Текст книги "Четыре угла коварства"

– Послушай, парень, у меня очень много работы, приходится срываться с места, когда вызывает начальство. Извини, друг, что прошлый раз не удалось нам пообедать…

– Позавтракать, – поправил его мальчик.

– Точно? – смутился Павел, а Тима закивал, мальчик все помнил. – Так давай поужинаем вместе?

Тимофей порывисто обнял его за шею… Нет, это не мелодрама! Это самая настоящая трагедия будет, когда ребенок узнает, что мама (родственница гадюки) его обманула. Павел взял Тиму за руку и повел сначала в ванную, руки-то обязательно надо мыть, потом весело ужинали, Лора (стерва) принимала активное участие в их разговорах, шутила (глупо и неуместно), смеялась, действуя на нервы Павлу. Зоя Артемовна молча ужинала, попеременно переводя безучастный взгляд на весельчаков, она же первой и встала из-за стола, ушла в свою комнату. Тем временем Тима рассказывал про комп, ведь папа интересовался, во что он любит играть, мальчик его поправил:

– Я, папа, не играю… ну, так, иногда. Я изучаю.

– Неужели? Тогда покажи, что ты там изучаешь.

Мальчишка сорвался с места и бросился за компом. У Павла мимика переменилась, он исподлобья уставился на Лору, но у нее чутье, как у змеи перед землетрясением, она убирала посуду и мыла ее, на него не смотрела, но спросила:

– Как тебе наш сын?

– Забавный мальчишка, – произнес он. – Интересно, в кого он такой башковитый?

– В тебя. – Лора повернулась к нему, заговорила с сожалением: – Я не претендую на ум, если бы умной была, не потеряла бы тебя.

– Мне повезло, что ты не была умной, – кольнул ее он. – Но у меня нет способностей ни к технике, ни к математике, ни к наукам. Я заурядный следак.

– Но ты тоже занимаешься вычислениями, – возразила Лора.

– Логично. Но у меня другой принцип…

Не удалось ему поведать о принципах своей работы, впрочем, она и так поняла, что не верит он в свое родство с Тимой, вбежал мальчик. Он по-деловому поставил перед ним ноутбук, делясь с папой грандиозными планами:

– Ноут старый, но железо классное, надежное. Я, папа, учу языки программирования…

– А что, в этом возрасте изучают эту сложную систему? – обалдел Павел. – Не рановато ли?

– У нас для вундеркиндов есть специальные кружки, – заступилась за сына Лора. – Тима поступил туда без труда, там ему и помогли освоить компьютер, но языки пока не учат.

– Я сам нашел в интернете уроки, – перебил ее Тима. – Мне Артур помогает. Это наш сосед, мама меня на него бросает, когда надолго уходит. Артур в свой комп смотрит, а я в свой, кругом дружба.

Павел только за щеку взялся: бедный ребенок, у него нет детства. А Тима между тем показывал программы, в которых так называемый папа ни бум-бум, мальчик реально увлечен, уже видно невооруженным глазом, в чем его призвание. Трудно было уложить Тиму в постель, и Павел, надо признать, устал от общения с ним, в своей комнате он завалился на кровать со стоном облегчения. Мальчишка действительно забавный, неугомонный, очень старался понравиться. И Павел вспомнил себя в детстве, как ждал, когда его родной папа бросит свою красивую тетку и вернется домой, но бросила отца новая жена. Назад он не просился, да и мать мысли о возврате мужа не допускала… как же все нелепо и одновременно болезненно для всех получилось.

– Павлик, ты не спишь?

К счастью, это не Лора, не расположен он к общению еще и с ней, это мама вошла, завидев свет от лампы на полу в щель двери, вошла как шпионка – на цыпочках. А Павел смотрит в потолок, даже не повернул голову. Зоя Артемовна присела на край кровати, вздохнула и погладила сына по руке со словами:

– Тима быстро к тебе привязывается, может, не стоит ему так много уделять внимания?

– Мама, я хочу подружиться с ним. Тима ребенок, его легко заставить откровенничать, так он расскажет о Лоре.

– Но это обман, детей обманывать грех.

– По-твоему, я не должен знать, что за этим сюрпризом кроется?

– Ладно, как знаешь. Поскорей разберись с этой… иначе твоя мать попадет в дурдом. В дурдом не хочу, значит, сбегу из дома. Спокойной ночи, сынок.

Да уж, заснешь тут спокойно, когда голова забита вопросами, требующими немедленного решения, но это невозможно. Предстоит тяжелая работа, но с чего начать, чтобы ускорить ее? Павел читал записи отца, у него были закрученные дела, он вел не то чтобы дневник, но записывал течение работы, вероятно, чтобы не забыть мелочи, благодаря которым обрастает скелет расследования. Читал, надеясь добыть что-нибудь полезное…

– Павлик, извини, ты же не спишь.

Он опустил толстую тетрадь на живот, не взглянув в сторону Лоры, проворчал, правда, с усмешкой:

– Опять без стука? Мы с тобой все точки расставили или нет?

– Я не за точками пришла, а вот…

Пришлось посмотреть, что она там показывает – конверт.

– Что там? – спросил он.

– Результат анализа ДНК. Подтверждение, что Тимочка твой сын.

– Чего-чего? – Павел сел на постели, с неподдельным интересом уставившись на это чудо безбашенное. – Не помню, чтобы я сдавал материалы на тестирование ДНК.

– А я тайком добыла, когда Тимочке было чуть больше года, – призналась Лора, нисколько не раскаиваясь. – Ты еще не уехал из города, где мы были по-своему счастливы, я попросила кое-кого, не буду называть имена, помочь. Знала, что однажды придется показать тебе ребенка, знала, что не поверишь, тогда нужно показать бумажку, раз родная кровь молчит.

С трудом Павел обуздал эмоции и взял себя в руки, не хватало, чтобы она видела его растерянность, умноженную на злость, от которой не застрахован самый выдержанный человек. Лора недостатки партнера берет на вооружение и потом с изощренным коварством манипулирует жертвой, поражая слабые места. Павел взял конверт, прочитал и поднял на нее глаза, размышляя, какую бы реакцию изобразить для пользы дела, решил остаться бесстрастным:

– Почему сразу не показала?

– Чтобы ты не подумал, будто я шантажировать тебя приехала.

– А ты знаешь, что эта бумажка не имеет никакой юридической силы? Я должен был сам сдать биологический материал для тестирования.

– Знаю, – беспечно ответила Лора. – Но я же не собираюсь подавать в суд на алименты, мне только нужно было доказательство, что…

– Я слышал, слышал, – сворачивая лист и засовывая его в конверт с явным видом растерянного шкодника, произнес Павел. – Чего ты хочешь?

– Ну, того, чего хочу я, не хочешь ты…

– В таком случае, я принял к сведению, – протянул он конверт, мол, доказательство убедило меня, затем небрежно протянул ей. – Свободна.

Она забрала конверт и двинула к выходу, у двери остановилась, повернувшись к нему, попросила:

– Будь хотя бы к Тимочке поласковей.

– К нему буду, к тебе – нет.

Когда Лора ушла, он лег на спину и еще долго обдумывал планы: с Тимой не стоит торопиться, тут времени навалом, лишь бы у мамы хватило терпения. А вот с Феликсом дело обстоит хуже, следовало придумать, как подать улики, однако сейчас главное – дождаться результатов вскрытия, но это минус время.

Поход к родителям убитого ничего…

…не дал, они в полном недоумении, растерянности и в состоянии горя. Сейчас именно у них находились дети, отец Веры привез, так как его жена попала в больницу с гипертоническим кризом, о смерти отца и матери детям пока не сказали. Ребята вернулись в машину, Вениамин предложил выпить чаю из термоса, налил себе и Жене Сорину в одноразовые бумажные стаканчики, тут вдруг звонок.

– Да, Алина? – сказал Вениамин, нажав на панельную кнопку, включив громкую связь.

– Веня, я хакнула трубу Руслана, приезжай.

– Молоток, – скупо похвалил он, выплеснув чай за окно. – Мы едем.

Алина – миниатюрная, как статуэтка, с тоненькой талией, хорошенькая, с глазами синими и круглыми, с гофрированными волосами стального цвета – ее только на витрину в отдел игрушек поставить и любоваться. А по мнению Жени, это черт в юбке, а не девушка, с ним согласны практически все, даже Вениамин. Однако если б не он, девчонке точно светила колония, способ заработка у нее своеобразный был, например, под колеса бросалась и корчилась, будто ее автомобиль переехал и вот-вот она умрет, но за некоторую сумму, так и быть, соглашалась умереть дома. А если серьезно, Алину спасли от рабства: ее, синеглазую блондинку, преступная группа из уважаемых людей намеревалась продать в рабство в одну из арабских стран.

Вениамин взял над ней шефство, то есть в ежовые рукавицы (а может, Алина его взяла в оборот, по мнению Жени), он привозил из деревни еду для нее и бабушки, воспитывал. Терехов и Феликс устроили ее на работу к сисадмину УВД Левченко, а в этом году она получила диплом программиста – во как! И лишний раз подтвердила, что имеет склонность к преступному миру, к счастью, работает теперь, как выразился высокопарно Женя, на благо нашего любимого общества. Алина сидела в отдельном кабинете, заваленном железом (деталями) и разного рода аппаратурой, увидев ребят, подскочила:

– Веня! Ой, Жека, привет.

– Дюймовочка (так прозвал ее Феликс за компактность), я не собираюсь любоваться тобой и Веником, вы будете обниматься, а я от зависти засохну. Давай трубу убитого и выписку.

Алина подхватила со стола смартфон и показала ребятам:

– Опля! Шарьте теперь в этой трубе. Когда мы получили доступ к ней, все оказалось открыто: два аккаунта в разных браузерах, социальные сети, ваш Руслан использовал все для работы, по мне так ничего интересного: переписка с заказчиками, в соцсетях реклама его работ, короче, сами увидите. Но не радуйтесь, это в телефоне. Есть три почтовых адреса в его визитке, к ним пока доступа нет, я так понимаю, он открывал эти адреса только на компе, но в браузере ваш убитый отключил функцию паролей, так что вскрывать придется. А трубку жены так и не нашли?

– Нет, – сказал Вениамин.

– По контактам найдете номера жены, потом сделаете запрос в центр связи. Правда, это будет долго, они сейчас противные стали. Недавно нашему начальнику пришлось поднять хай, чтобы выдавить из жлобов распечатку базара двух козлов, у нас прослушка полетела.

– Боже, пошли мне девушку, – закатил Женя глаза к потолку, – чтобы она была такой же прекрасной, как Алина, но не выражалась, как дворник после бодуна.

– Хм! – фыркнула она, ничуть не обидевшись, привыкла. – Веня, ты заедешь за мной?

– Постараюсь, – направляясь к выходу и при этом изучая контакты в смартфоне убитого, бросил он. – Сорняк, хватит пялиться на мою Алинку, за мной!

Он вышел, а Сорин задержался, чтобы шепнуть девушке:

– Я ослышался? Он впервые сказал «моя Алинка» при мне.

– И я услышала впервые.

– Ну, считай, ты его добила. Только речь свою отрихтуй, а то родителей Веника своим базаром до инфаркта доведешь.

– Будь спок, я при них молчу.

– Женька! – позвал Вениамин из коридора.

– Лечу! – В машине он поинтересовался, видя, что коллега не отрывается от телефона Руслана: – Что нашел?

Вениамин водил пальцем по смартфону, ничего не говоря, наконец положил его на липучку у лобового окна и завел мотор.

– Почту мельком просмотрел во всех браузерах. Писем много, читать придется долго. Есть еще мессенджеры, соцсети и прочее. Как у людей хватает времени все это переваривать, да еще и работать? Давай сейчас и займемся трубой Руслана, нужно прозвонить контакты, выяснить, кто из них нам нужен. Еще бы и компьютер…

– А поехали ко мне? – предложил Женя. – У меня никто не помешает: родители на работе, малявка если не в школе, то в кружке, бабушка накормит.

– Заметано, едем к тебе.

Как ни напрашивалась Лора, как ни ухищрялась,

…а ее в торговый центр Павел с Тимой не взяли, сын заявил:

– Мужчинам необходимо отдыхать от женщин.

– Что?! Как ты сказал? – обалдела заботливая Лора. – Пашка, это от тебя Тимофей набрался пошлятины?

– Мы ушли, – оставил ее без ответа непробиваемый Павел, нахлобучив на голову Тимы шапку, которую купил недавно вместе с теплой курткой.

Форсируя дружбу с мальчиком, Павел начал с того, что на следующе утро, как увидел результат ДНК, разбудил ребенка и предложил пробежаться по парку. Тима подскочил с постели, хлопая сонными глазенками, а Лора встала на дыбы:

– Я против. Уже холодно, Тимофей нетренирован, он домашний ребенок, застудит легкие от твоего бега…

– Мама, ну, пожалуйста… – умолял Тима.

– Не понял, почему ты не хочешь отпустить сына со мной, а? – строго спросил Павел, показывая всем своим видом, что сердит.

– Я сказала причину, – огрызнулась Лора.

– Это отговорка. А причина какая?

– Ты понятия не имеешь, что такое больной ребенок.

– А мне кажется, ты боишься. Чего?

Провоцировал он намеренно, наслаждаясь про себя беспокойством Лоры, которое она с трудом почему-то скрывала. Естественно, у Павла рождались всякого рода подозрения, в сущности, необоснованные, ведь любое обоснование должно на чем-то базироваться, а улик пока у него нет, тем не менее в голове крутились версии одна нелепее другой. В прошлом на него будто морок нашел, крышу сорвало на почве то ли безмозглой любви, неспособной рассмотреть истинную натуру предмета обожания, то ли Лора, как говорят деревенские старухи, похожие на ведьм, опоила его зельем. Самое смешное: Зоя Артемовна склонялась к диагнозу, поставленному старушенциями, однако всякое зелье имеет срок годности, отрава Лоры давно перестала действовать.

– Ты в адеквате? – тем временем шипела она. – Холодно!

– Температура плюсовая, плюс три градуса.

– Для тебя! Но не для ребенка! Не пущу.

Помог великий айтишник (в будущем, разумеется), он разревелся, как простой ребенок (а не вундеркинд) детсадовского возраста, размазывая кулачком слезы по щекам. Лора сдалась, но заставила сына выпить горяченького молока, замотала его шею и половину лица шарфом, потребовала, чтобы во время прогулки Тима не открывал рот, не разговаривал, дышал только носом. И пригрозила пальцем Павлу:

– Не смей нагружать Тиму, он не ты! Пусть просто ходит.

Что ж, понять ее несложно даже ему, Лора с типично материнской заботливостью опекала мальчугана, беспокоясь о его здоровье, да она растерзает Павла, если Тимофей заболеет. Он и не трогал ребенка, не нагружал, намеренно не расспрашивал да и не планировал мучить малыша расспросами – зачем? Всему свое время. Ему нужно, чтобы Лора успокоилась, поверила, будто убедила Павла, что это его сын, хотя… он уже сомневался, что Тима не его. Понимал: это невозможно, и… сомневался. Короче, она обязательно устроит дознание ребенку, и что Тима скажет мамочке? Ничего. Главное – усыпить ее бдительность на первый раз, на второй, третий и, набравшись терпения, даже на четвертый. Только таким образом можно убедить ее, что он поверил: Тима его ребенок.

И да, постепенно Лора стала отпускать мальчика с Павлом, не опасаясь, что ребенок наболтает лишнего, для нужного результата времени понадобилось не так уж много. Занимался Павел и расследованием, черную работу делали Вениамин с Женей, а они с Феликсом пытались разобраться с отпечатками, но оба застряли на первоначальном этапе, однако надежды не теряли и выстраивали оборону.

Настал день, когда договорились встретиться с Антоном Кориковым, он готов дать ответ насчет мальчика и устно рассказать о вскрытии, так как акт еще не написал. Да к черту эти бешеные акты, Антоша ко всем своим достоинствам первоклассного эксперта обладает еще и даром писательства, вместо нормального акта на пару страниц приносит папки с описаниями размером с книгу.

День выдался удачным, в смысле – когда можно заняться и своими проблемами, встречу назначили в торговом центре. Попутно Павел решил захватить Тиму, бедный ребенок торчит целыми днями за компом, Лора к его увлечению относится легкомысленно. Однако речь пойдет не только о тестировании, но и о друзьях Феликса, его тоже позвал.

Мальчишку сплавили к аниматорам с условием, чтобы развлекали его до тех пор, пока они за ним не придут, конечно, за дополнительную плату. Сами устроились в дальнем кафетерии, сюда в это время мало кто заходит. После заказа кофе, булок с повидлом и минеральной воды, когда официант отошел, Феликс приступил к допросу:

– Это что было? Почему мальчик называет тебя папой?

Не имело смысла скрывать, впрочем, Павел и не собирался. Он честно рассказал, какую коварную интригу затеял против Лоры, для этого и взялся за исполнение роли отца.

– Почему я ничего не знаю? – задал закономерный вопрос Феликс. – Мы как будто друзья… или нет?

– У тебя без меня проблем полно. Сейчас Кориков придет и… А вот и он. Антон! – поднялся Павел и махнул рукой.

Всклокоченный Кориков плюхнулся на стул, он явно бежал, так как опаздывал, достал платок, вытер лоб и произнес первое слово:

– Воды.

Феликс налил ему в стакан минеральную воду, тот залпом выпил и растянул рот в счастливой улыбке, отсюда и была закономерная фраза Павла:

– Ты, я вижу, с хорошими новостями.

– У меня всегда только хорошие новости, – заверил Антон.

– Ха, у него хорошие новости! – мрачно усмехнулся Феликс и, как обычно, обратился к нему по имени-отчеству: – Антоша Степанович, говори результат.

– Хорошо, – согласился тот, любивший выложить подробности для убедительности. – Итак. Вы, Павел Игоревич, хотели знать, является ли вам сыном Тимофей. После проведенных исследований, можно сказать, что…

Коноплева вошла в кабинет Огнева, он…

…сидел к ней в профиль за компьютером, увидев Ольгу, предупредительно вскинул руку – жди, не мешай ни в коем случае. И быстро застучал по клавиатуре, а Ольге от скуки ничего не оставалось как пройтись по так называемому кабинету. Здесь неинтересно, полки-полки-полки по стенам и столы, все завалено приборами, деталями, словно это кладбище убитой техники или ремонтная мастерская, а не кабинет криминалиста. Удивительная безалаберность, а ведь Огнев на хорошем счету в городе, к нему бегут с проблемами все, кому нужна качественная экспертиза.

– Извини, Оля, у меня программа запущена, если прервать, все нужно начинать сначала, теперь она считает, а я к твоим услугам.

Ольга крутанулась на каблуках, развернулась и подошла к столу Огнева. Тридцать лет для незамужней женщины почти катастрофа: не вышла замуж и уже не выйдет никогда, если не считать редкие исключения, которые по иронии судьбы никому не встречались. Ольга крупная на вид, нет, вовсе она не полная, а именно крупная – что рост, что тело, со строгой внешностью, выглядит старше, возможно, это из-за прически такое впечатление: волосы зачесаны назад и собраны в пучок. Прическу меняла на легкомысленную стрижку, выглядела глупо, вернулась к прежнему пучку на затылке.

Что еще… глаза рыбьи. После того как видишь ее глаза, другие черты размываются, они не привлекают красотой, а отталкивают стеклянным блеском. Оля не красавица, страшненькой тоже несправедливо ее назвать, скорее, симпатичная, если бы… не стервозный характер, который отпечатывается на лице.

Не так давно она работала на месте Корикова Антона, славилась некомпетентностью, ее прикрывал профессор Покровский, вынужден был исправлять брак, мало кто рвется препарировать трупы, поэтому Леонид Львович берег то, что было. Однажды она неожиданно для всех очутилась в СК на ставке следователя, вызывая недоумение, каким образом Оля из морга скакнула в следователи? Самое паршивое – место следователя обещали Феликсу, когда он получит диплом – учился заочно, но его прокатили из-за Коноплевой. Прикрепили ее к группе Терехова, сама напросилась, теперь успешно портит кровь ребятам.

– Станислав Петрович… – начала она вкрадчиво, вместе с тем с толикой угрозы, ибо поняла: раз в его глазах застыл немой вопрос, значит, он забыл о ее просьбе, а это недопустимо. – Вы, конечно, не сделали сравнительный анализ кусочков ткани.

Ее просьбы зачастую игнорировали, потому не вопрос прозвучал, а утверждение, на что Огнев улыбнулся безобидной улыбкой:

– Конечно, сделали. Не я, но под моим контролем делал Марунич Стас. Да, он молод, но трудолюбив.

– Как мне, так молодняк, да? Который ничего не умеет?

– Уже умеет, – поднимаясь, сказал Огнев. – Жди. Сбегаю в лабораторию к нему и принесу результаты исследования. Я мигом.

Оставшись одна, Ольга, оглядывая кабинет, повздыхала, покачала головой в знак неодобрения, затем подошла ко второму столу (без монитора), стоявшему у окна, на нем тоже бардак, но посередине лежала папка. Небрежным движением Ольга открыла ее, прочла несколько строк и вытаращила глаза. Страницы скреплены обычной канцелярской скрепкой, Ольга подняла верхнюю… до чего же занимательное чтиво попалось на глаза!

– Вот твои бумажки… – Вбежав, Огнев застыл, застукав Ольгу за чтением его документов. Он рванул к ней и закрыл папку. – Как ты посмела? Кто позволил тебе читать результат моей экспертизы?

– Ну, раз лежит папка на столе, в ней нет ничего под знаком «секретно». – Она бесстрашно пошла в атаку.

Огнев не дал ей договорить, едва сдерживая порыв влепить ей по уху (нельзя, все же женщина, но очень хочется), прервал ее грубо:

– Да хоть на голове, на абажуре, твое какое дело! Это возмутительно! Ты не знаешь правил?

– Выходит, вы не знаете правил. Если это важные документы, которые никто не должен видеть, – вон сейф, почему они не там?

– Потому что у нас работают порядочные люди! – рявкнул он, что ему совершенно несвойственно, но вывела. – Они никогда не залезут в чужие папки.

Чтобы ее пробить, надо иметь пушку, как у танка, да и то Коноплеву вряд ли пробьет, она железобетонная и как провокатор стала, едва поменяв статус с медэксперта на следовательскую ксиву. Оля нисколько не стушевалась, попавшись на месте преступления, напротив, взяла тон начальника цеха башмачной фабрики, ткнув в папку пальцем, отчитала человека, о котором ходят легенды:

– А кстати, Станислав Петрович, вы должны были давно отдать результат в следственную группу. Получается, вы покрываете преступника?

– Я не обязан давать тебе отчет! – процедил гневно Огнев сквозь зубы. – Получи свои бумажки и до свидания.

Никогда его не видели таким резким и грубым, он же добряк, оптимист по жизни и хохотун, всякое недоразумение не составляет для него проблемы, Станислав Петрович способен уладить казус парой слов, а тут не захотел. Он сел за стол, положил ладонь на папку, через минуту открыл и просмотрел листы – все целы, но так погано на душе… не передать! Так испортить ему настроение никому не удавалось, кроме Ольги, недаром Феликс наградил ее кличками – Марихуана Гашишевна, что значит – отрава. Сунуть нос в святая святых… это верх наглости, граничащей с подлостью.

– И долго ты будешь молчать?

Феликс смотрел на Корикова исподлобья, сама его поза – ладони на столе, локти оттопырены в стороны – требовала немедленного ответа. Деликатный Антон, почесывая подбородок, попытался оправдаться:

– Я же не знаю, какой результат хочет Павел Игоревич, вдруг для него мое сообщение станет огорчительным? Вот и думаю, как подать…

– А ты подавай в лоб, – посоветовал Феликс. – Ты же не к опознанию трупа готовишь несчастных родителей, тут дело более простое.

– Как сказать… – пожал тот плечами.

– Ладно, Антон, не тяни, – приказал и Павел, но без нажима. – Меня устроит любой ответ.

– Ладно, – сдался Кориков. – В общем, мама Тимы обманула вас, он не ваш сын. А вы хотели, чтобы мальчик…

– Чтобы было так, как есть, – перебил его Павел, улыбаясь.

Да чего уж, результат принес ему облегчение, словно гора с плеч свалилась, но это не конец, а только начало. Павел выпил воды, с минуту думал и обратился к Корикову с новой просьбой:

– Отлично. Но раз так… давай-ка еще сделаем один анализ, теперь нужно протестировать его мать.

– Ее-то зачем? – изумился Антон.

– На всякий случай, чтобы наверняка знать: Лора привезла своего сына, – подчеркнул слово «своего» Павел, – а не украла ребенка.

– Украла ребенка? – вытаращился Антон. – Как так?

– Я не утверждаю, – пошел на попятную Павел, видя ужас в глазах Корикова, парень еще плоховато знает, в какую систему вошел. – Но допускаю. Нет, мальчик не похож на украденного, он послушный, общительный, а не забитый, Лору нисколько не боится… И все же мне не нравится сюрприз, что-то в нем неестественное, постановочное. Короче, за этой вывеской хочу посмотреть на изнанку, очень я любопытный стал… до неприличия. И недоверчивый. Тем более моя недоверчивость получила веский повод, верно?

– Да куда уж вернее, – вставил Феликс. – Зачем ей понадобилось врать? Что она задумала? Неспроста же устроила эту подставу.

– Павел Игоревич, на вас и Феликса негативно действует работа, – поставил диагноз Антон. – Вы сталкиваетесь с определенным контингентом, а это люди, отступившие от правил, с психическими отклонениями. Поэтому в каждом человеке, который отмечен минусом в прошлом, видится монстр в настоящем.

– Только не в данном случае, Антоша. – И дальше Павел объяснил, наверное, больше себе, чем ему: – Видишь ли, подобные люди не меняются, они лишь совершенствуют свои порочные качества, это я из личного опыта усвоил. Сам посуди, Антон, каждый преступник знает список, чего нельзя делать: мошенничать, обижать стариков и детей, похищать людей, воровать, убивать. Но все это делается с верой, что пронесет, причем изобретаются новые приемы достижения цели, порой совсем безумные, граничащие с идиотизмом.

– Она доставила вам много неприятностей, – догадался Антон.

Не хотелось Павлу возвращаться в прошлые ошибки, хотя все, казалось бы, забылось и пылью покрылось, но сколько бы времени ни прошло, стоит вспомнить – это всегда неприятно. Вдруг сразу просыпается некий комплекс, он ощущает свою неполноценность, во всяком случае, с ним именно так. Глупо. Но и другое понимал в данную минуту: когда обращаются с деликатной просьбой, обязаны доверять. Он отделался кратким наставлением и с добродушной улыбкой:

– Я получил по заслугам, Антоша, глупость сама себя наказывает. А я был дурак зеленый, не слушал окружающих, которые меня предупреждали, ну, как обычно в таких случаях поступают взрослые, видя тупость детей. Что мы с Лорой слишком разные, что не стоит нам быть вместе, советовали хорошо подумать. Кстати, тебе наука: старших надо слушаться, они знают жизнь, видят дальше.

– Заметано, я обучаем, – почти поклялся Антон, даже пухлую ладонь приложил к груди.

– Вот и хорошо. Мне необходимо выяснить все детально, чтобы сделать выводы. Если мое чутье меня не обманывает, ты представляешь, в какой опасности мальчик? Ему в январе исполнится семь лет, впереди школа, а это большие траты и масса времени уйдет на ребенка. Станет Лоре не нужным – что будет с ним? Своего сына она, конечно, никуда не денет, хотя всякое случается в жизни, надеюсь, не до такой же степени она дрянь. А вот чужого ребенка, полагаю, выкинет по дороге отсюда или чего похуже придумает, если он станет ненужным.

– Ясно, понял, – закивал Антон. – Взять материал не так сложно, как кажется, сложность в том, чтобы комар носа не подточил.

– Комар носа не подточил? Смешное выражение, – сказал Феликс, при этом даже не улыбнувшись.

– Мой прадед так говорил, когда дело должно быть сделано на пять с плюсом. Кубанский казак он был, знал много присказок, пословиц, я собирался записать, но… не успел, дед умер. Все надо делать вовремя, а не откладывать на потом.

Вот тут Антоша тысячу раз прав, но кто знает, где поджидает это самое – «вовремя», как бы не ошибиться, чтобы слово «потом» не пугало.

– У мальчика я взял биоматериалы во время игры, он не заметил, – принялся рассуждать вслух Кориков. – У матери таким образом не получить, значит… Вы сами можете это сделать, я только дам вам пакеты.

– Понятно, – слегка кивнул головой Павел. – Как это сделать и что надо у нее взять? Лора не Тима, а я не ты, не могу залезть ей в ухо, играючи, потом в рот, чтобы сделать соскоб со щек.

– Само собой, – согласился Антон. – ДНК можно выделить из ногтей, дают очень высокий показатель – 93 %.

– У Лоры искусственные ногти, – возразил Павел. – А если настоящие, мне как – пробраться ночью и срезать?

– Да, вы правы, – согласился Антон. – Тогда из нестандартных биоматериалов подойдет зубная щетка, волосы… Но волосы с корешами, вырвать надо. Делается это очень просто: при подходящих обстоятельствах якобы задеваете волосы, извиняетесь… Или пусть пожует жевательную резинку… Или фрагмент одежды с потожировыми… Носовая слизь на салфетке… гигиеническая прокладка…

– В мусорное ведро лезть за салфеткой и прокладкой? – поинтересовался Феликс. – Давай так, Антоша Степанович, напиши список и скинь Терехову на почту, а он дома будет ловить момент. С этим ясно, теперь скажи, что с Верой?

За пару секунд до вопроса Феликса зазвонил телефон Павла, он поднял ладонь, мол, помолчите оба, и сказал в трубку:

– Да, Станислав Петрович?

Дальше Павел слушал молча, не бросая реплик, по которым можно догадаться, о чем идет речь, в кафе не включишь громкую связь, особенно если звонят по работе. Однако по напряжению и его взглядам на Феликса стало понятно, что говорит Огнев о нем. Кажется, что-то случилось, по выражению лица Терехова – нехорошее. Наконец Павел сказал всего одну фразу:

– Вези сегодня, мы скоро будем. – Павел положил смартфон на стол и обратился к Антону: – Так что там с женой убитого?

Домой Павел попал поздно, но сюда он…

…и не торопился в последнее время: с появлением Лоры стало как-то неуютно в квартире. Она и встретила его, словно любимая жена, которая выглядывала в окошко, высматривая мужа, потому, только лишь завидев, прибежала в прихожую. Каково же было ему, открыв ключом дверь, столкнуться нос к носу с Лорой.

– Тимоша ждал тебя, но заснул, – доложила она, помогая повесить куртку и шарф в шкаф. – Боже, сколько восторгов после торгового центра, все уши прожужжал, за мной ходил и пересказывал по десять раз, даже компом мало занимался. Мой руки, а я подогрею ужин.

М-да, у него все козыри сейчас побросать ее вещи в чемоданы и выставить вон за обман, но он этого не сделает. Ложь должна быть наказана, и она будет наказана. Павел пришел на кухню, а там как в ресторане: салфетки, ножи-вилки, бокалы, свечи… на кухне! Весьма прикольная романтика рядом с кастрюлями на плите. Садясь за стол, Павел вдруг вспомнил:

– А где мама?

– Ой, забыла сказать, прости, – защебетала Лора. – Она не будет дома ночевать, приятельница вот-вот родит… Зоя Артемовна боится оставлять ее одну. Зовут приятельницу, как я поняла, Тамарой… деревенское имя, правда?

– Обычное. Царицу древней Грузии тоже звали Тамарой.

– Правда? – Подхватив блюдо, Лора положила ему кусок. – Мясо по-бургундски: стейк в винном соусе, грибы, овощи. Вина налить?

– Ну, давай.

– А почему подруга Зои Артемовны одна? – наливая вино в бокалы, спросила Лора. – Где ее муж?

– Муж погиб, я занимался этим делом.

– Боже, какой ужас. Давай выпьем? – Чокнулись, выпили. – Но какая у тебя благородная работа… Расскажи, что это было за дело, почему погиб муж Тамары?