Текст книги "Одна жена – одна сатана"

7

Марат втягивал голову в плечи во время сверкания молний и раскатов грома, потом бурчал, мол, все люди как люди, у теликов сидят, в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, а им неймется. Лиля переодевалась в наряд призрака, игнорируя бурчание, нацепила черную маску на лицо, накрылась курткой и смело вышла под дождь, приказав Марату:

– Свет в салоне не включай.

– Хочешь, чтоб я умер от ужаса?

– Наоборот, – невинно улыбнулась она. – Покойники выйдут из могил и не заметят тебя, мимо пройдут.

Хихикнув, Алик последовал за ней. Блуждая по кладбищу, Лиля выбрала самую высокую точку – надгробие с огромным каменным крестом, после чего встала с Аликом под дерево в ожидании путников. Не мокнуть же зря под ливнем.

– Подсветку взял? – спросила она.

– Какая, к черту, подсветка? Хочешь, чтоб на тебе замкнуло? Молнии сверкают, вот тебе вся подсветка, так даже натуральней. Кстати, во время грозы под деревьями нельзя стоять, чаще всего молнии попадают в деревья.

– Думаю, молнии обходят стороной это место, в отличие от людей.

Оба рассмеялись.

Когда Валерьян Юрьевич с Панасоником поднимались по склону, навстречу им двигались два молодых человека с цилиндрическими рюкзаками за плечами. Тот, что шел вторым, всю дорогу недовольно бубнил, словно старая бабка:

– Неподходящее время ты выбрал. Что мы там разглядим? Ни хрена, вот попомнишь. В ненастье окна закрывают наглухо, носа не высовывают…

– Заглохни, – беззлобно бросил через плечо первый, продолжая путь. – Самое подходящее время для разведки – непогода.

– Следы только оставим… Ноги глубоко проваливаются в грязь.

– Ливень смоет, – бросил через плечо первый. – Посмотрим на расположение, а повезет, так и закончим дело. Иди за мной, я знаю, что делаю.

– Че ты раскомандовался? – завелся второй. – Чем тебе не нравится сухая погода?

Терпение у первого кончилось, он остановился, повернулся ко второму, казалось, он сейчас врежет партнеру, но ничего подобного не случилось. Его флегматичный голос перемежался с раскатами грома:

– Тем, что подобраться близко не сможем. Риск большой: в хорошую погоду кто-нибудь обязательно вылезет из дома подышать свежим воздухом, а сегодня гуляй кругом, хоть по крыше – никто носа не высунет, тут ты прав. Не забывай, он теперь никуда не выходит. Нам остается сделать его прямо в гнезде. А чтоб второй раз не ошибиться, надо присмотреться к усадьбе, пошастать там, все входы и выходы разведать, где и какие деревья растут, а также вычислить, откуда удобней пустить пулю наверняка. Идем, погодка нам в помощь.

– Ладно, Гаррик, тебе видней, – тронулся в путь второй. – Ну и холодрыга…

– А ты думай о бабках, которые получишь, это согревает.

Яркая вспышка молнии осветила кресты, подернутые из-за дождя дымкой, и кое-где деревца, блестевшие мокрой листвой. Второй снова приостановился:

– Слушай, мы же на кладбище попали. Ты не сбился?

– Нет, так короче. – Первый усмехнулся. – Что, Дрозд, очко сузилось? Не трясись, мертвецы народ спокойный, про нас никому не расскажут.

– Сам не трясись, я ни в бога, ни в черта не верю.

– Это правильно, но верить надо. В судьбу.

– Можно было ближе подъехать, столько топаем…

Не заметив автомобиль в густых кустах сирени, оба прошли мимо, тогда как Марат не дышал в салоне, отчетливо слыша голоса – окно было открыто, до этого он курил. По диалогу и дурак догадался б, что за личности пересекают кладбище и какова их цель, а Марат, слава богу, умом был не обделен. Наплевать на того, кого они хотят «сделать», но в глубине царства мертвецов Лилька с Аликом, чем этим двум романтикам грозит встреча с отморозками, которых вряд ли смутишь дурацкими фокусами?

Голоса потонули в шуме ливня, Марат приоткрыл дверцу и выглянул, высунувшись под естественный душ. Вдаль уходили две внушительные фигуры, да им пара пустяков перебить хребет хоть человеку, хоть медведю, хоть призраку. Проглотив комок страха, Марат достал петарды и дымовые шашки, которые охотники на привидений возили с собой на тот случай, если попадутся непугливые люди, на которых не подействует их представление. Почему-то Алик шашки не взял, то ли забыл, то ли понадеялся на природную декорацию – молнии, дождь, кладбищенский простор. Тут и неверующий в черт-те что поверит. Не захватив фонарика, чтоб его не заметили отморозки, Марат пробирался за ними, спотыкался, под ногами чавкала грязь, а жуть кругом стояла невообразимая…

Алик толкнул Лилю, подпрыгивающую на месте, чтоб согреться:

– Стой! Кажется, идут… Точно, идут!

– Люди? – замерла та.

– Нет, покойники вышли проветриться, – съязвил он. – Фонарик видишь?

– А, вижу, вижу… Ой, и с другой стороны фонарик! (Сверкнула молния). Их двое!

– И с той стороны двое. Толпа, можно сказать.

– Ну, Алик, начнем представление? Ой, весело будет… Чует мое сердце, клиенты к нам повалят толпами.

– Твоими бы устами…

Она сбросила ветровку, отдала ее Алику и, запрыгнув на довольно высокое надгробие, встала за каменным крестом, чтоб ее не сразу заметили. Лиля выжидала, когда четыре человека подойдут на достаточно близкое расстояние, ведь внезапность делает свое черное дело.

– Ни зги не видно, – сетовал Панасоник. – Вот ведь люди, имею в виду тутошние власти, ни одного фонаря не поставили! А народ ходит здеся… оно ж от автобусной остановки напрямки короче, ага. Особенно зимой плохо, темнеет-то рано…

Фонарик в руке Валерьяна Юрьевича вдруг погас, он остановился.

– Батарея села? – осведомился Панасоник.

– Нет. Впереди кто-то идет. Видишь луч?

– А, да-да-да, вижу. Я думал, в грозу никто не пойдет по кладбищу. Может, эти… гробокопатели идут? Говорят, могилы разрывают, ищут золотые зубы у трупов и… ну, там еще чего хорошего. Ага.

– Пошли?

– Ну, пошли, – несмело зашагал Панасоник. – Натоптанная дорожка тут одна… Может, обождем за кустами, нехай пройдут, ага?

– Да нечего нам бояться, – хорохорился Валерьян Юрьевич, правда, он тоже не ощущал себя храбрецом в такой непривычной обстановке.

Вообще-то каждому стало бы не по себе, встреть он ночью на кладбище прохожих, все же не бульвар. А прибавить грозу, превращающую погост в зловещее место, затем на короткий миг в сплошной сумрак, так совсем нехорошо заноет в груди и засосет под ложечкой у самого ярого атеиста. Шелест листвы покажется потусторонним шепотом, а за деревьями почудится по жмурику, караулящему добычу, чтоб утащить ее в преисподнюю чертям на радость.

Парочка молодых людей тоже заметила приближающихся двух странных особей, причем одна из них в балахоне с капюшоном, напоминающем одеяние бессмертной Косой тетки, вторая габаритами – вылитый Голиаф. Оба невольно замедлили шаг, готовясь, если понадобится, к отпору, но в подобных ситуациях реакция замедляется, как у пьяного водителя.

На расстоянии шести-семи метров друг от друга четверка, не сговариваясь, остановилась, словно обе пары ждали, кто соизволит уступить дорогу. Молодой человек по кличке Гаррик вскинул фонарик, полоснув лучом по лицам путников напротив, Валерьян Юрьевич закрылся рукой, потребовав:

– Убери свет.

– Деды, – усмехнулся Гаррик, расслабившись.

Проведя сознательную жизнь в лишениях, как считал Гаррик, он постиг узловой постулат: кто сильнее, тот и прав. Неважно, кто перед тобой, главное – самоутвердиться, ощутить себя человечищем, впрочем, желание это было неосознанным, но присутствовало оно постоянно. Это как психологическая тренировка, поддержка формы, чтоб не закиснуть, не колебаться в ответственный час. А час наступил непредвиденный, удачней не бывает, если б только Гаррик понял, кто именно встретился ему, но… Валерьяна Юрьевича он видел только издали и при свете дня, разумеется, не узнал его в темноте, даже фонарик не помог.

– Гляди-ка, несуны, – доброжелательно произнес Гаррик, опуская фонарик, но в его тоне без труда читалось: прикалывается. – Много натырили, деды?

– Сколько ни есть, все наше, – сказал Валерьян Юрьевич, чувствуя, что дело пахнет мордобитием, потому сбросил с плеч рюкзак и поставил его на землю.

– Показывайте, чего натырили, – угадал настроение напарника Дрозд.

– Пацаны, – переминался с ноги на ногу Панасоник, – вы это… идите себе, мы себе. Ага.

– Ты, дед, будешь мне указывать, куда ноги делать? – наступал на него Дрозд, получивший повод к агрессии. – Щас последние зубы выбью.

– Полегче, полегче. – Валерьян Юрьевич тоже сделал шаг вперед, а Панасоник чуть отступил. Скинув с плеча баул, он начал закатывать рукава.

Дрозд тоже сбросил рюкзак, кинув его рядом у ног и приготовившись поупражняться в боксе, как и Гаррик, который замахнулся, чтоб врезать Голиафу. Ему захотелось проверить, хватит ли сил с одного раза уложить здорового дядьку. Однако сверкнула молния, и Валерьян Юрьевич заметил замах, не раздумывая, опередив парня, он ударил его в лицо даже не кулаком, всей пятерней, плашмя. Гаррик только охнул и упал навзничь, в это время Панасоник ужасающе заорал, хрипло и надрывно:

– Гляньте!!! А!!! Гляньте!!! А!!!

На темном фоне белело нечто длинное, разобрать было невозможно. Невозможно до следующей вспышки молнии, когда же она сверкнула, даже приподнявшийся на локтях Гаррик, трясший после удара головой, увидел женщину в белом на фоне огромного креста. Белый балахон облепил ее фигуру, а лица… лица не было! Вместо него черное пятно! В наступившей темноте снова просматривался только ее силуэт, с которого, пытаясь понять, что это может быть, не сводили глаз четверо мужчин. И еще раз молния осветила крест с женщиной без лица… Раскат грома пролетел над кладбищем…

Днем все не верят в чертовщину, посмеиваются над суеверными людьми, а ночью, на кладбище, в исключительно мистической обстановке… Дрозд дико заорал, кинувшись к напарнику:

– Мертвец!!! Гаррик, мертвец!!!

Валерьян Юрьевич попятился, чувствуя, как заиндевело нутро, а Панасоник крестился:

– Свят, свят, свят… Спаси и сохрани… Сгинь, сгинь… – Но при этом не забыл схватить баул.

Гаррик, завороженный непонятным зрелищем, поднялся и процедил, доставая нож:

– А вот мы сейчас посмотрим, что это за мертвец…

Он двинул прямо к кресту, на нем повис Дрозд:

– Не надо! Не ходи! Это плохой знак…

– Да пошел ты! – оттолкнул его Гаррик. – Щас перышком поддену…

Внезапно нечто шипящее и дымящееся упало между ним и могилой, Гаррик невольно шарахнулся назад. Затем раздался взрыв, второй, и это все при раскатах грома. Воспользовавшись замешательством парней, насмерть перепуганный Панасоник толкнул Валерьяна Юрьевича:

– Бежим бегмя?

Но и Дрозд потянул за руку Гаррика:

– Ты охренел? Жить надоело? Уходим! Или я один уйду!

Валерьян Юрьевич подхватил свой рюкзак, помчался за Панасоником. Гаррик решил не испытывать судьбу и, подчинившись Дрозду, рванул с ним в другую сторону, то есть туда, куда они направлялись с самого начала…

Не разобрав, что это стреляет и дымится, Лиля сама изрядно испугалась, взвизгнув, юркнула за крест и присела. Какое-то время шум ливня разбавлял грохот грома, потом робкий голос Марата позвал:

– Лилька! Алик!

Она выглянула из-за креста, различила одинокую фигуру, но не подала голоса, боясь ошибиться. Рядом с ней очутился Алик, крикнул в темноту:

– Марат, ты?

– Не ори, – двигаясь к ним, сказал тот. – Они недалеко ушли. Как вы?

Алик набросил ветровку на Лилю, она поднялась с корточек и опасливо спросила:

– Что это стреляло?

– Петарды, – ответил Марат. – Я вам такое расскажу… Ой, блин!

Он споткнулся о некий предмет, упасть не упал, но руками коснулся мокрой земли. Когда выпрямился и собрался подойти к ребятам, нога за что-то зацепилась, он снова чуть не упал. Наклонившись, ощупал ногу, которая зацепилась за лямку небольшого рюкзака из плотного материала, Марат поднял его – тяжелый, к этому времени к нему подошли Лиля с Аликом.

– Дергаем отсюда? – предложил Марат.

Троица побежала к автомобилю.

Внизу Гаррик притормозил, отдышался. Ему стало неловко перед Дроздом, что позволил себе слабость и дал деру, словно трус. С другой стороны, вся эта бесовщина на кладбище не укладывалась в голове, даже у него поджилки затряслись, а Гаррик не из пугливых.

– Давай отложим поход? – поступило предложение от Дрозда. – Честно скажу, я в себя прийти не могу.

– Нет, – сказал Гаррик. – Передохнул? Ноги в руки и – вперед.

– Только не надо передо мной выставляться крутым, – прорычал Дрозд. – А если ты такой крутой, то объясни: что это было, что?

– Слушай, припадочный, психи не распускай, – на спокойной ноте сказал Гаррик. – Что там было, я не знаю, но нам оно ничего не сделало. Ты живой? Вот и радуйся.

Не всегда логика доходит до души (особенно, когда ее нет, как нет и средних умственных способностей), но частично она возымела действие, Дрозд поплелся за Гарриком. Однако приключение на кладбище оставило неизгладимый след, он не мог отделаться от впечатлений, двигался на автопилоте, не сразу понял, что пришли, а расслышал со второго раза:

– Блик дай.

– Какой блик? – очнулся Дрозд.

– Бинокль ночного видения.

Дрозд машинально схватился за плечо, лямку рюкзака искал, но ее не оказалось, он немного озадачился:

– А у меня рюкзака нет.

– Где он? Ты ж брал снаряжение, мы проверяли.

– Так я тоже думаю: куда он делся?

– Дрозд! – подступал к нему Гаррик. – Я тебе рыло начищу. Куда дел рюкзак?

Собственно, Дрозд был по габаритам не меньше Гаррика – почти братья-близнецы, способен постоять за себя. Но виноват же, потому отступал, мямля:

– Не знаю! Со мной был! А теперь нет.

– Когда был с тобой? – рычал напарник, обнажив зубы, словно злая гиена, вознамерившаяся загрызть жертву.

– Я в машину кинул рюкзак, потом достал…

– Когда достал?

– Как только остановились. Точно, точно. Я достал, мы пошли в гору.

– И где ж ты его потерял? Я спрашиваю: где?!

– На кладбище, наверное. Может… покойница забрала?

– На кой хрен покойнице наш рюкзак? – Напарник пожал плечищами, мол, не знаю, Гаррик отер воду с лица, выругался матом и сказал: – Идем назад.

– На кладбище? Не пойду.

Гаррику тоже было не в кайф возвращаться к мертвецам, ведь неизвестно, что за явление предстало перед ними в образе женщины без физиономии. Да что там, страшно и ему стало. Однако признаться в этом – значило упасть в глазах Дрозда, который хоть и не постеснялся сейчас обнажить свою трусость, но чуть позже обязательно выйдет из подчинения. В то же время Гаррика самого потряхивало от одной мысли, что надо пойти на кладбище, он нашел выход:

– В машине до рассвета посидим, потом поищем рюкзак.

Поплелись в обход. Если б только бинокль лежал в рюкзаке! Но там кое-что покруче, к тому же с отпечатками пальцев.

Добравшись до машины, Гаррик и Дрозд, промокшие до нитки, вытерли ноги о траву, залезли в салон и включили отопление. Сидели молча, нахохлившись, ночное радио вещало для тех, кто не спит, оба неспящих его не слушали.

Прекратился ливень, покапывал слегка вялый дождик, гром гремел в отдалении. Рассвело поздно – тучи не рассеялись, оба полуночника вернулись на кладбище. После теплого салона авто их пробивала дрожь, ведь одежда не высохла, а на холодном воздухе за считаные минуты она еще и остыла. Парни нашли место, где ночью повстречали дедов и привидение, обыскали все вокруг, прошли путем, которым добирались до поселка зажиточных граждан – рюкзака не нашли. Вернулись тем же путем, еще раз обшарили все кусты и могилы, поняли, что не найдут, добрались до машины голодные, холодные и злые.

– Как отнесет покойница в ментовку рюкзак, нам хана будет, – высказал предположение Гаррик.

– Она ж покойница, – неуверенно произнес Дрозд. – Как отнесет?

– Не знаю, кто она, но отнести может. Или подбросит.

– На мешке не написано, чей он. – Дрозд задумался, иногда с ним это случается, он пробует думать. И, как ему показалось, его осенила разумная мысль. – А вдруг деды забрали?

– Деды? – покосился на него Гаррик, затем тоже задумался, что и ему не свойственно. – Как мы их найдем, где? Ты узнаешь хотя б одного?

– Не-а.

– Ладно, покумекаем, где искать дедов.

Гаррик завел мотор, крутанул руль и утопил ступней педаль газа.

8

– А где глава? – осведомился зять Геннадий за завтраком.

Он не пользовался любовью и уважением не только Валерьяна Юрьевича, остальные члены семейства также к нему не благоволили. Являясь приживалом, Геннадий усвоил несколько нехитрых правил: не вмешиваться ни во что, не давать советов, не поддаваться на провокации. Его все равно не любили, но терпели из-за Наденьки, которая впадала в истерику не хуже Катьки, когда обижали ее мужа. После его вопроса все уставились на Светлану, кто же, как не она, знает, где ее муж и почему он не спустился к завтраку.

– Наверное, к катеру умчался спозаранок, – ответила Света, не придавая значения отсутствию мужа.

– А когда он вчера вернулся? – поинтересовался Владимир. В связи с покушением на отца он обосновался в новом доме, но, может, есть другая причина – Вера, с которой он последнее время не ладит.

– Я уже спала, – вновь ответила Светлана. Заметив озабоченность на лице Владимира, она перебросила вопрос Степановне: – Зина, когда Лерик вернулся с прогулки?

– Я его не караулила, – буркнула та.

– Ты же позже всех ложишься, – сказала Светлана.

– Ну, так и что? Я ушла к себе, он еще не пришел.

– А во сколько ты ушла к себе? – спросил Мирон.

– В половине двенадцатого.

– Я побежала одеваться, – подскочила Катерина. – Кто меня отвезет?

– Ножками, ножками, Катюша, – хихикнул Клим. – Мы тебе не извозчики. Поднажми на отца, чтоб купил тебе колеса, у тебя получится.

– Вы же все равно поедете к городу, – надулась Катя.

– Мы не будем в него заезжать, мимо прошмыгнем. Ты ухажеру своему звякни, он будет рад оказать тебе услугу за один-единственный поцелуй.

Фыркнув, Катя убежала.

– Степановна, – обратился к кухарке Владимир, – а утром ты его видела?

– Нет, – ставя чайные чашки, сказала она.

– Ты ж раньше всех встаешь.

– Ну, так и что? Я сразу на кухню, там у меня дел полно.

Тем временем Мирон куда-то вышел, а вернувшись, сообщил:

– Катера нет. Значит, отец действительно уехал с утра, у него новая игрушка, расстаться с ней не может.

– Или не вернулся со вчерашней прогулки, – пробубнил под нос Геннадий.

– Будет тебе каркать, – замахала руками Наденька. – Не пугай меня, Генаша.

С минуту все ели, но уже не так активно, Владимир позвонил по сотовому, послушал трубку, опустил ее.

– Не отвечает? – догадалась Светлана, привыкшая к тяжелому характеру мужа.

Постукивая по столу пальцами, Владимир резюмировал:

– Отец абсолютно вышел из-под контроля.

– Можно подумать, раньше папа жил под твоим контролем, – подковырнула его Наденька.

– Раньше он ставил нас в известность, когда и куда отправится, – не обиделся Владимир. – Так… Нам пора. Сообщите, когда он вернется.

– О, ты рискнешь его отругать? – хмыкнула Наденька.

Труженики уехали, бездельницы продолжили пить чай.

С ночи на середине круглого стола лежали предметы, найденные в рюкзаке, четверо мошенников сидели вокруг и пили кофе с сухариками.

– М-да, находка, – произнес Паша. – Ребята, даром это все не пройдет. Те двое будут искать потерянный рюкзак.

– Они не знают нашего адреса, – возразила Лиля, грызя сухарик. – И нас не видели.

– Захотят – найдут, – поддержал Пашу Алик. – А они захотят. И вообще, Лилек, что означает твое «нас не видели»?

– Я просто так сказала.

– Ты никогда не говоришь просто так.

– Не цепляйся к ней, – сказал Марат. – Это же я нашел рюкзак. Ко мне и цепляйся.

Лиля уставилась на винтовку в разобранном виде, указала пальцем на трубочку:

– А это что?

– Глушитель, – сказал Алик.

– Да? Первый раз вижу, как он выглядит. А на снайперскую винтовку тоже надевают глушитель?

– Навинчивают, – поправил Алик. – Судя по находке и диалогу, который слышал Марат, вчера нам повстречались киллеры. Повезло нам.

– Зачем им мы? – недоумевал Марат. – Они шли кого-то «сделать».

– Хозяина джипа, – сказала Лиля. – Его не было в машине, когда ее расстреляли из автоматов, а дом находится в поселке за кладбищем.

– Откуда знаешь? – насторожился Алик.

– Слухи. Слухи в нашем городе быстро распространяются, а я работаю с клиентами…

– Которых практически нет, – съязвил Алик.

– Лилька, ты вчера узнала тех двоих? – спросил Марат.

– Нет, конечно. Что там можно было разглядеть? Ливень стеной стоял, молнии сверкали… Апчхи!

– Вот и ты простудилась, – вывел он. – А если б тебе не взбрело в башку изобразить призрак, ты была бы здорова, я не нашел бы этот рюкзак с этим дерьмом.

– Если б, если б! – передразнила его она. – Чего об этом теперь говорить? Лучше подумай, что с ружьем делать.

– С винтовкой, – поправил Алик.

– Какая разница? Стрелялка, она и есть стрелялка. Сколько примерно эта штуковина стоит?

– Тысяч пять баксов, – ответил Паша. – Может, дороже.

– Ого! А если ее загнать?

– Подбери губы, – рассердился Алик. – Ты за нее пять и получишь, только лет в колонии.

– В милицию надо отнести, – поступило предложение от Паши.

– Какой умный нашелся, – ухмыльнулся Алик. – Как ты объяснишь, где мы нашли рюкзак? Так и расскажем, мол, народ стращали, чтоб потом помочь избавиться от привидений на кладбище? И потом, посчитай: у тех двоих есть автоматы, снайперская винтовка, наверняка стволами они тоже запаслись, между прочим, бинокль ночного видения приобрели, а где все это взяли? Может, там же, в милиции?

– Да брось из ментов делать наемных убийц, – не согласился Паша. – Сказок по телику наслушался? Но в одном ты прав, придется рассказать, как рюкзак попал нам в руки, и не наврешь, правду менты умеют добывать. Тот же Марат начнет путаться, его быстро раскусят. И последнее: те двое могут иметь своего человека в милиции, тогда нам сыграют траурный марш, но мы его не услышим.

– А давайте отвезем все назад на кладбище? – предложил Марат. – Пусть еще кто-нибудь найдет и… отнесет в милицию, а?

Алик постучал себя пальцем по лбу, тем самым выразив отношение к идее Марата, тем временем Лиля высказала свое мнение:

– Думаю, те двое нас не найдут, нет, это исключено. Мы без спешки решим, что делать, а стрелялка пусть пока полежит, в хозяйстве все пригодится… А-апчхи! Ну что вы на меня уставились? Сейчас все равно не придумаем ничего путного, время покажет, как быть. Нам бы клиентов побольше, заработать бы пару миллионов – и можно перекочевать в другой город. Паша, ты «мышонка» взял в оборот?

– Нет. Напилась твоя Изольда в стельку, ее отвезли из казино домой, еле в машину загрузили, она же тяжелая. Не хочу я с ней спать.

– А ты закрой глаза и представляй, будто спишь с Анжелиной Джоли, – посоветовала Лиля. – И думаем, думаем, как пригнать к нам клиентов. Алик, спрячь подальше стрелялку. Апчхи!

– Володя, он не взял мобильник, – доложила Светлана, как только мужчины приехали домой после работы. – Я нашла его в спальне выключенным.

– То есть отец не вернулся? – уточнил тот. – А катер?

Жена Вера примчалась в дом свекра, не желая надолго отпускать от себя мужа, она и ответила:

– Как же катер прибудет без вашего отца?

– Ты почему здесь? – поднял брови Владимир.

– Скучно дома. Мальчики с мамой, я приехала, узнав, что Валерьян Юрьевич пропал. Все же родня.

– А ведь он и правда пропал, – констатировал Мирон. – Уже темнеет, а папу не видели со вчерашнего вечера. Надо организовать поиски, катер не спрячешь… – Он кинулся к телефону. – Алло, милиция?..

Ночь выдалась беспокойная. Во-первых, в милиции их не хотели и слушать, сказали, что человек считается пропавшим, когда отсутствует трое суток, после этого надо написать заявление, тогда начнутся поиски. Поскольку звонок принял какой-то лейтенант, не соединивший с начальством, пришлось Владимиру и Мирону ехать в город, объяснять проблему: было покушение, а теперь отец исчез и так далее, и тому подобное. Их заверили, что поиски начнутся только с утра, ведь наступила ночь, да и дождь снова пошел. Не удовлетворившись обещаниями, Мирон с Владимиром поехали к начальнику речного вокзала, которого неплохо знали лично, попросили дать людей и катер на поиски. Просьбу подкрепили деньгами, через час двое мужчин, а с ними Мирон и Владимир начали прочесывать реку, катер обнаружили недалеко от дома, пригнали его.

Домочадцы собрались в гостиной обсудить свершившийся факт. Собственно, что тут обсуждать? Валерьян Юрьевич пропал бесследно, оставив открытым термос и бутерброды, значит, решил перекусить, но что-то случилось.

– Куда он делся с середины реки? – озадачилась Надя. – Не утонул же?

– Возможно, упал в воду и захлебнулся, – предположил Геннадий.

– А если убийцы выследили его? – выдала свой прогноз Светлана. – Но вряд ли Лерика взяли в плен…

– Да что вы все о плохом долдоните? – взвилась Надя.

– Потому что ничего хорошего не светит, – сказала Вера. – Либо его убили, либо он утонул.

– Это тебе так хочется, – гаркнула Надя. – Все только и ждете, когда отец…

– Надежда! – осадил ее старший брат Владимир. – Не превращайся в базарную бабу. Пока тело отца не нашли, догадки строить не будем, нужно надеяться, что все обойдется. Руководство хозяйством я беру на себя.

– Да ну! – скептически хмыкнул Клим. – А почему, позволь тебя спросить? Почему ты?

– Я с отцом проработал больше всех вас, знаю производство не хуже, поэтому считаю разумным…

– А мы так не считаем, – встал на сторону Клима Мирон. – Мы равнозначные заместители папы, только участки у нас разные, поэтому до выяснения разумным будет коллегиальное руководство.

– Лебедь, рак и щука? – пытался образумить братьев Владимир. – В разные стороны потянем? Отцу этот вариант не понравится.

– Но он никого из нас не сделал полноправным последователем на тот случай, если с ним что-нибудь случится, – сказал Клим. – Поэтому я поддерживаю Мирона.

– Ну и семейка, – хохотнула Вера. – Договориться не могут, всем единоличной власти хочется. Видел бы вас ваш папуля, как вы делите его империю. Вы сейчас ссоритесь, а ваш папочка возьмет и явится завтра как ни в чем не бывало. Может, он у любовницы отогревается после ливня.

– Это мне шпилька? – подхватила Светлана. – Намекаешь, что Валерьян изменяет, чтоб позлить меня?

– Просто выдвигаю версию, как это делают в милиции, – улыбнулась ей Вера. – А почему ты исключаешь ее? Неужели думаешь, ты одна на свете такая неповторимая? Поверь, это случается и с мужчинами в зрелом возрасте, имеющими молодых жен.

– Ты мне завидуешь, потому что тебе до меня далеко.

– Девчонки! – застонал Владимир, потом тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. – Хватит ядом заливать дом. Дорогие братья, не знал я, что вы так ко мне относитесь. Хорошо, коллегия? Пусть будет коллегия. Я устал и иду спать.

Все разошлись, озабоченные будущим.

Лиля вскочила пораньше, когда ребята спали, и уехала. На голову она повязала косынку, закрыв приметные волосы, на нос водрузила солнцезащитные очки, а солнца-то близко не было, пасмурная погода продолжала угнетать, вызывая сонливость и вялость. Лиля припарковалась в оживленном районе, люди спешили на работу, отводили в садик и школы детей. Она сверила адрес, он чуточку не совпадал, номер дома под буквой «Б», а этой буквы она не нашла, значит, дом стоит где-то внутри квартала. Выйдя из машины, Лиля прошлась по улице, свернула в арку и среди невысоких домов отыскала дом с буквой «Б», огляделась, затем обошла двор. Все нормально, не ошиблась: железные гаражи, тесно прижатые друг к другу, находились в закутке. Это в крупных городах гаражи приобретают, где повезет, потом добираются туда час – и зачем же такие муки? А здесь дом и гараж рядом. Она вернулась в машину, налила из термоса кофе и приготовилась ждать, сколько потребуется.

Прошел час, затем второй, Лиля слушала музыку, допила кофе, съела кусок сыра без хлеба. Прошло три часа, позвонил Алик, спросил, куда она спозаранок умчалась.

– Я у кабинета врача в очереди сижу, – солгала Лиля. – Не знаешь, как трудно попасть к врачу? У меня даже кашель прошел, еще немного – и поеду в офис, выздоровев, без помощи доктора.

– Лучше отдохни сегодня, – сжалился Алик. – За тебя подежурит Марат.

– Хорошо, – согласилась она. – Но приема я все же дождусь, жаль потраченного времени. Вдруг у меня воспаление легких?

Прошел еще час, Лилю мучил нестерпимый голод, ожидание утомило. Но вскоре, а именно через двадцать минут, из арки выехал автомобиль со знакомым номером, за рулем сидела потрясающая девица, достойная самой черной зависти. Лиля выехала с парковки и последовала за ней.

Девица, предположительно хозяйка авто по имени Диана – так написано в записке от Кеши, – недолго колесила по городу, поставила машину на стоянку в переулке, вошла во двор и скрылась в подъезде трехэтажного дома, которому давно было пора развалиться, но он почему-то до сих пор стоял. Спрашивается, что нужно в этой сараюшке девице, у которой набойки на каблуках стоят бешеные бабки, не говоря об одежде? Правда, одежда эклектична, но дорогущая. Нет, только представить: не за горами лето, а она в сапогах-ботфортах, очевидно, обуви у нее вагон, не успевает снашивать, на нищую-то никак не смахивает, вот и разгуливает в сапогах. Летнее платье до колен облегало фигуру, сверху надета короткая куртка явно из лайки, на плече висела сумка в тон куртке. Волосы пышные, орехового цвета, формы тела супер, мордашка – ах! И самоуверенность из не фонтаном хлещет, видимо, проблем девушка не знает. Но они у нее будут. Лиля записала адрес, правда, не успела подсмотреть, в какую квартиру вошла Диана.

Пробыла она в доме очень недолго, минут пятнадцать, вышла несколько потрепанная, раскрасневшаяся. Может, успела подраться? Так часто бывает: шик сверху, внутри хабалка. В машине Диана пригладила волосы и поехала дальше, остановилась в центре, где удалось припарковать авто, пару кварталов прошла пешком и забежала в кафе. Лиля метнулась за ней, не рискнула сесть за столик рядом, только в отдалении. К ней подошла официантка, протянула меню, но она бросила коротко:

– Кофе.

– Какой?

– Да любой, все равно из одной кастрюли наливаете.

Официантка с трудом сдержалась, чтоб не выпустить тираду грубостей, послав посетительницу в… другое кафе. Лиля не видела искр ненависти, хлещущих из глаз официантки, ее внимание приковалось к объекту в ботфортах. И вдруг у нее вытянулось личико: за столик Дианы уселась Изольда! Та самая «мышка-норушка» с «малышками» седьмого номера. Поистине мир тесен, а людей в нем значительно меньше, чем утверждает статистика. Женщины выпили по чашке кофе, Изольда еще и коньяк, о чем-то оживленно потрепались, оставили деньги и ушли вместе.

– Эй! – крикнула Лиля, призывая официантку. – Сколько за кофе?

– Сто два рубля.

– Мародерство, – ворчала она, копаясь в кошельке. – Бурда, а стоит…

Кинув на стол ровно сто два рубля без чаевых, Лиля вылетела из кафе, добежала до парковки, а машины Дианы на стоянке не оказалось. Упустила. Ну, ничего, ничего, теперь она знает, кто катается на Hyundai.