Текст книги "Ловушка для Бесси"

Погода стояла отличная, светило солнце и на душе у Элис было и тревожно и радостно. Она чувствовала себя замужней дамой, которая приехала сюда с мужем начинать новую жизнь.

Дом, в которой Грем снял квартиру, располагался далековато от Риджентс, но зато он был такой чистенький и уютный! И домовладелица, миссис Фарелл, оказалась очень милой и дружелюбной, не то что миссис Фарли в Уилоби. Правда, квартира состояла только из спальни, маленькой кухни и ванной, но ведь больше ничего и не требовалось. К тому же Грем сказал, что они будут реже сидеть дома и чаще выходить в город по вечерам. Ведь ее зарплата, целых двадцать фунтов в неделю! позволяла им теперь жить так, как они и мечтать не могли. Грем тоже был счастлив и доволен. Здесь ему нравилось гораздо больше, чем в Уилоби. Это город больших возможностей. Так он сказал. Он мигом найдет себе работу по душе и постарается зарабатывать не меньше своей милой женушки. Он стал заметно веселее и спокойнее. Ушли мрачное настроение и раздражительность, и Элис убедилась, что Грем часто бывает прав, и надо впредь слушать его более охотно.

Теперь ей предстояло встретиться с супругами Кросли и с их несчастным сыном. Миссис Кросли получила от Элис письмо и ждала ее приезда со дня на день.

В этот знаменательный день, Элис надела саму лучшую блузку, белую с высоким воротничком и пышными рукавами и черную юбку из плотной ткани. Этот наряд должен был показать, что она знает свое место и понимает, чего от нее ждут. Все-таки, она была нанята в качестве сиделки, а не подруги лейтенанта Кросли. Однако, посмотревшись в зеркало платяного шкафа, Элис пришла к выводу, что этот туалет ей черезвычайно к лицу и делает ее похожей на школьную учительницу. Белая блузка оттеняла нежный цвет лица и гармонировала с темными, почти черными волосами. Чтобы не выглядеть слишком строго, она выпустила из аккуратно забранных волос несколько локонов около высокого лба. Теперь отражение показалось ей более живым и волнующим. «Неужели я так тщательно наряжаюсь для Джона Кросли? – спросила она себя и рассмеялась вслух, потому что скорее хотела понравиться его родителям и произвести благоприятное впечатление на них.

У нее было немного времени в запасе, и она решила напиться чаю. Выходя из спальни, Элис бросила взгляд на большую деревянную кровать и слегка покраснела. Грем был таким страстным этой ночью! Они уснули только по утро, обессиленные и счастливые. Став мужем и женой, они могли наслаждаться друг другом в полной мере! Волнующие ощущения пронеслись в ее памяти, и она подумала, что будет с нетерпением ждать следующей ночи.

Элис прошла в маленькую кухню, выпила чашку чая и взглянув на часики (подарок Грема к свадьбе), решила выйти из дому заблаговременно. Чувствуя себя настоящей хозяйкой, она окинула взглядом свои владения и вышла на улицу. Грем вышел раньше, чтобы прогуляться и купить свежие газеты. Он намеревался всерьез заняться поисками работы. Так что они попрощались, еще когда она одевалась. Он пожелал ей удачи и, конечно, стал целовать ее и попытался раздеть, но Элис, смеясь оттолкнула его и велела держать себя в руках. Грем нежно поцеловал ее в висок и прошептал на ухо, что следующая ночь будет еще лучше…

Элис без труда добралась до Риджентс, так как это была самая известная улица в городе, и судя по колоннам и цветникам, здесь жили только богатые или очень состоятельные люди. И особняк Кросли был очень красивым, хотя и не самым большим.

Слегка волнуясь, Элис позвонила в дверь, и почти сразу открыла горничная в униформе, очень вежливая и предупредительная. Она приняла у Элис пальто и хотела проводить ее к миссис Кросли, но не успела этого сделать, потому что в холл вышли сама миссис Кросли и ее муж, и через некоорое время послышался ровный стук костылей и показался Джон Кросли.

Все трое радостно улыбались и жали ей руки. Миссис Кросли, такая же элегантная, в скромном, темном платье из тяжелого шелка, светилась радостью и не переставала благодарить Элис за доброту. Она видимо возлагала на нее самые большие надежды. Не смотря на красивый наряд и элегантность, лицо ее было измождено и было заметно, что улыбаться она стала только сейчас. Мистер Кросли был более сдержан, но тоже весьма дружелюбен. Он спросил, хорошо ли она доехала и быстро ли нашла их дом. Но самым счастливым было лицо лейтенанта Кросли. Он смотрел на Элис не отрываясь и как будто не верил своим глазам. Протянув ей руку для приветствия, он улыбнулся и сказал, заметно волнуясь:

– Как я рад видеть вас, мисс Барнхем! Я был уверен, что больше не увижу вас никогда.

Он был в штатском, которое ему очень шло. Серая куртка, накинутая на плечи и короткие бриджи такого же серого цвета, светлая рубашка без галстука. Все это было достаточно дорогое и элегантное, но не имело для него большого значения. В одежде была заметна легкая небрежность, которая отличает всех богатых людей. Элис мысленно сравнила его с Гремом, который любил все яркое, бросающееся в глаза. Цветные жилеты, брелки, цепочки – все это доставляло ему огромное удовольствие и, увы, наносило существенный урон их скромному бюджету.

И вообще, Элис вынуждена была признать, что если бы не отсутствие ноги, лейтетнант Кросли мог бы считаться настоящим красавцем. Она как-то не замечала этого в госпитале, когда он был болен и потом, когда пошел на поправку, но он был очень симпатичным мужчиной. Русые волосы, немного вьющиеся, чистые карие глаза, короткий, но правильный нос, волевой подбородок, но самое главное в нем была та сдержанная мужественность и сила, которая отличает решительных и прямых людей.

– Мисс Барнхем, – весело сказал мистер Кросли. – позвольте я предложу вам свою руку и провожу вас в гостиную. Давненько я не держал под руку хорошенькую девушку!

– Ах, ты, старый ловелас! – рассмеялась миссис Кросли и шутливо хлопнула его платком по плечу. – Идемте пить чай. Вы уже завтракали, мисс Барнхем? Ничего в вашем возрасте можно кушать все, что захочется. К тому же вы такая худенькая! В наше время были в моде девушки пополнее.

– Толстухи! – фыркнул мистер Кросли. – Не слушайте ее, милочка. Она говорит это от зависти к вашим летам.

Это были премилые люди и они так просто держались, что она чувствовала себя почти как дома. Ее только смущали глаза Джона, которые следили за ней неотступно и восторженно. За чаем все расспрашивали ее как она утроилась. И Элис рассказала все как есть, за исключением одного. Она умолчала о своем муже.

– Мисс Барнхем… Элис… разве вы не собирались замуж? – с надеждой спросил Джон.

– Нет… я… э… решила, что мне еще рано жить семейной жизнью. – Элис слегка покраснела, как краснела всегда, когда была вынуждена лгать.

– Очень странно, – удивилась миссис Кросли. – По-моему, вы как раз созрели для замужества. Вам ведь двадцать… два?

– Двадцать три.

– Тем более! Я вышла замуж, когда мне было девятнадцать. Впрочем сейчас другие времена. Все переменилось и стало совсем не так как раньше, – последнее замечание она произнесла с грустью. – Значит, вы теперь просто помолвлены?

– Нет, я и мой жених – мы расстались.

– Мама! – сердито сказал Джон Кросли. – Как тебе не стыдно! Ты задаешь слишком много вопросов. Мисс Барнхем уже места себе не находит.

– В самом деле, Эмма. – поддержал его отец. – Ты всегда во все вмешиваешься и вечно тебе все нужно знать! Лучше вставай и давай пройдемся по улице. Погода замечательная, не правда ли, мисс Барнхем? Как там, снаружи, не слишком свежо?

– Чудесно! – ответила Элис, весьма довольная, что разговор на щекотливую тему прекратился.

Они ушли и горничная стала убирать со стола. Джон пригласил Элис к себе в комнату.

– Надо же нам, наконец, поговорить. Не так ли? Старые болтуны мне слово не дали сказать. А ведь нам есть что вспомнить.

Он показал ей дом, подробно рассказывая о каждой комнате. Передвигался он с трудом и лицо его от усилий наливалось кровью. Элис старалась идти как можно медленнее, чтобы не заставлять его лишний раз напрягаться. Его комната оказалась очень просторной, с высокими потолками, но весьма аскетичной. Сказывался военный характер и отсутствие тяги к излишнему комфорту. Кровать, кресло, письменный стол, шкаф с книгами. Ничего лишнего и все на своих местах.

Она помогла ему сесть в кресло и налила стакан воды из графина, стоявшего на столе.

– Я немного устал, – сказал он оправдываясь. – Я теперь не слишком галантный кавалер, Элис. Мало двигаюсь и быстро устаю.

– Вы просто не привыкли к костылям, – Элис снова почувствовала себя медицинской сестрой. – Руки у вас еще слабые. Через несколько месяцев вы будете гораздо выносливее. Мы будем выходить с вами на улицу, заходить во все подряд кондитерские и кофейни. Я ужасно люблю сладкое!

– О! Вы я вижу решили взяться за меня всерьез.

– А вы разве против?

– Что вы, я совсем не против.

Ей было очень легко общаться с ним. Шутить и иногда даже поддразнивать его. Она видела в нем только раненного из госпиталя, покалеченного войной человека, который пытается приспособиться к новым обстоятельствам. Она видела таких людей много раз и много раз им помогала. Но когда он попросил ее сесть к нему поближе, она растерялась и чуточку испугалась.

– А теперь серьезно, Элис. Что вас заставило приехать? Деньги? – он посмотрел на нее свои прямым, открытым взглядом. Она не смогла солгать ему и кивнула.

– В первую очередь, деньги. Но я еще ужасно обрадовалась, что смогу увидеть вас снова. Потому что, когда вы уехали, я поняла, что ужасно к вам привязалась. Мне приятно видеть вас, Джон.

Он уже ее слушал ее и был огорчен.

– Мы поступили ужасно. Воспользовались вашими затруднениями, чтобы вы приехали сюда и развлекали меня. Моя мать считает, что это может доставить мне удовольствие. – он горько усмехнулся. – Она готова достать с неба луну, только чтобы я веселился и хохотал до упаду. Так по ее мнению выглядят счастливые молодые люди. Я не запрещал ей позвать вас сюда. Я был уверен, что вы откажетесь. Но когда вы согласились, у меня была маленькая надежда, что может быть дело не в деньгах… может быть, вы не можете забыть…

– Я же сказала, дело не только в деньгах, Джон. Я могла бы солгать вам, но просто не представляю, как можно лгать такому человеку как вы. Я… поссорилась со своим отцом и мне пришлось в последнее время жить самостоятельно. Конечно, у меня возникли финансовые затруднения. А тут ваша мама прислала письмо и пригласила меня. Я не знаю чему я обрадовалась в тот момент больше, тому что это возможность заработать или тому, что я смогу увидеть вас. Не задавайте мне больше этот вопрос, прошу вас. Мне слишком неловко на него отвечать…

– Хорошо, Элис. – он был уже не таким мрачным. – Я только хочу сказать вам, что по какой бы причине вы не приехали – я счастлив. И очень вам благодарен. Вы будете находиться здесь столько, сколько сочтете нужным. Но прошу вас, как только вы решите, что вам больше не хочется быть здесь – скажите мне честно, и я отпущу вас без лишних слов.

– Согласна, – с улыбкой ответила Элис. – Но тогда и вы мне пообещайте, как только вы поймете, что моя помощь вам больше не нужна – скажите мне об этом, и я сразу уеду. Идет?

– Идет. Пусть это будет некое соглашение между нами. – они пожали друг другу руки.

– И вы должны пообещать мне еще кое-что, – Элис решила, что сейчас вполне подходящий момент. – Дайте слово, что больше не будете делать никаких глупостей…

– Что вы имеете ввиду?

– Ваша мама мне написала…

– Ах, вы об этом! – он покраснел. Ему было явно неловко говорить о его попытке свести счеты с жизнью. – Обещаю. Я и сам не знаю, что на меня нашло. Это была минутная слабость вот и все. Вам не о чем волноваться, Элис. Поверьте. – в голосе его звучала твердость и решимость. – Мне самому стыдно за тот случай. Я многое передумал с тех пор и никогда больше не сделаю ничего подобного. Как-нибудь я вам расскажу про тот вечер и про отчаяние, которое мне пришлось пережить. Может быть потом, когда мы станем близкими друзьями… Мне вообще хотелось бы о многом с вами поговорить.

– А почему вы никуда не ходите? Не видитесь с друзьями и знакомыми?

– Ну, во первых, как вы заметили, мне еще крайне трудно передвигаться на костылях. А во-вторых, я не слишком-то хочу видеть своих старых знакомых. Для чего? Чтобы ловить на себе сочувственные взгляды? Я не хочу никакой жалости. Да и вообще, вы своим приездом наделали в нашем доме такой переполох, что я не думаю, что мне будет скучно в ближайшее время. – пошутил он и серьезно добавил. – Я уже давно не видел своих родителей такими веселыми. Да я и сам давненько не был в таком хорошем настроении…

Они просмотрели книги, которые ему нравились. Элис не слишком разбиралась в литературе, но она умела внимательно слушать. Он оживился и даже несколько раз искренне и громко рассмеялся, когда она задала ему вопросы, явно выдавая свое невежество. Она не обиделась, ей только очень приятно было слышать его смех.

Вернувшись домой, она открыла дверь и позвала Грема. Он лежал на кровати в одежде и читал газету. Услышав ее голос, он вскочил и кинулся в прихожую, чтобы помочь ей снять пальто. Он чмокнул ее в нежную щеку и в губы, потом притянул ее к себе, чтобы поцеловать еще раз.

«Какой чудесный день! И какой замечательный вечер! Хорошо было бы, если бы вся жизнь прошла так. Я бы приходила домой и меня встречали таким долгим и сладким поцелуем.»

– Ну? – Грем внимательно посмотрел на нее. – Как все прошло?

– Очень, очень хорошо. Кросли – чудесные люди. И такие милые.

– Что же, они очень богаты? – Грем сел на маленькую табуреточку и стал раскачиваться на ней точно маленький ребенок. Элис встала к раковине, чтобы сполоснуть грязные чашки, которые он оставил за целый день.

– Думаю, довольно богаты. Их дом, конечно, не самый большой на Риджентс-роуд. Но, знаешь, Грем, бедные люди там просто не живут. Это сплошные особняки и дворцы. Я так робела, пока искала их дом. Мне было ужасно неловко.

– Почему? Разве с тобой что-то не так?

– Да нет. Просто вокруг все такое роскошное, люди такие важные, боишься сказать или сделать что-нибудь не так.

– Глупости! – самоуверенно отмахнулся Грем. – Уж я бы не растерялся. По мне, чем богаче – тем лучше.

– Хвастунишка! – Элис брызнула в него капельками воды из-под крана. – Посмотрела бы я на тебя в доме Кросли. Ты таких комнат в жизни не видел.

– Послушай, Элис, что, если сегодня мы выйдем погулять и где-нибудь перекусим? Я целый день не выходил из дому, и у меня немного разболелась голова. Хочу подышать свежим воздухом. А потом вернемся домой и прыгнем в постельку. Что ты на это скажешь?

– Даже не знаю, – она с сомнением вертела в руках чашку. – Это ведь означает снова потратить деньги. Каждый такой вечер обходится нам в три-четыре фунта, Грем. Это немного не разумно…

– Прекрати милая, доверься мне, прошу тебя. Ты ведь знаешь, в нашей семье деньгами заведую я. Если мы не будем никуда выходить, что же из этого выйдет хорошего? Стоило ехать так далеко, чтобы потом сидеть в четырех стенах? – в голосе его уже звучало разочарование. – Нет, правда. Такой большой город, столько развлечений, прямо голова идет кругом. Обещаю, это будет нечасто.

«И в самом деле. Почему надо всегда себе во всем отказывать?» – так подумала Элис и бросила ему из прихожей шляпу, которую он ловко поймал на лету.

Они поужинали в маленьком ресторанчике, который выбрал Грем. Элис не переставала удивляться. Грем, у которого никогда не было денег, чувствовал себя в большом городе как рыба воде. По одному виду заведения он мог определить дешевые там цены или нет, вкусно там кормят или не очень. Он знал, что заказать, не задумываясь оставлял чаевые, нанимал пролетку, если до дома было слишком далеко. Элис всегда жила в маленьком городе и понятия не имела о таких вещах.

– Я же тебе говорил, детка. Когда-то я жил уже в этом городе. И у меня тогда были деньги. Вот это была настоящая жизнь! Теперь, конечно тоже ничего, но что такое в сущности двадцать фунтов на двоих – сущие гроши! Мы еще молодые, у нас много потребностей. А такая красавица как ты не должна сидеть дома по вечерам. Видела, как на тебя посмотрели те двое военных у входа? Ручаюсь, если бы ты была одна, они непременно пристали бы к тебе.

– Грем! Прекрати, пожалуйста! Мне уже не по себе.

– Успокойся, глупышка. Ты ведь здесь не одна, с мужем. Теперь ты замужняя дама, и никто не смеет приставать к тебе. – он явно гордился собой. Элис счастливо вздохнула. Конечно, Грем иногда несет ужасную чепуху, но все-таки он прав. Хорошо, что она замужем. Даже замечательно. И вечер в самом деле чудесный. Только цены в ресторанчике, где они ужинали, показались ей просто грабительскими. Она почти ничего не заказала, хотя и была голодна. Грем же потребовал себе несколько блюд и огромную кружку пива. Он спросил ее, почему она ничего не ест. Элис ответила, что у нее нет аппетита. Он пожал плечами, и она облегченно вздохнула. Однако после ресторана, Грем захотел зайти еще куда-нибудь, чтобы выпить по чашечке кофе. И Элис подумала, что при его размахе, им скоро не станет хватать ее зарплаты, которая еще только две недели назад казалась им огромной суммой.

Вечером он спросил ее как бы между прочим:

– Что же, тот калека все еще неравнодушен к тебе?

– Не знаю. Может быть. Во всяком случае, он был очень рад меня видеть.

– Наверняка. Что ж, это нам только на руку. Так ты сможешь задержаться у них подольше. Только не позволяй ему себя лапать.

– Грем!!!

– Пожалуйста, не делай такого лица. Все мужчины думают только об одном. Уж ты мне поверь. И он не исключение. Просто держи ушки на макушке и будь осторожна.

– Мне не нравится, когда ты так говоришь. Точно мы используем этих людей.

– Да ведь так оно и есть, Элис! – он улыбнулся. – Они тоже используют тебя. Все вокруг друг друга используют. Так уж устроено. Ни ты, ни я – не исключение. А хочешь быть чистенькой – останешься ни с чем.

Он вздохнул.

– Слишком ты чувствительная, вот в чем вся беда. Мордашка у тебя красивая, спору нет. Но что толку? Охи да вздохи, это не правильно, да так нельзя. А ты посмотри, как живут люди. Каждый норовит урвать что-нибудь при первой возможности. Знавал я одну женщину в Йорке. С виду настоящая леди, куда там! И денег у нее – куры не клюют. Свой дом, свой экипаж. Познакомились поближе, оказалось, что она попросту обслуживает на дому богатых мужчин. – в голосе Грема явно звучало восхищение.

– Какая мерзость! Не хочу тебя слушать. – Элис отвернулась.

– Конечно, некрасиво. – тотчас согласился Грем. – Но ведь никто не знает. А все видят только богатую даму, которая живет как ей хочется.

– Ты словно восхищаешься ею.

– Ну уж я точно не из тех, кто стал бы ее осуждать. Каждый устраивается как может.

– Если ты не замолчишь – мы поссоримся.

– Ну ладно, ладно. Ты у меня такая благовоспитанная. Такую уж я полюбил. Ничего не поделаешь.

Элис становилось не по себе от этих разговоров, которые Грем заводил в последнее время все чаще. Она понимала, что совсем не знает его. И может быть лучше ей и не узнавать его ближе. Замечая, что она сердится, он сразу замолкал или начинал смеяться.

– Милая моя, – говорил он, кружа ее по комнате. – Моя маленькая монашка!

– Грем, отпусти меня сейчас же!

– Не отпущу, пока ты не поцелуешь меня.

Невозможно было долго на него сердиться. И она не сердилась.

Беда в том, что каждый день, точно по мановению волшебной палочки, Элис попадала в совершенно разные миры. Олицетворением одного мира был Джон Кросли, сильный мужественный человек, который никогда не лгал, не искал выгоды и всегда был порядочен и деликатен. Весь уклад их семьи был пропитан какой-то необыкновенной красотой. Они были такие добрые, такие открытые! Джон Кросли был для нее олицетворением всего ясного, чистого, постоянного.

Грем был более приземленным, более прозаичным. Он считал, что во всем надо искать свою выгоду, хоть и маленькую. Окружающие были для него были врагами или лучше сказать конкурентами, у которых была одна цель – деньги или благополучие. Если кто-то жил лучше него, значит этот человек был более изворотливым, более наглым, более хитрым. При этом он умел так искусно скрывать свое лицо, умел нравиться людям и заставлял их делать то, что он хотел. Разумеется кроме тех, кто сам был таким же как и он.

Невольно сравнивая этих двух мужчин (с Джоном она проводила целые дни, с Гремом делила ночи), Элис пришла к выводу, что Грем – как сама жизнь, в нем есть и хорошее и плохое, но к нему ужасно тянет. А Джон – безусловно, честный, порядочный, но с ним отчаянно скучно. Он слишком правильный, слишком идеальный.

За минуту Грем мог рассмешить ее до колик в животе или поцеловать так, что земля уходила у нее из-под ног. Джон ничего этого не умел, а когда он целовал ей руку при прощании, она ловила себя на мысли, что его прикосновения ей неприятны. Он по-прежнему смотрел на нее с обожанием, но не позволял себе ни словом, ни намеком выразить свои чувства. В этом-то и была разница между ними! Грем, если ему нравилась женщина, всегда действовал решительно и быстро.

Даже о войне они рассуждали по-разному. Джон считал солдат героями и был убежден, что каждый мужчина должен исполнить воинский долг.

Грем говорил, что войну развязали ушлые политиканы, чтобы набить себе мошну, и что в окопах гниют только простодушные идиоты. Элис словно раздваивалась. Когда дома, наслушавшись «красивых речей», как называл их Грем, она начинала высказывать свою точку зрения, он всегда поднимал ее на смех и разбивал в пух и прах. «Женщины достойны уважения? Как же! Только мужчина может быть уважаем, он за все и отвечает. А женщины должны знать свое место.». «Нужно быть справедливым и добросердечным? Еще чего! Нужно быть смелым и хитрым, только таких и любит удача!»

Элис было нелегко привыкнуть к такому образу жизни. Особенно мучительным было то, что Кросли считали ее невинной девушкой, почти ангелом. А она предавалась по ночам вполне земным наслаждениям. Элис не представляла как посмотрит им в глаза, если обман раскроется. Особенно тяжело бывало с миссис Кросли, которая оказалась ужасной болтушкой и иногда задерживала ее за столом после чая, чтобы немного поболтать наедине.

– Вот что я хотела спросить у вас, моя милая. – сказала она однажды, когда они остались вдвоем. – Конечно, это не мое дело, но почему вы так плохо одеты? Девушка должна хорошо одеваться. Мы ведь неплохо платим вам. Конечно, вы такая хорошенькая, как куколка. Но вы все время ходите в этой блузке и в этой юбке, и пальтишко у вас такое тоненькое, а ведь скоро начнутся настоящие холода.

– Я… стараюсь не тратить слишком много сейчас. – ответила Элис несколько обескураженная подобным вопросом. – В основном откладываю.

– Понимаю. – миссис Кросли задумалась и тут же сказала. – Вам надо как можно скорее выйти замуж, милая, право. Нужно найти мужчину, который позаботится о вас. Поверьте, замужняя дама – это совсем не то, что одинокая девушка. Когда отыщется такой человек, а я надеюсь, вы будете благоразумны и сделаете правильный выбор, жизнь станет гораздо проще.

После таких разговоров она вздыхала и почти всегда заканчивала свои тирады одинаково.

– Право, вас послал сам Господь! Вы, как чудесное лекарство, все преобразили в этом доме. Вчера приходил доктор и просто не узнал Джона. Он стал совсем другим человеком, жизнерадостным, веселым. Не знаю, как вас благодарить, мисс Барнхем. Даже мой муж переменился и помолодел, а ведь у него очень слабое здоровье. И, сказать по правде, когда настали эти тяжелые дни, я даже не знала за кого из них двоих стоит переживать сильнее.

Элис показалось, что миссис Кросли догадывается о чувствах сына, потому что однажды она сказала, задумчиво помешивая ложечкой чай.

– Знаете, мисс Барнхем, я всегда считала, что у моего сына должна быть особенная жена, такая блестящая светская красавица. – она сокрушенно покачала головой, словно устыдясь прежних мыслей. – Так я думала раньше, потому что я была очень глупой. А теперь я думаю, что Джон никогда бы не был счастлив с такой женщиной. Все эти дамы ужасные эгоистки, думают только о себе и своей красоте. Он может быть счастлив только с простой, скромной девушкой, милой и очень доброй. Он всегда идеализировал женщин, даже обожествлял их. Его избранница должна быть очень… – она пошевелила пальцами в воздухе словно нащупывая подходящее слово – очень чистой. Как и он сам. Я уже давно позабыла о своих амбициях и была бы счастлива, если бы Джон женился на скромной, милой девушке, пусть и не высокого происхождения. – и она многозначительно посмотрела Элис прямо в глаза.

Растерявшись под этим взглядом, Элис мучительно покраснела. Ошибочно истолковав ее смущение, миссис Кросли чуть приметно улыбнулась. Она решила, что Элис тоже неравнодушна к ее сыну, но скромность и порядочность заставляют ее трепетать при одном намеке на эту деликатную тему.

А Элис подумала с ужасом, что миссис Кросли теперь не оставит ее в покое и будет всеми способами содействовать ее сближению с лейтенантом. Конечно, она не будет иметь успеха, зато ее усердие создаст множество неловких ситуаций, которые сделают ее пребывание в их доме мучительным.

Элис поделилась с Гремом своими опасениями и добавила с сожалением, что наверное, ей стоит отказаться от места, потому что возможно Джон Кросли вскоре сделает ей предложение. Что тогда будет? Как она станет выкручиваться?

– С чего ты взяла? – Грем выглядел заинтересованным.

– Просто, сегодня его мать сказала мне, намекнула… мне показалось…

– По-моему ты паникуешь. Мало ли что говорит эта старуха! Не стоит так переживать из-за всякой ерунды. Он ведь ничего не говорит тебе?

– Ничего. Но я все равно чувствую, что он надеется.

– Не волнуйся. Если тебе придется уйти, так что же, – он пожал плечами. – Найдешь место получше, вот и все. А если они узнают, что ты уже замужем, то и тут я не вижу ничего страшного. Они предложили тебе работу – ты согласилась. Твоя личная жизнь их не касается.

Как всегда Грем говорил уверенно и властно, но Элис чувствовала, что если она потеряет место, то Грем будет первым, кто станет упрекать ее за это. Он по-прежнему сидел дома, по целым дням валялся в одежде на кровати, много курил и читал газеты. От длительного безделья у него под вечер начинала болеть голова и, когда Элис возвращалась домой, то заставала его не в духе, злого и раздраженного. Он жаловался, что у них мало денег, и что у него нет приличного костюма и пальто.

– У меня такой старый, дурацкий костюм. Я сегодня ходил по объявлению, хотел устроиться на работу, так на меня посмотрели как на оборванца. А ведь место было хорошее – помощник управляющего в одном баре. Разумеется, мне отказали.

– Может быть, тебе подыскать работу попроще, где внешний вид не имеет особого значения? – осторожно спрашивала Элис. Она уже хорошо изучила его и знала, что после ее слов он вскочит как ужаленный и будет кричать. Так и случалось.

– Не вмешивайся туда, где ни черта не понимаешь! Найти работу попроще! Это что же – грузчиком или носильщиком? Сама-то ты сидишь в тепле, в уютном особняке и развлекаешься со своим калекой, а я должен устроиться на фабрику и ворочать тяжести. Ловко придумано, ничего не скажешь!

Элис уже не возмущалась, когда он говорил гадости. А Грем уже не извинялся за сказанные сгоряча слова.

Желая поднять ему настроение, Элис как-то сказала: «Не надо грустить милый. Тебе надо пойти развеяться. У меня есть четыре фунта, возьми, сходи в город, посиди в баре. Может познакомишься с кем-то.» Он нерешительно взял деньги и сразу смягчился:

– Ты такая добрая, Элис. Забудь все, что я тебе наговорил. Я очень ценю тебя, правда, детка. Вот увидишь, я все исправлю. Дай мне еще пару недель. Если не найду приличной работы – буду искать любую, где платят.

– Иди, повеселись, милый. – Элси выпроводила его почти насильно.

– А ты что же, не пойдешь со мной?

– Нет. Мне что-то не хочется, – твердо ответила Элис, зная, что вдвоем они потратят больше денег. – Хочу сегодня пораньше лечь спать…

В последствии Элис очень пожалела, что завела этот обычай. Через пару дней Грем уже вошел во вкус, и в третий раз, собираясь в город, даже не предложил ей присоединиться. Он только спросил, скоро ли ей заплатят за третью неделю.

В следующий раз она только вошла с улицы и увидела, что он обматывает шею шарфом, который они не так давно купили на распродаже в большом магазине на Кинг-роуд. По заведенному обычаю он чмокнул ее в щеку и сказал:

– Боже, ты такая ледышка! Наверное, на улице очень холодно?

– Да, Грем. Если ты собрался пройтись, то не стоит. Сегодня лучше посидеть дома. И мы уже давно не проводили вечера вместе. Я тебя совсем не вижу. Я соскучилась.

Он постоял в раздумье, стащил с себя шарф, но не стал раздеваться, а прошел на кухню и сел на стул с надутым видом.

– Что такое, милый? Почему ты не раздеваешься? – она поспешила за ним.

На кухне состоялся разговор, в котором он прямо обвинил Элис в эгоизме.

– Ты хочешь, чтобы я остался – я останусь. Что ж, деньги-то твои. Только не рассчитывай, что я буду веселить тебя весь вечер, а потом всю ночь ублажать в постели. Нет, этого не будет. Ты хочешь мною командовать и помыкать, ну а я этого терпеть не могу. Я стану делать, что хочу и ходить куда хочу.

– Господи, Грем! Да ведь я только сказала, что на улице холодно и тебе не стоит выходить. Вот и все. Ты можешь простудиться и заболеть. Я вовсе не собиралась тобой командовать. Я просто заботилась о тебе. – Элис с трудом сдерживала слезы, она стояла перед ним на маленькой кухне, растерянная и жалкая, как обычно, когда они ссорились, и когда он несправедливо обвинял ее в чем-либо. – Я только сказала, что соскучилась, потому что, когда я ухожу – ты еще спишь, когда прихожу – ты уходишь. Когда же мы будем проводить время вместе?

Грем сидел мрачный и нервно барабанил пальцами по столу.

– Не знаю, что ты от меня хочешь. Я целыми днями сижу дома как собака на привязи и жду твоего возвращения. Ты могла бы относиться ко мне с большим пониманием. Кому будет плохо, если я иногда выйду в город и прогуляюсь? Если бы ты так уж хотела меня видеть, могла бы дождаться моего возвращения, а не ложиться спать.

– Я бы дождалась тебя, но вчера и позавчера ты вернулся домой заполночь. Я не могу ждать так долго. Если я сонная приду на работу, Кросли сразу заметят это и начнут задавать вопросы. А ты знаешь, Грем, как я боюсь, когда они задают мне вопросы, потому что мне приходится тогда много лгать!

Ей безумно хотелось докричаться до него. Но, когда Грем, злился это становилось почти невозможным. Она видела этот взгляд, эти глаза и понимала, что он сделает то, что собирался.