Текст книги "Женщина-сфинкс"

Аня, дрожа всем телом, нагнулась и сняла с ноги шлепанец, а потом наугад швырнула его в темноту. Тапка шмякнулась о дверь ванной комнаты и тут же в ту сторону метнулась стремительная тень.

Вот оно что! Стрелять-то в нее и не собирались! Ну что ж, умно. Лишний шум ему ни к чему. Куда безопаснее придушить жертву в темноте или свернуть ей шею. Анна рассуждала об этом отстраненно, как будто речь шла не о ней. Защитная реакция мозга делала свое дело.

Пока убийца гонялся за ее тапком, Аня использовала несколько выигранных секунд, которых ей хватило, чтобы нащупать дверь и предусмотрительно запертый замок. К счастью, ключ оказался на месте, она нашарила его дрожащими пальцами. Кожа на руках стала липкой от пота, ключ скользил. Но вот он повернулся, едва слышно щелкнул, дверь подалась, и Анна вывалилась в коридор, дыша как загнанная лошадь. Свет неяркого бра на стене ослепил ее после полной темноты, Анна зажмурилась. Не отрывая глаз, она захлопнула дверь, привалилась к ней спиной и наконец-то с облегчением заорала.

– Какого черта?

– Что случилось?

– Аня, ты жива?

Хор голосов – испуганных, сонных, недовольных – звучал для нее как музыка. Анна остро, до боли осознавала, что не умрет. По крайней мере, этой ночью.

Глава 10

– Ради всего святого, возьми себя в руки! Вот, выпей. Это всего лишь вода. Молодец, умница, – приговаривала Ярослава Викторовна, придерживая чашку, пока Анна пила. – Возьми салфетку, вытри слезы. Нельзя столько плакать. – Женщина осторожно поставила чашку на журнальный столик и сунула дрожащей девушке в руки упаковку бумажных носовых платков, заметив: – Меньше чем упаковкой тут, пожалуй, не обойтись. Я уже насквозь мокрая от твоих слез и наверняка простужусь.

Анна с благодарностью улыбнулась, подняла виноватые глаза и громко шмыгнула носом.

– Высморкайся уже и расскажи все по порядку, – попросила Яся.

Аня содрогнулась всем телом, в ее глазах снова пробежал испуг. Лелька жалостливо вздохнула и осторожно погладила ее по растрепанным волосам. Они сидели в гостиной на диване втроем, тесно прижавшись друг к другу. Александр, на правах единственного мужчины, отправился обследовать спальню на предмет чужого вторжения. Сделал он это, впрочем, без энтузиазма. Внеплановая ночная побудка его здорово разозлила. В таинственного убийцу он верить категорически отказывался и поднимаясь на второй этаж бормотал что-то нелестное в адрес «истеричек с больным воображением».

Скомкав пятый ли шестой по счету платок, Аня кое-как осушила поток слез и смогла относительно связно поведать о своих приключениях.

– Из твоего рассказа следует, что это был обычный вор, – заключила Яся. – Могу тебя успокоить, домушники никогда не идут на мокрое дело, так что тебе ничего не угрожало. Дом стоит на отшибе, на пустом пляже. Решеток на окнах нет.

– Но я никогда ни о чем подобном не слышала! – возмутилась Леля. – Это очень спокойный, фешенебельный район.

– Ты еще повтори вслед за Снежко, что мне все это приснилось. – От пережитого Анна сделалась раздражительной.

– Что ты! Я тебе верю! – тут же пошла на попятный девушка. – Яся права, бродяга мог забрести сюда с окраины. Там их пруд пруди в любое время года. Странно, что такого не случалось раньше. И вообще…

Она замолчала на полуслове, так как в комнату вошел Снежко. Не останавливаясь и не глядя на женщин, он прошагал к бару, мрачно изучил шеренгу бутылок, выбрал виски, налил себе полстакана и разом опрокинул в рот, даже не поморщившись. После этих манипуляций он плюхнулся в кресло напротив перепуганной троицы и уставился на них, аккуратно пристроив на коленях газетный сверток.

– Ну, убедился, что я говорю правду? – спросила Анна агрессивно.

– Да, – нехотя признал Снежко и помрачнел еще больше. – Я убедился. В том, что все еще хуже, чем ты думаешь.

– Куда уж хуже, – проворчала Аня. – Он хотел меня убить.

– Помолчи. – Анна вскинулась было, но под взглядом Яси промолчала. – Значит так. В спальню влезли через окно. То, что в ванной, аккуратно взломано. Неудивительно, что ты ничего не услышала. В комнате все вверх дном.

– Но когда он успел?

– Думаю, в тот момент, когда ты голосила в коридоре. У него было в запасе минут пять-семь. Очевидно, этого ему хватило. Кстати, на тумбочке возле двери я обнаружил вот это. – Он протянул руку ладонью вверх, на ней поблескивали золотые часы.

– Но это мои часы! – удивилась Анна. – Я сняла их перед тем, как пошла умываться и положила на тумбочку.

– Тебя не удивляет, что они остались там, где ты их оставила?

– Ты хочешь сказать, что вор прихватил бы такую дорогую вещь, лежащую на видном месте? – спросила Яся.

– Непременно. Кроме того, в твоей сумочке имеется приличная сумма наличными, а в шкафу, в шкатулке – парочка драгоценностей стоимостью в приличное авто.

– Выходит, вора не интересовала добыча? – рискнула предположить Леля.

– Выходит, это был не вор, – мрачно поправила ее Анна.

– Правильно, – неожиданно одобрил Саша. – А вот это валялось возле кровати. – С этими словами он начал медленно и осторожно приоткрывать свернутую газету. По комнате поплыл тошнотворный запах, потом они увидели прозрачный пакет с куском мягкой ткани внутри. Аня тут же узнала тот запах, который напугал ее недавно.

– Что за вонь? – отпрянула Леля с гримасой отвращения.

– Хлороформ, – коротко ответила Яся и нахмурилась.

– Это предназначалось для меня? – пробормотала Анна, только сейчас начиная осознавать, чего ей удалось избежать.

– Возможно, – кивнул Саша, тщательно завернул газету и бросил ее на пол.

– Ты еще сомневаешься? – с обидой в голосе спросила Аня.

Саша кивнул, но не для того, чтобы позлить ее.

– Мы только накануне приехали, – пояснил он миролюбиво. – Ты ночевала в комнате Нурии. Значит, логично предположить, что именно ее ожидали найти там сегодня ночью. С меньшей вероятностью это может быть ее дочь, которая была в этом доме частой гостьей. Тебя, Аня, там быть не могло по определению, понимаешь? Если только предполагаемый преступник не ясновидящий, – добавил он со скептической усмешкой.

– Твои гримасы следует понимать в том смысле, что в ясновидящих ты не веришь? – тихо спросила молчавшая до сих пор Яся. Саша не ответил, но его взгляд был достаточно красноречив.

– Подождите, но почему вы сказали, что в качестве жертвы могла оказаться я? – испуганно спросила Леля, про которую на время забыли. – Я никому не причинила зла. У меня нет врагов!

– Враги не всегда бывают из числа обиженных, – пожал Саша плечами. – Ты забыла, кто твой муж?

– Значит, деньги, – протянула Яся задумчиво. – Что ж, и это вполне вероятно.

– Выходит, тот, кто был в комнате, мог просто перепутать? – спросила Аня недоверчиво.

– Не знаю, – признался Саша.

– У меня странное ощущение, что все события последних дней как-то связаны между собой, – призналась Анна. – И муж Лели с его миллионами тут совсем ни при чем, – добавила она грустно.

– А кто при чем? Шекспир? – спросил Снежко саркастически.

– Может быть, – не приняла Анна шутки.

– Но это же лишено смысла!

– Может быть, когда мы соберем вместе все то, что лишено смысла, нам как раз и откроется то, в чем заключен смысл.

– Вот что, барышни, строить гипотезы вы продолжите завтра утром, а сейчас отправитесь спать. Немедленно.

– Но почему?

– Потому что на сегодня с меня хватит! – неожиданно разозлился Саша. – Я намерен хорошенько выспаться, чтобы со свежими силами попытаться разобраться во всем этом хаосе.

– Но я ни за что не засну после такого, – пожаловалась Леля.

– Бояться нечего. Преступник, кем бы он ни был, удрал и сегодня уже не вернется. Впрочем, если трусите, ложитесь спать в одной комнате, – посоветовал Снежко и демонстративно зевнул.

Наутро Анна проснулась в девятом часу. Накануне она, не заметив, заснула прямо в кресле и теперь чувствовала себя как принцесса на горошине предпенсионного возраста. Все тело ломило, голова была просто чугунной. Зато Александр выглядел как огурчик. При виде его свежевыбритой физиономии Анна ощутила укол нездоровой зависти. Может быть поэтому поведение парня стало казаться ей подозрительным. Его настойчивое желание участвовать в поездке, таинственный телефонный звонок да еще эта посылка… Спускаясь в столовую, Анна видела, как Снежко прошмыгнул в дверь с улицы, сжимая под мышкой увесистый пакет, завернутый в пергаментную бумагу. За завтраком Анна мучалась от любопытства и с трудом осознавала, что она отправляет в рот. Когда она машинально попыталась намазать вареньем картофельные драники, Яся всерьез обеспокоилась ее состоянием. Снежко появился только в одиннадцать, выхлебал бокал холодного кофе и слопал последний оставшийся на тарелке бутерброд.

– Ты ешь, как дворняга, – неприязненно заметила Аня, но в кои-то веки парень не обратил на ее слова никакого внимания. Его мысли явно были заняты чем-то другим и возможно, он просто не услышал ее язвительной реплики.

От соседей они ровным счетом ничего не добились, хотя добросовестно обошли все окрестные коттеджи. Некоторые жильцы вообще впервые узнали, что живут бок о бок с россиянкой. Похоже, бытующее в России мнение о том, что в Европе и Америке не принято интересоваться чужой личной жизнью, имело вполне реальную почву.

Последней зацепкой оставалась библиотека. По правде говоря, Анна больше всего хотела снять с себя ответственность, ей не давала покоя мысль, что исчезновение подруги каким-то образом связано с ее просьбой. В результате, все, кроме Лели – она осталась дома на случай, если Нурия все-таки даст о себе знать – отправились в книгохранилище.

Такого скопления книг Ане прежде видеть не доводилось, хотя даже с большой натяжкой она не могла причислить себя к завсегдатаям читальных залов. Да что Анна, даже Снежко, известный библиофил и читатель со стажем, раскрыл рот от удивления при виде бесконечных книжных стеллажей открытого доступа. На полках стояли книги, изданные после тысяча восьмисотого года. Подобные издания в России выдавались лишь по спецразрешениям.

При виде парочки уникальных изданий Снежко позабыл обо всем, и Ане пришлось напомнить ему о цели их визита. С большой неохотой Саша возвратил на полку потрепанный томик и поплелся следом за остальными к стойке с картотекой. Он быстро и деловито нашел нужный формуляр, заполнил карточку-заявку, вручил их Ане и с чувством выполненного долга вновь улизнул к стеллажам. Аня поняла, что дальше придется выкручиваться самостоятельно.

Дежурная по залу встретила их приветливой улыбкой. На ее розовой блузке был приколот бейджик с именем: мисс Ребекка Штейн. Мисс Ребекка красила волосы в цвет спелой пшеницы, однако ее подавленное естество в виде пробивающихся над губой усиков и жгуче-черных глаз упорно сопротивлялось ухищрениям косметологов. Война, очевидно, велась с переменным успехом.

Бегло взглянув на карточки, библиотекарша передала их своей помощнице. Потянулись минуты ожидания.

Посетителей в зале было немного. Мисс Ребекка скучала. Кроме того, что-то ее явно беспокоило, хотя она и пыталась это скрыть. Мисс Ребекка была плохой актрисой и не смогла долго притворяться. Любопытство взяло верх над профессиональной выучкой, и она спросила напрямик:

– Вам действительно так нужна эта книга?

Вопрос поставил посетителей в тупик. Анна и Яся непонимающе переглянулись. Мисс Ребекка зарделась, понимая, что нарушила правила приличия, но отступать было поздно.

– Что вы хотите сказать? – осторожно спросила Анна. – Книгу нельзя получить?

– Конечно, можно.

– Что же не так? Ведь что-то не так, верно?

Библиотекарша затравленно кивнула.

– Мне неудобно говорить, – промямлила она, – но у сборника недобрая слава. Я не должна… Но я не могу… Я хочу вас предостеречь…

– Говорите как есть, дорогая, – попросила Яся с улыбкой. – Вы нас заинтриговали.

– Не подумайте, что я слишком мнительная, – начала оправдываться женщина, – но я говорю чистую правду. Дело в том, что всякий раз, когда сборник Роберта Честера «Жертва любви» выдается на руки, в библиотеку приходит… – она собралась с духом и выпалила: – привидение!

– Что, прямо сразу? – спросила Яся заговорщическим шепотом. Мисс Ребекка уловила в ее тоне насмешку и смутилась окончательно.

– Нет, – пролепетала она. – На следующую ночь.

– И что он делает? – осведомилась Яся деловито.

– Это она. Она плачет. Очень горько и жалобно. Прямо мурашки по коже.

– То есть вы сами слышали?

– Один раз. Совсем недавно. Сборник заказывала женщина. Она попросила сделать с книги микрофильмокопию… До того момента я не верила в рассказы о плачущем призраке. Мало ли что болтают. На следующую ночь выпало мое дежурство. О легенде я и не вспоминала, так что осталась со спокойной душой. И вдруг, вскоре полуночи, я увидела в коридоре Ее! До сих пор не понимаю, как я не поседела от ужаса. В коридоре горело дежурное освещение, но женщину я видела совершенно отчетливо.

– Может, вам все-таки показалось? – спросила Аня.

– Вы мне не верите…

– Да нет, но всякое случается. Может быть, вы зря испугались?

– Нет, я ее видела, – заупрямилась мисс Ребекка. – Высокая, стройная, в старинном платье. Я запомнила все детали.

– И она плакала? – уточнила Яся.

Женщина кивнула, а потом оглянулась и спросила с надеждой:

– Вы не передумали?

– А что, завтра опять ваше ночное дежурство? – пошутила Анна. Но библиотекарша даже не улыбнулась. Она выглядела испуганной и нервно кусала губы, как будто собираясь еще что-то сказать.

– Хорошо, – решилась она, – я скажу вам ВСЮ правду.

– Так это была только половина? – спросила Яся сочувственно.

– Увы, так и есть. И это совсем не смешно, – подтвердила женщина сурово. – Появление рыдающей женщины – это еще полбеды. Но после этого обычно тот, кто берет книгу… умирает.

Анна при этих словах побледнела. Мисс Ребекка заметила и поспешно добавила:

– Звучит устрашающе, – пробормотала Яся себе под нос, одновременно крепко стиснув Анино предплечье, чтобы привести ее в чувство. – И что, так бывает каждый раз? У вас есть доказательства?

– К счастью, книгу берут исключительно редко, – начала оправдываться библиотекарша, – в предпоследний раз это случилось в 1996 году и тогда все закончилось очень печально.

– А тот, кто брал книгу последним? – спросила Анна нетерпеливо.

– Это была пара, – ответила женщина. – Врать не буду, о них я ничего больше не слышала. Похоже, они были не из этих мест. Очень надеюсь, что с ними все обошлось. – Но в ее голосе не чувствовалось уверенности.

– Вы запомнили этих людей? – требовательно спросила Аня, втайне надеясь, что Нурии среди них не было. Но мисс Ребекка сразу же развеяла ее надежды.

– Женщина была уже в возрасте, смуглая, восточного типа, говорила с сильным акцентом, явно не американка. Возможно, русская, но одета слишком сдержанно, туристы из России так не одеваются. Ее спутник определенно из Европы. Он помогал женщине оформить заказ. Мне показалось, что она делала это впервые, а у мужчины явно был опыт.

– Вы могли бы описать его подробнее?

Мисс Ребекка удивленно подняла брови, и Аня поспешно добавила:

– Мне кажется, я знаю, о ком идет речь, это наши знакомые. Возможно, если они уже получили копии сборника, нам не понадобиться его заказывать.

– Ну хорошо, если вы настаиваете… Лет ему уже под шестьдесят, но стариком он не выглядел. Волосы совершенно седые, густые, хорошо причесанные. Одет с иголочки. Очень воспитанный. Давно не встречала джентльмена с такими превосходными манерами, хотя кому-то они могли бы показаться слегка старомодными.

– Вы уверены, что он не американец?

– Пожалуй, нет. Хотя его английский был слишком правильный, если вы понимаете, что я хочу сказать. Впрочем, он очень походил на преподавателя колледжа. Это все объясняет.

– Кто забрал копию?

– Женщина.

– А кто заплатил?

– Тоже она. Это действительно ваши знакомые?

– К сожалению, нет. Мы обознались, – извинилась Яся. Мисс Ребекка почувствовала себя обманутой и была не так уж далека от истины. Она собралась возмутиться, но именно в эту минуту ее помощница принесла заказанную книгу, и библиотекарше пришлось взять себя в руки.

Получив заказ, Анна в сопровождении Яси направилась к столу. Она чувствовала себя словно во сне наяву. Еще ничего не было доказано, но где-то в глубине души она уже знала правду и заранее испытывала угрызения совести. Ее невинная на первый взгляд просьба непонятным образом поставила подругу под удар и привела к неожиданным последствиям. Эти мысли роились в ее мозгу, как осатаневший пчелиный рой, в каждой из них таилось маленькое отравленное жало.

Глава 11

Анна водрузила потрепанный томик на стол перед собой и воззрилась на раритет едва ли не с отвращением. Солнечные лучи, сквозь окно падали на слегка покоробленную обложку из натуральной кожи. Чтобы не поддаться острому желанию разорвать книжонку в клочья, Анна спрятала под стол стиснутые руки. Этим немедленно воспользовался материализовавшийся рядом Снежко, который жадно схватил томик. Парень определенно переживал сильные эмоции. Он выглядел взволнованным, даже восторженным, как школяр на первом свидании с гимназисткой. Осторожно, но с плохо скрываемым любопытством, Александр бережно перелистал книжку, едва прикасаясь к самому краю страниц чуткими профессиональными пальцами. На Анну пахнуло слабым запахом пыли и старой бумаги. Запах не был неприятным. Чувствовалось, что книги содержались в идеальных условиях, их тщательно берегли от сырости и яркого света.

Пробегая страницу за страницей, Снежко то задерживался на какой-то строке, то проскальзывал большой кусок вскользь. Он будто впитывал содержащуюся в книге информацию, как губка воду и Яся следила за ним с уважением, в то время как Анна все еще пребывала в состоянии прострации. Минут через пятнадцать Саша захлопнул сборник и, словно любуясь, положил ее перед собой.

– Великолепно! – удовлетворенно изрек он.

– Я бы предпочла, чтобы это было полезно, – сказала Аня ворчливо.

– Не торопись, – предостерегла Яся подругу. – Он еще ничего не сказал. Во взгляде, брошенном Аней на Сашу, сквозило сомнение в том, что тот может сказать что-то ценное, что поможет отыскать подругу или хотя бы понять, что происходит.

Снежко не торопился с выводами. Он что-то обдумывал.

Потеряв терпение, Анна спросила:

– Ты не мог бы…

– Что я мог бы? – Снежко так погрузился в свои мысли, что вынырнул с неудовольствием.

– Ничего, – с досадой буркнула она.

Он встряхнулся как собака после купания и потер руки:

– Начнем с общей характеристики… – Голос парня теперь звучал четко и собранно: занимаясь делом, он забывал кривляться. – Формат книги – ин-кварто, то есть четвертушка, 195 страниц, отпечатано на великолепной бумаге. – Он восхищенно прищелкнул пальцами. – Чистый лен, а не банальная целлюлоза.

– Какая разница? – не разделила Аня его восторга. Ей казалось, что они попросту теряют драгоценное время. У нее начисто пропало желание копаться в старых книгах, имелись дела поважнее.

– Разница большая, – произнес Снежко с нажимом. – Будь эта книжка из обычной бумаги, нам бы ее не видать, сгнила бы за четыреста лет за милую душу. Век офсета, и уж тем паче газетной бумаги, недолог – лет семьдесят-сто от силы. После этого она истлеет и превратится в пыль.

Аня слушала его речь с полнейшим равнодушием, а вот Ярослава Викторовна раскрыла книгу и послушно провела пальцами по толстому пористому листу, прислушиваясь к ощущениям.

– Шершавая, – улыбнулась она.

Снежко выразительно фыркнул:

– Уникальная бумага! Причем, явно привозная. В Лондоне, где печатался сборник, такую не делали. – Он еще бросил оценивающий взгляд на раскрытую книгу. – Возможно, испанская, но точно утверждать не берусь. Очень похоже, что бумага сделана на заказ, маленькой партией.

– А это почему? – поинтересовалась Яся.

– Главным образом, из-за водяных знаков. Вот, посмотрите на свет. – Он осторожно поднял книгу напротив окна и показал поочередно несколько страниц. – Их тут несколько вариантов. Некоторые я встречал и раньше, но два-три определенно вижу впервые. Например, вот этот.

Анна инстинктивно посмотрела на проступивший сквозь бумажные волокна силуэт восходящего солнца.

– Хорошо, что не профиль Ленина, – пробормотала она. – А что, водяные знаки – большая редкость?

– Да нет, тогда это было принято, и даже модно. Кроме того, в шестнадцатом веке книги приравнивались к предметам роскоши и были редкостью. То, что печаталось, печаталось на совесть. Книги стоили так дорого, что их хранили, берегли и даже передавали по наследству, упоминая в завещании.

– Это что, шутка? – вскинула брови Анна.

– Нет, он не шутит. – Яся покачала головой и добавила с оттенком разочарования в голосе: – Жаль, что тут не за что зацепиться.

– Вы меня не так поняли! – рассердился Снежко. – Водяные знаки в самом деле не редкость, а скорее правило, но это смотря какие! Звезда, солнце, сетка – мотивы совершенно обычные. Но Голубя я никогда не видел. И уж совсем необычно выглядит единорог. Он попросту уникален.

– В любом случае это всего лишь картинки, – перебила Анна сердито. – Нурия в этом не разбиралась и изучение бумаги не поможет нам понять, куда она пропала и почему. Может, займемся, наконец, содержанием книги? Кстати, мне все меньше нравится слово «жертва» в ее заглавии.

– Спокойно, малышка, это всего лишь метафора, – подмигнул ей Саша. Он позаимствовал третий стул, плюхнулся на него, пододвинул сборник поближе и открыл его на нужной странице. – Вот она, ваша поэма «Феникс и Голубка». – Он ткнул пальцем в заглавие, набранное витиеватым жирным шрифтом. – Страницы 170-172. Прошу любить и жаловать. Прочтете сами или перевести?

– Обойдемся, – отрезала девушка, уткнувшись в книгу. – Черт знает что! – воскликнула она через несколько минут.

– Ты чего ругаешься? – зашикала на нее Яся.

– Ты была права. При дословном переводе смысл поэмы совершенно меняется. Вот, – она достала из сумочки слегка помятый листок, вырванный из тетради, исписанный мелким почерком, – если хотите, сравните сами. Я на всякий случай переписала текст в переводе Левика.

Яся и Саша склонились над книгой. Некоторое время царило молчание, потом Яся сказала:

– Наверное, нужно записать и второй вариант. Так будет легче сравнивать.

Анна кивнула и быстро разорвала тетрадный лист пополам. Исписанную часть отложила, а чистую положила перед собой. Снежко подал ей ручку. Противники заключили временный пакт о ненападении.

Первые три четверостишия девушка записала по памяти, они намертво врезались в ее мозг. Остальное они перевели совместными усилиями. Поставив последнюю строчку, Анна вполголоса зачитала полученное:

 
Пусть священником в белом стихаре,
Играющим реквием,
Будет Лебедь, предчувствующий свою смерть,
Чтобы реквием сохранил свою торжественность.
 
 
И ты, живущий три срока ворон,
Своим дыханием окрашивающий
В черное свой выводок,
Ты тоже пойдешь вместе с нашими плакальщиками.
 
 
Возглашаем антифон:
 

– А что означает слово «антифон»? – поинтересовалась Яся.

– Это когда церковный хор начинает петь по очереди, то одна половина, то другая, – снисходительно пояснил Снежко. Читай дальше.

 
Любовь и постоянство умерли,
Феникс и Голубь исчезли отсюда
В обоюдном пламени.
 
 
Такова была их любовь, что двое
Стали одной сущностью
Между двумя отдельными существами – никакого разделения.
Любовь убила число.
 

На этот раз вопрос задала сама Анна:

– Что значит «никакого разделения»? Сиамские близнецы, что ли? Это уже просто извращение какое-то! – возмутилась она.

– Не извращение, а метафора. Это Шекспир, детка! Да вы лапоть, барышня, – съязвил Саша.

– Сам ты валенок! – отбрила Аня сердито. – А метафора эта – дурацкая.

Тем не менее она продолжила чтение перевода:

 
Собственные сердца у каждого, но не раздельные,
Расстояние, но не пространство
Между Голубем и его Королевой.
Лишь с ними такое чудо было возможно.
 

– Стоп, стоп, стоп! – замахал руками Саша. – Тут какая-то ошибка! Ты уверена, что правильно перевела?

– Ты вроде бы тоже в этом участвовал, – парировала Анна. – А в чем дело?

– В том, что у Левика Голубка – женского рода. Мужчина – Феникс, а у тебя все наоборот.

– Ничего не наоборот! – Анна сверилась с нужной строкой в книге. – Сам смотри. У твоего великого Шекспира Голубь является кавалером, а Феникс – его дамой. Цитирую дословно: «Twixt the turtle and his queen». Слово «Queen» тебе переведет даже пятиклассник сельской школы. Оно обозначает «Королева». А это, сам понимаешь, женщина.

– Действительно, – почесал в затылке Саша. – Как же раньше никто не заметил?

Анна выразительно хмыкнула, но воздержалась от комментариев. Успех вдохновил ее, и она продолжала читать уже бодрее.

 
Любовь между ними так сияла,
Что Голубь видел свое право
Сгореть на глазах у Феникс.
Один для другого был как собственное «я».
 
 
Обладатели здравого смысла испуганы,
Что сущность обернулась не тем, чем казалась.
 

– Обыватели всегда приходят в ужас по любому поводу, – не удержался от комментария Саша, – но воспитанный Левик почему-то об этом скромно умолчал.

Аня закончила строфу, игнорируя его замечание:

 
Одной Природы двойное имя
Обозначает здесь не одного и не двоих.
 
 
Пораженный Разум
Видит раздельное, слившееся воедино.
Все не то, чем кажется,
Простое обернулось гиперсложным.
 
 
И тогда он вскричал: как же двое
Могли достичь такого единения, ведь различие всегда остается заметным?
Но непостижимое для Разума
Может понять и объяснить Любовь.
 
 
Наконец он исполнил Плач
О Фениксе и Голубе,
Властителях Духа и Звездах Любви
Вместе с Хором на их Трагической Сцене.
 

– Дальше идет собственно Плач, который имеет столь же мало общего с вариантом господина Левика, как и все остальное, – автоматически пояснила Анна.

 
Красота, верность, совершенство,
Милосердие, благородная Простота
Здесь лежат, став пеплом.
 
 
Смерть теперь стала гнездом Феникс,
А верное сердце Голубя
Обрело покой в вечности.
 
 
Они не оставили потомства,
Но это не признак их бессилия.
Это был целомудренный брак.
 
 
Что-то кажется верностью, но ее больше нет.
Красота хвалится, но это не она.
Верность и красота погребены здесь.
 
 
К этой урне пусть направятся те,
Кто верен, кто справедлив.
Об этих умерших птицах вздохнет молящийся.
 
 
William Shake-speare – Уильям Потрясающий-копьем.
 

– Знаете, почему-то в дословном переводе вся эта история совсем не похожа на – как ты сказал? – метафору, – призналась Анна. – По-моему, это самый настоящий некролог, где настоящие имена скрыты под птичьими масками.

– Это абсолютно бездоказательно! – возмутился Снежко. – С чего ты взяла?

– Фу, какое занудство! – сморщила носик Анна. – Я догадалась.

– Она догадалась! – по-бабьи всплеснул руками Саша. – Как мило! Ей не нужны доказательства, мотивы, причины. В этом вся беда! Женщина не ищет доказательств. Она догадывается!

– А большой и сильный мужчина обязан приложить для того же самого титанические усилия своего ума, да?

– Естественно.

– По-моему, Аня не так уж далека от истины, – не дала разгореться драке Ярослава Викторовна. – Очень похоже, что Шекспир имел в виду совершенно конкретную супружескую пару…

– Которая жила в сознательно-целомудренном браке и одновременно отошла в мир иной, сгорев на костре? – закончил за нее Саша. – Вы правда в это верите? Я лично – нет!

– Ну и дурак, – просто сказала Анна. – Твой великолепный сарказм основан на столь же великолепном самомнении. Как же, великий специалист снизошел до того, чтобы согласиться с простым смертным, да еще и с женщиной! Позор! Знаешь, Саша, я никак не могу решить для себя: ты кто? Гений или полный тупица?

Глаза парня начали наливаться кровью, но Яся и в этот раз не дала им перейти в рукопашную.

– Давайте лучше попробуем подумать, какие ассоциации вызывают эти птичьи клички, – предложила она. – Вот, например, орел, почти в открытую назван королем. Давайте оставим это как версию. Лебедь, скорее всего, действительно священник – непременный участник погребальной церемонии того времени. Думаю, эту птицу выбрали из-за того, что по легенде лебедь, предчувствуя свою смерть, поет в первый и последний раз в жизни. В тексте поэмы об этом сказано прямо.

– А кто тогда Ворон? Или, того хуже, «визгливый посланец дьявола»? – мрачно спросил Саша. – Есть версии?

Аня и Яся молчали.

– Я и не говорила, что будет легко. Просто эти аналогии – наша единственная ниточка к пониманию действительной ценности поэмы, – пожала плечами Ярослава Викторовна. – Мы можем попытаться проследить связь птичьих имен с реальными историческими личностями и выяснить, о ком идет речь. Подбирая клички, Шекспир наверняка исходил из личных качеств тех, кто скрывался под маской. То, что лежит на поверхности, только подтверждает это.

– Если следовать вашей логике, – не желал сдаваться Снежко, – то имя Феникс вообще не имеет никакого смысла.

– Почему это? – подбоченилась Аня.

– Да потому, что это бесполое существо – не мужчина и не женщина. Средний род. Ясно, деревня?

– Не хами! – Анна больно шлепнула его по руке. – Так не бывает.

– Бывает. Книжки читать надо, желательно умные. Феникс вообще существует в единственном варианте. Ему попросту не с кем спариваться.

– А где он живет? – спросила Яся. – Действительно в Аравии?

– Действительно, – неохотно подтвердил Саша.

– Вот видишь!

– Ничего я не вижу. Феникс – легенда. Ты же не станешь принимать на веру сказки про Гарри Поттера. Кстати, там Феникс тоже присутствует в одном из «фолиантов» мамы Роулинг. Но реальнее он от этого не становится.

– Почему ты так сердишься? – удивилась Яся.

– Потому что вы занимаетесь явными глупостями. Ясно же, что Феникс – птица сказочная – потому и выбран главным персонажем, чтобы до читателя дошло: все это сказка и не более того.

– Но ведь остальные птицы вполне реальны, – не согласилась Анна. – У них есть свои особенности.

– А Феникс живет пятьсот лет. Это ты имела в виду?

– Но Феникс, чтобы возродиться, действительно сгорает на погребальном костре, который готовит для себя сам, – проявила эрудицию Яся.

– Ну и как вы представляете себе это в реальности? – Он покачал головой. – Даже для шестнадцатого века это чересчур.

– А вот в Индии… – начала было Анна.

– Это – Саша постучал пальцем по книге – написано и издано не в Индии. Давайте играть по правилам. В Лондоне ничего подобного не было, и быть не могло. Точка. Вопрос закрыт.

– А что, если попробовать посмотреть на Феникса с другой стороны? – Неожиданно предложила Ярослава Викторовна.

– У него есть другая сторона?

– Естественно. Все в мире имеет две стороны, а то и больше. Разве ты этого не знал, Саша? Особенность Феникса в том, что он – один-единственный на всем белом свете. Именно поэтому он частенько использовался в литературе как символ уникальности личности. Возможно, прототипом жены являлась именно такая женщина или ее считали таковой.

– В чем же ее уникальность? – спросила Аня.