Текст книги "Нестандартное лицо"

Лариса Теплякова
Нестандартное лицо

Не объяснить загадку бытия,

но опыт мой – с завидным перехлёстом —

лишь подтверждает, что совсем не просто

сложить осколки собственного «Я».

(Ася Сапир)

http://www.liteo.ru/

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Л. Ю. Теплякова, 2016

© Издательство «Литео», 2016

Часть 1

Глава 1
Сиеста накануне фиесты

Прогулка у испанцев называется paseo, и это целый ритуал. Себя показать и на других посмотреть выходят ближе к вечеру, на излёте дня, после традиционной сиесты. Инга часто поступала наоборот – гуляла во время сиесты. Ведь она же не испанка, а русская. Россияне от солнца не прячутся. Они ездят за ним по всему миру и радуются каждому погожему деньку.

Инга именовала сиесту – «мёртвое время». Длилась «мертвечина» примерно с двух до пяти часов пополудни, и привыкнуть к ней оказалось труднее, чем представлялось вначале. Ежедневно, как по команде, закрывались банки, офисы, рынки, магазины, и на телефонные звонки отзывались разве что бездушные автоответчики. Жизнь замедляла свой ход, а Инга часто ощущала себя каким-то инородным телом в этом безмятежном раю. Испанцы берегли свои организмы, предаваясь сладостному безделью. Никто не собирался изменять своим национальным традициям ради молодой русской дамы. Никого не интересовало, что ей срочно требовалось купить помаду, таблетки, колготки или получить на почте долгожданную бандероль…

Инга ждала посылочку из России, сгорая от нетерпения. Получив извещение, она поспешила на почту, забыв обо всём. Инга уже не доверяла нерадивым курьерам, которые запросто путали адреса и вообще не поторапливались с доставкой. Сами испанцы нередко шутили: не отправляй по почте то, что тебе жаль потерять! Инге же было не до глупых шуток – она не могла больше ждать.

Однако почтовый офис закрылся прямо у неё перед носом. В Таррагоне наступила сиеста! «Ы-ы-ы!», – тихонько простонала Инга. Она чуть не взвыла от отчаяния во весь голос, но жаловаться было некому. Разве что небу. Или морю.

Решение созрело мгновенно: «К морю, к морю, к морю!» Обозлённая Инга остановила первый показавшийся таксомотор и попросила доставить её на небольшой отдалённый пляж.

Все улицы города неизменно вели к набережным, но Инга так и не привыкла относиться к морю обыденно, хотя прожила в Таррагоне уже несколько лет. Это чудо природы дышало и колыхалось, как огромный живой организм, изумляя всем своим видом. Изумрудно-лазоревые волны размеренно накатывались на берег, старательно вылизывали его, потом медленно отливали и оттягивали досадное беспокойство. Влажный песок искрился, словно золотая пыль. Лучи солнца дробились и рассыпались по водной поверхности бесчисленными бриллиантовыми блёстками. Мир казался бескрайним, блистательным, сияющим, гармоничным, а все проблемы мельчали и теряли значимость.

Море завораживало, утешало и манило. Хотелось скорее раздеться, ощутить босыми ногами бархатистую мягкость песка и омыться горьковато-солёной водой… Нет купальника? Ну, и что! Просто нужно быстрее снять платье и войти в воду. В море стыдливость исчезает, все условности остаются на суше.

Желание было слишком сильным. Инга уже скинула босоножки, как вдруг чей-то голос за спиной остановил её.

– Hola! – произнёс незнакомец.

Даже по этому короткому приветствию, похожему на имитацию звона маленького колокольчика, Инга быстро догадалась, что рядом не испанец.

– Hola! – в тон ему откликнулась Инга и обернулась.

Ей улыбался симпатичный молодой мужчина славянской наружности.

– Я вам не помешаю? – старательно выговаривая испанские слова, спросил он.

«Турист из России!» – подумала Инга. Внутри плеснулась нечаянная радость. Инга могла поболтать с ним о чём угодно, о любых житейских пустяках, лишь бы он отвечал ей по-русски! Непринуждённое общение всегда врачует душу, а на родном языке тем более. Она приветливо улыбнулась и весело ответила на русском:

– По-испански правильнее говорить «тебе»!

– Никак не привыкну, что все здесь запросто тычут даже незнакомым людям, – сознался собеседник, с заметным облегчением переходя на родной язык.

– Так принято, таковы нравы! Приехал отдохнуть? – уточнила Инга.

– Не совсем. Скорее, поработать. Подучить язык, попрактиковаться, расширить кругозор.

– И давно у нас в Каталонии?

– Чуть больше месяца. Мне здесь очень понравилось. Красиво, и климат замечательный.

– Коста Даурада – прелестное местечко! Позолоченный берег! А ты полиглот или вечный студент? – пошутила Инга.

– Я free lance, свободный журналист, – охотно пояснил парень. – Пишу очерки для глянца, для Интернет-изданий. Временно работаю в баре – тут, неподалёку. Устроился на курортный сезон помогать барменам. Такой типичный местный небольшой el bar, где вечно надрывно грохочет телевизор…

– И все стараются его перекричать, но звук, тем не менее, не убавляют! – усмехнувшись, задорно вставила Инга.

– Да, вот именно! По вечерам вваливаются развесёлые компании, теснятся, толкаются, но как-то размещаются, поедают tapas, migas, paella, запивают вином, курят и галдят до полуночи.

– И мусорят прямо на пол! – дополнила Инга.

– Да, и всё прямо под ноги бросают! – подтвердил собеседник. – Зубочистки, салфетки, окурки, очистки. Чудно! Кстати, меня Владимир зовут. А тебя? Извиняюсь за фамильярность, но ты сама позволила мне тыкать.

– Нормально, Владимир, не извиняйся! Я Инга, – представилась она. – Будем знакомы. Кстати, в Испании не очень-то принято извиняться. Что сделано – то сделано! Испанцы не любят сожалеть и раскаиваться. А зачем ты в баре работаешь? А как же музеи, библиотеки, экскурсии?

– Внедряюсь в среду, изучаю испанскую бытовую культуру. У меня идейка теплится – написать занимательную книжонку о праздниках народов мира. Понемногу собираю материал. Испания славится фиестами, и мне нужен живой опыт, – молодой журналист с удовольствием делился творческими планами. Видимо, тоже уже соскучился без привычного русскоязычного общения.

– А что, людей в России так волнуют чужие праздники? – удивилась Инга.

– В России сейчас сплошная неразбериха во всём – даже в праздниках. Привычные отменили, забытые возродили, и этим сбили с толку весь народ. Всё смешалось! Все ищут новый смысл, национальную идею, основу для единства нации. А я считаю, что без настоящих народных празднеств нет и истинной всеобщей радости. Неулыбчивый, мрачный у нас народец. Разве не так? – Владимир жаждал одобрения своих выкладок.

– Любопытно излагаешь! Заметна хватка журналиста, – польстила Инга.

– Хочу поведать россиянам, как веселятся народы мира! – с самоиронией сказал Владимир.

– А сам ты, пожалуй, из Москвы?

– Да, я из столицы. А ты тоже?

– Я в Москве давненько не была! – уклончиво ответила Инга. – Лет пять примерно.

– Так я не помешал тебе, Инга? – опять вежливо поинтересовался Владимир.

– Не особенно. А что?

– Я наслышан, что на этом пляже частенько нудисты тусуются… Может, ты одна из этих… адептов полной наготы… Стоишь босая…

Инга рассмеялась.

– А ты что, ищешь местных любителей загорать нагишом? Хочешь обрести новый опыт живого общения с неформалами? Так это, может, я тебе мешаю?

– Нет-нет! Я просто вышел проветриться, подышать морским воздухом.

– Дыши глубже, не волнуйся! Обнажаться и шокировать тебя я не стану, – насмешливо заверила Инга. – А испанские нудисты, видимо, тоже чтят сиесту. Я здесь уже не первый раз, мне это местечко нравится. Нудисты не дураки, выбрали себе укромный райский уголок. Но именно в это время их здесь редко встретишь. Да и большой праздник завтра в городе – все готовятся. И нудисты тоже. Фиеста для испанцев – великое событие. А тем более – завтра день святой Теклы! Это же покровительница Таррагоны!

– Правда, что будут гулять десять дней?

– Не сомневайся. Будут. Ещё как. Дня три будут веселиться взахлёб, потом немного поработают по неполному графику и опять примутся прославлять свой город и добрую святую Теклу.

– Интересно, чёрт возьми!

– Ты столько увидишь за эти дни! – пообещала Инга. – Будут шествия, танцы, маскарады и кастельс – человеческие башни.

– Вот-вот, именно эти башни я и хотел посмотреть больше всего!

– Увидишь! Помнишь телерекламу моющего средства – жители Вилларибо и Виллабаджо соревнуются, кто быстрее отмоет огромные жирные сковородки?

– Конечно, помню! По всем каналам крутили.

– Так вот, это гнусная ложь! Жители испанских, а особенно каталонских поселений соревнуются не в мытье посуды, а в строительстве живых человеческих пирамид, – заговорщицки поведала Инга. Ей понравилось интриговать Владимира. Приятно иногда выглядеть этакой всезнайкой! – Они с детства занимаются этой акробатикой в специальных клубах. Самая высокая пирамида – вот их заветная каталонская мечта, повод для особой гордости на целый год! Гордятся все – от мала до велика!

– Понятно… Здорово! Я уже сам себе завидую, предвкушаю новые эмоции. Слушай, я ведь вначале подумал, что ты испанка, – признался Владимир. – Похожа! Параллельно возникло странное ощущение – где-то я тебя уже видел…

Он помолчал немного и воскликнул:

– По телевизору! Точно, по ящику! Признавайся, могло такое быть? Ты сама напомнила про телерекламу, и я прозрел, но не до конца.

– Мне не раз уже говорили, что я отдаленно похожа на одну испанскую актрису, восходящую звезду, – чуть помедлив, ответила Инга. – Мне очень жаль, но я не Пенелопа Крус. И в твоём баре я тоже не бывала. Ты ошибся.

– Нет, испанская красотка Пе тут не при чём! Нет, ты не испанка. Наша. Глаза большие, славянские, речь чистая. Но лицо у тебя нестандартное. Я как будто тебя в России видел! – заявил Владимир. – Лицо запомнилось, а что за передача была – забыл! Может, сама подскажешь, а то у меня что-то засклерозило головушку. Ну, помогай!

Инга в ответ неопределенно пожала плечами и промолчала. Она чертила босыми пальцами по мокрому песку дуговые линии и разглядывала свои абстрактные рисунки.

– Неужели я так жестоко ошибаюсь? – напирал собеседник.

– Все иногда ошибаются, – сказала Инга и взглянула на него исподлобья.

В глазах Владимира блеснул охотничий азарт. Он пытался подтвердить свою догадку и непременно докопаться до истины. Симпатичное лицо москвича зазывно сияло, он пытался разговорить Ингу, но она уже насторожилась и замкнулась. Ей не хотелось подкидывать ему занятную историйку для модного «глянца». Ответь она утвердительно и искренне, он бы уцепился и вытянул у неё пикантные подробности. Ведь ситуация – лучше не придумаешь! Скучающая соотечественница откровенничает на морском бережку! Он ей вопросики – бла-бла-бла, она ему ответики – ля-ля-ля. Бла-бла, ля-ля – вот и слепился бы славный сюжетец для убойного очерка на парочку журнальных страниц. Да, она могла бы поведать читателям про извороты и извивы судьбы, про удачу и успех, про двусмысленность последних пяти лет своей жизни, про ощущение неопределённости будущего…

Нет, ей не хотелось подбрасывать ему пишу для публичных светских сплетен. С журналистами всегда надо быть начеку – на всякий случай.

Владимир нетерпеливо ждал ответа, Инга медлила. Оба ощущали возникшее напряжение.

– У тебя с памятью проблемы, Вова. Такие видения называются «дежа вю». Я уже давно в Испании живу, – коротко и сухо возразила Инга.

– С детства?! – разочарованно съязвил Владимир.

– Практически, – спокойно ответила Инга. – Моя фамилия Торрес. Инга Торрес.

– Сеньора Торрес?

– Вот именно.

– Надо же! Круто! Тоже интересный поворот! – Владимир вновь оживился и запальчиво хлопнул себя ладонью по бедру. – «Вина Торрес» – известная торговая марка! Солидно звучит! Ты принадлежишь к этой знатной семье? Ты, русская?

– В Испании Торресов, как в России Ивановых, Петровых, Сидоровых, – опять осадила его Инга. – Но, правда, виноделы Торресы – дальние родственники моего мужа.

– Надо же! Работая в баре, я стал в испанских винах разбираться. У этих Торресов отменная продукция, но стоит дороговато.

– Всё имеет свою цену. Заговорилась я с тобой, Вова, – отрезала Инга и поспешно надела босоножки. – Я уже тороплюсь. Пока! Творческих тебе успехов!

– Да подожди ты, только разговорились! – Владимир заметно огорчился. – Ну, возьми, что ли, визитку моего бара! Может, позвонишь, ещё как-нибудь поболтаем. С тобой безумно интересно!

Инга молча спрятала картонную карточку в сумочку и решительно направилась к остановке транспорта.

– Приятно было познакомиться, прелестная и таинственная синьора Торрес! – услышала она вслед.

Память у Владимира была в полном порядке: он действительно мог видеть Ингу по телевизору. Подкинь она ему полунамёк, беглую подсказку, и дотошный журналист сам вспомнил бы, что о ней когда-то писали и говорили в российских средствах массовой информации. Оказавшись в эпицентре придирчивого внимания, Инга досыта начиталась о себе всякого вздора. С тех пор и уяснила, что откровенничать с въедливыми журналистами опасно.

Правда, тогда она носила простую русскую фамилию – Буркина. Инга Буркина.

Глава 2
Замужество, как способ познания мира

С ранних лет Инга Буркина мечтала о путешествиях в другие страны. В школе, где она училась, действовал туристический клуб, которым руководил учитель географии – молодой и азартный человек. Он увлекал ребят талантливыми рассказами, заманчиво живописуя мир огромным, цветным и прекрасным. Юные туристы внимали педагогу и сообща вдохновенно грезили. Предвкушая дальние странствования, они совершали походы по родному краю и вместо дебрей Амазонки пока исследовали берега Оки. Немало истоптали троп, перепели песен у костра и съели тушёнки с кашей. Простое, доброе и весёлое было время! Свободно мечталось, легко дружилось и счастливо жилось.

С дальними странствиями как-то не получалось. Съездили однажды на выходные во Владимир, в Суздаль, и как-то на каникулах провели семь дней в Москве. Подробное знакомство со столицей вызвало сильное удивление. Вроде бы и недалеко от родной Рязани, а всё совсем иное – будто Москва на другой планете. Размах, имперское величие, непривычный ритм. Особый воздух, высокое небо. В небольших городках все обязательно мечтают о чем-то значительном, но встреча с неизведанным зачастую обескураживает. Громада мегаполиса кого-то влечёт, а кого-то навсегда отвращает.

Планировали такую же поездку в Питер, но не случилось. Однако интереса к путешествиям не утратили, продолжали заочное знакомство с миром по книгам, путеводителям и картам.

Инга активно занималась в турклубе и вгрызалась в сложности английского языка. Всех удивляли её сплошные пятёрки по инглишу – по другим предметам она перебивалась с четвёрок на тройки и обратно. Ингу не цепляли шуточки и подколки. Она зубрила временные формы глаголов, типовые обороты речи, идиомы и фразеологизмы, раскладывала их в «файлах» девичьей памяти, тщательно осмысляя, что и в какой ситуации употребляется. Инга наивно верила, что однажды ей пригодится знание чужого языка.

Окончив школу, девушка попыталась поступить на геологический факультет пединститута, но провалилась на экзамене по математике. Интегралы с дифференциалами её не слушались, и студенткой Инга не стала. Пришлось почти год довольствоваться работой секретаря-машинистки в одной унылой городской конторе, печатая скучные официальные бумаги. Дни тянулись похожие один на другой. Лишь редкие вылазки на природу вносили какое-то разнообразие в её молодую жизнь.

Как только девушке минуло 18 лет, жизнь понеслась вперёд с непривычным ускорением. Видно, какой-то ангел-хранитель наверху встрепенулся, внял, принял к исполнению её расплывчатые детские мечты. События замельтешили, как картинки в калейдоскопе, поражая причудливостью – яркие, фантастические, головокружительные.

Всё началось с газетного сообщения об отборе претенденток на конкурс «Московская красавица». Вычитала его заботливая старшая сестра и сама повезла недоумевающую Ингу на кастинг.

В дороге старшая сестра убеждала младшую, что всё вполне достижимо. Главное – верить в себя. Слова звучали красиво, умно, вдохновенно, но как-то уж очень нереально. Для Инги эта поездка в Москву была лишь возможностью вынырнуть на короткое время из монотонности бытия в родной Рязани – и не более того.

Мероприятие происходило в Парке Культуры имени писателя Максима Горького. Длиннющая очередь самонадеянных девчонок тянулась к величественным лепным воротам от Крымского моста и далее извивалась по аллеям парка. Зрелище наводило тоску и вызывало сомнения в успехе. Инга заколебалась. Сестра опять принялась горячо убеждать и умолять, и Инга сдалась, согласилась перетерпеть все тяготы отборочного тура.

Девичья очередь бурлила и жила беспокойной жизнью. Неизвестность и неудобства вызывали нервозность. Многочасовое простаивание на виду у гуляющей публики портило всем настроение. Девушки томились, ссорились, мирились и знакомились. Со злыми шутками, прибаутками, раздражением и пересудами двигались к заветной цели. Инга выдержала изнурительное томление, показалась членам отборочной комиссии и вернулась в родную Рязань.

Было лето, погода стояла хорошая, и она отправилась в недельный турпоход по Подмосковью с однокашниками. Дальше Инга планировала вторично штурмовать пединститут. Это казалось ей более реальным и необходимым делом, чем сомнительное участие в конкурсе.

Инга старалась не вспоминать унизительное мучение в Парке Культуры и никому об этом не рассказывала. Однако, вернувшись через неделю из похода, она с удивлением узнала, что ей выслали приглашение на второй тур конкурса.

Прочитав сообщение, девушка придирчиво посмотрела на своё отражение в зеркале. Там и сям проступали неприглядные отметины. Она растерянно оглядывала собственные конечности, покусанные комарами, украшенные мелкими царапинами. Выставлять напоказ такое неухоженное тело не хотелось. Инга, было, уже собралась отринуть эту авантюрную затею, но опять вмешалась сестра. Она проявила удивительную твердость и сноровку, помогла Инге облагородить внешность, с помощью подруг собрала необходимые для выступлений наряды и опять буквально за руку привела свою младшенькую в спорткомплекс Лужники, где проводилось очередное испытание отобранных участниц.

Второй тур прошёл спокойнее, отсев осуществился довольно быстро. Инга оказалась среди финалисток, и это придало ей уверенности. От предстоящих публичных выступлений она ожидала если не победы, то чего-то интересного, особенного, о чём впоследствии будет весело вспоминать и рассказывать друзьям. Настроение сделалось праздничным.

Инга совсем не огорчилась и не лила слёз, когда корона королевы досталась другой девушке. Ведь её выступления тоже имели успех. Буркина очаровала зрителей и получила свой заслуженный приз. Её персона вызвала интерес: московские модельные агентства приглашали под своё крыло, журналы заманивали на фотосессии. Однако самым внезапным и ошеломляющим сюрпризом оказалась горячая симпатия испанского бизнесмена Мигеля Торреса. Все девушки были дивно хороши, но он, словно легендарный сын троянского царя Парис, выбрал из множества красавиц свою богиню любви. Мигель приложил все усилия, чтобы познакомиться с Ингой ближе.

Ей было чуть больше восемнадцати, ему едва исполнилось тридцать лет. Он был испанец из Каталонии, она русская девочка из Рязани. Они оба сносно владели английским языком, и это помогло им в общении. Мигель и Инга быстро сблизились.

Блистательная пара привлекла удвоенное внимание. Засуетились журналисты. Личная жизнь выпускницы обычной рязанской школы вдруг стала интересовать многих. Покопаться в пикантных частностях считали своим долгом не только «жёлтые» газетёнки, но и вполне уважаемые издания. В прессе беззастенчиво обсуждали, как красавица из Рязани заполучила всё и сразу, о чём безуспешно мечтают миллионы прелестных барышень. Мигелю приписывали несметные богатства, её называли искусной соблазнительницей простодушных заграничных миллионеров.

На самом деле Инга была юна и вовсе неопытна в любовных делах. Просто интересный человек, непохожий ни на кого из её прежних знакомых, вызвал эффект сильного эмоционального потрясения. Мигель Торрес очаровал её. Она влюбилась. Влюбиться в симпатичного испанца было так легко и естественно! Вот и всё.

Во избежание кривотолков Мигель поспешил обозначить серьёзность своих намерений и сделал Инге официальное предложение руки и сердца. Мигель был словно сказочный принц, а она Золушка на великолепном блистательном балу. Сказка ожила и превзошла все самые смелые девичьи мечты. Инга согласилась, не раздумывая. Она смутно представляла их общее с Мигелем будущее. Инга просто доверилась Мигелю Торресу.

Считалось, что Инге крупно повезло: конкурс красоты изменил её судьбу и открыл широкие возможности. Однако первыми усомнились в этом родители и сестра. Самые близкие люди осторожничали и приводили ей всевозможные доводы против брака с Мигелем. Они уверяли, что переселение, переезд в незнакомую страну, расставание – всегда почва из-под ног. Однако всё было тщетно. Оглушённая стремительным успехом, Инга преобразилась. Она азартно спорила с семьёй и весело объясняла им что-то в духе «нам не страшен серый волк».

– Девочка начиталась любовных романов, – сетовала мать.

– Насмотрелась американских мелодрам и бразильских сериалов! – мрачно поправлял отец.

Аргументы родных звучали слабее комплиментов Мигеля. Все предостережения казались словесной шелухой. Инга была юна, влюблена и готова к любой авантюре вместе с Мигелем.

Судьба протягивала ей нарядную коробку с загадочным содержимым под названием Испания и ослепительным бриллиантом в виде красавца-мужа. Инга смело приняла этот дар. В восемнадцать лет только любовь становится главной движущей силой, основным мотивом и смыслом всех поступков.

Всякая сенсация рождается, ярко существует и быстро умирает без подпитки фактами. Шумиха в прессе вокруг их имён тоже прекратилась, как только Инга окончательно отбыла на родину мужа, покончив со всеми полагающимися формальностями.

Прошло полтора года со дня её совершеннолетия, а она оказалась далеко от Рязани, да и от Москвы тоже. Инга очутилась в солнечной Испании. Жизнь в этой стране обернулась бесконечным путешествием и даже культурным шоком…

Процесс «испанизации» Инги проистекал нелегко. С Мигелем ей жилось интересно, но сложно. Она постепенно начала понимать, что между людьми существуют не только государственные границы, но и рубежи ментальности, уровней благополучия, вкусов и многого другого, что составляет личный круг жизни каждого. Осмысление остужало разум и укрепляло характер. Инга многому училась на ходу, и быстро взрослела. Взрослея, начала прозревать. Прозревая, озадачиваться.

Мигель был не так богат, как представляли в России. Он не был процветающим дельцом, беззаботно стригущим дивиденды. Каждое его начинание искрилось и лучилось азартом, но не всякий проект становился прибыльным. Однако Мигель упорно созидал, вкладывал немало средств, брал кредиты, выстраивал свой бизнес и отдавался делу всецело. У него имелись свои мечты, свои планы, намеченные ещё до знакомства с Ингой. Инге приходилось много ездить вместе с мужем и вообще жить так, как считал Мигель.

Иногда разногласия накапливались, собирались в критическую массу, и супруги ссорились. Бурные пререкания с Мигелем на смеси языков всегда оказывались бестолковыми и досадными. Её импульсивный, азартный, часто неосторожный, рисковый испанский мужчина был чертовски упрям. Однажды в порыве отчаяния она позвонила в Рязань и пожаловалась матери на сложности семейной жизни с Мигелем. Мать внимательно выслушала и сказала:

– Помнишь, ты когда-то хотела иметь скоростной велосипед?

– Хм… Ну, и что? – недоумённо спросила Инга.

– Теперь представь, что у тебя появился этот самый велосипед, и даже ещё более продвинутая модель. Ты его хотела? Вот и получила. Теперь учись пользоваться, управлять им. Так что тебе ничего не остаётся, как только крутить педали. Вот и крути, – мягко напутствовала мама. – Не позволяй себе метаться, суетиться, раздражаться. Это бесполезно, поверь.

Выслушав мать, Инга разревелась. Плача в одиночестве, Инга вспомнила свой триумф, своё весёлое и счастливое упрямство, свою влюбленность и самоуверенность. Однако терзать душу воспоминаниями и мучительно разгадывать загадки будущего она не стала. Надо жить настоящим – здесь и сейчас. Понемногу она успокоилась. Женские слёзы – что жемчуг. Каждая капля бесценна, потому что прибавляет мудрости. Инга взяла себя в руки. Она спрятала свои жемчужины.

Мама дала ей простой и толковый совет. Синьора Торрес постепенно осознала, что в прямом споре ей никогда не переубедить Мигеля. Приходилось приноравливаться к его испанско-каталонскому характеру, огибать острые углы, выстраивая самобытный семейный миропорядок. Ведь у Инги не было никого ближе Мигеля в этой солнечной стране. Мигель Торрес взял её почти девочкой, и с ним она превратилась в молодую женщину, которую муж оберегал и холил, как умел. Муж великодушно и радостно впустил её в свой мир, и молодой русской жене следовало в нём обживаться, а не ломать устои.

Так Испания учила русскую красавицу терпению и гибкости.