Электронная библиотека » Лариса Теплякова » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 26 января 2017, 16:00


Автор книги: Лариса Теплякова


Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Лариса Теплякова
Тайное и явное в жизни женщины

В любви мелочей не бывает,

Всё тайного смысла полно….

(А.Дементьев)

http://www.liteo.ru/

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

ISBN 978-5-00071-595-6

© Л. Ю. Теплякова, 2016

© Издательство «Литео», 2016

Глава 1
День всех влюблённых

Спросонок, на излете ночных видений, мне вдруг отчетливо подумалось: «Совсем не умею жить без мужчины. Просторная кровать для меня одной слишком велика».

Потом раздался звонкий возглас моей дочери Марии:

– Доброе утро, мамочка! Поздравляю тебя с праздником!

Пришлось разлепить глаза.

– А что отмечаем? – сонно поинтересовалась я.

– День всех влюбленных! – выпалила Маша. – День святого Валентина, а он покровительствует влюбленным!

– Да, что-то такое слышала, – ответила я, и села в постели, опершись на подушки.

– Вот тебе от меня маленький утренний сюрприз! – провозгласила Маша. – Кофе в постель и твой любимый горький шоколад!

Я люблю утро за ощущение свежести и новизны. Я обожаю крепкий черный кофе. У него манящий запах, и какая-то мистическая тайна во вкусе. Я души не чаю в своей дочери, как и всякая нормальная мать. Одним словом, я растроганно протянула руки навстречу. Маша порывисто шагнула ко мне и… И уронила чашку прямо на кровать. По розовому сатину пододеяльника поплыло ароматное темно-коричневое пятно. Сюрприз обернулся курьёзом.

– Ой, мам! – смутилась дочь и затихла, как провинившийся ребёнок.

Мария поникла. Лицо её сконфуженно вытянулось, а губы слегка задрожали. Хотела-то как лучше…

– Вот уж точно – кофе в постель! Хорошо, что чашка маленькая! – рассмеялась я, выправляя Машкину неловкость. – Не горюй, дочь, сейчас мы просто сменим белье. В праздник – самый резон. Впрочем, я и без тебя справлюсь. А кому-то, кажется, давно пора в институт!

Мне и, правда, стало весело. Внутри взыграло озорное чувство. Вскоре пододеяльник был сброшен на пол, а за ним, как поверженные знамёна, полетели наволочки и простыня. Я кружила вокруг двуспальной кровати, стелила свежее белье, расправляла складочки, и мне было безотчетно хорошо. Февральский день забурлил, закрутился. Он уже мне нравился.

…Но в тот момент я даже не предполагала, какие тайные и явные сюрпризы ещё поджидали меня впереди.


Мария собиралась на занятия. Она уже опоздала, но всё вертелась перед большим зеркалом в прихожей, что-то меняя в причёске и быстро перемеряя блузки одну за другой. Свои волнистые волосы она то собирала в хвост, то вольно распускала по худеньким плечикам, то жёстко закалывала в виде целомудренной ракушки. На мой взгляд, ей шло всё. Каблучки, юбочка, талия, счастливые глаза, вздёрнутый носик, облачко волос. Подросший ангел. Женщина-ребёнок. Девушка в ожидании праздника.

Я вообще не понимаю, красива моя дочь или нет. Я вижу, как она свежа и изящна, будто тонконогое весеннее деревце в цвету.


– Маша, ты сегодня как дикарка, которая впервые увидела зеркало! – я подстегнула нерадивое дитя строгим тоном. – Ну-ка, марш на учёбу!

– Мам, сегодня же день всех влюблённых! – с восторгом ответила она, игнорируя мою требовательность. – Вечером в институте намечается дискотека, а днём все будут валентинки дарить. В гардеробной даже столы специально поставили – для открыток и записок. Для тех, кто не решается подойти лично. Мне могут написать тайные поклонники! Так прикольно! Представляешь?

– Не очень, – уклончиво сказала я. – Обычно женщина чувствует, кому она симпатична.

– Я с тобой согласна, – заявила дочь тоном светской львицы. – Но в жизни всегда есть место чудесам. И я их не исключаю.

– Безусловно, – мягким, вкрадчивым голосом я выразила согласие, а сама насторожилась. Каких чудес ожидала Машка?


С долей здоровой самоиронии я опекала дочь исподволь, без унизительных допросов и грубого вмешательства в её дела. Я исполняла роль современной, демократичной мамаши, но старательно составляла мозаичную картину Машкиного бытия: по обрывкам фраз, обмолвкам, по настроению, по жестам, по книгам и журналам в её комнате, по фотографиям и голосам звонивших ей приятелей. Я даже копалась в грязном белье в прямом смысле этого выражения – перед каждой стиркой. Ведь всякое бледное пятнышко могло рассказать свою предысторию.

Мне не было зазорно. Я мать.

Я не обижала Марию подозрительными намёками, но с годами усиливала свою бдительность. Маленькие детки творят маленькие бедки, а большие детки могут сотворить и бедки соответственные. У меня имелся собственный опыт, настоянный как тягучий вермут, на полынной горечи разочарований, острой боли, сладкой лжи и розовых мечтах. Я ещё не стара, мне не так много лет, но знаю и помню я уже немало.

Машке пока всё оборачивалось во благо: я подстилала ей соломки повсюду.


– Мам! – голос дочери звенел, как колокольчик. – Жаль, что папа в командировке, да? Вы бы тоже отметили день влюблённых, а то ведь я на ужин не приду…

– Я уже догадалась об этом.

– Вернусь поздно, но ты не волнуйся! Так жаль, что ты болеешь! Сходила бы куда-нибудь, развеялась!

Машка оживлённо щебетала и порхала, адресуя мне молодое, снисходительное сочувствие, а в моём мозгу уже всплыло вычитанное где-то высказывание Марины Цветаевой: дети сначала любят, потом судят, потом жалеют своих родителей. Машка меня уже жалела! Возможно ли проскочить вторую стадию отношений – суд своих детей? Мы общались с дочерью легко, непринуждённо, как две подружки, но как знать, что ждало впереди?


– Мам! – Машка легкокрылой птахой подлетела ближе и выпалила на одном дыхании. – А вот скажи, может у женщины быть 100 мужчин?

– Мужской гарем что ли? – усмехнулась я. – Как-то экзотично.

– Ну, нет, не сразу, а по жизни… – смущённо замурлыкала Мария, становясь пунцовой.

– Всё зависит от самой женщины и от её жизненного кредо, – ответила я. – А чем вызван такой жгучий интерес?

– Понимаешь, у моей одногрупницы есть знакомая. Ну, она красивенькая такая, шустрая, и ей лет под тридцать. Она переводчица, часто сопровождает иностранцев в поездках и на всяких тусовках. Она похвастала ей в разговоре, что имела не менее ста мужчин. Представляешь? Мы поспорили, врёт она или нет. Я сказала, что спрошу у тебя. Девчонки мне не поверили. Говорят, у матери такое не спрашивают!

– В общем, ты проводишь опрос зрелых дам. Спасибо за доверие, но едва ли я могу считаться экспертом в таких делах, – я улыбнулась дочери, изо всех сил стараясь не казаться стареющей ханжой. – Главное в любви не количество, а качество. Любить-то 100 человек она не могла! Душа лопнет от натуги! А без любви, без эмоций, какое удовольствие? Одни проблемы, доченька. Как предохраниться от беременности, от СПИДа, от других болезней? Одни хлопоты – и больше ничего. Если она не проститутка, если ей никто из сотни не пришёлся по душе, то мне жаль эту вашу рисковую переводчицу. Мечется женщина по жизни, а места своего найти не может. Так и передай подругам. И, скорее всего, цифра сто – просто фигура речи. Сто дорог, сто друзей, сто рублей. Вместо слова «много». Ты меня понимаешь?

Я ответила, а сама обеспокоилась, не слишком ли назидательно получилось. Прямо лекция по борьбе со СПИДом! Как же трудно толковать со своим ребёнком о подобных делах! Так и съезжаешь на нравоучения!

Впрочем, Мария быстро откликнулась:

– Вполне понимаю! Я убедилась, что моей мамулечке не страшно говорить обо всём! Ты только ничего такого не подумай про меня, ладно?

– Ну, конечно! Ты-то тут при чём? – с притворной лёгкостью отмахнулась я. – Чаще всего, доченька, только своей мамулечке и можно доверять в самых щекотливых ситуациях. Я сама всегда так делала в твоём возрасте. Спроси у бабушки Вали. Ладно, иди уже, а то все твои записки прикарманит другая девица! Останешься без поклонников. Расхватают, кто расторопней.

– Да, побегу, – спохватилась Маша. – Первую лекцию уже точно пропустила! Ладно, у Настьки спишу!

Машка быстро натягивала шубку, пристраивала на голове шапку, а я смотрела на взрослеющую дочь и пыталась постичь, чем был вызван её вопрос. То ли простое девичье любопытство, то ли отзвук каких-то событий в её среде обитания. У меня в юности чётко работал внутренний дозиметр, который контролировал порции откровения. Я всегда опасалась не наказаний, а огорчения своей дорогой мамы. Машкин дозиметр, похоже, заклинило. Озадачила доченька, подкинула информацию к размышлению. Ведь возраст-то самый взрывоопасный! Хочется всего и сразу. Можно не выдержать накала страстей, вспыхнуть и сгореть, как спичка. На то я и мать, чтобы предупредить возгорание.

– Ещё раз тебя с праздником святого Валентина, мамочка! – сказала Маша напоследок.

Она чмокнула меня на пороге и дробно застучала каблучками по подъезду.


Как-то незаметно внедрился у нас этот иноземный праздник, который так окрылил мою Марию. День влюбленных. Конечно, о чём же ещё грезить в её возрасте, как не о любви? На календаре обычное число, не выделенное красным цветом, а наши дети забавляются валентинками. Так мы когда-то обменивались тайными записочками. Наша игра называлась просто – почта. Писали мы на обычных тетрадных листках, а они покупают нарядные открытки в виде алых сердечек. Всё течёт, всё изменяется, но предчувствие весны и любви вечно.

В тот день я никуда не спешила: поправлялась после банального бронхита. На дворе стоял вьюжный февраль – вот где-то меня и продуло. Валентинок я не ждала. Тайных поклонников у меня не водилось, а мой муж вообще не мастер сюрпризов. Он с облегчением отдаст мне всю зарплату с дивидендами, пропылесосит квартиру, но подписывать открытки и бегать за подарками не станет. Даже когда мой Юра в чём-то виноват, он не просит у меня прощения с букетом цветов в руках. Мой муж затевает какое-нибудь полезное для хозяйства дело. Юра искупает обиду действием. В словах он не силен, и подарки выбирать без меня не умеет. Я давно уже с этим смирилась – не самый худший мужской недостаток. Я принимаю от него другие знаки любви…


…Первый знак мужского внимания я получила ещё в детском саду от мальчика по фамилии Фёдоров. Он сам вырезал цветочки из цветной бумаги и наклеил их на картон. Самодельную открытку вместе с шоколадкой он преподнёс в день моего пятилетия. Это было ново для всей группы, смело для него и волнующе для меня.

Так я познала влюблённость. Я нравилась мальчику, он – мне. Мы трепетно обожали друг друга и старательно проявляли свои лучшие качества. Родители всё знали, их это устраивало: нами было легко управлять. Стоило сделать моему поклоннику замечание типа «фу, как некрасиво, что подумает Анечка?», как он устремлялся к совершенству всем своим существом. То же происходило и со мной.

У нас была своя тайна, достаточно интимная для наших лет. У Фёдорова на левой руке рос шестой пальчик рядом с большим. Этот лишний отросток не уродовал руку, а выглядел вполне аккуратно, но всё же мальчик обычно прятал его в сжатом кулачке. Всем хотелось посмотреть на диковинку, даже воспитателям из других групп, но только мне доверял он погладить свой странный палец-малютку.

У меня тоже есть забавный изъян. На стопах обеих ног второй палец слегка накладывается на первый, словно они стремятся шаловливо поменяться местами. Курьёзные казусы с конечностями сближали нас и составляли общий секрет. Мы часто прятались в кустах во время прогулок и осторожно разглядывали свои ножки и ручки. Сказывалось естественное детское любопытство.

Я начисто забыла имя замечательного шестипалого мальчика, но в памяти осталась его фамилия и первое яркое ощущение своей иной половой принадлежности. Женской сути.

Трогательная история закончилась ничем. Наша семья переехала в другой район. Я грустила недолго. Огорчения стёрлись новыми впечатлениями. Детская память короткая, фрагментарная, узорчатая.

Воспитателям удобнее было называть нас по фамилиям, потому я и не могла вспомнить имя своего дружка. Пожалуй, оно было весьма типичным для того времени. Сережа, Вова, Андрей, Слава. Я хорошо представляла его белую рубашечку, отглаженные штанишки с помочами, короткую чёлочку на лбу и под ней серые внимательные глаза. Милый человечек мелькнул в моей жизни, но успел подарить мне чувство женской исключительности и интереса к себе самой…


Мои раздумчивые экскурсы в детство прервались звонком в дверь. Пришла Марина. Она – моя соседка и подруга. Или наоборот – подруга и соседка. В таком порядке мне больше нравится.

Марина с утра несла миру какую-то восточную философию, заложенную в замысловатый рисунок её платья, привезённого прошлым летом из Таиланда. Стильные заколки и причудливые серьги из настоящих ракушек дополняли наряд. На круглом личике – минимум косметики. На ногах – сабо, в руках – плетёный лоток из ивовой лозы. Моя подруга с юных лет умела создать чарующий облик буквально из подручных мелочей.

Браво, Марина! Казалось, что она только что вернулась с прогулки вдоль берега моря, и собирала там диковинные раковины, а не топталась на кухне у плиты. Мой тёплый махровый халат и вязаные носки выглядели тривиально рядом с таким гламуром.

– У тебя лук репчатый есть? – просто, по-соседски спросила Марина.

Лук у меня был. Я выбрала ей самые крупные, золотистые головки, и в корзинке сразу образовался настоящий натюрморт. Вокруг Марины все бытовые вещи неизменно наполнялись особым художественным содержанием.

Марина обхватила лоток женственным округлым движением руки, прижала к себе над бедром. Лёгкая ткань расписного широкого рукава мягко и лениво сползла, обнажая локоток. Просто мадонна во всей своей зрелой красе!

Маринин муж Коля всегда смотрел на неё с придыханием и плохо скрытым восторгом, хотя жил с ней лет восемнадцать-девятнадцать и воспитывал троих детей. Моя домовитая подруга была несуетлива, но непредсказуема и затейлива. Я уверена, что в супружеской постели она легко изобразит хоть одалиску с картины Доминика Энгра, хоть женщину-сюр в стиле эпатажного Сальвадора Дали. Для таких прихотливых интимных игр необходимо иметь богатое воображение и незаурядные познания в эротической живописи. Марина обладала и тем и другим.

– Как здоровье? – спросила она.

– Уже лучше, спасибо.

– А я думаю, дай зайду, вдруг ты ещё не убежала в офис. И правильно, отдохни дома, не торопись пахать на работе, – одобрила Марина. – Хороший сон – главное средство в нашем нелёгком деле сохранения красоты и здоровья. Отлежись.

– Ты права, моя дорогая.

– Мои все разбежались из дому, кто куда. Юлька опять поздно вернётся, на ночную дискотеку поедет. Праздник сегодня, оказывается. Теперь все танцы только по ночам! – посетовала моя подруга. – Опять не спи, жди её! А попробуй не пустить! Нет, у нас так раньше не было! Все танцы в двадцать три ноль-ноль заканчивались. Верно, я говорю, Ань?

– Да! – охотно согласилась я. – Родителям сейчас одни волнения. У нас пока Мария возвращается до полуночи, но, чувствую, скоро потребует расширить временные рамки. Готовлюсь к боям местного значения.

– У тебя одна дочь, а у меня-то трое деточек! Иногда с балкона на балкон с Колей бегаем, высматриваем! Наш Сашка уже влюбился, с какой-то девчушкой гуляет, а Юлька по клубам пляшет!

– Вчера твоя Юлька к Машке заходила, – сообщила я. – Я залюбовалась! Такая пластичная, стройная! Годы занятий в танцевальной студии не прошли даром.

– А то! В стужу и дожди не ленились водить девочку! Наловчилась в студии, в клубах теперь зажигает!

– Красавица выросла – ни убавить, ни прибавить! – польстила я.

– Дерзкая стала в последнее время! Ты ей слово, а она тебе десять! Я просто иногда теряюсь, – досадливо призналась Марина. – Нет, мы такие не были! Скажешь, не правда?

Мы, не сговариваясь, переглянулись и весело, от всей души, расхохотались. Совсем, как прежде, в юности.

Глава 2
Смятение

Мы насмеялись с подругой вдоволь. Объяснений не требовалось – мы так много знали друг о друге!

– Заходи ко мне через пару-тройку часиков, – пригласила Марина. – Обедом накормлю. Ты, наверно, без мужа на овсянке и твороге?

– Йогурты и бананы, кефир и зелёный чай, – огласила я своё «холостое» меню.

– Хватит поститься! – возмутилась Марина. – Скоро просвечивать будешь! Приходи, поешь нормально. Тебе вина красного можно?

– Даже нужно! – я с живостью откликнулась на предложение подруги.

– Настоящим глинтвейном угощу! С пряностями! Все болезни как рукой снимет! – пообещала моя дорогая затейница. – Жду!


После ухода Марины я взялась приводить себя в надлежащий вид. Я не собиралась особенно изощряться, но освежить лицо и уложить волосы мне было просто необходимо.

Сквозь жужжание фена послышался телефонный звонок. Я мигом нажала кнопку переключателя и прислушалась. Телефон требовательно трезвонил, я кому-то понадобилась, и этот кто-то проявлял упорство.

Звонок сразу показался мне нерядовым. Я интуитивно ощутила какую-то роковую особенность в этой настойчивой трели. Мысли замельтешили, опережая телефонные сигналы: я быстро перебирала в уме все возможные варианты. Секунда, другая, и я откликнулась на вызов:

– Алло!

– Здравствуй! – раздался мужской голос.

Всего-то одно слово, обычное приветствие, но сказанное с такой энергией радости, что я ощутила лёгкую вибрацию во всём теле. Мой ослабевший организм был уязвим.

– Вам кого? – спросила я. – Вы не ошиблись?

– Как хорошо, что я сразу на тебя попал, Анюта! – заявил мой собеседник. – Мне тебя и только тебя! Не узнала меня? Как поживаешь, журавлик?

Журавликом меня называл только один человек, и это был очень давно… В голове застучали молоточки памяти. Сделалось душно и жарко.

– Олежка, это ты? – догадалась я. – Ты откуда?

– Оттуда! – весело усмехнулся он. – Да нет, я здесь, дома. Почти год, как я вернулся в родные края! Не хотел тебя беспокоить, но так тянуло! А вот сегодня решил позвонить! День особенный. Праздник такой интересный придумали – день всех влюбленных! Ты в курсе?

– Не придумали, а переняли за границей… – рассеянно поправила я.

– Не важно! Говорят, в этот день можно всё! – продолжал он. – Даже нужно! А своей первой и неповторимой возлюбленной нужно позвонить тем более! Ну, здравствуй, журавлик! Это я.

– Привет, – вымолвила я. – Как ты?

– Как всегда! Отлично! – бодрился он. – Я где угодно могу неплохо устроиться. Знаешь, везде люди! Слушай, мне кажется, что ты всё-таки сомневаешься, что я совсем близко от тебя. Хочешь, я посигналю тебе, как раньше? Смотри в окно!

Когда-то у нас была такая забава – сигналить светом. Наши дома разделяли ряды гаражей, игровая площадка и детский садик, но верхние этажи хорошо просматривались. Вскоре я увидела, как в доме напротив зажегся свет в одном из окон. Спустя короткое время свет погас, и это повторилось три раза.

Сомнений не осталось. Звонил Олег Полозовский. Впрочем, я поняла это и без световых сигналов. Голос у мужчины с возрастом меняется, но интонации и манеры остаются.

– Ну, видела? – закричал он в трубку.

– Да, конечно! – подтвердила я.

Зная его характер, я могла ожидать любой экстравагантной эскапады. Большой букет цветов в руках – это слабый и скромный вариант для него. Он мог забраться на мой балкон. Он мог взять напрокат коня на ипподроме и гарцевать вокруг дома. Он мог приволочь огромную связку воздушных шаров, которую нельзя протиснуть во входную дверь, но можно раздать лишние шарики обалдевшим соседям. Наш подъезд уже переживал такое явление. Эту романтическую затею с шарами Олег высмотрел в телефильме «И это всё о нём». Мы все тогда восхищались главным героем, простым парнем Женей Столетовым. Роль с блеском сыграл Игорь Костолевский, он многих свёл с ума. Все только обменивались впечатлениями, а Олег, не раздумывая, повторил эффектную сцену для меня.

Это было, было в моей жизни… Лет этак двадцать пять назад.


Можно заставить себя не думать о первой любви. Можно забыть дату рождения и отчество былого возлюбленного. Можно вполне благополучно существовать с другим мужчиной. Но прошлое вдруг однажды зачем-то настигает и бьёт наотмашь. В тот морозный февральский день моя судьба совершила зигзаг, кульбит или что-то другое в этом роде. Сработал часовой механизм: тик-так, тик-так, год за годом, год за годом назад. Полозовский материализовался. Его голос реально звучал и волновал меня, как прежде.

– Аня, Анечка, Анюта, – нараспев проговорил Олег. – Ты только не волнуйся. Я всё про тебя знаю. Я не собираюсь причинять тебе неприятности. Уже скоро год, как я здесь. Первым делом узнал о тебе. Рад за тебя ужасно. Не раз лицезрел издалека, какая ты привлекательная женщина. Звоню, чтоб сказать, что я по-прежнему вижу тебя во сне. Пусть для тебя цветут сады Земли добрым взглядом тех, кто с нами рядом, и уже потусторонним взглядом…

– … Тех друзей, что навсегда ушли, – закончила я.

– Умница, не забыла! – восхищенно воскликнул Олег. Это был куплет из песни, которую он часто мне пел когда-то.

– Оказывается, я всё помню, как вчерашний день, – сказала я. – Так всё же, как ты поживаешь, Олежка?

– Я? Безусловно, о" кей! Я иначе не могу, ты же знаешь! – бодро воскликнул он. – А ты не волнуйся, журавлик, и знай, что я рядом и, не раздумывая, убью любого, кто сделает тебе что-то плохое!

– Не надо так шутить, Олежка! – попросила я. – Ты же знаешь, я не люблю чёрный юморок. Убивать никого не надо. Пусть все живут.

– Анюта, ты явно нервничаешь. Всё, я кладу трубку. Или ты первая?

Это была наша другая забава – кто первый положит трубку. Мы обычно звонили друг другу перед сном и долго висели на телефоне, болтая ни о чём, вслушиваясь в звуки любимого голоса, пока родители не вмешивались и не прерывали бесконечную игру бессмысленными словами.

– Ты первый, Олежка, – уступила я.

– Давно меня никто не называл Олежкой, – сказал он. – Повтори ещё раз, и я положу трубку.

Я повторила его имя. Оно мне всегда нравилось. Строгое, мужественное, короткое – Олег, и ласковое, домашнее – Олежка.

– Пока! Я не потревожу тебя, если ты сама не захочешь меня видеть, – сказал он с нажимом на слове «ты» и повесил-таки трубку первым.

Сердце колотилось, словно я вернулась с пробежки. Захочу ли я увидеть Олега? Заглянуть в его смеющиеся глаза, подышать с ним одним воздухом? «Хочешь, я в глаза, взгляну в твои глаза, все слова припомню я и тихо повторю…» Стоило появиться Полозовскому, и песни молодости зазвучали в подсознании. Нет, это невыносимо!


Воспоминания о первой любви застигли меня врасплох. Я поспешила к Марине, не взглянув на часы. Я не могла оставаться наедине с нахлынувшими мыслями: они жалили меня, как разъярённый пчелиный рой. Когда происходит что-то значительное, я не могу молчать. Мне надо проговорить ситуацию с близким человеком.


– Пришла пораньше – будешь помогать! – сказала Марина, открыв мне дверь. – Слушай, на тебе лица нет. Случилась чего?

– Не нарисовала ещё себе лицо, – уныло пошутила я. – Не успела. Я к тебе на полный пансион. У тебя и поем, и напьюсь, и подкрашусь. Как-то одной тошно стало.

– Что случилось?! – настойчиво повторила Марина.

– Полозовский объявился, – приглушенно сообщила я.

– Вот это новость! – ахнула Марина. – Так, молчи пока. Надо срочно присесть. В ногах правды нет. Пошли в столовую.

Я, молча и послушно, пошла за подругой след в след по длинному просторному коридору, рассеянно глядя на яркий, широкий подол её экзотического платья. Свободный покрой позволял невесомой ткани струиться и лететь за своей хозяйкой. Платье реяло впереди меня, как фантастическое видение.


У Марины огромная квартира, и по ней можно долго бродить. На нашем этаже живём мы в трёхкомнатной, а всю остальную площадь занимают Филимоновы. Это произошло в результате серии разъездов, обменов и ремонтов.

В детстве Марина жила с родителями и братишкой в двухкомнатной. Рядом соседскую однокомнатную давно сдавали внаём. Когда она вышла за Колю, ему удалось выкупить однокомнатную квартиру у соседей, куда молодожёны и въехали. В последствии брат Марины, Вова, женился и отделился. Родители изъявили желание жить за городом. Хваткий Коля постарался, извернулся и помог купить им небольшой домик в тридцати километрах от города. Оставшимся соседям он организовал обмен в этом же доме, приплатив за хлопоты. Но это ещё не всё. В результате у Филимоновых получилась грандиозная квартира, которую они терпеливо модернизировали. Пример Марининых родителей оказался заразителен для моих. Пришлось нам с мужем пройти по тому же пути. В итоге все остались довольны полученным результатом.


Вдоль всех комнат тянулся большой просторный коридор. Марина устраивала в нём вернисажи из репродукций, с раннего возраста настойчиво приучая своих детей к живописи. На стенах крепились специальные пеноуретановые панели, на которые Марина прикалывала заламинированные репродукции из своей обширной коллекции.

В те февральские дни у неё был период Ван-Гога, Сезанна, Гогена. Ближе к столовой висело несколько работ Тулуз-Лотрека.

– Не люблю Тулуз-Лотрека, – пробубнила я, присаживаясь на удобный диванчик. – Тратил талант на изображение каких-то уродливых распутных девок…. Меня его сюжеты как-то будоражат.

– Будоражат – значит, не оставляют равнодушной! – заметила Марина. – Я для себя повесила. Хочу проникнуться. Специалисты по живописи пишут, что его надо сопоставлять именно с Ван-Гогом, моя дорогая!

– Господи, ты ещё статьи по искусствоведению успеваешь читать! – воскликнула я.

– А как же! – горделиво ответила Марина.

– Такой домохозяйке, как ты, давно пора самой писать книги по истории живописи и культуры, – заметила я с дружеской иронией. – Или выступать по каналу «Культура».

– Какие наши годы! Напишем. Выступим. Детей на ноги поставлю и займусь, – отшутилась подруга. – Мне есть, о чём поведать миру. Уж очень меня возмущает нынешняя эпоха наиглупейшего смешения стилей! Картины пишут по принципу – «сделайте нам красиво». Венчают Шилова с Боттичелли. И непременно втиснут всякие гламурные завитушки, крендельки, гербы, кресты. С этим пора кончать! Книгу я пока не потяну, а вот над очерками думаю поработать.

– Ты серьёзно? – удивилась я.

– Вполне! Напоминаю, моя сноха – журналистка. Она давно уговаривает меня публиковаться. Ей нравятся мои суждения об искусстве.

– Мне тоже всегда интересно тебя послушать…

– Ой, ладно! Не подначивай, а то я сяду на любимого конька и понесусь во весь опор! Сдаётся мне, ты пришла не за этим! – простодушно воскликнула Марина. – Не о живописи беседовать – это уж точно!

При всей любви к искусству я в тот момент не могла рассматривать картины Ван-Гога и Тулуз-Лотрека. Марина видела меня насквозь. За разговором она подала обещанный винный напиток в высоких бокалах из богемского стекла, напоминающих по форме раскрывшийся тюльпан.

– Давай по глоточку, – предложила подруга. – Отпей, прочувствуй. Пообедаем позже. Ещё не готово. Согласна?

Глинтвейн в февральский полдень – что может быть лучше? После нескольких неторопливых глотков дрожь и тревога улетучились. Мысли выровнялись, потекли спокойней.

– Итак, что у нас на повестке дня? – поинтересовалась Марина со всей серьёзностью. – Объявился Полозовский. Так? Чем это тебе грозит? Он что, собирается как-то возникнуть в твоей жизни?

– Да нет, обещал не беспокоить ни словом, ни делом.

– Вот и отлично! Вот это благородно! – с облегчением заявила Марина. – Как подумаю, что ты могла выйти за него замуж! Анька! Вот хватила бы лиха!

– Да уж…

– Такие, как он, никогда не живут, как люди, – ворчливо продолжала Марина. – Это вечные менестрели и возмутители спокойствия. Нет, он парень конечно хороший! По-своему. Интересный даже. Красавец. Но нам с такими не пути, подруга!

– Конечно, Марин, – уныло подтвердила я. – Но из песни слов уже не выкинешь. Я даже мать его любила, как свою.

– Да, я сама всегда ей восхищалась! – вспомнила Марина. – А какое имя! Беата Мариановна Полозовская! Как звучит, а? Ты не томись, облегчай душу. Что тебя встревожило?

– Мариш, я и не думала, что ещё способна так глупо, так примитивно волноваться! Как школьница! – призналась я. – Стыдно даже… Бабе за сорок, а всё туда же…

Марина не дала договорить.

– Ну, какое значение имеют годы? – воскликнула она. – Ощущения, эмоции вне времени. Они внутри тебя с юности. Это, если хочешь, условный рефлекс сработал. Ты услышала его голос, и сердечко затрепетало. Разум просто не успел подключиться из-за неожиданности. И нечего стыдиться. Никто не видел рецидива твоей любовной лихорадки.

– Как хорошо, что я одна была! Машку только-только выпроводила! Ведь, правда, всё словно исчезло, и остался только его голос. Душонка заметалась. Рада – не рада? Хочу видеть – не хочу? Не знаю! Ничего не знаю.

– Анюта, мы так мало знаем себя самих, так старательно прячем эмоции от посторонних, от детей, от мужей! И тащим груз былых страданий по жизни! А, может, надо просто однажды разобраться во всём и избавить себя от мучений?

– Чтобы разобраться – начинать надо издалека.

– А мы никуда не спешим.

Взгляды встретились, мы обе замолчали. Я вдруг подумала, что нам, двум взрослым женщинам, очень нужно спокойно, без утайки, без рисовки и жеманства, поговорить. Причём, ей тоже это важно, как и мне. Наши судьбы переплетались, и одно событие вытекало из другого. Мы созревали, живя рядом. Мы превращались в женщин, причём Марина всегда опережала меня в этом чувственном взрослении, хоть я и старше её на год. Но такова уж натура моей подруги, и с этим ничего не поделать.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации