Текст книги "Леон"

– А сиськи, кстати, класс! – гогочет еще один перепивший подросток. Трудно поверить, что это сборище остолопов – представители элит. На официальных приемах такого не увидишь. Наверное, дети богатых родителей настолько устают «держать лицо и быть достойными своей фамилии», что на таких мероприятиях отводят душу.

Мне очень хочется вмазать обидчику ногой по носу прямо со сцены. И я близка к тому, чтобы немедленно сделать это.

– Давайте сюда свои штрафные санкции. Я не боюсь ваших пошлых заданий. Это лучше, чем рассечь себе череп во время гонки, ездить с закрытыми глазами – самоубийство, – возводя глаза к небу, объявляю я. Мой голос звучит громко, на весь трек. За всей этой суматохой, я и не заметила, что ассистентки прицепили микрофон к моей футболке.

– Прекрасно, юная леди. Ваше право – выбрать себе штраф самостоятельно, – девушки подносят к моим рукам третью чашу, и как только я опускаю руку внутрь, меня охватывает ледяной ужас, словно я засунула кисть руки в ящик со змеями.

Надеюсь, мне не нужно будет с кем-либо прилюдно переспать или что-то в этом духе. Хотя, от этих извращенцев во главе с Леонелем можно ожидать чего угодно. А если, мне предстоит раздеться? А фотографии попадут в сеть или дойдут до родителей?

Мне никогда не отмыться перед ними от этого позора.

Хм… и что с того?

Мой психолог любит повторять одну фразу: «Если тебе страшно, милая, значит, ты должна прыгнуть в самое сердце своего страха».

Что ж, кажется, я намерена сделать этот шаг без оглядки, лишних мыслей и сожалений. Чтобы там ни было написано, я это сделаю. Потому что водитель из меня хреновый, и я не хочу завтра очнуться с переломанными костями в больнице. Если проснуться вообще.

– Очаровательная леди сделала свой выбор! – провозглашает Киллиан, выхватывая из моих рук крошечный конверт, что я выловила в кубе. Быстро раскрыв его, он читает вслух:

– Штрафная санкция, сгенерированная искусственным интеллектом: поцелуй с участником гонки – Драгоном Голденштерном в течение одной минуты. Напоминание: если он не будет достаточно горячим, списание штрафа не производится! – мне кажется, я даже успеваю зажмуриться, перед тем, как он начинает орать, а толпа взрывается новой порцией улюлюкания.

Господи. Мне просто смертельно повезло. Всего-то поцелуй с Драгоном. Думаю, это будет даже приятно.

– Леди, вы готовы к исполнению штрафа? – с усмешкой уточняет Киллиан, а я в это время уже вовсю ловлю взгляд Драга. Надеюсь встретиться с его обнадеживающим взором и взять с него невербальное обещание того, что он не будет засовывать свой язык мне в горло, но взглядом натыкаюсь на напряженную позу его тела.

Что такое? Почему он смотрит на меня так, словно его что-то напрягает?

– Готова, – выдыхаю я.

– Ты должна сама подойти к нашему гонщику и подарить ему горячий поцелуй перед смертельной гонкой, – по взмаху руки Киллиана, на огромном спроектированном экране позади подиума, возникает таймер. – Так сказать, подними боевой дух, но не переборщи. На треке ему пригодится концентрация!

Минута. Целая минута на мой первый поцелуй. Не думала, что он произойдет так, но черт с ним. Давно пора было попрощаться с «поцелуйной девственностью», а сделать это с Драгоном – это даже приятно.

Хоть и глупо это все. Собираясь сюда, я даже не представляла, что стану жертвой иммерсивного шоу.

– Драгон, ты знаком с этой красавицей? Моя ассистентка подсказывает мне, что это Эмили Моран – редкий экземпляр на наших закрытых вечеринках. Кажется, сегодня ты сорвал куш! – мне хочется врезать этому Киллиану. Он конкретно достал комментировать каждый мой шаг и все, что происходит на треке.

Пытаясь абстрагироваться от его голоса, и уж тем более, заглушить внутри свист толпы, я направляюсь в сторону Драгона Голденштерн. Обнимаю руками плечи, инстинктивно, словно пытаясь укрыться. Драгон не отрывает от меня взора пристальных светлых глаз, и я не могу не заметить нарастающее напряжение, сковавшее его черты.

Господи, у него такое лицо, будто я сейчас его изнасилую.

Ускорив шаг, я сокращаю расстояние, между нами. Остается пройти пару метров, обхватить его лицо, и прильнуть своими губами к его рту.

Ничего сложного.

– Давай! Целуй! Целуй! – скандирует окружающий пьяный сброд, и честно говоря, мне это добавляет запала, необходимого для сумасбродного поступка.

Я делаю последний шаг, и даже вытягиваю руки вперед, чтобы в перспективе повиснуть на шее своего друга, как тут мои ладони упираются в нечто твердое, стальное. Обжигающее.

В грудь Леонеля Голденштерн, что вздымается под моими пальцами. Я буквально врезаюсь в Леона, преграждающего мне путь к Драгону. И он делает это на глазах у всех.

Что, мать его? Как это возможно? Мистер ходячий «Безэмоциональный ледяной король» прерывает оплату моего штрафа?

– Ты освобождена от штрафной санкции, – чеканит Леон, кидая на меня уничтожающий взор из-под полуопущенных ресниц. – Свободна, – добавляет он, когда я замираю на месте, все еще накрывая его грудь своими ладонями.

И я ошибалась… когда считала его холодным. Прикасаться к нему сейчас – все равно, что держать руки над дымящимся гейзером.

– Ого, кажется президент нашего великолепного «Драйва», решил вмешаться. Боюсь предположить, что это может значить.

– Ничего. Я хочу скорее приступить к гонке. Мы задержали выезд, надо сократить шоу-программу. Берем просто желающих почувствовать девушек. А если она не хочет, пусть не едет со мной. Мне плевать с кем гнать, – равнодушно обозначает свою позицию Леон.

Меня вдруг охватывает неимоверная злость. Пронзает током с головы до ног. Овладевает всем моим существом, каждой клеточкой. Кем Леонель Голденштерн себя возомнил? Он думает, я буду терпеть его биполярку? Он годами меня не замечал, а теперь… проявляет ревность? Или как это еще я могу назвать, когда он встает между мной и своим же братом, еще и на глазах у всех. При этом, делает это с роботоподобным выражением лица, словно, он долбанный король, которому надоело наблюдать за цирком, владельцем которого он сам и является.

Я быстро огибаю Леона с правой стороны и нахожу Драгона. И с этого момента я больше не думаю. Как там? Прыгнуть в свой страх? Легко.

Обхватывая кулаками ворот гоночной куртки Драгона, я не даю ему прийти в себя или увернуться от моего поцелуя. Вдох и я подаюсь вперед.

Его губы мягкие, чувственные. Они открываются, принимая мои своим горячим ртом. Касания обжигают, причмокивающий звук действует на меня возбуждающе. А быть может, будоражит то, что я творю эту дичь на глазах у всех, проявляясь, как мне вздумается.

Чувствую себя смелой, дерзкой, живой. Это то, чего я так сильно хотела. Кровь тяжелым теплом разливается по венам. Я сливаюсь с Драгоном, ощущая на себе сотни взглядов, но не один из них не жжет и ранит так сильно, как взор того, кто стоит рядом.

Наконец, Драгон силой воли прерывает наш поцелуй. Очевидно, ему понравилось, иначе бы его руки не скользили по моей талии и ниже.

Я застываю в объятиях друга, наблюдая за тем, как в глазах Драгона засияли новые оттенки, которых я не замечала прежде.

– Забираю свои слова обратно, – возвращает меня в реальность Леон. – Ты едешь со мной. Это не обсуждается.

– Заставишь меня? – насмехаюсь я, ищу поддержки у Драгона. – Насильно затолкаешь в тачку?

Леонель приближается к нам обоим, и мне вновь становится не по себе от одного его взгляда. Холод по спине, предательски учащается пульс. В этом амплуа немого карателя он напоминает мне моего отца. Мужчинам, наделенным такой энергетикой, даже кричать не нужно. Им нет необходимости повышать голос, чтобы быть услышанными.

Им можно ничего не произносить вовсе.

Я чувствую себя крошечной, словно зажатой в ущелье, между высокими скалами. В груди давно тесно, а солнечное сплетение превратилось в ком оголенных нервов.

– Твоя пьяная подружка на один вечер уже выложила несколько видео с тобой в сеть, – непоколебимо ставит в известность Леон. Очевидно «подружка», это Моника, черт бы ее подрал. Сжимаю кулаки в порыве злости. – Даже если ты ее попросишь удалить их, скриншоты и интернет помнит все. Знает все. А значит, знают и твои родители, – сукин сын понимает, куда надавить. Хладнокровно орудует скальпелем по моим ранам и слабым местам.

– Это шантаж? – смело и дерзко бросаю я. По крайней мере, мне хочется, чтобы это звучало так.

– Всего лишь факт. И мое предложение. Я способен сделать так, чтобы они никогда не узнали о твоем присутствии здесь. Но ты поедешь со мной и без лишних разговоров.

Наши взгляды встречаются в неравном бою, но всем своим видом показываю ему, что я крепкий орешек.

Черт с ним. Я сделаю это. Ведь этого я и хотела. Эмоций, жизни, чего-то нового.

Мечты сбываются. Получи и распишись, Эми.

– Я поеду с тобой, Леонель Голденштерн, – отпуская Драгона, я полностью разворачиваюсь к Леону. Наши грудные клетки фактически соприкасаются друг с другом, хотя моя грудь скорее находится на уровне его нижних ребер. – Но знай, что ты подпишешь себе смертный приговор, если со мной что-нибудь случится. Если хоть один волосок упадет с моей головы… – по привычке вздергивая подбородок, угрожаю я. – Ты знаешь, кто мой жених и кто мои родители.

– Я не собираюсь умирать сегодня, принцесса, – шепчет он, наклоняясь ближе ко мне, словно за поцелуем. Он так близко, что я могу разглядеть мелкие узоры на радужке его глаз, пока сердце уходит в пятки. – Мы выживем сегодня и оба умрем в глубокой старости, – добавляет так, чтобы никто не слышал. – Со мной ты в абсолютной безопасности.

И почему-то я ему верю. Несмотря на всю силу, мощь, и агрессивную сексуальность, исходящую от него, я знаю, что с ним я буду чувствовать себя как за каменной стеной.

Леонель

Помнит ли она? Что нам не впервой рисковать вместе? Находиться на грани жизни и смерти, еще и в одном пространстве?

Гоню прочь инфантильные мысли. Мне необходима собранность, четкость действий, тотальная сдержанность. Но о какой такой сдержанности может идти речь, когда мне предстоит несколько минут гонять по треку, ощущая эту шикарную задницу между ног. Я бы поимел ее во всех позах, заткнув строптивый рот Эмили ладонью или спинкой автомобильного кресла.

Уверен, Джин Хуану не понравится, если я распакую принцессу раньше него. Ничего страшного. Есть способы получить свое, при этом, не лишить ее девственности. Я рассуждаю, как эгоистичный ублюдок, но мной овладевает чувство, которое я долгие годы намеренно подавлял в себе.

Оно нашло трещину в моей броне, и теперь вырывается на свободу с диким ревом чудовища. Почему сейчас?

Девочка выросла. И я не могу отпустить ее на другой конец света, не утолив свою одержимость и не дав ей пригубить настоящей страсти.

Секс, спорт, творчество – в мире есть только три вещи, в которых я могу выпускать внутреннего зверя на свободу. Только они способны выдержать мой истинный темперамент, тщательно упакованный в ледяную скорлупку.

Пообещав Эмили безопасность, я не соврал. Эти повязки на глаза – больше элемент шоу, чем настоящая помеха зрению. Фейк, липа. Зрелище для аудитории, которая приходит сюда за острыми ощущениями. Им нужно что-то обсуждать в социальных сетях, а для меня это дополнительный источник дохода и первые «свои» деньги. Мне нравится создавать новые внутренние опоры, и, несмотря на то, что на моих счетах лежат вопиюще неприличные для обычного человека суммы, я хочу твердо знать, что способен заработать средства сам, а не только «унаследовать» их. Сейчас мне двадцать один, но уже с восемнадцати лет я создаю свои личные миллионы долларов – на подобных клубах, аукционных биржах и цифровой валюте. Никогда не знаешь, что взбредет в голову моему отцу, который в одночасье может лишить меня всего, что мое по праву.

Да, видимость будет немного снижена, но маска сделана из специальной ткани, которая только выглядит плотной. Все пилоты – профессионалы, перед соревнованиями они проходят строгий отбор. На «королевской битве» не место детворе.

Я большой поклонник тестов, инструкций, любого рода структуризации и порядка. Если кто и умрет здесь сегодня, то только по моему велению. Если перейдет мне дорогу.

Время распределения прекрасных дам для других участников трека проходит незаметно. Наконец, под взволнованный гомон моего имени я направляюсь к машине.

Начищенная до блеска «Серебряная пуля» выглядит так, словно прибыла прямиком из будущего. Низкая, с закругленными формами и аэродинамическими линиями. Она будто величественно парит над асфальтом, сияя глубоким графитовым цветом. Полностью соответствует имени, которое я ей дал. Легкая, мощная, быстрая, распахнувшая аэрокрылья для меня и моей горячей напарницы.

Сердце этой гоночной машины работает, как швейцарские часы, в отличие от моего. Бензиновый двигатель с высокой степенью сжатия и турбонаддувом достигает несколько сотен лошадиных сил, способный разогнать машину с нуля до запредельных скоростей за считанные секунды.

– Завяжешь? – мой голос едва ли не срывается, когда я бросаю короткий взгляд на повязку, что Эмили только что получила от ассистентки.

Гоню прочь от себя те самые кадры из больницы. Она завязала мне глаза тогда. Я разделил с ней то, что было самой большой болью в ее жизни. А она разделила со мной страх смерти, забрав его, пообещав, что я умру в глубокой старости.

Иногда мне кажется, что я выжил только благодаря словам той маленькой девочки… потому что операция обострилась осложнениями.

Меня охватывает спектр совершенно новых эмоций и ощущений, стоит девушке приблизиться вплотную. Снова. Пот ручьями стекает под формой, не помогает даже влагоотталкивающая ткань. Ее грудь на пару мгновений касается моей, моих ребер, и дыхание внутри схватывает. Я чувствую ее соски, осознавая, что отдал бы все, чтобы попробовать их на вкус прямо сейчас. Перед внутренним взором мелькают фантазии того, как они могут выглядеть. Как художника меня интересуют малейшие детали. Структура, цвет, форма. Есть ли родинки, становится ли ее кожа «гусиной», когда она ощущает возбуждение?

Какие они на ощупь, насколько тяжелыми будут ощущаться в моей ладони.

Черт, она, наверное, и не подозревает насколько одержимо маньячные мысли витают в моей голове, зашторенные привычным стеклянным взглядом.

Мне часто говорят, что в моих глазах никто не видит меня самого, только свое отражение. Это своего рода защита. Я не знаю, найдется ли женщина, перед которой я бы смог убрать этот стеклянный экран, но Эмили – определенно претендентка.

Маленькая мисс, ты даже не представляешь, что тебя ждет. Мы отпразднуем наш выигрыш на треке так, что ты никогда не забудешь вкус нашей общей победы.

– Так, не сильно жмет? – она защелкивает на затылке специальную маску, поверх которой мне предстоит натянуть шлем. Эми нервно проводит кончиком языка по пересохшим губам, и мой член мгновенно реагирует на этот невинный жест…

Так, пора сворачивать удочки. Гонка, в моей голове пока только гонка.

Делаю вдох и выдох, представляя, как захожу в ледяной горный водопад, чтобы избавить себя от реакций на ее присутствие.

У меня есть целый вагон специальных техник, которые помогают мне совладать с любыми реакциями тела.

– Пойдет, маленькая мисс, – поддеваю ее я, замечая ее реакцию. Возраст, кажется, больная для нее тема. Я на несколько лет старше нее, после двадцати эта разница не ощущалась бы. Но ей еще далеко нет двадцати, а ее горе-жених примерно одного со мной возраста.

– Я уже не маленькая, – с вызовом напоминает Эмили, ее взгляд отсылает меня в прошлое.

Мы оба были детьми.

У нас не было времени.

До этого вечера.

Я закрою свой гештальт, и отпущу повзрослевшую принцессу в свободное плавание. Хотя, учитывая характер Джина Хуана, не очень-то и свободное.

– Только после тебя, принцесса, – обычно дверь машины поднимается вверх по моей голосовой команде, но для Эми, я открываю ее своими руками. Смерив меня подозрительным взором и скорчив выражение лица из серии «ну что за джентльмен», девушка опускается на соседнее от водителя кресло.

Когда я оказываюсь внутри «серебряной пули», я первым делом запускаю авто, и проверяю педали, исправность машины. Здесь все идеально, автоматизировано и перепроверено десять раз. Любая неполадка в «пуле» сразу же дает о себе знать.

– Ты помнишь, где находится каждая кнопка?

– Да, и также, машина управляется голосом.

– До чего дошел прогресс…

– Индивидуальный заказ, – отрезаю я. – Я предпочитаю пользоваться лишь тем, что создано для меня.

– Эгоистичный, высокомерный, самоуверенный, – едва слышно, перечисляет Эми, будто проклиная меня.

– И ты должна немедленно сесть прямо на этого негодяя, – напоминаю я. В ответ Эмили кидает многозначительный взгляд на мои бедра. Горжусь собой, мать ее, что у меня там нет мощного стояка.

Сейчас я снова профессиональный гонщик, а не одержимый ее задницей и сиськами юный принц.

– Эм, прямо… на тебя?

– А как ты хотела? Ты же будешь моими глазами.

– Но как это возможно?

– Легко, если мы будем действовать, как команда, – переключаясь на полную серьезность и сосредоточенность, наставляю я. – Думаю, рулить ты умеешь, с остальным я справлюсь сам. Я знаю каждый дюйм этого трека, он создавался под моим руководством. Расслабься.

– А если наткнемся на какие-то препятствия, другие машины? Если нас занесет?

– Не стоит об этом переживать, мы будем все время ехать первыми, – внушаю тотальную уверенность ей. Знала бы она, что гонки – меньшая из зол, когда она сидит рядом со мной. Капакан давно схлопнулся, принцесса. В тот день, когда мой взгляд упал на тебя.

– Поразительная самоуверенность, – осаждает Эмс. – Ты всегда приходишь первым? Моника, говорила, что в прошлый раз ты приехал третьим, – нарочито пренебрежительным тоном напоминает о моем фиаско девушка.

До боли сжимаю руль, испытывая откровенный гнев, когда она сомневается во мне. Я всегда, проклятье, должен быть для тебя первым. Всегда и во всем. Слышишь?

– Нет времени спорить, Эмили, – начинаю оглушительно газовать, подыгрывая своим эмоциям. В глазах девушки зацветает страх и ужас. Хотя… ее глаза я вижу не очень четко.

Скорее, чувствую запах возбуждения и страха. Волнения. Предвкушения. У меня алекситимия (Алекситимия – это трудности в определении и словесном описании своих эмоций и чувств. Алекситимия – не заболевание и не диагноз.), но по отношению к эмоциям других – я эмпат.

– А если кто-нибудь умрет, ты в курсе, что ты будешь нести за это ответственность?

– Никто не умрет.

– Ты Господь Бог или Нострадамус? Ах да, ты же у нас дьявол во плоти, как я могла забыть, – Эмс осаждает меня и в то же время взывает к инстинктивному желанию заткнуть ей рот совершенно варварским и разнузданным способом. – Стандарты безопасности, слышал о них когда-нибудь?

Она что, не понимает? Я сделал все это для нее. Каждая секунда этого вечера, сотворена для Эмили. Я хочу вытащить ее из скорлупки, но искренне верю, что она никогда не узнает об этом.

Я останусь в ее памяти циничным эгоистом, даже жестоким. Так будет проще. Не будет скучать.

Ощущая себя долбанным Гэтсби, я вновь неистово газую. Эмили, очевидно, осознав безысходность своего положения, перебирается ко мне. Мгновение, и мы оказываемся на одном кресле. Такая стройная и хрупкая. Как статуэтка балерины. Я почти не чувствую дискомфорта, нам вполне хватает места. А вот моему члену в штанах нет, но я быстро мысленно с ним договариваюсь.

Девушка опускает ладони на руль, но я забираюсь своими ладонями под ее пальцы.

– Сжимай мою правую ладонь – это будет «право руля». Стук по левой – «лево». Мы должны действовать, как единый организм. Здесь все пилоты в таких условиях. Победит тот, кто станет единым целым.

– Как, черт побери, мы станем единым целым? – Эмили начинает паниковать, замечая, как на трек выходят ассистентки, что вот-вот опустят стартовый флаг.

– У тебя нет выбора.

– Леон, я хочу выйти! – фактически истерично визжит она, но я утыкаюсь носом в ее волосы. Зубы мягко касаются шеи девушки, и она тут же замирает.

– Ты пахнешь ягодами, – усмехаюсь, дурея от аромата леса, свежей сладости, морозного утра.

– Может еще не поздно?!

– Дыши. Давай, вдох. Выдох.

– Леон.

– Дыши, раз.

– Два, – подстраиваясь под мои указания, выдыхает она. – Давай порвем их, – войдя в кураж и избавившись от страха, произносит девушка.

То, что нужно. Поняла, что перед смертью не надышишься.

– Три, – в это самое мгновение раздается выстрел, обозначающий команду «старт» и мы срываемся с места, за несколько секунд разгоняясь до ста километров в час.

Нас словно выносит за грань орбиты, и я больше не уверен, что это связано только с высокой скоростью.

Эмилия

Адреналин ослепляет, бьет по глазам. Я напрягаюсь всем телом, вжимаюсь в кресло, плотнее ощущая Лео каждой клеточкой. Руки сжимают его ладони и руль, чертовски сильно хочется зажмурить глаза.

Сердце клокочет в груди так ритмично и сильно, словно кровь проходит по телу со скоростью «серебряной пули».

Все мое нутро просыпается, каждая клеточка, соревнуясь с ветром и силой гравитации.

За вторые тридцать секунд мое дыхание становится глубже и ровнее. Кислород обретает дурманящий вкус свободы.

Я чувствую каждую неровность дороги, каждый вираж, каждую миллисекунду до ускорения.

И конечно крепкое и сильное мужское тело, которое на деле оказалось совершенно не таким холодным, как предполагала.

Он горячий. Даже дышать раскаленным воздухом трудно. Но я дышу в такт с ним, хоть и не слышу этого, не считаю пульс, да это и невозможно. Просто чувствую.

Мы мчимся вперед, я едва различаю смену картинки перед глазами. Влево, вправо, занос, скачок сердца и падение. Желудок леденеет каждые три секунды, я словно купила билет на американские горки и бесконечно катаюсь, не упуская ни одной «мертвой петли». Зрение будто снова сбоит, возвращая в ад. Понятия не имею, как здесь ориентируется Леон с завязанными глазами. Мы действительно летим первыми, отстающих я вижу в зеркале заднего вида. Мелькает черная машина Драгона – он периодически дышит нам в спину.

Ощущения, присущие прокату на смертельном аттракционе не отпускают. Порой я инстинктивно кричу, визжу, зову мамочку и до одури сжимаю зубы. На поворотах не забываю подавать обговоренные знаки Леонелю, но он будто в них не нуждается.

После парочки крутых поворотов и мощных заносов, с которыми «пуля» легко справляется, я начинаю искренне кайфовать от процесса и ловлю себя на полном ощущении легкости, эйфории.

Я быстрее ветра, мы мощнее звезд. Еще чуть-чуть мы станем пылью и унесемся в космос. Это красиво и космически сильно, и рядом – он. Я больше не одна, никогда не буду.

Мы всегда были частью одного целого, и сейчас, я так остро ощущаю это.

В тот самый момент, когда я расслабляюсь, откуда-то сбоку прилетает мощный удар, заставляющий меня встрепенуться. Не сильный, но ощутимый, машину резко ведет в сторону, но мой хладнокровный пилот умело справляется с управлением. Леон рычит, прибавляя газу. Я поворачиваю голову, чтобы рассмотреть, что происходит и какого черта это было. Справа от нас летит оливковый спорткар за рулем которого находится неизвестный мне пилот в шлеме. Его лицо закрыто маской, но в его напарнице я узнаю Монику. Ее губы растянуты в безумной улыбке, заливистый и неадекватный смех я не слышу, но могу четко представить себе его, лишь только взглянув на ее пьяный оскал.

Кто за рулем? Кто вздумал нарушать правила гонки? Насколько я знаю, подобные удары запрещены и очень опасны.

Толком не успеваю пережить волну первого страха, как накрывает вторая. На этот раз удар мощнее, и нас заносит так, что мы едва не слетаем с трассы. Вновь хочется закрыть глаза, но я держусь ради Лео.

– Мать их, я разорву его, – выругавшись матом, шипит Леон.

Еще четыре грубых удара корпус о корпус приходятся на разные стороны машины, пока мы пролетаем метр за метром, круг за кругом. Чувствую, что финиш уже близко, но прекрасно понимаю, что мы можем не просто не прийти первыми, но еще и улететь в сторону, перевернуться, разбиться.

Жуткие кадры взорванной к чертям «пули» обливают мое сердце кровью.

Ко всему прочему, в тот самый момент, когда я уже искренне верю в то, что нападающий отстал и плетется далеко позади нас, как в ноздри ударяет омерзительный запах гари. Искры летят из-под капота, и эта картина бросает меня в ледяной пот.

О черт. Это еще что?

– Черт, надо сбавить скорость. Кто-то нарушил системы в двигателе, и если я превышаю скорость, он перегревается, – удивительно, как Лео способен сохранять такое спокойствие, в подобной ситуации. – Я сбавлю скорость, Ми, но только ради тебя.

– Будь добр, Лео. Так и быть, не буду тебя шеймить за проигрыш!

К финишу мы приходим только третьими. Как говорится, стабильность – признак мастерства. Не так обидно, потому что первым приезжает Драгон со своей очаровательной рыжеволосой напарницей. Оливковый спорткар мгновенно скрывается с места преступления, и словно сквозь толстый слой ваты, до меня доносится информация о том, что личность пилота не установлена. Машина принадлежит гонщику Дереку Куинсу. В последний момент, мистера Куинса вырубили в туалете, раздели догола, и надели его форму.

Бедный Дерек прискакал на трек голым в растерянном состоянии.

– Но кто это был? Машину тоже повредили специально? Как это возможно, Леон? – я прижимаюсь к груди Лео, словно котенок, нуждающийся в защите. Мне страшно, потому что интуиция никогда меня не обманывает на такой счет: незнакомец в оливковой машине приехал сюда по мою душу. Возможно, кто-то из следопытов родителей. Из их бодигардов или секьюрити. Если это так, то я уже турп.

Хотя, с другой стороны, это нелогично: они бы не стали подвергать меня такой опасности.

– Я не знаю, Эми. Но обязательно выясню за пару дней, – обещает Леон, с робкой аккуратностью обхватывая лицо и заглядывая мне в глаза.

Он словно не умеет так прикасаться к девушкам. Не умеет быть нежным. Еще не научился. Но мне все равно приятно так, что щемит сердце.

Окружающая толпа скандирует имя Драгона, праздничная вечеринка объявляется открытой, как и бассейн под звездным небом. Но единственное, в чем, я сегодня намерена купаться и тонуть – это во взгляде его зеркальных глаз.

– Сбежим отсюда? – просто предлагает он.

– И как можно скорее, – после пережитого вместе адреналина, мне кажется, я бы согласилась убежать с ним куда угодно. Хоть на край света.