Текст книги "Поцелуй с вампиром. Константин"

Глава 1. Юбилей

В Трансильвании прошло сто тринадцать лет со дня последнего серьёзного происшествия в жизни Валентина и Мейфенг – тяжелой борьбы с болотным царём. Сегодня в замке отмечалось грандиозное событие, их сыну Константину стукнуло сто двадцать пять лет по вампирскому летоисчислению, а по человеческим меркам – всего двадцать пять лет, до своего двадцати пятилетия, рос мальчик в два раза быстрее, чем люди, – за полгода становился на год старше. Константин вырос в глубокой любви и постоянной заботе семьи, его слишком сильно все баловали и опекали, родители, верный колдун Альберт, также друзья семьи – граф Андрей с женой – графиней Фумико, и князь Сан с женой – княгиней Мейли.

Константин унаследовал уникальную красоту от родителей: белоснежные волосы с серебряным отливом, глаза на первый взгляд непонятного оттенка, как-будто смешались два цвета – отцовского голубого, цвета молодых сапфиров и материнского зелёного, играющего гранями изумрудов, и получился уникальный цвет морской волны, которые приобретали яркий красный оттенок, когда он злился или испытывал жажду человеческой крови, а это происходило частенько, так как он вырос жутким, агрессивным эгоистом и, даже в некоторых моментах, жестоким. Его вампирский дух бил через край, он не любил ждать, пока повара приготовят ему слабо прожаренное мясо с кровью, которое ели родители и часто утолял голод, летая в соседние леса, а иногда и намного дальше, нападая, на свеженькую еду – местных животных и даже людей. А также Константин унаследовал тяжелый нрав древних предков, и его сильно возмущало, почему вампирам нельзя утолять жажду человеческой кровью. Всю его жизнь родители и друзья объясняли, что надо пить только кровь животных и есть их мясо, а людей трогать нельзя, особенно местных крестьян, чтобы не вызвать их жуткий страх и безумную ненависть, которая может повлечь за собой смерть вампиров. Однако, несмотря на все уговоры родителей, его частенько заносило в чужие деревни, так как он великолепно летал, превращаясь наполовину в летучую мышь с острыми клыками и сильными огромными чёрными крыльями с жуткими перепонками. Бывало, залетал очень далеко от родных земель и нападал на крестьян, которые имели неосторожность ночью или на рассвете выйти куда-то или поздно возвращались из леса. Ростом Константин примерно метр восемьдесят пять, достаточно крупного телосложения, совсем нетипичного вампирам, его накачанный торс сразу привлекал внимание местных девушек.

Константин вышел в зал, где уже собрались все гости в честь празднования его дня рождения, одетый в белоснежную широкую рубаху, распахнутую наполовину и открывающую стальную грудь, чёрные брюки из тонкой летящей ткани, низкие кожаные сапоги отличной выделки, волосы глянцевые, словно начищенное серебро, доходящие до лопаток, аккуратно уложены в хвост, глаза горели хищным довольным огоньком.

– Что ты так светишься, Константин, уж не отведал ли снова человеческой кровушки? – спросил высокий брюнет с пронырливым взглядом чёрных глаз и белозубой улыбкой, в чёрном костюме классического покроя в духе восемнадцатого века Трансильвании, приталенном камзоле, спускающемся ниже бёдер, расшитым серебряными и золотыми нитями причудливыми узорами, в виде виноградных лоз, по внешнему виду казался немного старше именинника.

Константин вальяжно подошёл к столу, наполненному различной кровавой снедью, небрежно отодвинул высокий деревянный дубовый стул, сел и, вульгарно положив обе ноги крест-накрест на стол, ответил:

– Ой, Андрей, да как же я мог попить человеческой кровушки, если мои предки мне оторвут голову за это? Вы же все вегетарианцы, чёрт побери.

Андрей подошёл с высоким серебряным бокалом в руке, наполненным красным изысканным вином и, поднося его к имениннику, добавил:

– Да, Константин, твои папа с мамой не будут в восторге, если узнают о твоих очередных ночных проделках.

– О каких ещё проделках? – усмехнулся Константин, обнажая белоснежные зубы и сверкая хищным взглядом уникального цвета глаз.

Андрей хитро прищурился, звонко стукнул бокалом об его бокал и ответил:

– Мне уже доложили, что в соседней деревне, в лесу неподалёку перед рассветом на крестьянку напал зверь и растерзал ей шею. Ведь это был ты?

Константин, недоумённо пожав плечами, сделав умный вид, что вообще ничего не понимает о чём идёт речь, выпил залпом вино, которое тут же растеклось приятным теплом по его голодному желудку и, брезгливо взяв двумя изящными пальцами полусырого фазанчика, стоявшего рядом, быстро вонзил в него острые клыки, отрывая куски птицы и сразу глотая, почти не жуя.

В этот момент в зал спустилась красивая высокая молодая пара, с любовью держащаяся за руки, хозяева замка – родители Константина, граф Валентин и графиня Мейфенг, оба светловолосые и такие прекрасные, словно ангелы, сошедшие с небес, за ними шла юная темноволосая девушка, звали её Фумико, такая же красавица, как и молодая хозяйка. Она являлась женой графа Андрея и, в силу своего брака, тоже – графиня, живя в Трансильвании, стала подругой Мейфенг.

Троица плавно подошла к столу, словно подплыла стая разноцветных лебедей, и граф Валентин, улыбаясь Константину, произнёс:

– Здравствуй, сын, сегодня тебе исполнилось сто двадцать пять лет. Мы тебя очень любим и дарим замок, который я построил для тебя и твоей будущей семьи неподалёку от нас, за тем широким полем, где мы частенько устраиваем семейные скачки, на горе, крутой склон которой мы видим из окна нашей спальни. Я с моей дорогой женой, твоей матерью, решил, что тебе пора жениться и, в конце концов, остепениться, а для этого тебе стоит начать управлять собственным замком и заботиться о ком-то.

Константин, нехотя поднял взгляд на отца, насмешливо фыркнул и с язвительными нотками в голосе, ответил:

– Ну, какая ещё женитьба, папа? Для личного удовольствия мне хватает и местных девок, которые услужливо предоставляют свои прелести, а вот от замка не откажусь, хоть перестанете меня вечно контролировать.

Валентин, сурово сдвинув брови, дал подзатыльник сыну и грубо спросил:

– Как ты разговариваешь со мной, бездельник? И что это за небрежный вид и ноги на столе? Скоро приедут Сан и Мейли, немедленно приведи себя в порядок!

Константин тяжело вздохнул и, также нехотя, опустив ноги со стола, медленно застегнул рубашку, злобно сверля взглядом отца.

Мейфенг и Фумико прошли по длинному залу и сели рядом с мужчинами, а Валентин сел в высокое кресло хозяина во главе стола. Андрей поднял очередной бокал и торжественно произнёс:

– А мы с женой дарим тебе великолепного коня! Самого дорогого, которого по моему заказу привезли купцы из заморской далёкой страны вместе с качественным седлом и уздечкой. За твоё вампирское здоровье!

Все подняли бокалы и, чокнувшись, выпили, а Валентин продолжил отцовские наставления:

– Это твоё счастье, сынок, что ты оказался бессмертен, хотя и зачался в твоей матери, когда она ещё была человеком, только странно, что ты не остановился во внешности на двадцать лет, как я, а дошёл внешне до двадцати пяти, видимо, так повлияла на твои гены уникальная история твоего рождения. Однако, ты не можешь безрассудно рисковать своей жизнью, потому что люди нас всё же могут убить острым осиновым колом в сердце, или оторвать голову и сжечь, если их будет очень много, разъярённых и вооружённых, и застанут тебя врасплох. Не озлобляй людей из наших деревень, они любят нас и не знают, что мы вампиры, а те, что знали, уже давно умерли, не смей нападать на них и не порочь наше имя!

– Ну началось, скривился Константин, – и, встав из-за стола, поклонился и, отвернувшись от всех, добавил: – Ладно, вы пока празднуйте без меня, а я поеду на драгоценном подарке Андрея, навстречу Сану и Мейли, они хоть не достают меня вечными нравоучениями как все Вы.

Валентин устало кивнул и небрежно показал жестом изящной руки в золотых массивных перстнях, что сын может уходить.

Мейфенг нежно дотронулась до руки мужа, проводя тонкими пальчиками, словно лёгкое трепетание крыльев бабочки, лучезарно улыбнулась и ласковым тоном сказала:

– Милый, он же ещё совсем ребёнок, придёт время и образумится.

– Да уж, ребёнок, мне было не больше двадцати по вашим человеческим меркам, когда мы с тобой познакомились, и я сразу же захотел на тебе жениться и защищать жену и наших людей, а его мы совсем разбаловали, ему всё нипочём. Он так угробит всех нас, если его вовремя не остановить, как когда-то жестоко убили моего бедного отца. Мне постоянно докладывают о новых жертвах в разных селениях, и мы прекрасно знаем, чьих рук это кровавое дело. А девок? Сколько у нас девок приходят сюда просто толпами, чтобы отдаться ему! Это уже бордель какой-то, как у нашего старого китайского друга Вейшенга, а не мой спокойный замок!

Тут в разговор аккуратно вмешался Андрей, зная вспыльчивый нрав друга:

– Слушай, дружище, а не отправить ли нам твоего сынка куда-нибудь подальше из Трансильвании?

– В смысле? – не понял Валентин, – Куда?

Андрей усмехнулся и ответил:

– Пусть твой Альберт переселит его куда-нибудь, так сказать, на перевоспитание.

– Ну не к людям же! – возмутился Валентин, – Он же их всех пережрёт!

– Как не к людям, Валентин! К людям, конечно, в самый современный век, где он быстро поймёт, что так вести себя нельзя, а может ещё нам повезёт, и он найдёт себе любовь, как все мы это сделали когда-то, и остепенится.

Валентин задумался, Мейфенг испуганно переводила взгляд то на одного, то на другого, а Фумико, поняв состояние подруги, мягко взяв её за руку, прошептала:

– Не переживай, дорогая Мейфенг, такой вампир как твой сын, нигде не пропадёт, а если он натворит бед, его быстро накроет местная полиция, и вряд ли ему это понравится, не убьёт же он их всех сразу, несмотря на его глубокий эгоизм, он всё же очень умный, чтобы натворить такое в современном мире.

Мейфенг, тяжело вздохнув, кивнула, соглашаясь с подругой. Она взглянула на мужа, тот был в бешенстве и, встав из-за стола, подошла к нему со спины, нежно обвив руками за шею, опустила лицо к его лицу и сладким тоном прошептала:

– Вали, дорогой, мне видимо сразу ударило новое вино в голову, и я так хочу тебя, что не могу ждать.

Валентин вздрогнул и, посмотрев в изумрудные глаза жены, улыбнулся, сразу же почувствовав, как его начало отпускать напряжение и прошептал в ответ,

– Так неожиданно, дорогая, – схватил её на руки и вылетел с такой драгоценной ношей из зала на третий этаж, в их спальню.

Андрей и Фумико, переглянувшись, рассмеялись, и графиня, тоже встав из-за стола, подошла к мужу, присела к нему на колени, нежно взяла его за руку и, положив к себе на высокую грудь, сказала, лучезарно улыбаясь:

– Мейфенг подала хорошую идею, мы тоже можем заняться этим, пока ждём остальных.

Андрея не нужно было уговаривать заняться любовью с его юной женой, и он, быстро задрав ей длинную юбку до пояса, отодвинув кружевное нижнее бельё в сторонку, раскрыл штаны и вошёл в неё, совершая сильные толчки и, упиваясь своей мужской властью над ней. Фумико громко застонала, срываясь на крик, и Андрей закрыл её маленький ротик крепким поцелуем.

А в это время Константин нёсся во весь апорт на новом скакуне гнедого цвета с густой чёрной гривой через золотое поле с ещё неубранной высокой пшеницей, колосившейся на ветру единым золотым пятном, навстречу Сану и Мейли. Они совсем ещё юные вампиры по вампирским меркам в силу того, что были обращены всего сто тринадцать лет назад. Жили в небольшом замке за смешанным густым лесом, такая лёгкая в общении весёлая пара. Константину они очень нравились, и он больше их считал своими друзьями, чем родительскими, хотя они тоже были веганами, но никогда не лезли с нравоучениями к нему и принимали таким, как он есть. Константин прилетал к ним в гости глубокой ночью или на рассвете поменять окровавленную рубаху на новую, чтобы родители не заметили по его испорченной одежде, где он был и что делал. Сан всегда встречал его с неподдельной радостью и, не задавая лишних вопросов, давал новые рубашки, которые у него всегда были наготове по его размеру. Константин, завидев их ещё издалека, скачущих на лошадях, приветливо махнул им рукой. Сан, тоже увидев его, махнул в ответ. Спустя десять минут, они поравнялись, и Константин, широко улыбаясь, произнёс:

– Привет, Сан…

А Мейли, находящейся рядом, сделал галантный поклон головой, приветствуя её, та тоже поприветствовала лёгким кивком.

– Привет, Константин, что дома не сидится? Ты же главный виновник торжества, твои предки, наверное, недовольны, что снова убежал?

Константин скривил гримасу и ответил:

– Ой, Сан, да они вечно мной недовольны, одним разом больше, одним меньше, какая разница. Я решил встретить вас и прогуляться по нашему лесу, может, и поохотимся походу.

– Хорошо, только не хотелось бы запачкать праздничную одежду кровью, – ответил Сан, широко улыбаясь в ответ.

Константин осмотрел пару, Сан был одет с иголочки, белоснежная рубашка, застегнутая до самого верха, тёмно – синий костюм и такой же камзол с вышивкой в виде хищных грифонов по бокам, чёрные гладкие волосы, собраны в классический хвост, открывая высокий лоб. На жене – ярко – красное длинное платье с черной накидкой, а на ножках – изящные чёрные туфельки с серебряными пряжками. Мейли – жгучая брюнетка с карими глазами, в которых плясали золотые звёздочки, была также красива, как и Фумико, которая тоже брюнетка. Константин знал всю историю их становления вампирами, знал и о Китае, и о городе Ханчжоу, о друге семьи Вейшенге, о смерти врага Бохая и о том, что тогда, ещё сто тринадцать лет назад, остался в живых его сын, такой же отпетый бандюган, как и его покойный отец. Константин насмешливо ухмыльнулся и сказал:

– Да, я вижу, как вы идеально выглядите, постараемся не замараться кровью, тогда я сам поймаю вам какого-нибудь зверька. Сан и Мейли согласно кивнули, и они втроём спокойно поскакали в сторону леса.

В лесу сильно пахло свежей елью и древесной смолой, летние запахи приятно щекотали ноздри молодых вампиров, тем более, что у них всегда очень обострённый нюх. Константин скакал впереди, повернул голову назад и улыбнулся друзьям оглядываясь, и показал указательным изящным пальцем, знак тишины, слегка дотронувшись до губ. Вампиры притихли и прислушались к живым звукам леса. Вскоре они услышали лёгкий шорох в густом ягодном кустарнике. Сан и Мейли сразу остановились, пытаясь определить по нюху, какой же зверь там копошится, а Константин мгновенно взлетел с лошади и, резко сложив крылья, стрелой кинулся в кусты, где до этого раздавался шорох. Там оказался молодой грациозный олень, вампир схватив его за длинную шею, сразу вонзил в бедное животное острые клыки, с жадностью выпил всю кровушку и с довольным видом вышел из кустов, отряхиваясь от мелких веточек и колючек, громко говоря при этом:

– Да уж, по вкусу это далеко не кровь человека, но за неимением лучшего и эта сгодится.

Сан подал предупреждающий знак взглядом Константину, что не стоит говорить особо о крови людей при его жене, чтобы не распалить её душу на такие низменные желания, хотя она тоже всё знала о кровавых похождениях сына Мейфенг, но всё же ей было очень неприятно слушать об этом.

Константин кивнул, слегка прикрыв глаза, и его длинные ресницы встрепенулись как крылья бабочки на летнем цветке в знак согласия с другом, и, оставив их верхом на лошадях у высоких старых деревьев, что причудливо сплелись стволами, сам направился чуть подальше в глубину леса, которая притягивала тёмной голубоватой дымкой . Пройдя пару десятков метров, он услышал новый шорох неподалёку у высокого старого дуба, поняв, что там затаился ещё какой-то сочный зверёк.

Вампир насторожился и притих, навострив уши и обострив нюх, ведя хищным носом по воздуху, уловил запах молодого кабанчика и, услышав быстрый стук его сердечка, стремглав кинулся туда. Ничего не поджидающий жирный кабанчик, только громко взвизгнул от внезапной боли и, судорожно задрыгав копытцами, дёргал маленькими ушками и жалостливо похрюкивал. Константин взял ещё полуживую тушку левой рукой, с шеи которой стекала тонкая струйка крови, и с довольным видом понёс к ожидающим друзьям, и, выйдя на поляну, лучезарно улыбаясь, произнёс:

– Обед подан, дамы и господа!

Сан и Мейли улыбнулись в ответ, плавно спустились на землю, не спрыгивая с лошадей, как это делают люди, а слетая, и поочерёдно выпили всю кровь из кабанчика. После Сан достал белоснежный кружевной платок из кармана камзола, на котором вышита заглавная буква его имени серебряными нитками, и подал жене. Мейли слегка склонила голову и, нежно взяв платок из руки мужа, дотронувшись изящными пальцами до его пальцев, томно взглянула ему в глаза, сексуально промокнула им алые губы, оставив на нём несколько капель крови, затем передала платок обратно Сану. Он тоже вытер им рот, смотря пристально жене в глаза и выбросив окровавленный платок под дерево, помог жене вскочить в седло, затем вскочил сам и, благодарно взглянув на Константина, рысью поскакал из леса, а за ним вереницей Мейли и Константин.

По дороге они весело шутили, звонко смеялись и обсуждали различные скачки, которые частенько устраивали по выходным их друзья на этом поле.

– Сан, пусть Мейли не обижается, но я обратил внимание, какая огненная молния проскочила между вами, когда вы передавали друг другу платок. Я понимаю, что вы муж и жена, но никак не могу понять, как можно так постоянно хотеть друг друга? Я даже второй раз не хочу одну и ту же женщину, не то, чтобы вздыхать по ней столетиями.

Мейли смущённо отвела взгляд и сделала вид, что разглядывает золотое поле, а Сан, поравнявшись с Константином, дружески похлопав его по плечу, ответил:

– Это именно и говорит о том, Константин, что ты ещё не влюблён, и поэтому не понимаешь, как это вообще возможно желать одну женщину вечно.

Константин скривил ехидную гримасу и, рассмеявшись, пафосно сказал:

– О, друзья мои, как мне кажется, я никогда не влюблюсь! Все они такие серые, эти местные девки, красивые, но тупые как пробки от бутылок того вина, которое отец бережно хранит в подвале нашего замка. Мне с ними даже поговорить не о чём, не то, чтобы о любви к ним ещё думать. Они сами приходят в замок, для того, чтобы я отвёл их в мои покои и отдаются мне в надежде, что я вообще обласкаю их. Даже их податливые тела мне надоедают после одной лишь ночи с ними.

Сан, улыбаясь, снова ответил:

– Дружище, возможно, это потому, что наши прекрасные жёны не из этого мира, они умны, образованны, воспитаны, вот если бы тебе довелось познакомиться с такими же современными девушками, я думаю, ты бы по-другому взглянул на них.

Константин повёл плечами в знак непонимания, как это может произойти, если его постоянно контролируют родители.

Вскоре весёлая троица приехала в замок, заехала во двор и, спешившись, направилась по широкой каменной лестнице в главный зал.

Здесь их уже встречали хозяева замка – Валентин, Мейфенг и их друзья – Андрей с Фумико. Все обнялись и расселись за стол, начав праздновать юбилей Константина.

Спустя несколько часов, к ним зашёл один из слуг и, поклонившись, извинился и произнёс:

– Ваше сиятельство, миледи, господину Константину крестьяне привезли подарки в честь его юбилея, что им передать?

Валентин посмотрел на сына, а тот нехотя, ответил:

– Как они мне надоели, ну что они могут привезти мне хорошего, кроме тыкв и куриц.

– Константин, так невежливо, пойди и прими подарки, а потом можешь их деть куда угодно.

– Ладно, а то вы от меня не отцепитесь…

Он встал и, в развалку не спеша, направился во двор. Увидев ещё издалека телегу, гружённую разными овощами и клетками с птицами, он уже сделал гримасу недовольства, но, подойдя поближе, его взгляд упал на юную девушку, сидящую на краю телеги. На вид ей было не более шестнадцати лет, хрупкая, с белыми жиденькими волосиками, в длинной мешковиной рубахе, доходящей до грязных щиколоток и босыми ногами. Константин подошёл к телеге, где стоял загорелый крестьянин в соломенной шляпе, переминаясь с ноги на ногу, он промямлил:

– Ваше сиятельство, вся наша деревня та, что за рекой, собрала подарки на ваш юбилей, а эта девчонка – сирота, и нам не чем её кормить, приданного у неё нет, мы тоже преподносим вам её в дар, да она и сама вызвалась наслушавшись о вашей красоте. Не возьмёте ли вы её к себе в услужение?

Константин, не говоря ни слова, обошёл телегу и, подойдя к девчонке, брезгливо взяв её за подбородок, посмотрел в голубые глаза и сразу почувствовал, как она затрепетала при виде его. Он вздохнул и подумал:

«Очередная курица на всё согласная, лишь бы я её обласкал»

Потом осмотрел её с ног до головы и сказал ей:

– Открой рот.

Девушка повиновалась.

Константин убедился, что зубы у неё белые, а дыхание чистое, небрежно провёл правой рукой по её груди под жёсткой тканью, пощупал, убедился, что она упругая, ехидно ухмыльнувшись, грубо сказал, наблюдая за её лицом:

– Ладно, вымоешься и сегодня ночью придёшь ко мне.

Девушка, покорно склонив голову, тихо ответила:

– Хорошо, ваше сиятельство.

Константин отвернулся и, даже не взглянув больше на крестьянина, быстро ушёл обратно в замок.

– Что , Константин? – спросил Андрей.

– Да так, как я и думал, крестьяне привезли разные овощи и девку.

– Девку? – все сразу удивились.

– Ага, то они ко мне сами приходят, так хоть уходят потом, а эту вообще подарили, типа мне в услужение.

– Да! И что ты будешь с ней делать? – спросил и тут же громко рассмеялся Андрей.

– Да то, что и со всеми, – ухмыльнулся Константин в ответ.

Валентин и Мейфенг взволнованно переглянулись друг с другом, видимо одновременно подумав, чтобы их разбалованный сынок так не увлёкся этим живым подарком, что не убил бы её ненароком. Но вслух Валентин сказал:

– Ты можешь делать с ней всё, что захочешь, раз уж тебе её подарили, но не смей перегнуть палку. Я этого не потерплю в моём доме.

Константин кивнул и ответил с ехидными нотками в голосе:

– Ладно, папенька, я её только загну, как захочу, но палку не перегну…

Валентин, строго взглянув на сына, добавил:

– Перестань паясничать при твоей матери и наших друзьях. Имей хоть к нашим дамам уважение.

Константин фыркнул и, уткнувшись в тарелку с мясом, стал ковырять его вилкой.

Вскоре пир подошёл к концу, гости разъехались по домам, Валентин и Мейфенг ушли в покои, а Константин направился в спальню, где принял ванну, которую ему быстро наполнили слуги, нося горячую воду из кухни вёдрами, от которой шёл густой пар. Затем накинул домашний длинный халат и, не завязывая его, улёгся на широкую кровать в ожидании этого юного чуда, что привезли ему в подарок сегодня.

Спустя пять минут в двери постучался слуга:

– Ваше сиятельство.

– Кто? – ответил Константин.

– Можно?

– Давай.

Дверь распахнулась, и в неё вошли двое: слуга, мужчина средних лет, рыжеволосый с длинными такими же рыжими усами, приятной наружности, в высоких чёрных сапогах, коричневых широких брюках, белой рубахе и чёрной кожаной жилетке и девушка, которую ему подарили, на ней было длинное белое чистое льняное платье. Он подтолкнул её, она споткнулась, но не упала. Константин показал жестом руки слуге уйти, и тот быстро исчез, плотно закрыв за собой большие деревянные двери. Девушка осталась стоять на месте, опустив голову и нервно теребя белый платочек, который держала обеими руками. Константин обратил внимание, как чисто ей вымыли волосы и гладко расчесали, они лежали мягкими волнами на её хрупких плечах. Он похлопал рукой возле себя по кровати и произнёс тоном, не требующим возражений:

– Иди сюда!

Девушка вздрогнула, но сразу же повиновалась и подбежала к кровати, встав рядом с ней, боясь гнева молодого графа.

– Ложись рядом.

Она буквально подползла на четвереньках, ползя по длинной кровати, и прилегла совсем рядом с ним, подняв на него взгляд олубых глаз и уставившись в его холодные глаза цвета морской волны, в которых уже горел хищный огонёк. Он внимательно посмотрел на неё, затем взял локон её волос, они оказались мягкими и пушистыми, прислонил к ноздрям, резко втянул их запах и сказал:

– Тебя отлично вымыли, теперь ты хорошо пахнешь свежими цветами и луговыми травами.

Девушка слегка улыбнулась и со страхом напряглась. Он медленно провёл кончиками пальцев, начиная от её лба к носу, затем по губам, обводя их по кругу и раскрыв одним пальцем, засунул его внутрь, легко прикасаясь к её языку и зубам. Девушка вздохнула, раскрыв широко глаза, и не понимая, что ей делать с пальцем господина, который мешал ей дышать, замерла. Константин убрал палец и спросил:

– Ты понимаешь, зачем тебя мне подарили?

Девушка закивала головой.

– Тогда чего же ты лежишь как истукан?

– А что я должна делать, ваше сиятельство?

Он улыбнулся и, сняв с себя полностью халат, лёг снова рядом, смотря на неё из-под полуприкрытых глаз. Девушка со смущением и восхищением разглядывала его великолепное тело, кожа блестела в свете многочисленных свечей, упругие мышцы переливались под ней, её взгляд опустился вниз на мужское достоинство, которое ещё спало, но уже выглядело достаточно внушительно, она покраснела и тяжело вздохнула.

– Раздевайся, – скомандовал граф.

Она встала на колени рядом с обнажённым Константином и быстро сняла с себя платье.

– А теперь целуй меня.

– Как мне это делать? – пролепетала девушка.

– Вот дурёха, как хочешь, начинай, не люблю таких – тупых. Целуй всё моё тело с шеи и до ног, так, чтобы я захотел обладать тобой.

Девушка подчинилась, уже и сама желая своего господина, хотя, ещё не сильно понимая этого состояния, но чувствовала, как она трепещет под взглядом этих хищных глаз, и внутри её тела начинает что-то клокотать от звука его властного голоса. Боясь что-то сделать неправильно, она начала целовать графа с шеи, медленно двигаясь вниз по всему его телу одновременно лаская руками. Он закрыл глаза и расслабился, целовать её в губы он совсем не хотел, она не вызывала в нём никаких нежных чувств, как впрочем и все остальные местные девушки. И когда уже она просто облобызала всё его прекрасное тело, а его орудие стало твёрдым как камень, он резко встал на колени рядом с ней, схватив её за волосы одной рукой, намотал их себе на запястье, другой рукой развернул её задом, крепко схватив за тонкую талию и быстро вошёл в неё, делая сильные и грубые толчки. Она вскрикнула от боли, ей показалось, что её разрывают изнутри, но Константину на её крики было абсолютно наплевать. Удовлетворив своё мужское желание, он грубо оттолкнул её от себя, и сказал:

– А теперь убирайся, если хочешь остаться в живых, больше ты мне не нужна, а то твоя хрупкая шея вызывает у меня совсем другое желание.

Девушка не поняв, о чём говорит граф, пролепетала:

– Куда же мне идти, ваше сиятельство?

– Да куда угодно, на кухню выносить помои, или свиней пасти, мне всё равно.

Она залилась горькими слезами и прошептала:

– Вам я не понравилась? Я первая красавица в своей деревне…

Он смерил её высокомерным взглядом и, с нарастающим нетерпением, отпарировал:

– А что мне может в тебе понравится? Всё такое же, как и у всех девок. Убирайся!

На этот раз она не покорилась, а снова подползла к графу и продолжила поцелуи, в глупой надежде, что господин станет к ней ласковее. Константин потерпел минут пять, глядя свысока на её нелепые старания, затем его терпение просто лопнуло, он уже не мог сдерживаться и, схватив её за шею, вонзил в неё вылезшие в одно мгновение острые клыки. Девушка громко закричала, задёргалась, слабо пытаясь тонкими руками оторвать монстра от своей шеи, в которого в одно мгновение превратился красавец граф, но она ничего не смогла бы сделать. Её глаза закатились, она захрипела, руки безжизненно упали, а тело обмякло в сильных руках вампира. Его глаза горели красным огнём, и он жадно пил её горячую юную кровь, как вдруг двери его спальни распахнулись с громким грохотом, ударившись в стены, и в неё влетел разъярённый Валентин. Он быстро подлетел к сыну, вырвал полумёртвую девушку из его цепких пальцев, на её обнажённой коже сразу же образовались глубокие царапины, передал к тут же подскочившему слуге и заорал:

– Девчонку, если выживет, задушить и похоронить!

Затем перевел взгляд таких же красных глаз, которые метали молнии как и у сына, на него и заорал так, что на его крик тут же прибежала Мейфенг:

– Ты – исчадие ада! Я убью тебя, чтобы ты не уничтожил всех нас своим безрассудством! – и Валентин кинулся на сына, хватая его за шею и пытаясь оторвать ему голову, тот не сопротивлялся, кроме того, что пытался оторвать руки разъярённого отца от шеи. Ещё бы мгновение и Валентин в безумной ярости, до которой его довело безрассудное поведение сына, совершил бы непоправимое, если бы в этот момент в комнату не ворвалась Мейфенг. Она взлетела и кинулась со стороны лица Валентина к нему на грудь с рыданиями и криками: