Текст книги "Сага о княгине Гаафе, Ларисе и мучениках Готфских"

Сага о княгине Гаафе, Ларисе и мучениках Готфских
Лариса Павловна Довгая

© Лариса Павловна Довгая, 2017

ISBN 978-5-4490-1526-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сага о княгине Гаафе, Ларисе и мучениках Готфских

Готфы – племена восточногерманского происхождения в III веке разделились на вестготфов (западные, тервинги) с правящей династией Балтов и остготфов (восточные, грейтунги) с правящей более древней династией конунгов Амалов (Амалунги).

Конунг великомученик Никита Готфский (ост) был приговорен судьей вестготфов Афанарихом к жестоким пыткам и сожжению в 372 году. Это место на южном берегу Крыма до сих пор называется Никита. Христианин Мариан вывез мощи святого в Каппадокию. Святой Савва Готфский был подвергнут пыткам и жестоко казнен также в 372 году. Христианин Июний Саран перевез мощи мученика в Каппадокию, где их встретил с почестями Василий Великий.

Святые Вафусий и Верк пресвитеры с детьми, Арпила монах, миряне Авив, Агн, Реас, Игафракс, Иской, Сила, Сигиц, Сонирил, Суимвл, Ферм, Филл, Констанс, мученицы Анна, Лариса (Вариса), Моико, Мамика, Уирко, Анимаиса (Анимаида), Гаафа (возм. Агафiа) княгиня Готфская (всего 308 мучеников Готфских) были сожжены в Благовещенье 375 года в Кизике (юго-западный Крым, Остготфия) во время церковной службы предположительно в пещерном горном храме Иограф (Ялтинская яйла). Остготфская княгиня Алла вывезла останки мучеников вначале в землю Сирскую, затем свершила их погребение в храмах Кизика, в этом ей помогали дочь Дуклида и мирянин Филлас. Княгиня Алла и ее сын князь Аримерий (Агафон) были убиты спустя несколько лет.

*

 
Полет —
Время придет покидать свою землю —
Полет.
Чайки крыло ветер рвет
На взлет,
Но – вперед —
И весь мир я приемлю.
Там, внизу,
В круге земном,
Уже не темно
И видна
Рыжим мехом трава,
Троп раскинулись рукава,
А в тумане прибой седоват,
Пены падают кружева…
Утреннего волшебства
Унесу
В сердце красу.
Сон земли
Отметает туманом к горам,
Первоцветы взошли,
Там цветут кизилы,
По пыли,
По яйлам
Ветер так же упрям,
Не дает распрямиться дымам.
Он опять разорвал облака,
Обитатели смотрят небес,
Высота так легка
Издалека,
А здесь
Земли с небом разрез.
А земля нелюбезна —
Сколько сильных взяла —
Были, сокрылись вдали,
Канули в бездну…
Но в равнодушьи земли
Я не исчезну.
 
 
*
В круге земном, где живет человек, есть много рек,
И изрезаны берега океана. Над водою гуляют                                                                           туманы.
Холод на севере есть белый снег.
Висль-река дорогой готфам была еще от Алана.
Трудные к людям пришли времена: собрать                                                    не смогли урожаев, —
Решили, что конунгов это вина, что Одину жертву                                                                    зажали.
Так вздернули в петлях на ясень двоих,
И вёльвы, приникнув к ногам их,
Поведали: домы оставить свои, за птицами путь                                                                 пролагая.
Гипанис прошли, и Тирас возник по-зимнему                                                          льдами закован.
На переправе вдруг лед затрещал, вскинулись                                                         льдины сурово,
Многие в воду ушли насовсем, а уцелевшие                                                                  разделились:
Кто перебрался – тем на запад лег путь, а тем, кто                                                      остался – к югу.
И каждый поток свою землю обрел – свершилась                                                  небесная милость.
И братьями целый век весты и осты звали друг                                                                       друга, —
На Истре одни, а Кизик средь гор у Черного моря
Другие освоили вскоре.
 
 
*
 
 
Последний, весенний срывается снег,
Скрывается в мраке дорога,
Но всадник летит на буланом коне,
И в сердце стучится тревога.
 
 
– Все виноваты, все,
       Каждый в своей слезе,
       Каждый в своей красе
       Идол на колесе…
       Факел зажжен войны —
       Все мы обречены.
       Птицы кричат в ночь.
       Искры летят прочь.
 
 
Ущелье и тьма, только конь знает путь,
Устал, но себя не жалеет,
И всадник не смеет тройчаткой взмахнуть.
В кустах кто-то странно проблеял.
 
 
– Мы виноваты все,
       Всяк на своей стезе…
       Балт Афанарих груб,
       Лжет, что он остам друг,
       Жаден Юнгерих, дик,
       Что не по нем – так в крик,
       Сбруей коня кичится,
       Кровь ему – что водица…
 
 
Упругая ветка хлестнула в лицо,
И дышит как кто за спиною,
А в свете луны пик надменно свинцов,
Зевнул плутень под алычею…
 
 
– Будем кого винить?
       Всяк себе знаменит…
       Сила у них сейчас
       Держится на бичах.
       Единокровных бить?
       Не сосчитать обид,
       Но беззаконий яд
       Сами себе споят…
 
 
А дальше в долине лежит тишина
Гнетущая, темно-густая,
И в росных разводах на валунах
Испуг силуэт обретает.
 
 
– Нас безразличье мнёт,
       Не разорвут тенёт,
       Смотрят из-за оград,
       Из-под своих затрат:
       Бьют – значит есть вина,
       Наша же – сторона.
       Выйдут полки, ребят
       Стены не защитят!
 
 
Шум дальний послышался разноголос,
И всадник спешит седовласый —
Под факелов свет и под стоны колес
Там идол ползет одноглазый.
 
 
– Кто ты, недобрый вест,
       Кто ты, глумиться здесь?
       Разве ты человек?
       Свой заберешь извет,
       Ты уже просто зверь —
       Чаешь чужих кровей…
       Осты, точи клинки,
       Мы созовем полки!
 
 
Селение в снах безмятежных, мирских,
Терновника цветом расшитых,
Но замок княгини и темен, и тих,
И настежь ворота раскрыты…
 
 
*
 
 
– Филлас, ты? Отдышись, лишь взнуздаю…
– Только белого дай мне коня!
– Конь отослан… Лопатка мясная
На кизиле здесь есть у меня…
– Мне коня! Мне воды на дорогу!
Как мне нужен сейчас белый конь!
– Конь у Аллы-княгини… Немного
Благодарности видишь людской…
Упреждает что может Гаафа,
Призвала копьеносца вчера
И дала ему сверток в сумахе,
Только я увидал в серебрах
Его угол… Я плакал, я знаю —
Тот ларец старый князь внес в наш дом,
Все регалии конунгов в нем!
Было нам тяжело временами…
Она ж нужным сочла отослать
К сохранению славы народа
Не себя… Наша малая рать,
Что еще не прибрал Афанарих, —
Не защита. И в отблесках зарев
Сохраняет Гаафа ларец —
Свой народ, свою честь, свой венец!
Вести горькие пахнут бедой…
Вот тебе для дороги гнедой!
– Да что же ты, слушай,
Остался один?
– Так с краю конюшня…
Я не христианин.
 
 
*
 
 
По скользкой тропинке несется гнедой,
И брезжится под небесами,
Он слышит, как близко под горной грядой
Дорога звучит голосами.
 
 
– В ночи потерян, одинок
       Блуждает человек,
       Мы собираем свой челнок —
       В земной короткий век.
       Мы поплывем, мы полетим, —
       Небесный берег ждет,
       Кто по земле по край гоним —
       Свой обретет полет.
 
 
С лампадами тропкою узкой идут,
И слышен покой в их напевах,
И Крест вознесен ими в первом ряду,
Хорувью – Пречистая Дева.
 
 
– Здесь вороны несут в когтях
       Свободным злую весть,
       В земной гордыне и страстях
       Все заплутали здесь.
       Но Дева Чистая пришла,
       А с Ней – Благая весть,
       И сердца нашего хвала
       Невесте из невест!
 
 
В одеждах цветных собрались умирать,
Не взяли с собою земного,
Цветы на руках, на устах – исполать,
Но имя пути их – Голгофа.
 
 
– И человек, познавший суть,
       Усвоил – с нами Бог!
       Любовью к ближним в дальний путь
       Нагрузим свой челнок…
 
 
*
 
 
– Вести плохие, княгиня!
– Вижу, уже не уйти…
Сзади разъезды в долине,
Нам перекрыты пути.
Нам, не тебе. Но тяжелым
Скрытый покажется спуск.
Там, у дороги под сколом
Туи покажется куст.
Вот тебе крюк и веревка,
Вот за старанье алмаз,
Мантия-пятихвостовка,
Вот мой прощальный приказ:
Чем угрожали нам, – сделай
Мертвых последнюю весть.
Делай искусно, умело,
Пусть устрашается вест.
Одина вёльвы с оскалом
Нам предрекали досель:
Мантии красной Амалов
В петле за шею висеть!
 
 
*
 
 
Над перекрестьем дорог
Камень стоит столповой,
И перед ним за вершок
Сам замер конь вороной.
Всадник возвысил свой взор —
Женщина вышла наверх,
Мантии учит узор —
Грубость не будет терпеть.
 
 
– Рад приветствовать Вас, королева!
– Амалунги князья испокон.
– Будь княгиня, коль так захотела…
– Осты знают князей и закон.
– Так Амалия наша Гаафа?
И судей не желаем мы знать?
Пред владыкой не ведаем страха?
Кто ты? Некому вас защищать.
А великий наш вождь Эрманарих, —
Ум великий его не погас! —
Дал полки, закаленные в бранях,
Истребить христиан есть приказ.
Надо правильно все воспринять —
Вносишь Одину жертву открыто,
Преступление будет забыто,
И владенье получишь опять.
– Даже так? И чулан отобрали?
Все захвачено? Пусть же тогда
Знаки власти явит Афанарих!
Ты ж за ними и послан сюда!
Что молчишь? Не увидишь регалий,
Если с женщиной шел воевать,
На полях добывали их браней,
На щите подносила их знать.
И тебя надо предостеречь,
Что закон наш неопровержим:
На родных поднимающий меч
Всем становится тут же чужим.
– Но приказ я исполню, княгиня…
– Да, исполнишь что я говорю.
В храм свободно пройдут мои люди,
И в пути им преграды не будет.
Так доложишь потом главарю.
– Так регалии где же, княгиня?
– Обладают Амалы лишь ими,
Средь садов, средь лесов, средь дворищ
Не ищи их, Юнге

...

конец ознакомительного фрагмента