Текст книги "Женщина-сфинкс"

Глава 5

Милицию Анна не заинтересовала. Ей задали пару формальных вопросов, записали координаты и постарались побыстрее от нее отделаться. Ане очень хотелось остаться и посмотреть, чем дело кончится, но как только мент заметил, что она ошивается в коридоре, тут же проводил ее до самого выхода и наказал портье не пускать девушку внутрь ни под каким видом, проворчав себе под нос, что от любопытных нынче спасу нет. Пришлось Анне подчиниться обстоятельствам.

По дороге домой она зарулила в «Метро» и очень скоро обнаружила в хозяйственном отделе гигантского склада-магазина те самые свечи. Анна купила упаковку за тридцать два рубля и отправилась домой проводить «следственный эксперимент».

Уже доставая из упаковки свечу, Анна заметила нечто странное, а именно – свеча была совершенно гладкая. Она прекрасно помнила, как с огарка, который она обнаружила в номере Чебышева, сыпались мелкие крошки. Свечи были совершенно идентичны, в этом она не сомневалась, но никаких крошек не было и в помине. Более того, в коробочке тоже было чисто. Анна и так и эдак прикидывала, что бы это могло означать, но так и не пришла ни к какому конкретному выводу. Решив не отступать от намеченных планов, она зажгла свечу и засекла время. Когда огарок оплавился до нужной длины, прошло около двух часов. Оставалось разузнать, во сколько была зажжена свеча в тот злополучный день и точное время смерти можно считать установленным. В душе Анны вопреки логике копошились сомнения. Ей никак не верилось в то, что профессор скончался в результате обычного приступа. Исчезновение рабочей тетради служило лишним тому подтверждением. Одним из любимых произведений Ани с детства был «Пигмалион» Бернарда Шоу. Сейчас ей вдруг вспомнилась фраза уличной девчонки: «кто шляпку спер, тот и тетку пришил», заявила девушка. Именно так! Кто свистнул тетрадку, тот и приложил руку к «несчастному случаю». И она костьми ляжет, а найдет негодяя. Или негодяйку, если на то пошло.

Макс пришел домой не в духе, равнодушно выслушал ее вдохновенное вранье о прекрасной во всех отношениях прогулке и заперся в кабинете. Ему очень хотелось что-нибудь разбить. Разумеется, он догадался, что Анна накормила его очередной выдумкой. Она стала такой скрытной последнее время. Ладно бы речь шла о банальном адюльтере. Макс так сильно любил ее, что, наверное, простил бы даже измену. Но он чувствовал, что дело куда серьезнее. Нечто непонятное происходило с самой Анной и походы налево тут ни при чем.

В гостиной зазвонил телефон. Макс машинально прислушался. Слов было не разобрать, но он определил, что в начале разговора Аня обрадовалась, потом разволновалась, а под самый конец совсем сникла. Звонок насторожил Макса. Он прекрасно различал малейшие интонации любимой девушки по ее голосу и сейчас безошибочно определил, что она… испугана. Страх, вот что сквозило в ее голосе.

Яся не обманула и позвонила ближе к вечеру. Однако Аня не узнала от нее почти ничего нового. Милицейский вердикт гласил: профессор скончался от разрыва сердца. Никакого криминала. Блокнот так и не нашли, но, честно говоря, никто его и не искал. Когда Яся попыталась заикнуться о том, что у ученого имелась такая приметная вещь, от нее попросту отмахнулись и посоветовали не лезть с глупостями. С точки зрения милиции, стопка исписанной бумаги на скрепках никакой ценности не представляла и не могла стать предметом хищения.

Изложив новости, Яся сухо попрощалась, и это почему-то расстроило Анну. Ей казалось, что между ними возникла некая связь, но, видимо, она ошибалась. И вообще, на фиг сдалась ей дружба какой-то поломойки… Анна кривила душой, Яся ей понравилась, но навязываться она ни за что не станет. Пора признаться себе в том, что ей просто-напросто требуется помощь хорошего психотерапевта. Кажется, у Макса был кое-кто на примете. Девушка твердо решила исправиться и перестать воевать со своими страхами в одиночку. Приняв это решение, она почему-то не почувствовала облегчения и всячески пыталась оттянуть момент, когда придется явиться к Максу с покаянием. В частности, она решила как следует умыть лицо и отправилась с этой целью в ванную комнату, которая располагалась в противоположном от кабинета Макса конце квартиры. Не включая света, она открыла кран и склонилась над раковиной, подставив под струю сложенные ковшиком руки.

Смыв мыльную пену, она машинально взглянула в зеркало. Вначале ей показалось, что она видит там всего лишь свое отражение, но секунду спустя стало ясно, что очертания в зеркале совсем иные. Главное отличие было в том, что ОТРАЖЕНИЙ БЫЛО ДВА. Кто-то стоял у нее за спиной.

Из прихожей пробивалось слишком мало света, чтобы как следует разглядеть таинственного визитера. Анна нервно оглянулась, еще подозревая, что все это – чья-то глупая шутка. Но позади нее никого не было.

Она заставила себя вновь взглянуть в слегка запотевшее стекло. Незнакомка была там. Второе отражение также было женским, но разительно отличалось от самой Ани и она, наконец, поняла почему. Незваная гостья была наряжена в нечто, напоминающее маскарадный костюм. В таких платьях с кринолинами никто не ходит вот уже триста лет. Девица была молода, но лицо ее выглядело как-то странно. Анна не сразу сообразила, что, несмотря на пышный, даже вычурный парчовый наряд, на лице призрачной девушки полностью отсутствует косметика. Есть такие счастливицы, которые хороши и в, так сказать, натуральном виде, но эта дамочка была не из таких. На узком лице хороши были только глаза – огромные черные, словно подсвеченные изнутри – да темные волнистые волосы. Губы слишком тонкие, нос длинноват, а кожа – бледная до синевы.

Поняв, что ее разглядывают, незнакомка скорчила Ане рожу. Красивее от этого она не стала, но Анна зато опомнилась. То, что девушка, увидев привидение, – а чем иным могло быть «дополнительное» отражение в зеркале? – не забилась в истерическом припадке, объяснялось просто. Аня до недавних пор сама была ведьмой. Не в том смысле, что горбатая и с помелом, она всего лишь обладала сверхъестественными способностями. Главной ее отличительной чертой был дар ясновидения, но и наколдовать что-нибудь на скорую руку она была в состоянии. Анна даром не злоупотребляла, больше того, она мечтала от него избавиться и побыть КАК ВСЕ, то есть обычным человеком. Известно, что наши самые заветные желания имеют дурную способность иногда сбываться. Так вышло и не этот раз. После тяжелого воспаления легких Анна с удивлением обнаружила, что ее дар исчез подчистую. Случилось это, как всегда, не вовремя. Сначала с ней самой стало твориться что-то странное, не поддающееся объяснению. Теперь вот пожаловало привидение.

Лишившись магических способностей, Анна странным образом начала испытывать страх перед потусторонней гостьей. Она сталкивалась с призраком не впервые, но ничего подобного раньше не испытывала. Тем не менее Аня попыталась взять себя в руки и заговорить, но из пересохшего рта не вырвалось ни звука. Девушка в отчаянии взглянула на спасительный перстень с изумрудом, с которым никогда не расставалась, но он больше не источал волшебный свет, как было всегда в минуту опасности. Теперь это был всего лишь крупный изумруд, холодный и бесчувственный.

Черные глаза незнакомки, обведенные темными кругами, вспыхнули в полумраке как уголья.

– Ты кто? – выдохнула Анна, как только к ней вернулся дар речи. Отражение ясно дало понять, что не желает знакомиться.

– Что тебе нужно? – попыталась Аня зайти с другой стороны.

Вместо ответа призрачная женщина очень медленно, как будто с большим усилием подняла руку и указала прямо на Анну.

«Вот те раз, она пришла за мной!» – сообразила Анна.

Тем временем призрак все тянул и тянул вперед руки, как будто собирался крепко обнять Анну за плечи. Девушка с ужасом наблюдала за тем, что твориться в зеркале, но не могла пошевелиться. Ноги словно вросли в пол.

– Аня! – Макс ворвался в ванную комнату. Вспыхнул свет. Аня с перекошенным от ужаса лицом обернулась. В то же мгновение на нее словно обрушился порыв ледяного ветра. Макс увидел, как взметнулись в воздух ее волосы. Аня зажмурилась, содрогаясь всем телом, и застонала. Макс готов был разделаться с любым, самым грозным обидчиком, но в ванной была только Анна, которая корчилась в судорогах на холодном плиточном полу.

Зеркало вновь стало обычным посеребренным стеклом, но Аня очень хорошо понимала, что отныне не видать ей покоя. Призрак будет преследовать ее, пока не добьется своего. Чтобы остановить его, нужно разгадать его тайну. Девушка не сомневалась, что все события последних дней связаны воедино, но не могла найти для них достойного объяснения. Ей впервые не хватало слов, чтобы объяснить случившееся даже Максу. Разобраться во всем самой – вот ее единственный шанс на спасение.

Анна в очередной раз соврала, объясняя свое поведение. Макс в очередной раз сделал вид, что поверил. В кухне она принялась мыть посуду, Макс пристроился за столом, Каспер – на подоконнике. Как вдруг, поддавшись внезапному импульсу, Аня хватила только что вымытой тарелкой о край стола. Осколки фарфора брызнули во все стороны.

– Не подходи, – не поднимая глаз, Аня вытянула руку в сторону Макса, как бы не подпуская его к себе. – Не волнуйся. Все в порядке. Это просто нервы. Мне нужно побыть одной.

Она швырнула полотенце на мойку и выскочила из кухни.

– Я скоро вернусь! – донеслось из коридора. Хлопнула входная дверь. Обхватив голову руками, Макс тяжело опустился на стул.

* * *

Анна очнулась, не понимая, где находится. В сгустившихся сумерках фонари, утонувшие в ореолах туманной влаги, бросали тусклый свет на пустынную улицу и крошечную автомобильную стоянку.

«Господи, как меня сюда-то занесло? И где это я?» – устало подумала девушка. Ей было холодно. «Сколько сейчас времени?» – подумала она без любопытства, с единственной целью определить насколько большой кусок на этот раз выпал из ее памяти. Она огляделась по сторонам. Ничего, только пустые улицы. Хотя нет, впереди на лавочке под корявым деревом кто-то сидел. Аня близоруко прищурилась. Кажется, это женщина. Девушка неуверенно приблизилась, женщина подняла голову и Аня удивленно вскрикнула:

– Вы?!

– Что в этом удивительного?

– Ничего. Просто не ожидала вас встретить. Разве вы не… Я думала, что вы…

– …тружусь в поте лица? Как видишь – нет. Мои услуги больше не пользуются спросом.

– Вас выгнали с работы из-за этой истории? Ведь так, Ярослава Викторовна?

– Можешь называть меня просто Яся, мне так привычнее. В остальном ты совершенно права. – В голосе экс-горничной не чувствовалось особой печали. – Отелю не нужны те, кто слишком много знает. Репутация нынче в цене. Кстати, я не единственная пострадавшая. Мишка Селезнев тоже получил расчет.

– А кто это? Дядьку в обмороке, кажется, звали по-другому.

– То Кеша. С ним Елена ни за что не расстанется. А Мишка – коридорный. В тот злополучный вечер он обслуживал профессора. Ну, свечи там принес, ужин в номер доставил и все такое.

– Но ведь с Чебышевым произошел несчастный случай. В чем ваша вина? С каждым может случиться удар, никто не застрахован…

– Удар – подходящее слово. Ни черта не значит, но удовлетворяет профессионалов.

– Я так понимаю, в несчастный случай вы не верите?

– Так же как и ты. Ты ведь тоже вернулась.

Аня промолчала, не решаясь признаться, что оказалась здесь совершенно случайно и как бы помимо своей воли. Проницательный взгляд светло-голубых глаз собеседницы отчего-то смущал ее и не давал сосредоточиться.

– Ну что, пошли к Мишке? Если тебе, конечно, интересно.

– Думаете, он что-то знает?

– Запросто.

– Но ведь его уже наверняка допросили.

– Так он тогда еще не знал, что его вышибут, а теперь станет откровенничать.

– Если ему есть, что сказать…

– Об этом можно узнать только у самого Мишки, – пожала Яся плечами. – Впрочем, сама посуди: блокнотик исчез, значит, кто-то ему ноги приделал. Правильно? А о чем это говорит?

– О чем? – тупо переспросила Аня.

– О, господи. Да о том, что у профессора в тот вечер были гости. Улавливаешь?

– Более или менее. Я только не пойму, вас-то что привлекает в этой истории?

В Ясиных глазах сверкнули озорные искорки.

– Мне любопытно, – просто ответила она. – Я же в конце концов просто женщина.

Аня сильно сомневалась, что «просто женщина» станет ввязываться в дело, которое попахивает криминалом и уж тем более – убийством. Так что Яся явно поскромничала.

– Ну, ты идешь?

Аня все еще колебалась.

– А далеко это? – спросила она.

– Да нет. Он вон в том доме живет. – Ясин палец с коротко подстриженным ногтем уперся в обшарпанный двухэтажный барак на противоположном конце улицы. – Он потому и в отель подался, что до работы два шага.

Миша Селезнев на первый взгляд не внушал доверия. Впрочем, на второй и на третий – тоже. Вертлявый отрок с прыщеватым лицом и плохо промытыми волосами. С такой внешностью, по мнению Анны, его не должны бы подпускать к приличному месту на пушечный выстрел. Однако сам Михаил пылал праведным гневом. Первые десять минут он безостановочно ныл и жаловался на судьбу. Почему-то особенно он ополчился на злосчастного профессора, которому приспичило откинуть тапки именно в его смену.

– Значит, больным постоялец не выглядел? – ловко направила Яся разговор в нужное русло.

– Не, был как огурец. Спужался малость, когда свет вырубили, но потом коньячку хлебнул у камина и порозовел.

– Коньячок он хлебал в одиночестве? Это ведь при тебе было?

– А вам зачем? – вдруг насторожился он.

– Интересно, – пожала Яся плечами. – Что тебе жалко, что ли?

– А это кто такая? Вдруг она из милиции?

– Милиция тебя уже допрашивала. Забыл? – ловко ушла от ответа Яся.

– Ну да. Задолбали вопросами. По сто раз одно и то же. Я им и половины рассказывать не стал, и без того притомили. А узнали бы про англичанина, так и вообще бы не отстали.

– Погоди, какой еще англичанин? – встрепенулась Яся. – Тот, что из сто двадцать пятого? Как же его…

– Имени не помню, как-то не по-нашему.

– Значит, этот тип был в номере профессора, – задумчиво проговорила Яся и нахмурилась. – О чем они говорили?

– А я знаю? По-английски же балакали, – обиженно протянул Миша.

– Ну да, ну да. Слушай, я тут подумала: может, зря ты ментам про иностранца не сказал?

– А зачем хорошего человека тревожить?

– Затем, что хороший человек, похоже последним общался с покойником, – рявкнула Яся.

– Тю, так он к тому времени давно ушел. Я его позже в ресторане приметил. А профессор и позже был живехонек.

– Откуда знаешь?

– А ты не наседай! Я тебе докладывать не обязан, – огрызнулся парень.

– Ну, извини. Я тоже расстроилась, сам пойми. Вот, хочу хотя бы разобраться, из-за чего работы лишилась. На вот, возьми. Тебе сейчас деньги-то нелишние. – Она сунула в потную ладонь пару сторублевок. Мишка заметно повеселел.

– Другой разговор, – пробормотал он, засовывая мзду в карман. – Так бы сразу и сказали.

И деловито продолжил:

– Значит, так. Свет вырубился около восьми вечера. Минут через десять я свечи в сто двадцать второй принес и камин запалил. Англичанин уже в номере был, они как раз коньяк откупоривали. Что после было – не знаю, но где-то в половине десятого этот, из сто двадцать пятого в ресторане ошивался.

Анна быстро прикинула в уме, что, если верить эксперименту со свечами, именно в это время, в половине десятого, ветер из разбившегося окна загасил свечу. Выходит, англичанин никак не может быть причастен к смерти профессора. Как пишут в детективах, у него твердое алиби. Другое дело – красный блокнот. Тут англичанин вполне мог приложить руку. Яся сказала, что он и профессор вроде бы были коллегами, то есть и тот и другой занимались поэзией средних веков. Это только кажется, что среди ученых все такие белые и пушистые. На самом деле и в этой среде встречаются самые разные люди, а конкуренция почище, чем в бизнесе.

– Скажите, Миша, а этот англичанин курил? – впервые подала голос Аня, вспомнив следы пепла на ковре.

– Нет. Он вообще некурящий. И профессор, кстати, тоже. А почему вы спросили?

– Ты говорил, что можешь доказать, что Чебышев был жив после ухода англичанина, – напомнила Яся.

– Кто такой Чебышев?

– Ну профессор, из сто двадцать второго.

– Ах да! Так и есть. Часиков в девять с минутами он с бабой ругался. Я мимо шел, слышал.

– Так там еще и баба была? – Хмыкнула Яся.

– Ну да. Только она не из наших. Странная такая, как будто не в себе немного. Ругалась очень, кричала.

– Что кричала?

– А я знаю. Тоже не по-нашему.

– Ясно. Еще одна иностранка. – протянула Яся задумчиво. – Интересно… И что, профессор ее впустил?

– При мне – нет. Только послал ее куда подальше.

– Как же ты разобрал? Он ее небось на ее же языке посылал.

– Когда посылают, все ясно и без перевода, – не смутился парень. – Он как гаркнет: «Fuck you!», даже у меня уши заложило. Вот уж не думал, что этот божий одуванчик такие слова знает.

– А как женщина выглядела, вы запомнили? – поинтересовалась Аня.

– На испанку похожа. Вся в черном с ног до головы, только воротник и манжеты белые. Как есть монашка. Вот только глаза… – Мишка неожиданно поежился. – Страшные такие глаза у нее. Будто мертвые…

Глава 6

– Ну, что скажешь? – осведомилась Яся, как только они вышли из подъезда.

– Даже не знаю… По-моему, все еще больше запуталось, – Аня страдальчески улыбнулась. – Кстати, мне показалось, что вам не понравилась новость о том, что англичанин ужинал в ресторане. Почему?

– Потому, что это было в девять часов. А это означает, что к смерти профессора данный тип не причастен. Жаль. Хороший был подозреваемый. У меня встречный вопрос: что ты знаешь о женщине, посетившей профессора? Ведь ты что-то знаешь?

– Увы, практически ничего. Еще не факт, что это – та самая женщина. Но я видела похожую на одной научной конференции.

– Ты посещаешь подобные мероприятия?

– Да нет. Я искала там Чебышева. Это было сегодня утром.

– Чебышев уже был мертв к тому времени, – проговорила Яся задумчиво. – Почему ты обратила внимание именно на эту даму?

– Она показалась мне опасной. Боюсь, что не просто показалось… Один человек сказал, что Селия Бэкон – буйнопомешанная. А как вы узнали, что Чебышев умер после девяти вечера?

– Свеча. Я стащила одну у кастелянши, подожгла и засекла время. Вышло, что у Чебышева она прогорела около двух часов. Остальное – дело техники.

– Я проделала то же самое дома, – призналась Анна. Яся одобрительно хмыкнула. Они поравнялись со скамейкой, возле которой встретились.

– Ну что ж, давай прощаться, – вздохнула Яся. – тебе, наверное, пора домой.

– Да, меня ждут, – пролепетала Аня, с опозданием вспомнив о Максе.

– Тогда до свидания.

– Пока, – сказала Яся бодро.

Аня прошла немного вперед, но что-то заставило ее обернуться. Яся понуро сидела на лавочке, нахохлившись, как замерзший воробей. Похоже, она никуда не торопилась. Аня тряхнула головой и снова пошла своей дорогой, но вдруг резко развернулась и потопала назад.

– Чего еще? – хмуро спросила Яся.

– Можно узнать, что вы здесь делаете?

– Думаю, – отрезала Яся.

– О чем? – Не отставала Аня.

– Тебе действительно интересно? – насмешливо спросила женщина.

– Ну…да!

– Соображаю, где переночевать. Это тебя удивляет?

– Немного. Но почему? Разве вам некуда пойти? У вас нет своего дома?

– Выходит, нет.

– Так не бывает.

– А чего ж я тогда здесь сижу?

– Ну… не знаю. Вы иногородняя?!

– Слушай, ты чего привязалась?

– Я хочу понять… Вы что, бездомная, да?

Яся хохотнула:

– Успокойся, дом у меня имеется.

– Но почему тогда…

– Полагаешь, я должна сейчас пуститься в объяснения?

– Конечно, нет, если вам не хочется. Простите…

– Сядь!

Аня послушно опустилась на скамейку.

– Слушай, коли напросилась. Два года назад умер мой муж. Я – вдова. Мне не так давно стукнуло пятьдесят. Выгляжу я и сейчас неплохо, а в молодости и вовсе была красавицей. В отличие от большинства, я родилась натуральной блондинкой. – Аня не сдержала улыбку, услышав в голосе женщины кокетливые нотки. Яся действительно выглядела моложе своих лет. Стройная фигура, красивые ноги, стильная, хотя и недорогая одежда. Неброская косметика.

– Я прожила в браке тридцать лет, – продолжала Яся. – И была счастлива все эти годы. Так редко бывает, но мне повезло. Смерть мужа все изменила. Жизнь вдовы, надо сказать, то еще наказание. Пока не столкнешься – не поймешь. Предрассудки! – выдавила она отвращением. – Станешь вести себя степенно и сдержанно – все станут шарахаться от тебя, боясь потревожить твой траур. Такой «траур» может затянуться до бесконечности. Но еще хуже, если ты общительна. О! Тогда тебя заклеймят позором, объявят вертихвосткой, переступившей через саму смерть. Именно это со мной и произошло. Из-за нежелания хоронить себя заживо я оказалась в полной изоляции. Конечно, я старалась поддерживать старые связи, но выяснилось, что семейные пары ищут лишь общества себе подобных, и я всюду оказывалась лишней. От одиночества я начала потихоньку сходить с ума. В состоянии полной прострации меня занесло к какой-то гадалке, и та заявила, что мне суждено умереть во сне. Отчего-то мысль засела в моей голове как ржавый гвоздь. С тех пор я перестала спать. Не смотри на меня так, я говорю серьезно.

– И давно вы так?

– Больше года. Как видишь, на моем здоровье этот факт никак не сказывается.

– Я бы рискнула сказать, что у вас даже избыток энергии, – протянула Аня удивленно.

– Человеческие возможности безграничны. Во сне я не нуждаюсь, однако, есть кое-какие неудобства. Время. Как его убить?

Аня прикинула в уме: даже если брать по минимуму это выходит по шесть-семь часов свободного времени. Целая куча! Куда его девать?

– Не сразу я нашла себе занятие, – сообщила Яся, словно прочитав ее мысли, – но в конце концов определилась. И даже увлеклась не на шутку.

– Чем, если не секрет?

– Секрета нет. Чтением. Точнее, читать я любила и раньше, но все как-то было недосуг. Семейная жизнь, она требует полной отдачи, тебе ли не знать. Зато по ночам я могла глотать том за томом в свое удовольствие. За год я прочла Эверест книг, нет, десять Эверестов, а потом обнаружила, что читать стало нечего. В том смысле, что детективов, исторических романов и фантастики больше не осталось. Женские романы я всегда терпеть не могла, так что читать их и начинать не стоило. Я перепробовала массу других жанров и в результате наткнулась на кое-что интересное.

Яся замолчала. Аня подождала продолжения, но поняла, что его не последует, и спросила:

– Я так и не поняла, как ваш рассказ связан с тем, что вы сидите и мерзнете на лавочке. Если у вас есть дом…

– Дом есть, но пойти туда я не могу, – сказала Яся неохотно и поглубже засунула озябшие руки в карманы пальто.

– Что вам мешает? – рассердилась Анна.

– Не что, а кто. Моя дочь.

– Она вас выгнала?!

– Типун тебе на язык! Ни в коем случае. Я сама ушла.

После такого заявления у Анны голова пошла кругом.

– Я же предупреждала, что ты ничего не поймешь, – вздохнула Яся. – Моя дочь имеет мужа и двоих детей. Квартира у нас маленькая, однокомнатная и мое бодрствование всем мешает. Я пробовала сидеть в туалете, но сколько на толчке высидишь? А лежать в кровати по шесть-семь часов и пялиться в потолок ночь за ночью – это форменный кошмар, можешь мне поверить. Дочка пыталась меня понять, она меня любит, но ее муж очень быстро начал проявлять недовольство. Мужа дочка любит не меньше меня, вот и металась меж двух огней. В конце концов, я нашла выход: устроилась в гостиницу в ночную смену. Теперь вот меня выперли, и все начнется по новой. Теперь поняла?

У Анны по поводу услышанного сложилось свое собственное мнение. Дочка с зятем не вызывали у нее симпатии. Особенно зять. Хорошо же он устроился. Женился, детей завел, а на расширение жилплощади заработать ему слабо. Конечно, куда проще тещу из дома выжить.

– Знаете что? – решительно проговорила она. – Пойдемте ко мне. Могу выделить вам отдельную комнату, маленьких детей нет, так что никому вы не помешаете.

– Ты часто приглашаешь в дом чужих людей? – пристально взглянула на девушку Яся.

– В первый раз. – Аня улыбнулась.

– Не боишься, что я тебя обманула?

– Вы не такая.

– Откуда тебе знать?

– Я хорошо разбираюсь в людях. Хотя и не так хорошо, как раньше.

– Может, расскажешь об этом поподробнее? До твоего дома далеко?

– Не близко. – Аня назвала адрес.

– Тогда начинай. Будет, чем занять время по дороге.

* * *

– Твоя главная ошибка в том, что ты пытаешься все решать в одиночку, – произнесла Яся, когда Аня, неожиданно для себя, поведала ей все свои страхи.

– Но к кому я могу обратиться?

– А Макс на что?

– Он и так, по-моему, боится, что у меня не все дома.

– Это тебе так кажется, – возразила женщина. – Хочешь узнать, как обстоят дела на самом деле – подойди и спроси у него.

– А если он подтвердит, что считает меня сумасшедшей?

– Вот тогда и станешь заморачиваться. Но раньше – ни-ни!

– Чем черт не шутит, может вы и правы, – улыбнулась Анна с благодарностью.

– А я всегда права. Ты в этом скоро убедишься.

Иногда эта женщина приводила Анну в оцепенение.

Новость о жиличке Макс воспринял стоически, по принципу «чем бы дитя не тешилось». Но, узнав, в какую историю угодили женщины, его симпатия к новой знакомой превратилась в стойкую неприязнь. Аня и сама по себе вечно ввязывалась в неприятности, а в компании шансы на это вдвое возрастут.

– Зачем тебя понесло в эту гостиницу? – спросил он излишне резко.

– Мне нужно было встретиться с профессором Чебышевым, – сухо пояснила Анна.

– Зачем тебе понадобился старикан?

– Он мог ответить на один очень важный вопрос. Я думала, что он мне поможет.

– А попросить помощи у меня тебе в голову не приходило?

– Я пытаюсь сделать это сейчас. Но ты не хочешь меня слышать! – в отчаянии вскричала Аня. Яся обняла ее за плечи и попросила Макса:

– Выслушайте ее.

Тот недовольно нахмурился и сел на стул, демонстративно скрестив руки на груди. Анна глубоко, как-то обреченно вздохнула и медленно, через силу, произнесла:

– То, что в последнее время со мной творится неладное, для тебя не новость. Но о главном я не говорила. Однажды ночью я проснулась оттого, что кто-то шептал мне в ухо непонятные слова, снова и снова. Сон прошел, но слова остались. Они вертелись в голове, повторялись до бесконечности. Так иногда бывает с какой-нибудь мелодией, услышишь утром по радио и потом весь день поешь. Но здесь было гораздо хуже, потому что фразы – это определенно были какие-то стихи – звучали на английском языке. Ты, Макс, достаточно хорошо знаешь меня и можешь подтвердить, что стихами я, увы мне, не увлекаюсь. И не знаю ни одного на английском языке кроме тех, что учила когда-то в школе. Но это было совсем не то. В конце концов, промучившись не меньше часа, я не выдержала и записала навязчивые строки на бумагу. В тот момент я собиралась показать их тебе на следующее утро, но к утру совершенно забыла об этом. Как только слова превратились в рукописные строчки, рифмы улетучились из моей головы, и я смогла спокойно отправиться спать.

– Может быть, в тебе проснулась поэтесса? – спросил Макс с иронией.

– Вряд ли. Разве что эта поэтесса родом из Англии. Ты знаешь, я неплохо владею английским языком, но сочинять на нем стихи мне слабо. Впрочем, даже не в этом дело. На днях я зашла в маленькое кафе выпить кофе. Кафе было почти пустым. Только какой-то старик уселся у окна, чтобы пообедать. Я не обратила на него внимания, но вдруг услышала знакомые строки. Старик бормотал себе под нос те самые стихи. Мне показалось, что он пытается заучить их наизусть или что-то в этом роде. Временами он подглядывал в толстую красную тетрадь, очевидно стихи были в ней записаны. Что я должна была подумать и что предпринять? Времени на раздумья не было, старик мог уйти из кафе в любую минуту, и я решилась: просто подошла внаглую и попыталась с ним заговорить. Дедушка оказался слишком пугливым. Почему-то мое появление ему не понравилось. Он ни в какую не пожелал идти на контакт, и, по-моему, даже принял меня за проститутку. От всего этого я совсем растерялась и никак не могла сообразить, как половчее спросить его о стихах. После болезни я совершенно лишилась способности читать мысли и не могла понять, что у него на уме. Исчезла и способность видеть будущее. Только линии на руке еще могли рассказать мне о чем-то, недаром я когда-то зубрила хиромантию. Неожиданно Чебышев позволил мне взглянуть на его руку, но то, что я там увидела, меня не обрадовало. Старик должен был умереть в самое ближайшее время, буквально в течение нескольких последующих часов. От неожиданности я выпалила ему это, чем привела в ярость. Он набросился на меня чуть ли не с кулаками, мне пришлось уйти. Остальное вы знаете.

Анна с надеждой взглянула на Макса, но он отвел глаза, задумчиво теребя подбородок.

– По-моему, тебе следует выбросить из головы эту историю, – наконец, сказал он. Анна ожидала не такого ответа. На глаза ее навернулись слезы. Она беспомощно взглянула на Ясю, та укоризненно покачала головой.

– Прятать голову в песок – не лучшая тактика, – сказала она тихо. – В тетради профессора могли быть лишь стихотворные строки, созданные как минимум четыре века назад. Анна вряд ли могла слышать их раньше и, тем не менее, знает их наизусть. Вас это не удивляет?

– Удивляет. И что с того? Не вижу повода копаться во всем этом, тем более, что спросить больше не у кого. Ваш профессор скончался, а тетрадь пропала неизвестно куда…

– Именно поэтому, – по своей любимой традиции перебила его Яся. – Вас не пугает, что человек, изучающий те самые стихи, умер так неожиданно и внезапно?

– Вы намекаете, что и Ане угрожает опасность?

– Я этого не исключаю.

– Но с какой стати?

– Слишком много всего. Если вы перестанете мне перечить из чисто мужского упрямства и обдумаете все спокойно и последовательно, то придете к единственному выводу.

– К какому?

– Вашу девушку надо спасать.