Текст книги "Формула счастья"

Покоритель вершин

Лера Вишнякова смотрела в свой заснеженный двор, в котором кружилась и выла февральская вьюга, наметая огромные сугробы. А ей завтра с утра в институт. Набитый битком троллейбус, скучные лица пассажиров, толкотня…

Девушка поежилась от этой безрадостной картины и отошла от окна. Мамочка грустно и укоризненно смотрела на нее с портрета в черной рамке. С тех пор как ее не стало, Лера совсем потеряла вкус к жизни. И даже Аська, лучшая подружка, не могла вывести ее из этого состояния, как ни старалась.

Походы в театр, молодежные кафе, студенческие вечеринки – ничто не радовало Леру. Она тосковала по маме. Иногда звонил отец из своего Питера, ненавистного ей города, который разлучил его с мамой. Там он нашел «новую любовь» и бросил их лет десять назад.

«Хороший был мужчина», – говорили о нем знакомые, а Лера была к нему равнодушна. Она не выносила предательства. Да и потом, кто он такой, «хороший мужчина», какой из себя?

Мужественный красавец с львиным сердцем? Или добродушный весельчак? А может, как отец, и красив, и весел, и смел, раз решился оставить жену с дочкой ради бешеной любви?

Зазвонил телефон, это была Аська, как всегда восторженная, бойкая, на подъеме. Лера тут же представила ее веснушчатое личико, кудряшки во все стороны, радостные смеющиеся глазки. Аська уже что-то тараторила, а Лера и не прислушалась толком.

Но смысл уловила. Завтра все собираются у нее, родители уехали на все выходные, вечеринку разрешили, отказы не принимаются, у нее решается судьба – будет ОН! Друг детства, альпинист, вернувшийся с каких-то высот, как Бог, спустившийся на землю.

Вот так всегда. У нее обязательно все из ряда вон, никакого спокойствия. И вечно она таскает за собой Леру. Яркая, красивая подружка всегда собирала вокруг себя стайку кавалеров, и все были уверены, что это ее, Лерины, ухажеры. И ошибались. На самом деле они все равно выбирали Аську, предпочитая ее легкий нрав серьезной разборчивости Леры.

Она уже решила для себя, что ни на какую вечеринку не пойдет, но на следующий день в институте Ася бесцеремонно вручила ей список того, что она должна принести с собой: бутылка шампанского, свечи и торт. И вопрос обсуждению не подлежал.

Лера подумала и согласилась. В конце концов, лучше уж провести субботний вечер в компании, чем опять дома и снова одной.

Наряжаться она не стала. Уже предвидела Аську в чем-то исключительно блестящем и даже сверкающем. А сама натянула джинсы и любимый джемпер, зашла в магазин, купила все по списку и прибыла к Асе. Почти все уже были в сборе, кроме самого главного гостя, который опоздал минут на сорок.

Он вошел в квартиру, как какой-то киногерой, в огромной шубе и шапке. На нем тоже были джинсы и толстый свитер. Бородатый красавец со стальным проницательным взглядом темных глаз, он оглядел притихшую публику и извинился за опоздание.

Все засуетились вокруг него, особенно Аська в своем неизменном люрексе. Усадила на почетное место рядом с собой, и веселье продолжилось.

Лера сидела с краю, но постоянно ловила на себе его заинтересованный взгляд. Но вдруг погас свет, настало время свечей и танцев до упаду. Молодежь подскочила с мест и пустилась в пляс.

Лера видела, как мужчина вежливо отказывает Аське, спрашивая, где можно покурить. Она проводила его на балкон и подмигнула Лере: ну как, мол? Лера одобрительно улыбнулась, и Аська исчезла в кругу веселящейся публики. Подругу она и не звала, знала, что та никогда не танцует.

Лера собралась было потихонечку покинуть эту веселую компанию, так как завтра с утра у нее тренировка в бассейне, но тут вдруг рядом с ней опустился бородатый Аськин друг и протянул ей фужер с шампанским.

Так они познакомились. Мужчину звали Георгий, альпинист, скалолаз, тренер и капитан команды, спортсмен, помешанный на вершинах и на их покорении. С Аськой знаком с детства. Их родители были очень дружны, пока не уехали отсюда. В родном городе Георгий не был давно, все время в экспедициях. Вот вернулся на пару месяцев.

О себе Лера рассказала вкратце. В этом году заканчивает институт, экономический факультет. Живет одна, занимается плаванием, с Асей дружит с первого курса. А сейчас ей пора домой. Поздно уже.

К ее ужасу и нескрываемому неудовольствию Аськи, Георгий вызвался ее проводить. Ужас заключался в том, что Лера не хотела обижать подругу, которая ждала этого Георгия с такой нескрываемой радостью!

Ася просто была уверена в том, что у нее начнется очередной, а возможно, и самый яркий роман с далеко идущими последствиями.

Но это роман начался у Леры. А точнее, не роман, а любовь, которая накрыла их с головой. Георгий красиво сравнивал ее с лавиной, обрушившейся на них. Поэтично, но страшно. Лере такое сравнение не нравилось, а Георгий был в восторге.

Ася пообижалась пару недель, а потом успокоилась.

– Не все же мне у тебя кавалеров из-под носа уводить. Ладно, я не дуюсь. Похоже, тут форс-мажор, все серьезно, – сказала она и, взяв подругу под руку, начала расспрашивать о подробностях.

* * *

Два незабываемых месяца Георгий прожил у Леры, но праздник закончился, и он собрался в очередную экспедицию. Он уверял, что скоро вернется, просил ее руки, даже с собой звал. Но все это было совершенно невозможно. И они расстались. На время.

Но Георгий исчез. В буквальном смысле этого слова. Ни звонков, ни сообщений. Ася пыталась дозвониться до его родителей, те тоже были не в курсе: где-то в походах, где-то в горах.

А Лера умирала от тоски. Она очень плохо переносила эту разлуку, боялась за него так, что не спала ночами, ее постоянно мучили плохие предчувствия.

Поздний ночной звонок в дверь испугал Леру. Она осторожно глянула в глазок и увидела Аську. На ней лица не было.

– Не хотела по телефону, – скорбно проговорила она. – Лерочка, что-то там произошло, много человек погибло, сорвались в пропасть…

Она еще что-то говорила, держа ее за руки. Родители Георгия не в курсе, пока не всех нашли. У его мамы плохо с сердцем, и еще какие-то подробности Ася говорила ей, но в глазах Леры стоял плотный, густой туман, и все слова и звуки доносились, как сквозь вату. Единственные обнадеживающие слова «Поиски продолжаются» не давали Лере умереть.

* * *

Она стояла на самом верху десятиметровой вышки и смотрела вниз. Темная голубизна воды казалась жуткой, плотной, вязкой. Она пугала и манила одновременно. Лера смотрела вниз и мечтала об одном: исчезнуть в этой толще навсегда. Он не взял свою высоту, а она возьмет. Сейчас разбежится и…

Прыжок, обычный, с толчком. Ее тело пронзило эту тонкую мембрану и ушло куда-то вниз сильно, мощно.

Ей не хотелось назад, но вода вытолкнула ее обратно из своих недр, и Лера пожалела об этом так сильно, что беззвучно зарыдала.

– Вишнякова, это что за прыжок?! – услышала она голос тренера. – Так и разбиться недолго! А ну назад, снова и по-хорошему.

Лера вышла наружу, на мокром лице не было видно ее слез сожаления, что она не ушла под воду навсегда.

«Может быть, попробовать еще раз?» – мелькнула предательская мысль, но тут она застыла на месте, не успев ее додумать. В пяти метрах от нее, на скамейке для зрителей, она увидела его. Он сидел и улыбался той самой потрясающей улыбкой покорителя всех вершин на свете!

Георгий прилетел сюрпризом. Нет, это не его команда сорвалась в пропасть. Он жив и здоров. Он приехал за ней, он любит ее, он не может без нее жить.

Все это Лера выслушивала, сотрясаясь от рыданий, обнимая и целуя его и ругая себя за малодушие, которому чуть было не поддалась несколько минут назад. И это было счастье, такое же сияющее, как вершина самой высокой горы в мире!

Формула счастья

Какое счастье, какое блаженство! Горы, море, сосны! И он здесь один. Один! Без жены, которая вечно изводила его жалобами: то на здоровье, то на непослушную дочь, то на вредного начальника! А он устал! Устал так, что… пошел на этот шаг, на обман.

Валерий сидел на берегу и смотрел на море. Он вдыхал морской запах, приносимый едва ощутимым осенним ветерком, и радовался своей свободе, хотя на душе было не очень хорошо, беспокойно.

Он обманул Ирину, свою жену. Сказал, что едет в командировку, а сам прилетел сюда, чтобы отдохнуть и от дома, и от работы. Там тоже не было покоя. Навалилось все разом и придавило, как тяжелым пыльным мешком так, что дышать было трудно.

«А что если Ирка узнает, что я не в командировке? – не первый раз мелькнула тревожная мысль. – Ну и черт с ним, пусть узнает. Скажу, что не мог больше, нужна была разрядка».

– Я вижу, вы тоже один приехали? – услышал он рядом с собой вкрадчивый мужской голос.

Рядом стоял мужичонка лет шестидесяти, простенький такой, невзрачный даже. Он, не спросясь, присел рядом и завел задушевную беседу о красотах края, о том о сем. Валерий поддерживал беседу не очень охотно, но собеседник будто этого не замечал.

– Как жаль, как жаль, что моя Галочка не видит всей этой красоты, – сокрушался он.

– Жена? – спросил Валерий.

– Да, конечно. Не любовница же в мои-то годы.

Валерий посмотрел на него и подумал, что годы тут ни при чем. Просто вид у него больно уж простецкий, да и для шестидесяти выглядит старовато.

Мужчину звали Степан Петрович, он преподавал историю в каком-то вузе, трудился над научными книгами. Увлеченная личность. Но Валерию хотелось остаться одному. Он поднялся и распрощался было со своим случайным собеседником, но тот вдруг сказал:

– А знаете что, пойдемте по рюмочке пропустим до обеда.

Сам не зная почему, он согласился. И вечером опять такая же просьба: «Компанию мне не составите?»

Валерий заинтересовался этим Степаном Петровичем. Человеком он оказался довольно интересным, говорил, правда, много, но все как-то оригинально и по делу.

Часто в разговорах всплывало имя Галочки, его жены. О ней он говорил с особой теплотой: лучше нее он женщин не встречал; она и красавица, и умница; дети, когда были маленькие, ее просто обожали, а сейчас разъехались кто куда; он сам по ней очень скучает – и все в возвышенных тонах.

Валерий вернулся в свой номер, растянулся на кровати, открыл балкон и стал взирать на ночное море. Оно завораживало красотой, а на сердце лежал камень. Разве мог бы он так восторженно отзываться о своей Ирке?

Лучше нее он женщин встречал, и не раз. Другое дело, что оставался верным всегда! Даже сейчас, как на него поглядывает та грустная брюнетка за соседним столиком! Но нет, он «непокобелим», как говорят про него друзья.

Ирка красавица и умница? Ну, умная, да, порой чересчур, а красавица – это понятие относительное. Ему она очень нравилась в молодости, а сейчас привык, что ли. Есть и покрасивее, конечно, хоть эту брюнетку возьми.

Дочь она затюкала учебой и дисциплиной. Нет, она, конечно, любит маму, слов нет. Но кидается к нему со всех ног, когда он возвращается с работы, ждет послабления закрученных до невозможности гаек.

А скучает ли он по ней? Нет, сейчас нет.

И вот так, сравнив свое отношение к Ире с отношением Степана к своей Галочке, он подумал: ну почему так? Тот уже в солидном возрасте и все души в жене не чает, только о ней и говорит. А он, Валерий, наоборот. Да ему и сказать-то нечего.

А вечером следующего дня Степан Петрович как назло попросил его рассказать о семье, о жене. Валерий был краток. Женаты десять лет, в семье все нормально. Дочка растет. Жена Ирина работает в школе, учительствует.

– А вы любите ее? – прозвучал неожиданный вопрос, и Валерий растерялся.

Ему, если честно, не понравилось это внедрение в его личное пространство. Он усмехнулся и решил отшутиться:

– Не любил бы, не с вами бы тут сидел под луной, уж поверьте.

– Ну да, ну да… – ответил Степан и, погрустнев, замолчал.

На следующий день они не виделись. Вернее, после завтрака Степан Петрович как-то быстро исчез и не появлялся до самого вечера.

Валерий провел весь день в одиночестве, гулял по берегу моря, сидел в прибрежном кафе и размышлял о том, что нужно позвонить Ирине. Он звонил ей, конечно. Но разговор всегда был кратким и заканчивался ее фразой: «Ждем тебя».

Было похоже, что она не в курсе его тайного побега от мирской суеты. Ну и к лучшему. Меньше объяснений и расстройств. А то опять по докторам побежит: стресс, бессонница и любимое слово «нелюбовь», которая довела ее до этого состояния.

Валерий брел по коридору в свой номер и, проходя мимо комнаты Степана Петровича, услышал странные звуки, приостановился, прислушался. Он плакал! Слышались всхлипы и даже рыдания. Валерий осторожно постучал и услышал: «Войдите».

Мужчина сидел за столиком, весь в слезах, перед ним лист бумаги, исписанный мелким почерком.

– Что такое?! – изумился Валерий. – Случилось что?

Он испугался не на шутку. Видеть этого словоохотливого, веселого и спокойного человека в таком состоянии было более чем странно.

– Да вот, письмо Галочке пишу, а слов не нахожу. Видите ли, Валерий, у нее день рождения сегодня… Это всегда такая дата для меня. Я давно разговариваю с ней письмами, в церковь я не ходок, – его голос опять дрогнул.

– Почему письмами?! – изумился он. – В день рождения привезли бы ее с собой. Почему же один-то на отдых отправились? – голос звучал строго и с легким раздражением.

– Нет ее. Уже пять лет как нет. Умерла. А я не могу ни забыть, ни отпустить, понимаете? Любил я ее очень, а при жизни показать не смог. Работа, дети, суета, студенты, кафедра, диссертация. А за всем этим и не заметил, как она заболела. На ее жалобы внимания не обращал. Эх!

И это «Эх!» прозвучало так безнадежно, так безрадостно, что Валерий сам чуть не зарыдал. Он сходил в номер, принес бутылку коньяка, виноград, шоколадку и предложил помянуть Галочку в ее день рождения. Степан Петрович согласился охотно.

Просидели почти до рассвета, говорили о женах, о любви, о своих мужских заботах и проблемах. А напоследок Степан Петрович сказал такую фразу:

– Когда они там, за чертой, им наша любовь уже не нужна, Валерик. Любить надо уметь, пока они живы.

Следующим утром Валерий был уже в аэропорту, хотя до окончания отдыха оставалось еще несколько дней. Он вспомнил Ирин грустный голос по телефону, ее отрывистые фразы и слова: «Ждем тебя».

Он летел домой с чувством, что нет у него никого дороже этой неизбалованной жизнью Ирки и его дочки – самых родных и дорогих. И он никогда не простил бы себе, если бы ему на склоне лет пришлось бы вот так писать ей письма туда, где она их никогда не получит и не прочитает.

Ирина встретила его радостно. Обняла, прижалась всем телом. Рядом прыгала дочурка, и жизнь сразу обрела смысл, повернулась к нему своей радостной, счастливой стороной.

А ведь так мало для этого нужно: всего-то знать, что они живы, здоровы, рядом. И как он раньше не понимал этой простой формулы счастья?

История одного знакомства

Вот и кончилось бабье лето… И наступил октябрь, сырой и хмурый. Серое небо упало в лужи, туда же срывались от ветра и летели желтые увядающие листья. А вот Аллочка на работе восхищалась сегодня: «Ах, золотая осень, я обожаю ее!» Но Нине было грустно: приближалась зима, а она одна.

Ну почему все так получилось у нее с Матвеем? Вроде бы и любили друг друга, и отпуск у моря провели вместе, с мамой ее познакомил. А потом вдруг исчез из ее жизни, отделавшись коротким «Прости и прощай».

Дождь не переставал моросить, Нина шла домой и размышляла над своим одиночеством. В квартире ее ждал кот Шалун, как всегда голодный и тоже одинокий. Она зашла в магазин за кормом, благо по дороге, и удивилась, что там очередь.

– Вы последний? – машинально спросила она мужчину в длинном дорогом плаще.

– А ты не видишь? За мной разве кто-то стоит? Очки надень, – грубо ответил он через плечо.

Ну все понятно, еще один неудачник, обиженный на весь белый свет. Нина встала сзади и удивилась размерам его могучей спины. «Странно, обычно крупные мужчины подобрее бывают», – подумала она и снова вспомнила своего Матвея, широкоплечего красавца с золотым сердцем. Который по-доброму так взял и перечеркнул и их любовь, и их совместную жизнь, и планы на будущее.

Нина добралась до дома, накормила обиженного кота, перекусила без аппетита и завалилась на диван, натянув на ноги шерстяные носки. Холод с улицы сочился в квартиру через малюсенькие щели на окнах, а отопление пока не включили.

Она открыла ноутбук, проверила почту, пролистала соцсети без малейшего интереса и хотела было захлопнуть крышку, как на глаза попалась реклама с ярким малиновым сердечком, похожим на леденец, и счастливой парой на фоне него: «Сайт знакомств “Хэппи”».

«Докатилась», – подумала Нина, нажимая на картинку с леденцом. Двери в мир счастья распахнулись мгновенно, приглашая ее зарегистрироваться и начать знакомиться с теми, кто ну так уж хорош, только пока не нашел достойную своему совершенству пару.

В принципе, сайт был неплохо организован. Вот тебе страница с иногородними, вот тебе иностранцы всех мастей, а вот и твой город, и даже район можно выбрать! Нина начала с иностранцев. Ну чем черт не шутит? Вдруг и дожидается ее заморский принц где-нибудь в солнечной Испании или в туманной Англии?

Но нет, тут все сложно. Принцы были в основном возраста принца Чарльза, сына королевы Великобритании, да и внешности той же. Плюс требования к знанию языка. Пришлось ретироваться, уступая место более продвинутым кандидаткам.

Иногородние отпали сразу: никуда переезжать она не собирается, поэтому открыла свой родной город и даже район. Стала пролистывать улыбающихся мужчин – все как на подбор, за небольшим исключением. Вот только матримониальный статус смущал: все – как сговорились – в этой строке написали «разведен».

Ну понятно. Прежние жены на стороне, дети по выходным, алименты, звонки детишек по вечерам, каникулы с папой… Нет, это не вариант.

Нина скисла, поняв, что тут искать нечего, как вдруг около ее фотки в углу появился маленький конвертик. Она получила сообщение! Уже. Так быстро?

Девушка открыла его без особого интереса и увидела, что ей написал симпатичный мужчина с предложением познакомиться. Зовут Валерий, возраст вполне подходящий и, что самое главное, холост! «Лохотрон», – подумала Нина, не веря в чудеса. Но все же ответила, и они перекинулись парой ничего не значащих фраз.

Самым интересным оказалось то, что они оба только что зарегистрировались, практически одновременно. Почему-то у нее потеплело на душе. Поговорили об интересах, о работе, оказалось, что Валерий дизайнер интерьеров, работает по контракту с разными фирмами, очень востребован.

Нине тоже было что сказать. Она молодой перспективный специалист в инвестиционной компании. Валерий оценил род ее занятий по достоинству и сразу же дал адрес своей электронной почты.

Решили продолжить знакомство виртуально, переписывались всю последующую неделю и даже созвонились один раз! Уже и дождь не казался Нине противным и холодным, октябрь больше не пугал дыханием приближающейся зимы, да и погода наладилась к концу недели! Вновь засияло солнышко, и запели птички.

Свидание не заставило себя долго ждать. В ближайшую субботу договорились о встрече у театра. Нина размышляла о Валерии.

Из тех разговоров, которые они вели в переписке, она поняла, что он очень интересный, начитанный мужчина. Одинок и холост по причине своей исключительной занятости, живет один. Ну все просто идеально. Ей хотелось верить в свое везение, но что-то все же настораживало.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

* * *

К театру она подошла вовремя, немного волнуясь, всматривалась в прохожих. И тут ее вдруг что-то остановило, она почувствовала какой-то подвох, заметив, что в ее сторону направляется дородный мужчина под два метра ростом и в том самом дорогом плаще!

«Да это же он! Тот хам из зоомагазина, который нагрубил мне тогда!»

Нина слегка попятилась, а он уже приблизился, и улыбка исчезла с его лица, когда он увидел ее разочарованный взгляд.

– Это вы Нина? – спросил он ее, слегка растерявшись.

– Нет, вы ошиблись, – ответила она, сразу узнав его баритон, и быстро ушла прочь, унося с собой горечь разочарования и несбывшуюся мечту, рухнувшую, как замок из песка.

Вишневая косточка

Не так Андрей Большаков представлял свою жизнь. Всегда стремился к семье, чтобы жена была в доме, дети. А он-то уж их обеспечит, в этом он был уверен. Вот и женился рано по большой любви. Работал много, зарабатывал хорошо. А тут и детки пошли: сначала сын Сережа, а через два года – дочка Лизочка.

Сам он ни сестер, ни братьев не имел. Воспитывали его строго, но зато выучили, помогли на ноги встать. И он никогда на родителей не жаловался, но и любви особой не испытывал. Поэтому сразу же после института покинул родительский дом. Снимал квартиру, а когда женился, то сумел купить неплохое жилье по совету своей жены, которая предложила ее квартирку продать и сделать солидный взнос в ипотеку.

Теперь он с детьми остался в их трехкомнатной квартире, правда, не в центре, но добираться удобно. А машина его старая пошла на металлолом, когда в ней разбилась его жена. Водила она неплохо, но в гололед не справилась с управлением. Но об этом Андрей предпочитал не вспоминать, хотя на кладбище ездил регулярно.

Так, за свою молодую жизнь он потерял двоих близких и родных людей. Сначала маму, почти десять лет назад, а сейчас вот жену похоронил. Это был тяжелый год для молодого мужчины, оставшегося с двумя детками на руках. На тот момент Сережа готовился идти в первый класс, а Лиза ходила в садик. Андрей очень любил детей и воспитывал их так, чтобы брат всегда помогал сестре, оберегал ее. И сам он проявлял к ним свои отцовские чувства, никогда их не скрывал и не стеснялся.

Отец раньше говорил ему: «Я с тобой не сюсюкаюсь, чтобы ты мужиком вырос, а не размазней». Может, и прав он был, но Андрей не строжил сына, обращаясь с ним на равных. Отец давно женился и привел в дом женщину с таким же угрюмым характером, как и он сам. От них он большой помощи не ждал, справлялся с детьми сам.

Шло лето коварного 2020 года. Паника, страх, внутреннее беспокойство не покидали ни на минуту. Андрею удалось взять отпуск на месяц, чтобы не водить детей в садик. Но тут позвонил отец и сказал взволнованно:

– Сын, у меня к тебе просьба. Я очень переживаю за Любовь Семеновну (в разговоре он всегда называл жену по имени-отчеству). В магазин ее не отпускаю, сам тоже боюсь ходить. Раз ты в отпуск ушел, может, мы к вам переедем?

Как тут откажешь? Жилплощадь позволяла, и Андрей решил стариков принять. Отец все-таки, вдруг и правда подхватит вирус. И они въехали в квартиру Андрея. За покупками он ходил сам, отец деньги на продукты давал. Готовила Любовь Семеновна. И по дому хозяйничала она же. Андрей не возражал, все свободное время уделяя детям. Но вскоре отпуск закончился, и он вышел на работу.

– Мы присмотрим за детьми, – проронил отец, а Любовь Семеновна добавила:

– Скажи им только, чтобы слушались и тихо себя вели. У меня мигрени от шума. И никаких мультиков.

Андрей поговорил с ребятами, и они обещали вести себя хорошо и слушаться бабушку с дедушкой.

В разгар лета после работы Андрей заехал на рынок, купил овощей и фруктов и вишню в том числе. Ее очень любила Лиза. Бабушка перемыла все фрукты горячей водой и убрала их в холодильник, «чтобы дети не таскали», как она выразилась. И обещала выдавать им после того, как за завтраком и обедом они все съедят без капризов. Андрей не спорил, хотя вечерами сам баловал детей и фруктами, и мороженым, игнорируя суровые взгляды своей мачехи.

И вдруг через какое-то время он заметил, что Лиза грустная какая-то, никогда не смеется, как звонкий колокольчик, и глазки иногда заплаканные. Отец и так, и эдак, но дочь молчит. Сережа тоже пожимает плечами, недоумевая, что с сестренкой. И наконец однажды ночью мальчик разбудил отца: Лиза сильно плачет. Андрей испугался и прибежал к дочке в комнату.

Он обнял ребенка, у которого чуть ли не истерика началась, успокоил как мог и стал разговаривать с ней: что ее волнует, чего она боится, может, что-то случилось?

– Мне надо на рентген сходить, папочка, – сквозь слезы проговорила она, еле выговорив трудное слово.

Андрей изумился и спросил растерянно:

– Зачем?!

– Я взяла одну вишенку без спроса, бабушка на меня закричала, я испугалась и проглотила косточку. Бабушка меня шлепнула и сказала, что у меня теперь дерево внутри вырастет. И каждый день заставляет открыть рот, заглядывает туда, не видно ли его еще. А дедушка сказал, что мне теперь операцию будут делать.

И Лиза снова заплакала во весь голос. Отец успокоил ребенка, сказал, что бабушка пошутила. Он тоже глотал косточки в детстве, и никакого дерева у него не выросло.

– И я глотал! – тут же вставил свое слово старший брат.

После этого Лиза успокоилась и уснула.

А наутро после завтрака, отправив детей в свою комнату, он заявил отцу и мачехе:

– Я прошу вас покинуть наш дом. Вы довели моего ребенка до нервного срыва из-за какой-то одной вишни! И тебе, отец, я этого никогда не прощу.

Они уехали, но отец все же бросил сыну на прощание слово «слюнтяй», которое он хорошо запомнил с детства.