Текст книги "Тайное и явное в жизни женщины"

– Будет тебе ванна и мама в придачу, – тихо смеялся Олег. – А пока попьём чаю. Хочешь?

– А где мы возьмём?

– Ты со мной, а значит всё возможно! – с видом волшебника заявил Олег.

Он куда-то резво сбегал. Вскоре вернулся с ключами и повёл меня за собой.

– Мне дали ключи от столовой! – сообщил Олег. – Сейчас я тебя накормлю горячим!

В холле, где когда-то отдыхающие смотрели телевизор, прямо на полу сидели полураздетые парни и девицы! Они что-то тихо мычали, покачивались. У некоторых глаза были прикрыты, а у немногих наоборот широко раскрыты, даже будто выпучены. Зрелище показалось мне отвратительным.

Мы шли между людьми, словно между статуями. До нас никому не было дела, каждый пребывал в индивидуальном мире грёз.

– Не пугайся, – предостерёг меня Олег. – Ребята воспарили. Им хорошо! Порадуемся за них!

Я смолчала тогда, но чаша моего терпения переполнялась. «До чего можно дойти с этим человеком, если он уже спокойно привозит меня к отпетым наркоманам!» – лихорадочно думалось мне.

Мы наскоро поели. Олег раздобыл замызганный чайник, посуду, но меня ничего не радовало. Я чувствовала себя опустошённой. Чай из чашки с трещинкой казался невкусным, а вся обстановка омерзительной. Я не любила Олега в ту минуту, я тяготилась им. Между нами образовывалась пропасть.

Я опасалась, что он передумает уезжать, и терпеливо молчала. Разговорились мы только в пустынном вагоне электрички. В ранний час воскресного утра пассажиров было мало.

– Тебе не понравилось? – спросил Олег, обнимая и прижимая меня к себе. – Ты просто впервые столкнулась с детьми радуги, со свободными людьми. Они не связаны путами, свободны от общества. Привыкай! Не все люди живут по расписанию и по правилам. Не всем по душе порядок.

– Какие это дети радуги? – не выдержала я. – Что ты плетёшь? Очнись, Олег! Обычные наркоманы, прикрывающиеся какой-то нелепой философией. Образумься, прошу тебя! Поступай в институт искусств, в музыкальное училище. Живи нормально! Пожалей своих родителей! Ты же талантлив!

– Я в здравом рассудке, – заявил он. – Я могу и без родителей обойтись, а они без меня. Я хочу поглядеть мир. «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз!» Слушай, а поедем на БАМ! Я буду любить тебя в тайге!

– Какой БАМ! – я уже не могла спокойно слушать. – Я учусь в институте. На БАМе люди строят железную дорогу. Там нелегко, там холодно! Ты же не сможешь так работать. Что будешь делать? Песни будешь им петь?

– Слушай, давай поженимся? – вдруг предложил Олег. – Хочешь? Сделаем, наконец, тебя женщиной! Я так мечтаю проникнуть в твою горячую норку! О-о, я сейчас с ума сойду! Скажи, ты моя? Ты моя, до конца?

– Поженимся, будем грызть корочку хлеба или тянуть деньги у родителей? – усмехнулась я.

– Я всегда найду тебе деньги! – гордо заявил он.

Всякой девушке лестно принимать предложение руки и сердца, но мне в тот момент было мучительно больно. Рушилась, рассыпалась на осколочки моя первая любовь! Я ещё не научилась жить без Олега, но и с ним мне было не по пути. Мы перестали понимать друг друга!

– Нам надо расстаться, – тихо сказала я.

– Слушай, я понял, – сказал Олег крайне заботливо. – У тебя разболелся зубик. Я же помню про твой коренной внизу, справа. Он у тебя всегда ноет, когда ты ноги застудишь. Надо было ночью спать в тёплых носках. Надо, пожалуй, удалить этот зуб, в конце концов. Пошли завтра же к стоматологу!

Я побаивалась лечить зубы, и Олег водил меня к врачу буквально за руку, если требовалось. Ему даже разрешали сидеть рядом в кабинете. Он мог пролезть куда угодно. Как, как мне было отвадить себя от этих удобных привычек? Олежка опутал меня собой везде. Я прикипела к нему, я срослась с ним…

– Мне не зуб надо удалить, а тебя из моей жизни! – я впервые заговорила резко и смело.

– Хочешь немного побыть без меня? – спросил Олег, не понимая до конца сути моих слов. – Пожалуйста! Уважу твои желания. Сколько дней мне не появляться? Скажи? А потом радостно встретимся! Журавлик, ты уже большая девочка у меня становишься! Ой, что будет дальше! Что придумает наша Анечка? Какие в её прелестной головке рождаются капризы! Я всё для тебя исполню.

– Не ёрничай! – прервала я его. – Я хочу расстаться с тобой навсегда.

– Как это? – изумился Олег. – Ты без меня?! Ну, уж дудки! Я столько берёг тебя, лелеял, и что? Чтобы какой-нибудь институтский очкарик воспользовался моей сладкой девочкой? Этого не будет.

– Ты что несёшь?! – возмутилась я.

– Анька, – твёрдо сказал Олег. – Лучше не зли меня. Я исчезну пока на время, но ты – моя. Только моя. Поняла?

Я заплакала. Он ласково вытирал мне слёзы, как всегда, но наше отчуждение уже началось.

Явное между строк

За окном зимний день набирал силу. Рассеялась зябкая хмарь холодного утра, и проглянуло озорное солнце. Что-то весеннее уже грезилось в его лучах.

Я так долго говорила, что пересохло в горле. Я умолкла и выпила глинтвейну. Моя Марина умница. Такой изумительный напиток я пробовала только однажды, в январской Праге, где мы были вместе мужем. Каждую зиму, сразу после святок, когда впереди маячит февраль, отчаянно хочется дружной и тёплой весны! Но самый короткий и неласковый месяц в году всё равно неизменно наступает. Его надо пережить, перемочь и как-то скрашивать бытиё. Глинтвейн придуман именно в такие дни, я уверена.

– Да, верно Олежкина мать тебе сказала, что после него только выжженная земля остаётся, – вздохнула Марина. – У вас бы не получилось ничего! Даже страшно подумать, как бы ты настрадалась, живя с ним! Как хорошо, что ты отделалась от него!

– Но зато – какой ценой! – напомнила я подруге. – Ты вспомни, что дальше было!

– Знаешь что?! С ним рано или поздно произошло бы что-нибудь подобное, – высказала Марина. – Таких людей ничего не остановит. В нём чёрт сидел. Одержимость – страшная штука. Мальчиш-плохиш по жизни.

– Странная штука, эти плохиши почему-то по молодости так тянут к себе!

– Да, мне знакомо это наваждение не понаслышке, – задумчиво согласилась подруга. – Слушай, пойдём в гостиную. Я что-то покажу!

В небольшой гостиной Филимоновы завершали окончательную отделку. Марина плотно задёрнула непрозрачные шторы, щёлкнула выключателем. Люстры не было. Мягкий свет заструился по периметру всего потолка, возникая из-за декоративной панели, которая скрывала точечные светильники.

– Здорово! – восхищённо одобрила я.

– А теперь смотри!

Она выключила свет. Наверху, в тёмно-синем квадрате, слабо проявились и заблестели мелкие звёздочки.

– Звёздное небо! – сообщила довольная хозяйка.

– Маринка, как я рада за тебя, – искренне сказала я. – Какой у тебя Коля!

– Ему мой братишка Вова помогал. У обоих – руки золотые! – гордо похвалила Марина своих родных мужчин.

Она раздвинула шторы и впустила солнечный свет. Комната стала прежней.

– Марин, это для тебя. Вот такая семья – это твоё. Ты достойна, ты заслуживаешь, – трепетно увещевала я подругу. – Все твои житейские и художественные таланты нашли достойное применение. Коля твой – золото! Пусть будет здоров долгие годы. Такой славный мужик!

– Чего торопимся-то с отделкой гостиной? Пятьдесят лет ведь ему скоро. Так что выпьем скоро за его здоровье от всей души, – сообщила Марина.

– Я и забыла совсем! Он ведь нас старше! – спохватилась я.

– Да и сами уже не девочки давно, – усмехнулась Марина.

– Но ещё бабоньки хоть куда, если нас пока любят, а, Мариш?

– А то! – быстро согласилась Марина, шутливо поправляя свои груди.

На стене, над новым диваном висел семейный портрет Филимоновых, оправленный в тонкую металлическую раму. Ярче всех выделялась Юлька, будто диковинный цветок в простом огороде. Она стояла позади сидящих родителей, не похожая ни на кого. В статике, на фотографии это бросалось в глаза! Марина перехватила мой взгляд.

– На Юльку смотришь? – догадалась она. – Я сегодня повесила. Коля ещё не видел. Шурупы вкрутили, думали, может, картину какую-нибудь разместим.

Что, лучше снять?

– Марина, я боюсь советовать, – тихо вздохнула я. – А Юлька сама не спрашивает ничего?

– Нет, – ответила Марина. – Пока нет. Права была твоя мама, когда говорила, что удовольствия на пять минут, а расхлёбывать долго и мучительно. Практически всю жизнь трясусь. Только успокоишься, так нет, опять проявится ошибка молодости. Пошли, еще, что ли выпьем? За Колю моего. Ты как, ничего?

– Отлично. Давай!

Мы опять направились в столовую.

Глава 8
Тайна рождения Юльки

Два заметных события совпали в жизни Марины. Она отвергла Славу Литвинюка и поступила в политехнический институт. Марина смело шагнула вперёд, готовая к новизне. Родители убедили дочь, что её ожидают интересные события и знакомства. Они оказались правы.

Общительная, яркая и озорная, Марина легко обрела новых друзей. Мы опять оказались в одном учебном заведении, только она на курс младше. Именно в её вузовский первый год мы реже виделись и мало общались по причине несовпадения поездок наших групп на практику и в колхозы. Студенческая жизнь кипела. Нас отправляли на производственную практику, на стройки, на сбор урожая. Мы успевали ставить спектакли, танцевать на дискотеках. Конечно же, ещё мы сдавали чертежи, проекты, зачёты… Всё клубилось.

Каждая встреча с Мариной превращалась в обмен личными новостями. Однажды, после двухмесячной практики в городе Тольятти, Марина гордо сообщила:

– Я рассталась с девственностью! Совсем не страшно! Зато теперь вокруг меня всё изменилось!

Я бережно спросила:

– С тобой всё в порядке?

– Все просто здорово! Ты лучше спроси, кто он, мой первый мужчина! – нетерпеливо потребовала она.

– Так кто же этот счастливец?

– Его зовут Игорь Мазур! Вслушайся, какая музыка в имени!

– Кто он, откуда?

– Он из Харьковского авиационного института. Мы познакомились в Тольятти на пляже. Представь, мы с девчонками загораем, такие юные вчерашние первокурсницы, а они, харьковчане, нарисовались рядом с нами. Взрослые парни, орлы! Уже на преддипломной практике!

– И что дальше?

– Ах, Анька, он такой красивый и чувственный! Всё было восхитительно! – Марина закружилась по комнате.

– А где теперь этот чувственный?

– В Харькове, естественно. А ты на что намекаешь? Вот только нотации мне читать не надо, ладно? У меня мамочка для этого имеется! – возмутилась подруга.

– Ну, что ты! – примирительно сказала я. – Не дуйся, как пузырь. Мне главное, чтобы у тебя всё обошлось без последствий. А ты любишь его?

– Так, у тебя точно в голове моральный кодекс молодого строителя коммунизма! – рассмеялась Марина. – Ты у нас всё учишься, учишься, как синий чулочек. Совсем забыла, как кокетничать. Мне даже папа говорил на днях: бери пример с Ани! Отличница, комсорг потока! Все преподаватели от неё в восторге! Курсовые сдаёт досрочно! А я знаешь, что сделала, чтобы он не выступал?

– Что?

– Повесила твою фотографию над письменным столом! Пусть отец успокоится! Как только замечтаюсь, так смотрю на тебя. Ты на ней такая красна девица, коса через плечо. А в глазах вселенская печаль, – язвительно выдала мне Марина. – Ты смотришь на меня с укором, а я стараюсь взять с тебя пример в учёбе. А ты с меня бери в сексе! Повесь мою фотку! Ой, смотри, Анька, заржавеешь!

– Слушай, перестань так грубо надо мной смеяться! – грустно попросила я.

– А я и не думала. Пошли, покажу твой портрет.

Мы направились к ней. Марина действительно пришпилила на обои мою маленькую фотокарточку. Я снималась вскоре после возвращения из злополучного пансионата и ссоры с Олегом в электричке.

– Смотри, какой ты тут симпампончик! – веселилась Марина. – Зря мы тебе косу твою тогда отхватили.

После размолвки с Олегом мне страстно хотелось что-то изменить. Решила начать с внешности. По моей просьбе мама и Марина подстригли мне волосы чуть ниже плеч и сделали густую чёлку над глазами. Изменив свой облик, я испытала странное облегчение, словно рассталась с тягостным наваждением. Через пару дней пошла в парикмахерский салон. Там мастера поправили мне причёску. Я рассталась с Олегом, укоротила волосы, но мне казалось, что, будто тогда и кожу с меня содрали заживо – так мне было больно. Постепенно боль затихала. Образовывалась новая слабая кожица. Мне нужно было заново учиться выстраивать отношения с противоположным полом.

– Знаешь, какие у меня теперь бывают фантазии? – не унималась возбуждённая Марина.

– Какие?

– Представь, вот идёт Владик Полищук из нашей группы. Помнишь его? Самый высокий парень.

– Помню. Симпатичный, – согласилась я. – И что?

– Он подходит ко мне, мы болтаем о том, о сём, а я про себя думаю: каков он в постели? Знаешь, мне теперь хочется испытать самые разные ощущения! Но больше всего меня тянет к тем, кто старше, взрослее, опытнее, – призналась Марина.

Её неукротимая чувственная тяга привела к сближению с одним молодым мужчиной, имя которого Марина скрывала даже от меня. Я лишь знала, что он работает в нашем институте в одной из исследовательских лабораторий. Почему Марина таила его от всех, я не понимала, но не выпытывала.

Однажды она пришла ко мне субботним вечером и попросилась заночевать. Мы часто так делали в детстве.

Ночью в постели Марина вдруг прижалась ко мне и расплакалась. Оказалось, что она беременна. Мой сон как рукой сняло. Мы сели обсуждать проблему.

– Я уйду из дома! – горячилась подруга.

– Что ты городишь, дурочка! – возразила я. – Куда ты собралась? К нему?

– Нет. В общежитие.

– Не понимаю. Ты ему сказала?

– Сказала.

– Ну, а он?

– Промямлил что-то и исчез. Растворился в пространстве!

– Ну, растерялся человек. Бывает. Позвони, поговори. Почему вам нельзя просто пожениться? Родишь ребёнка, а в институте учиться мы все тебе поможем. Я все курсовые работы за тебя сделаю!

– Не буду я за ним бегать. Месяц уже прошёл, как я ему всё сказала. Он избегает меня. За таких трусов замуж не выходят! Может, его милицией прикажешь пугать?

– Да, с этого начинать семью нельзя! – согласилась я. – Послушай, Маришка, не считай меня за тупую моралистку, но объясни, как же так вышло? Ты же говорила, что всё умеешь? Где же твоя хвалёная осмотрительность?

– Как-то так вышло, – с досадой сказала она. – Бдительность потеряла. А потом мой обаятельный гад нашёптывал постоянно, мол, не бойся, если что, то сразу поженимся. Я, говорит, детей обожаю. Профессорский сынок! Такой жених обязательно бы понравился моим мамочке с папочкой! Но, видно, не судьба им порадоваться! Ты уж не ругай меня особенно. Я сама себя наказала.

– Ругай, не ругай, а делать что-то надо. Биологические часики тикают. А если аборт? – робко высказала я.

– Я уже была у врачей. У меня какая-то аномалия строения женских органов. Что-то там с трубами. Слушай, я не поняла их. Сказали, что лучше родить, а то детей не будет никогда. И время я уже упустила. Теперь только искусственные роды, но это так страшно и противоестественно! Живой ведь человечек. Зашевелится скоро.

– И что теперь? – у меня похолодели ноги.

– Буду рожать. Из дома выгонят – пойду к вам.

Мы всплакнули вместе. Так закончился наш роковой ночной разговор. Юлькина судьба была решена.

Утром мы всё рассказали моей маме. Мама быстро включилась в тему, без лишних расспросов. Она немного подумала и предложила Марине:

– Хочешь, я поговорю с Ираидой Борисовной? Не волнуйся, я найду нужные слова!

Мама выполнила трудную миссию на «отлично». Оставалось как-то преподнести сюрприз будущему деду, Герману Александровичу. Он находился в длительной научной командировке, и вернуться должен был месяца через три, а то и четыре. Времени на обдумывание хватало.

Отец Марины возник неожиданно. Дверь ему открыла изрядно беременная дочь.

Герман Александрович негодовал. Он требовал объяснений, обвинял во всех грехах дочь и жену, вызнавал имя отца ребёнка. Маринка молчала, как партизан на допросе. Отец не мог видеть выпирающий живот дочери и ворчал. Семья лишилась покоя и сна. Сцены следовали одна за другой.

Марина часто и подолгу скрывалась у нас. Я видела, как ей нелегко, и удивлялась её стойкости. Косые взгляды соседей и попрёки родителей она игнорировала. Моя подруга менялась день ото дня, готовясь стать матерью. Былую легкомысленность сменили женский практицизм, терпение, задумчивость.

В роддом за внучкой Герман Александрович всё же поехал, и сам привёз девочку вместе с молодой мамой. Кроха быстро всех примирила! Заботы о новорожденной сплотили семью. Малышка, к счастью, была удивительно спокойной! Она много спала и старательно сосала грудь в положенное время. Девочка словно старалась завоевать симпатии окружающих и реабилитировать свою незадачливую мать.

Когда Юлька начала улыбаться, сердце деда вовсе растаяло. Герман Александрович и Ираида Борисовна часто гуляли с коляской, а Марина училась. Так супруги стали образцовыми бабушкой и дедушкой, не ведая, кто же непутёвый отец чудесной внучки. Марина наотрез отказалась раскрывать эту тайну.

Явное между строк

– Давай, подружка, выпьем за Колю, мужа моего, в день всех влюблённых, – озорно предложила Марина. – Каждой бабе да по такому мужику! Запросто бы увеличились показатели рождаемости в стране! Мне с ним легко и спокойно. Детям он отец замечательный. Юлька уверена, что это и есть её папа.

– Марина, а биологический Юлькин отец видел дочь хоть раз? – решилась я спросить.

– Нет, не видел. Я ведь ему всё же позвонила тогда из роддома, сообщила, что дочь родилась. Рассудила, что он имеет право знать. Он опять что-то пробормотал невразумительное в трубку – и всё. Может, боялся, что я буду денег у него просить? Так больно мне было, так обидно! – призналась Марина.

– Могу вообразить! – поддержала я. – Неужели человеку не хочется знать, что по земле ходит его дочь?

– Ты знаешь, когда я встретила Колю, то впервые обрадовалась тому, что Юлькин отец не предъявляет своих прав. Коля и стал моей девочке настоящим заботливым отцом. Кто её вырастил и воспитал? Николай. Зачем Юльке знать про существование какого-то другого человека? Он оказался только донором качественной спермы, и спасибо ему на том. Девочка удалась.

– Да, как причудлива жизнь! Биологический отец даже не хочет взглянуть на своё создание, а посторонний человек становится родным и близким без лишнего слова и упрёка! – воскликнула я. – Мариночка, я так люблю вашу историю знакомства! Я пережила её, как свою! Как сейчас помню ту минуту, когда узнала про вашу предстоящую свадьбу! Как мы с мамой радовались за тебя!

Глава 9
Коля и Марина

Герман Александрович примирился с дочерью, души не чаял в Юльке, но ограничивал свободу Марины. В его интеллигентном уме всё смешалось. Он не мог уразуметь, к чему же так деликатно воспитывали дочь, к чему эти чтения классики вслух, походы в театр и коллекционирование репродукций картин. Ведь это всё не отвратило Марину от банального грехопадения. Он не догадывался, что именно картины пробудили чувственность дочери. Ей не хватило опыта справиться с собой, а родители не заметили происходящего с дочерью. Только и всего.

Марина особенно и не противилась отцу. Она с головой ушла в материнские заботы и кружила по маршруту: институт – дом – детская поликлиника. Моя подруга занималась рукоделием – вязала крохотные кофточки и носочки, шила умилительное детское бельишко, украшая его оборочками, мережкой и вышивкой. Материнство придало ей обаяние истинной женственности, жертвенной отрешённости от суетных удовольствий. Я навещала подругу, помогала, чем могла, но моё отношение к её затворничеству было неоднозначным.

Первой вступилась за Марину её тётка, младшая родная сестра матери, Лидия, и я всей душой приветствовала этот порыв.

– Вы что над девкой измываетесь, держите её взаперти? – затеяла она как-то непростой разговор с родителями Марины.

– А что, прикажешь ей организовать гулянки и веселье? – отреагировал отец Марины. – Она отгуляла уже своё. У неё дочь теперь. А дай ей волю, как прежде, так ещё неизвестно что натворит со своей бесшабашностью! Я столько стыда вынес! Столько передумал, как мы не доглядели с Ираидой! Если бы всё вернуть назад!

– Какой же ты, Гера! – укорила Лидия. – Мало ли, чего в жизни случается!

– Случается, но почему у нас? – не унимался Герман Александрович. – Мы что, плохие родители были? Кажется, всё для детей!

– Гера, так бывает. Не вы первые, не вы последние, – уговаривала настойчивая Лидия. – Получается, что если бы вышла Марина замуж, то тебя бы всё устроило. А как ей дальше с этим человеком жить – тебя не касается! Ну, улестил ушлый парень девчонку! Ещё неизвестно, как бы вы тут с ним таким ужились!

– Конечно, неизвестно! – возмущался новоиспечённый дед. – Мы ведь имени его даже не знаем. Она ведь молчит! А может, я бы поговорил с ним по-мужски?

– А Марине это надо? Ты у неё спросил? – негодовала Лидия. – Ну, ты же образованный, чуткий, прекрасный человек! Не будь ты сатрапом для дочери. Ей ведь труднее всего. Порадуйтесь все вместе, что такая внучка замечательная и здоровенькая у вас появилась! Сам ведь любишь её, я вижу!

– Люблю! – признался Герман Александрович. – Ну, и что?

– А то! Говорю вам прямо – Маринку изводить не дам! – заявила смелая тётка. – Она с ума сойдёт скоро у вас. Предупреждаю, у меня день рождения на днях, если ты не забыл. Я собираю гостей. Я Марину заберу на вечеринку. Пусть с людьми пообщается, отвлечётся. Ко мне ты её можешь отпустить? Вас я приглашу отдельно, со всей родней. И без обид!

– Только под твою ответственность, Лидия! – согласился отец.

Лида и её муж умели и любили принимать гостей. По случаю дня рождения Лидии они собрали друзей и коллег. Хозяйка задействовала Марину во всем, давая ей возможность проявить творческие способности. Давно моя подруга не проводила время так интересно.

Вечер удался. Люди наслаждались общением, теплели душами, раскрепощались. В разгар застолья явился ещё один запоздалый гость. Марина отворила ему дверь, не зная, что впускает на порог свою судьбу.

В мечтах нам обычно видятся безупречные красавцы. Трудно вообразить героем своего романа невысокого, плотно сбитого субъекта с проблесками раннего полысения и лёгким оканьем в речи. Коля был именно таким. Марина сразу отметила его добрые глаза, и больше ничего особенного.

Коля при виде Марины испытал нечто большее: восхищение и тихую радость. Что-то было в каждом её движении, голосе, облике, доходчиво говорящее Николаю о том, что она станет хорошей матерью. Коля вырос в многодетной деревенской семье, и сам хотел иметь хотя бы троих ребятишек. Женщина, которая представлялась Коле в фантазиях, была утончённой, но домовитой, статной, но не бестелесной. А ещё ему нравились светловолосые девушки, с ясными глазками и розовым румянцем на круглых личиках. Именно такая особа открыла ему дверь. Она была молода, но так и влекла к себе женственностью!

На Марине было ажурное, ручной работы платье, связанное крючком из суровья. Такую вещь не купить в магазине. Коля в этом разбирался. Его мать ловко рукодельничала и крючком, и спицами. У девушки отменный вкус! Чего же более? Не зря о любви с первого взгляда говорят и пишут так много! Она случается! Долгий поиск второй половины завершился.

– Я правильно зашёл? Здесь проживают Комаровы? – Николай уточнил на всякий случай.

– Да-да! – утвердительно закивала Марина. – Вы проходите, раздевайтесь.

Новый гость всегда добавляет в мелодику застолья свежую ноту. Колю встретили нетрезвыми возгласами радости. Хозяева засуетились, гости взбодрились. Налили штрафную рюмку, усадили, придвинули салаты и закуски. Праздник продолжился.

Весь вечер Коля чутко наблюдал, пытаясь определить, с кем пришла Марина. Убедившись, что она без пары, он возликовал.

Марина засобиралась домой первая. Она пыталась удалиться незаметно, не подавая остальным намёка, что пора и им честь знать. Лида вышла с племянницей на кухню, чтобы уложить гостинцев для родни – домашнюю праздничную выпечку. Коля поджидал их в прихожей.

– Лидочка, ты разрешишь твою родственницу проводить? – просто, без затей спросил он у хозяйки.

– Коля, хорошо-то как! Какой ты молодец! – обрадовалась Лида. – Марина обещала родителям вернуться не поздно, а мы не можем её проводить! Я хотела такси вызвать.

– Зачем такси? Такси не надо! Не надо такси! – приговаривал Коля, быстро надевая куртку.

Стояла ранняя весна. Таял снег, капало с крыш, и воздух имел неповторимый свежий запах талой воды. Самое время влюбляться.

Пошли пешком. Было приятно подышать и размяться. Коля увлечённо говорил о работе, о дружном коллективе, в котором он трудился с мужем Лиды, и о том, что привело его в этот большой промышленный город.

– Я вас заболтал, – спохватился он. – Я всё о себе, да о себе, а вам, пожалуй, неинтересно.

– Напротив, мне приятно видеть человека, у которого всё так ясно и определённо в жизни, – мягко возразила Марина. – Видно, что вы крепко стоите на ногах. У вас, наверное, хорошая дружная семья.

– Вот с семьей пока полная неопределённость! – радостно сообщил Коля.

– У такого, как вы, всё сложится. Вы такой надёжный, – улыбнулась Марина. – А я уже пришла. Спасибо вам.

Она пожала ему руку женственным скользящим движением и быстро исчезла в подъезде без лишних слов.

Коля нещадно корил себя, что немного замешкался при расставании и не взял её номер телефона. Он уже решил, было, спросить завтра на работе у Арсения, но спохватился, что как-то это будет совсем по-мальчишески. Ему ведь уже за тридцать, не пристало суетиться, подключать кого-то. Нужно действовать самому.

Вечером следующего дня он приехал к нашему дому сразу после работы и сел на лавочке у подъезда. Так совпало, что Марина вышла в магазин за продуктами. Увидев Колю, она неподдельно изумилась.

– Здравствуйте, Коля! Какими судьбами? – спросила она.

– Так я вчера-то ваш телефонный номерок забыл записать, – просто признался Коля. – Вы уж не откажите. Сижу тут битый час. Уже бабульки косо смотрят.

– Знаете что, Коля, давайте-ка лучше я вам сама позвоню, когда смогу, – предложила Марина. – У меня папа строгий. Новых людей воспринимает постепенно. А если вам захочется что-то мне передать, то свяжитесь через Лиду.

Он пошёл с Мариной до магазина, потом проводил её обратно, до дома. Погулять ещё немного она отказалась, решительно сославшись на занятость. Коля подумал, что девушка удивительно серьёзная и пунктуальная, воспитанная родителями в строгости! Таких особ он давно не встречал! Это расположило его ещё больше.

Со следующего дня Коля взялся за изучение репертуара театров, анонсов кино и концертов. Не упустил даже местную филармонию и цирк. Он накупил билетов на несколько недель вперёд. Пришлось прибегнуть к помощи Лидии. Тётка приглашала Марину как бы от своего имени.

Так пролетело месяца три. Лида прикрывала Марину не особенно задумываясь, что же выйдет дальше из этого невинного культурного общения Коли и племянницы. Ей просто хотелось, чтоб Марина имела некую отдушину. Окно в мир.

А Марина, устав скрытничать, рассказала про Николая мне.

– Как-то неловко мне, Ань, – грустно призналась подруга. – Я вижу, как он ко мне со всей открытой душой, а я, словно засекреченный агент. Ни в дом его не приглашаю, ни звонить не позволяю. Дикость и плутовство в одном флаконе.

– А он тебе нравится? – спросила я.

– Надёжный и внимательный человек, – отрекомендовала своего кавалера Марина. – Таких парней сейчас редко встретишь. С ним легко, приятно и спокойно, но я не хочу морочить Николаю голову и подавать нереальные надежды на будущее. Я ощущаю себя какой-то аферисткой, лгуньей! Скажу ему завтра о себе всё, как есть!

– Ну, так уж сразу всё! – возразила я.

– Почти всё, – грустно улыбнулась подруга. – И этой малости достаточно будет.

В один из ближайших вечеров Марина решилась расставить все точки над «j».

– Коля, мне так приятно было общаться с тобой в последнее время, но мы не дети, и я замечаю твою растущую симпатию ко мне. Не скрою, мне это лестно. Спасибо за всё, но тебе нужна другая девушка. Со мной ты теряешь время попусту. Дело в том, что у меня есть маленькая дочь. Едва ли это тебя обрадует. Прощай и прости, если сможешь.

Коля оцепенел, не находя слов. В состоянии внезапности у каждого может случиться ступор. С минуту постояли, храня неловкое молчание. Марина первая развернулась и пошла прочь. У неё такая нелепица уже однажды происходила, но только с другим мужчиной – с Юлькиным отцом.

– Вот и всё, – подытожила Марина, рассказывая мне о своём решительном поступке. – И этот остолбенел. Кому нужны чужие дети? Но молчать я тоже больше не могла.

Мы обнялись, сидя на диване. В тишине тикали равнодушные часы, отсчитывая минуты. Я судорожно искала верные слова. Обычные утешения казались неуместными и глупыми. Ничего толкового на ум не шло. Я просто прижала подругу к себе. Мы горевали и дышали в унисон. Все же огорчение, разделенное надвое, не так давит.

– Перемелется – мука будет, – тихо сказала Марина то ли мне, то ли себе.

Всё разрешилось через неделю, и ещё более неожиданно – для всех. Однажды вечером Коля смело позвонил – не по телефону, а сразу в дверь квартиры. Он принёс большой букет, шампанское, конфеты, фрукты – всё, что счёл подходящим для особого торжественного случая. Дверь ему открыл Герман Александрович. Увидев незнакомого мужчину с роскошными цветами в руках, он решил, что тот ошибся адресом.

– Вы к кому, молодой человек? – вежливо поинтересовался он у странного пришельца.

– Так к вам, стало быть! – уверенно заявил Коля. – Марина – ваша дочь?

– Да! И что же?

– А вы – Герман Александрович? Тогда держите пакет, а я пока ботинки сниму, а то натопчу вам тут грязи.

– Извольте, – согласился Герман Александрович и принял из рук незнакомца пакет и цветы, продолжая, тем не менее, недоумевать.

Николай неторопливо разделся, оправил перед зеркалом пиджак и галстук.

– Вот теперь я готов, – сказал он. – Цветочки попрошу обратно. Я, собственно, пришёл просить руки вашей дочери. Она вас, Герман Александрович, очень уважает, так я решил по старинке, с вас и начать. А вы уж мне помогите.

– Проходите, – предложил удивлённый Герман Александрович. – Марина, Ираида, девочки! Где вы там?

Вышли все девочки, включая Юльку на руках у бабушки.

– Это Николай Филимонов, мой хороший знакомый, – представила Марина родителям. – Только он шутит, я думаю. Я ведь сказала тебе, Коленька, обо всём вполне ясно.

– Я всё понял, как не понять. У тебя дочка. Пускай моя теперь будет. Я ведь детей очень люблю. Давай, знакомь нас, – заявил настырный Коля. – И вот тебе цветы. Ставь в вазу.

Я не видела подругу несколько дней. Зайдя как-то вечерком, нашла их с Ираидой Борисовной в спальне. Обе суетились среди стопок постельного белья, полотенец, скатертей и чего-то ещё, извлечённого на свет из шкафов. Рядом ползала по полу резвая Юлька, норовя ухватить что-нибудь своими цепкими ручонками. Дети любят ералаш в доме.