закрыли мне глаза.

– Угадай кто!

– Кев! – Я прямо-таки подскочила с качелей и в следующую секунду оказалась в объятиях друга.

– Ты же только через полчаса должен был приехать!

– Могу вернуться попозже, – проворчал он.

Отпустив меня, друг отступил на шаг и принялся пристально меня рассматривать со всех сторон. Я тоже с любопытством разглядывала парня. Честно говоря, учеба в университете никак не повлияла на его манеру небрежно одеваться и красить волосы в яркие цвета. Его растрепанная шевелюра радовала окружающих благородным темно-зеленым оттенком. Впрочем, я и не ожидала, что Кевин изменит своим привычкам. На нем была хорошо знакомая мне футболка с забавным принтом, видавшие виды джинсы и потертая кожаная куртка. Мои размышления прервала неожиданная реплика друга:

– Кася, а ты случайно не влюбилась?

Я так растерялась от его прямого вопроса, что несколько секунд пораженно молчала, не зная, что сказать.

– С чего ты взял? – наконец выдала я.

– Что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос? – Кев скрестил руки на груди и выжидающе уставился на меня.

«Не отстанет», – поняла я. Слишком хорошо мне был известен этот взгляд.

– Да нет у меня такой привычки, и вовсе я не влюбилась. Просто ты меня огорошил, вот и все. И с чего вообще тебе это стало интересно?

После моих слов он явно расслабился: опустил скрещенные на груди руки и улыбнулся.

– Ну… просто ты всегда ходишь в джинсах и футболках, а тут вдруг платье.

– Н-да… Вот и звоночек, что мне надо больше внимания уделять своей внешности. Один раз привела себя в порядок – и сразу столько вопросов. Может, я так к нашей встрече готовилась!

– Ой, ладно. Рассказывай эти сказки кому-нибудь другому.

– Дедушка оставил меня за главную, и мне просто хотелось произвести приятное впечатление на гостей. Доволен? – буркнула я.

– О, так ты теперь солидная дама? – улыбнулся Кев, и напряжение, повисшее в воздухе, растаяло так же быстро, как и появилось.

Что-что, а разряжать обстановку Кев умел, правда, и накалять атмосферу у него тоже получалось прекрасно. Но его реакция все равно меня немного удивила. Волнуется за меня, что ли?

– Как видишь, – подмигнула я. – Но если бы ты пришел через полчаса, как мы и договаривались, – я бросила на друга выразительный взгляд, – то увидел бы меня в твоих любимых джинсах и футболке.

– Я же не говорил, что мне не нравится платье, – улыбнулся он. – А ну-ка покружись!

– Может, мне еще на стульчик встать и стихи прочесть?

– А что такого? С другом уже и потанцевать нельзя?

– Хочешь опозорить меня перед постояльцами?

– Почему сразу опозорить?

– Здесь ведь никто не танцует, если ты вдруг не заметил.

– Подумаешь, – фыркнул он. – Может, просто никто до этого не додумался, – заявил он с самым серьезным видом и вдруг прыснул от смеха. Я тоже невольно улыбнулась.

– Так что, не потанцуешь со мной? – спросил Кев, хитро прищурившись.

– Ну не здесь же! И не сейчас, – отмахнулась я.

– А когда?

– Завтра. Завтра будет вечеринка, Агнешка меня пригласила. Пойдешь со мной? – брякнула я первое, что пришло в голову, просто чтобы прекратить эту затянувшуюся шутку.

При упоминании имени подруги Кевин помрачнел.

– А она там будет?

– Кев, – укоризненно произнесла я, – конечно будет. Не понимаю, чем она тебе так не нравится.

– Если б я знал… Не нравится, и все тут. Есть в ней что-то фальшивое.

– Ты просто ревнуешь. Но если не хочешь идти, то ладно. Но и про танец тогда больше не спрашивай.

– Когда это я сказал, что не пойду? Во сколько вечеринка и какая форма одежды?

– В восемь вечера. Можно подумать, ты собираешься соблюдать дресс-код.

– И то верно. Мне везде рады, в чем бы я ни пришел, – улыбнулся он.

– Поразительная скромность.

– Странно, что тебя до сих пор удивляют мои многочисленные достоинства.

– И не говори. Ладно, схожу переоденусь и пойдем. Зайдешь внутрь?

– Да нет, я тебя здесь подожду.

Я улыбнулась Кеву на прощание и поспешила к дверям, как вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Подняла голову – в окне Райденна дернулась штора. Или мне только хотелось, чтобы это было так?

* * *

От идеи подняться на Гевонт мы отказались – слишком долго, а прогулка на Губалувку была бы совсем короткой. В результате мы направились в сторону национального парка, чтобы просто побродить там без какой-либо конкретной цели.

– Здесь вообще есть хоть какая-то полезная еда? Это же сплошной жир в жиру! – ворчал Кев, когда мы миновали очередную закусочную с щедрым ассортиментом мясных блюд.

– В «Макдоналдсе» можешь купить себе салат.

– Идти в «Макдоналдс», чтобы поесть здоровой еды? Ты серьезно?

– А что ты хотел? Суровая доля вегетарианца, приехавшего в Закопане. Здесь любят плотно поесть.

– Не сомневаюсь. Видел билборды с рекламой липосакции на выезде из города.

И ведь он не шутил. Такие плакаты действительно были.

– Ладно, не переживай. Не все так плохо. Сейчас найдем тебе еду.

Мы заглянули в супермаркет, купили воды, небольшой полезный перекус и уже без остановок направились в парк. День выдался пасмурный, солнце пряталось за облаками, а верхушки гор скрывал туман. Моя любимая погода. Казалось, в такие дни, как этот, непременно должно произойти что-то мистическое – местные пейзажи погружали в атмосферу моего любимого сериала «Твин Пикс».

– А ты знаешь легенду о спящем рыцаре? – обратилась я к Кеву, глядя в сторону утопающих в дымке вершин Гевонта.

– Какую именно? Таких легенд много, и все они похожи друг на друга.

– Ай, ну тебя!

– Ладно-ладно, рассказывай, раз уж тебе так хочется. – Он легонько толкнул меня плечом. – Что там за легенда?

– Если присмотреться, то можно увидеть, что очертания Гевонта напоминают фигуру спящего рыцаря. Говорят, если жителям будет грозить опасность, он сбросит с себя оковы сна и встанет на защиту города. Красиво, правда?

– Красиво-то красиво. Вот только момент для истории не самый подходящий. Из-за тумана ничего не разглядеть.

– Ну, так загугли и увидишь. Очертания и правда похожи, – притворно обиделась я.

Так, болтая обо всякой ерунде, мы подошли ко входу в национальный парк. Купили билеты и, миновав туристический пост, двинулись по каменной тропе, плавно поднимавшейся в гору. Нас обступали высокие многовековые сосны, которые, казалось, уходили корнями в вечность. Где-то неподалеку журчал ручей, а в воздухе разливался пьянящий аромат хвои и сырой земли. С каждым шагом, с каждым вдохом мои легкие наполнялись свободой и покоем.

Мы неспешно шли по тропе и почти не говорили, лишь изредка обращая внимание друг друга на особенно живописные пейзажи. Молчание позволяло нам не только услышать шепот хвои и шелест опавших листьев под ногами, но и очистить собственные мысли от шелухи проблем и суеты, чтобы наконец прикоснуться к тому, что действительно важно.

– Кася, – тихонько позвал меня Кев, – давай остановимся на минуту.

Мы как раз проходили небольшой деревянный мост через горный ручей. Отсюда открывался вид на водопад, тонущий в гуще леса. В этой части парка осень была не так заметна из-за зеленого мха и бесконечных рядов елей и сосен. Лишь редкие всполохи засыхающего папоротника напоминали о том, что лето отступило и природа засыпает, принося с собой багряные краски осени и проникающую в сердце тоску.

Мы остановились, я положила руки на деревянные перила и замерла, наблюдая за бегущей водой, из которой выглядывали острые камни. Так и я: вечно бегу, вечно прячусь от своей тайны. Я не любила об этом думать, но иногда мне казалось, что место из моих снов находится где-то здесь, среди могучих сплетенных корней, среди старых деревьев и быстротечных ручьев. В глубине души я всегда знала: эти сны реальны. Царапина на руке, которую я обнаружила после очередного кошмара, лишь подтвердила мои догадки. Меня охватила уже привычная тревога, и я повела плечами в неловкой попытке избавиться от нее. Как же мне надоело оставаться один на один со своими страхами!

Однажды я так отчаялась, что все-таки решилась рассказать обо всем родителям. Они не на шутку встревожились и отыскали мне лучшего в Варшаве мозгоправа (назвать его психологом у меня язык не поворачивается). Я, правда, так и не поняла, кто решил, что он лучший. Возможно, он набрал десять из десяти в своем собственном рейтинге.

От встречи с этим прилизанным типом в модных очках и дорогом костюме у меня остались лишь липкие и брезгливые воспоминания, которые я не могу стряхнуть с себя вот уже несколько лет. Он слушал мой прерывистый и сбивчивый рассказ, закинув ногу на ногу, и время от времени делал пометки в блокноте. Когда я замолчала, по его тонким губам скользнула едва уловимая ехидная улыбочка, которую он, впрочем, быстро подавил и обратился ко мне тоном, которым обычно сообщают общеизвестные истины в духе: «Земля круглая» или «Вода кипит при ста градусах по Цельсию». Из его слов выходило, что у меня просто-напросто дефицит внимания, а своими рассказами о вещих снах и кошмарах я пытаюсь достучаться до родителей. Но он не учел, что мне совершенно незачем было придумывать всякую чушь, ведь мама с папой и так меня любят. Дальше он принялся пространно рассуждать о том, что в моем возрасте всем хочется чувствовать себя особенными и что это нормально. Он все говорил, говорил, говорил… С каждым его словом я все больше вжималась в огромное кресло, стоявшее в углу его кабинета. Мне хотелось стать как можно меньше, чтобы в итоге растаять, исчезнуть, испариться… Что угодно, лишь бы не слышать эту тягучую манерную речь, не замечать насмешки, притаившейся в глубине рыбьих глаз. Когда мои мучения наконец подошли к концу и он заявил, что ждет меня на приеме через неделю, я вежливо кивнула и вышла, тихо притворив за собой дверь. Тогда я приняла сразу два важных решения: я больше никогда не вернусь в этот кабинет и никому не раскрою своей тайны.

Кев, будто почувствовав мою тревогу, накрыл ладонью мою руку. Я удивленно посмотрела на него.

– Как ты? – просто спросил он и тут же убрал руку.

Он всегда тонко улавливал мое настроение. Порой даже лучше, чем я сама. Вообще-то я не слишком искусна в объяснении собственных чувств, но Кеву хватало и моих скудных речей. Одно из его главных достоинств – умение слушать. Не ждать, когда собеседник закончит рассказ, чтобы непременно ввернуть собственную историю на схожую тему или дать непрошеный совет, а именно слушать. Слушать и слышать. Ведь иногда, рассказывая о чем-то, мы вовсе не ищем решения проблемы – нам просто нужен кто-то, кто нас поймет и разделит с нами бремя чувств и эмоций. Кто-то, кто просто будет рядом. Как сейчас.

Почему бы не рассказать Кеву о моих снах? Я часто задавалась этим вопросом. Если и был в этом мире человек, способный меня понять, то это он. Несколько раз я даже мысленно репетировала речь, готовясь посвятить друга в свою тайну, но неизменно пасовала в последний момент. Всему виной страх. Я не боялась, что Кев отвернется от меня. Нет, меня страшило другое: что я не смогу простить его, если он усомнится в моих словах. Недоверие превратится в невидимую преграду, которая будет расти до тех пор, пока окончательно не разрушит нашу дружбу.

Но, если быть искренней до конца, от откровенной беседы меня удерживало кое-что еще. Что-то, чему я не могла подобрать определение. Возможно, некое внутреннее предчувствие, что еще не время, что нужно подождать? В общем, еще одна из тех загадок моей жизни, которые я не могла объяснить даже самой себе.

Все это время, пока я молча смотрела на извивающийся внизу ущелья ручей и размышляла о своем, Кев терпеливо ждал, когда я наконец соберусь с мыслями. Агнешка бы уже вовсю размахивала руками у меня перед глазами и требовала ответа с настойчивостью, достойной ослика из мультфильма про Шрека.

– Это сложно, Кев. Вроде бы все хорошо, но иногда я волнуюсь из-за родителей, – заговорила я, решив отделаться полуправдой. – Беспокоюсь, правильно ли я поступила. Сомневаюсь, хватит ли у меня сил, чтобы следовать за мечтой. Вдруг я просто бесцельно трачу время и никогда не смогу поступить в академию искусств? Вдруг я так никогда и не стану настоящим художником? Что, если родители правы? – Я посмотрела на него, закусив губу. Собственные слова казались мне путаными и глупыми. Впрочем, как и большинство моих мыслей, стоило мне лишь высказать их вслух. – Понимаю, как все это нелепо звучит, ведь в мире есть проблемы гораздо важнее, – торопливо добавила я, прежде чем Кев успел вставить хоть слово.

Пусть я и не рассказала ему про свои сны, но все равно поделилась тем, что терзало меня уже долгое время. Тем, что я не решилась бы рассказать никому другому.

Кев ответил не сразу. Несколько минут он просто стоял рядом, вглядываясь в бегущую воду, будто пытаясь отыскать подходящие слова в ее глубинах.

– Кася, а как узнать, что ты ошиблась, если не попробовать? И как поиск мечты может быть глупым? Если бы ты поступила в нелюбимый университет, чтобы потом пойти на работу, от которой тебя тошнит, кому бы от этого стало лучше? Разве смогла бы ты что-то дать этому миру, когда внутри тебя ледяная бездна? Что бы ты предложила людям? Горечь, недовольство, злость и осколки собственной души?

– Но я ведь смогла бы, наверное, совмещать работу и творчество, – неуверенно отозвалась я, прекрасно понимая, что еще долго буду размышлять над вопросами, которые задал мне друг.

– Возможно. Но зачем? Чтобы жить в перерывах? Ждать и отсчитывать минуты до окончания рабочего дня? Чтобы дома выкроить немного времени на то, что делает тебя по-настоящему счастливой? Кася, чтобы что-то отдать, нужно чем-то владеть. Здесь должен гореть огонек, понимаешь? – Он прикоснулся к своей груди. – Придешь ли ты к цели, станешь ли успешной художницей, покажет время. Но сам путь не менее важен, чем цель. Помни, пожалуйста, об этом. А твои родители… Ты не обязана оправдывать все их ожидания. У тебя своя собственная жизнь, своя дорога. Тебе нужно время, чтобы очистить голову от груза чужих установок. Отыскать свои ориентиры, и сверяясь с собственным компасом, идти навстречу собственным звездам. Для этого нужна смелость. Надеюсь, тебе ее хватит.

Я смотрела на Кева и не узнавала его. Его речь была горячей, пламенной. Эта тема явно волновала моего друга. Казалось, он говорил это скорее себе, чем мне.

– Кто ты? И куда дел моего беспечного друга? – попыталась пошутить я, но Кев отреагировал лишь вялой улыбкой.

– Эй, а у тебя самого-то все хорошо?

Не успел он ответить, как мы услышали веселые голоса. Шагах в двадцати от нас показалась компания праздношатающихся туристов.

– Пойдем!

– Только не думай, что так легко от меня отделаешься.

– Как можно? Если за дело берется великий дознаватель Кася, ни одна тайна не останется скрытой.

Я ткнула его в бок.

– Кев, а когда состоится твой концерт?

– Какой концерт?

– Как какой? Тур по Польше с твоим блестящим стендапом.

– Рад, что ты наконец по достоинству оценила мой искрометный юмор.

– Так что у тебя случилось? – Я не позволила ему увильнуть от темы.

Кев пнул носком кроссовки небольшой камешек.

– Кев?

– Да так, проблемы с родителями, – пробормотал он.

– Об этом я догадалась. А дальше?

Кев был отличным слушателем, но собственные проблемы предпочитал замалчивать. Каждый раз мы играли в одну и ту же игру: он намекает, или, скорее, я почти под микроскопом улавливаю и рассматриваю его настроение, потом допытываюсь, что все-таки случилось, при этом ощущая себя не то следователем на допросе, не то инквизитором, пока Кев наконец не рассказывает, что у него стряслось, выдавая информацию в час по чайной ложке. Так и живем.

– Они узнали, что я учусь на ветеринара.

– Подожди-подожди, что-о-о-о-о? – Кажется, мои глаза плавно переместились на лоб. – В смысле «узнали»?

Кев одарил меня не самым дружелюбным взглядом, но все-таки пробурчал:

– То и говорю. Перед поступлением в вуз мы постоянно спорили. Я хотел быть ветеринаром, а они мечтали, чтобы я был «нормальным врачом».

– Эта часть мне известна. Вы ведь даже крупно поссорились тогда. Я была уверена, что ты рассказал им о своем решении.

– Я разозлился, и, когда после очередной ссоры отец подошел ко мне и сказал, что надеется, что я сделал правильные выводы и стану «нормальным врачом», я ответил, что так и есть, я стану абсолютно нормальным врачом. Правда, я не добавил, что стану абсолютно нормальным ветеринарным врачом. Учусь я в другом городе, так что скрывать мою специальность было не так уж и сложно.

Я напрасно пыталась подавить душивший меня смех, но, представив выражение лица отца Кевина после того, как ему все стало известно, разразилась громким хохотом.

Кев еще несколько секунд старался сохранить серьезное выражение лица, но в итоге сдался и рассмеялся вместе со мной.

– Ничего смешного в этом нет, – улыбнулся он.

– Ага, вижу. Именно поэтому ты так заливался вместе со мной, – парировала я. – А как ты все-таки прокололся? Как они узнали? Твои родители ведь в Варшаве.

– Я приехал на выходные, искал наушники и высыпал содержимое рюкзака на кровать. И именно в этот момент отец зашел в комнату. На зрение он никогда не жаловался, так что прекрасно рассмотрел названия учебников, ну а дальше сама понимаешь…

– Могу представить.

– Сомневаюсь. Я еще ни разу в жизни не слышал, чтобы он так орал. – Кев сжал руки в кулаки.

– И что ты сделал?

– Собрал вещи и ушел. Я знаю, что делаю правильный выбор. Это моя жизнь, и никто не вправе в нее вмешиваться.

– А на что ты теперь будешь жить?

– Найду подработку. Не переживай об этом.

– Ох, Кев, – я коснулась его плеча, – мне жаль, что так вышло.

– Да все нормально. Правда.

Все оставшееся время, проведенное в парке, мы не затрагивали важных тем и просто наслаждались обществом друг друга. Но когда мы присели на траву, любуясь вершинами гор и уплетая сэндвичи, каждый из нас задумался о выборе. О том, который уже сделан, и о том, который еще только предстоит сделать. В тот момент я даже вообразить не могла, что выбор этот будет совсем не связан с будущей профессией и навсегда изменит меня.

Все же хорошо, что мы не можем знать свое будущее и способны наслаждаться настоящим, даже если завтра нас поджидает катастрофа.