Текст книги "Дао дэ цзин. Книга пути и достоинства"

Лао-цзы
Дао дэ Цзин. Книга пути и достоинства

В оформлении обложки использована иллюстрация:

Siam Vector / Shutterstock / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock / FOTODOM

© Татьяна Романова, подбор иллюстраций, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Дао, облеченное в слова, не может быть вечным дао.

Имя, произнесенное вслух, не может быть вечным именем.

Не имеющее названия порождает небеса и земную твердь, наделенное названием – праматерь всего существующего.

А значит, не подвластный страстям приобщен к необыкновенной тайне дао; тот же, кому не чужды желания и слабости, может прикоснуться лишь к его конечному воплощению.

Наделенное именем и не имеющее его наделены общим началом, но их названия отличны. Вместе они – всеобъемлющи.

Перемещение от одного всеобъемлющего к другому – врата ко всему необыкновенному.

Лишь только в Поднебесной становится известно, что прекрасное прекрасно, как тут же на свет выбирается уродливое.

Едва все познают, что такое добро, как рождается и зло.

Неудивительно, что жизнь и смерть созидают друг друга, простое вытекает из сложного, и, наоборот, короткое и продолжительное сообразовываются, низменное и возвышенное определяют природу друг друга, звуки соединяются в стройную мелодию, прошлое и будущее сменяют одно другое.

Оттого истинный мудрец выбирает недеяние в делах, учит, не используя слов; меняет вещи вокруг, не принимая в этом участия; творя, не владеет тем, что сотворил; заставляет двигаться, не прикладывая сил; добиваясь успеха, не гордится. А если не возносится, то и его достижения невозможно отринуть.

Когда бы не чтили многомудрых, исчезли бы разногласия. Когда бы перестали дорожить драгоценными вещами, перевелись бы воры. Когда бы перестали выставлять напоказ то, что заставляет завидовать, люди стали бы жить спокойнее.

А значит, руководя государством, истинный мудрец держит сердца людей пустыми, наполняя их животы.

Такое руководство ослабляет характер (подданных), но делает крепче их тело. Подобное управление избавляет людей от учености и желаний, те же, кто наделен знаниями, побоятся что‑либо предпринимать.

Отсутствие деяния ведет к тишине и порядку.

Дао ничем не наполнено, но невероятно глубоко в использовании. Неиссякаемое! Оно представляется источником всех вещей.

Если приглушить его прозорливость, избавить от хаоса, ослабить его сияние, приравняв к песчинке, то оно покажется, несомненно, существующим. Не представляю, кто создал его, представляю только, что дао – предтеча владыки небес.

Небесному своду и Земной тверди чуждо человеколюбие[1]1
  По мнению Лао-цзы, жизнь общества в целом и его отдельных членов необходимо соразмерять с естественной целесообразностью. По этой причине термин «человеколюбие», введенный Конфуцием, он не принимал, полагая, что людской натуре это свойство не присуще и требовать придерживаться его – значит нарушать право общества на жизнь по собственному усмотрению.


[Закрыть]. Они позволяют всему сущему жить по собственному усмотрению. Истинному мудрецу не присуще человеколюбие, потому он разрешает людям жить по собственному усмотрению.

Мир между Небесами и твердью земли подобен кузнечному меху.

При увеличении в нем свободного пространства увеличивается сила и время действия ветра, из него вырывающегося.

Склонные к многословию редко добиваются успеха, а потому стоит оставаться умеренным.

Трансформации невидимого дао безграничны. Дао есть бездонный источник рождения. Из него явились небо и земля. Дао пребывает бесконечно, словно нить, не имеющая ни начала, ни конца, и его действие неиссякаемо.

Небо и земля долговременны, ибо живут не во имя себя. Вот и истинный мудрец видит свое место последним, отчего и попадает вперед. Он не переоценивает свое существование, потому и продолжает жить. Но разве он отказывается при этом от собственных интересов? Вовсе нет – он исходит именно из них.

Совершенную добродетель можно уподобить воде. Та служит всему живому и не противоборствует с ним. Вода есть там, куда человеку не хотелось бы попасть. Оттого она так схожа с дао. Тот, кто наделен совершенной добродетелью, подобно воде, должен быть ближе к земле; движения его сердца должны исходить из глубоких внутренних убеждений; общаясь с окружающими, он должен быть к ним расположенным; в речах оставаться прямодушным; в руководстве государством – логичным; привлекать те возможности, что имеет, и всегда помнить о времени. Благодаря тому, что он, подобно воде, не противоборствует ничему, он не ошибается.

Лучше отказаться от любых действий, чем пытаться наполнить что‑нибудь. Когда постоянно используешь что‑нибудь острое, оно недолго будет оставаться острым. Когда комната полна золота и драгоценных камней, никому не дано сохранить их. Когда вельможи и богачи поддаются гордыне, они сами притягивают к себе несчастья. Закончив дело, необходимо отойти в сторону. Так велит истинное небесное дао.

Когда тело и дух составляют единое целое, можно ли уберечь его? Смягчив душу, возможно ли достичь внутреннего покоя, свойственного младенцам? Добившись безмятежного созерцания, можно ли избежать ошибок и обольщений? Можно ли любить подданных и править ими без помощи мудрости? Свершатся ли преображения в природе, если избрать путь мягкости? Совершится ли недеяние, если постичь все законы мира?

Творить и совершенствовать сущее; творя, не обладать тем, что сотворено; приводя в действие, не прилагать сил; управляя, не полагать себя господином – в этом суть истинного дэ.

Три десятка спиц служат опорой колеса, но использование колеса зависит от пустоты между ними. Горшки лепят из глины, но применение их связано с пустотой внутри. В жилище делают двери и окна, но суть дома – пустота в нем.

Польза всего существующего связана с пустотой.

От пяти цветов слабеет острота зрения. От пяти звуков слабеет острота слуха. От пяти ощущений на языке слабеет острота вкуса[2]2
  5 цветов – белый, черный, желтый, синий, красный. 5 звуков – 5 вариаций гаммы в музыке Китая. 5 вкусовых ощущений – соленый, сладкий, горький, кислый, острый.
  В этих строках Лао-цзы предупреждает о вреде излишеств и указывает на путь простоты и воздержания.


[Закрыть].

Охота и быстрая езда будоражат сердце. Золото и богатство толкают к преступлениям.

Оттого истинный мудрец старается добиться жизни в сытости, а не заполучить драгоценные вещи. Отстраняясь от последнего, он довольствуется первым.

Величие и позор схожи со страхом. Родовитость одного корня с горестями. Почему величие и позор уподоблены страху? Да потому, что человек из низкой среды добивается величия в страхе и в страхе же расстается с ним.

Почему родовитость одного корня с горестями? Потому что человек почитает самого себя. Лишь перестав почитать себя, человек удалится от горестей. Родовитый, решив служить народу, может поселиться среди него. Человеколюбивый, беззаветно посвятив себя служению народу, может жить среди них.

Гляжу на него и не замечаю, оттого величаю его невидимым.

Прислушиваюсь и не слышу его, оттого величаю его неслышимым.

Стараюсь поймать его и не могу уловить, оттого величаю его неосязаемым.

Ни к чему пытаться постичь источник этого, ибо все едино.

Верхушка его не залита светом, основание не погружено во тьму. Оно безгранично и не имеет имени. Оно вечно движется к небытию. Оттого именуют его формой без очертаний, образом без наполнения. Оттого именуют его неопределенным и непостижимым.

Повстречав его, не могу разглядеть его черт, двигаюсь следом – и не могу разглядеть спины.

Основываясь на бесконечном дао, чтобы постичь существующее, сперва необходимо осознать извечное начало. В этом и заключен закон дао.

В старину наделенные даром постигать овладевали подробнейшими и тончайшими знаниями. Однако иным их основательность недоступна. А коль недоступна, я опишу: они были опасливы, словно двигались по зимней реке; они были несмелы, словно не доверяли соседям своим; они были осанисты, словно важные гости; они были осмотрительны, словно шли по тонкому льду; они были незатейливы, словно необработанное дерево; они были беспредельны, словно долина; они были непроглядны, словно темный поток.

Они были теми, кому дано, не теряя хладнокровия, превращать грязное в чистое.

Они умели дарить вечному движению умиротворенность, они способствовали жизни.

Эти люди следовали принципам дао и не стремились получить больше необходимого. Не пытаясь обрести изобилия, они довольствовались тем, что есть, и не сотворяли ничего нового.

Необходимо обрести в сердце неподкупную справедливость, оставаться невозмутимым, тогда все существующее начнет меняться само по себе, а мы будем только наблюдать за его возвращением.

Вокруг великое многообразие всего существующего, но каждая вещь вновь и вновь движется к своему истоку. Путь к нему и есть покой. А покой есть обретение сути. Обретение сути же – постоянство. Осознание постоянства есть постижение незамутненности, когда же нет постижения постоянства, рождается хаос, а из него и зло. Постигший постоянство достигает совершенства, став совершенным, он обретает непредвзятость, а тот, кто добился непредвзятости, становится правителем.

Получивший бразды правления следует небесным законам. Соблюдая законы неба, он живет по принципам дао. Придерживающийся принципов дао бессмертен, и весь свой путь такой правитель будет избавлен от опасностей.

О совершенном государе подданным известно только то, что он есть.

Чуть хуже те государи, что желают любви и почестей от народа.

Еще хуже те владыки, которых люди страшатся. Но хуже остальных те, кого подданные ни во что не ставят.

Оттого недостойные доверия его и не получают.

Рассудительные и немногословные добиваются успехов в свершениях, и люди уверены, что они соблюдают естественность.

Избавившись от истинного дао, привели в мир «гуманность» и «правильность». Тогда родилось мудрствование и следом за ним – двуличие. Если шестеро близких по крови[3]3
  Шесть близких по крови – мать, отец, старший и младший братья, муж, жена.


[Закрыть] в ссоре, рождаются «сыновняя почтительность» и «отцовская любовь». Если в стране нет порядка, рождаются «преданные слуги»[4]4
  Неподкупные и надежные мужи государства.


[Закрыть].

Избавившись от мудрствования и учености, люди обретут гораздо большее счастье. Отказавшись от «гуманности» и «правильности» сыны обретут почтительность, а отцы – любовь к ним. Если победить лукавство и корыстолюбие, не станет грабителей. Все эти беды от нехватки знаний. Стоит напоминать народу, что он должен быть непритязательным, сокращать потребности и избавляться от пустых влечений.

Если извести ученость, с ней уйдут и печали. Сколь мало расстояние между посулом и угодливостью и как огромно между добром и злом!

Необходимо сторониться того, что пугает народ.

О! Насколько неупорядочен мир, где нет разумного устройства. Все полны радости, словно собрались на праздничном пиршестве или отмечают приход весны. Лишь я невозмутим и не стремлюсь на свет. Я будто младенец, что не родился. О! Я мчусь! Кажется, не найти уголка, где я мог бы остановиться. Все вокруг охвачены страстями, лишь я один похож на того, кто все отринул. Я сердце глупца. Оно пусто. Все вокруг сияют светом. Лишь я остаюсь во тьме.

У каждого свой интерес, лишь я бесстрастен. Я кажусь себе мчащимся по миру в непонимании, где остановиться. Все вокруг показывают свои таланты, лишь я один подобен бестолковому и никчемному.

Лишь я один понимаю, что основа в пище.

Суть великого дэ в подчинении лишь у дао. Дао бесплотно.

Дао неясно и расплывчато. И все же в его неясности и расплывчатости таятся образы. Оно непостижимо и черно. И все же в его непостижимости и мраке таятся мельчайшие крупицы. Именно эти крупицы и обладают верховной действительностью, они наделены безграничной доподлинностью.

От начала мира до наших дней существует дао. Только следование ему может привести к постижению сути всех вещей. Как мы можем постичь истоки всего существующего? Лишь с помощью дао.

В старину утверждали: «Убогое достигает совершенства, изогнутое выпрямляется, ненаполненное заполняется, на смену дряхлому приходит новое. Двигаясь к малому, добиваешься великого; пытаясь обрести многое, ступаешь на путь ошибок и иллюзий».

Оттого истинный мудрец слушает это глубокое изречение и придерживается его, как должно поступать всем в Поднебесной!

Истинный мудрец опирается не только на то, что замечает сам, оттого взгляд его незамутнен; он не верит, что лишь его мнение верно, оттого ему доступна истина; он не восхваляет себя, оттого известен всем; он не ставит себя над остальными, оттого признан всеми вокруг старшим.

Он ни с чем не борется и ничему не противостоит, оттого никто не может победить его.

Старинная мудрость: «Убогое достигает совершенства…» разве не полна глубокого смысла?

Именно она направляет человека на дорогу, ведущую к высочайшей добродетели.

Не стоит разбрасываться словами, лучше придерживаться естественности.

Сильный порыв ветра не длится долго, летний ливень не идет целый день. Кто сотворяет их? Небо и Земля. И даже им не под силу сотворить что‑то долговечным. А что же говорить о человеке? Оттого он и выбирает дао.

Тот, кто избрал дао, становится подобен ему. Тот, кто остановил свой выбор на дэ, становится подобен дэ.

Потерявший подобен потере. Но потерявший дао обретает дао.

Тот, кто подобен дэ, приобретает дэ. Подобный потере приобретает то, что потерял. Лишь колебания ведут к неверию.

Вставший на носочки долго так не продержится. Широко шагающему не по силам длинный путь. Тот, кто выпячивает себя под лучи солнца, не сияет. Тот, кто расхваливает себя, не обретет славы. Напавший не добьется победы. Поставивший себя над другими не получит старшинства.

По принципам дао такое поведение – чрезмерное желание и пустые усилия. Избравших этот путь никто не принимает.

Оттого последователи дао так не поступают.

Вот вещь, рожденная до появления неба и земли, явившаяся из хаоса!

Безгласная и бесформенная! Она одна и неизменна. Ее действие не имеет границ, и ничто не может помешать ей. Разве не она мать Поднебесной? Мне не дано постичь ее названия. Создам иероглиф, поименую его «дао».

Назвав ее, подарю ей имя «великое». Ибо оно в беспрерывном движении. То, что беспрерывно движется, не имеет границ. Не имея границ, оно перемещается к своему началу.

Вот в чем секрет величия дао, неба, земли и Правителя!

Вселенной известны четыре великих. Один из них – Правитель.

Человек соблюдает каноны земли. Земля верна канонам Неба. Небо соблюдает каноны дао. Дао же верно само себе.

В основе легкого лежит тяжелое. В основе движения лежит бездействие.

Оттого истинный мудрец идет целый день рядом с груженой повозкой.

Пусть существование его прекрасно, он не позволяет себе погрузиться в него.

Отчего хозяин тысяч колесниц, озабоченный собой, с презрением смотрит вокруг?

Презрение подтачивает его основу, а суетливость толкает к потере могущества.

Тот, кто знает, как шагать, не оставит следов. Тот, кто постиг секреты красноречия, не ошибется.

Открывший секреты вычислений не прибегает к инструментам.

Освоивший умение закрывать двери не нуждается в засовах и не затворяет двери настолько крепко, что нельзя открыть.

Тот, кто научился вязать узлы, не нуждается в веревках, но его узлы не распутать.

Оттого истинный мудрец всегда искусно помогает людям и не оставляет их.

Уберегать других – его дар, оттого он и не оставляет их.

В этом и состоит безграничная мудрость.

А значит, добродетель – наставник недобрых, и они – ее опора.

Когда же недобрые не уважают своего наставника, а добродетель не ценит свою опору, то те и другие – слепцы, хоть и полагают себя мудрецами. В этом и кроется самое важное и истинное.

Тот, кто, ведая о собственной отваге, остается скромным, сравним с чистейшим горным потоком, он может стать правителем.

Ставший правителем не выходит из дэ, возвращаясь к младенческой безмятежности.

Тот, кто, познав торжества, придерживается обыденности, становится образцом для других.

Ставший образцом для других не покидает лоно дэ и вновь движется к истоку.

Тот, кто, вкусив славы, хранит свое имя в безвестности, достоин места правителя.

Ставший правителем приближается к совершенству, сохраняя дэ, и достигает естественности.

Если естественность разрушается, истинный мудрец может встать во главе, не попирая высших законов.

Когда кто‑то пытается захватить государство, я вижу, что он не добьется успеха. Поднебесная будто волшебный сосуд, которого невозможно коснуться. Тот, кто решится тронуть его, ничего не добьется.

Тот, кто возьмет его без позволенья, утратит его.

Оттого одни существа шествуют впереди, другие повторяют их путь; одни распускаются, а другие вянут, одни становятся крепче, другие теряют силы; одни рождаются, другие погибают.

Оттого истинный мудрец удаляется от соблазнов, избегая богатства и расточительности.

Тот, кто, служа правителю, идет путем дао, не ведет свои армии на другие царства, поскольку так может нанести вред себе самому. Там, где гремели мечи, остаются лишь сорняки да пустоши. После продолжительных войн приходят голодные времена.

Великий военачальник успокаивается, одержав победу, и не творит насилие. Добившись триумфа, он не восхваляет себя.

После победы он не преследует. Став победителем, он не похваляется.

Он достигает победы оттого, что его к этому вынуждают. Он триумфатор без ярости и страстей.

Когда силы покидают существо и наступает старость, это принято называть отсутствием дао.

Но те, кто не следует дао, покинут этот мир раньше срока.

Могучая армия несет горести, ее страшатся и отвергают все. Оттого тот, кто идет по пути дао, не пользуется могучей армией.

Благородный государь старается оставаться кротким и уживчивым с соседними государствами, только на войне он может допустить насилие.

Армия – инструмент, коим приносят горести, оттого благородный государь использует его, лишь будучи принужден к этому.

Главное – сохранять невозмутимость и, если победа окажется на твоей стороне, не возгордиться.

Возгордиться победой означает хвалиться убийством людей.

Тот, кто хвалится убийством людей, не получит благосклонность подданных.

Благоденствие – плод уважения, насилие же несет лишь беды.

По левую сторону встают руководители флангов, по правую – военачальник.

Считают, что встречать их надо похоронной процессией. Когда пало немало народа, должно оплакать погибших.

Победу отмечают погребальным шествием.

Дао изначально и неназываемо. Оно незаметно, однако никому не по силам одержать верх над ним.

Когда бы правители следовали пути дао, все вокруг обретали бы спокойствие. Тогда бы небо и земля воссоединились, и пришла бы пора мира и благоденствия, а подданные достигли бы умиротворения сами по себе.

Когда наводили порядок, родились имена. Раз они родились, потребовалось осознать их границы. Понимание границ избавляет от опасностей[5]5
  Избыток законов и предписаний, по мнению Лао-цзы, вредит государству.


[Закрыть].

Если дао в мире, все существующее сливается с ним так, как потоки с вершин спешат к рекам и морям.

Постигший людскую натуру рассудителен. Постигший себя просвещен. Научившийся одерживать верх над другими могуч. Одерживающий верх над собой непобедим.

Вкусивший достатка богат. Упорно идущий к цели наделен волей. Сохраняющий свою суть долговечен. Тот, кого помнят и через века, бессмертен.

Непостижимое дао разлито повсюду. Оно со всех сторон. Лишь с его помощью все сущее появляется на свет и не перестает развиваться.

Творя великие деяния, оно не гонится за славой. С любовью взращивая все живое, оно не полагает себя господином ему.

Оно лишено желаний, оттого его можно назвать незначительным и мелким. Однако все вновь и вновь приходит к нему, и дао не мнит себя господином.

Великое – имя ему. Но великое оно оттого, что никогда не полагает себя великим.

К тому, в ком воплотился безграничный образ дао, спешат все подданные. Встречая их, он никому не приносит зла. Он избавляет их от распрей и беспокойств, даруя музыку и еду. Даже странник находит приют у него.

Дао, вылетающее из уст, не имеет вкуса. Его не увидишь, не почувствуешь. Но в действии оно неиссякаемо.

Для того чтобы что‑нибудь уменьшить, требуется сначала увеличить его. Для того чтобы что‑нибудь лишить сил, требуется сначала сделать его могущественным. Для того чтобы извести что‑нибудь под корень, требуется позволить ему расцвести.

Чтобы лишить чего‑то, требуется сначала наделить этим. В том и состоит великая истина. Податливое и слабое одерживает верх над твердым и могучим.

Как рыбе не дано жить вне воды, так и правителям ни к чему обнажать перед народом свои лучшие принципы руководства подданными.

Дао погружено в недеяние, притом нет ничего, к чему оно не было бы причастно. Когда бы вельможи и правители придерживались его, все существа вокруг менялись бы сами по себе. Тех же, кто, изменяясь, пожелает действовать, я усмирю простым бытием, не имеющим названия. Бытие, не имеющее названия, ничего не жаждет для себя и оттого погружено в покой. Так в государстве появится порядок.

Приобщенный к высшему дэ не пытается вершить добрые дела, оттого он благонравный. Тот, кто имеет низшее дэ, стремится вершить добрые дела, и оттого он неблагонравный.

Приобщенный к высшему дэ погружен в недеяние, имеющий низшее дэ стремится к деянию и стремления свои выставляет напоказ.

Наделенный истинной гуманностью действует, пребывая в недеянии, тот же, кто наделен стремлением к правильности, действует и делает это напоказ.

Тот, кто стремится никогда не отступать от ритуала, действует, рассчитывая, что с ним поведут себя так же. Если же к нему отнесутся иначе, он покарает за это.

В этом причина того, что, лишь потеряв дао, можно обрести дэ, лишь потеряв дэ, – обрести гуманность. Только потеряв гуманность, обретают правильность, а ритуал обретают – потеряв правильность. Когда уходят доверие и верность, рождается ритуал. В нем – семена мятежа.

Наружный облик лишь цветок дао, знак отсутствия знаний. Оттого великие забирают важное, пренебрегая ничтожным. Они забирают плоды, цветы им ни к чему.

Есть те, кто исстари пребывает в единении. Единение очистило небо, превратило землю в твердь, дало восприимчивость духу, одарило цветами долину и позволило всему живому появляться на свет. Единение превращает правителей и вельмож в примеры, достойные подражания. Вот как велика роль единения!

Когда небо теряет чистоту, оно падает, когда земля перестает быть твердью, она сокрушается, когда дух лишен восприимчивости, он погибает, когда в долине нет цветов, она иссыхает, когда существа не появляются на свет, они переводятся, когда вельможи и правители перестают являть собой образцы достоинства, их низвергают.

Неродовитые – опора для родовитых, низкое – опора для высокого. Оттого вельможи и правители величают себя «сиротами» и «бессчастными», что не считают неродовитых своей опорой. Такой путь далек от истинного.

Разбери повозку – и от нее ничего не останется. Неверно полагать себя «бесценным», подобно яшме, должно считать себя простым, подобно булыжнику.

Оборачиваться противоположным – действие дао, а слабость – качество дао.

Все существующее появляется на свет в бытии, само же бытие появляется из небытия.

Наделенный высшей ученостью, проведав о дао, жаждет осуществить его.

Тот, чья ученость средняя, проведав о дао, то придерживается дао, то отступает от него.

Тот, чья ученость совсем не высока, проведав о дао, насмехается над ним. Не нападали бы на дао с насмешками, оно не являлось бы дао.

Есть даже старая мудрость: «Узнавший дао подобен темному, проникший в дао подобен отступающему, достигший высоты дао подобен обманывающемуся, достигший добродетели подобен простому, добившийся высшего просвещения подобен гонимому». Неиссякаемую добродетельность легко принять за ее отсутствие, распространение добродетельности легко принять за ее разграбление, высшую истину легко принять за ее противоположность.

У великого квадрата нет углов; крупный кувшин делают долго, могучий звук не уловит ухо, великий образ лишен формы.

Нам не дано узреть безымянное дао. Однако лишь ему по силам помочь всем живущим и довести их до совершенства.

Дао дает начало одному, одно порождает два, из двух являются три, от трех происходят все живущие[6]6
  Мы считаем, что одно в данном случае – это хаос, образованный мельчайшими крупицами ци – изначальной формы дао. Два, судя по всему, легкие и тяжелые ци, породившие небеса, земную твердь и людей – три.


[Закрыть]. Все сущее состоит из ян и инь, пропитано ци и создает гармонию.

Человеку не по душе имена «сирота», «бессчастный». Однако вельможи и государи так величают себя. Оттого вещи возвеличиваются, если их умаляют, и умаляются, если их возвеличивают.

Я учу тому же, что и остальные: могучие и жестокосердные не умирают от естественных причин. На это я опираюсь в своем учении.

В нашей стране слабейшие одерживают верх над сильнейшими. Небытие разлито повсюду. Оттого мне и известна польза недеяния.

Не отыскать в Поднебесной того, что можно было бы уподобить учению, не нуждающемуся в словах, и благу от недеяния.

Что тяжелее на весах выбора: слава или жизнь? Жизнь или богатство?

Что проще принять: утрату или обретение? Старающийся многое сберечь лишится многого. Пытающегося немало накопить ждет немалый ущерб. Помнящий о мере не столкнется с неудачей. Видящий границы избежит опасностей и может надеяться на долговечность.

Истинное совершенство подобно несовершенному, однако его действию никак не повредить; настоящая наполненность подобна пустоте, однако ее действие безгранично. Истинная прямота подобна искривлению; настоящая острота ума подобна скудоумию; истинный мастер слова подобен заике.

Стужу одолеет ходьба, а зной уступит покою. Умиротворение – источник упорядоченности для всего вокруг.

В стране, где живет дао, конский навоз питает пашни; в стране, лишившейся дао, боевые жеребцы топчут траву на лугах. Самое великое бедствие – не знать пределов своих страстей. Величайшая опасность – тяга к накоплению богатств. Оттого те, кто научился получать удовлетворение, всегда счастлив тем, что имеет.

Узнать мир можно, не покидая дома. Не приближаясь к окну, можно наблюдать дао. Уходя все дальше, постигаешь все меньше. Оттого истинный мудрец узнает мир, никуда не удаляясь. Не глядя на предметы, он постигает их суть. Не предпринимая действий, он достигает цели.

Занимающийся учебой день ото дня получает все больше знаний.

Служащий дао день ото дня понижает свои желания.

Непрестанно понижая потребности, люди достигают недеяния.

Недеяние – матерь всего вокруг. Оттого получение Поднебесной всегда идет через недеяние. Тот, кто решил действовать, никогда не получит Поднебесную.

Сердце истинного мудреца непостоянно. В нем живут сердца людей. Я творю добро для добрых и недобрых. Только так развивается добродетель. Я предан чистосердечным и нечистосердечным. Только так развивается чистосердечие.

Истинный мудрец пребывает в умиротворении и копит в сердце своем мнения людей. В людях он видит своих чад.

Все живущее приходит в этот мир и покидает его. Из десяти людей трое движутся к жизни, трое – к погибели. Еще трое своими делами приводят себя к смерти. Отчего так? У них чрезмерная жажда жить.

Мне доводилось слышать, что сумевшие овладеть жизнью, не страшатся хищного зверя в лесу, воинов на поле боя. Хищнику некуда вонзить в него свой клык или коготь, воинам некуда воткнуть свое оружие. Отчего так? Секрет в том, что смерти для него нет.

Дао производит на свет вещи, дэ питает их. И те от этого обретают законченные формы. Оттого всякая вещь почитает дао и уважает дэ.

Оттого дао почитают, дэ уважают, что они не распоряжаются и не указывают, а придерживаются естественности.

Дао производит вещи на свет, дэ питает их, растит, ведет к зрелости, оказывает им помощь.

Творить, не пытаясь сделать своим, создавать, не превозносясь, быть главным, не распоряжаясь, – в этом суть истинного дэ.

Матерь Поднебесной – живущее в ней начало.

Узнав мать, можно постичь и ее отпрысков. Постигнув их, можно вновь обратиться к матери, не оставляя памяти о ней. Только тогда можно избежать любых опасностей на жизненном пути.

Отринув желания и страсти, человек забывает об усталости.

Если же стать слугой собственных страстей и беспрестанно действовать, горестей не избежать.

Способность разглядеть самое крошечное зовут зоркостью. Сохранение слабости зовут могуществом.

Двигаться к свету дао, вникать в глубины его мудрости, не приводить народ к горестям – вот что значит придерживаться постоянства.

Имей я знание, двигался бы по широкому пути. Я страшусь только узеньких тропинок.

Широкий путь ровен и прям, но люди предпочитают узкие дорожки.

Если дворец сияет богатством, значит, пашни заброшены и хранилища зерна опустошены.

Вельможи наряжаются в драгоценности, подпоясываются острыми мечами, отказываются от простой пищи и складывают в сокровищницах слишком много золота и яшмы. Это грабеж и чванливость. Здесь не соблюдается дао.

Того, кто твердо стоит на ногах, не уронить. Умеющего найти надежную опору не опрокинуть.

Потомки никогда не забудут о нем.

Тот, кто развивает дао внутри, достигает того, что его добродетель становится чистосердечной.

Тот, кто развивает дао в своей семье, достигает того, что его добродетель становится неиссякаемой.

Тот, кто развивает дао в деревне, достигает того, что его добродетель становится необъятной.

Тот, кто развивает дао в стране, достигает того, что его добродетель становится изобильной.

Тот, кто развивает дао в Поднебесной, достигает того, что его добродетель становится общей для всех.

Постигнув себя, можно постичь остальных. Узнав одну семью, можно узнать и другие. Одна деревня подобна остальным. Узнав одну страну, узнаешь другие. По одному царству можно постичь всю Поднебесную. Как я пойму, что вся Поднебесная такова? Действуя подобным образом.

Тот, кто наполнен истинным дэ, подобен младенцу.

На него не нападут ядовитые гады и насекомые, безжалостные хищники не бросятся на его, опасные птицы не приблизятся.

Ни тонкие кости, ни маломощные мышцы не мешают ему прочно удерживать дао.

Ему неведомо таинство схождения полов, но животворящая сила при нем.

Он очень восприимчив. Он весь день голосит, но горло его крепко и не подводит.

Он достиг настоящей гармонии.

А что такое постоянство, как не постижение гармонии?

А что такое мудрость, как не следование постоянству?

Наполнение жизни есть счастье.

Старание держать чувства в узде есть упорство.

Когда существо, богатое силами, дряхлеет, мы говорим о несоблюдении дао. Тот, кто нарушает принципы дао, покидает сей мир раньше срока.

Знающий не отверзает уст. Взявшийся говорить не знает.

Отринувший желания и страсти ослабляет собственную прозорливость, отступает от беспорядка, приглушает собственный глянец, уподобляясь песчинке, становясь неиссякаемым.

К нему невозможно приблизиться, чтобы сродниться или отринуть. К нему невозможно приблизиться, чтобы употребить себе во благо, превознести или попрать. Оттого оно так почитается в Поднебесной.

Государством правят, опираясь на справедливость, битвы же требуют ухищрений.

Заполучить Поднебесную можно, лишь отдавшись недеянию. Что позволяет мне судить так? А вот что.

Если в государстве изобилие запретов, подданные беднеют. Если у людей достаточно опасного оружия, государство ждет немало мятежей.

Если появляется много способных мастеров, становится все больше драгоценных предметов.

Если множатся законы и распоряжения, растет число грабителей и злодеев.

Оттого истинный мудрец говорит: «Когда я не предпринимаю действий, люди начинают меняться сами по себе. Когда я умиротворен, люди начинают исправлять себя сами. Когда я бездеятелен, люди сами достигают изобилия. Когда я лишен страстей, люди возвращают себе невинность».