Текст книги "Столкновение"

Глава 5

Жизнь Эйны стала другой. Не было больше в ее дома наставника Вита, только Дия осталась рядом с ней. Без привычных занятий с наставником день поначалу казался ей пустым. Некому было учить ее премудростям наук, природы, искусству взаимоотношений между подобными себе. Но более всего было тяжело смириться с мыслью, что самого Вита уже не будет, что никогда, наверное, он уже не войдет в этот дом. Всё прошло, всё изменилось. Пора воспитания закончилась, и она едва ли не в один день вдруг стала самостоятельной. Она грустила, мир казался ей серым и безрадостным. Даже ее профессия, которой она так гордилась, вдруг перестала быть предметом ее восторгов и радости.

С домоправительницей она теперь говорила редко, им больше не нужны были слова, ведь Вит обучил ее практике чтения мыслей, и они с Дией легко понимали друг друга, лишь обменявшись взглядами. Она поняла, насколько это удобно и быстро общаться мыслями, нет нужды тратить время на длинные и такие неточные по смысловой окраске слова. Мысли передавали всю информацию о человеке, причем, яркую и правдивую, мысли не спрячешь за витиеватую паутину красивых слов. Теперь она уже плохо представляла себе, как раньше обходилась без этого чудесного умения, какой, должно быть, неуклюжей она выглядела в глазах тех, с кем ей раньше доводилось общаться.

Чего стоит, к примеру, одна только встреча с Агнием. При мысли о том, как она, наверное, нелепо выглядела в его глазах там, на берегу моря у равнины цветов, ей становилось нехорошо. Она ловила себя на том, что вспоминает эту нежданную встречу, которая произвела на нее такое странное впечатление. Она и сама не могла понять, что же именно она находила странным в знакомстве с Агнием. Возможно, ее удивляло то, что он оказался домоправителем. А может быть, необычность его взглядов и суждений заставляли ее думать о нем вновь и вновь.

Однако энергетический порт и обязанности хранительницы постепенно опять завладели всеми ее помыслами, отодвинули на второй план мысли о других предметах. Может быть, потому что ничего другого не было в ее жизни, только ее работа и она сама. Но самое себя она все меньше ощущала в отрыве от своей профессии. Она словно забыла о том, к чему стремилась раньше, что ее занимало и волновало. Ей внове было такое душевное состояние, и теперь она стала лучше понимать других людей, с кем ей доводилось общаться, полностью погруженных в свои профессиональные обязанности, не заботящихся странными вопросами насчет того, например, как устроен мир, их мир. Разговаривая с ними, она поражалась тому, как они отстраненны и пассивны от многих занимательных вещей, посредством которых она старалась их разговорить, выведать ответы на волновавшие тогда ее вопросы. Теперь же она и сама чувствовала, как становится одной из них, самостоятельных индивидуумов ее мира. В конце концов, наверное, они правы, утверждая, что основа любой жизни – это выполнение профессионального долга. Большего не требуется, да и, возможно, это что-то большее, к чему она неосознанно так рвалась, может стать помехой или даже угрозой ее жизни, ее благополучию. Так стоит ли размышлять о чем-то таком, что не имеет прямого касательства к обычным ее дорогам.

Дни ее были размеренными и спокойными, ничто не нарушало их уже устоявшегося ритма. Как только занимался день, и первые лучи восходящего светила опускались в прохладное море, она садилась в капсулу и отправлялась в энергетический порт долины Большого мыса. Там она дни напролет присматривалась к скачущим диаграммам, следила за параметрами, и даже начала планировать первые свои исследования. Ведь это ее работа, именно для этого она здесь. Ну и что же, что исчез куда-то из ее души огонь, разве это освобождает ее от обязанностей, возложенных на нее. Нет, конечно, нет, она должна справиться с собою и выполнять свое дело.

Она больше не спускалась к равнине цветов, лишь в полете ее взгляд, всякий раз остававшийся рассеянным и пассивным, почти безразлично скользил по яркой, насыщенной пестроте. Но что это, в самом деле, с нею, откуда эта апатия и равнодушие?.. Она не знала, просто как-то вдруг стало ей безразлично, из красочного мир ее превратился в серый.

Но однажды мысль нежданно пришла к ней откуда-то из глубин чужого сознания. То, что эта мысль не принадлежала ей, она знала точно. Теперь, выучившись воспринимать мысли, она могла четко различить, своими они были или чужими. Эта мысль, безусловно, была чужой. Эйна была поражена настойчивости, с которой пришелица пульсировала в ее сознании. Ей было понятно, что мысль не случайно проникла в ее мозг, она внушалась ей кем-то целенаправленно и упрямо. Сначала, должно быть, из-за этой скрытой агрессии она даже не могла ясно воспринять передаваемую информацию, но позже, когда она перестала сопротивляться постороннему воздействию, она уловила смысл. «Встреча назначена… встреча назначена… встреча назначена на склоне дня… встреча назначена на склоне дня», – как нежданно вспомнившаяся навязчивая мелодия, пульсировало в ее голове. Но кто назначил ей встречу, куда и зачем она должна прийти?.. И тогда она вспомнила об Агние. Ну конечно, за грустными переживаниями последнего времени она стала забывать о своем новом знакомом. Ей вдруг вспомнился весь их разговор, и захотелось вновь спуститься на равнину цветов, пройти сквозь призрачный туман их ароматов, оказаться на берегу моря. Ей захотелось сбросить с себя пелену грусти и апатии, почувствовать в себе прежние силы, стать прежней Эйной.

До назначенной встречи у нее оставалось еще много времени. Почувствовав, как воспрянула внутри ее существа душа, она с удвоенными силами принялась за работу. Ей и самой было удивительно, как много можно сделать, если у тебя вновь бодрое настроение и прекрасное расположение духа.

Эйна легко преодолела проложенный ею путь, теперь идти было намного проще, ведь дорога ей была уже знакома. Как и в прошлый раз, она вышла к самому морю, опустила руку в его прохладные воды. И тогда она вновь услыхала знакомый голос у себя за спиной:

– Море, наверное, прохладно?

Она обернулась на голос, это был Агний. Как и в прежнюю их встречу, он был бодр и весел.

– Да, это так. Вы меня звали?

– О, вы уже можете воспринимать чужие мысли. Это шаг вперед. Поздравляю!

– Мой наставник перед прощанием обучил меня этой практике, – погрустнела Эйна.

– Перед прощанием?.. А разве ваш наставник уже оставил вас? – слегка удивился Агний.

– Вы удивлены этим?

– Немного.

– Почему?

– Нет, ничего. Просто я думал, что периоды обучения обычно бывают более длительными, – сказал он, пряча глаза.

– Извините, но вы лукавите, – заявила Эйна. – Вы думаете, что я еще очень неразумна, и меня надо опекать.

– А разве не вы сами так думаете? – улыбнулся Агний. – Вы же сами так думаете. Это именно ваши мысли.

– Я? С чего это вдруг?

– Почему же тогда вы грустите и печалитесь?

Эйна вспыхнула, так значит, он за нею присматривал, изучал ее мысли. Ну что же это, в самом деле, такое?.. Он забывает, что она не ребенок, и за ней не надо приглядывать. Она самостоятельная и уже даже оставленная на произвол судьбы своим дорогим наставником.

– Ну-ну, Эйна, не обижайтесь, прошу вас, – миролюбиво сказал он, – вы вновь забываете, что читать мысли позволено всем. Должен признаться, мне интересно читать ваши мысли, в них столько интересного и необычного. Это увлекательное занятие. Вы вообще удивительный индивидуум. Но если вы не хотите этого, можно защитить свое сознание от посторонних посягательств, экранировать его. У вашего наставника, наверное, не было времени, чтобы вас этому научить, а может быть, он и сам не умеет, но я готов взяться за это. Если хотите.

– Я не думала, что такое возможно, – сказала она, чуть смутившись от его слов.

– Рад, что вы уже не обижаетесь. Недавно как-то раз, вновь обратившись к вам мысленно, я уловил печаль и грусть в ваших мыслях. Я не стал изучать суть ваших переживаний, знал, вам это не понравится, но ваше душевное состояние меня насторожило. Такое мироощущение не характерно для молодости, оно губительно для нее, и может привести к плохим последствиям. Поэтому я так настойчиво навязывал вам свою помощь, ведь вам некому помочь. Ну, разумеется, кроме вашей домоправительницы.

– Да, но она не так проницательна, как вы.

Агний лукаво улыбнулся:

– Вы хотели сказать, что для домоправителя я довольно проницателен. Не так ли?

Эйна слегка смутилась и ничего не ответила.

В эту встречу Агний пригласил Эйну побывать в доме его хозяина. Она задумалась, насколько это приемлемо для нее, ведь все-таки приглашение исходит не от самого хозяина, а лишь от его домоправителя. Как еще тот посмотрит на такой визит, да и вообще может ли она позволить себе это. Ей вдруг вспомнилось предостережение Вита о том, чтобы она остерегалась совершать необдуманные поступки. И действительно, она не настолько еще сведуща в искусстве взаимоотношений, чтобы, приняв решение, быть полностью уверенной в его безопасности и разумности.

Агний, в один миг уловивший ее мысли, весело рассмеялся страхам Эйны. Она все еще нерешительно смотрела на него, не зная, принимать ли приглашение. Но мысленно он сказал ей о том, что ее душевное состояние все еще беспокоит его, и таким способом он хочет отвлечь ее от грустных переживаний, не будет ничего плохого в том, что вполне самостоятельный человек сможет распорядиться своим временем по собственному желанию и разумению. И тогда она успокоилась, и правда, к чему из простого приглашения вершить целое событие.

Дом, где жил Агний, находился совсем недалеко от моря, у склона живописного холма, в стороне от равнины цветов. Они дошли быстро, быть может, потому что дорогой к дому была ровная полоса, покрытая низкорослой растительностью. Здесь дышалось легко и свободно, густая влажность моря почти не ощущалась, ее сменил прохладный ветерок, перемешанный с терпкостью ароматов цветов и растений.

Дом напомнил ей вид с какой-то старинной картины, некогда увиденной ею на выставке. Сейчас ей припомнилось, что, рассматривая ее, она вдруг почувствовала странное, необъяснимое томление, перемешанное с легкой грустью, как будто бы она увидела что-то давно забытое, но нежно любимое прежде. Так бывают привязаны люди к тем местам, где прошли многие события их жизни. Но она-то видела тогда тот дом на картине впервые, однако, его стройные белые колонны, увитые вьющимися растениями, оконные витражи, смотрящие прямо в сад с прудом среди деревьев, оставленные кем-то цветы на мраморной скамье, навевали на нее не то прочно забытые воспоминания, не то грезы. Впрочем, скорее последнее, ведь она никогда не знала другого дома, кроме того, в котором жила ныне.

Странно, что и дом Агний, напомнивший ей вид с картины, вызывал в ней какую-то грусть, стараясь разбудить далекие воспоминания. Но она и сама не знала, что ей было вспоминать. Никогда доселе она не видела этого дома с такими же, как на картине белыми колоннами, увитыми растениями, разноцветными оконными витражами и мраморной скамьей. Ей казалось странным, что на скамье нет цветов, они должны были быть, а может быть и были, просто кто-то незадолго до ее прихода их унес. Однако было одно существенное несоответствие с ее грезами, что постепенно развеивало ее ничем необъяснимую грусть. Витражи дома Агния смотрели не в сад с прудом среди деревьев, а на равнину цветов, да и не было здесь таинственного затемнения зарослей сада, подступающего к самым мраморным ступеням дома, бросающего рваные тени на витражи и колонны. Напротив, здесь было полно света и прозрачной ясности, полное отсутствие загадок и тайн.

– Вам грустно? – неожиданно спросил Агний.

Эйна даже вздрогнула оттого, насколько точен был его вопрос. Впрочем, теперь она училась не удивляться, ведь ее мысли – открыты для каждого, кто хотя бы мало-мальски обучен практике их чтения.

– Даже и не знаю, почему, – призналась она. – Но это уже проходит. Скоро совсем пройдет.

– А знаете, у каждого, кто приходит сюда впервые, появляется чувство грусти или даже тоски. И у меня так было.

– Да? – удивилась она. – А почему? Почему так происходит?

– Не знаю наверняка, но смею предположить, что где-то глубоко в подсознании каждый из нас именно таким, или примерно таким, рисует себе свой дом, тот дом, где он был от века, и куда он обязательно еще вернется.

Эйна задумалась. А ведь, наверное, в чем-то Агний прав, есть в этих непонятных ощущениях какая-то память, скрытая, забытая, похороненная под пластами времени. Иначе, откуда в ее душе взялась эта щемящая грусть. Как больно и сладко ее переживать. Ничего-ничего, скоро это пройдет, уже совсем скоро.

– Как же вы живете в таком странном месте? – поинтересовалась она, немного справившись с очередной волной грустного томления, захлестнувшего ее душу. – Вы, наверное, часто грустите?

– Нет, привыкаешь. Ведь для меня этот дом не греза и не призрачное воспоминание, он моя реальность, и отношусь я к нему именно, как к реальности. Но давайте уже поскорее войдем внутрь, иначе вы так и не избавитесь от своих приятных и одновременно неприятных ощущений.

Не спеша, они поднялись по темным от времени мраморным ступеням, скрипнув, отворилась тяжелая дверь, и они оказались в сумрачном, прохладном помещении. То, что она увидела внутри дома, поразило ее едва ли не больше, чем снаружи. Убранство дома, казалось, останавливало ход времени. Казалось, что жизнь замерла здесь на отметке ушедших в лету поколений. Ничего современного и нового – все старинное, потемневшее от долгого существования и вековой памяти, как будто здесь все еще жили те другие люди, о которых давно не осталось и следа.

Эйна стояла посреди просторной гостиной лицом к огромному камину, где когда-то горел настоящий огонь, а на плитах пола играли его блики. Кто-то долгие века назад смотрел на огонь и размышлял о чем-то о своем, о жизни, смерти, профессии, или еще о чем-то, что было близко людям тех времен. А иногда хозяин приглашал гостей, которые рассаживались за этим столом, сделанном старинным мастером из неведомого современникам могучего дерева, и они чинно беседовали весь вечер напролет. Но разве они сидели за пустым столом, что-то было, наверняка, на нем, может быть, цветы, или приборы для подключения к энергетическому коктейлю.

Неожиданно ее грезы нарушил веселый смех Агния:

– Ну, это, скажу я вам, уже слишком, какой же в ту пору мог быть энергетический коктейль.

– Вы опять?.. – притворно возмутилась Эйна.

– Невольно, это происходит невольно. Ваши мысли открыты миру.

– Вы сказали слишком. А разве раньше не было энергетического коктейля?

– Нет, не было.

Эйна была полностью обескуражена и потрясена:

– Но чем же питались люди?.. Как они выживали?..

– Чем питались? Ели коренья, ягоды, добывали мясо животных, выращивали какие-то злаки. В те времена люди не имели понятия об энергиях и их мощи. Да и энергии могли их попросту убить, если бы они вздумали ими подпитаться.

– Ели?.. – поразилась она. – Что значит, ели?..

– Есть, это значит класть в рот какую-нибудь еду, пережевывать ее, глотать, а потом переваривать. Внутри нас есть такие органы, которые изначально были рассчитаны для потребления грубой материальной пищи, эти органы до сей поры еще не атрофированы полностью, но многие из нас давно забыли о них по причине их ненадобности и не используемости. Однажды люди поняли, что безопаснее и чище питаться энергиями, чем глотать куски мяса, да при этом, если не повезет, еще и мучиться несварением или даже отравлением. Энергетический же способ поддержания жизни абсолютно безопасен, он возвышает мысли, освобождает их, устремляет к новым высотам и открытиям. И это прекрасно.

– Откуда вам это все известно? Где вы обучились этим знаниям?

Агний на миг задумался, стоит ли говорить ей правду или лучше отшутиться. Эйна уловила его колебания, и решила стеречь его мысли, чтобы не дать ему отойти в сторону. Раз уж он заговорил с ней об этом, она узнает все.

– Ясно, попался в свою же ловушку, – улыбнулся он, – не стоило внушать вам преимущества неограниченных возможностей восприятия чужих мыслей. Теперь мне не удастся вам обмануть, тем более что экранироваться от вас я просто не успею. Ну, что же, значит, так тому и быть.

– Не уводите разговор в сторону, – предупредила она его.

– Хорошо, я скажу вам правду. Я не домоправитель.

– Я так и думала, – рассмеялась она, – я была почти уверена, потому что не похожи вы на домоправителя, да и не бывает так, чтобы мужчина был домоправителем. Не бывает. Но кто же вы?

– Я и есть хозяин этого дома.

Эйна застыла, пораженная догадкой:

– Так, значит, вы…

– Да, я служу в высшем тригистрате.

– О, это просто удивительно!.. Это потрясающе!..

Она не знала, что сказать. Никогда еще ей не доводилось встречаться с кем-то, кто принадлежал к высшей касте тригистрата всей планеты. Самое большее, что и так считалось удачей для нее, был визит в тригистрат долины Большого мыса. И вдруг такое совпадение. Просто удивительно, что Агний, вызывавший в ней теплые чувства равного к равному, оказался принадлежащим к избранным.

– Вижу, вы немало смущены этим обстоятельством, – заметил он.

– Да, вы правы.

– Не стоит, повсюду люди одинаковы, лишь ненамного их способности отличны друг от друга.

– Но откуда у вас эти знания? Я никогда ранее не слышала об этом. Они что же, не разглашаемы?

– Отвечу на все вопросы по порядку. Во-первых, изучение прошлого – моя профессия. Во-вторых, я уже говорил вам в первую нашу встречу, что не люблю проторенных дорог, все общепринятое не для меня. Обожаю экспериментировать и открывать что-то новое для себя. Но, вы правы, знания, о которых я упоминал сегодня, не разглашаемы, ибо считается, что многие из них могут повредить современным людям, увести их помыслы в ненужные для цивилизации странствия и скитания.

– Почему же вы говорите со мною об этом?

– Быть может, потому, что я вижу в вас внутренние искания. Вы ищущая, вам мало общедоступных воззрений, вам надо докопаться до истины. Без этого жизнь вам не в радость. Разве я ошибаюсь?

– Это так. Вижу, вы неплохо меня изучили.

– О, это нетрудно, учитывая практику чтения мыслей.

– Но разве эти искания есть только у меня?

– Думаю, есть люди, которые всерьез задумываются об этом. Но лично я мало в ком их встречал.

– Поэтому я и заинтересовала вас? – напрямик спросила Эйна.

– В общем, да. Такая любознательность, как у вас, явление редкое.

Он немного помолчал, потом продолжил.

– Ну, что же, вы моя гостья, хочу вам показать весь дом. Вы не против? Кстати, вы заметили, что в этом доме нет энергетической защиты вибрирующих стен?

Эйна приблизилась к оконному витражу и прикоснулась к стене, она оказалась гладкой и прохладной, а привычной легкой вибрации, действительно, не было. Да ее и не могло быть, иначе она обязательно взглядом уловила бы едва заметную размытость очертаний вибрирующих стен дома. Здесь этого не было – вековая прочность и незыблемость во всем.

– Но, Агний, как возможно без защиты, ведь дом подвержен воздействию энергий космоса? – встревожилась Эйна.

– Видите ли, это старый дом, в те времена, когда он был построен, еще никто не заботился о космических энергиях, обитатели планеты тех времен были невосприимчивы к энергиям, ведь они употребляли одну лишь грубую материальную пищу, все их энергетические каналы были надежно закрыты. Так что беспокоиться им было не о чем, кроме, как о добыче пропитания.

– Но вы-то не то, что они, вы-то энергетический человек с открытыми каналами, как же вы выживаете здесь? – удивление Эйны все более возрастало, она решительно ничего не могла понять.

– Да, это верно, я не то, что они, у меня все энергетические каналы слава создателю открыты и весьма чутки к разного рода излучениям. Но, во-первых, я умею экранировать ненужные и вредные для меня, во-вторых, дом все же имеет защиту, она находится в кровле. Вот и все секреты. Как видите, все просто.

– Экранировать? Вы опять говорите об экранировании. Что это такое? Откуда это? Ни от кого прежде я не слышала такого понятия.

Агний вновь рассмеялся, в его глазах светилось лукавство.

– Вы забываете, что я принадлежу к избранным.

– Значит, это что-то новое, какие-то открытия?

– Да, пока это еще не распространено, еще только изучается учеными, но, думаю, уже скоро принцип экранирования станет доступен и открыт для каждого индивидуума цивилизации. Однако для вас, ищущего индивидуума, я готов сделать исключение уже сейчас. Я обязательно научу вас этому.

– А вас не постигнет порицание за разглашение того, что еще закрыто, что еще не разрешено к распространению?

– Полагаю, что желание просветить ищущего и думающего индивидуума, скорее, можно расценить за достоинство, чем за упущение или даже преступление.

– Это же относится и к знаниям о прошлом, что вы поделись со мною?

– А вот это вряд ли. Но, надеюсь, мы оставим это в тайне. Пусть это будет вашей и моей тайной.

– Много ли у вас еще тайн? – улыбнулась Эйна.

– Вы хотите узнать их все сразу?

– Пожалуй, нет. Такое количество тайн мое сознание не в состоянии усвоить.

– Однако еще одной я хочу поделиться с вами уже сегодня.

Агний пригласил ее пройти в другое помещение, что располагалось этажом выше. Они поднялись по широкой лестнице с каменными перилами, украшенными скульптурами неведомых зверей. Такими же изображениями был расписан сводчатый потолок над их головами, только там звери, застывшие в магическом кругу, имели устрашающий вид, их ужасный оскал грозил смертельной опасностью для любого, кто отважился бы вступить с ними в схватку. Эйна зябко поежилась, неужели такие звери когда-то обитали на их планете.

Верхний этаж был светлым и длинным, казалось, свет дня проникал сюда отовсюду, даже сквозь стены. Но, вскинув голову вверх, Эйна увидела вместо потолка прозрачный купол, сквозь который беспрепятственно лился теплый и ласковый небесный свет.

Ее спутник отворил серебристую дверь, и они вошли в овальный зал, щедро насыщаемый светом сквозь прозрачный свод потолка. Зал был оформлен в современном стиле, здесь не было старой и потемневшей от времени мебели, только модернизм и успокаивающее дыхание цивилизации. Эйна с удовольствием впитывала льющийся с купола потолка свет, выискивала среди предметов интерьера знакомые предметы, и, находя их на каждом шагу, наслаждалась привычными веяниями своего мира. Здесь не было никаких ветхих тайн, здесь ей дышалось легко и свободно.

Но почему-то Агний не переставал загадочно улыбаться. Значит, ей не расслабиться, он будет продолжать морочить ей голову своими тайнами. Нельзя сказать, чтобы она совсем не любила тайн и загадок, но, скорее, лишь гипотетически, в обычной же жизни она все-таки предпочитала что-то давно изученное и предсказуемое.

– Вижу, вы обрадовались, что оказались в привычной для вас обстановке, – заметил он, в его глазах светилось любопытство первооткрывателя, ученого, готовящего удивительное открытие, – здесь вы чувствуете себя более защищено что ли, здесь все знакомо, понятно и предсказуемо. Но здесь-то как раз вас и ждет настоящее погружение в прошлое. Хотите испытать ощущения обитателей планеты далеких прошлых веков?

– Что вы имеете в виду? – насторожилась Эйна, и ей вдруг подумалось про вред от наспех принимаемых решений, ох, зря она, наверное, отправилась в гости в этот странный дом.

– Не зря, не зря, – откликнулся Агний, – поверьте, вы не забудете этот день до конца своей жизни, ведь свернуть в сторону от проторенной дороги – это особое счастье и восторг.

– Ну, хорошо-хорошо, скажите же, наконец, о чем это вы, – собралась с духом Эйна.

Агний подошел к высокой серебристой стойке, уставленной какими-то сосудами, вытянутыми и стройными. Из одного из них он наполнил два сосуда поменьше, приземистых и крутобоких, на их затемненных поверхностях светились изображения цветов и растений с каплями росы. Когда Агний поднес ей один из сосудов, Эйна на миг залюбовалась красотой нанесенных чудесных, почти реальных картинок.

– Что это? – спросила она, разглядывая в своей руке поднесенный сосуд. – Что это такое? Для чего вы мне дали это?

– Это старинный бокал, из таких наши далекие предки пили терпкие напитки или нектары.

Она непонимающе смотрела на него, как если бы он изъяснялся с нею на чужом языке, смысл их ей был не понятен. Пили… Что такое пили?.. Видимо, это означает взять внутрь какую-то жидкость. Но что за чудачества?.. Зачем?.. Если можно каждый день принять нужное количество жидкости прямо через кожу, не рискуя впустить внутрь какой-нибудь вирус.

– В этом бокале очень старинный напиток, такой старинный, что и не оценить, сколько ему веков. Точно такой пили древние знатные люди. Мне он достался вместе с домом, переселившись сюда, я отыскал в погребе под домом немало таких сосудов. Но погреб я вам покажу в следующий раз.

– Благодарю, – облегченно вздохнула Эйна, – еще и погреб мне бы не осилить.

– Да, вы, пожалуй, правы. Но приступим к эксперименту. Поднесите бокал к губам, сделайте маленький глоток и ощутите приятное тепло внутри. Вы ведь еще помните про пищеварительные органы? Я покажу вам, как это делается. Смотрите и делайте, как я.

Эйна смотрела почти с ужасом, как Агний поднес бокал к губам, и сделал несколько глотков. Жестом он пригласил и ее последовать его примеру.

– Ну что же вы, попробуйте этот удивительный напиток. Попробуйте, прошу вас.

– Но я никогда не делала такого, – опасалась Эйна, – а значит, как я понимаю, последствия могут быть самые непредсказуемые. Вы меня толкаете к плохому.

– Уверяю вас, ничего плохого с вами не случится. Это всего лишь жидкость, вот если бы вы вздумали вдруг отведать какой-нибудь материальной пищи, тогда, да.

Страшная догадка вдруг пронзила ее:

– Что?.. Не хотите ли вы сказать, что?..

– Я, да, – рассмеялся Агний, от души забавляясь ее растерянностью и испугом, – бывает иногда употребляю легкую материальную пищу, но лишь эксперимента ради. Однако вам я этого не предложу, не пугайтесь.

Неожиданно для себя она вдруг решилась. Пусть он не думает, что она испугалась, она сделает это, несмотря ни на что. А там что будет. Во рту она ощутила прохладу терпкой жидкости, но, подступая к горлу, та будто бы становилась горячее и горячее. Непроизвольный, судорожный глоток, и напиток согрел приятным теплом ее грудь, оно опустилось ниже, куда-то к солнечному сплетению, захватило все ее тело, резко бросилось в голову. Чувствуя, как подгибаются ноги, она выронила из рук бокал, он со звоном покатился по серебристым каменным плитам. Чтобы не упасть, Эйна ухватилась за стойку, там тонко зазвенели сосуды. Ей показалось, что она теряет сознание и падает, но Агний подхватил ее и усадил в кресло. Его улыбающееся лицо плыло у нее перед глазами, но что удивительно, сознания она не теряла. Она воспринимала окружающую действительность, хотя и не вполне отчетливо, голова кружилась, а в груди все еще тлело приятное тепло.

Постепенно окружающий мир становился все более четким и реальным, туман уходил из ее сознания, оставляя лишь призрачное воспоминание о дерзком и опасном эксперименте. Лицо Агния также стало объемным и настоящим, она видела его ободряющую улыбку, его внимательный взгляд, в котором не было ни тени тревоги. Она осознавала, что он ни мало не обеспокоен ее состоянием, видимо, он не находит в нем ничего пугающего или опасного.

– Спасибо за угощение, – произнесла она слабым голосом, когда сознание ее приобрело ясность.

– Надеюсь, вы не сожалеете о своем небольшом эксперименте?

– Небольшом? – попробовала возмутиться Эйна, но на это сил у нее не было.

– Успокойтесь, ничего страшного в нем нет, наши предки потребляли жидкость и пищу только этим способом, и никто не жаловался, уверяю вас. Это позже изнеженные цивилизацией, обеспокоенные своим внешним и внутренним развитием, обитатели планеты стали искать новые способы подкрепления жизненных сил, способные отвлечь их от суеты. И нашли, нашли, но при этом они утратили свою природную сущность. Пища – через темя, жидкость – через кожу. Дружеское застолье, приятные разговоры за накрытым искусной рукой столом, уставленным сосудами с терпкими напитками, остались далеко в прошлом. Теперь мы все обособленны, погружены в свою работу, нет в нашей жизни места ни дружбе, ни любви. Сами эти понятия постепенно покинули нас. Мы стали полностью общественными существами, у нас нет право ни на что личное, почти ни на что личное, ну, разве что, кроме наших домов.

– Дружба и любовь?.. Что это?..

Агний вздохнул.

– Вот я и говорю о том, что мы стали общественными существами, теперь никто уже не помнит, что такое дружба или любовь.

– Вы не ответите? Нельзя? – робко спросила Эйна, неизвестно почему, но она вдруг почувствовала, насколько важно для нее узнать, что же это такое, не этих ли ответов она искала и не находила.

– Дружба – это когда есть в жизни люди, близкие по духу, взглядам, интересам. Они общаются, проводят время вместе, но не только. Когда приходит какая-то беда, эти люди, друзья, всегда протянут тебе руку помощи.

– Беда?.. Какая беда?..

– О, вы правы, нам и это неведомо. Ну, конечно, какие у нас беды, их попросту не существует в нашем мире. И это, наверное, действительно, прекрасно. Сколько плохого ушло из мира, что присутствовало в нем ранее. Но вместе с плохим незаметно ушло и многое хорошее, что должно было остаться.

– А какие беды могли случиться с прежними людьми?

– Ну, например, смерть близких, голод, болезнь, неурожай, неудачи при добывании мяса, другого пропитания. Да мало ли что. Опасности подстерегали прежних людей на каждом шагу.

Эйна насторожилась, Агний говорил о близких. О, сколько раз она пыталась расспрашивать знакомых ей людей, Вита, Дию, доктора Питрия, мэтра Риния, всех, кого она встречала на своем пути, кто же должен быть рядом, кто-то ведь должен. И что ей отвечали? Наставник и домоправительница. Сердцем и душой она понимала, что это неправда, не только эти люди, а кто-то еще другой, намного более близкий, должен быть рядом. Должен был быть, но не было. И вот теперь то же она слышит от Агния.

Затаив дыхание от волнения получить, наконец-то, ответ на свой тщетный доселе вопрос, она спросила:

– Вы сказали, смерть близких. Кто эти близкие? Кто эти люди, что звались близкими?

Агний замолчал, словно наткнувшись как на препятствие, на пытливый взгляд Эйны. Он вдруг понял, как далеко зашла их беседа, и определить ее возможные последствия было теперь уже нельзя. Он почти сожалел о сказанном, сомневался, говорить ли дальше.

Она сказала:

– До этого времени вы читали мои мысли, теперь я могу прочесть ваши. Я могу их прочесть, но не стану, мне бы хотелось, чтобы вы сами мне сказали, чтобы вы доверяли мне. Ну, как эти люди. Друзья, да? Ведь они, наверняка, доверяли друг другу. Вы обеспокоены, не истолкую ли я превратно то, что узнаю от вас, не сдвинется ли что-то у меня в голове. Скажу вам, ничего плохого со мною не будет. Я обещаю вам это. Просто мне это очень важно знать. Очень-очень! Я давно думаю об этом. Что-то внутри меня, быть может, какой-то внутренний голос говорит мне о том, что нужно искать упущенную информацию, что без нее не будет у меня целостного и открытого взгляда на мир. А без него разве можно жить.