Текст книги "Пациент #666"

Хлоя решила потратить выделенное ей время с умом. Она разобрала немногочисленные вещи, которые успела прихватить с работы в сумке: минимум косметики, зеркальце, которое теперь вряд ли могло пригодиться, несколько упаковок с лекарствами – на всякий случай, и прочие мелочи. Обошла комнату в поисках розетки, поблагодарила саму себя за новоприобретённую привычку везде таскать за собой зарядку для телефона. Осмотрела полупустые шкафы, что будто бы прикрывали кровать и рабочий стол от глаз вошедших – это ей понравилось, места было даже больше, чем было нужно.

Неловко было от того, что почти все вещи, что имелись в ящиках – пижама, пара футболок, бельё, – подходили ей по размеру. От этого становилось не по себе, хоть Хлоя и понимала, что ей могли предложить одежду одной из сестёр Лукаса. Но эти вещи казались почти новыми, будто купленными именно для неё, как если бы их здесь ждали. Странным было и то, что они не останавливались хоть у какого-нибудь магазина по пути сюда – впрочем, ей было нужно не так уж и много. Скорее всего, лишняя чашка и новая зубная щётка в этом доме всегда были, так что удивляться было нечему. О решении нанять доктора Годфри наверняка сообщил кому-нибудь по телефону. Отцом он был многодетным, так что наверняка догадка о гардеробе какой-то девушки, что живёт или жила здесь, была верна.

Немного успокоив себя этими мыслями, на новое рабочее место Хлоя отправила все документы, которые прихватила с собой из больницы – всё, что удалось найти по истории болезни Лукаса. Бумаг было немало, их отдельной стопкой вынесла к машине Аманда, и потом Харрис как-то упустила их из вида, сосредоточенная на контроле состояния своего подопечного, который – ростом метр девяносто, если не больше, – даже в машине пытался занять как можно меньше места, чтобы никого не задеть. Ничего, эту его привычку Хлоя заметила ещё во время первой их встречи – типичное поведение для человека, который боялся всего, что его окружает. Это она сможет исправить – главное суметь вычитать между строк как можно больше информации о том, что пришлось пережить Лукасу за год в психбольнице. Может, он и сам расскажет ей что-нибудь, если они найдут укромное место для настоящих бесед.

Выделенные ей полчаса подходили к концу. Хлоя всё-таки рискнула притронуться к свёртку, о котором ей сказал Захария, и проверить, что в нём. Это было яркое красное платье – Харрис замялась, не зная, стоит ли его надевать. Несмотря на цвет, платье было довольно приличным, а её уютный слегка растянутый свитер и джинсы действительно вряд ли внушали какое-то уважение. Так что девушка, решившись, всё-таки примерила подарок.

Платье подошло идеально. Хлоя даже распустила волосы и причесалась, разглядывая себя в зеркале. Вышло неплохо. Потом она взяла в руки телефон, что потихоньку накапливал заряд, тихо лёжа на тумбочке у изголовья кровати, и настрочила матери сообщение. Сказала, что её пригласили на работу за городом – технически, это была правда. Девушка подумала было попросить привезти вещи, но потом решила, что это не лучшая идея. Уж лучше она позже действительно пустит к себе домой Аманду, чем подвергнет мать такой опасности – Годфри явно не стоило встречаться с ней. Конечно, он знал об её существовании, но чем дальше Харрис будет держать своих близких от этого семейства, тем ей будет спокойнее.

Вдруг что-то привлекло её внимание. Девушка вздрогнула, отрывая взгляд от телефона, даже не понимая, сначала, что случилось. Мелькнула мысль, что ей стоит слегка успокоиться, чтобы такие сбои в матрице больше не повторялись, но движение вновь повторилось – и теперь уже Хлоя была уверена, что ей не показалось.

Дверь в её комнату была чуть приоткрыта. Харрис отложила телефон и расчёску, которую забыла убрать. Выждала секунду, а потом позвала:

– Эй, кто здесь? Захария, это ты?

В коридоре снова кто-то пошевелился. Хлоя уже хотела подойти и выглянуть, но тут дверь ещё чуть приоткрылась, и на пороге оказалась худенькая девочка с большими глазами.

– Привет, – поздоровалась она. Тихо, едва слышно, будто боялась говорить громче, но любопытство пересилило. – Я Ребекка.

– Привет, – для пущей доброжелательности Харрис улыбнулась, хоть и не была уверена, что девочка оказалась здесь случайно, а не провалила задание Годфри по слежке за ней. – Я Хлоя. Заходи, – она чуть отступила назад, жестом приглашая сестрёнку Лукаса войти. Она помолчала, постояла у двери, а потом всё-таки вошла и прикрыла её за собой. – Что-то случилось? – спросила Харрис. – Кто-то попросил меня позвать? – девочка помотала головой. От сердца у девушки немного отлегло.

– Ты очень красивая в этом платье, – будто собравшись с силами, сказала Ребекка. – И не в платье… – спустя пару секунд она указала пальчиком на свитер и джинсы, – тоже была красивая, – девочка снова замолчала, чуть опустила голову, до жути напоминая этим движением своего брата.

– Ты тоже, – продолжая улыбаться, кивнула Хлоя. – У тебя тоже красивое платье. И тебе очень идут твои бантики, – Харрис сказала всего пару слов, но уже почувствовала их результат – Ребекка неуверенно взглянула на неё и смущённо улыбнулась. Еле заметно, но всё-таки.

– А ты будешь… лечить Лукаса, да? – осторожно спросила девочка. Хлоя качнула головой.

– Я постараюсь ему помочь, – сформулировала она. – У каждого из нас бывают времена, когда нужна помощь. В этом нет ничего плохого.

– Я знаю, куда он уезжал, – улыбка Ребекки погасла, она враз стала очень печальной.

Сердце у Харрис снова кольнуло – она поняла, почему девочка к ней зашла. Для её восьми или девяти лет те полтора года, что Лукас провёл в психбольнице, были огромным сроком. Возможно, она думала, что брат её не помнит; или же хотела выяснить, насколько он болен, смогут ли они общаться. И наконец, её интересовала, скорее всего, сама Хлоя – то, какие отношения у них могли сложиться в будущем. Ребекка не была похожа на самого счастливого в мире ребёнка, вероятно, её в этом доме тоже успели запугать – может, она хотела найти защитника в лице нового человека.

Она почти сразу подтвердила мысли Харрис, задав вопрос:

– А он… сильно болеет?

Хлоя постаралась удержать дружелюбную улыбку на лице. Она понятия не имела, что именно сказать Ребекке: если её вдруг подослал Годфри, сказать правду, чтобы обнадёжить милое маленькое существо, будет довольно глупо. Если же она пришла сама – не дать девочке совсем никакой надежды будет уже жестоко.

– Ему было очень тяжело в последнее время, – уклончиво ответила Харрис. – Но я верю, что смогу помочь ему справиться со всеми сложностями… лечения, – по лицу Ребекки было сложно понять, о чём она думает, но девочка кивнула, показывая, что приняла такой ответ.

– У него должен быть распорядок дня? – вдруг спросила она. Хлоя чуть приподняла брови. Ребекка пояснила: – Просто… наверное, вам нужно ложиться спать раньше, чем всем нам, да? И нельзя сразу много кушать или пить, – девочка умолкла. Хлоя, честно говоря, не понимала, что она имеет в виду – чувствовала какую-то недосказанность, но всё равно никак не могла уловить суть. – Просто я не хочу, чтобы Лукасу потом было плохо, – Ребекка опустила голову, будто сдалась, бросила попытки объяснить что-то, о чём думала на самом деле.

– Я буду следить за его питанием и режимом сна, – пообещала девушка. – Обещаю, что вы скоро сможете поговорить. Сразу же, как только он отдохнёт и придёт в себя после переезда, – Харрис замолчала, увидев, как у девочки дрожат губы, будто она готова заплакать или закричать. Но тут раздался звук шагов, и ещё спустя несколько секунд – стук в дверь. Хлоя глубоко вздохнула, на мгновение прикрывая глаза и выдерживая паузу – она была нужна. Очень нескоро ей удастся ещё так же расслабиться, потому что сейчас нужно быть начеку. Весь вечер следить не только за собой, но и за Лукасом, который мог пострадать от пресловутого переезда больше, чем она могла представить.

Прежде, чем она ответила, дверь комнаты чуть приоткрылась. На пороге ждал Зак. Харрис поняла, что не прогадала, надев то, что ей принесли – парень тоже приоделся, сменив футболку на рубашку и жилет.

– Выглядите чудесно, доктор, – сказал он, едва её увидев. Хлоя вежливо улыбнулась, одарила его ответным комплиментом. Взгляд Зака скользнул правее, и парень чуть нахмурился, увидев Ребекку.

– А ты что тут делаешь? – чуть напряжённо улыбаясь, спросил он. Харрис уже сделал вдох, чтобы прикрыть девочку, как-то объяснить её присутствие в своей комнате – но не успела. В коридоре снова послышались шаги – и в поле зрения почти сразу возникла девочка постарше, почти девушка.

– А я везде тебя ищу, – глядя мимо Хлои и Зака, громко сказала она. Харрис проследила за её взглядом и поняла, к кому были обращены эти слова – Ребекка, явно испугавшаяся, когда её застукал Захария, быстро проскочила между ним и Хлоей. Старшая девочка протянула ей руку, и крепко сжала маленькую ладошку, протянутую сестрёнкой в ответ. Только потом подняла взгляд на Харрис, чуть прищурилась, оглядывая её с ног до головы. – Здравствуйте, доктор. Отпадный наряд, – Ребекка что-то хотела сказать, но сестра ей не позволила, крепко сжав руку – это Хлоя заметила, их выдали нервные движения. Похоже, этого Зака в доме побаивались, несмотря на его статус прислуги для отца. И тем не менее, девочка постарше пришла на помощь младшей сестре, почти выдернув её из рук у брата.

– Спасибо, – Харрис решила не портить девочкам вечер и вежливо улыбнулась, сглаживая момент. Старшая кивнула, тоже улыбнулась и зашагала по коридору, утягивая за собой Ребекку и оставляя Зака с Хлоей наедине.

Захария с заметным недовольством проводил взглядом сестёр. Потом, одёрнув самого себя, быстро посмотрел на Харрис и мгновенно преобразился, вспомнив, видимо, о своей приторной маске гостеприимства.

– Прошу прощения за наше юное поколение. Вы готовы, доктор? – Хлоя чуть качнула головой, продолжая улыбаться:

– Всё в порядке. В конце концов мы всё равно должны были познакомиться, – она позволила Заку взять себя под руку. – Ребекка – очень милая девочка. Не беспокойся, я была рада с ней поговорить, – на всякий случай прибавила Харрис.

Захария молча проводил её вниз.

Когда они приближались к просторной столовой, мимо них с Заком пробежали какие-то парни – девушка едва успела заметить на них фартуки. Похоже, слишком много прислуги Годфри не держал, и у этих ребят было несколько обязанностей помимо непосредственно готовки – в руках у одного из них блеснули столовые приборы, значит, они ещё и готовили на стол. Впрочем, молодым ребятам вряд ли это было в тягость, а платил хозяин дома немало, так что удивляться тут было особо нечему.

Они вошли в большой зал. Там уже собралась почти вся семья. Харрис немного переживала по поводу встречи с Карен, из-за которой план мог бы пойти наперекосяк, но её не было. Видимо, муж собирался где-то виновницу спрятать – либо полиция всё-таки успела её задержать. Ничего, к тому времени, как Карен вернётся, Хлоя уже успеет создать тот образ, который собирается использовать в этом доме. Если она вообще вернётся – вдруг Годфри поступил с женой так же, как и с сыном? Просто избавился, засунув куда подальше, чтобы никто даже не вспомнил о ней? Или решил не отмазывать в полиции, просто бросив на произвол судьбы?

Эосфор-старший, сидящий во главе длинного стола, приветливо улыбнулся. От этой улыбки, вкупе с её собственными мыслями, у Харрис пробежал по коже холодок. Она заставила себя улыбнуться в ответ, окинуть помещение восхищённым взглядом – ей было нужно, чтобы Годфри поверил в то, что она полностью купилась на внешнюю красоту его жизни.

Лукаса она заметила не сразу – даже странно, потому что Эосфор, будто в качестве издёвки, усадил сына рядом с собой. Его, похоже, заставили принять душ – по крайней мере, вымыть голову. Волосы были чуть влажными, кто-то даже его причесал. А ещё Лукасу его одежда была заметно велика – он действительно сильно похудел в больнице. У девушки болезненно сжалось сердце, когда она увидела, как Лукас прячет явно дрожащие руки под столом и опускает взгляд в тарелку, избегая смотреть на кого-то из семьи. Но, по крайней мере, не было похоже, чтобы его обижали. По крайней мере, ничего такого, чего он не выносил бы каждый день в психушке.

– Добрый вечер, – как можно бодрее и убедительнее поздоровалась Харрис со всеми присутствующими. Заметила девочек, которые сидели рядом где-то у края стола. Услышав знакомый голос, Эосфор-младший вздрогнул, поднял глаза и посмотрел на неё. Хлоя задержала взгляд на его лице – он и правда пока держался. Хорошо.

Зак подвёл Хлою прямо к Лукасу. Девушка быстро сглотнула, увидев рядом с ним свободное место – ей «выпала честь» сидеть возле Годфри, и это не утешало. Она даже не могла спросить у своего подопечного, как он себя чувствует. Его брат отодвинул стул, приглашая гостью сесть, и Харрис, одарив его ещё одной благодарной улыбкой, села.

Вечер начался.

Первым делом Хлоя отметила, что у Лукаса и правда было бесчисленное количество братьев и сестёр. Уже было ясно, что всех их родить одна Карен точно не могла – значит, у Годфри было несколько жён. Может даже одновременно. Или, что тоже вероятно, некоторые дети были усыновлены – например, Аманда, старшая из всех. Она, как оказалось, была не такой уж юной – ей, если верить словам Годфри, было тридцать шесть лет. Может, он её и удочерил – впрочем, связи с разными женщинами казались более правдоподобной теорией. Это могли быть выгодные связи, похлеще, чем у королевских династий. А может, целью Эосфора было создание собственной империи, и он целенаправленно занимался увеличением численности своего потомства.

Годфри выделил почти час на то, чтобы Хлоя со всеми познакомилась. Кукольно-радостная компания лишь посмеивалась, когда Харрис старалась запомнить имена новых знакомых. Её сразу успокоили, пообещав, что никто не станет обижаться, если она что-то забудет, и это девушку слегка утешило. Хлое нужно было быть милой со всеми этими людьми, и похоже, такой шанс эта семья собиралась ей предоставить.

Девочку постарше, ту, что забрала Ребекку, как выяснилось, звали Джорджина. Ей было шестнадцать лет, самой же Ребекке – девять, как Харрис и предполагала. Впрочем, на младших детях, коих она насчитала четверо, Годфри особо внимания не задерживал. Он стремился похвалиться достижениями старших своих отпрысков – к примеру, яркой Моникой, которая определённо могла бы преуспевать со своей внешностью в модельной карьере. И пусть Хлоя особо миром моды не интересовалась, но лицо этой сестры Лукаса показалось ей знакомым – вполне возможно, она мелькала на обложках журналов. Эта девушка ей не понравилась – она была ещё более приторно-заботливой, чем уже знакомый Зак. Когда Харрис впервые заговорила с ним, у неё возникла мысль, что он может иметь хоть какие-то тёплые чувства к своему брату – Монике же Хлоя не верила вовсе.

В серую массу сливались одинаково-выглаженные «успешные бизнесмены». Таких у Годфри было всего трое, два парня, которых выдавали их костюмы, и девушка с туго стянутым безупречным хвостиком волос, без конца что-то печатающая в телефоне, даже когда отец представлял её Харрис. Их Хлоя сразу отнесла в группу более-менее безопасных личностей – им явно было не до того, чтобы следить за ней и свихнувшимся братом. Они делали деньги, без конца работали, возможно, могли даже уехать на несколько дней. Когда же они были дома, то вряд ли желали тратить драгоценные редкие минуты отдыха на слежку для отца – к тому же, этим явно было, кому заняться. Видимо, Годфри и не собирался их излишне нагружать – у этих ребят была своя функция.

Наибольшую опасность, по мнению Хлои, представляла Аманда. Скорее всего, она была не одна, у неё были ещё и другие помощники – к примеру, тот же Зак. Вполне возможно, что вон тот дуболом по имени Макс, которому Годфри побоялся дать больше двух слов, тоже находился в «группе» у старшей сестры.

Впрочем, разделять всех этих людей по группам было ещё рано. Почти видимые вопросительные знаки висели над головами у младших детей и над некоторыми другими – было сложно определить по паре реплик, кто как к кому относится. Слегка разобравшись с главными действующими лицами – теми, кто был уже знаком, или проявлял неподдельный интерес, Харрис решила немного расслабиться. Запоминать всех сразу не имело никакого смысла, её задача сейчас была не в этом, главное – самочувствие Лукаса, ради которого она вообще оказалась здесь. Возможно, ей даже не придётся общаться с доброй половиной всех присутствующих – ведь её наняли не только как доктора, но, по сути, и как сиделку. Они будут проводить вместе почти весь день, а остальное время будет считаться её личным, свободным, так что…

Тем не менее, несколько раз за столом всё-таки прозвучали слащавые слова об обретении новой семьи. После окончания знакомства даже начались тосты. Хлоя старалась отказаться от вина, но её практически заставили выпить – видимо, это должно было послужить очередной проверкой. Тем не менее, Харрис виртуозно растянула пару бокалов почти на весь вечер, умудрившись совершенно не опьянеть.

Глядя на этот милый и уютный семейный праздник и припоминая свою мысленную сортировку детей Годфри по группам, Хлоя поймала себя на мысли, что не поверила бы сейчас словам Эммы. Вот честно – прямо сейчас она бы ни за что не подумала, что эти люди, вроде бы, так искренне радующиеся возвращению брата домой, могут быть выдрессированными покорными слугами собственного отца. Может, она уловила бы что-то странное во взглядах, или в беспрекословном повиновении каждому слову главы семейства – но эти люди так ловко скрывали свою внутреннюю «кухню», что, может, девушка списала бы это на разыгравшееся воображение.

Но она была в курсе происходящего, и потому старалась помнить о том, что зрение её определённо подводит. Нужно было довериться чувствам. Может быть, Лукас, как жертва несправедливого заключения, слегка преувеличивал злодеяния отца – но этот мужчина явно не был таким добрым, каким хотел ей казаться. Так что нужно держать себя в руках.

Начались весёлые истории и обычные застольные разговоры. Вечер близился к завершению. Хлоя всё чаще поглядывала на Лукаса – сначала она опасалась, что он не выдержит, или что на него плохо подействуют напитки. Но Эосфор держался на удивление хорошо. И вина ему, разумеется, не давали – только какой-то фруктовый сок. Предусмотрительно. Похоже, кстати, абсолютно безопасно – слова Ребекки о соблюдении больничного режима питания наверняка подразумевали алкоголь, который могли им подсунуть.

Лукас же был рад уже этому. Он отвык от нормальной еды, и всё великолепие, что в этом доме считалось нормальным ужином, казалось ему чем-то невозможным. Стол не был заставлен с шикарным бессмысленным излишком, но всё же – больше двух блюд разом Эосфор не видел уже целый год. Пару раз он даже ущипнул себя за руку – нет, всё было правдой. Он и правда забыл о том, что подобное возможно? Похоже, так и было, раз уж даже его любимый кислый яблочно-лимонный сок казался ему слегка горьковатым. Когда-то он ему нравился, похоже, кто-то в семье даже помнил об этом, раз уж кувшин стоял совсем рядом – для него одного.

От слегка отстранённого созерцания своего семейства и размышления о соке его отвлекла Хлоя. Она легонько толкнула Лукаса ногой под столом, заставляя посмотреть на себя. Одним взглядом спросила, как он себя чувствует – Эосфор казался слегка бледноватым. Но, вероятно, так и должно было быть – в конце концов, он столько времени не видел солнца, и вдруг оказался на фоне своих загорелых родственников. Разумеется, он и должен был казаться бледным и болезненным.

– Доктор Харрис, – вдруг обратился к ней Годфри. Хлоя вздрогнула, поднимая взгляд на своего нового, можно сказать, босса. Мужчина снисходительно усмехнулся, поглаживая седоватые ухоженные усы. – О, не пугайтесь, прошу, – по столу пронеслась волна смеха. Девушка тоже заулыбалась, стараясь упростить ситуацию. – Доктор Харрис, – снова повторил Годфри, и Хлоя поняла, что он не обращался к ней, а просто начинал что-то рассказывать, – использует необычный вид терапии. Это верно, доктор?

– Сэр, в нашем деле сложно найти что-то обычное, – отшутилась она, делая вид, что отпивает из бокала. Снова смех. – Вам стоит пояснить, что вы имеете в виду, – улыбаясь, Харрис посмотрела ему прямо в глаза. Эосфор это оценил – похоже, он до сих пор проверял её.

– Верно. Я говорю о музыке, – он постукивал пальцами по столу, будто бы стараясь отвлечь или запутать собеседника. Но Хлоя знала об этом приёме, так что сразу поняла, в чём фишка, и сконцентрировала взгляд между бровей Годфри, создавая иллюзию прямого и честного взгляда в глаза. – Когда я пришёл, у Лукаса в руках была укулеле. Это вы её принесли? – старшие братья переглянулись, усмехаясь. Харрис, чувствующая себя человеком-сканером, считывающим эмоции всех присутствующих, кивнула.

– Да, это я её принесла. Нам нужен был толчок для того, чтобы он смог пойти мне навстречу в начале терапии.

– И это помогло? – поинтересовался Эосфор-старший.

– Разумеется, сэр. Ваш сын очень музыкальный человек, язык нот даётся ему проще, чем язык собственных чувств, – ей было неприятно обсуждать Лукаса так, будто он не сидел рядом с ней и вообще отсутствовал в комнате, но деваться было некуда. Желая вовлечь его в разговор, девушка коснулась его локтя, привлекая к нему внимание. – Я считаю, что музыка – необходимая часть лечения, – её взгляд скользнул за плечо мужчине, и снова что-то кольнуло сердце. Хлоя увидела рояль – наверное, за ним Эосфор проводил немало времени, когда жил в этом доме. Годфри помолчал, размышляя над её словами.

– Сынок, – заговорил он. Лукас вздрогнул, поднимая на него глаза. Девушка почувствовала, как он затаил дыхание, будто ожидая удара. – Может быть, ты подтвердишь слова доктора? – вкрадчиво спросил мужчина. Харрис чуть закусила губу, глядя на своего подопечного.

– Что? – вместо него переспросила она, делая вид, что не понимает, о чём речь.

– Сыграй нам, – Годфри отодвинулся так, чтобы Лукас, смотрящий на него, увидел рояль. – Помню, ты любил делать это раньше.

Эосфор-младший окаменел. Он пока молчал, но Хлоя понимала, что ему хотелось сейчас накричать на отца, может быть, вырваться отсюда, убежать – единственное, что его держало, это обещание, данное ей. Это было жестокой издёвкой – но, лишившийся воли, Лукас должен был бы подчиниться.

Харрис незаметно коснулась его руки под столом и крепко её сжала. Не запястье, не локоть – нашла ладонь и стиснула её, поддерживая. Может, уже не как врач – просто как человек, сочувствующий другому. Лукас едва слышно вздохнул.

– Я давно не играл… папа, – выдавил он из себя. Годфри хищно оскалился.

– Ничего, мы всё понимаем. Никто не станет над тобой смеяться, сынок, если ты где-то допустишь ошибку, – это тоже явно было каким-то болезненным напоминанием, явно не имеющим отношения к музыке. Лукас чуть задрожал, с трудом справляясь с чувствами. Хлоя чуть придвинулась к нему, приходя на выручку, немного загораживая его собой от Годфри:

– Я могла бы помочь, – вызвалась она. Смущённо улыбнулась, поправляя свободной рукой волосы, отвлекая этим движением от другой руки, которую Эосфор сжал в ответ. – Я занималась пару лет, в юности, – пояснила она, когда на неё перевели удивлённые взгляды. – Не думаю, что кто-то сыграет хуже меня, – Харрис заулыбалась, слегка демонстративно, будто бы покровительственно погладила Лукаса по плечу. Эосфор-старший смягчился, поверив в эту уловку.

– О, конечно, доктор. Помогите, – разрешил он. Хлоя взглянула на Лукаса – он казался подавленным и напуганным, но покорно встал из-за стола, пусть и после небольшой паузы.

Они вместе подошли к инструменту. Когда на Эосфора упал свет лампы, девушка чуть нахмурилась – нет, он и правда был слишком бледным. Похоже, ему было нехорошо – он едва держался, и испытывать его сейчас подобным образом было бы жестоко, но она не могла ничего изменить. Им нужно было доказать Годфри всё, что было сказано в течение этого дня.

Хлоя села за рояль. Лукас пристроился рядом – она слегка отодвинулась, позволяя ему почувствовать инструмент, вернуться к нему физически, а не только ментально. После короткой паузы девушка чуть обернулась к присутствующим, слегка виновато улыбаясь, будто извиняясь за то, что сейчас прозвучит. Кто-то поднял вверх бокал, поддерживая её. Где-то раздался тихий вздох – Харрис показалось, что она узнала голос Ребекки.

Не обращая на это внимания, она взяла себя в руки и повернулась обратно. Прикоснулась к клавишам рояля. Только одной рукой – краем глаза заметила, как Лукас удивлённо на неё смотрит, и впервые за вечер искренне и хитро улыбнулась.

Девять нот. Она помнила, честно говоря, только эту мелодию и пару её вариаций. Старая-старая популярная песня, которую знал каждый ребёнок[2]2
  – песня «Heart and Soul», популярна в исполнении на рояле в четыре руки.


[Закрыть].

Одинокие звуки пронеслись по большой столовой. Лукас всё сидел, не двигаясь – Хлоя, не останавливаясь, продолжала. Не сбавляла скорости, хоть сердце замирало – что, если он не сможет взять себя в руки? Если её методы терапии осмеют, подвергнут сомнению – страшило не это, а то, что из-за этого её могли выгнать и лишить возможности помочь Лукасу.

Она уже едва держалась, когда почувствовала рядом с собой движение. Доверилась, и не зря – Эосфор не подвёл. Собравшись с духом, он тоже опустил руки на клавиши – и то, что она пыталась изобразить из «палочек и точек», неожиданно превратилось в объёмную фигуру. В настоящую музыку. Было даже странно осознавать, что наивные попытки Хлои что-то играть приводят к такому результату.

Она повторяла мелодию снова и снова, изменяя несколько нот по памяти. Медленно, стараясь не привлекать лишнего внимания, девушка подняла взгляд на Лукаса – он был сосредоточен, напряжён. Это напряжение не покидало его тело, он даже чуть склонился над инструментом, будто опираясь на него. Хлое это не нравилось, Эосфору явно было плохо – и похоже, не только морально.

Наблюдая за ним, девушка не заметила, как Аманда, старшая сестра Лукаса, склонилась к отцу и что-то прошептала ему на ухо. И уж тем более не увидела, как Годфри усмехнулся, реагируя на её слова. Не увидела, как Ребекка, кусая губы, крепко сжала под столом руку своей старшей сестры – совсем как они с Лукасом всего лишь пару минут назад.

Наконец, мелодия кончилась. Лукас в конце немного нервно ударил по клавишам, слегка смазав звук. Раздались аплодисменты – может, это и не было очередной издёвкой, но Хлою это задело. И Эосфора наверняка тоже задело бы – но он уже едва мог реагировать на подобные раздражители. Надеясь, что он на самом деле всего лишь устал после сегодняшних событий, Харрис быстро обернулась к его семье и улыбнулась. Встретилась взглядом с Годфри, но не задержалась на нём, оглядывая всех остальных. Лукас попытался выпрямиться, но силы его постепенно оставляли, он невольно опёрся на её плечо.

– Доктор, – услышала она еле различимый шёпот у самого уха, – пожалуйста…

Очень кстати большие часы, висящие над камином, пробили десять вечера. Эта пытка продолжалась уже почти два часа – тут даже у здорового человека сдали бы нервы. Хлоя вскинула на часы удивлённый взгляд и потом печально вздохнула.

– Вот это да! – выдала она. Поняла, что слегка переигрывает, и качнула головой, будто бы стирая эту фразу. – Сэр, простите, думаю, мне придётся оставить вас, – Харрис выдавила виноватую улыбку. – Пришло время мне позаботиться о Лукасе. Он очень устал после сегодняшнего переезда, и к тому же, у нас в больнице отбой был на целый час раньше… – она почувствовала, что Эосфор уже едва сидит, цепляясь за её руку, и поспешила подняться.

– Я помогу, – вызвался чуть полноватый невысокий парень азиатской внешности. Хлоя, прогнав мысль о том, что Годфри будто бы коллекционировал детей разных национальностей, благодарно улыбнулась ему.

Этот парень, кстати говоря, понравился ей больше всех остальных старших детей. Его звали Рэй – часто поправляя очки, он действительно старательно помогал Хлое, придерживая брата, что был на голову его выше, и не позволяя ему свалиться с лестницы. Он довёл его до самой комнаты, даже помог усадить его в постель. Харрис поняла, что не ошиблась, когда он чуть склонился над Лукасом, а тот слабо улыбнулся ему, чуть растрепав дрожащими руками волосы. Хлоя впервые увидела, как Эосфора кто-то искренне обнимает – и, что самое удивительное, как он обнимает человека в ответ.

– Спасибо, малыш, – услышала она тихий хриплый голос Эосфора. Рэй улыбнулся, отстраняясь от брата. Похоже, они и правда ладили – девушка бы возмутилась, спросила бы, почему тот не попытался спасти Лукаса. Но, к сожалению, Хлоя уже была знакома с их отцом, и вопросов у неё больше не возникало.

Эосфор потянулся к стопке одежды, что лежала прямо на его кровати. Он настолько устал, что не стал даже просить девушку выйти или отвернуться – но и не просил помощи, упрямо стараясь разобраться в полутьме с хитро сложенной пижамой.

– Тебе нужна помощь? – осторожно спросила Харрис. Прежде, чем Лукас ответил, Рэй быстро взглянул на неё:

– Я помогу ему, доктор, – сказал он. – Не переживайте, – голос у парня слегка дрогнул, но вряд ли бы Хлоя даже придала этому хоть какое-то значение, если бы не была так напряжена весь день. Рэй забрал у брата футболку, и Харрис внезапно поймала себя на мысли – насколько же тяжело было действительно любить кого-то в этой семье? В любой момент можно было лишиться родного брата на целый год, и не иметь возможности ему помочь. Это должно было быть просто невыносимо, верно? Может, Рэй и притворялся, но Лукас верил в его искренность – значит, на то у него были основания.

Хлоя оставила их вдвоём лишь на минуту, чтобы и самой переодеться. Это платье казалось ей теперь неуместным, оно будто бы сдавливало ей грудь – несмотря на то, что размер был подходящим. Это было что-то психологическое, но сейчас ей было некогда преодолевать отвращение к этой вещи. Так что Харрис сбегала к себе в комнату и переоделась в свой родной свитер. Он и близко не был похож на то, в чём можно было бы спать, но в нём сразу стало уютнее и потянуло отдохнуть – проигнорировав пижаму, кем-то заботливо оставленную на стуле, – этот «кто-то» был в её комнате без её ведома! – Хлоя влезла в джинсы и поспешила обратно. Эосфор к тому времени едва успел сменить одежду на мягкую пижаму – ему было трудно справиться с непослушным, тяжёлым от усталости телом. Рэй всё ещё был рядом с Лукасом – Хлоя заметила, как парень, подтягивая штаны брату, на секунду удержал его в объятиях, будто желая что-то сказать. Но потом передумал – украдкой вытер влажные щёки, издал тихий шмыг носом. Хотел было продолжить, но Харрис остановила его: