Текст книги "Варакушка"

Лариса Денисова
Варакушка

© Денисова Л.В., 2022

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2022

Дождь в июле

Утро было ослепительно ярким, солнечным и жарким. Но вдруг солнце внезапно исчезло. Стало темно и мрачно. Радостные краски утра погасли. По небу стремительно понеслись тучи. Они затягивали небо серым одеялом. Оставалась только одна косая светлая узкая полоса. Она была отчётливо видна и служила тонкой границей, разделяющей небо пополам. Но вскоре и эта полоса исчезла, скрылась внезапно, не оставив даже следа после себя. Небо наполнилось быстрокрылыми птицами. Они хаотично метались высоко в небе, и было понятно, что они боятся и радуются произошедшей перемене. Птичьи крики были пронзительно-бодрящими, а это значило: сильному дождю не быть, судя по приметам. А внизу, на земле, бушевало зелёное море: верхушки дерев качались из стороны в сторону, ветви и листья шумно переговаривались с налетевшим ветром. Деревья, то склоняя, то вновь поднимая свои головы, роняли в траву первые пожелтевшие листья и сухие ненужные ветви. Было похоже на то, что деревья заглядывались и следили за полётом бесстрашных пташек, хотели тоже подняться в небо и полететь, но корни глубоко связали их с землёй. Зелёный тревожный шум листвы гармонично вливался в общий оркестр приближающегося июльского дождя. Он не заставил себя долго ждать и осторожно большими редкими каплями пошагал по листве, траве, смочив дорожки сада.

И как будто только сейчас для меня открылся полный смысл знакомых с детства слов: «Дождь пошёл». Он действительно не падал, не капал, не лил, а шёл по кустам и листьям. Они вздрагивали и оживали от ударов дождевых капель, так сильно напоминавших неторопливые шаги.

Куроедка

Дом наш стоял на краю села. За изгородью шла просёлочная дорога, убегая далеко за лесок, за поле. Лето выдалось в тот год сухое и жаркое. Дождя давно не было. Иногда над нами собирались тучи и даже слышался гром, но набегал ветер и уносил их прочь. Земля покрылась коркой и растрескалась, образуя глубокие тёмные ранки.

Наступил полдень. Было необыкновенно тихо. Казалось, все попрятались от зноя, и даже листья на дубах свернулись. Вдруг прорвался где-то рядом собачий лай и понёсся по всей округе. Собаки захлёбывались от своего визга и готовы были сорваться с цепей и помчаться за кем-то в погоню. «Но за кем?» – подумала я. Неистовый собачий лай насторожил меня, и я стала прислушиваться и приглядываться.

И тогда я увидела бегущую по пыльной дороге мимо нашего дома в сторону леса тощую рыжую собаку на длинных крепких лапах с большим хвостом и понурой головой. Явно она была чужачка, и это сразу учуяли здешние псы и подняли страшный шум и гам, выслуживаясь перед хозяевами. Не сразу я узнала лисицу. «Так вот она какая на самом деле, героиня русских сказок – коварная и хитрая лиса!» – вздохнула я. Мне захотелось увидеть её ещё хоть мельком, и я побежала к дальнему плетню. Но её след, как говорится, давно простыл.

На всех иллюстрациях к сказкам лиса предстаёт перед нами пышной красавицей с пушистым хвостом яркого окраса и плутоватым взглядом прищуренных глаз. Другой явилась она передо мной – в более скромном наряде. И я вспомнила, как местные жители зовут её просто «куроедка».

Кролики

Всем известно, что у зайцев много врагов: лисы, волки, хищные птицы. «А вот кролики – это домашние зайцы, им враги не страшны» – так думала я, когда была маленькой девочкой.

Родители для меня купили крольчиху и двух крольчат. Крольчата имели дымчатую окраску и были похожи на почки вербы ранней весной. Кроликов разместили в большом деревянном ящике с соломой, который поставили на устойчивую низкую табуретку. Это напоминало избушку на курьих ножках, только без крыши.

Мне нравилось кормить зверьков листьями клевера. Они смешно шевелили ноздрями, и их длинные ушки при этом вздрагивали.

Как-то в конце долгого летнего дня я понесла охапку свежей травы в сарай, чтобы накормить крольчат. К моему удивлению, я обнаружила одну крольчиху в ящике. «Куда же подевались крольчата?» – испугалась я и стала осматривать сарай.

Вдруг у стены метнулась чья-то тень. Огромная крыса несла в зубах крольчонка, убегая в один из тёмных углов. Бедняга уже не шевелился. Я закричала изо всех сил и стала размахивать руками.

На мой крик прибежали взрослые. Но спасти крольчат мы не успели.

Ледоход

– Ты видел когда-нибудь ледоход? Другими словами, когда лёд идёт по реке? Тот лёд, что сковывал воду на реках всю зиму, как металлическая крышка банку.

Ледоход бывает весной. Солнечные лучи выпрямляются и начинают греть сильнее поверхность земли. И, треснув, лёд на реках плывёт быстро-быстро, будто его подгоняет невидимая сила. Огромные глыбы налетают друг на друга и ломаются, крошатся и становятся похожи на клочья порванной белой бумаги на поверхности воды. Бегут, торопятся отовсюду ручьи в реку. Вода поднимается и бурлит. С каждым часом её всё больше прибывает, и выходят из берегов реки. Иногда так разливаются, что затопляют населённые пункты.

Довелось мне как-то раз побывать в гостях в одной необычной для меня деревенской хате. В ней жили уже пожилые люди. Все их шкафы, комоды, сундуки, тумбочки стояли на двух, а то и на трёх кирпичах. «Что это значит?» – задумалась я и спросила:

– Клавдия Михайловна, а для чего вам, если не секрет, нужны такие подставки из кирпичей для вашей мебели?

– Так заливает же в половодье, – ответила она. – Почти каждую весну вода заходит в дом.

Я постаралась себе это представить. Вышла из дома и отправилась по узкой тропе через заросли черёмухи и калины к речке. Летом эта небольшая речонка воробью по колено. «Вот чудеса!» – думала я, и мне не верилось, что эта речушка может приносить такие неудобства по весне.

Однажды как-то весной ехала на поезде во время половодья. Было всё необычно. Вода затопила лес. Деревья стояли в воде. Она даже дошла до железнодорожной насыпи.

Пройдёт всего каких-нибудь несколько дней – и реки вновь войдут в свои берега, и воды будет всё меньше и меньше.

Чистое небо

Маленький щуплый сутулый старичок в большой кепке шёл по знакомой улице. Опять в город пришла весна. Деревья покрылись нежно-зелёной дымкой. На могучих ветвистых тополях хлопотали чёрные, как смола, неугомонные грачи. Они достраивали свои гнёзда. Припекало, но с реки ещё тянуло холодком. Только что прошёл лёд. Уже зацвели цветы мать-и-мачехи.

Старичок был весел и бодр, потому что для этого было много причин. Во-первых, он любил свой город. В нём он родился. Здесь он сделал свой первый вздох, и этот воздух до сих пор ему сладок. Во-вторых, светило ярко солнце. Небо казалось синим и бездонным. Такое небо можно увидеть только весной.

Он хорошо запомнил своё военное детство: небо в пороховом дыму, разрывы бомб, от которых сотрясалась земля и разрушались здания, завывающие звуки воздушных сирен. Он шёл мимо школы, в которую когда-то ходил мальчишкой на уроки. Сегодня в ней учатся его внуки. И он рад, что его дети и внуки растут без войны. И над ними сияет чистое небо.

Страшная история

Зима была уже в самом разгаре. Стужа, морозы, ветер казались в то время особенно злыми. Шёл второй год войны. Город, в котором жили мои родственники, регулярно подвергался вражеским бомбёжкам. К счастью, их жилой дом оставался без повреждений, если не считать выбитых стёкол в окнах. Бомбоубежищем служила каменная церковь рядом с их домом. Заслышав завывание сирен, люди торопились туда для спасения.

Моя мать и её младший брат были тогда малы и учились в начальной школе. Тетрадей не было – им приходилось писать на газетах. Чернила носили с собой в стеклянных чернильницах, поместив их в специальные тряпичные мешочки. Дети мечтали о кружке чая с сахаром, не говоря уже о конфетах. Их отец был на фронте, в самом пекле под Сталинградом, гнал врага с родной земли. А их мать, моя бабушка, трудилась в тылу. Трудно приходилось не только им, но и всем людям в это сложное военное время. С наступлением холодов ещё острее стал вопрос с продовольствием. И вот тогда моя бабушка с детьми решила отправиться в ближайшую деревню, что была в двадцати километрах от города, к знакомым. Они мечтали пожить там несколько месяцев до тёплых весенних деньков, когда пробьётся к солнцу первая зелень.

Оделись они потеплее. Детей обмотали большими шерстяными шалями поверх пальтишек. Котомки с предметами первой необходимости положили на санки и отправились пешком. Когда вышли за город, то пошли по хорошо утоптанной дороге. Справа и слева расстилались бескрайние белые поля. Только заслышав рёв самолётов, они сворачивали с дороги и бросались в поле на снег, накрываясь белыми простынями. Так было несколько раз, пока не наступила ночь.

На небе звёзд не было видно, и только полумесяц освещал путь. Кругом такая глушь – ни одной живой души. Дети от усталости еле передвигались, но не жаловались и не капризничали. Они с нетерпением ожидали, когда вдруг покажется деревня.

– Смотрите! Вон там за кустами мелькают огоньки!

– Тише вы! Это волки!

Все сразу застыли в ужасе. Никто не мог оторвать глаз от маленьких горящих точек. Мороз мгновенно пробежал до костей и остановился на самой макушке. Само по себе короткое односложное слово «волк» вселяет какую-то оторопь. А тут посреди ночи на снежной дороге встреча с таким зверем! Даже подумать жутко!

– Будь что будет! – тихо произнесла их мать (и моя бабушка), вздохнув. – Обратно возвращаться нет сил – замёрзнем.

И они медленно двинулись вперёд, не сводя глаз с огоньков. Шли молча, прижавшись друг к другу и затаив дыхание. И каждому представлялась вытянутая волчья морда с небольшими стоящими ушами, горящими маленькими щучьими глазами, словно смеющимися над жертвой. И, конечно, волчья пасть с острыми жёлтыми клыками. От такого зверя не убежишь.

Когда стали подходить ближе и ближе, то стали заметнее очертания изб.

– Так вот она, деревня! И кое-где окна светятся. А мы думали, что это волки!

Варакушка

Мне всегда думалось, что песни у птиц бывают не только весёлые, но и тревожные. Вспомните хотя бы крик совы. Он кажется таким испуганным, что способен и нас напугать. Но вы, конечно, можете и не согласиться со мной.

Наша дача находится на юге Московской области и расположена рядом с полями, на самом краю, ближе к лесу. Случается, к нам зайцы забегают, ежи и птица всякая залетает. Однажды я увидела хохлатого жаворонка, и даже сокол-совка сидел на заборе. А трясогузки у нас гнёзда в недостроенном доме вили.

Где-то в конце мая я приезжаю на дачу. В это время зацветает сад и наполняется птичьими голосами. И вот этой весной и в начале лета повадилась к нам летать одна зловредная птица. Сама крошечная, меньше воробья, оперение у неё невзрачное, ржаво-серое. Одним словом, неприметная такая птичка, но голосистая. Прилетит, сядет напротив веранды и начинает орать во всё горло. Она не из тех певчих птиц, что имеют свои песни, а способна только подражать голосам других. Какой только трескотни не услышишь в её песне. И только закончит свою трель, выкрикнув быстро всё, что только знала, как сразу принимается повторять заново, как заводная, будто механическая игрушка. Иногда мне даже начинало казаться, что птица гонит меня, выдувая звуки вроде «выходи – уходи!». И что интересно, никуда не улетала, а садилась на ветку напротив дома, словно пришитая к одному месту. Мне приходилось терпеть эту наглую птицу, от которой не было покоя с её бесталанной песней. Только в конце июня она умолкла, и я сразу забыла о ней и о её пении.

Вскоре созрела смородина. Её ветвистые кусты росли вдоль забора в глубине сада. Трава вокруг вымахала высоченная и вся мокрая в бусинках росы поутру. Ноги мои, обутые в лёгкие и широкие шлёпки, осторожно ступали, проваливаясь в зелёное месиво, и путались в длинных и тугих соломинках каких-то неведомых мне злаков. Неугомонные пчёлы и шмели, потревоженные мной, недовольно ворча, медленно взлетали и с жадностью покидали выбранный ими цветок. Коснувшись кустарника, я почувствовала неповторимый аромат, который выделяют не только плоды, но и листья чёрной смородины.

Раздвинув ветви низкорослого кустарника, я увидела гнездо птицы. Очень аккуратненькое маленькое гнёздышко висело низко над землёй. Осторожно я заглянула в него. Оно было пустым, только два пёрышка лежали в нём. И тогда я вспомнила надоедливое пение маленькой птички со смешным названием варакушка. Оказалось, что здесь, в кустах, варакушка свила своё гнездо рядом с нашим жильём. И своим бесконечным пением выражала тревогу за свой домик, старательно свитый из сухих длинных травинок. Наверное, обеспокоенная нашим соседством, она всё-таки оставила гнездо, а может, кто-то ещё её спугнул.

Вот как, значит. Варакушка не в гости к нам прилетала, а чувствовала себя хозяйкой наравне с нами, а может, даже и больше, чем мы.

Богатый улов

С вечера Толя и Даня начали собираться на рыбалку. Подготовили удочки, снасти. Осталось накопать червей.

Наконец наступило утро. Оно выдалось ясным и тёплым. Небо было синим-синим. По нему клубились белые облака. Деревья шелестели листвой от прикосновения ветерка. Мальчики заспешили к пруду, что был в дачном посёлке почти рядом с их домом.

Местность там была открытая. По берегам стелилась мягкая трава. Мальчишки забросили удочки и стали следить за поклёвкой. Здесь им удавалось наловить бычков или ротанов, так они их называли. У этих рыб был огромный рот, а сама рыбёшка была с огурец. Поймав ротана, они снимали его с крючка. Самых маленьких отпускали обратно в пруд. Тех, что покрупнее, бросали в траву рядом с собой и продолжали ловить дальше.

Вокруг них в этот час никого не было, только важные серые вороны выхаживали вразвалочку.

Когда стало сильнее припекать, Толя и Даня засобирались домой. Только, к их удивлению, рыбу они не нашли.

– В чём тут дело? Куда могла подеваться наша рыба? – удивлялся Толя.

– Может, ей удалось обратно спрыгнуть в воду, скатившись с берега? Берег-то покатый, – предположил Даня.

– Подожди, я, кажется, придумал. Давай-ка ты сейчас снова начнёшь ловить рыбу, а я буду сидеть и наблюдать за тем, как ей удаётся убежать у нас из-под носа.

Через некоторое время Даня опять забросил удочки, и ему удалось поймать пару рыбок. Он, как обычно, положил её на траву. Тут же подлетела ворона.

Мальчикам сразу стало ясно, куда могла подеваться выловленная ими рыба. Им было досадно и смешно.

Гнездо куропатки

Две девочки, одна постарше – лет восьми, другая поменьше на пару лет, в ярких сарафанчиках и одинаковых панамках, по-видимому, сестры, шли летом по меже между полей ржи. День выдался ясный, знойный. Солнце стояло высоко. Густая трава по пояс мешала им идти. Девочки, наклонив головы, искали глазами ягоды земляники.

В этом году ягод было море, но они любили прятаться под листьями, и их можно было отыскать, если разгребёшь травинки. Сначала девочки набирали полную горсть и высыпáли в маленькие вёдра. Самым трудным считалось засыпать дно ведра, а потом уже пойдёт как по маслу, но самую спелую и крупную ягодку клали в рот.

Вдруг среди травы они увидели на земле птичье гнездо. Оно было свито из сухих стебельков и напоминало лукошко. Гнёздышко было наполнено маленькими пёстрыми яйцами. На гнезде сидела небольшая птичка, чуть больше голубя, с опереньем коричневого цвета – куропатка. Она гнезда не бросала, а словно прижалась к нему и затаилась.

Не успели девочки сообразить, что им дальше делать, как вдруг показались косари, которые шли друг за другом. Они были утомлены жарой и работой, их лица казались грозными. С лица лил пот, и рубахи промокли тоже. Слаженно они взмахивали острыми косами, и скошенная трава послушно падала, только свист стоял над полем. Косари быстро приближались к тому месту, где было гнездо. Казалось, ещё несколько взмахов – и куропатка вместе с гнездом окажется под косой.

– Что нам делать? – спросила младшая сестра чуть не плача.

– Надо спасать скорее куропатку. Она не оставит гнезда. Высыпай живее ягоды!

– Куда? – замешкалась младшая.

– На землю! – скомандовала старшая, уже перевернув своё ведро. – Вот так!

Спешно в одно ведро девочки посадили бедную птицу, а в другое поместили гнездо.

Деревня была близко, за небольшим леском, и они почти бегом заспешили домой. Девочки в дом не пошли, а сразу отправились в сарай с земляным полом. Они выложили гнездо и посадили куропатку, которая будто окаменела от горя, а сами поспешили удалиться. Но когда они вечером решили покормить птицу, принеся ей воды и пшена, то поняли, что птица на гнездо больше не сядет и есть ничего не будет. Куропатка стояла рядом с гнездом, словно застывшая. Девочки тогда не знали, что если тронешь птичье гнездо, то птица не будет высиживать птенчиков и вся кладка[1]1
  Место, куда самка птицы откладывает яйца.


[Закрыть] погибнет. В тот же вечер они отнесли птицу в поле и выпустили.

– Лети, куропатка, прости нас за то горе, что мы причинили тебе, желая помочь! – прокричали девочки вслед улетающей птице, смахивая с глаз слезинки.

Больше никогда они не подходили к птичьим гнёздам. Это был урок им на всю жизнь.

Осенняя песня

Заржавела в октябре листва на дубах. Сквозь неё стали яснее проступать чёрные его ветви и ствол. Другие деревья рядом стоят, потеряв почти всю листву, а этому великану всё нипочём, только жёлуди на землю сыплет. Кто с ним может сравниться, разве только сосны да ели. Те и вовсе стоят зелёные, похоже, что им осенняя песня ветра и холодные дожди только в радость. Залюбовалась я на берёзы: всё жёлтое золото в себя вобрали, а сами стоят стройные, тонкие, застенчивые. Не осталось листвы на липе: красоту свою вешнюю и летний аромат растеряла. Вся тёмная, задумчивая стоит и словно дремлет под песни ветра. На клёнах редкий лист остался. Даже в безветрие дрожат на нём листовые пластинки – всё потому, что черешок на них длинный, но зато сколько красок было в листве: жёлтая, оранжевая, розовая, бордовая – всех не перечтёшь. Красавица рябина и калина, боярышник листву сбросили уже, но плоды уцелели и горят яркими сочными красками, радуя глаз. Наполовину облетел и тополь, не до веселья ему. Скоро же и этого не останется – впереди ноябрь.

Кормушка за окном

Конечно, в морозные зимние дни птицам, зимующим с нами, тяжело приходится, особенно мелким таким, как, к примеру, синички и воробьи. Для полётов нужно много энергии, то есть сил, иметь. Где же им взять корма, когда кругом снег да лёд?

Приходилось мне не раз видеть такую картину, как в сильные морозы на тропинке сидит стайка воробьёв и не взлетает, даже если близко подходишь к ним. Приподнимется какой-нибудь воробушек чуть-чуть – и сразу опять на снег. Иногда так и замерзают вовсе.

Захотела я помочь птицам. Пришла домой и начала мастерить кормушку. Взяла кусочек свежего сала без соли и привязала к прочной эластичной нити с одного конца. Другой конец нитки намотала на оконную ручку так, что кусок сала на нитке оказался за окном.

Стала наблюдать за шторой, но ничего не происходило. Только через некоторое время услышала лёгкое постукивание по стеклу. Осторожно подкралась и увидела: синица острыми коготками вцепилась в кусок сала и повисла на нём, как циркачка, и долбит его клювом. Заметив меня, она вспорхнула и исчезла. Потом вернулась вновь, но не одна. И так синички одна за другой по очереди подлетали и лакомились. Чем холоднее выдавался день, тем чаще я слышала стук по морозному окну.

Вот прошли холода и наступила весна. Синицы перестали навещать меня и, похоже, совсем забыли. С наступлением осени я снова соорудила за окном, на том же месте, кормушку. И уже с конца октября синички стали раскачиваться на ниточке за моим окном.

Теперь мне не нужен будильник: птицы обязательно разбудят меня ранним утром.

На тропе

В одном городе среди новых многоэтажек прилепился небольшой сквер, словно ласточкино гнездо под балконом. В сквере росли уцелевшие после стройки деревья: липы, тополя, сосны, клёны. К ним подсадили ещё кустарники и поставили скамейки. Через сквер петляла тропинка, по которой многие любили ходить. Детвора по ней бежала в школу и из школы с рюкзаками за плечами. Пожилые люди тащились с пакетами, набитыми продуктами, из ближайших мини-магазинов. Здесь же и собаководы со своими питомцами резвились. Тропинка не пустовала, по ней обязательно кто-то куда-то шёл. В редкие минуты тишины, прогуливаясь по ней, можно было услышать бойкое щебетание птиц в кустах чахлых вишен.

На площадке на небольшом пустующем выступе кто-то стал подкармливать птиц, подсыпая туда хлебные крошки. Всегда можно было там увидеть стаи важных голубей, с проворной жадностью что-то поглощающих.

Бывало, идёшь мимо пустующей площадки, достанешь крупы или крошек, и только сыпанёшь горсть, как неизвестно откуда с воркованием, громко хлопая крыльями, подлетают голуби, чуть ли на голову не садятся и начинают всё подряд уплетать.

Зимой спешили к площадке и малые птахи, но голуби чувствовали себя здесь уверенно и оттесняли их от кормушки. Однажды всё изменилось. Оказалась я на этой тропке среди зимы и вижу: на ветке висит новая кормушка, сделанная из большой пластиковой бутылки. В ней сидят воробьи и синицы, как в своей столовой, и весело посвистывают. А внизу недовольные голуби ходят, подбирая то, что воробьи выронят.

Мне нужно было передохнуть, и я остановилась рядом, поставив на снег тяжёлую ношу. Сразу сизокрылые гульки окружили меня и, склонив чуть набок головы, стали ворковать в недоумении, словно спрашивая: «Что же ты забыла про нас и пришла с пустыми руками?»