Текст книги "Женщина-сфинкс"

Глава 13

– Итак, никаких таинственных, и тем паче – публичных, смертей супружеских пар в указанном году не происходило. Поэтому, пока отбросим этот факт за ненадобностью. Но взгляните вот на это…

Он взял у Яси стопку распечаток, нашел нужную страницу и поманил Анну:

– Посмотри.

Девушка, еще не понимая куда он клонит, подошла, послушно села рядом и уставилась на щедро украшенный завитушками листок.

– Это же титульный лист.

– Совершенно верно. Прочти, пожалуйста, вслух, что здесь написано.

Он не приказывал, он просил и Аня подчинилась.

– «Жертва любви или Жалоба Розалинды», аллегорически затеняющая правду о любви и жестокой судьбе Феникс и Голубя… Дальше продолжать? – Саша энергично кивнул. Аня пожала плечами. – Поэма разнообразно украшена; впервые переведена с итальянского подлинника почтенного Торквато Челиано…

– Вот! – воскликнул Саша так громко, что она подпрыгнула. – Торквато Челиано! Как вам это нравится?

– А что с ним не так? – осторожно спросила Яся.

– Мне нравится! Мне все очень нравится! Я просто в восторге! Только этого Торквато Челиано в природе никогда не существовало! Каково?

– Подожди, – помотала головой Аня, – получается, что Роберт Честер «перевел» с итальянского то, чего не было?

– Именно! Итальянец Торквато Челиано – миф, фантом! Мыльный пузырь! Я все проверил и никаких сомнений быть не может.

– Но зачем было нужно его выдумывать?

– Если б я знал!

– А остальные? – занервничала Яся. – Они тоже выдумка?

– О, нет…

Яся вздохнула с облегчением.

– …но выдумка все, что о них написано!

Женщины только растерянно хлопали глазами, ожидая продолжения, и Саше это нравилось. Он готов был наслаждаться их вниманием до бесконечности, но сенсационная информация буквально распирала его изнутри.

– Начнем с Роберта Честера, автора несуществующего перевода. Он родился в 1566 году и умер в 1640-м. В тысяча шестьсот первом ему едва исполнилось двадцать пять. Теперь, когда мы знаем, что Торквато Челиано – вымышленный персонаж, то становится ясно: «Жертва любви» – творение самого Честера.

– Вот почему роман такой корявый! – хмыкнула Аня.

– Не корявый, а неровный, – мягко поправил Снежко. – В нем встречаются весьма недурно написанные куски, а «Песни Голубя» – просто шедевр! И это странно!

– Тебя удивляют хорошие стихи?

– Нет. То, что их автор не написал больше ни строчки. А ведь он прожил еще сорок девять лет! Так не бывает, можете мне поверить. Поэт остается поэтом навечно, это, если хотите, его карма.

– Да уж, в прозе он был не силен.

– А чем он тогда занимался? – поинтересовалась Яся.

– Да, можно сказать, ничем. Обычный джентльмен, ничем не выдающийся. Единственное событие, случившееся в его биографии – посвящение в рыцари королем Иаковом. Вот только непонятно, за какие заслуги он удостоился такой чести? Следующий реально существующий персонаж – сэр Солсбери, которому Роберт Честер посвятил свое… хм… творение. – Снежко взглянул в Анины глаза и прочел в них невысказанный вопрос. – Нет, это не он скрывается под маской Голубя, – сказал он с сожалением. – В тысяча шестьсот первом году Солсбери был жив.

– Для живого это странный подарок. Я имею в виду книгу, похожую на реквием, – пожала плечами Яся.

– Я тоже решила, что человек, которому посвящена книга – скончался, – подхватила Аня. – Сразу после посвящения сэру Солсбери идет цитата из Горация. – Аня отобрала у Саши листы, нашла нужное место и прочитала: – «…муза не даст умереть памяти о муже, достойном хвалы». Это же чистой воды эпитафия!

– Не хочется тебя огорчать, но Солсбери в тот момент на тот свет не собирался. Его час пробил лишь в 1612-м году, одиннадцать лет спустя, – развел руками Саша.

– Тогда что же это такое? – Аня возмущенно потрясла в воздухе стопкой листов. – Глупый розыгрыш?

– Больше похоже на оскорбление, – задумчиво проговорила Яся.

– Ну, вообще-то, если верить документам, этот сэр был личностью, до тошноты ординарной, – заметил Саша. – Жил в глуши, в столице бывал редко и с литераторами не дружил. Единственное, в чем он преуспел, это рождение наследников. У него было не то десять, не то двенадцать отпрысков.

– Ничего себе! – ахнула Анна.

– Тогда он действительно не может быть бесплодным Голубем, – вздохнула Яся. – И его роль абсолютно непонятна.

– Но хоть какой-то смысл упоминания его имени должен быть? Где-то же Честер его взял и для чего-то в книжку вставил! – возмутилась Аня.

– Увы, – признался Саша, – пока многоуважаемый сэр тянет лишь на объект насмешек.

– Не вижу ничего смешного в повторяющейся в разных вариантах истории о самосожжении супружеской четы. – Ворчливо заметила Аня.

– Кроме того, шутка должна была обойтись затейникам дорого, – добавила Яся. – Если книги были редкостью и дорого стоили, то розыгрыш безобидного помещика стоил целое состояние.

Снежко хлопнул себя по коленям, тряхнул головой и сказал:

– Все это так, и, спору нет, выглядит по меньшей мере странно, но на данном этапе большего нам из личности сэра Солсбери не выжать. А потому предлагаю рассмотреть остальные факты, касающиеся этой невероятно таинственной книги.

– Ты раскопал еще что-нибудь? – округлила глаза Аня.

– Возможности этой книжки неисчерпаемы, – усмехнулся Саша. – Меня больше не удивляет тот факт, что профессор Чебышев десять лет не мог от нее оторваться. Тут и целой жизни будет мало.

– Чем дальше, тем интереснее, – пробормотала Яся. – Ну что ж, выкладывай. Что там еще?

– Поэты!

– Ты же сказал, что они все настоящие!

– А я и не отрицаю. Не перебивай, пожалуйста.

Анна фыркнула и отвернулась. Снежко, не обращая на нее внимания, пошуршал страницами и достал из кипы листов… еще один титульный лист.

– Еще один? – заметила очевидное Яся. Аня с любопытством вытянула шею.

– Вот именно. Он размещен сразу после окончания романа Честера. Нас извещают, что мы имеем дело с – цитирую – «различными поэтическими эссе о все тех же Фениксе и Голубе, созданные лучшими и самыми выдающимися из поэтов того времени…»

– Ну и что тут такого? Обычный пиар – дернула плечиком Анна. – Ты что, рекламы никогда не видел? Если тебе обещают идеальный продукт, то вовсе не факт, что в итоге ты не получишь хлам с истекшим сроком годности.

– Вот-вот, в самую точку. Ни Бен Джонсон, ни Джон Марстон в 1601 году не были ни лучшими, ни выдающимися, это факт. Да и Шекспир прославился гораздо позднее. Кроме того, Джонсон и Марстон в то время были в ссоре, до драк дело доходило. Не могли они согласиться печататься в одном сборнике ни за какие деньги. Позднее они, конечно, помирились и стали знаменитыми, но это произошло не раньше, чем через год или два.

– Как все запущено, – протянула Анна.

– Интересно, в этой книжице есть хоть слово правды? – Вопрос Яси был чисто риторическим.

– Что-то тут не так, – покачал головой Саша. – Должен же быть хоть какой-то смысл?

– Знаете, что мне пришло в голову? – спросила Анна. – Скорее всего, Голубь и Феникс были друзьями и Джонсона и Марстона. Если они и вправду скоропостижно умерли, то эти двое могли заключить перемирие, чтобы почтить память друзей!

– Ну, по крайней мере, это хоть какое-то объяснение, – кивнул Саша.

– Не просто «какое-то», – передразнила Анна, – а очень даже перспективное! Теперь мы знаем, что нашу птичью семейку стоит поискать в окружении Джонсона, Марстона и Шекспира. Поскольку они знаменитости, их биографии разложены по полочкам, Феникс и Голубь обязательно отыщутся.

– Кое-что мне уже известно, – скромно возвестил Снежко. – Правда, на таинственных супругов я пока не наткнулся, но о самих поэтах немного узнал. Бен Джонсон, например, отличался буйным нравом и склонностью к выпивке. Был болтлив и задирист. Оно и понятно, родился-то он в семье каменщиков. Лет в двадцать пять стал актером, написал пьесу, в которой играл сам Шекспир. Джонсон, несмотря на отвратительный характер, сделал блестящую карьеру драматурга, много писал для королевского двора.

– Когда он прославился? – уточнила Аня.

Саша посмотрел в свои записи:

– В тысяча шестьсот пятом.

– То есть, через четыре года…А когда Шекспир играл в его пьесе?

– В тысяча пятьсот девяносто восьмом.

– Уже кое-что…

– Ерунда. – Саша не разделял ее энтузиазма. – В то время Великий Бард был простым актером, а театр – чуть лучше рыночного балагана. Что касается Джонсона, то, несмотря на частые нападки на двор, его покровители не давали ему пропасть, несколько раз даже из темницы вызволяли.

– Надо же, и здесь без блата не обошлось, – усмехнулась Яся.

– Джонсон был гений или очень близко к этому, – пояснил Саша, – и его титулованные друзья это прекрасно понимали. Будучи алкашом и дебоширом без преувеличения, он знал французский в совершенстве, переводил Горация и имел степень магистра в Оксфорде.

– Ни фига себе, – присвистнула Анна.

– Вот именно. Его друзьями были Бэкон, Джон Донн, и, конечно, Шекспир. Он вообще был очень общительным, и друзья у него были самые разные, от бомжей до особ королевской крови, так что шансы обнаружить семейку птиц я оцениваю как высокие. Бен Джонсон обожал людей со странностями, да и у самого их было предостаточно. Вот, например, ему не нравилось, как пишется его собственное имя: Johnson. Он всегда выкидывал букву «h». А теперь взгляните вот сюда. – Снежко продемонстрировал страницу с окончанием какого-то стихотворения из сборника «Жертва любви», в конце которого они увидели подпись, обведенную жирным красным маркером. В этой подписи буква «h» присутствовала.

– Может, забыл предупредить? – Вопрос Анны звучал неуверенно.

Саша хмыкнул:

– Ага. Такое ощущение, что у Джонсона в тот момент вообще приключилась полная амнезия: про имя забыл, про ссору с Марстоном забыл, а под конец вообще перепутал, по какому поводу вечеринка.

– Это ты про что сейчас? – вытаращила глаза Анна.

– Да про то, что у нашего Джонсона у единственного Голубь и Феникс живехонькие!

– Как же это я не заметила?! – ахнула Аня и жадно впилась глазами в строчки. Яся посмотрела на Сашу с уважением:

– Надо же, действительно уникальная книга. И ты все это раскопал!

– Да уж, пришлось попотеть, – принял комплимент Саша. – Жаль только, что к разгадке все мои открытия так и не привели.

– Да уж, хотелось бы узнать, кто и для чего затеял мистификацию, – подтвердила Аня. – У меня теперь просто зуд по всему телу от любопытства. Знать бы только, с какой стороны подступиться к этому клубку, а то куда ни кинь – сплошные непонятки.

– Но ведь должно же быть хоть что-то постоянное? – нахмурилась Яся.

– Оно есть и, как ни странно – это Голубь и Феникс, их непонятный брак и удивительная смерть. И еще СУЩЕСТВО.

– Какое еще существо? – Яся взглянула на него с ужасом. – Мы сейчас бог знает, до чего договоримся.

– Бог тут, может, и ни при чем, – пробормотала Анна задумчиво. – Зато ощутимо попахивает серой.

– Чур меня, – махнула на нее рукой Яся. – Что за Существо, я вас спрашиваю?

– Чудо, Творение, божественная Сущность, – начала перечислять Аня. – Они все называют это по-разному, но в одном единодушны: ЭТО НЕЧТО ВОЗНИКЛО ИЗ ПЕПЛА ПОГИБШИХ ГОЛУБЯ И ФЕНИКС.

– В самом деле, они все это утверждают? – Яся беспомощно заглянула Саше в глаза. Он кивнул. Аня продолжала. Ее голос звучал очень тихо, как будто она разговаривала сама с собой или размышляла вслух:

– Это НЕЧТО имеет отношение к искусству, потому что в связи с ним постоянно упоминается Аполлон. Вывод один: не только смерть четы была константой, но и появление этого существа. Только с его появлением история выглядит целостной, но само оно является еще более таинственным и загадочным, чем сами его «родители».

– Как они могли кого-то родить, если в книге утверждается, что брак Голубя и Феникс был бездетным? По-моему, этот факт тоже константа. – Яся продолжала цепляться за реальность, но ее попытки были неубедительны.

– Не только бездетным, – поправил ее Саша мягко, – но и платоническим.

– То есть они вообще не спали вместе?

– Ну.

– И как тогда понимать появление этого Существа? – допытывалась Яся.

Снежко в очередной раз развел руками и просто сказал:

– Не знаю. Нужно искать этих «птиц». В них и загадка и разгадка.

Глава 14

– Мне не дает покоя эпитет «царственная», которым то и дело награждают Феникс авторы сборника, признался Саша Ане, когда следующим утром они встретились на той же лавочке во дворе.

– Вполне естественная реакция для женоненавистника, – поддела его девушка.

В отместку он беззлобно ткнул ее в бок:

– Опять ты за свое. Я говорю серьезно. Что, если «царственная» следует понимать буквально?

– Ну, это ты хватил! По-твоему, Феникс – сама королева?

– Да. Королева Елизавета.

Анна озадаченно нахмурилась, но внезапно лицо ее просветлело:

– Вообще-то, Елизавету называли королевой-девственницей! Ничего себе совпадение… Да нет, не может быть.

– Почему? У Елизаветы имелись любовники, или, как их тогда называли, фавориты. Голубь вполне мог оказаться одним из них. Тогда, по крайней мере, становится понятным их «платонический» союз.

– Мне кажется, или ты имеешь в виду кого-то конкретного?

– Конечно, имею. – Анна восхищенно вздохнула. – Расчет несложный. В том году фаворитом Елизаветы был граф Роберт Эссекс, которого по ее же приказу казнили… – он сделал эффектную паузу, – в тысяча шестьсот первом году.

– Мама дорогая! – пролепетала Анна обморочным голосом. – Вот тебе и любовная история с трагическим концом. Сашка, ты гений! Вот откуда все эти недомолвки, ложь, намеки…

– Погоди радоваться. В деле полно нестыковок.

– Ладно, ладно, как скажешь. Но за что она велела его казнить?

– За то, что он задумал свергнуть ее с престола, – усмехнулся Саша с таким видом, что стало понятно – Эссекса он полностью одобряет и поддерживает.

– Он что, с ума сошел? – спросила Анна, мужественно не замечая его антидамские гримасы.

– Да нет, просто обиделся. Елизавета была уже старая и постоянно доводила его придирками и капризами.

– Как это старая? А как же пять страниц описания ее красоты?

– Я же предупреждал, что не все так гладко. Короче, королева держала Эссекса при себе на положении комнатной собачки и ему, потомственному аристократу, это положение не нравилось. А тут еще он провалил компанию по усмирению мятежников в Ирландии. С кем не бывает, но его решили примерно наказать: судили, отобрали все награды, лишили должности.

– Но почему королева не заступилась за него?

– Чего еще ждать от женщины? Каприз! Очередная игра больного самолюбия. Но Эссекс к тому времени уже наигрался и затеял переворот. Дело было заведомо проигрышным, его поддержали всего триста человек из числа друзей-аристократов, но они штурмовали дворец…

– Они проиграли?

– Сразу. Эссекса казнили по приговору суда через пять дней.

– А королева? – тихо спросила Анна.

– Она четыре дня не подписывала приказ об исполнении приговора. Как будто чего-то ждала. Ей мало было унижений Эссекса, хотелось, чтобы он умолял ее о пощаде, я так думаю. Но вечером, двадцать четвертого февраля Елизавета поставила свою подпись, а следующим утром мятежный граф был казнен.

– Согласно содержанию сборника, королева должна была умереть следом. Так и произошло?

– Нет. Она пережила его, правда ненадолго. Королева умерла в апреле тысяча шестьсот третьего года.

– Да уж, их гибель одновременной не назовешь, хотя в остальном… Слушай, а чего она ждала, откладывая подпись приказа? Как мог Эссекс попросить о пощаде, находясь в темнице Тауэра?

– Ему достаточно было передать ей особый перстень, – признался Саша неохотно. – Она сама подарила его фавориту со словами, что даже под топором палача Эссекс, предъявив ей кольцо, получит помилование. Елизавета считала перстень волшебным, способным защитить от любых бед. Это был ее личный оберег. Наверное, в тот момент она и вправду любила своего графа, если решилась расстаться с талисманом.

– Твой граф – дурак, как все мужчины! – заявила Анна расстроено. – Иногда стоит забыть о гордости, чтобы остаться в живых. Эх! Таким шансом не воспользовался!

– Он пытался, – покачал головой Саша. – Он передал перстень графине Ноттингем, которой очень доверял и попросил передать королеве.

– И?…

– Очевидно, вмешалась судьба. Королева не получила знака. Перед своей смертью графиня покаялась королеве в том, что выполнить просьбу Эссекса ей помешал супруг. Возможно, у мужчин были свои счеты, раз граф Ноттингем пошел на такое предательство.

– Вот вам и тиранические крылья, – пробормотала Анна. – И визгливый посланец – эта мерзкая графиня, и орел – символ королевской власти. Помнишь, ты говорил, что в книге могли быть зашифрованы координаты сокровища? – вдруг встрепенулась она. – Что, если это сокровище – королевский перстень-талисман?

Саша пожал плечами:

– По легенде, графиня Ноттингем вернула перстень королеве, но правда и то, что с тех пор кольца никто больше не видел.

– Боже мой, я чувствую, что мы приблизились к разгадке! Голубь – граф Эссекс, Феникс – королева! Ты сам говорил, – или это говорила Яся? – что Феникс употребляется для обозначения исключительности. Елизавета была не просто исключительна – она была уникальна! Все совпадает!

– Сходство, безусловно, есть, – осторожно заметила Снежко. – Но многое не совпадает.

Анна азартно подалась вперед:

– Докажи!

Вблизи ее глаза казались еще зеленее и напоминали жидкое стекло. Саша громко сглотнул и тут же закашлялся. Анна опустила глаза и отстранилась – женщина опять спряталась.

– Королева Елизавета и Эссекс умерли друг за другом, в том же порядке, что указан в сборнике, но с большой разницей во времени. – Упрямо проговорил Снежко.

Анна в это время его почти не слушала. Собственная версия не вызывала у нее сомнений, но ей не давала покоя мысль о том, кого же она видела в зеркале? Неужели саму королеву Елизавету? Как назло, она никак не могла припомнить, как выглядела венценосная особа, хотя неоднократно прежде видела ее портреты. «Кажется, она была рыжая», – подумала Аня с сомнением. Эта мысль ее немного смущала: волосы незнакомки из зеркала были черны как вороново крыло. С другой стороны, встреча с мстительной и злопамятной королевой не сулила ничего хорошего.

– Ты меня слушаешь? – окликнул ее Снежко.

– Да-да, рассеянно отозвалась Анна. – Ты говорил, что Елизавета умерла на два года позже своего возлюбленного.

– Ты все прослушала! Напряги же мозги! Королева Елизавета умерла в тысяча шестьсот третьем, так?

– Ну.

– А каким годом датирован сборник Роберта Честера?

С нескрываемым удовольствием Саша наблюдал за тем, как вытягивалось Анино лицо по мере того, как она осознавала очевидный факт.

– Книга вышла на два года раньше, чем королева скончалась! Они не могли предвидеть ее смерть и тем более писать об этом!

– Дошло, наконец! – удовлетворенно кивнул Александр.

– Так чего же ты мне голову морочил? – рассердилась девушка.

Саша пожал плечами:

– У тебя своя голова на плечах. К тому же – женская интуиция…

Анна устало опустила руки, признавая поражение.

– Значит, опять все сначала. А какая красивая была версия…

– Не переживай. Елизавета совершенно не подходила на роль героини любовного романа. К тому времени ей стукнуло семьдесят, и она определенно не тянула на «распустившуюся розу», как утверждал Честер.

– Вместо девушки имеем бабушку, – констатировала с разочарованным вздохом Аня.

– Причем в прямом смысле. Королева приходилась Эссексу троюродной бабкой и была старше его на тридцать четыре года. Такая вот ирония судьбы.

– Мне все-таки жаль, что это не граф.

– Он бы тебе понравился. Красавец и храбрец. Совсем не то, что болезненно-плаксивый Голубь.

– Не сыпь мне соль на рану, – взмолилась Анна. – И так голова кругом идет. Я хочу, чтобы ты помог мне разобраться в этой мешанине, и отыскать в ней… хоть что-нибудь отыскать. Я могу на тебя рассчитывать?

Он ответил ей долгим, почему-то печальным взглядом. Потом кивнул как-то обреченно:

– Конечно.

Неловкую паузу прервала Яся, окликнув их с крыльца. Заболтавшись, они не заметили, как подошло время обеда. Немного смущенные, не глядя друг на друга, они уселись за стол. Перед этим Саша попытался пристроить свои бумаги на край каминной полки, но неудачно: соскользнув, страницы разлетелись по всей комнате. Они бросились их собирать, путаясь руками и сталкиваясь лбами.

Подобрав очередной листок, Анна уставилась на слегка размытую картинку. На ней был изображен единорог. Кажется, Саша говорил что-то об уникальных водяных знаках на бумаге. Единорог был одним из них, но Анна прежде его не видела. Рисунок казался удивительно знакомым. Глаза девушки сузились, взгляд стал сосредоточенным. Она не могла перепутать. Только не в этот раз. В то же время это казалось совершенно невероятным…

Анна растерянно огляделась по сторонам. Яся, Леля и Александр наблюдали за ней с беспокойством и удивлением.

– Тебе ужин под стол подать? – неуверенно пошутила Яся. – Я смотрю, ты там надолго устроилась. С извиняющейся улыбкой Анна выбралась из своего временного укрытия, передала Саше его бумаги, села к столу и молча склонилась над тарелкой. Леля хотела что-то спросить, но Яся жестом ее остановила. Анна полностью ушла в свои мысли и женщина понимала, что сейчас ей лучше не мешать.

Проглотив последний, плохо прожеванный кусок отбивной и вряд ли осознав, что она только что съела, Анна выскользнула из-за стола, схватила телефон и, на ходу нажимая на кнопки, бросилась вон из столовой.

– Куда это ее понесло? – с деланным равнодушием осведомился Саша.

– Ясно куда, Максу звонить побежала, – пояснила Яся, старательно не замечая его огорчения.

Тем временем наверху, в спальне, Анна торопливо излагала Максу свою просьбу. Макс пообещал выполнить все в точности, но, положив трубку, испытал новый приступ беспокойства. Он ощущал, что надвигается катастрофа. Еще немного, и неведомая сила поглотит их обоих, или, что еще хуже, навсегда разлучит их.

Разговор с Максом же успокоил Анну и она с удовольствием присоединилась к Ясе, которая пила на кухне провезенный контрабандой чай. По утверждению подруги, в Америке вкус чая был совсем иным и она не получала никакого удовольствия.

Тихо звякнул параллельный телефон. Анна не стала поднимать трубку, ожидая, что это сделает Леля. Но секунду спустя тихая трель раздалась снова. Анна нехотя поднялась с места и выглянула в гостиную, чтобы посмотреть, почему Леля не берет трубку. В этот момент она увидела девушку с трубкой в руках.

– Алло? – нетерпеливо спросила Леля. Больше она уже ничего не говорила, ни слова, – только слушала. И пока она слушала, жизнь уходила из нее, превращая нежное девичье лицо в гипсовую маску. Продолжая молчать, она пять минут спустя положила трубку, глядя перед собой невидящими, слепыми от горя глазами.

– Леля, что произошло? – Окликнула ее Анна. – Кто это был?

– Полицейский. Из Лондона, – ответила Леля хрупким голосом – Они нашли маму и просят приехать для опознания…

Снежко, незаметно материализовавшийся в гостиной, издал у них за спиной какой-то утробный звук и нервно оглядел комнату. Яся побледнела, а Анна и так уже была белая как снятое молоко. Чтобы не упасть, ей пришлось крепко вцепиться руками в дверной косяк. Она растерянно оглянулась и наткнулась на требовательный взгляд подруги. Все правильно, она должна взять себя в руки. Лельке сейчас хуже всех. Она самая слабенькая и ей нужна помощь.

– Он сказал, что там произошло? – спросила Аня буднично, хотя внутри нее все тряслось от переживаний.

– Без подробностей. Они нашли… тело в частном отеле. Документов почему-то не оказалась, а в отеле мама зачем-то зарегистрировалась под чужим именем. Ее фото показали в новостях, и им кто-то позвонил. Я не знаю, кто это, он не сказал. Неизвестный сообщил мамино имя и наш адрес. Теперь они хотят, чтобы я прилетела и подтвердила, что это в самом деле она… Это какой-то бред, тебе не кажется, Аня?

Анна не успела ответить. Они все пропустили момент и не успели подхватить девушку, когда она внезапно покачнулась и стала заваливаться на бок. С громким стуком ее голова стукнулась о доски пола, но боли она не почувствовала. Для Лельки все погрузилось во тьму.