Текст книги "Записки паркинсоника"

Глава 9. Дневной стационар

Прошел год. Никаких особых изменений в своем самочувствии я не ощутила. За окном опять стояла обычная весна. Все нормальные люди готовились перебазироваться из зимних квартир в дачные домики. Я не была исключением. Но, как обязательный человек, я должна была через год показаться врачу на кафедре и окружному паркинсонологу, что я и сделала.

На кафедре новая аспирантка – сейчас она уже к.м.н., доцент кафедры – на меня даже не взглянула. Она была озабочена предстоящей турпоездкой в Болгарию, поэтому за те пять минут, что я провела в ее кабинете, она четыре раза поговорила по мобильнику, выясняя что-то про медстраховку, вид на море и класс отеля.

Она быстро нашла мою фамилию в компьютере, поменяла число и подпись и отдала мне распечатку – точную копию прошлогодней. Я не возражала. С первого же визита стало ясно, что здесь мной никто заниматься не будет, поскольку начальная стадия болезни и ее незначительные внешние проявления не представляют интереса с точки зрения научных исследований и написания диссертации, по крайней мере – для московских аспирантов этой кафедры.

В конце мая, при плановом посещении окружного паркинсонолога, удивившись, что у меня нет группы инвалидности, врач написала в рекомендациях, что мне необходимо пройти МСЭК – так теперь называется бывшая ВТЭК.

– Почему Вы до сих пор группу не оформили? Вам же положено.

– Я же не знала, что мне положено. Я думала, что для направления на МСЭК инициатива должна исходить от врача, в зависимости от моего состояния. А степень тяжести заболевания можете оценить только Вы.

– Глупости! Никто ничего делать не будет, если Вы сами не проявите инициативу. Я дам Вам направление в наш дневной стационар. Они любят, когда перед комиссией человек в больнице полежит. Вам лежать не придется, а вот капельницы поделать не помешает. И выписку дадут, и заключение. Я оказалась очень наивной, когда решила, что сейчас я запишусь и с понедельника начну лечение. Записалась-то я быстро, а вот лечение пришлось начать только в августе.

На бланке направления в дневной стационар в самом низу мелким шрифтом были перечислены все те анализы, обследования и процедуры, результаты которых должны быть приложены к этому направлению к первому визиту на капельницу. Их было столько, что я усомнилась в своих способностях вынести на себе всю эту кучу обследований. За всю свою жизнь я ни разу не проходила настолько полного обследования своего организма, даже тогда, когда мне это было необходимо. Вот тут и начались мои хождения по мукам.

Жить я переселилась в поликлинику. К восьми утра я, как на работу, каждый день отправлялась к какому-либо специалисту либо на запись, либо – на прием, потом шла на анализы или на УЗИ, ЭКГ, МРТ, ЭХО, Холтер монитор и т. д. и т. п.

Часто ходила 2–3 раза в день – в зависимости от расписания приема врачей и работы процедурных кабинетов. И на все это у меня ушло два месяца жизни, куча нервов и денег на ксерокопии всех полученных документов в трех экземплярах.

Когда, наконец, все бумаги были собраны, неожиданно пропала моя карта со всеми подлинниками документов. А на МСЭК принимают только подлинники. Я как представила себе, что мне придется всю эту кипу бумаг оформлять заново, – мне стало дурно. Двадцать семь листов только в дневной стационар, чтобы капельницы начали делать!

Я бегала по этажам и кабинетам, но карта моя как провалилась! И никто ничего не мог сказать и не хотел сделать. Мне предложили так называемый дубликат карты. Но это был просто новый чистый бланк карты с моей фамилией. И что мне было делать? Никто из врачей не хотел меня принимать с этим дубликатом и, собственно, они были правы. Мне нужно заключение на МСЭК, а в карте ни одной записи. Из чего же они будут делать заключение – из воздуха?

Я все понимала, но от этого моя бурная деятельность по подготовке материалов для МСЭК ничуть не продвигалась вперед.

Две недели я металась по поликлинике, обивала пороги кабинетов вплоть до главного врача, но карта не находилась. И вот, когда я уже совсем решила отказаться от этой затеи – оформлять инвалидность, мне позвонила зам. главврача по МСЭК и сказала, что карта нашлась и сейчас находится у нее. Оказалось, что карту взяли для проверки правильности выписки бесплатного лекарства. А уж кто ее брал и куда уносил или увозил – я интересоваться не стала. Нашлась – и ладно.

Согласитесь, такие небольшие встряски очень взбадривают организм! А поскольку инстанций много, и каждая из них как мать родная заботится о нашем здоровье, то вы все время находитесь в тонусе. Кровь так и играет, адреналин зашкаливает! Домой возвращаешься чуть живой – как будто на тебе пахали целый день. Но зато здоровье стало прямо выдающееся! Все болезни, по замыслу нашего государства, после такой терапии должны проходить сами собой и исчезать бесследно. Прямо вместе с пациентом. И куда-нибудь подальше и насовсем!

Теперь, когда все мои бумаги нашлись, можно было отправляться в дневной стационар на капельницы. Вставать приходилось в 6 утра, так как ехать мне почти час, да еще идти по территории и по корпусу, бахилы надеть – вот больше часа и получается. А хочется попасть в первую партию: там и места хорошие и ждать час под дверью не придется. Поэтому надо прийти хотя бы за полчаса. А поскольку таких желающих – почти все, и живут они значительно ближе, то и приходят раньше. Если я успевала приехать к половине восьмого, то редко была даже четвертой. Обычно – шестой или седьмой. Но это было хорошо – я попадала в первую партию.

Первый день не принес мне ничего, кроме разочарования. Заведующая дневным стационаром, – не то узбечка, не то киргизка, с непроизносимым именем, пристально изучала мои документы и все искала, к чему бы прицепиться. Ничего не нашла, но все-таки к следующему разу велела принести какую-то справочку, хотя ее не было в списке. Возражать я не стала – себе дороже. Я только попросила ее проконсультировать меня по некоторым вопросам, связанным с моей болезнью, на что получила вполне ожидаемый ответ в духе времени;

– Залезьте в Интернет, там сейчас масса всякой информации. Вот и читайте, а у меня нет времени на консультации!

Отличный ответ невролога, заведующей дневным стационаром Консультативно-диагностического центра!

Но это все было для меня вполне предсказуемо и ожидаемо, поэтому я даже не удивилась. Видно, уже закалилась в борьбе с нашей медициной. Зато медсестра, которая ставила капельницы, оказалось очень хорошей: и по характеру и по профессионализму. Капельницы прошли безболезненно и «бесследно», то есть без синяков на руках, за что я ей очень благодарна.

Еще один интересный момент – пациенты. У всех болезни и лекарства разные, Поэтому всегда было, что обсудить, узнать что-то новенькое.

А тут как-то попала я палату с одной относительно молодой женщиной. Как оказалось, – у нее куча болезней. Одна хуже другой. У нее было трое взрослых детей с внуками – у них тоже свои проблемы. Они звонили ей на мобильник, и женщина быстро «разруливала» ситуацию. Оптимизма в ней было столько, что мы даже позавидовали.

– А давайте споем что-нибудь! А то опять сейчас о болячках говорить будем целый час, – вдруг неожиданно предложила наша оптимистка, и пока мы растерянно соображали, можно ли петь на процедурах в дневном стационаре, негромко запела высоким чистым голосом любимую песню всех женщин и всех времен – «Ой, цветет калина».

Мы сначала замерли от неожиданности, а потом постепенно, по одной, стали присоединяться к ней. Все мы были разного возраста, но голоса слились очень удачно, и мы очень славно провели этот час с собственным музыкальным сопровождением. Вот это была терапия!

Я больше не попала на процедуры с этой женщиной, но она осталась у меня в памяти как образец оптимизма и коммуникабельности. Вот на таких оптимистках и держится мир!

Две недели пролетели незаметно. Я получила все свои десять капельниц, выписку из стационара и направление на МСЭК, и снова отправилась в районную поликлинику добирать недостающие документы и заключения специалистов, которых у меня еще не было. Но это – отдельная история.

Глава 10. Подготовка к МСЭК

Подготовка к МСЭК очень облегчалась тем, что мне пришлось собрать кучу документов для посещения дневного стационара в ДКЦ, и теперь они мне очень пригодились, Но много еще и пришлось доделать. И вот тут я поняла: для того, чтобы оформить инвалидность, нужно иметь железное здоровье, поскольку более бессмысленно организованной процедуры трудно найти!

Знакомые рассказывали мне о своих страданиях в период оформления инвалидности, но я как-то не очень верила, потому что не ощущала. Зато теперь я в полной мере на собственной шкуре ощутила всю нелепость организации этого мероприятия.

Во-первых, почему сразу не дать на руки пациенту обходной лист? Какой-то врач направит на дополнительное обследование, а если данный специалист сочтет тебя здоровым по своей части, или, наоборот – ты у него постоянный пациент, и он все о тебе знает, то почему он не может в первое же посещение сделать запись в этом листе? Так нет же! Сначала я должна записаться и прийти к нему, чтобы он сделал запись в карте, а потом второй раз записаться и прийти, чтобы он переписал это из карты в обходной лист. Просто бред какой-то!

Во-вторых, попасть к специалисту можно только через терапевта. Можете представить себе, какая теперь очередь к терапевту! Умнее ничего придумать не могли!

В-третьих, поскольку карту на руки теперь не дают, то ждать, пока медсестра ее донесет до кабинетов на втором этаже, приходится иногда по 20–30 минут. Уже и очередь прошла, а карты все нет. И главное, что дальнейшее их не волнует: никто не бежит искать эту карту. Они отнесли куда-то, а ты теперь ищи. И начинаешь ходить по кабинетам, жалостно мяукая в дверную щель:

– К вам случайно мою карту не положили?

И через какое-то время узнаешь, что вместо невролога карту положили к эндокринологу. Это, конечно, врач хороший, и попасть к нему на прием обычно сложно, но в данный момент мне нужно было посетить именно невролога, а не кого-то другого. А как только начинаешь выяснять отношения с регистратурой, то тебе сразу объяснят, что «вас много, нас мало», и вообще, если не нравится – лечитесь в платных клиниках. С этим и уходишь до следующей встряски.

В-четвертых, как выяснилось, врач начинает смотреть на тебя хоть с какой-то каплей интереса, если ты можешь ему как-то пригодиться.

Не знаю зачем, но в списке врачей, которых мне нужно было посетить, оказался и уролог. Записалась, пришла, сижу. Вокруг одни мужики, смотрят как-то подозрительно. Один все-таки не выдержал и поинтересовался:

– Простите, а Вы тоже сюда?

Я кивнула. Он помолчал, но потом опять спросил:

– А Вы за кем будете?

– За мужчиной с мобильником, – ответила я, выбрав самый корректный, с моей точки зрения, опознавательный знак.

Он кивнул и, кажется, успокоился. Наконец, подошла моя очередь, и я вошла в кабинет.

За столом сидел симпатичный мужчина средних лет, перед ним стоял включенный компьютер. Он быстренько ввел мои личные данные с карты и повернулся ко мне:

– Ну-с! На что жалуемся?

– На длинную очередь, бестолковую организацию процесса сбора документов для МСЭК, и на отвратительное, в связи с этим, настроение.

– Это все? И больше проблем нет? – улыбнулся он.

– Есть, наверное. Но они возрастные. И очень распространенные. Так что жаловаться на них бессмысленно. Пишите, что жалоб нет, и я пойду.

– Не-е-т, подождите! Я могу предложить Вам участие в одном эксперименте, который я сейчас провожу совместно с немецкими коллегами на базе 1-й Градской больницы. Как раз по Вашей теме!

Не возражаете? – возбужденно затарахтел он, увидев во мне потенциальную жертву.

– А каковы будут мои функции? – решила на всякий случай уточнить я.

– Ничего сложного! Вы будете принимать определенный препарат и раз в две недели приезжать в больницу и сдавать анализ крови. Эксперимент рассчитан на три месяца. Ну, что? Записывать Вас? – спросил он с нажимом.

На мне за мою долгую жизнь уже столько раз экспериментировали, после чего я годами «зализывала раны», а медики умывали руки, твердя: – Мы все делали правильно! – что я давно зареклась добровольно соглашаться на какие-либо эксперименты. Только, если в бессознательном состоянии или по глупости куда-нибудь опять влипну. Поэтому я отрицательно помотала головой и жалостно спросила:

– А если без эксперимента – ничего нет?

– Почему? Есть! – и он назвал какой-то препарат. – Только он не лечит, а только снимает симптомы, – голос его стал скучным, а глаза потухли, как фары у машины после того, как ее поставили на стоянку, и хозяин пикнул устройством установки сигнализации.

– Знаете, я, пожалуй, обойдусь пока снятием симптомов, – вежливо отказалась я, – А там видно будет.

Уролог, мгновенно потерял ко мне всякий интерес, что-то быстро записал в карте и в компьютере, и мы расстались, как минимум на год – до следующей МСЭК.

Продолжать список непредсказуемых глупостей в организации обслуживания населения нашей медициной можно еще долго. Но если бы в этот список хоть кто-нибудь из Минздрава заглянул и ужаснулся! Так нет! Оказывается, у нас с медициной все просто прекрасно! Поликлиники и больницы растут как грибы, оборудование в них самое новейшее, специалистов медвузы ежегодно пачками впускают!

Тогда почему поликлиники стали сливать по несколько вместе?

Почему ни к одному врачу нельзя попасть тогда, когда это нужно мне, а не тогда, когда у него есть пустая клеточка в журнале?

Почему все это хваленое современное оборудование простаивает, а заранее подготовить специалистов, которые могли бы на нем работать, как-то не удосужились?

Почему выпускники медвузов имеют такую низкую квалификацию, что пациенты боятся к ним идти с серьезными заболеваниями?

Почему во всех больницах прием начинается не как раньше – со слов «что у вас случилось?» или «с чем пожаловали?», а со слов «если у вас есть деньги, – мы Вами с удовольствием займемся!» или «эта операция будет стоить столько-то, если надумаете – приезжайте!»?

А еще недавно я услышала вообще потрясающую фразу. Моя знакомая ходила на консультацию в одну престижную больницу по вопросу операции по стентированию или шунтированию сосудов нижних конечностей. На вопрос о том, платная это операция или нет, ей ответили: – Все, что выше пояса – оперируем бесплатно, а что ниже пояса – за деньги. Шедевр, а?

Почему из больниц и поликлиник уходят хорошие специалисты с большим стажем и опытом, а принимаются на работу лица, которые не только правильно карту или рецепт заполнить не могут, они по-русски с трудом говорят? Их понять невозможно! А уж выговорить их имена и отчества – занятие не для слабонервных пенсионеров.

Почему врачи отфутболивают больных друг к другу, и никто не хочет серьезно заняться конкретным больным и его болезнью?

Почему за халатность, непрофессионализм и равнодушие никого никогда не наказывают?

Почему медики позволяют себе хамить пациентам, кричать на них, швырять документы?

Почему гоняют стариков за картами, если их не оказалось в кабинете, когда проверить наличие карт перед приемом – это обязанность медсестры?

Что-то я увлеклась! У меня осталось невысказанными еще сто тысяч «почему?», но я вас и так уже утомила.

Все это вылилось у меня на бумагу после того, как я прошла сама все эти круги медицинского ада. Раньше было как-то по-другому, человечнее что ли? Правда, тогда мы были моложе, болели меньше, меньше контактов с медучреждениями было. И все-таки был контроль высших инстанций, была высокая квалификация врачей, никто не мог сказать тебе: денег нет – иди, умирай! А сейчас даже умирающих детей не хотят лечить бесплатно! Что же это за государство такое! Что же это за хваленые свобода и демократия? Не дай Бог никому жить в эпоху перестройки!

Единственно, кому я хочу низко поклониться и от души поблагодарить – это работников скорой помощи! За всю свою жизнь мне ни разу не встречался медработник со «скорой», который не помог, не успокоил, не проконсультировал. Никто никогда не вымогал у меня деньги, чтобы отвезти меня или кого-то из моих родственников в больницу по выбору. Если была возможность – везли куда просила. Много раз просто консультировалась по телефону 03 со специалистами и всегда получала вразумительный совет, или присылали врача, если не могли дать совет без осмотра. Огромное спасибо всем вам! Только вы не дадите нам умереть раньше времени!

Еще одно лирическое отступление. Но оно того стоит!

Наконец, обошла я всех врачей, собрала в папочку все обследования и анализы, и пошла к зам. главврача по МСЭК за заветным обходным листом. Она занималась какой-то отчетностью и, несмотря на приемные часы, с раздражением взглянула на меня и буркнула, не поднимая глаз от бумаг:

– Что Вы хотели?

– Я и сейчас хочу. Обходной лист для МСЭК, – попробовала я разрядить обстановку, но, видимо, не очень удачно. Дама, опять не отрываясь от отчетности, процедила:

– Паспорт и полис давайте! Карта где?

Я подала ей карту, но она даже не взглянула на нее. Открыла паспорт, переписала данные в бланк и протянула мне назад все мои бумаги. Вся операция заняла не более двух минут, но потом отдуваться мне пришлось за них несколько дольше.

И начала я по второму кругу обход специалистов. Шел уже сентябрь. Все пенсионеры возвратились с дач и срочно занялись своим, пошатнувшимся на грядках, здоровьем, и попасть на прием раньше, чем через две недели, стало проблематичным.

Пришлось пойти на хитрость. Я заходила в очередной кабинет и говорила:

– Вы сказали, что с обходным листом Вы примете меня без записи. У меня жалоб нет. Может, можно быстренько заключение, а? – и делала скорбно-вопросительную физиономию. Обычно срабатывало безотказно. Современные врачи, несмотря на молодость и хорошую память, совершенно не помнят своих пациентов. А тем более – своих обещаний им! Поэтому второй круг я прошла относительно быстро.

В начале ноября я была готова к медкомиссии и понесла документы в диагностический центр по месту прописки. Это было 2 ноября 2012 года.

Глава 11. МСЭК

Документы на МСЭК я сдала без проблем – их было даже больше, чем нужно по списку – я положила туда все МРТ, какие делала в прошлом году, какие-то энцефалограммы и прочие непонятные бумажки. Так, на всякий случай, как говорит моя внучка, захватывая с собой на улицу игрушечного крокодила.

На комиссию мне было велено приходить 26 ноября в 10 утра. Почти месяц свободной от поликлиники жизни пролетел быстро.

И вот я сижу в коридоре диагностического центра вместе с такими же мучениками медицины. Все пациенты находятся в разной степени нетрудоспособности, но я кажусь сама себе совершенно лишней в этой компании. Я даже и не надеялась, что мне дадут какую-нибудь группу.

Ну, в лучшем случае – третью. Люди были на костылях, с какими-то невообразимыми опухолями, в преклонном возрасте и с таким набором болячек, что было удивительно, как они вообще еще живы. И всех их каждый год заставляют приходить на комиссию подтверждать инвалидность, предварительно собрав всю эту кучу документов. Как они в таком состоянии все это проделывают – для меня загадка!

В 10 меня, конечно, никто не принял, в 12 – тоже, и я начала волноваться, что придется приходить в другой день, потому что уже стали вызывать тех, кто по времени должен был идти позже меня, а я все сидела. Наконец, пригласили и меня. Вот тут и началась комедия с трагедией. Я не знаю более унизительной процедуры, чем прохождение МСЭК.

Врач сухо бросила, не глядя на меня:

– Проходите, садитесь!

Я по привычке прошла к стулу около стола врача. Но она рявкнула:

– Не сюда! – и указала на стул, который стоял метрах в двух от нее. Мне бы никогда в голову не пришло, что этот стул относится к ее столу. Я села. Врач, молча, листала мои бумаги. Я думала, что тут соберется действительно комиссия из разных специалистов, которые будут расспрашивать и осматривать меня. Все оказалось проще – как я поняла, решение уже было принято заранее, и документы были готовы. Но вот поиздеваться над человеком, показать свою значимость и безусловное превосходство, его зависимость от того, чего «моя левая нога захочет» – это у нас любимое развлечение людей, обличенных хоть малюсенькой властью.

В этой же комнате вела прием и другая врач, более пожилая и доброжелательная. Жаль, что я не к ней попала!

Моя «мымра», как я ее сразу окрестила, повернулась ко мне и спросила:

– Вы знаете свой год рождения? – ехидно спросила она меня.

– Естественно! 1950-й, – сказала я, не ожидая подвоха.

– А здесь что написано? – и она сунула мне в руки мой обходной лист.

А там моя заработавшаяся замша написала мне год рождения – 2011, т. е. год постановки основного диагноза. – Вы хоть проверяли или нет, что Вам тут понаписали?

– А почему я должна проверять за врачом, когда она специально паспорт требует и списывает все данные с него? – ошалело отбрыкивалась я, а сама мысленно ругала на чем свет стоит и себя, и эту «росомаху», за которой все нужно было проверять.

– Нет, ты послушай! – снова обратилась она к коллеге. – Они ей полуторную стадию поставили! Представляешь? – и она противно захихикала.

– А почему Вы не в нашем КДЦ наблюдаетесь? – снова стала цепляться она ко мне.

– Живу я в том районе. Там и лечусь! – перешла я тоже на раздраженный тон.

– Ну и что у Вас? Я что-то не замечаю у Вас признаков болезни Паркинсона. Я была лучшего мнения о вашем КДЦ!

Чувствую, что начинаю закипать. До каких же пор мне выслушивать ее язвительные замечания?!

– А Вы что, паркинсонолог? Кто разбирается, тот находит и видит! – я положила перед ней последнее заключение кафедры за подписью профессора Н. В. Федоровой. Она схватила его и сказала, что это и есть самый важный документ. И тут же добавила, что у меня и без Паркинсона целый букет других болячек. У меня был с собой еще один листочек, где я записала все свои жалобы и неприятные ощущения на данный момент, и предложила врачу ознакомиться с ним.

Я составила этот список для окружного паркинсонолога, чтобы уточнить, какие симптомы от основной болезни, а какие – просто возрастные или от других заболеваний.

На каждого пациента в ДКЦ приходится всего 10–15 минут! Поэтому я и составила такой список, чтобы, второпях, не забыть что-нибудь. По моему дилетантскому мнению и на МСЭК врачу будет гораздо удобнее прочитать этот список, чем задавать вопросы и ждать, пока я вспомню или соображу, что ответить.

А тут все по полочкам разложено. Пробежал глазами – и в курсе событий! Но «мымра» взглянула на лист и фыркнула:

– Еще не хватало мне тут Ваши опусы читать! – и вернула лист мне. Короче, еще какое-то время она повозила меня «фэйсом об тэйбл», потом закрыла папку с моими бумагами и, с чувством выполненного долга, сказала:

– Идите! Будет Вам вторая группа на год.

По-моему, я даже не попрощалась с ней, – такая была злая, – и вылетела из кабинета.

Еще где-то полчаса я прождала, пока меня пригласят на оформление документов. Потом еще ждала, пока все справки выпишут. И все это время, медленно приходя в себя от пережитого стресса, я думала, а стоит ли все это затевать на следующий год?

Я сочувствовала всем пациентам, которых видела сегодня, всем, кому только предстоит эта процедура, себе – потому что пришлось пережить весь этот кошмар. Я не понимала, кто разработал такие правила, когда вместо помощи людям, которым приходится оформлять все эти бумаги и терпеть унизительную процедуру прохождения МСЭК, они, эти правила, заставляют снова ежегодно доказывать каждому самодовольному павлину на комиссии, что у него за год – это надо же! – опять так и не отросла нога, ампутированная 10 лет назад. А у согбенной старушки – участницы ВОВ – так и не прошел ревматический артрит и еще куча болезней, а пальцы, кисти рук, и позвоночник к ее 90 годам почему-то так и не распрямились!

Почему врачи, работающие в этой комиссии, позволяют себе так по-хамски обращаться с больными? Пока не было необходимости посещать эту инстанцию, – опять повторюсь – я не очень верила, что оформлять инвалидность – это так сложно и неприятно, долго и унизительно.

И я бы никогда не стала больше этого делать, зная, что «дать или не дать» зависит от одного-двух человек и их настроения, воспитания, образования, квалификации и простого наличия или отсутствия сострадания к больному человеку. Ведь никаких «золотых гор» эта справка об инвалидности не дает. Лекарств бесплатных, как правило, в аптеке нет, и их все равно приходится покупать за свой счет, А те, что есть в списке, они почему-то совсем не лечат! Все серьезные обследования типа МРТ приходится все равно делать платно, операции – тоже платные. Единственно, что мне нужно было, когда я решилась начать эту процедуру оформления инвалидности – это льгота на проезд в электричке, потому что каждый год билеты так дорожают, что, при моем режиме поездок, я скоро всю пенсию буду на электричку тратить!

Я с ностальгией вспоминаю «доперестроечные» времена, когда я ездила на работу от Вешняков до Новой по Казанке и брала годовой проездной билет за 4 руб. 20 коп. при моей тогдашней зарплате 130–180 рублей в месяц. И эта цена не менялась лет 10 или 15! Путем несложных расчетов получается, что цена годового проездного билета составляла всего 0.2 % от зарплаты. А сейчас – 19,2 % только за один месяц! Я понимаю, что от Вешняков до Новой ехать 10 минут, а на дачу до Храпуново – один час, но я исхожу из своих потребностей пользоваться этим видом транспорта тогда и сейчас. Тогда у нас не было дачи, и надо было ездить на работу. Теперь мне не надо на работу, но появились внучка и дача. И мне нужно опять ехать на электричке. Одно время была скидка для пенсионеров на летнее время – с мая по сентябрь. Но ее быстренько ликвидировали. А цены на проезд стали расти как на дрожжах.

Так вот. Я все это к тому, что инвалидность дает мне право на льготный проезд на электричке, а лето уже не за горами. Только это и заставило меня идти на эту унизительную процедуру. Еще весной, когда я пришла из ДКЦ к неврологу нашей поликлиники и отдала ей выписку, где было рекомендовано пройти МСЭК, она даже не среагировала на этот пункт. А когда я попросила ее дать мне направления на анализы и список врачей, которых мне нужно пройти для МСЭК, она удивленно и сочувственно на меня посмотрела и спросила:

– И что? Будете оформляться?

– Попробую, если не умру в процессе, – ответила я.

Она с сомнением посмотрела на меня, будто оценивая мое физическое состояние: умру или все-таки доживу до МСЭК.

– Ну-ну, попробуйте! – скептически сказала она, набросала список этак позиций на 20–25 и вручила его мне.

– Успехов Вам, – сказала она, а я добавила:

– …в Вашем безнадежном предприятии?

– Ну, почему же? Некоторые все-таки оформляют! – попыталась взбодрить меня неврологиня, но улыбка у нее получилась сочувственная.

Но я все-таки Козерог. И уж если я упрусь рогами, то буду идти до конца!

Вот так я получила вторую группу, и теперь жду лета, чтобы воспользоваться своей льготой на проезд в электричке. Хоть что-то получить от нашего государства, которое поставило пенсионеров в такие условия, что жить и умирать настолько одинаково дорого – не знаешь даже – что выбрать!

Но все-таки начну, пожалуй, с первого. А вдруг получится?